Коллекции загружаются
#плоды_неоднозначного_подхода
Полевой Борис, очерк "В конце концов", 1946 год: В этих спорах нашим боевым слоном неизменно является Даниил Краминов, хорошо знающий зарубежных коллег и условия их работы. – Вот я в своей газете могу обругать любого сенатора либо конгрессмена, и мне ничего не будет, – шумит представитель херстовского агентства. – А вы можете? – Можем, ругаем и министров. У нас есть государственный лозунг – самокритика нужна нам, как воздух, как вода. – Я могу выйти на площадь перед Белым домом и сказать во всеуслышанье: «Трумэн – дурак». А вы? – Я тоже могу выйти на Красную площадь и сказать: «Трумэн дурак», – отвечает Семен Нариньяни. – А можете вы сказать это о Сталине? – Не можем, это было бы клеветой. Он такого названия не заслуживает. А клевета в печати у нас – уголовное преступление. После этого скрещения шпаг остроумия включается в разговор Даниил Краминов. Улыбаясь, он спрашивает: – А вот своего босса, сенатора или депутата, с которыми ваш босс дружит и на которых ориентируется, сможете вы обругать? Ну? Вас напечатают? А если напечатают, что с вами потом произойдет? Наступает пауза. Наши западные коллеги переглядываются. Здесь любят остроумие, ценят едкое слово и, что особенно приятно, умеют посмеяться и над собой. На этот вопрос Краминова никто предпочитает не отвечать. Любопытно, почему в анекдоте, сделанном по мотивам этой цитаты, упускают последнюю реплику. 1 июля 2018
|
Потому что это не смешно, это жизнь. У нас тоже своего босса или его друга вряд ли в какой редакции пропесочат. Так что Краминов сыграл не по правилам.
1 |