Еще одна ночь в одиноком октябре (джен)

После череды солнечных и совсем не по-октябрьски тёплых дней это утро выдалось неожиданно холодным и пасмурным. Снейп стоял на самом верху Часовой башни и задумчиво следил за тем, как солнце, почти не различимое за мутной пеленой густого тумана, медленно поднимается над линией холмов, начиная новый день. Вязкий, сырой, пропахший осенним настроением воздух так и норовил пробраться под полы его сюртука, и, зябко ёжась, Северус кутался в преподавательскую мантию, стремясь сохранить остатки тепла.

Спустя неделю после возвращения из междумирья самочувствие его заметно улучшилось, Снейпа перестало мутить по утрам, и он больше не промахивался всякий раз, пытаясь взять в руку чашку за завтраком, и только бессонница, и прежде нередкий гость в его постели, теперь с завидной регулярностью поднимала его в предрассветные часы, с упрямством выгоняя на открытую площадку Часовой башни. В остальном же жизнь постепенно вернулась в прежнюю колею. В Хогвартсе в кои-то веки ничего не происходило, занятия шли своим чередом, слизеринцы в очередной раз обыграли гриффиндорцев в квиддич, и даже МакГонагалл, сердившаяся на него почти целую неделю за то, что он отправился в опасное путешествие без её согласия, сменила, наконец, свой гнев на милость.

Впрочем, Поттер пока по-прежнему продолжал проводить вечера в Отделе Тайн, копаясь в реестре уцелевших пророчеств, и хотя Снейп в глубине души надеялся, что им всё же удалось изменить будущее, никто из них не был до конца в этом уверен. Однако, в день возвращения мисс МакКормак в родной мир, пророчество N161, хранящееся в запретной секции, наконец погасло.

Часы на Часовой башне пробили семь. Снейп ещё раз окинул взглядом горизонт, окрашенный желтоватыми отблесками спрятанного в облаках солнца, и решил, что, пожалуй, пора возвращаться к своим обязанностям. Усилившийся туман постепенно скрыл за непроницаемой завесой окружающий пейзаж, и любоваться стало попросту нечем. Сначала причудливые серые клочья окутали Чёрное озеро, затем сгущающейся дымкой заволокло Запретный лес, а вскоре и сам замок утонул в густой и плотной серой пелене. Стрелки часов за спиной Снейпа негромко щёлкнули, и в ту же секунду где-то на опушке леса раздался низкий, надрывный, полный отчаяния крик. Он гулким эхом разнёсся над долиной, утопая в туманной мгле, и, прежде чем Снейп успел понять, что это кричит авгурей, на замок леденящей волной обрушился холод. Башня содрогнулась, словно нечто ударилось в неё у самого основания, с громким стуком распахнулись ворота, и кто-то выбежал во внутренний двор.

И наступила звенящая тишина…

Опомнившись, Снейп стремительно сбежал вниз, оскальзываясь на разом замёрзших ступенях, и замер перед распахнутыми настежь дверями замка. Посреди внутреннего двора, по пояс утопая в густом тумане, стояла МакГонагалл. Её высокая фигура была напряжена, взгляд устремлён в сторону деревянного моста. Зелёный халат наспех наброшен поверх ночной сорочки, вместо привычной строгой прически — нелепый чепчик для сна.

Снейп вышел следом за ней во двор и, чувствуя, как что-то словно поднимается к ним из тумана, встревоженно спросил:

— Что там, директор?

— Что-то случилось, что-то очень плохое... — подрагивающим от напряжения голосом сказала МакГонагалл, вглядываясь в окружавший их туман. В серой пелене промелькнули едва различимые тени и тут же пропали, и, словно вторя её словам, где-то в Запретном лесу вновь отчаянно и тоскливо закричал авгурей.