...благочестивый волк оказался хасидом Сатмарского ребе, а бабушка – отчаянной миснагедкой, противницей хасидизма, последовательницей литовского направления, а покойный ее супруг был учеником Виленского Гаона; и вот они вступают в пререкания с волком на теологические темы, и разъяренный дискуссиями волк готовится сожрать бабушку; меж тем близится уж святая суббота, и тут подоспевает Красная Ш̶а̶п̶о̶ч̶к̶а̶ Кипа, спешит она к дому, откуда еще с опушки слышны крики препирающихся богословов, и вбегает в дом, и успокаивает обоих, и зажигают они с бабушкой свечи, и господин волк говорит: «Амен»; и садятся они за стол, едят пирог и пьют вино, причем больше всех на вино налегает бабушка; и волк опять приходит в бешенство, но тут появляются запоздавшие к субботней трапезе охотники, и оказываются они безбожниками, сторонниками политического сионизма, но их зовут к столу, ибо субботний гость – благословение в доме; однако, выпив и закусив, принимаются они потешаться над бабушкой, внучкой и волком как над отсталым элементом; и кончается этот чудо-рассказ тем, что волк, как узкий догматик и религиозный мракобес, накидывается на них, и в короткой, неравной борьбе пожирает двоих, но третий стреляет в него в упор, укладывает на месте, а потом рассказывает бабушке о великой заповеди строить и возрождать Святую землю, о преимуществах коллективного ведения сельского хозяйства и ремесел, и потрясенная бабушка благословляет внучку, и Красная Ш̶а̶п̶о̶ч̶к̶а̶ Кипа отправляется с охотником в Палестину и селится в каком-то социалистическом киббуце, чем, по замыслу автора, полностью и окончательно оправдывает свое странное прозвище...