Scarlet storm (гет)

И ты прав, и я буду глуп, если это значит, что мы враги.

Только не суди никого, не лги и всегда отдавай долги.

Только когда приведут в кабинет с портретом, предложат кресло,

Разворачивайся,

Беги.

Вера Полозкова

В коридорах заковийской базы «Гидры» освещение никогда не включается на полную мощность. Глава «Гидры» не любит, когда вокруг много света, и Ванде хорошо известна причина. Много лет назад цыганка нагадала барону фон Штрукеру смерть при свете дня — и никто не сможет помочь ему. В подобные бредни никто, конечно, не верит. Барон любит говорить, что в полумраке людские страхи проявляются сильнее.

Когда Ванда идет по коридорам базы, рядовые сотрудники расступаются перед ней, вслед звучит привычное «Хайль, „Гидра!“». Максимофф спиной осязает взгляды этих людей. «Страх рождает послушание», — еще одна истина из уст главной головы «Гидры».

Барон окружил себя полумраком, но Ванда уверена, что он падет и останется в этом полумраке навсегда. Это ее цель. Интересно, что же такого важного случилось, что барон вызвал ее из Бостона?

— Ванда, а вот и ты! 

Фон Штрукер не умеет улыбаться — его улыбка выглядит как оскал. Кроме него в кабинете только Пьетро. Ванда слегка наклоняет голову, сожалея, что скупое приветствие — это все, что они сейчас могут себе позволить. Барон выглядит довольным, он явно в хорошем настроении. Осторожно коснувшись мыслей брата, Ванда понимает, что он тоже не знает о причинах этого маленького собрания.

— Сегодня мы стали на шаг ближе к нашей цели. Не станет «Щ.И.Т.а», когда не станет его главного оружия. Вы ведь этого так хотели? Отомстить Тони Старку? — Барон говорит с ними обоими, но смотрит лишь на Пьетро. — Смотрите внимательно. Ваша месть начинается. — Скрипучий голос барона смолкает.

Фон Штрукер с помощью пульта запускает телеэкран, так не вписывающийся в классические интерьеры его кабинета, и появляется изображение: вид сверху на дом посреди поля.

Ванда подавляет импульсивный порыв подойти к экрану, чтобы разглядеть ближе, но и так понимает: она не ошиблась. Этот пейзаж ей знаком, только запомнился совсем с другого ракурса — изнутри. Белые ставни, резные перила, запах свежескошенной травы. Детский смех. Она видела это место глазами другого человека — в его памяти. А потом дом на ферме снился ей по ночам.

Краем глаза Ванда улавливает движение рядом — это барон подходит ближе к экрану, его глаза лихорадочно блестят — и в следующий момент картинка меняется. Дом вдруг вспыхивает в одно мгновение, весь охваченный огнем.

Изображение идет без звука, и в комнате застывает пронзительная тишина, слышно только дыхание. Ванде нужна вся ее сила воли, только чтобы не выдать себя, оставаться спокойной хотя бы внешне. Хорошо, что барон слишком поглощен происходящим на экране и ничего не замечает. Все его внимание отдано горящему дому, на лице блуждает улыбка-оскал.

Ванда внутренне содрогается от отвращения, внешне оставаясь спокойной, но это спокойствие дается все с большим трудом. Дом не был пуст, и все трое это знают.

— Как красиво… — тянет фон Штрукер с восхищением, которое так странно слышать в его голосе. — Но это все лирика. У нас гости: лучший снайпер «Щ.И.Т.а» собственной персоной. Он немного омрачен случившимся, и поэтому не склонен к общению с нашими агентами. Ванда, ты должна узнать у него место нахождения Николаса Фьюри и того, что он тщательно ото всех скрывает.

— Я должна найти то, не знаю что, в голове «птички» Фьюри? — Уголки алых губ дергаются вверх в мимолетном подобии ироничной усмешки. Так вот зачем она здесь. К пыткам агентов Соколиный глаз оказался устойчив, и барону понадобились суперспособности. — Я все сделаю. Хайль, «Гидра!» — Ручная собачка-мутант получила команду «фас».

На пути к выходу Ванда проходит мимо брата — мимолетное прикосновение пальца к пальцам, короткий обмен взглядами двух одинаковых пар глаз. Они словно говорят друг другу: «Обсудим все позже». Ванда собрана, сосредоточена; маска равнодушия — вот что у нее выходит лучше всего.

* * *

Барон видит в своем пленнике угрозу. Даже истерзанного пытками его держат привязанным к железному стулу. Тело, обнаженное по пояс, все в кровоподтеках. Веревки впиваются в свежие раны. Жуткое зрелище. В первую встречу он выглядел совсем иначе.

— Уйдите, — велит Ванда охране, глядя на пленника через пуленепробиваемое стекло. Двое солдат Штрукера не двигаются с места, но стоит красному огоньку заиграть в раскрытой ладони Ванды, их как ветром сдувает. Она заходит внутрь камеры, пытаясь сохранить свое внешнее спокойствие — внутреннего и в помине нет. На лице заключенного засохшая кровь, а в глазах мелькает узнавание — знает, кто перед ним, не забыл — но тут же исчезает, и не остается ничего, кроме пугающей отстраненности. Он знает, что случилось с его семьёй и домом. Поэтому пытки не пугают его. Мужчина, который смотрит на Ванду, уже мертв.

— Здравствуй, Клинт Бартон. — Голос все-таки дрогнул.

В камере можно говорить свободно, прослушек здесь нет — барон доверяет своим мутантам. Он мнит себя выше остальных, поэтому не в состоянии понять простых человеческих вещей: страх и ненависть не могут взрастить преданности. Что посеешь, то и пожнёшь.

Ванду пугает совсем другое: коснувшись сознания Бартона, она окажется в огромной лавине боли, способной снести все на своем пути. В том числе и крепость, за которой прячутся ее собственные чувства.

— Больно не будет, — обещает Ванда, опускаясь перед пленником на колени.

— Просто делай то, что должна. — Слова даются Бартону с трудом. Он понимает, что не выйдет отсюда живым. Наверное, даже хочет смерти, ведь тогда окажется со своей семьей.

Тонкие пальцы Ванды мягко касаются висков Бартона, на кончиках играет алый свет. Ванда ожидает, что окунется в чужие эмоции, но ничего не происходит. Она пробует снова и снова, но тщетно. Не сразу замечает ядовитую усмешку.

— Что-то не так, Алая Ведьма?

Ванда настолько удивлена и не понимает происходящего, что слова Бартона ускользают от нее.

— Как только они поймут, что информации нет, убьют тебя.

— Они сделают это в любом случае.

«Нет! Еще не время!» — хочется воскликнуть Ванде. Пленник смотрит на нее прямо, открыто. Не нужна сила, чтобы понять его мысли.

— Илина фон Штрукер, помнишь ее? — От звуков этого имени Ванда невольно вздрагивает. Единственное проваленное задание барона — ее первая личная победа и первая кровь на руках. — Это была Лила. Она — это Лила.

— В Заковии постоянно перебои со светом. Здесь, конечно, генераторы, но и у них бывают сбои. Ненадолго, максимум — полчаса.

— Во что ты играешь? — Бартон наконец замечает, что она не выглядит удивленной. Ванда спешит отвернуться, чтобы он не смог увидеть проступившую на мгновение улыбку.

* * *

Когда Ванда возвращается в кабинет Штрукера, она не замечает ни взглядов, ни шепота за спиной. Голос Бартона преследует ее.

«Во что ты играешь?»

Как такое возможно, что она не смогла залезть в его голову? Еще одна загадка, совсем не кстати — на это нет времени.

Когда Ванда наблюдает, словно в замедленной съёмке, как ярость искажает из без того уродливое лицо Штрукера, она уже знает, что недолго Соколу осталось сидеть в клетке.

«Еще не время умирать», — сказала она ему, перед тем как уйти.

— Бартон ничего не знает о Фьюри, герр Штрукер. Он для нас бесполезен.

«Бостонский форум птицеводов, раздел „хищные птицы“. Создай тему: „Помогите определить точное название птицы. Аспидно-серое оперение на спине, черные перья на щеках“».

Пощечина должна обжечь, но Ванда почти не ощущает боли. Отшатываясь в сторону, пытаясь удержать равновесие, она думает о том, что у Бартона забавные способы связи.

— Вон! — кричит Штрукер, сотрясаясь от бессильной злобы, и она бросается прочь.

Надрывный вой сирены Ванду не будит. Она ждет сигнал тревоги уже пару часов, растянувшихся до вечности. Бегом бросившись в коридор, Ванда сталкивается с братом. На базе переполох, все коридоры и помещения проверяются, выходы прочёсываются, но все тщетно. Барон фон Штрукер в гневе ищет предателей. Головы охраны летят с плеч. Их кровь тоже останется на руках Ванды.

* * *

В полуразрушенной церкви пыльно и грязно. Местные жители обходят ее стороной, пересказывая друг другу слухи о приведениях. Ванда в эти глупости не верит. Место, которого все сторонятся, идеально подходит для тайной встречи.

Заслышав шаги за спиной, Ванда оборачивается — перед ней солдат Штрукера. Его имя она не помнит, да оно и незачем. Все, что Ванде нужно знать, — он податлив гипнозу.

— Ты должен был вывести их всех.

— Я не смог, не было времени. Только ее одну. — Глаза агента расширяются при виде алого луча, а в следующий момент он падает замертво.

Еще больше крови на ее руках, но он знал слишком много. Такова цена. Ванде не жаль. Она не чувствует ничего — только свою силу.