О всяком (гет)

Святой Мерлин.

Трепет и желание всегда вспыхивали в груди стремительно, а вот унять их едва ли удавалось до конца дня.

В Большом зале на завтраке присутствовала почти вся школа: все галдели, ели, пили, хохотали, здоровались. Куча народу. Но только от одного человека невозможно было оторвать взгляд. Каждое утро начиналось одинаково: стоило найти знакомое лицо — и все! — пиши пропало. Казалось, что так можно сойти с ума. Пусть. Лишь бы можно было и дальше смотреть на это лицо, в эти глаза, мечтать прикоснуться к этим волосам, плечам, рукам…

— Слушай, ты просила одергивать тебя, когда начнешь пялиться на Люпина, — вдруг послышался голос со стороны. — Сейчас как раз такой случай. Еще немного и ты сожрешь его на завтрак, Вик.

Мари-Виктуар оторвала взгляд от стола пуффендуйцев и глянула на сидящую рядом Брай Финниган. Подруга многозначительно приподняла брови, отчего Уизли закатила глаза, а потом уронила голову на сложенные на столе руки и издала мученический стон. Брай с деланным сочувствием потрепала ее по плечу.

— Ну-ну, детка, не расстраивайся. Может быть, Тэд Люпин когда-нибудь ответит тебе столь же горячим взглядом, — Виктуар подняла голову и хмуро посмотрела на Финниган. Та цокнула языком. — Да ладно тебе, Вик. Чего у тебя на нем свет клином сошелся? Парни, готовые предложить руку, сердце — или чего ты там хочешь — разве что палатки под нашими окнами не разбивают. Но нет же! Ты хочешь именно того, который одаривает тебя минимумом своего внимания.

— Вот так ты решила меня добить, а? Спасибо, подруга, — недовольно проговорила Мари-Виктуар и принялась доедать свой завтрак.

— Я просто пытаюсь воззвать к твоему благоразумию, — будничным тоном сказала Брай и звонко хрустнула поджаренным тостом. — Либо прекрати уже на него слюни пускать, либо зажми его в какой-нибудь нише, маньячка.

Уизли оставила без комментариев заявление подруги и снова устремила взгляд на пуффендуйский стол. Гребаный Тэд Люпин. Сидел там, намазывал джем на тост и смеялся с каким-то парнем из их сборной по квиддичу. Его голубые волосы выделялись ярким пятном на фоне желто-черных одежд остальных присутствующих за столом. Уизли ничего не могла с собой поделать: он просто примагничивал ее взгляд к себе. Своим раскатистым немного лающим смехом, удивительными метаморфическими способностями, низким красивым голосом, красивыми руками, которыми он держал палочку, высоким ростом, атлетической фигурой, смешными шутками… стоило перечислять дальше?

— О господи, это он сейчас пытается слизать со своих пальцев джем? — проговорила Виктуар, обращаясь к Брай, но не глядя на нее. Та закатила глаза, но проследила за взглядом Уизли.

— Именно это он и делает, дорогая. Слизывает охренительный гребаный клубничный джем со своих охренительных гребаных пальцев своим охренительным гребаным языком. Ой, кажется, у него еще немного осталось на губах…

— Охренительных и гребаных?

— А ты сечешь фишку. Хочешь, я трансфигурирую тебя в джем?

— Иди к черту, — хохотула Мари-Виктуар. «А что, так можно?» — шепнуло подсознание. — Идем отсюда. Еще немного такого зрелища и я за себя не отвечаю.

— О, я бы посмотрела! Может, останемся? — продолжала подтрунивать Брай, но встретив тоскливый взгляд Уизли, поднялась из-за стола. — Пойдем, горемычная моя.

Мари-Виктуар никогда до этого не чувствовала ничего подобного. Она влюблялась, встречалась с молодыми людьми, любила долго и сладко целоваться. И ей все нравилось.

Но потом в поле ее зрения попал Тэд Люпин. И все. Она пропала навсегда.

Староста Пуффендуя вызывал в ней бурю, настоящее безумие. Стоило только увидеть его в коридоре, как тут же хотелось подбежать к нему и увести куда-нибудь от чужих глаз. И целовать. Обнимать его. Трогать плечи и руки. Хватать и тянуть за волосы. Чувствовать на себе его руки. И ощущать его страсть ничуть не меньше.

Мари-Виктуар умела быть очаровательной. Брай не шутила про ее обожателей, они порой не давали проходу, благо, Уизли умела давать отпор, когда нужно. Она была красивой, забавной, своей в доску в любой компании. Но стоило только оказаться рядом с Тэдом Люпином, она терялась и напоминала себе глупую одиннадцатилеку, перед которой стоял большой и страшный семикурсник.

Поэтому она старалась не быть с ним в непосредственной близости. Не хотелось, чтобы путались слова, потели руки, щеки горели румянцем. Хотя той мимолетной приветственной улыбки, которую он дарил ей при встрече, было явно мало.

Мари-Виктуар хотела Тэда Люпина. Хотела говорить с ним без страха и стеснений. Хотела проводить с ним свободное время. Хотела раствориться в тепле его внимания и любви. Хотела засыпать и просыпаться с ним. Хотела. Хотела. Хотела!

Но дальше хотений как-то не складывалось.

— Ладно бы мы учились на одном факультете, — в миллионный раз говорила Виктуар, когда они с Брай шли на последнюю пару. Травологию. С Пуффендуем, конечно же. Финниган слушала эти изливания души по пять раз на дню, но не просила подругу прекратить, потому что знала: ей это нужно. — Виделись бы часто. Я бы с ним сидела в одной гостиной. А лучше на одном диване. Нет! Прямо на коленях! О да… Прижималась к нему, обнимала, волосы перебирала, а потом…

— Ого, Уизли! — вдруг прервала ее мечтания помеха слева. — Звучит неплохо. Завидую тому счастливчику, которому ты по вечерам лохматишь шевелюру!

Вик обернулась на голос и обмерла. Говорил тот самый парень с Пуффендуя, который играл в сборной по квиддичу. А рядом с ним шел… ну, конечно.

Парень присвистнул и пошел вперед. Виктуар широкими глазами смотрела на Люпина, даже не замечая, что замедляет ход. И ждала. Что же отразится на лице Тэда? Удивление? Интерес? Недоумение? Ревность? О, ревность был бы в самый раз, хоть немного потешит самолюбие…

Тэд Люпин просто улыбнулся и, спокойный, как флоббер-червь, поспешил за другом. Уизли смотрела ему в спину.

— Э-эй, Викки, — Брай коснулась ее плеча. — Дыши, пожалуйста. И идем. Мы опаздываем…

— Ноль. Просто. Ноль. Реакции, — оттарабанила Уизли.

Урок Травологии казался адом. Мари-Виктуар почти не слышала, что говорил профессор Лонботтом и пыталась загнать в глаза слезы негодования и обиды. Черт возьми! Как же так! Ему и вправду плевать, что у нее, возможно, есть молодой человек? Эта его дурацкая потрясающая улыбка — единственное, чего она достойна?

Практическое задание сегодня не удавалось. Ученики работали в специальных перчатках, потому что сок растений был ядовит. Но Уизли все делала так уныло, что паганцы норовили вот-вот оттяпать ей палец.

— Эй, Виктуар. Не спи, — голос перед ней лучился жизнью и весельем. Уизли подняла голову. Ах да, Тэд Люпин работал прямо напротив нее. Он тряхнул голубыми волосами, чтобы они не лезли на лицо. — Может, тебе помочь?

Иди ты к черту со своей убийственной добротой и захватывающей дух задницей!

— Нет, не нужно, спасибо, — сказала Мари-Виктуар вместо того, чтобы озвучить свои мысли. Опустила глаза. Снова подняла. — У тебя земля на лице.

— Правда? Где? — Люпин потер щеку, но не ту, которую было нужно. Уизли покачала головой и показала пальцем место на своей щеке. Снова мимо. — Не вижу. Спасай.

И Тэд Люпин наклонился через стол прямо к ее лицу. Виктуар замерла. Так близко она его еще не разглядывала. Золотистые крапинки в карих глазах; веснушки на носу и щеках не очень уместные, но пересчитать их хотелось; шрамик над бровью, полученный то ли в реальности, то ли созданный им самим. Интересно, а торс и зад он тоже себе намета…

Брай рядом незаметно пнула ее под столом. Виктуар поняла, что просто уже несколько секунд пялится на Люпина, распахнув голубые глаза. А он все так же нависает над ней и поразительно спокойно улыбается. Уизли кашлянула, протянула руку и наконец убрала злополучный клочок земли.

— Спасибо, — поблагодарил Тэд и, как ни в чем не бывало, вернулся в исходное положение. Виктуар же пыталась унять сердцебиение и надеялась, что оно не разносится эхом по всей теплице.

Когда урок закончился, на улице уже стемнело. Ученики спешно покинули теплицу, чтобы поскорее вернуться в свои любимые гостиные. Мари-Виктуар задержалась, чтобы перекинуться парой слов с профессором Лонгботтомом, который на короткое время стал дядей Невиллом и интересовался, как живут мама с папой и другие Уизли. Брай не стала ждать и смущать говоривших, поэтому теперь в школу Вик шла в гордом одиночестве. Ветер поднялся неприятный, она спешила как могла, хотя надеялась, что он выдует из ее головы мысли об одном человеке. Не работало.

В коридорах Хогвартса было ненамного теплее, но все же приятнее и уютней. Уизли шла, глядя под ноги, как вдруг почувствовала странный едковатый запах. Она подняла голову и увидела, как из-за одного из гобеленов рядом с доспехами на пьедестале струятся едва заметные клубы сизого дыма. Тихонько, чтобы не спугнуть то, что там находилось, Мари-Виктуар подкралась к гобелену, отвела тяжелую ткань в сторону и…

— Люпин, ты куришь? — вопрос вырвался сам собой, настолько Уизли удивилась увиденному. В нише за гобеленом действительно стоял Тэд Люпин, прислонившись к стене, и выпускал изо рта клубы дыма. Ну, то есть он это делал до ее прихода. Сейчас же он с перепуга закашлялся и пытался нормально вдохнуть.

— Уизли, какого черта? — совсем не нежно пробормотал он, снова кашлянул и даже вытер пальцем выступившие на глазах слезы. — Зачем было так пугать?

— Ну я просто… так ты куришь?

— Нет, с самим Мерлином болтаю.

Да, отличный был вопрос, Мари-Виктуар. Как раз из той категории «не умею складывать слова в предложения рядом с Люпином». Уизли пробежалась глазами по Тэду.

— Ты же староста, — напомнила она.

— Это не значит, что я не могу расслабиться, как и любой другой человек. Если ты переживаешь, я подумаю над тем, чтобы снять с самого себя баллы чуть позже.

Что-то было в манере его разговора такое, чего Мари-Виктуар не замечала раньше, находясь поблизости, но все же на слишком большом расстоянии от него. Его слова были колкими и жалящими. И они словно удары отражались от стен узкой ниши. В которой едва помещались двое.

Святой Мерлин, как же близко.

Вик, не вздумай тупить и уходить отсюда так быстро. Говори, неси чушь, но стой вот так, почти вплотную, почти касаясь. Наслаждайся.

— Не люблю запах дыма. Он пробуждает странные ассоциации.

— Например?

— Дым — это всегда огонь. Огонь — это страх. Огонь и страх — это война.

Уизли сказала это на полном серьезе и без выдумок. Тэд на секунду опустил взгляд, но потом поднял его снова. Возможно, слово «война» пугало и его тоже. Люпин помолчал, а потом посмотрел на недокуренную наполовину сигарету.

— К черту ее, — сказал он и, бросив ее на пол, растоптал тяжелым ботинком.

Виктуар странно посмотрела на него. В душе зародилась смутная надежда.

— Ты растоптал ее только потому, что я попросила?

Тэд внимательно всмотрелся в ее лицо, а потом его губы растянулись в ухмылке.

— О чем ты? Я просто давно хочу бросить это дело. Поэтому всегда докуриваю только до половины.

Мари-Виктуар, кажется, куда-то упала. Или даже скорее ухнула. Слишком быстро и резко. А пай-мальчик и староста-добряк, оказывается, вовсе не такой уж идеальный. Уизли делает шаг назад, понимая, что нужно уйти.

И что сделать это надо не от большой обиды. А от того, что трепет и желание как всегда вспыхнули в груди стремительно и неожиданно.

Уизли сделала еще шаг назад и уперлась спиной в гобелен. Тэд продолжал внимательно на нее смотреть, только теперь совсем не улыбался. Вик развернулась, вышла из-за гобелена, который с глухим звуком устремился на место. Люпин уже не мог ее видеть, поэтому она приложила руку к груди и почувствовала, как барабанило по ребрам сердце. Спокойно, Викки, все как всегда. Давай, еще один шаг прочь в сторону гостиной и всегда готовой помочь Брай.

— Эй, Уизли, — оклик заставил ее остановить поток мыслей. Виктуар не повернулась. — Удачи в поисках подходящей шевелюры для вечерних посиделок.

Сердце, не бейся так сильно.

Дыхание, вернись на место.

Мозг, зачем ты крутишь одну фразу?..

Он приревновал. Ревнует. Ревнует! Р е в н у е т.

Уизли поняла, что терять нечего. Нужно получать от этой жизни все, верно? Она никогда не простит себе, если упустит такую возможность.

Виктуар снова развернулась и распахнула гобелен.

— Что насчет твоей?

И налетела на Тэда всей своей небольшой массой тонкого девичьего тела с такой скоростью, что он и удивиться не успел. Схватила его за волосы и рванула голову вниз. Прямо навстречу своим губам.

Секунду или две ничего не происходило. Но Виктуар думала, что даже вот этого минимума достаточно, ведь она — о Мерлин! — набросилась на Тэда Люпина в одной из темных ниш! Брай будет в восторге.

И пока она это думала, улыбаясь самой себе, чуть не пропустила мимо ушей едва уловимый, но останавливающий в жилах кровь звук. Стон. Не свой. Стон Тэда, мать его, Люпина.

Холодная каменная стена ниши оказалась вдруг за ее спиной. Мари-Виктуар, плотно прижатая теплым мужским телом. На талии — теплые мужские руки; на щеке — теплое мужское дыхание; под рукой, которую она опустила на грудь — стук теплого мужского сердца.

А во рту тот самый язык, который сегодня утром слизывал сладкий джем с пальцев.

Еще стон. Ее. Не менее сладкий, чем утренний джем.

Губы со смачным звуком разлепились. Дыхание было сбито как будто раз и навсегда.

— Все в порядке? — Тэд стряхнул со лба мешающие насыщенные бордовые волосы.

— Заткнись, — отозвалась Виктуар, глядя прямо ему в глаза и освобождая до белокурых волос шею. Люпин проследил за этим движением. Его взгляд прошелся по изгибу от уха до самой ключицы и обратно.

— Продолжим? — руки на талии сжались чуть сильнее.

— Не понимаю, почему мы вообще остановились.

Губы снова встретили губы.

Два стона.