Судьба артефактора (джен)

Его разбудил страшный грохот.

Карлус замер, пытаясь понять, что происходит. Голова гудела, как пустой котёл, по которому хорошенько врезали палкой. Глаза почему-то не желали открываться, а тело ощущалось затекшим. Над головой снова сильно грохнуло, оглушило до звона в ушах, а на лицо посыпалось мелкое крошево. Поднять бы руку, утереться, однако на это простое действие не было сил. Всё, что он смог, — это дёрнуться всем телом.

Тут же что-то больно ужалило правую ладонь. По руке поднялась колкая горячая волна, окатила с головой и схлынула, оставив ощущение свежести. Он вспомнил…

…Дрожащие огоньки свечей на столе сливались в мерцающее покрывало. Он отвоёвывал каждый глоток воздуха, задыхаясь и сипя. Тело билось в агонии. И не крикнуть, не подняться с каменного пола…

Волшебная палочка, оставшаяся на столе среди деталей артефакта, над которым он работал, на призыв не откликалась. Аптечка хранилась в дальнем шкафу — он был весьма аккуратен в работе и редко ранился, благодаря чему не имел необходимости постоянно держать её под рукой. Хотя к чему сейчас простые зелья? Тут они ничем не помогут — он умирал.

Общая беда всех артефакторов, увлекающихся ремонтом и отладкой разных старинных вещиц — это риск. Риск рано или поздно нарваться на неизвестное или хитро спрятанное проклятие, внезапно ставшие нестабильными чары, яд или ещё какую-нибудь коварную пакость. Кто-то выживал, набравшись неприятного опыта, а кто-то, как он сейчас... Одна досадная небрежность, и… нет больше Карлуса Поттера.

А ведь чувствовалась в вещице какая-то неправильность — он ощутил это, иначе не купил бы заинтересовавшую его безделицу. Как помутнение какое нашло.

Время от времени состоятельные волшебники по какой-либо причине избавлялись от скопившегося в доме драгоценного хлама: испорченных артефактов на основе драгоценностей, предметов интерьера, безделушек из золота и серебра, со следами магии… Карлус любил бывать на подобных мероприятиях. Покупал редко, но охотно консультировал, порой тут же исправлял незначительные повреждения или соглашался на сложный ремонт. Получив принесённое совой официальное приглашение на аукцион-распродажу почтенной вдовы Хамфри, он с удовольствием отправился развеяться.

Маленькая музыкальная шкатулка в серебряном корпусе, украшенном аляповатыми камушками, привлекла его внимание тем, что он не смог сходу определить мастера, её создавшего. Механизм был давно неисправен, на корпусе виднелись вмятины. Одна из миниатюрных ножек в виде цветочного бутона отсутствовала. Похоже, безделицу уронили на пол. По словам вдовы, музыкальная шкатулка перешла к ней в наследство от почившего дядюшки, и была она артефактом. При звучании разворачивалась цветная иллюзия танцующей пары. И Карлус не устоял — артефакты иллюзий были редкостью. Уже давненько на островах не было мастера, способного их создать. Подобные вещицы привозили с Континента, как правило, из Португалии, и стоили они… Вдова отдавала шкатулку за бесценок, понимая, что отремонтировать её уже нельзя — изрядная часть расколотого центрального валика отсутствовала.

Он едва дотерпел до дому, силком заставил себя переодеться, пообедать и только потом спустился в мастерскую — дабы без помех заняться вдумчивым разбором интересной штучки.

Вскрытый корпус преподнёс сюрприз: музыкальная шкатулка была «перелицована». Глядя на извлечённый механизм, он сразу, не глядя на клеймо, определил мастера, а вот корпус… Корпус был откровенно грубоват. К чему это обилие вульгарных самоцветов? Карлус был уверен, что изначально не серебряная, а украшенная лаковой миниатюрой деревянная коробка радовала взгляд лаконичным изяществом, как и всё у этого мастера. Особенно возмущал крупный кабошон звездчатого опала на крышке, уместный так же, как гнойный прыщ на носу красотки. К тому же сидел он в гнезде криво. Какая небрежность! Хм, а полировка опала удивительно хороша, можно сказать, безупречна. Поттер присмотрелся, поворачивая крышку на свету. Безупречна? Да полировка идеальна! Он не представлял, как можно добиться подобного результата. У Карлуса аж ладони вспотели от предвкушения! И он затаив дыхание сковырнул опал, желая взглянуть на его изнанку, наверняка имеющую какой-нибудь серьёзный изъян. Не бывает в жизни идеала!

Тёмный «дымок», поваливший из открывшейся полости, он ещё успел заметить, а отреагировать на его появление — нет.

«Меня убила банальная некромантская «пиявка», и я сам, своими руками снял с неё «клетку», выпустив на свободу. Мало отец меня порол за беспечность… Но как хитро эта пакость была замаскирована! А самое обидное: ловушка-то была насторожена не на меня. Скорее всего, на некоего ювелира, которому была подарена. А по иронии Судьбы ювелир не обратил внимания на камень. Должно быть, поставил безделицу на каминную полку и забыл о ней. Сколько хозяев сменила шкатулка, прежде чем попасть в руки любопытному болвану?»

Отчаянно не хотелось умирать. Он так много не успел сделать… Оставить Флимонта одного… Флимонт, единственный сын, удивительно талантливый в зельях. Даже странно, как у них с Дореей уродилось подобное чудо.

Немёртвая мерзость тёмным облаком окутывала Поттера, жадно пожирая ауру. Боль он заблокировал, но сознание плыло. Когда тварь вгрызлась в магическое ядро, пробившаяся через блок боль прочистила голову. Пусть на немного, но он снова мог ясно мыслить.

«Медальон Ши! Отец говорил, что при преднамеренном разрушении в кровь будет впрыснут мощнейший стимулятор, который подарит пару часов жизни даже при смертельном ранении. Так гласит семейная легенда. Этого времени хватит, чтобы связаться с сыном и дать ему последние наставления. Распорядиться состоянием. Ещё известить…

А Дорее о том, что стала вдовой, сообщит Флимонт или поручит это поверенному. Второе, скорее всего. Сын с матерью не ладил, что, в общем-то, неудивительно. С ней никто не ладил. Получит она свою вдовью долю, не выезжая из обожаемой Италии, и довольно с неё. Сколько лет Дорея на глаза не показывалась? Десять? Нет, больше. Не сказать, чтоб он жену ненавидел, но терпел её присутствие с трудом. И испытал непередаваемое облегчение, когда она, произведя на свет Флимонта, сочла свой супружеский долг исполненным и отбыла в дали дальние. Поначалу три раза в год они бывали где-нибудь вместе, демонстрируя счастливое семейство, но потом…

Мысли снова затуманились. Нужно было что-то сделать… срочное. Медальон! Карлус напряг силы и сумел достать до груди. Пальцы удачно попали в ворот рубахи, стиснули амулет на короткой цепочке, передающийся в семье от отца к сыну. Очистив сознание и сформулировав мысль-приказ, он сжал в кулаке ребристый предмет, дёрнул, ощутив, как рассыпалась на отдельные звенья цепочка. Под давлением пальцев, следуя приказу, медальон смялся… Темнота.

Поттер открыл глаза, однако ничего не увидел — вокруг царила непроглядная темень. Поморгал — лучше видно не стало. Ослеп? Задавив панику на корню, он раскинул руки, чтобы нащупать край кровати.

«Я что, в гробу?!»

Осознание сего факта вызвало ледяной озноб. Как же так?! Куда смотрел Флимонт? Достаточно глянуть на семейный гобелен, чтобы понять — отец жив! Хоть бы колдомедика какого завалящего пригласил для осмотра. Зачем сразу в склеп-то тащить?!

«Ох, сыно-ок…»

Он глубоко задышал, стараясь унять панику.

«Нужно нащупать стык крышки…» — при этом он прекрасно понимал, что выбраться самостоятельно не сможет. Саркофаги в склепе отличались изрядной монументальностью. Поднять каменную крышку и снаружи непросто, а уж изнутри…

«Надо позвать домовика», — посетила голову новая идея.

На придушенный сип пересохшего горла никто не откликнулся. Вот теперь его по-настоящему проняло. Быть заживо похороненным… Показалось, что в саркофаге разом кончился воздух. Поттер в ужасе забился и отключился.

Пробуждение было… странным. Карлус долго не мог понять, что за светящиеся линии расходятся перед его лицом. Наконец дошло: каменную крышку саркофага пересекали многочисленные трещины, и начинались они недалеко от места, под которым покоилась его голова. По-видимому, просто наступил день. Он прерывисто вздохнул и даже попытался улыбнуться: дорушить уже повреждённое всё же проще, чем ломать монолит.

Если бы ещё не мучительная жажда… Пить хотелось нестерпимо.

Он приподнял руки, собираясь ощупать трещины, и в рассеянном свете увидел то, на что сразу не обратил внимания: правая рука была намертво сжата в кулак. Карлус попытался расслабить пальцы, но не смог, даже с помощью второй руки. Ногти скребнули по твёрдому. Он поднёс кулак поближе к глазам. Медальон. Его не заметили те, кто готовил тело к похоронам. Тут вспомнился укол в ладонь при первом пробуждении, который придал ему сил. И как это понимать?

«Разбираться с рукой будем в другое время и в другом месте. Сначала нужно покинуть гроб».

Задеревеневшие конечности не желали работать. Он постарался то расслабляться, то потихоньку напрягать мышцы, чтобы вернуть им эластичность. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он сумел согнуть колени. Потом, помогая себе локтями, перекатился на бок, невольно уткнувшись носом в плоскую подушку. От подстилки пахло старым лежалым шёлком. Щекой ощутил колкие каменные крошки. Хорошо хоть, камень не пробил крышку насквозь и не размозжил ему голову…

От физических нагрузок очень устал, но заснуть мешала жажда. Пришедшая в голову мысль вызвала оторопь: повреждение саркофага наверняка нарушило охранные чары, однако никто не спешил в склеп выяснять причину. От дурного предчувствия сжалось сердце.

Вскоре Поттер сумел выдавить наружу небольшой обломок крышки саркофага, а за ним ещё один, и ещё… Часто и помногу отдыхая, он осторожно расчищал путь к свободе.

Тусклый свет из витражного окна под сводчатым потолком освещал картину запустения в семейной усыпальнице. Толстый слой пыли на ровных рядах саркофагов, потрескавшийся потолок… и повреждённое огнём мумифицированное тело домовика на полу рядом с его гробом. Опознать в «головёшке», кто это из трёх домовых эльфов семьи, было невозможно. Контуры тельца ещё угадывались, но не более. Видимо, из пламени устремился к хозяину на посмертном выплеске…

За распахнувшейся дверью склепа было лето. Незнакомые, густо разросшиеся сосны закрывали обзор на особняк. Карлус не помнил, как добрался до родничка, испокон веков струившегося в каменную чашу возле усыпальницы. Напился. Тут же уснул на толстом слое опавшей хвои. Несколько раз просыпался, снова пил невероятно вкусную студёную воду и снова засыпал. День сменился ночью, а ночь утром, когда он, продрогнув от ночной прохлады, решил вставать. Обветшавшие погребальные одежды совсем не грели.

Утренняя прохладца пробирала зябким ознобом. Стуча зубами от холода, Карлус машинально попытался беспалочково накинуть на себя согревающие чары. Магия не откликнулась. Даже малейшего её движения не ощущалось. Он с грустью осознал, что стал сквибом. Закономерный финал, в общем-то. Стоит ли удивляться?

Решив ещё раз попить и умыться, увидел своё отражение в чаше родника. Чуть не заорал с перепугу: лысый череп в редких клочьях уцелевших волос, обтянутый жёлтой кожей, с ввалившимися выцветшими глазами… Натуральное умертвие! Словно сошёл с иллюстрации одной из книжек по некромантии. Вот только кровь в венах бежит, сердце бьётся и дышится полной грудью. Он жив — это несомненно. Мёртвый сон… Медальон погрузил его в долгий и очень глубокий сон, похожий на смерть. Всё это время даже ногти и волосы не росли, а это показатель. Осталось узнать, сколько он проспал.

Заря высветила верхушки сосен. В низинах стелился туман. Лёгкие румяные облака обещали ясный денёк. Щебетали птахи. Жизнь брала своё. Он вдоволь наелся душистой земляники на полянке рядом с родником. Наверняка придётся поплатиться за неподходящую пищу после длительного голодания, но уж очень хотелось есть.

С трудом на четвереньках взобравшись по потрескавшимся каменным ступеням на пригорок, Поттер поковылял через заросший соснами парк по выложенной сланцем тропинке к дому. Казалось, он уже был готов к подобному зрелищу, и всё же не смог удержать горестный крик: белокаменный особняк… его не было. Карлус упал в траву. Не хотелось ни шевелиться, ни дышать. Он остался один.

Сколько лет он пролежал в гробу? Как долго уже нет в живых сына? И где потомки Флимонта?

Мысль отрезвила. Прежде чем впадать в отчаянье, нужно выяснить, что случилось с его семьёй.

Тело решительно протестовало, но он поднялся на ноги. Очень пригодилась толстая ветка, оказавшаяся поблизости. С импровизированным посохом идти стало легче.

Он трепетно огладил покрытое мхом основание разбитой колонны портика. Дом сожгли Адским пламенем. Об этом твердили оплавленные камни рухнувших стен. И случилось это давно. Уже поднялись деревца, руины поросли крапивой и кипреем. Разгребать завал, чтобы добраться до возможно уцелевшего подвала… сейчас ему не по силам. Глубоко под землю спрятанная мастерская вряд ли пострадала — слишком много защитных чар на ней было навешано поколениями прирождённых артефакторов. Карлус посидел в скорби, как у могилы погибшего родича. Свой дом, в котором родился и вырос, в котором появился на свет его сын, он очень любил.

Нужно решить, как жить дальше и, главное, где жить. Пожар забрал не только дом, но и все хозяйственные постройки: ни оранжереи, ни конюшни, ни дровяного сарая… Даже флигель садовника сгорел. Осталось проверить Вдовий дом, и если его постигла та же судьба — устраиваться в склепе. Там хотя бы крыша есть. Правда, со свода падают камни, но возле стен, наверное, вполне безопасно.

Словно в плохом сне он брёл и брёл по едва различимой в траве каменной дорожке через ставший чужим парк, искренне радуясь уцелевшим фрагментам счастливого прошлого.

Старый кряжистый дуб за руинами сарая заметно одряхлел, но был жив и раскидист, как и во времена детства Карлуса. Помнится, в его дупле был тайник с похищенным кухонным ножиком, из которого он собирался выковать меч.

Чаша каким-то чудом работающего фонтана. Задумчивая мраморная дева всё так же лила воду из кувшина. Пусть тонкой струйкой, но ведь лила. Пока отдыхал на бортике, успел немного почистить чашу от забившего её древесного мусора. Пообещав себе полностью привести фонтан в порядок, когда достаточно оправится, пошёл дальше.

Тропка вывела на берег пруда. Когда-то зеркальную поверхность воды затянула ряска. Белели водяные лилии — их обожала мама. Берега заросли ивняком и осинником. Самозабвенно орали лягушки. Карлус посидел на каменной скамейке под липами, где много лет назад мама учила его складывать буквы в слова. Он помнил её голос, выбившийся из причёски светлый локон, трепетавший на ветру широкий рукав… а лицо стёрлось из памяти. Она рано оставила его, уйдя в Серые пределы. К сожалению, портрет супруги отец не сподобился заказать.

Так называемый Вдовий дом уцелел. Карлус с большим облегчением рассмотрел знакомую с детства черепичную крышу в зарослях одичавших яблонь. Похоже, враги о домике не знали. Пристанище одиноких вдов из обнищавшей родни. Правда, последней здесь жила бабушка Розалия, а её бедной никак не назовёшь. Вредной и неуживчивой интриганкой — это сколько угодно. Но и на неё нашёлся укорот. Беспощадная война с Дореей за власть в доме закончилась полной победой урождённой Блэк, и бабуля съехала во Вдовий дом, где и проживала до самой смерти.

Похоже, домик Флимонту не понадобился — купол стазиса по-прежнему укрывал красную черепичную крышу. Без волшебной палочки снять высшие чары практически невозможно, но не в том случае, когда накладывал их сам. Даже потеряв магию. Поттер горько усмехнулся, поранил палец и выступившей кровью исправил пару рун на столбике. Мигнув, едва различимая магическая плёнка рассеялась.

Качественный стазисный щит сохранил домишко в превосходном состоянии. Хотя бы с пристанищем теперь проблем нет. Карлус, оставив импровизированный посох у двери, по начищенным ступеням поднялся на крыльцо. Дом принял его на правах хозяина.

Знакомый с детства запах жасминовых притираний ещё витал в воздухе. Казалось, бабушка отправилась навестить подружку и вот-вот вернётся домой, величавая, стремительная, в развевающихся лиловых шелках, и как обычно чем-нибудь возмущённая.

Он потоптался в гостиной, глядя на неизвестно кем написанное полотно: «Сожжение ведьмы». В детстве бабушка подводила его к резной раме и, тыча унизанной кольцами рукой, говорила:

— Запомни, Карлус, чем заканчиваются заигрывания с магглами! — далее следовала пространная речь о «говорящих тупых и вонючих зверях» и величии волшебников. Каждый раз разная — бабушка в своих сентенциях не повторялась.

Домик был очень старым, но крепким, с толстыми стенами, истинно построенным на века. Одноэтажный, с забавными маленькими окошками и обязательным камином в гостиной. Мягкой мебелью служили красного дерева резные испанские скамьи-диваны. Массивные шкафы с зеркалами и артефактные светильники из цветного стекла дополняли интерьер жилища ведьмы.

Камин не был подключен к Дымолётной сети, что и не удивительно с его-то небольшими размерами. Бабушка Розалия крайне негативно относилась к уязвимости в обороне своих владений в виде нежданных гостей, вываливающихся из каминного зева в облаке золы и сажи. В неприступность различных каминных блокировок и паролей она не верила. Видимо, был страшный опыт в её долгой жизни.

На кухню вела открытая арка. Дровяная плита с множеством духовок. Буфеты, полки с кухонной утварью… Всё просто и доступно. После того, как Дорея прибила бабушкиного домовика, та сама занималась невеликим хозяйством, наотрез отказавшись взять нового или призвать строго слугу. Бытовые чары в её исполнении выглядели удивительно изящно. А как она готовила…

Карлус сунулся в стазисный буфет, осматривая сохранившиеся припасы. Несомненно, в подвале были и овощи, и соленья, но добраться до них не было сил. Спуститься по крутой лесенке, а потом подняться с грузом…

Раскочегаренная печка быстро запыхала жаром. Похлёбка из картошки, крупы и мясной нарезки отправилась томиться на край плиты. Рядом пристроился чайник. Мало-мальски готовить он научился, наблюдая за бабушкой Розалией. Она редко использовала магию для приготовления блюд, утверждая, что волшебная палочка и домовик только портят вкус блюд, а вот если всё сделать своими руками… Бабушкина наука очень пригодилась Карлусу в юности, в долгих странствиях по добыче некоторых ингредиентов. И сейчас пришлась кстати. Говорят же, не бывает лишних знаний, всё когда-нибудь пригодится.

Подбодрив себя парой ложек мёда, Поттер отправился мыться. Ванная комната представляла собой сложный артефакт: тёплые стены и полы, горячая вода, усиленная вентиляция…

Избавившись от полуистлевшей одежды, он долго отмокал в ванне, похожей на небольшой мраморный бассейн, притопленный в полу. Только сейчас Поттер оценил удобство подобного «водоёма». В обычную ванну он бы попросту не смог влезть.

Пока мылся, с помощью мыла и мата извлёк из кулака намертво зажатый амулет. Восстанавливать подвижность повреждённых пальцев придётся долго.

Когда счёл себя чистым, облачился в роскошный женский халат, мягкий и тёплый, коротковатый, правда, но это неважно. Сунул ноги в тапочки сиреневого бархата, откровенно маленькие, но приятно растоптанные. Поужинав, лёг спать в кровать с серебристым балдахином, в облаке полупрозрачной органзы. Собственно, выбирать было не из чего, спальня-то в доме одна. Уже засыпая на вышитых шёлком пышных подушках, подумал, что всё могло быть куда как хуже, не уцелей домик. Ему есть, где жить, и есть, чем питаться. Теперь нужно набраться сил, а потом…

Больше месяца он вёл растительный образ жизни: спал, ел и часами отмачивал в ванне иссохшее, словно у вяленой рыбы, тело. У бабушки Розалии в заначке оказалось огромное количество эликсиров, декоктов, мазей и притираний, в основном, конечно, косметических, но хватало и пользительных для пошатнувшегося здоровья. Ничего серьёзного или сильнодействующего, разве что мази от радикулита, но и это в помощь. Вместительный стазис-шкаф в ванной комнате любезно сохранил всё это богатство для Карлуса.

Немного оправившись, Поттер озаботился одеждой. Разгуливать по дому в женском халате было довольно удобно, но для прогулок в саду требовалась раздобыть нечто посерьёзнее.

Во вдовьем доме жили только женщины. Откуда бы тут взяться мужской одежде? У Карлуса теплилась надежда на дамскую сентиментальность. Переезжая в другое жилище, ведьмы наверняка прихватывали с собой памятные и просто дорогие сердцу вещицы. Почему бы там не оказаться мантии любимого мужа? Маловероятно, конечно, чтоб одёжка дождалась Поттера в приличном виде, но лучше уж поношенная лежалая тряпка, чем похоронный наряд.

На чердаке царил чинный порядок и полное отсутствие пыли. Чары Чистоты в подзарядке пока не нуждались. Свет из круглого оконца освещал расставленную вдоль стен лишнюю мебель, выбросить которую у рачительных хозяек рука не поднималась. Карлус тоже воздержался бы от столь радикальных действий. Сработанная из ценных, экзотических и просто интересных пород дерева мебель была очень красива! Ему, не лишённому художественного вкуса, хотелось восхищённо разглядывать резные сундуки, узорчатые комоды…

«Так вот откуда бабушка добыла испанские скамейки!»

Должно быть, далеко не все вдовы были бедными. Не в деньгах они нуждались, а в защите сильного рода, в общении с достойными родичами. В безопасности. Это было ближе к истине, чем несчастные обнищавшие и голодающие старушки. Обнадёженный подобными мыслями Карлус открыл крайний сундук.

К обеду его просто тошнило от женских тряпок и прочих дамских аксессуаров. Отобранные для себя вещи лежали скромной кучкой. Самой ценной находкой Карлус посчитал тяжёлую рапиру работы известного мастера из Толедо. В юности у него была похожая, но пришлось её подарить одному магу за… Неважно. Вспоминать о некоторых своих проделках было неприятно. Боевое оружие приятно оттягивало руку, расставаться с клинком категорически не хотелось. Удачная находка! Теперь понятно, как он восстановит былую форму — фехтование поможет в этом нелёгком деле.

Из одежды получилось разжиться полотняной рубахой, кожаными штанами на помочах и большого размера башмаками. На первое время сойдёт.

Дни наполнились трудами. На рассвете ходил проверял ловчие петли на кроликов, расставленные возле облюбованного ушастыми оврага. Иногда попадались перепёлки. Хотелось свежего мяса, и побольше. Овощей, круп и муки в кладовых хватало, а вот парного мяска… Обработав добычу, до завтрака фехтовал рапирой, вспоминая былые навыки. Для прочих физических упражнений приспособил садовые работы. Благо работёнки было навалом. Рубил и корчевал яблоневый лес вокруг дома, выродившийся в мелкие кисло-горькие дички, попутно запасая дрова на зиму. Пересаживал обнаруженные цветы и полезные растения. Полол, поливал, расчищал… К вечеру совершенно выбивался из сил, едва доползая до ванной, где частенько засыпал в целебных растворах.

Бабушкины косметические зелья и пребывание на свежем воздухе вернули коже здоровый цвет и былую упругость. А махание рапирой — гибкость суставам. На облысевшем черепе восстановилась тёмная грива волос. Даже потускневшие, казалось бы, глаза вернули цвет. Не зря дамы тратят целые состояния на дорогую косметику, ох, не зря! Отражение в зеркале уже не пугало.

Магия вернулась резко и без предупреждения, выдав мощный выброс во время работы в саду. Карлус как раз пытался пересадить на солнечное место чудом уцелевший кустик роз из разорённого розария. Чахлый отводок вдруг ни с того ни с сего рванул во все стороны буйной колючей порослью, торопливо украшая себя множеством чайных роз. Рядом порскнули буйным цветом мальвы, им вторила целая поляна флоксов, о существовании которых на этом месте самодеятельный садовник даже не подозревал.

Глотая хлынувшие слёзы счастья, Поттер с восторгом ощущал горячий ток проснувшейся магии. Снова волшебник! Цветник перед Вдовьим домом потрясал воображение обилием ярких красок и приятных запахов. Чудесно грело утреннее солнышко. Трудолюбиво жужжали пчёлы. Жизнь была прекрасна.

Он только что окончательно проснулся.

Что первым делом хочется новоявленному волшебнику? Конечно же, взмахнуть волшебной палочкой. А если палочки нет? Обзавестись! Садовые работы были вмиг забыты. Едва ли не бегом Карлус рванул в сторону домика. В спальне, на комоде за зеркалом, он на всякий случай хранил найденную на чердаке волшебную палочку. Настал её звёздный час.

Пальцы жадно потянулись к гладкой рукояти, но он вовремя одёрнул себя. Сдёрнув с трюмо роскошную шаль, стараясь не коснуться древесины, прихватил ею оружие волшебника и вынес во двор. Неизвестно, как поведёт себя проводник: примет или не примет, и как отреагирует на нового владельца. Не хотелось бы разгромить жилище.

Затаив дыхание, он осторожно сжал рукоять и, не дождавшись катастрофических последствий, прислушался к себе. Ива и волос единорога. Ужасающее сочетание для тёмного мага! А палочка словно затаилась в страхе, не смея возражать новому хозяину. Забавное ощущение! Была она откровенно слабенькой для главы старинного рода — пользоваться придётся осторожно, чтобы в решающий момент не остаться совсем без проводника. Карлус скептически осмотрел облезлый и поцарапанный прутик, скорее всего являющийся чьим-то первым школьным инструментом. Но куда деваться? Придётся временно удовлетвориться этой нелепой поделкой.

— Люмос!

На кончике волшебной палочки полыхнул ослепительный шар и тут же потух. Карлус озабоченно ковырнул ногтем закоптившийся кончик. Тяжко вздохнул:

— Люмос! — этот огонёк светил слабо, не калеча инструмент. Поттер удовлетворённо кивнул и решительно направился туда, куда звало сердце — к разрушенному особняку.

Расчистить путь к своей мастерской было непросто: завал камней, застывший стеклянистый расплав, кучи обломков. Первый уровень подвала частично пострадал — входная дверь обуглилась до дыр, но, на удивление, не был разграблен. И после пожара сюда никто не заходил. Зельеварни, малые мастерские, простые хранилища, кладовки, тренировочный зал, винный погреб… Досадно, если много лет любовно собираемая коллекция маггловских вин окажется испорченной.

Оглядывая разрушения, Карлус нашёл косвенное подтверждение догадки — охранные щиты поместья никто не продавливал. Нападение осуществлялось изнутри, скорее всего, через Дымолётную сеть. Проникнуть в дом злоумышленники сумели, а вот вволю поживиться — уже нет. У них было не так много времени, прежде чем восстановившаяся от алтаря защита вышвырнула врагов прочь, хорошенько покарав на дорожку. Но это маловероятно, скорее всего, убийцы, сделав своё гнусное дело, ушли тем же путём, не дожидаясь мести. Пограбили, что смогли, запустили Адский огонь — и ходу. Времени на вскрытие подвалов у них попросту не было.

Адеско файр не оставляет после себя никаких эманаций, выжигая всё, вплоть до внешних слоёв эфира. Но Карлус был уверен — в доме погиб родной человек. Он не мог объяснить этого чувства, просто знал. И самое печальное — тризна по нему так и не была проведена. В этом он тоже был уверен. Похоже, у него не осталось потомков.

Второй подземный этаж не нёс никаких следов пожара. Словно Карлус только вчера покинул устланный ковром коридор. Ни пыли, ни пепла — чары очистки работали исправно. Тайная семейная библиотека, ритуальный зал с Камнем рода, Заклинательный, казна, разнообразные хранилища и, в самом конце, — мастерская артефактора, ибо кропотливый труд требует полной тишины и сосредоточенности. Сколько поколений Поттеров увлечённо творили в этих стенах? Если учесть, что особняк был построен на фундаменте куда более старого жилища…

Постояв в раздумье, он открыл мастерскую своим старым паролем. Флимонт его менять не стал.

С грустной улыбкой он осмотрел до боли знакомое помещение. Всё прибрано, всё на своих местах, только слой пыли напоминает о запустении. Чары очистки здесь не работали, потому что их попросту не было из-за возможного конфликта с артефактами. И сын здесь не работал, что не удивительно для мастера-зельевара.

Уборку в мастерской можно провести только вручную, без применения магии. Тем же домовикам категорически запрещалось сюда заходить. В зельеварни — можно, а в мастерские — нет. Как он и думал, его волшебной палочки на столе не оказалось: детали разобранной музыкальной шкатулки были аккуратно ссыпаны в коробку, а магический проводник Флимонт, согласно семейной традиции, отнёс в специальную комнату, где хранились уцелевшие волшебные палочки предков. И всё сгинуло в огне.

Карлус отпер шкаф-сейф, осмотрел свои накопленные за долгую жизнь сокровища — редкие, а то и уникальные артефакты. Первым делом извлёк на свет собственноручно изготовленную запасную волшебную палочку. Полюбовавшись на серебристые «приветственные» искры из кончика, сунул её в наручную кобуру. Порядком измочаленный «школьный» прутик небрежно кинул в мусорное ведро.

Сжимая в левой руке наконец-то достойный и надёжный инструмент, он первым делом решил ознакомиться с данными о состоянии своего здоровья. Волшебники — удивительно живучие существа, Карлус в этом лично убедился. Не то чтобы он был сведущ в целительстве, но основы лечения и оказания первой помощи при обучении ремеслу Наставник ему дал. А как иначе изготавливать лекарские амулеты? Знал он и то, что при поражениях некромантскими гадостями оправиться пострадавшему очень трудно, почти невозможно. Тем они и опасны. Но он чувствовал себя удивительно хорошо для смертельно поражённого недугом.

В старательно отмытом ключевой водой заклинательном зале нарисовал для себя ритуальный круг Познания сути. Долго тупо пялился на результат: его аура была девственно чиста. Даже завалящего спонтанного сглаза не прилипло. Не говоря уж о неснимаемых кровных проклятиях, с которыми родился и жил всю жизнь. У предков было много могущественных врагов, изощрённых в мести. Не верилось, что нет на привычных местах ни «ржавых пятен», ни чёрных «завихрений», ни белесых ям…

Некромантская «пиявка» выжрала все изъяны, а аура за долгие годы смертного сна умудрилась восстановиться. Он недоверчиво потоптался, не зная, что предпринять. И надо ли как-то суетиться? Поглядел на руническое отражение телесного здоровья. Вот там проблем хватало, однако как и чем лечиться он не представлял. Тут специалист нужен, а значит, здоровье подождёт.

С особым тщанием он изучил ладонь, в которую — дважды! — уколол медальон. Никаких следов не обнаружил. Пальцы ещё не разгибались полностью, но грубо прихватывать ими уже было можно. Не волшебную палочку, нет. Тут только левой рукой. Хорошо, что обеими руками он владел почти одинаково. Не амбидекстр, но близко.

Смятые остатки медальона словно спеклись в конгломерат. Рассмотреть отдельные детали не представлялось возможным. Семейная легенда гласила: медальон — подарок Ши, которому один из Поттеров спас жизнь. Амулет одноразовый, дважды он сработать ну никак не мог. Но это произошло. Почему? Шуточка фэйри? Что же, осталось поблагодарить неведомого благодетеля… если он был.

* * *

Летние звёзды загадочно мерцали на небосклоне. Лопотала листва на ветру. Сверчки пиликали свои бесхитростные серенады. Огонь костра отражался в тёмной воде пруда. Глядя на Утреннюю звезду, Карлус негромко, с душой пел поминальную песнь тризны. Он смаргивал навернувшиеся слёзы, пил вино из бронзовой чаши, разделить которую было не с кем, надламывал хлеб и сыр, и вспоминал: недовольно кряхтящий свёрток батистовых пелёнок, солнечная улыбка во все четыре зуба, первые шаги, детские шалости, зелье, сваренное из чая и яичной скорлупы, галстук в сине-бронзовых полосках...

"Сын!"

В пламени почудилось родное лицо, улыбнулось, прощаясь. Неощутимая рука погладила по щеке...

"Отец!"

Костёр прогорел, угли подёрнулись пеплом. На берег опустилась ночь.

* * *

Семейный алтарь Карлус подкормил своей кровью. Конечно, этого было мало, но вдоволь напоить Камень рода нужно жизненной силой врагов, а не невинных жертв, и уж тем более не выкачивать последнее из так-то нездорового главы рода.

Мумифицированное, сильно повреждённое огнём тельце домовика отнёс в специальное хранилище. После всех приготовлений отсёк ритуальным клинком голову слуги, поместил её на алтарь и щедро напитал магией. Воззвание. Призыв.

Вскоре он обнимал свою няню Нисси, вырастившую не только его, но ещё два поколения Поттеров до него и Флимонта в придачу. Непривычно молоденькая и бойкая, но всё так же по доброму ворчливая хлопотунья была до безумия счастлива лицезреть любимого хозяина. Карлус утешающе гладил её по пушку на голове, трепал шелковистые уши и слушал безрадостный рассказ о последних годах жизни сына.

«Флимонт, Флимонт… доверчивый дуралей. Ведь специально подобрал тебе умненькую и практичную невесту. Чем тебя Мелани не устроила? Юфимия Гринвуд… хуже не придумаешь. Разве что грязнокровку к родовому алтарю привести. Вот уж воистину любовь зла. Гринвуды — семейка из трущобных отбросов, давно ли вылезли из Лютного переулка? И доверить такой жене воспитание наследника? Чему она могла его научить? Ох, сын…»

О повзрослевшем внуке Джеймсе и его дальнейшей судьбе Нисси рассказать не могла. Она, обожжённая Адским пламенем, погибла вместе с усадьбой, когда он учился на последнем курсе Хогвартса. Какие враги погубили Флимонта с женой, она тоже не знала. По её словам, на ужин пришли гости. Хозяева их ждали. Нет, гостей она не видела — копошилась в кладовых, но слышала от глупого Линки, что хозяйка приказала накрыть малую трапезную залу, сервировка из Майсенского фарфора. Значит, пришли друзья семьи. Для прочих накрыли бы Веджвуд.

Что там дальше случилось, Нисси даже предположить не могла. Она как раз закачивала проверять сохранность копчёностей, когда ощутила смерть хозяев. Домовушка сразу же перенеслась к месту их гибели — прямо в пламя! Ни гнева хозяев, ни ссоры с гостями, она перед этим не уловила. В эмоциональном фоне дома всё было спокойно.

Выслушав, Карлус отпустил домовушку заниматься хозяйством Вдовьего дома, а сам задумался. Информации катастрофически не хватало. Хорошо хоть, голова Нисси после гибели уцелела. Призванная заново, она сохранила память и полезные навыки из прошлого существования. Остальные два домовика сгорели в пепел. Домовики... Поттер прошёлся по залу, машинально трогая то древнюю ритуальную чашу, то свиток с чертежами, то барельеф на стене. Призвать погибших слуг из мира духов нетрудно — личной силы у него довольно на материализацию и большего количества прислуги, однако при разрушенном доме они, в общем-то, не нужны. Тратить свою магию на бездельников... К тому же бедной Нисси придётся обучать «новорожденных» заново... Сгоревшие домовики никакой ценности не представляли. Членами семьи, как нянюшка, они не ощущались. Плюнуть и забыть, однако иногда у поновой призванного домового эльфа сохранялась память о последних часах жизни. Пренебречь подобной возможностью... Оставалось уповать на везение.

Тини моргал, застенчиво улыбался, но ничего не помнил.

Линки помнил, однако большим умом и сообразительностью он никогда не отличался. Спрашивать его о внешности коварных гостей было бесполезно — домовики воспринимали мир иначе. Найди-ка волшебника у которого: "поющая кровь", "слизкое сердце" и "красный голос". Оставалась надежда на слух. Как назвали прибывших гостей хозяева дома? Дорогой Друг и Дорогой Аластор. Потом Дорогой Аластор что-то бросил на пол и... Больше ничего вразумительного домовик сказать не мог. Но Линки запомнил «запах» магии и эманации Дорогого Аластора.

Карлус поглядел на преданно таращившихся на него слуг, вздохнул:

— Тини, на тебе расчистка сада. Как это делать, спроси у Нисси. Линки… я дам тебе артефакт Мгновенного сна. Твоя задача — найти Дорогого Аластора, выждать, когда он останется один, без свидетелей, усыпить и доставить в комнатку с решётками в подвале. Прежде чем поместить Дорогого Аластора в комнатку, его нужно полностью раздеть и убедиться, что ничего при нём не осталось. Для этого позови Нисси. Потом скажешь мне, когда я буду один. Ты всё понял? Повтори.

Пристроив всех к делу, Карлус вышел в сад. В то, что домовику удастся похитить волшебника, он не особо верил. Но маячок-возвращалку на Линки повесил. В случае смерти того перенесёт в алтарный зал, и при удаче можно будет заглянуть через одно интересное некромантское приспособление в память погибшего слуги. Другого способа узнать убийц сына Поттер придумать не смог.

По небу ползли тяжёлые облака, обещая дождь. Птицы притихли. Похолодало. Карлус бродил по дорожкам сада, стараясь подвести итог:

Во-первых, нападение было вероломным — от гостей Флимонт не ждал подвоха. А ещё тщательно спланированным, раз домовики вовремя не отреагировали. Конечно, известно много способов усыпить бдительность домовых эльфов, какой-то из них был применён. Вряд ли это артефакт. По крайней мере, сам Карлус не решился бы применить магическое изделие в доме артефактора. Нет, тут было что-то более хитрое…

Во-вторых, Флимонт с сыном не ладил. В общем-то, неудивительно — подрастающие колдуны частенько бунтуют. Можно сказать, протест — обязательный этап становления тёмного мага. Другое дело, что за стены родного дома подобные взбрыки не выходят. Это же позору не оберёшься — против отца и рода идти! Доброхоты всю жизнь поминать будут, как ты семью свою прославил. Всерьёз тебя, свободолюбивого, никто не воспримет. Невесту получишь только ту, что никому не нужна, потому как честная ведьма за тебя не пойдёт.

А Мисси сообщила факт, который встопорщил на Карлусе всю шерсть: в семье Флимонта целое лето проживал именно такой вот «взбрыкнувший» Блэк! Якобы лучший друг Джеймса. Родич по Дорее. Проклятье!

Карлусу всегда казалось, что он знает недостатки сына: отсутствие стержня и некоторую инфантильность, но это… Вместо того чтобы пинком под зад отправить позорящего свою семью поганца за порог, он его пригрел. Немыслимо! Выходит, он так же воспитывал своего сына?

«Это всё дурное влияние Юфимии!»

Он ходил по подвалам, осматривая помещения, но не нашёл ни зельеварни, ни артефактной мастерской, где бы работал кто-то кроме сына. Какой дар унаследовал внук? Собственно, наследуемых даров у Поттеров было всего два: зельеварение и артефакторика. Зато были они многогранными. Карлус помнил, как у него с детства чесались руки что-нибудь разобрать, изменить руну в цепочке, придумать новый способ усиления каркаса… Маленький Флимонт даже за обедом в суповой тарелке умудрялся зелье сварганить. А Джеймс? Ну, не некромантию же он унаследовал, давным-давно утраченную? Да не-е, старый потайной покой с атрибутами некроманта в подвалах тоже не потревожен, как и полки с книгами в тайной библиотеке. Ушёл Дар Певереллов из семьи с концами, и слава Всевышнему! Одни проблемы от него.

Нисси, наряженная в вышитую цветочками наволочку, держа на весу запачканные в муке лапки, на вопрос Карлуса расплылась в умильной зубастой улыбке:

— Малыш Джейми очень хорошо летал на метле, Хозяин!

Карлус почувствовал, как брови лезут на лоб:

«Не метле?!»

* * *

За завтраком, как полагается в благородных семействах, Нисси подала на серебряном подносе почту. Ни писем, ни визиток — кто бы ему их послал? — зато есть свежая газета. Должно быть, метнулась, купила утренний выпуск. Эх, надо не забыть приобрести сову.

Карлус, стараясь сдержать нетерпение, развернул ещё пахнущее краской издание и замер, рассмотрев дату. Он проспал семьдесят шесть лет… Закрыв глаза, попытался успокоиться.

«Только бы ОНА была жива!»

На первой странице «Ежедневного Пророка» безумно скалился и орал очередной невменяемый Блэк. Легко узнаваемые семейные черты не оставляли места фантазиям.

Поттер брезгливо поморщился. После совместной жизни с Дореей он крайне скептически относился к этой выродившейся семейке. Великое прошлое, неизгладимый след в истории Магического Мира — и столь печальное настоящее. Нет, привлекательную внешность Блэки умудрились сохранить, но их разум и магия были в ужасающем состоянии. В то, что островная ветвь Блэков ещё оправится и расцветёт удачными потомками, он не верил. Слишком глубоко они погрузились во Тьму, практикуя невесть что, якобы для усиления и защиты. Ему, прежде чем зачать Флимонта, пришлось многократно усыплять молодую жену и чистить, чистить, чистить… под наблюдением специалистов с Континента. Узнай она о подобных процедурах, убила бы его, не задумываясь! Дура.

Интересно, а Дорея ещё жива? Он задумчиво покосился на запястье, где когда-то располагался браслет магического брака. Клятвенных браслетов-нитей вообще никаких не было. Некромантская «пиявка» выжрала даже обеты и вассальные клятвы.

«Да-а, с Дореей удружил папаша, нашёл выгодную невесту, залюби его тестрал!»

В груди ворохнулась застарелая обида на легкомысленного родителя. Карлус глубоко вздохнул, прогоняя никчёмное чувство. Ничего нельзя изменить. Ничего.

Равнодушно скользнув взглядом по статье, зацепился за свою фамилию. Вчитался. Первой мыслью было: «Это просто однофамилец — Джеймс Карлус Поттер».

Правда резала глаза.

Он до глубокой ночи просидел у жаркого камина в гостиной, пытаясь уложить в голове чудовищные новости. Лучше было бы побродить по парку, но на улице лил дождь. Расторопная Нисси скупила у старьёвщиков гору всякой макулатуры о событиях Самайна тысяча девятьсот восемьдесят первого года. А также потрёпанные детские книжки о Великом Герое Гарри Поттере, спасающем принцесс, повергающем драконов и распугивающем стаи оборотней…

Плевать на фантазии для детишек, но и со страниц серьёзных изданий лилась настолько откровенная чепуха, рассчитанная на глупых магглокровок, что просто не было слов, только мат. И ни слова правды. Кто-то очень постарался восславить малолетнего сиротку… Интересно, зачем?

Однажды проснувшись ранним августовским утром, Карлус понял, что достаточно оправился. Телесные недуги, «подаренные» мёртвым сном, сами собой излечились. Не считая повреждённой кисти, конечно. Да и то, пальцы уже достаточно двигались, чтобы держать ложку, орудовать ножом, а то и перехватывать временами тяжёлую рапиру. Это было странно, но его всё устраивало.

Утро было чудесным. Сад сверкал на солнышке росой, словно кто-то неуклюжий рассыпал полный ушат чистейших бриллиантов. Капли воды оставляли тёмные дорожки на старом мраморе. Статуя некоему античному герою не сдержала натиска лишайников, обзаведясь своеобразной шубой. А на знакомом валуне и вовсе образовалась моховая подушка. Забравшись на камень, Карлус перекинулся и ринулся в небо.

Поток ветра страстно оглаживал маховые перья, свистел рассекаемый воздух. Большая птица парила, далёкая от мирской суеты и нерешённых проблем.

Снижаясь пологими кругами, беркут опустился на голову мраморной статуи. Глубокие и многочисленные старые следы когтей на каменной голове ясно указывали, что подобное приземление отнюдь не первое. В прыжке к траве птица обернулась человеком.

Карлус размял подуставшие плечи — давно не летал, отвык. Полёт всегда хорошо прочищал ему мозги, помогал избавиться от лишних эмоций, обдумать сложные моменты, найти неординарные решения.

Поттер с тоской посмотрел на облака. Недостаточно он помахал крыльями — хотелось ещё, однако хорошего понемножку. Нужно будет упражняться каждый день, и дождь его не остановит. Карлус любил летать. Казалось, он был рождён, чтобы раз за разом покорять небо. Бездонная высь, где нет забот, только немыслимый простор и вольный ветер.

Откладывать визит… оправдания нездоровьем и пугающим внешним видом больше не было. Если уж с лёгкостью перекинулся в анимагическую форму и так же без проблем вернулся в человеческий облик, значит, здоров.

И всё же есть повод оттянуть волнующий визит. Заявиться в гости к НЕЙ в трансфигурированной из бабушкиных мантий одежде… Нет!

Умница Нисси сняла мерки и, получив исчерпывающие инструкции, отправилась по магазинам. Вечером осмотрев и примерив обновки, Карлус удовлетворённо кивнул. Он был готов. Но… Но как же страшно! Это для него минуло пара месяцев, а для неё? Семьдесят лет. А если не дождалась? Если забыла? Вышла замуж, детишек нарожала, внуков нянчит… Страшно.

* * *

За прошедшие годы магловская часть Годриковой Лощины значительно разрослась, захватив склоны окружающих холмов, выплеснулась в ложбины и расползлась по суходолу новыми домами. Похоже, маглы значительно расплодились. В это солнечное утро, туманная дымка границы между мирами была хорошо различима. Магическая часть поселения тоже обзавелась новыми улицами, но изменения с тем, что Карлус помнил, были поскромнее. Впрочем, окружающие пейзажи волновали его сейчас в последнюю очередь.

Старинный дом всё так же привлекал взгляд пёстрой, как форель, черепицей. Окошки обзавелись светлыми ставнями. На месте рябины у палисада вырос здоровенный бук, раскидистой кроной затеняя половину крыши. А в остальном осталось так, как он помнил.

Облегчённо выдохнув, Карлус тронул калитку. Гостевой доступ по-прежнему действовал. Чары мягко коснулись своего создателя, обтекли и пропустили. Казалось, время застыло в жилище ведьмы. Всё те же ковры на полу, те же массивные дубовые буфеты, ваза с зачарованным букетом белых цветов, фарфоровые пастушки на каминной полке… И запах. Он помнил эту ненавязчивую смесь базилика и цветущей полыни.

Батильда Бэгшот вышла из кухни: домашнее платье в мелкую клетку, обязательная шаль на плечах. На запястье — браслет-оберег, подаренный им когда-то. Зачарованные серьги с ониксом, опять же его работы. А свои прекрасные кудри цвета горького шоколада она перекрасила в блондинистый цвет. «Это седина, идиот!» — запоздало дошло до него. Наконец он посмотрел ей в лицо.

Она глядела на него, не отрывая напряжённого взгляда тёмных глаз. Молча. Безжалостное время почти не коснулось её. Сильная колдунья застыла на «лет пятидесяти», как он помнил. Изморозь седины была ей к лицу.

— Пришёл… — обронила она без выражения.

— Здравствуй, Фея, — он неловко, а скорее жалко улыбнулся. Она молчала, и только тени чувств отражались в глубине её бездонных очей.

— Здравствуй, Беркут, — через долгую паузу произнесла Батильда. По тому, как знакомо тряхнула она шевелюрой, Поттер понял: сейчас его будут «тиранить». — Вот понять не могу: ты снишься мне или попросту восстал из гроба вампиром, дабы испить девичьей кровушки? Хотя-а, на красавчика вампира, уж извини, не тянешь, а вот на пожёванное докси птичье чучело — вполне.

— Как всегда злоязычна, — облегчённо рассмеялся Карлус. Гроза миновала, без обмороков и истерик. Он шагнул к ней и бесцеремонно сгрёб в охапку единственную любовь своей жизни.

— Пошли пить чай, — много времени спустя произнесла она, кутаясь в халат. — Яблочный пирог ещё тёплый. И я хочу услышать всё-всё-всё. Намёки на страшные семейные тайны можешь засунуть себе в тёмное место.

— А посущественней ничего нет? Время обеда, — он довольно потянулся, ощущая себя молодым и бойким.

— Всё тот же проглот! Не волнуйся, пожарю тебе большой бифштекс с кровью, вампирище.

Тиканье старинных часов уютно оттеняло потрескивание дров в камине. Дождь стучал по кровле. Поскрипывал на ветру плохо закреплённый ставень. Пламя отражалось в глазах женщины, которую Поттер нежно любил и которой искренне восхищался.

Батильда была на тридцать лет моложе его. Когда-то он случайно встретил её в Хогсмиде во время посещения заказчика. Ему было свойственно самолично относить готовые артефакты, не доверяя это дело совам. В то время мисс Бэгшот была умилительно-серьёзной старшекурсницей райвенкловкой. За таинственные тёмные глазища Карлус прозвал её Феей.

Удивительная. Он никогда не видел её слёз. Редкостная умница с прекрасным самообладанием и своеобразным чувством юмора. К ней он приходил отдохнуть от вечной войны с собственной женой, от которой не мог избавиться — магический брак не предусматривал разводов. Здесь, в тишине уютного дома, устроив голову на её коленях, придумывал новые артефакты. Если бы не Батильда… Батильда была его благословением.

Он рассказал всё без утайки. Чего там скрывать-то?

— То есть ты умудрился влипнуть сразу в две ловушки, настороженные не на тебя?! — охнула Батильда.

Карлус надулся было, но, махнув рукой, рассмеялся.

— Ох, Беркут, у меня просто нет слов! Учудить такое мог только ты, — сокрушённо покачала она головой, старательно изображая осуждение. Он глубоко вздохнул, настраиваясь на тяжёлый разговор:

— Теперь твоя очередь, Фея. Жду рассказа о моих потомках, со всеми пикантными подробностями.

— Небось, начитался уже книжек о гибели семьи внука? — ворчливо хмыкнула она, устраиваясь поудобнее. — Так вот, Беркут, выкинь свои выводы на помойку. Всё гораздо сложнее и… гаже. После гибели родителей от якобы Драконьей оспы Джеймс не смог попасть в родовое имение. Я-то думала, Флимонт намертво заблокировал щиты, чтобы ребёнок случайно не заразился. Хотя в те годы Драконья оспа ходила престранная, косила поживших магов и редко кого из молодёжи, только если они оказывались в доме рядом со стариками. Ходили слухи, что и домовики от неё дохли, и фамильяры. Что-то запредельное! Твоё имение было не единственным закрывшимся. Интересно, хоть кто-то тогда умер от этой болезни, или, если вскрыть щиты, везде мы обнаружим обгоревшие руины? Удобное прикрытие преступлений, не находишь?

Батильда яростно пошуровала в камине кочергой, словно молотила ею кого-то противного, продолжила:

— После школы оставшись бездомным, Джеймс обретался у беспутного другана Блэка, в старом доме кобеля Альфарда, но потом собрался жениться, и я помогла ему приобрести тут домик по соседству. Признаться, ожидала в роли юной жены Грейс Фицрой, которую ему сосватал отец, а он привёл в дом грязнокровку Лили Эванс.

Батильда помолчала, поджав губы, неохотно добавила:

— Джеймс уродился удивительно легкомысленным, и подружку нашёл себе под стать. Два ярых адепта этой новомодной идеи свержения старых устоев, всеобщего равенства и чуть ли не братства, — мисс Бэгшот сморщилась, словно откусила лимон. — Можешь себе представить, за три года жизни в новом доме они с жёнушкой не провели ни одного ритуала! Даже Благодарение на Йоль игнорировали. Если Джейми хоть как-то спасали неснимаемые родовые артефакты, то на Лили защиту навесить он не додумался. Нет, побрякушки на ней блестели, но именно что побрякушки. Магией от них не веяло. На девке сглазов, порчи и мелких проклятий было, как блох на бродячей собаке. Аж гроздьями висели! А гонору, гонору…

Компания у них собиралась мерзопакостная. И всё бы ничего — перебесился бы твой внучок, наигравшись в странные игры, покаялся бы перед Грейс, и всё пошло бы предначертанным путём. Не он первый вертопрах, как говорится. Но рядом с ним тёрся этот выскочка Альбус-в-каждой-бочке-затычка. Та ещё гиена. Поговаривали, что школьный директор создал из выпускников какую-то банду и занимался плохими делами. Охотно в это верю. Я Альби как облупленного знаю — всё же по соседству рос. Жалела. Думала, трудно мальчонке будет пробиться в жизни — сыну убийцы, окончившего дни в Азкабане, и слишком странной маглокровки, которую папаша привёз из дальних краёв. Дожалелась! Альбус растлил моего троюродного племянника Геллерта. Каково, а? Подозреваю, что не обошлось без ментальных вмешательств. Небось, менталистику без догляда мастера изучали и практиковали друг на друге. Гел поначалу, как приехал, охотно на девчонок пялился, а на грудастую молодку Энн и вовсе слюни пускал. А потом подружился с этим… и вдруг пошёл в мужеложцы! Я сама их застукала, устроила скандал и быстренько спровадила племянника обратно к родне. Поздно хватилась — Гел, похоже, уже серьёзно мозгами повредился… Ладно, речь не о нём. Давай поговорим о браке твоего внука и Лили Эванс.

— Давай, — тяжело обронил Карлус, у которого в висках стучало от подобных новостей.

— А не было никакого брака. Министерский бумажный обряд, Беркут, — официальная связь без обязательств. И сынишку Джеймс не признал, не ввёл в род. А рыжая дурища только глазами лупала! Твой единственный правнук — бастард.

Он очнулся с привкусом бодрящего зелья во рту. Батильда лихорадочно растирала ему виски, кисти рук, но заметив, что он пришёл в себя, тут же сделала вид, что просто рядышком сидела.

— Слаб ты ещё. Тебе бы у хорошего целителя понаблюдаться.

— Позже за границей, — отмахнулся Карлус, приподнимаясь с дивана, куда его переместила заботливая Батильда. Ведьма согласно кивнула:

— В Святого Мунго тебе не помогут. Там кроме Гиппи Сметвика целителей не осталось, одни колдомедики. Я даже с поцарапанной коленкой к ним не пойду. А Гиппи почти не практикует, он теперь там главный администратор.

— Бастард! — Карлуса прорвало. Как-то всё разом навалилось. — …!!!

— Не ругайся, — без осуждения одёрнула мисс Бэгшот. — Хотя ты прав — это просто ...!!! По-другому и не скажешь.

Посидели в тишине. Наконец, поёрзав на стуле, повздыхав, словно перед прыжком, Карлус решился:

— Батильда, выходи за меня замуж!

Мисс Бэгшот открыла рот, закрыла, снова открыла… и засмеялась.

— Беркут, я и так твоя с шестнадцати лет! Ты был моим первым мужчиной. Первым и единственным. Что изменит брачная церемония? Порадовать тебя наследниками уже не смогу — моё время ушло. Гордо сопровождать тебя на рауты? Я ещё не выжила из ума, таскаться на эти выставки мнимого благополучия. И позволь напомнить — ты числишься усопшим. Пусть это заблуждение сохранится подольше. Очень тебе советую.

Подумав, серьёзно добавила:

— А тебе нужно продолжить род. Хочешь, подберу подходящую сквибку на контракт вынашивания?

— Нет, я не рискну, — он устало покачал головой. — Есть большая вероятность, что от меня родится не человек.

— Что ты такое гово… — встрепенулась она, но Карлус перебил:

— Проклятый медальон! Я не знаю, что в меня влили. Сон, ничем не отличимый от смерти. Слишком быстрое восстановление, без высших зелий, специализированных лечебных чар… Фея, так не бывает! Я дамскими притираниями лечился! Эликсирами для блеска волос… …!!! И благодаря этому чУдному лечению я выгляжу сейчас даже немного моложе, чем был! Понимаешь?

— Понимаю, — задумчивым эхом откликнулась мисс Бэгшот, теребя краешек шали. — Вот знаешь, чувствуется тут интрига, даже заговор, но не про Поттеров. Извини, но твой род не настолько значителен, чтобы затевать подобную аферу. Это просто бессмысленно. Когда, говоришь, медальон попал в семью?

Карлус задумался, перелистывая в памяти ветхие страницы семейных летописей.

— Во времена Леона Певерелла, не позже.

Они ошарашенно переглянулись.

— Ну, конечно! Певереллы!

— Клавдий Певерелл надел на шею внука семейную реликвию, нарушив тем самым… от отца к сыну… Иоланта Певерелл была единственным ребёнком — у неё не было братьев. Перейдя в семью Поттер, она принесла в приданном много уникальных волшебных вещиц, — заворожённо пробормотал Карлус.

— На крупную рыбку была наживка! — довольная догадкой, Батильда отсалютовала гостю кружкой с чаем. — Небось, очередной заговор фэйри, которым всё неймётся. Хотели у вас что-нибудь ценное выманить, засранцы. Интриганов, поди, уж и живых-то давно нет. Хотя нелюди долго живут… Может, всё ещё сидит бедолага Ши, ждёт результат своей хитроумной задумки.

— Но легенда…

Батильда пренебрежительно фыркнула:

— Расскажи историку, как стряпают истории! А про фэйри говорят, что их благодарность мало отличается от проклятья. И ладно, правды-то теперь уже не узнать.

В наступившей тишине протяжно, с поскрипыванием пробили часы. Карлус ласково обнял подругу за плечи. Она пристроила голову ему на плечо:

— Знаешь, Беркут, я прожила хорошую жизнь. Написала много книг, интерес к которым переживёт меня. Жалею только об одном — я так и не решилась родить от тебя ребёнка. Боялась, что будут дразнить его ублюдком, а он не простит меня за это. Дура была! Есть много способов спрятать правду на самом виду. Простейший — крёстная мать для сиротки. Или приёмыш-воспитанник скучающей дамы. Какая же я дура!

Она посмотрела на Карлуса влажными глазами:

— Когда тебя похоронили, ко мне домой заявилась прабабка Констанс, убеждённая отшельница и сильная пророчица. До этого я и не видела её никогда. Она сказала: «Жди, девка, он к тебе вернётся. Долго-долго ждать, но он придёт». И я ждала. А потом увидела крохотного сына Джеймса…

У Гарри изумрудного цвета глаза. Все говорили — мамкины очи. Это они тебя не видели. У Лили были зелёные радужки с коричневыми крапинками, и оттенок совсем иной, как и разрез глаз. Малыш вообще твоя копия: лоб, губы, пальчики… Даже улыбка. Младенцы пахнут молоком и детской присыпкой, а от Гарри веяло тобой. Я подумала — это ты вернулся ко мне.

Потом, после случившегося, я пыталась его найти, металась, как клуша, потерявшая цыплёнка, нанимала сыскарей… Всё, что смогла выяснить: его прячут у магглов, у него нет доступа к деньгам и рядом с ним толкутся Предатели Крови.

— Что происходит, Фея? Мир сошёл с ума? — потерянно спросил он.

— Затянувшийся передел власти, — зябко поправила шаль Батильда. — Три группировки тянут одеяло на себя: традиционалисты, во главе с самозваным Тёмным Лордом; прогрессисты, во главе с Альбусом Дамблдором, той ещё тварью, и, наконец, вялое, как старый член, Министерство. Самое поганое, Беркут, — магглы зашевелились. Инквизиция, будь она неладна. Нет, я понимаю, что без надзора наше убогое колдовское сообщество оставлять нельзя, мы очень быстро наглеем и творим, что ни попадя. Но… мне страшно. Хуже всего то, что Гарри считают Избранным, якобы героем некоего пророчества. Он основной ингредиент в этом котле. Нужен всем и в тоже время никому. Его используют и уничтожат. Маггловоспитанный, он не получает в школе никакого специального обучения, хотя весь Магический Мир думает иначе. За этим следят приставленные к нему люди. Пасут плотно. Выводы делай сам.

Карлус долго молчал, глядя в огонь. Было горько осознавать, что единственный его живой потомок — дитя никчёмного маргинала и грязнокровки. У Поттеров не бывает бастардов. Не потому, что они высокоморальны и ничего не позволяют себе до свадьбы. Вовсе нет. Дело в специальных артефактах в виде цепочки на поясе, не допускающих зачатия. Надевает их отец на подросших сыновей, и снимают оберег накануне свадьбы.

Карлус тяжело вздохнул, поднимая взгляд на подругу:

— Я хочу на него посмотреть.

— Сам не лезь. Никто не должен знать, что ты жив, — Батильда порывисто его обняла. — Я всё устрою. Жди сову.

В ожидании вестей от подруги Карлус провёл осмотр казны. Если с деньгами всё обстояло весьма не плохо, то некоторых ценностей не оказалось на положенном месте. В том числе одного из Даров Смерти, испокон веков хранившегося в семье — мантии-невидимки. Жаль, если она сгорела в Адском пламени, но что-то подсказывало Поттеру — это не так. Печально, если семейная реликвия прилипла к чужим рукам. Украли? Нужно вернуть.

Помнится, на пятом курсе у него потерялся подарок бабушки — запонки с бирюзой. Он тогда тоже решил призвать свои потерянные вещи, но по неопытности недостаточно внятно сформулировал приказ. В результате его завалило разным хламом, вплоть до оброненных шпаргалок и старого нательного белья, из которого давно вырос. Запонки, кстати, нашлись в кармане парадных штанов, куда он сам их положил.

В ритуальном зале концентрированная магия пощипывала кожу. Сложная схема заняла четверть обширного помещения. Карлус решил посмотреть, что ещё умыкнули злодеи из гербовых вещей, и в глобальности задуманного себя не ограничивал. Если посыплется мебель с оттисками герба рода Поттер — его не завалит. И обязательно прицепить проклятие вдогонку позаковыристей. К сожалению, ничего серьёзного и тем более смертельного — направленность потоков не позволит. Так, наговор на бессонницу, от много раз пра- бабки Авы Бессердечной. Хорошая штука: чем больше вор стащил, тем ядрёней бессонница. И сильное снотворное помогает только поначалу. А там привыкание к зелью, расшатанные нервы, плохая память, галлюцинации… Нет, приспособиться, при большой удаче, можно: артефакт какой подобрать, зелье придумать или контрзаклятье сочинить для ослабления муки… А вот о тех, кто сумел полностью избавиться от своеобразной кары, Карлус не слышал. Всепрощением Поттеры никогда не отличались.

Ритуал удался. Казалось, где-то развязался гигантский мешок, и из него посыпалось украденное: книги, драгоценности, артефакты, безделушки… Почему-то целые кучи денег. Это кто же так недурственно поживился за счёт Поттеров?

Наконец поток возвращённых вещей иссяк. Последней спланировала мантия-невидимка.

* * *

Письмо от Батильды пришло вечером того же дня. Карлус даже немного растерялся — он не ожидал подобной оперативности. Прочтение оставило после себя горькое послевкусие: за его потомком охотился сбежавший из Азкабана Сириус Блэк (Блэк!), и, чтобы спрятать Гарри, его поселили в «Дырявом котле» (В пабе!). В месте, где день-деньской шныряют толпы народа. А на заднем дворе расположен вход для маглокровок. Самое изумительное в пабе — это охранные чары на жилых номерах. Поттер помнил, как в годы буйной юности на спор сдвигал кончиком волшебной палочки защитный контур и спокойно проходил в комнаты.

Ловушка. Каким-то идиотом придуманная ловушка на Блэка, где приманкой служил мальчик Гарри. Проклятье!

В «Дырявый котёл» он проник в сумерках, пристроившись следом за пьяненьким магом. Тот напевал что-то фривольное, приплясывал под собственное песнопение и был совершенно счастлив. Аж завидно! Мантия-невидимка надёжно укрыла Карлуса от нескромных глаз и дала возможность осмотреться. Он прошёлся по залу, свернул на лесенку и беспрепятственно поднялся на второй этаж.

Как итог: соглядатай в углу, читает газету в потёмках. Ещё один у барной стойки, неубедительно притворялся расстроенным и от того неразговорчивым. Налитое ему в стаканчик спиртное различалось по цвету с пойлом соседа. Явно по договорённости с барменом он «хлестал» чай или сок. Следят и караулят. Не профессионалы — те себе подобных глупостей не позволят. Авроры. Значит, ловушка задумана Министерством.

Завернувшись в мантию-невидимку, Карлус сидел на близко подвинутом к кровати школьном сундуке, без малейших следов охранных чар, и смотрел на спящего ребёнка. Этот ракурс был самым удобным для вдумчивого созерцания. "Детский" наговор погрузил мальчика в глубокий сон, уж слишком чутко тот спал. Похоже, Гарри беспокоили всё ещё шумевшие внизу выпивохи. Дрянной номер ему всё же дали. Могли бы и комнату поприличнее выделить от щедрот Министерства-то, раз уж сам Министр, которому решительно нечем заняться, встречал здесь школьника едва ли не с распростёртыми объятиями.

Гневно посопев, Карлус снова обратил взор на Гарри. Права Батильда — мальчик по внешности типичный Поттер. Странно, что Джеймс не соизволил дать ему законный статус. И вся эта его якобы женитьба, якобы семья… На что рассчитывал, чего хотел от жизни? Словно в лицо плюнул всем своим почтенным предкам…

Решив, что достаточно осмотрелся для первого впечатления, Карлус добыл из раскрытого походного чемоданчика очки магического зрения. Самые мощные и многофункциональные из своей коллекции выбрал, жаль подстраиваются они под владельца каждый раз заново, а это небыстро. Теперь предстояло изучить волшебную составляющую мальчика.

Из облаков выглянула луна, облив серебристым светом убогую комнатушку. Дополнительное освещение словно усилило запах пыли и плесени, объёмно обрисовало свисающие в углу тенёта. В поле зрения подстраивающихся артефактных очков невольно попался уголок пронизанной чарами ткани. Карлус с любопытством потянул, рассматривая находку. Перед Поттером была грубая поделка некоего подмастерья из паутины акромантула, специализирующегося на скрывающих артефактах. Мантия-невидимка Гарри и та, что укрывала плечи Карлуса, различались, как рубаха из дерюги и шёлковая туника.

«Небось, эта немножко зачарованная тряпка даже звуки шагов не скрывает, позорище! И ведь не стыдятся такое продавать».

За спиной недовольно завозилась в клетке белая сова и вдруг заклекотала, заухала. Карлус невольно взглянул на неё через волшебные окуляры. Птица нахохлившись, возмущённо вытаращилась на вторженца сквозь прутья. Жаль, колдовать здесь нельзя, чтобы не оставить следов, а то бы наложил на шумного почтаря чары безмолвия.

«Чего разоралась? Всё равно мальчишка тебя не услышит. Зачем вообще Гарри тебя с собой таскает? Ты кому-то другому принадлежишь, ишь чары привязки совсем недавно обновляли — яркие».

Покачав головой на неразумность некоторых школьников, Карлус сосредоточился на спящем мальчике.

Тяжёлые очки немилосердно давили на переносицу, но он не обращал на дискомфорт внимания. Карлус смотрел на магическую составляющую своего потомка и с силой стискивал кулаки, стараясь удержать себя от опрометчивых действий. Над мальчишкой долго и упорно измывались. Недостаток роста и веса, кое-как заживлённые переломы и не долеченные травмы — это всё с трудом, но можно было исправить. А сильнейший яд, циркулирующий в крови и пропитавший все органы и ткани? А искалечившие магическое ядро небрежно поставленные ограничители? А какая-то некромантская пакость в шраме на лбу? Но самое жуткое — аурный поводок или так называемые Путы души, по сути державшие мальчишку в рабстве. И словно вишенка на торте — крайне жёсткий Контракт-на-Крови с Хогвартсом. Покинуть школу раньше оговорённого в контракте срока Гарри не мог. Если же сбежит — лишится магии.

Гарри Поттер был обречён.

Карлус осторожно тронул аурный поводок, считав образ хозяина: благообразная седая бородатая рожа сейчас вынужденно бодрствовала. Большого ума не требовалось, чтобы опознать мучителя его правнука — Альбус Дамблдор, директор Хогвартса. Колдун с очень широкой задницей, которой он умудрялся усидеть сразу на трёх высоких стульях. И тот, кто отхватил Бессонницы Авы Бессердечной полной ложкой.

Карлус закрыл глаза, напряжённо размышляя. Батильда сердцем прикипела к мальчишке — известие о его состоянии её расстроит. Но и лезть во всю эту грязь, биться за бастарда, сына отщепенца…

«Кого ты пытаешься обмануть? — одёрнул себя Поттер. — Ты уже всё решил, иначе не пришёл бы сюда якобы взглянуть на потомка».

Не меняя позы, Карлус протянул руку к оставленной на тумбочке волшебной палочке из светлой древесины. Аккуратно коснулся рукояти кончиком пальца, считывая ощущения. Его брови полезли на лоб в изумлении. У правнука были огромный магический потенциал и невероятно чистая светлая душа: ни злобы, ни обиды, ни зависти, ни жажды мести…

Когда он поднял опущенную голову и снова взглянул на спящего мальчика, его глаза пылали светом убивающего проклятия:

— Мой светлый ангел, если будет нужно, твой прадед, не задумываясь, утопит Британию в крови, но ты будешь свободен и счастлив. Это я тебе обещаю.

Он набрал во флакончик крови Гарри. Долго примеривался, но сумел снять аурный слепок немёртвой гадости в шраме. Потом задумчиво посмотрел на волшебную палочку. Ощущение… Карлус снова коснулся аурного поводка, а другой рукой — волшебной палочки. Прислушался. Злобная улыбочка выползла на бледные губы:

— Ах, как неблагоразумно! Оставить без прикрытия подобную уязвимость… Я тебя порадую, почтенный Альби, обязательно порадую. Ты у меня просто сдохнешь от восторга! Подожди немного, вот только достойно подготовлю тебе подарочек…

Он извлёк из чемодана походный несессер с инструментами, вскрыл деревянную оболочку магического проводника. Довольно кивнул своей догадке и отрезал кусочек пера феникса из начинки, прибрал. Палочку восстановил, загладил образовавшиеся трещины мгновенно схватывающимся лаком и положил на прежнее место.

Пришло время действовать.

Дилетанты посчитали бы покрытый замысловатыми, но восхитительно красивыми инкрустациями массивный столик, вместо ножек которого выступали слишком реалистичные бронзовые змеи, предметом роскоши. Романтичные натуры — экзотическим атрибутом для гадания. А на самом деле…

Карлус бережно снял запылившийся бархат с круглой каменной столешницы. Любовно огладил выполненные из янтаря неизвестные ему знаки, сдул пылинки со смутно узнаваемых рунных росписей алхимических преобразований. Нежно протёр мягкой тряпочкой древние пиктограммы стихий и начертания на парселтанге… По его глубокому убеждению, данный предмет мебели был одним из ценнейших артефактов семьи. Истинной драгоценностью. Почему-то летопись рода не отразила на своих страницах, как Стол Познания попал к Поттерам.

Для работы с ним был выделен отдельный чертог рядом с сокровищницей. К сожалению, инструкции по использованию наиполезнейшего артефакта не существовало. На протяжении веков мастера семьи бились над загадкой правильного применения Стола, однако успехи их были весьма скромны. Единственное, что удалось понять: для каждого желающего поработать с ним артефакт открывал те или иные возможности, но только часть функционала. Полностью воспользоваться не смог никто.

Стены чертога от пола и до потолка занимали полки. На них — свитки и инкунабулы с записями проведённых экспериментов. На отдельной полке — собранные в папки выводы и результаты. Тут же хранились многочисленные ящички и коробки с нужными в работе материалами.

Поправив освещение и подготовив необходимое, Карлус нацедил немного своей крови во вмурованную в середину стола золотую чашу. Потом добавил маленький медный шарик. Лучше всего артефакт принимал округлые формы подношений. У отца столик реагировал на олово, причём шар нужен был размером с голубиное яйцо, у деда на серебро — с бусину, а дядя Генрих и вовсе кидал в чашку окатыш агата…

Дождавшись, пока подношение полностью истает, а значки на столе начнут тускло светиться, он опустил на донце звякнувшую крохотную бутылочку с кровью Гарри. Нужно было определиться с ядом. И, главное, чем его нейтрализовать.

Выточенный из цельного сапфира флакончик был нейтрален к проявлениям магии и Познанию не мешал. Смочив ладонь кровью, Карлус накрыл рукой выпуклый диск, по виду, из обсидиана. Замер. В голове приятно зашумело, как после крепкого вина. Забегали мурашки по коже, цепляя колючими лапками. Невнятное эхо множества шепчущих голосов, то ли пение, то ли молитва… Шипение и лязг. Звуки сливались в своеобразную завораживающую симфонию…

И вдруг ни с того ни с сего прорезался невнятный, но удивительно красивый бесполый голос, который безучастно что-то спрашивал, но словно издалека, да на незнакомом языке. Карлус обратился в слух, жадно улавливая невесть откуда взявшиеся звуки речи, пытаясь уловить смысл, а смысл наверняка был.

Голос умолк, а Карлус сглотнул комок в горле от разочарования. Словно поманили малыша конфетой и подло спрятали в карман!

Ошеломлённый, он всё же сумел сосредоточиться на желании узнать все тайны крови Гарри. Ну, все — не все, а что-то и могло…

Знание пришло неожиданно чётко, словно ему сунули под нос листок с текстом, ещё один, ещё… Ух, да тут на целый том наберётся! А листки всё сыпались и сыпались… И сопровождалось это действо посылом: мол, что сумеешь понять — то твоё.

Карлус заторможено дождался прекращения «шелеста листов», помедлил, может, ещё чего интересного произойдёт? Но лимит чудес на сегодня был исчерпан. Тогда он постарался вникнуть-прочитать свалившийся на него объём информации. Пустая затея! Нет, что-то он понял, но… Поттер открыл глаза и с трудом распрямил затёкшую в неудобной позе спину. На заранее приготовленный пергамент записал всё, что запомнил. Вышло до обидного мало.

Мёртвый сон действительно что-то в нём изменил. Вон как интересно познание прошло! Жалко, результат подкачал. Похоже, нечто важное ускользнуло, не хватило чего-то необходимого… Карлус встряхнулся. Вникать и расстраиваться не хотелось категорически.

Итак, какую информацию он получил в процессе Познания? В крови Гарри циркулирует яд взрослого василиска, закрепленный слезами и сутью феникса. «О, как! Где пацан василиска-то нашёл?» Карлус наморщил лоб. Какая-то мысль мелькнула… Ладно, дальше. Не кровь, а коктейль из множества зелий подчинения, приязни — неприязни… Ожидаемо. Возомнивший о себе невесть что директор Хогвартса игрался своей игрушкой от души.

Вертлявую мысль всё же ухватил за хвост: французский род Лекруа! Известные демонологи, как выяснилось впоследствии, чтоб их не сожрали призываемые твари, намеренно травили свою кровь ядом василиска, уравновешивая его слезами феникса. Это для хозяина кровь становилась нейтральной, а соблазнившегося вкусным мясцом демона — мгновенным ядом. Род был сильный, врагов — Тьма. Собственно, так их и упокоили всем составом: на одном из пиров в вино добавили вместо пряности редкий ингредиент, безобидный сам по себе, но нейтрализующий слёзы феникса. Лекруа убила собственная кровь.

Феникс! Карлус скрипнул зубами. Фениксы могли воздействовать на собственные отданные частицы на любом расстоянии. Отследить по перу в начинке волшебной палочки беглеца? Легко! Нейтрализовать свои слёзы в чужой крови? Ничего сложного.

«Ай да Дамблдор! Какая роскошная страховка против бунта мальчишки!»

Карлус отдохнул немного на мягкой кушетке в примыкающей к чертогу уютной комнатке, попил чаю с пирожками. Наконец решившись на второй заход, приступил к Познанию слепка немёртвой сущности из шрама на лбу Гарри.

Позже он навёл порядок в чертоге и вышел в сад. Крылья мощно вознесли взбешенного мага к хмурым облакам. Ветер остудил кипящий разум, выдул гнев, успокоил. Присев на скамейку под липами, Карлус бездумно уставился на заросший пруд.

Результат опознания изумил до невозможности: ущербный крестраж! В живом разумном носителе! Это ж каким идиотом надо быть… И крестраж дал отклик — он не единственный. Проклятье!

Карлус не усидел на скамье, зашагал по берегу, путаясь ногами в высокой осоке.

Во времена его деда мальчишку попросту убили бы как порченного — замаранного мерзостью, а тело предали бы очищающему огню. Дед был суров и не признавал компромиссов.

Во времена отца, бастарда попытались бы очистить всеми доступными способами, а потом отправили бы, куда подальше с глаз долой, как неудачного потомка. В какой-нибудь Крестовый Поход, к примеру. Или покорять Новый Свет. Отец, при всей своей недальновидности, к родичам относился бережно. Ибо кровь не водица. Поттеры не отличались особой плодовитостью. К чему гневить Всевышнего?

Карлус знал, что характером уродился в деда. Это Батильда смягчила его норов, научив смотреть на жизнь под другим углом. По правде говоря, если бы он не прикоснулся к волшебной палочке правнука — отступился бы и постарался забыть о незаконном потомке. Но он увидел-ощутил чистую душу Гарри. Никакая мерзость к нему не прилипла. Мальчик был чист.

Чтобы решить сложную проблему, нужно разделить её на части — на шаги.

Шаг первый: найти в хранилище Собиратель. Сей артефакт предназначался для отлова духов, когда они требовались для сложных, многоуровневых артефактов. Но при некоторой фантазии и сноровке его можно было приспособить для другой цели.

Шаг второй: применить Собиратель к Гарри. Если артефакт не справится, найти подходящую жертву для усиления и провести подходящий ритуал. На роль жертвы нужен сильный враг, значимый именно для Гарри Поттера. Так надёжнее.

Шаг третий: поместить в жертву Собиратель, заряженный эманациями крестража, и запустить ритуал сбора душонки безумца, добровольно лишившего себя посмертия как разумное существо. Душу — Искру Творца — уничтожить нельзя, но можно порвать на куски тот драгоценный слой накопленного опыта, приобретённого в мириадах перерождений. В каждом ошмётке будет неполноценное отражение сущности хозяина. С каждым расколом искажение будет нарастать, а изначальная часть погрузится во всё усиливающееся безумие. Что же, следующую жизнь возжелавший бессмертия проживёт каким-нибудь безмозглым червём. И не одну, по сути, начав свой путь реинкарнаций сначала. Впрочем, Карлусу на это совершенно наплевать.

Шаг четвёртый: проверить результат. От колбы Собирателя должны идти эманации Гарри. Крестраж провёл с ним много лет, значит, пропитался жизненными токами мальчика.

Удовлетворённо кивнув, Карлус решительно вылез из бурьяна на тропинку, очистил подол мантии от нацеплявшихся семян череды и репьёв, и пружинисто зашагал к руинам особняка. Работа предстояла кропотливая.

* * *

Повторный визит в «Дырявый котёл» принёс некоторое разочарование. Приложенный ко лбу ребёнка Собиратель не затянул в себя крестраж. Увы, тот слишком крепко сидел в Гарри. Но маленькую частичку оторвать удалось. Осталось надеяться, что этой крохи окажется достаточной для призыва всей массы разделённой души. К общему объёму, само собой, и крестраж из Гарри притянется.

Теперь следовало раздобыть Жертву для ритуала. Нужен враг. И не просто вражонок какой, а в понимании мальчика, Враг с большой буквы: Лорд Волдеморт или Сириус Блэк. Лорд понятно, а Блэк… Наверняка же Гарри рассказали о том, кто предал его родителей. Волдеморт недоступен, а вот Блэк… Изловим!

Благоразумно сохранённые в специальном сосуде волосы Дореи после её смерти уже не годились для тонких манипуляций — в Оборотное зелье, к примеру. Но этого и не требовалось. Поттер бесцеремонно выделил из локона ничем не замутнённую эссенцию сущности Блэков. Изготовление простенького поискового амулета, настроенного на мужское начало, много времени не заняло.

Ох, какая неожиданность! Бастардов у Блэков оказалось до… много.

««Всегда чисты!» Ну-ну. А симпатичных маглянок на сеновале повалять, так Блэки первые! О противозачаточных чарах нет, не слышали. Да, этим «диким овсом» целое поле можно засеять! Недаром Батильда того же Альфарда иначе как кобелём не зовёт».

Потратив несколько дней на разглядывание разновозрастных отпрысков мужского пола выродившейся семейки, Карлус всё же добился успеха.

Пойманный в анимагической форме Сириус Блэк был омерзителен. После принудительного возвращения в человекообразный облик приятнее он не стал. От него просто шибало безумием. Возможно, побыв на свободе вдали от дементоров, он бы оправился, пришёл в себя, но ждать этого счастливого момента Поттер не собирался.

То, как Сириус отреагировал на него, озадачило. Враг семьи никак не должен был радоваться, норовить обнюхать, облизать, делать странные телодвижения, изображая виляние хвостом. «Дорогой дядя Флимонт!» Каково?!

Карлус, недолго думая, напоил полуживотное Веритасерумом. Импровизированный допрос преподнёс сюрприз: Блэк был невиновен.

Накормленный и обихоженный Нисси анимаг радостно носился по саду, пугая птичек. Выйти за его пределы он не мог — щиты не пускали. Карлус торжественно пообещал Сириусу найти и извести крысу, на этом азкабанский сиделец совершенно успокоился и просто радовался жизни. О крестнике не спросил ни разу. Это решило его судьбу.

Брать на себя обузу в виде безумного волшебника, считающего себя собакой, которая иногда превращается в человека, Карлус не хотел категорически. Кто ему Сириус? Никто. Родство через Гарри тот сам отверг, забыв о крестнике. Нет, о мальчишке Блэк, может, и помнил, но не считал важным. И что с ним делать?

В молодые годы, путешествуя, Карлус повстречался однажды с представителем канадской ветви Блэков. Ничего плохого Поттер о нём сказать не мог. А вот хорошего… Помнится, вместе славно поохотились на двурогов, потом на морскую рыбалку выбрались… Переписывались. Жив ли ещё Скорпиус? Они ровесники, слегка за полторы сотни — это не возраст для сильного колдуна. Или он, как здешние островные Блэки, сам собой вымер?

Откладывать Карлус не стал, отправил письмо экспресс-почтой — очень дорого, но быстро и удобно. Через пару дней либо возобновится знакомство со Скорпиусом Блэком, либо послание вернётся невскрытым.

Время зря терять не стал. У Гарри оказался ещё один враг, о котором он не знал. Это не страшно, правда, ритуал не столь сильным получится… остаётся уповать на лучшее. Питер Петтигрю — настоящий предатель семейства Джеймса. По утверждению Сириуса, на данный момент обретался в семье волшебников Уизли под видом домашнего питомца. Якобы Блэк рассмотрел его в виде крысы, на фотографии семейства на плече у одного из мальчишек.

Батильда, знавшая всё и всех, любезно сообщила координаты родового дома Уизли. При этом подозрительно весело улыбалась, но признаваться, что не так, отказалась. Карлус почуял некий подвох, не опасный, но...

— Если боишься отправлять Нисси на крысиную охоту, то совершенно зря, — наконец смилостивилась Фея. — На доме этой семьи стоит защита от магглов… и больше ничего. Уизли — притча во языцех. Ходячий анекдот. Одним словом, образцовая семейка Предателей Крови.

Оглушённую крысу без пальца на лапке Нисси принесла через день, когда семейство Уизли вернулось из дальней поездки. Из памяти анимага вытянуть удалось немного. Мешали ментальные блоки, обеты, клятвы-на-крови… Главное, Питер Петтигрю подтвердил, что является врагом рода Поттер и Гарри Поттера в частности. Жертва для Собирателя была найдена.

Ритуал вымотал все нервы запредельной сложностью. Едва последний сгусток грязно-серого тумана скрылся в сапфировой колбе, Карлус рухнул спать. И хорошо, что сразу не посмотрел результат, иначе спокойно выспаться не удалось бы. Крестражи Тёмного лорда не желали сливаться воедино, бурлили в голубовато-прозрачном закупоренном сосуде, но ошмётка, паразитирующего в правнуке, среди них не было. «Запаха» родной крови Карлус, как ни старался, уловить не смог. Плохо, что повторно ритуал не сработает — душонка-то уже собрана.

А какая хорошая была задумка! При изъятии крестраж усиленно цеплялся бы за сущность носителя и наверняка разорвал бы многочисленные путы обетов и обязательств на правнуке. Увы, этого не произошло. Что же делать? Время утекало… Карлус закопался в книги.

Вечером пришло письмо от Скорпиуса. Канадский Блэк был жив, многословен и весел. Карлуса он не забыл, и был бы рад возобновить знакомство. Координаты портала для индивидуальной дальней связи прилагались.

Изловленный и усыплённый Сириус отправился «в гости» с сопроводительным письмом. Вернуть «посылку» обратно Скорпиус не сможет — свои координаты Карлус сообщить «забыл».

Линки пришёл ночью. Измождённый, с ввалившимися от усталости глазами, но совершенно счастливый:

— Линки поймать Дорогой Алостор! Линки поймать!!!

Сонно щурясь и кутаясь в тёплый халат, Карлус с любопытством поглядел на «добычу». Признаться, от незаурядной внешности предполагаемого убийцы сына он слегка опешил: одноглазый «гость», с уродливым нефункциональным протезом вместо ноги, с сильно покарябанной мордой спал под действием артефакта и проблем не доставлял. А уж его искусственный глаз, который слабо и хаотично подёргивался в кожаной повязке…

«Забавный артефакт — интересно будет разобрать».

— Линки, ты узнал, как его зовут? — рассеянно уточнил Поттер, так и эдак разглядывая сомнительной ценности приобретение.

— Линки знать! Колдун звать Дорогой Аластор! — отрапортовал домовик, пуча глаза от усердия.

— Ясно, — вздохнул Карлус, пристраивая на лоб Дорогого диск ментального посредника. Лезть в мозги явно опасного волшебника напрямую он не собирался. Мало ли…

Проникнуть в память убийцы сына не удалось. Крепкий блок, явно установлен извне, уже полностью врос в сознание. Сомнительное благодеяние этому страшилищу оказали, вообще-то. В жизни всякое случаются, и лишить себя даже теоретической возможности поработать с памятью… К примеру, изъять воспоминание для просмотра в Омуте памяти. И у специалистов мозгоправов не полечишься — щит не пустит. Это не говоря о ментальном «мусоре», который неумолимо копиться под не снимаемым щитом. Это же, сколько усилий нужно прилагать ежедневно, чтобы просто «проветрить мозги» в многочасовых медитациях? Странный выбор защиты...

Поттер в сомнении потеребил мочку уха. Желания возиться, кропотливо расковыривая защиту… не было. А значит — Дырокол!

Дырокол не самый гуманный артефакт, предназначен для грубого вскрытия ментальных защит. Очень редкая штука и повсеместно запрещённая к употреблению. После работы с ним сознание жертвы уже никогда не будет ясным. А сомнение в правильности своих действий… было. Вон Сириус тоже представлялся врагом, а на деле оказался всего лишь никчёмным балбесом. Можно бы накапать Веритасерум «гостю» под язык, но Поттер заранее мог сказать — не подействует. Дорогой Друг не стал бы брать с собой на дело Дорогого Аластора, если бы его можно было попросту допросить. Наверняка в желудок воинственного инвалида вживлено что-нибудь… этакое.

«Надеюсь, Батильда о моих проделках не узнает. Не хотелось бы её огорчать», — подумал Карлус, закрепляя на голове Дорогого похожий на вычурную диадему Дырокол.

Он грел зябнущие ладони о чашку с горячим чаем, кутался в одеяло и бездумно пялился в пламя камина. При этом, старался не шевелить многострадальной головой. Почему умная мысль проводить рискованные манипуляции с чужим сознанием под стационарной защитой Заклинательного зала, пришла в голову, когда уже накрыло своеобразным откатом?

«Попался, как наивный маглокровка!»

Ему даже на ум не пришло, что Дорогой Аластор не утруждает себя заботой о содержимом собственной черепной коробки. Ритуалы поддержки, медитации… вообще! Стоило Дыроколу проделать дырку, как… безумие выплеснулось мощным фонтаном! А Карлус Поттер сидит, любопытный, с наивно распахнутым сознанием. Стыдобище!

Карлус зажмурился, страстно желая забыть приключившийся конфуз. Забудешь тут, как же. Безумием окатило, как вонючими нечистотами. Ладно, хоть не зря пострадал. Фрагмент памяти с гибелью Флимонта он каким-то чудом успел просмотреть. Опознанный в Дорогом Друге Альбус Дамблдор был ожидаем. Ничего нового. Хотелось бы узнать, что же применил против хозяев гость дорогой, поправ все законы гостеприимства. Но… к Мордреду!

Ещё бы выковырнуть прочь из головы подсмотренное…

«Почему мне так везёт на сумасшедших?»

Судя по разрозненным воспоминаниям, Грюм всю жизнь проработал мракоборцем. А потом его переклинило. Стали мерещиться заговоры, подосланные убийцы, тайные демонологи, натравливающие на него призванных демонов… Из аврората его тихо выперли, когда на тренировке он чуть до смерти не запытал стажёра, показавшегося ему подозрительным. Дело замяли. Грюма выдворили на почётную пенсию. Вот только дело своей жизни Аластор Грюм не забросил: приняв Оборотное зелье, он отправлялся причинять добро, как его понимал. Трупов не оставлял, обращая своих жертв в пыль и развеивая по ветру.

В последние годы он предпочитал охотиться на маглов-церковников и оборотней. Разницы между ними не видел: и те и другие были тёмными тварями. Но маглов было больше, а значит, улов щедрее. Именно Грюм раздраконил Инквизицию. Его ловили, но он был хитёр и изворотлив…

Проблемы магловских священнослужителей и оборотней Карлуса не волновали. Главное, он выяснил: Грюм был доверенным лицом Альбуса по грязным делишкам. Чем помешала директору Хогвартса тихая семья зельеваров, которая в принципе никуда не лезла, Аластор не знал. Альбус в доме выгреб библиотеку, прихватил кое-что по мелочи… Ничего не искал.

Карлус Поттер много чего повидал на своём веку, сам добропорядочным не был, чего уж там. Во времена буйной молодости и убивать приходилось, и даже пиратствовать довелось, и в магловских войнах поучаствовать, но выплеснутое из разума безумного Грюма… это было за гранью добра и зла.

— Нисси! Принеси графин с Огденским и чего-нибудь, — он покрутил рукой, по-видимому, изображая закуску. Сегодня он напьётся вусмерть, потому что иначе нельзя. А завтра…

Утром отловленный злодей отправился на алтарь.

Мучимый жестоким похмельем, а в бабушкиных запасах антипохмельного не нашлось, и в стазис-шкафу лаборатории Флимонта его тоже не было, Карлус, тем не менее, решился на ритуал. Держать живьём в своих владениях ЭТО он не хотел. В результате, в подготовке к ритуалу допустил серьёзную ошибку.

Что могло пойти не так в простейшем жертвоприношении? Как на грех убийца сына оказался очень сильным магом, а Поттер не задал параметры сброса излишков, упустив из виду, что дома-то и нет! Куда излитую силу поглощать, заряжая стационарные чары? Всем своим перепуганным существом Карлус чувствовал, как переполнившийся Камень рода перерождается в нечто новое — Дух Дома.

Сколько поколения предков мечтали о разумном доме? Наверняка пытались его создать… а получилось случайно.

Новорожденный Дух Дома спал, и будить его не следовало. Карлус погладил тёплый камень, как ласкают домашнего питомца. Его переполняли одновременно трепетная радость и затаённая досада.

«Я обязательно отстрою особняк. Обязательно! Но не скоро. А пока — спи».

* * *

Утреннее солнце просвечивало сквозь седые пряди волос в причёске Батильды, окрашивая их в золотистый цвет. Рубиновая серьга в ухе словно напилась свежей крови, добавляя в образ подруги инфернальную нотку.

— Карлус, тебе нужно встряхнуться! Съезди в Италию, посмотри, в каком состоянии наследство Дореи. Хоть что-то хорошее от этой женщины.

— Уже, — равнодушно откликнулся Поттер. — Многоразовый семейный порт-ключ у меня сохранился. Посмотрел. Чары скрыта и консервации на вилле действуют исправно…

— Ты хотя бы догадался узнать причину смерти жены? — не отставала Батильда, решившая во что бы то ни стало его расшевелить. Карлус изволил пребывать в меланхолии. Он не знал, как ещё помочь внуку. Нет, выход наверняка был, однако он его не видел. Ритуалы? Зелья? Как мастер-артефактор он мог бы много чего ещё применить, но это убило бы мальчишку. Тупик.

— Причина смерти проста — Дорея вусмерть рассорилась с одной из Медичи. Тому масса свидетелей, но, как обычно, доказательств отравления нет, — отстранённо произнёс он, поморщившись. При каждом движении подруги бахрома её шали настырно и щекотно елозила по лицу, однако покидать приятное «лежбище» Поттер не собирался. Батильда неспешно и с видимым удовольствием пила чай из фарфоровой чашки. На боку посудинки красовалось изображение изрядно ощипанной хищной птицы с на редкость глупым выражением клювастой морды — очередное проявление своеобразного юмора мисс Бэгшот.

— Действительно, — усмехнулась Батильда. — Медичи ядовиты и злокозненны, но неуловимы. Все всё знают, но никто не жаждет их обличать.

Она отставила чайную чашку на столик, принимая у домовика почту.

— Ты только посмотри, что творится, — воскликнула мисс Бэгшот, шурша письмом, выдирая Поттера из сонного созерцания нитки жемчуга на её шее. Эту ночь он снова провёл у постели спящего правнука в «Дырявом котле». Приближалось первое сентября. Мальчик уедет в школу, и добраться до него будет крайне затруднительно. Карлус не верил, что директор не контролирует все тайные ходы и прочие лазейки Хогвартса. И самое печальное — он даже не мог убить бородатую сволочь без опасения, что его смерть не ударит по Гарри. Наверняка же и тут подстраховался. Вряд ли Альбусу хотелось утратить контроль над безответным «подопытным мышонком», над которым проведено столько интересных магических экспериментов…

— Подруга пишет: наше «гениальное» Министерство решило послать на охрану Хогвартса дементоров! Видать, авроры повывелись, раз низших демонов к детишкам шлют. Какой абсурд! И заметь, никто ни за что не отвечает. Кстати, дементоры ищут того самого беглого Блэка, которого ты отправил в Канаду. Подумать только, филиал Азкабана со школьниками вместо преступников. Каково?

— Без разрешения директора это невозможно: пакт о нейтральном статусе школы волшеб… Что ты сказала? Дементоров?! Дементоров… — он замер, потом вскочил, заметался, задев бедром стол, опрокинул чашки с остатками чая. Блюдо с выпечкой покачнулось, но устояло. — Дементор!

Батильда заинтересованно проводила взглядом листок гибискуса, закрутившийся в воронке аппарации Поттера, усмехнулась. Заклинанием убрала беспорядок на скатерти, и достала из корзинки для рукоделия незаконченный пушистый носок для Гарри. Под перестук спиц ей хорошо мечталось. Можно расслабиться в кресле у камелька пристроив ноги на мягкую скамеечку. Она знала — ожидание не затянется. Решив проблему, Карлус непременно прибежит к ней хвастаться. Её размеренная серая жизнь вновь наполнилась смыслом и красками бытия.

* * *

Мир поглотил туман, добавив своё веское слово к безлунной ночи. Редкие огоньки деревенских окошек быстро затерялись в непроглядной мгле.

Таинственные посетители кладбища Люмос не зажигали, хотя вряд ли кто-то смог бы разглядеть специфическое пятнышко света в такую ночь. Масляный фонарь светил куда слабее, зато уж точно не привлекал внимания. Пованивающий прогорклым маслом светильник несла Батильда. Закутанная в большую тёплую шаль ведьма напоминала призрак — баньши, предвестницу смерти. Карлус шёл за ней прикрывая тылы.

Кладбищенский сторож со своей работой не справлялся. Разросшиеся между могилами сорняки цеплялись за подол, угрожающе шуршали, словно шептали вслед проклятья. Заухал филин нагоняя жути.

Они молча пробирались к нужному месту следуя указанию амулета-поисковика. Свежеперекопанный глинистый холмик был завален цветами. Криво установленный какими-то бестолочами скромный мраморный памятник сиротливо белел в темноте.

Карлус провёл ладонью по выбитой в камне надписи, считывая шероховатые буквы:

— Гарри Джеймс Поттер… «Последний же враг истребится — Смерть».

— Идиоты. Они хоть знали, что означает эта надпись? — брюзгливо проворчала Батильда, сгребая в сторону ворох зачарованных на неувядание цветов.

— Просто продублировали эпитафию с могилы родителей, — тихо откликнулся Поттер, сосредоточенно роясь в потёртом саквояже. Наконец извлёк совковую лопату, увеличил её до нужного размера и поставил сумку на соседнюю могилу.

— Почему малыша рядом с Джеймсом и Лили не похоронили? — не унималась мисс Бэгшот, живо освобождая от оставшихся венков могильную плиту. — Там семейное место, можно сказать, а тут покоятся какие-то бродяги. Уолтер Хэмиш — я вообще о таком маге не слышала. Мелинда Кларк… Маглорожденные, что ль? Безобразие!

Карлус сглотнул от волнения, сжал в кулаки задрожавшие пальцы. На него неожиданно напала словоохотливость, в общем-то, ему не свойственная:

— Думаю, распорядиться было некому. Все так заняты, так заняты… Лучшие умы Министерства потрясены жуткой трагедией в Хогвартсе. Какое несчастье! Кто же знал, что феникс директора не стабилен? Ах, Альбус, Альбус, вопиющее пренебрежение к нуждам своего фамильяра! Хорошо хоть, школьники ещё не подъехали — Хогвартс-Экспресс был в пути. Говорят, пожар охватил всю директорскую башенку и выплеснулся в коридор донжона. Благо, гореть там нечему — зачарованный камень кругом.

— Да уж, — злорадным эхом откликнулась Батильда. — И вот ведь совпадение: в то время, как в своём директорском кабинете сгорел Альбус Дамблдор, на Гарри Поттера в поезде напали дементоры! А в Хогвартс-экспрессе полном детишек оказался единственный взрослый сопровождающий — какой-то трусливый оборотень! Как он туда попал, вообще? Кто пустил? В результате, нет больше Героя Магического Мира.

— Ужасно, — согласился Карлус, аккуратно извлекая чарами основную массу земли с могилы. — Но не одновременно, а пятью минутами ранее гибели почтенного директора.

Комки глины застучали по крышке гроба. Вооружившись лопатой, он расчистил остатки грунта. Гроб вылетел из тёмной ямы и надёжно утвердился на натоптанной земле. Трепетный огонёк фонаря высветил под снятой крышкой наряженного в новую школьную мантию с гриффиндорской атрибутикой мальчика лет десяти-одиннадцати на вид. Казалось, ребёнок спал.

— Какой щупленький! — грустно произнесла Батильда. — И не скажешь, что ему уже тринадцать. А я помню его пухлощёким весёлым карапузом, которого качала на коленке.

Карлус, водрузив на нос массивные артефактные очки, склонился над гробом, поднеся фонарь к лицу Гарри, внимательно осмотрел его лоб. Довольно крякнув, запустил пальцы за ворот рубашки, стянутой узлом красно-золотого галстука. Подцепил и вытянул что-то невидимое и наверняка неощутимое для чужих, пропустил через ладонь, на которую капнул своей крови из склянки. В мерцающем свете проявился грубоватый, явно наспех сделанный кулон, блеснули гранёные камни. Некоторые из камушков треснули, другие помутнели… Рука Поттера затряслась, едва удерживая фонарь:

— Да-а!!! — ликующий вопль разрезал кладбищенскую тишину и тут же прервался от удара кулака по хребтине.

— Тише ты, оглашенный! Всю деревню разбудишь!

— Получилось, Фея! У нас всё получилось! — счастливо зашептал Поттер. — Ни магических связей, ни контрактов… Малыш чист, как роса!

— Я и не сомневалась, — фыркнула ведьма. — Хоть на что-то полезное дементоры годны. Душа точно не тронута?

— Нет, у блокиратора три круга защиты. В этом у меня сомнений не было, иначе не решился бы натравливать душееда на правнука. Фея, крестраж ушёл в глотку дементора, а это главное!

— Куда теперь — сразу в Италию? — уточнила она, расстилая принесённое с собой одеяло.

— Да. Здесь нам с малышом делать нечего. Вилла Дореи — лучший вариант. Вернёмся лет через десять, не раньше. А там тёплое море, фрукты, песчаный пляж и много жаркого солнышка. Первое время после пробуждения Гарри будет сильно мёрзнуть — такова плата за общение с Вечной Невестой. Сразу же очищу его кровь от яда василиска — целитель уже ждёт. А после зелий промою его вены своей кровью. Моя-то странная кровь очень ему поможет. Переродить в нелюдя — нет, а восстановить попорченные ядом внутренние органы — вполне, да и магическое ядро сколько-то поправит.

— Но ведь… — нерешительно осеклась мисс Бэгшот.

— Да, Фея, я стану его отцом, а не прадедом, и по всем правилам приму в род. Уже и имя придумал — Кевин. Как тебе? — Карлус бережно изъял из оббитого дешёвым шёлком последнего пристанища тело мальчика, устроил его на приготовленном одеяле.

— Кевин… в честь твоего погибшего брата? Хорошее имя, — она ловко сняла с мальчишеских ног ботинки, расстегнула мантию.

— Может, всё-таки выйдешь за меня? Будешь Кевину матушкой, — как бы, между прочим, обронил Карлус.

— Уймись уже, старый сатир! Я буду Кевину крёстной Феей, — хихикнула мисс Бэгшот. — Вот улажу здесь дела и приеду к вам. Надо же проследить, чтобы вы опять куда-нибудь не вляпались.

— Ну, хотя бы так, — вздохнул Карлус.

Он извлёк из саквояжа широкогорлую колбу с плавающим в жидкости крохотным гомункулом, выращенным из крови Гарри. Кукле чарами придали необходимые размеры, облачили в снятые с ребёнка вещи и уложили в освободившийся гроб. Вскоре венки с цветочками заняли прежнее место. Внешне ничто не напоминало о только что свершившемся акте гробокопательства.

Окинув придирчивым взглядом могилу, Поттер поправил сбившуюся ленту венка и удовлетворённо кивнул. Даже если кто-то не в меру любопытный проверит чарами содержимое гроба, результат его не удивит. Никакого отличия от погибшего мальчика отклик куклы не даст.

И тут… Это был второй в его жизни раз, когда куцый и никчёмный Дар пророка ожил, навевая яркое видение. Впервые он увидел юную Батильду. А сейчас…

…Юноша, в котором смутно узнавался повзрослевший и раздавшийся в плечах Гарри, ловко управлялся со Столом Познания. Вокруг столешницы развернулось иллюзорное поле, испещрённое множеством значков. Хороводом кружились некие изображения. Вспыхивали и гасли облачка, состоящие из невесть чего… А рядом с ним восхищённо таращился мальчуган с фамильной поттеровской причёской и тёмными глазищами Батильды…

Карлус с лязгом захлопнул отвисшую челюсть, шумно втянул в себя воздух и протёр глаза. Ни ему самому, ни кому-либо из предков даже в голову не приходило, что Стол может выдать подобную иллюминацию!

Глотнув из фляжки кофе с приятной добавкой, Поттер по-простецки занюхал «добавку» рукавом, и весело покосился на подругу.

«Значит, не выйдешь за меня, Фея? Ну-ну».

Перехватив из рук Батильды закутанного в одеяло пока ещё правнука, и улыбаясь так, что болели щёки, он направился прочь от могилы. Пара волшебников тихо покинула укрытое туманом кладбище.