Судьба артефактора (джен)

Его разбудил страшный грохот.

Карлус замер, пытаясь понять, что происходит. Голова гудела, как пустой котёл, по которому хорошенько врезали палкой. Глаза почему-то не желали открываться, а тело ощущалось затекшим. Над головой снова сильно грохнуло, оглушило до звона в ушах, а на лицо посыпалось мелкое крошево. Поднять бы руку, утереться, однако на это простое действие не было сил. Всё, что он смог, — это дёрнуться всем телом.

Тут же что-то больно ужалило правую ладонь. По руке поднялась колкая горячая волна, окатила с головой и схлынула, оставив ощущение свежести. Он вспомнил…

…Дрожащие огоньки свечей на столе сливались в мерцающее покрывало. Он отвоёвывал каждый глоток воздуха, задыхаясь и сипя. Тело билось в агонии. И не крикнуть, не подняться с каменного пола…

Волшебная палочка, оставшаяся на столе среди деталей артефакта, над которым он работал, на призыв не откликалась. Аптечка хранилась в дальнем шкафу — он был весьма аккуратен в работе и редко ранился, благодаря чему не имел необходимости постоянно держать её под рукой. Хотя к чему сейчас простые зелья? Тут они ничем не помогут — он умирал.

Общая беда всех артефакторов, увлекающихся ремонтом и отладкой разных старинных вещиц — это риск. Риск рано или поздно нарваться на неизвестное или хитро спрятанное проклятие, внезапно ставшие нестабильными чары, яд или ещё какую-нибудь коварную пакость. Кто-то выживал, набравшись неприятного опыта, а кто-то, как он сейчас... Одна досадная небрежность, и… нет больше Карлуса Поттера.

А ведь чувствовалась в вещице какая-то неправильность — он ощутил это, иначе не купил бы заинтересовавшую его безделицу. Как помутнение какое нашло.

Время от времени состоятельные волшебники по какой-либо причине избавлялись от скопившегося в доме драгоценного хлама: испорченных артефактов на основе драгоценностей, предметов интерьера, безделушек из золота и серебра, со следами магии… Карлус любил бывать на подобных мероприятиях. Покупал редко, но охотно консультировал, порой тут же исправлял незначительные повреждения или соглашался на сложный ремонт. Получив принесённое совой официальное приглашение на аукцион-распродажу почтенной вдовы Хамфри, он с удовольствием отправился развеяться.

Маленькая музыкальная шкатулка в серебряном корпусе, украшенном аляповатыми камушками, привлекла его внимание тем, что он не смог сходу определить мастера, её создавшего. Механизм был давно неисправен, на корпусе виднелись вмятины. Одна из миниатюрных ножек в виде цветочного бутона отсутствовала. Похоже, безделицу уронили на пол. По словам вдовы, музыкальная шкатулка перешла к ней в наследство от почившего дядюшки, и была она артефактом. При звучании разворачивалась цветная иллюзия танцующей пары. И Карлус не устоял — артефакты иллюзий были редкостью. Уже давненько на островах не было мастера, способного их создать. Подобные вещицы привозили с Континента, как правило, из Португалии, и стоили они… Вдова отдавала шкатулку за бесценок, понимая, что отремонтировать её уже нельзя — изрядная часть расколотого центрального валика отсутствовала.

Он едва дотерпел до дому, силком заставил себя переодеться, пообедать и только потом спустился в мастерскую — дабы без помех заняться вдумчивым разбором интересной штучки.

Вскрытый корпус преподнёс сюрприз: музыкальная шкатулка была «перелицована». Глядя на извлечённый механизм, он сразу, не глядя на клеймо, определил мастера, а вот корпус… Корпус был откровенно грубоват. К чему это обилие вульгарных самоцветов? Карлус был уверен, что изначально не серебряная, а украшенная лаковой миниатюрой деревянная коробка радовала взгляд лаконичным изяществом, как и всё у этого мастера. Особенно возмущал крупный кабошон звездчатого опала на крышке, уместный так же, как гнойный прыщ на носу красотки. К тому же сидел он в гнезде криво. Какая небрежность! Хм, а полировка опала удивительно хороша, можно сказать, безупречна. Поттер присмотрелся, поворачивая крышку на свету. Безупречна? Да полировка идеальна! Он не представлял, как можно добиться подобного результата. У Карлуса аж ладони вспотели от предвкушения! И он затаив дыхание сковырнул опал, желая взглянуть на его изнанку, наверняка имеющую какой-нибудь серьёзный изъян. Не бывает в жизни идеала!

Тёмный «дымок», поваливший из открывшейся полости, он ещё успел заметить, а отреагировать на его появление — нет.

«Меня убила банальная некромантская «пиявка», и я сам, своими руками снял с неё «клетку», выпустив на свободу. Мало отец меня порол за беспечность… Но как хитро эта пакость была замаскирована! А самое обидное: ловушка-то была насторожена не на меня. Скорее всего, на некоего ювелира, которому была подарена. А по иронии Судьбы ювелир не обратил внимания на камень. Должно быть, поставил безделицу на каминную полку и забыл о ней. Сколько хозяев сменила шкатулка, прежде чем попасть в руки любопытному болвану?»

Отчаянно не хотелось умирать. Он так много не успел сделать… Оставить Флимонта одного… Флимонт, единственный сын, удивительно талантливый в зельях. Даже странно, как у них с Дореей уродилось подобное чудо.

Немёртвая мерзость тёмным облаком окутывала Поттера, жадно пожирая ауру. Боль он заблокировал, но сознание плыло. Когда тварь вгрызлась в магическое ядро, пробившаяся через блок боль прочистила голову. Пусть на немного, но он снова мог ясно мыслить.

«Медальон Ши! Отец говорил, что при преднамеренном разрушении в кровь будет впрыснут мощнейший стимулятор, который подарит пару часов жизни даже при смертельном ранении. Так гласит семейная легенда. Этого времени хватит, чтобы связаться с сыном и дать ему последние наставления. Распорядиться состоянием. Ещё известить…

А Дорее о том, что стала вдовой, сообщит Флимонт или поручит это поверенному. Второе, скорее всего. Сын с матерью не ладил, что, в общем-то, неудивительно. С ней никто не ладил. Получит она свою вдовью долю, не выезжая из обожаемой Италии, и довольно с неё. Сколько лет Дорея на глаза не показывалась? Десять? Нет, больше. Не сказать, чтоб он жену ненавидел, но терпел её присутствие с трудом. И испытал непередаваемое облегчение, когда она, произведя на свет Флимонта, сочла свой супружеский долг исполненным и отбыла в дали дальние. Поначалу три раза в год они бывали где-нибудь вместе, демонстрируя счастливое семейство, но потом…

Мысли снова затуманились. Нужно было что-то сделать… срочное. Медальон! Карлус напряг силы и сумел достать до груди. Пальцы удачно попали в ворот рубахи, стиснули амулет на короткой цепочке, передающийся в семье от отца к сыну. Очистив сознание и сформулировав мысль-приказ, он сжал в кулаке ребристый предмет, дёрнул, ощутив, как рассыпалась на отдельные звенья цепочка. Под давлением пальцев, следуя приказу, медальон смялся… Темнота.

Поттер открыл глаза, однако ничего не увидел — вокруг царила непроглядная темень. Поморгал — лучше видно не стало. Ослеп? Задавив панику на корню, он раскинул руки, чтобы нащупать край кровати.

«Я что, в гробу?!»

Осознание сего факта вызвало ледяной озноб. Как же так?! Куда смотрел Флимонт? Достаточно глянуть на семейный гобелен, чтобы понять — отец жив! Хоть бы колдомедика какого завалящего пригласил для осмотра. Зачем сразу в склеп-то тащить?!

«Ох, сыно-ок…»

Он глубоко задышал, стараясь унять панику.

«Нужно нащупать стык крышки…» — при этом он прекрасно понимал, что выбраться самостоятельно не сможет. Саркофаги в склепе отличались изрядной монументальностью. Поднять каменную крышку и снаружи непросто, а уж изнутри…

«Надо позвать домовика», — посетила голову новая идея.

На придушенный сип пересохшего горла никто не откликнулся. Вот теперь его по-настоящему проняло. Быть заживо похороненным… Показалось, что в саркофаге разом кончился воздух. Поттер в ужасе забился и отключился.

Пробуждение было… странным. Карлус долго не мог понять, что за светящиеся линии расходятся перед его лицом. Наконец дошло: каменную крышку саркофага пересекали многочисленные трещины, и начинались они недалеко от места, под которым покоилась его голова. По-видимому, просто наступил день. Он прерывисто вздохнул и даже попытался улыбнуться: дорушить уже повреждённое всё же проще, чем ломать монолит.

Если бы ещё не мучительная жажда… Пить хотелось нестерпимо.

Он приподнял руки, собираясь ощупать трещины, и в рассеянном свете увидел то, на что сразу не обратил внимания: правая рука была намертво сжата в кулак. Карлус попытался расслабить пальцы, но не смог, даже с помощью второй руки. Ногти скребнули по твёрдому. Он поднёс кулак поближе к глазам. Медальон. Его не заметили те, кто готовил тело к похоронам. Тут вспомнился укол в ладонь при первом пробуждении, который придал ему сил. И как это понимать?

«Разбираться с рукой будем в другое время и в другом месте. Сначала нужно покинуть гроб».

Задеревеневшие конечности не желали работать. Он постарался то расслабляться, то потихоньку напрягать мышцы, чтобы вернуть им эластичность. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он сумел согнуть колени. Потом, помогая себе локтями, перекатился на бок, невольно уткнувшись носом в плоскую подушку. От подстилки пахло старым лежалым шёлком. Щекой ощутил колкие каменные крошки. Хорошо хоть, камень не пробил крышку насквозь и не размозжил ему голову…

От физических нагрузок очень устал, но заснуть мешала жажда. Пришедшая в голову мысль вызвала оторопь: повреждение саркофага наверняка нарушило охранные чары, однако никто не спешил в склеп выяснять причину. От дурного предчувствия сжалось сердце.

Вскоре Поттер сумел выдавить наружу небольшой обломок крышки саркофага, а за ним ещё один, и ещё… Часто и помногу отдыхая, он осторожно расчищал путь к свободе.

Тусклый свет из витражного окна под сводчатым потолком освещал картину запустения в семейной усыпальнице. Толстый слой пыли на ровных рядах саркофагов, потрескавшийся потолок… и повреждённое огнём мумифицированное тело домовика на полу рядом с его гробом. Опознать в «головёшке», кто это из трёх домовых эльфов семьи, было невозможно. Контуры тельца ещё угадывались, но не более. Видимо, из пламени устремился к хозяину на посмертном выплеске…

За распахнувшейся дверью склепа было лето. Незнакомые, густо разросшиеся сосны закрывали обзор на особняк. Карлус не помнил, как добрался до родничка, испокон веков струившегося в каменную чашу возле усыпальницы. Напился. Тут же уснул на толстом слое опавшей хвои. Несколько раз просыпался, снова пил невероятно вкусную студёную воду и снова засыпал. День сменился ночью, а ночь утром, когда он, продрогнув от ночной прохлады, решил вставать. Обветшавшие погребальные одежды совсем не грели.

Утренняя прохладца пробирала зябким ознобом. Стуча зубами от холода, Карлус машинально попытался беспалочково накинуть на себя согревающие чары. Магия не откликнулась. Даже малейшего её движения не ощущалось. Он с грустью осознал, что стал сквибом. Закономерный финал, в общем-то. Стоит ли удивляться?

Решив ещё раз попить и умыться, увидел своё отражение в чаше родника. Чуть не заорал с перепугу: лысый череп в редких клочьях уцелевших волос, обтянутый жёлтой кожей, с ввалившимися выцветшими глазами… Натуральное умертвие! Словно сошёл с иллюстрации одной из книжек по некромантии. Вот только кровь в венах бежит, сердце бьётся и дышится полной грудью. Он жив — это несомненно. Мёртвый сон… Медальон погрузил его в долгий и очень глубокий сон, похожий на смерть. Всё это время даже ногти и волосы не росли, а это показатель. Осталось узнать, сколько он проспал.

Заря высветила верхушки сосен. В низинах стелился туман. Лёгкие румяные облака обещали ясный денёк. Щебетали птахи. Жизнь брала своё. Он вдоволь наелся душистой земляники на полянке рядом с родником. Наверняка придётся поплатиться за неподходящую пищу после длительного голодания, но уж очень хотелось есть.

С трудом на четвереньках взобравшись по потрескавшимся каменным ступеням на пригорок, Поттер поковылял через заросший соснами парк по выложенной сланцем тропинке к дому. Казалось, он уже был готов к подобному зрелищу, и всё же не смог удержать горестный крик: белокаменный особняк… его не было. Карлус упал в траву. Не хотелось ни шевелиться, ни дышать. Он остался один.

Сколько лет он пролежал в гробу? Как долго уже нет в живых сына? И где потомки Флимонта?

Мысль отрезвила. Прежде чем впадать в отчаянье, нужно выяснить, что случилось с его семьёй.

Тело решительно протестовало, но он поднялся на ноги. Очень пригодилась толстая ветка, оказавшаяся поблизости. С импровизированным посохом идти стало легче.

Он трепетно огладил покрытое мхом основание разбитой колонны портика. Дом сожгли Адским пламенем. Об этом твердили оплавленные камни рухнувших стен. И случилось это давно. Уже поднялись деревца, руины поросли крапивой и кипреем. Разгребать завал, чтобы добраться до возможно уцелевшего подвала… сейчас ему не по силам. Глубоко под землю спрятанная мастерская вряд ли пострадала — слишком много защитных чар на ней было навешано поколениями прирождённых артефакторов. Карлус посидел в скорби, как у могилы погибшего родича. Свой дом, в котором родился и вырос, в котором появился на свет его сын, он очень любил.

Нужно решить, как жить дальше и, главное, где жить. Пожар забрал не только дом, но и все хозяйственные постройки: ни оранжереи, ни конюшни, ни дровяного сарая… Даже флигель садовника сгорел. Осталось проверить Вдовий дом, и если его постигла та же судьба — устраиваться в склепе. Там хотя бы крыша есть. Правда, со свода падают камни, но возле стен, наверное, вполне безопасно.

Словно в плохом сне он брёл и брёл по едва различимой в траве каменной дорожке через ставший чужим парк, искренне радуясь уцелевшим фрагментам счастливого прошлого.

Старый кряжистый дуб за руинами сарая заметно одряхлел, но был жив и раскидист, как и во времена детства Карлуса. Помнится, в его дупле был тайник с похищенным кухонным ножиком, из которого он собирался выковать меч.

Чаша каким-то чудом работающего фонтана. Задумчивая мраморная дева всё так же лила воду из кувшина. Пусть тонкой струйкой, но ведь лила. Пока отдыхал на бортике, успел немного почистить чашу от забившего её древесного мусора. Пообещав себе полностью привести фонтан в порядок, когда достаточно оправится, пошёл дальше.

Тропка вывела на берег пруда. Когда-то зеркальную поверхность воды затянула ряска. Белели водяные лилии — их обожала мама. Берега заросли ивняком и осинником. Самозабвенно орали лягушки. Карлус посидел на каменной скамейке под липами, где много лет назад мама учила его складывать буквы в слова. Он помнил её голос, выбившийся из причёски светлый локон, трепетавший на ветру широкий рукав… а лицо стёрлось из памяти. Она рано оставила его, уйдя в Серые пределы. К сожалению, портрет супруги отец не сподобился заказать.

Так называемый Вдовий дом уцелел. Карлус с большим облегчением рассмотрел знакомую с детства черепичную крышу в зарослях одичавших яблонь. Похоже, враги о домике не знали. Пристанище одиноких вдов из обнищавшей родни. Правда, последней здесь жила бабушка Розалия, а её бедной никак не назовёшь. Вредной и неуживчивой интриганкой — это сколько угодно. Но и на неё нашёлся укорот. Беспощадная война с Дореей за власть в доме закончилась полной победой урождённой Блэк, и бабуля съехала во Вдовий дом, где и проживала до самой смерти.

Похоже, домик Флимонту не понадобился — купол стазиса по-прежнему укрывал красную черепичную крышу. Без волшебной палочки снять высшие чары практически невозможно, но не в том случае, когда накладывал их сам. Даже потеряв магию. Поттер горько усмехнулся, поранил палец и выступившей кровью исправил пару рун на столбике. Мигнув, едва различимая магическая плёнка рассеялась.

Качественный стазисный щит сохранил домишко в превосходном состоянии. Хотя бы с пристанищем теперь проблем нет. Карлус, оставив импровизированный посох у двери, по начищенным ступеням поднялся на крыльцо. Дом принял его на правах хозяина.

Знакомый с детства запах жасминовых притираний ещё витал в воздухе. Казалось, бабушка отправилась навестить подружку и вот-вот вернётся домой, величавая, стремительная, в развевающихся лиловых шелках, и как обычно чем-нибудь возмущённая.

Он потоптался в гостиной, глядя на неизвестно кем написанное полотно: «Сожжение ведьмы». В детстве бабушка подводила его к резной раме и, тыча унизанной кольцами рукой, говорила:

— Запомни, Карлус, чем заканчиваются заигрывания с магглами! — далее следовала пространная речь о «говорящих тупых и вонючих зверях» и величии волшебников. Каждый раз разная — бабушка в своих сентенциях не повторялась.

Домик был очень старым, но крепким, с толстыми стенами, истинно построенным на века. Одноэтажный, с забавными маленькими окошками и обязательным камином в гостиной. Мягкой мебелью служили красного дерева резные испанские скамьи-диваны. Массивные шкафы с зеркалами и артефактные светильники из цветного стекла дополняли интерьер жилища ведьмы.

Камин не был подключен к Дымолётной сети, что и не удивительно с его-то небольшими размерами. Бабушка Розалия крайне негативно относилась к уязвимости в обороне своих владений в виде нежданных гостей, вываливающихся из каминного зева в облаке золы и сажи. В неприступность различных каминных блокировок и паролей она не верила. Видимо, был страшный опыт в её долгой жизни.

На кухню вела открытая арка. Дровяная плита с множеством духовок. Буфеты, полки с кухонной утварью… Всё просто и доступно. После того, как Дорея прибила бабушкиного домовика, та сама занималась невеликим хозяйством, наотрез отказавшись взять нового или призвать строго слугу. Бытовые чары в её исполнении выглядели удивительно изящно. А как она готовила…

Карлус сунулся в стазисный буфет, осматривая сохранившиеся припасы. Несомненно, в подвале были и овощи, и соленья, но добраться до них не было сил. Спуститься по крутой лесенке, а потом подняться с грузом…

Раскочегаренная печка быстро запыхала жаром. Похлёбка из картошки, крупы и мясной нарезки отправилась томиться на край плиты. Рядом пристроился чайник. Мало-мальски готовить он научился, наблюдая за бабушкой Розалией. Она редко использовала магию для приготовления блюд, утверждая, что волшебная палочка и домовик только портят вкус блюд, а вот если всё сделать своими руками… Бабушкина наука очень пригодилась Карлусу в юности, в долгих странствиях по добыче некоторых ингредиентов. И сейчас пришлась кстати. Говорят же, не бывает лишних знаний, всё когда-нибудь пригодится.

Подбодрив себя парой ложек мёда, Поттер отправился мыться. Ванная комната представляла собой сложный артефакт: тёплые стены и полы, горячая вода, усиленная вентиляция…

Избавившись от полуистлевшей одежды, он долго отмокал в ванне, похожей на небольшой мраморный бассейн, притопленный в полу. Только сейчас Поттер оценил удобство подобного «водоёма». В обычную ванну он бы попросту не смог влезть.

Пока мылся, с помощью мыла и мата извлёк из кулака намертво зажатый амулет. Восстанавливать подвижность повреждённых пальцев придётся долго.

Когда счёл себя чистым, облачился в роскошный женский халат, мягкий и тёплый, коротковатый, правда, но это неважно. Сунул ноги в тапочки сиреневого бархата, откровенно маленькие, но приятно растоптанные. Поужинав, лёг спать в кровать с серебристым балдахином, в облаке полупрозрачной органзы. Собственно, выбирать было не из чего, спальня-то в доме одна. Уже засыпая на вышитых шёлком пышных подушках, подумал, что всё могло быть куда как хуже, не уцелей домик. Ему есть, где жить, и есть, чем питаться. Теперь нужно набраться сил, а потом…

Больше месяца он вёл растительный образ жизни: спал, ел и часами отмачивал в ванне иссохшее, словно у вяленой рыбы, тело. У бабушки Розалии в заначке оказалось огромное количество эликсиров, декоктов, мазей и притираний, в основном, конечно, косметических, но хватало и пользительных для пошатнувшегося здоровья. Ничего серьёзного или сильнодействующего, разве что мази от радикулита, но и это в помощь. Вместительный стазис-шкаф в ванной комнате любезно сохранил всё это богатство для Карлуса.

Немного оправившись, Поттер озаботился одеждой. Разгуливать по дому в женском халате было довольно удобно, но для прогулок в саду требовалась раздобыть нечто посерьёзнее.

Во вдовьем доме жили только женщины. Откуда бы тут взяться мужской одежде? У Карлуса теплилась надежда на дамскую сентиментальность. Переезжая в другое жилище, ведьмы наверняка прихватывали с собой памятные и просто дорогие сердцу вещицы. Почему бы там не оказаться мантии любимого мужа? Маловероятно, конечно, чтоб одёжка дождалась Поттера в приличном виде, но лучше уж поношенная лежалая тряпка, чем похоронный наряд.

На чердаке царил чинный порядок и полное отсутствие пыли. Чары Чистоты в подзарядке пока не нуждались. Свет из круглого оконца освещал расставленную вдоль стен лишнюю мебель, выбросить которую у рачительных хозяек рука не поднималась. Карлус тоже воздержался бы от столь радикальных действий. Сработанная из ценных, экзотических и просто интересных пород дерева мебель была очень красива! Ему, не лишённому художественного вкуса, хотелось восхищённо разглядывать резные сундуки, узорчатые комоды…

«Так вот откуда бабушка добыла испанские скамейки!»

Должно быть, далеко не все вдовы были бедными. Не в деньгах они нуждались, а в защите сильного рода, в общении с достойными родичами. В безопасности. Это было ближе к истине, чем несчастные обнищавшие и голодающие старушки. Обнадёженный подобными мыслями Карлус открыл крайний сундук.

К обеду его просто тошнило от женских тряпок и прочих дамских аксессуаров. Отобранные для себя вещи лежали скромной кучкой. Самой ценной находкой Карлус посчитал тяжёлую рапиру работы известного мастера из Толедо. В юности у него была похожая, но пришлось её подарить одному магу за… Неважно. Вспоминать о некоторых своих проделках было неприятно. Боевое оружие приятно оттягивало руку, расставаться с клинком категорически не хотелось. Удачная находка! Теперь понятно, как он восстановит былую форму — фехтование поможет в этом нелёгком деле.

Из одежды получилось разжиться полотняной рубахой, кожаными штанами на помочах и большого размера башмаками. На первое время сойдёт.

Дни наполнились трудами. На рассвете ходил проверял ловчие петли на кроликов, расставленные возле облюбованного ушастыми оврага. Иногда попадались перепёлки. Хотелось свежего мяса, и побольше. Овощей, круп и муки в кладовых хватало, а вот парного мяска… Обработав добычу, до завтрака фехтовал рапирой, вспоминая былые навыки. Для прочих физических упражнений приспособил садовые работы. Благо работёнки было навалом. Рубил и корчевал яблоневый лес вокруг дома, выродившийся в мелкие кисло-горькие дички, попутно запасая дрова на зиму. Пересаживал обнаруженные цветы и полезные растения. Полол, поливал, расчищал… К вечеру совершенно выбивался из сил, едва доползая до ванной, где частенько засыпал в целебных растворах.

Бабушкины косметические зелья и пребывание на свежем воздухе вернули коже здоровый цвет и былую упругость. А махание рапирой — гибкость суставам. На облысевшем черепе восстановилась тёмная грива волос. Даже потускневшие, казалось бы, глаза вернули цвет. Не зря дамы тратят целые состояния на дорогую косметику, ох, не зря! Отражение в зеркале уже не пугало.

Магия вернулась резко и без предупреждения, выдав мощный выброс во время работы в саду. Карлус как раз пытался пересадить на солнечное место чудом уцелевший кустик роз из разорённого розария. Чахлый отводок вдруг ни с того ни с сего рванул во все стороны буйной колючей порослью, торопливо украшая себя множеством чайных роз. Рядом порскнули буйным цветом мальвы, им вторила целая поляна флоксов, о существовании которых на этом месте самодеятельный садовник даже не подозревал.

Глотая хлынувшие слёзы счастья, Поттер с восторгом ощущал горячий ток проснувшейся магии. Снова волшебник! Цветник перед Вдовьим домом потрясал воображение обилием ярких красок и приятных запахов. Чудесно грело утреннее солнышко. Трудолюбиво жужжали пчёлы. Жизнь была прекрасна.

Он только что окончательно проснулся.