Выбор (джен)

— Гарри!

— Что?

— Я тебя об этом уже целый час спрашиваю: что?

— Прости, Гермиона. Ты, кажется, говорила о Хогвартсе? Нам вроде бы сказали пока туда не возвращаться…

— Гарри, это же очевидно, что нам хотят предоставить возможность отдохнуть, несмотря на то что помощь там, конечно же, нужна. Но я не об этом говорила. Я спрашивала тебя, как мне помочь Рону…

— Гермиона, у меня та же проблема с Джинни. Но видишь, что стало с миссис Уизли? Она сломалась так внезапно, это было… ужасно.

— Думаешь, — глаза Гермионы засветились слабой надеждой, — что нам просто следует подождать, пока они оправятся? Но не воспримут ли они это как равнодушие с нашей стороны?

— Не знаю, — Гарри рассеянно провел рукой по своим черным, растрепанным волосам. — Я думаю, они и так все понимают. Да и к тебе у Рона не должно быть претензий. Ты ведь отправляешься в Австралию?

— Да, сегодня, — Гермиона смутилась: она не предупредила лучшего друга о том, что так скоро покидает Лондон. — Прости.

— Это важнее, — ровным голосом ответил Гарри, но на душе у него стало совсем паршиво.

— Я… я уже попрощалась с Роном, — виновато продолжила Гермиона. — Он расстроился, конечно, но сказал, что понимает. Как это тяжело, Гарри, когда твоя любимая семья не хочет принять от тебя даже утешения! — она обхватила себя руками, стараясь не расплакаться.

— Дело не в этом. Иногда всем требуется побыть лишь в самом узком семейном кругу.

— Наверное, — Гермиона всхлипнула и вытерла глаза рукавом. — Не пропадай, Гарри, держись. Я понимаю, что ты чувствуешь…

— Вряд ли, — с сарказмом перебил ее юноша, но спохватился: — Я хочу сказать, Гермиона, у каждого свое. Мне пришлось пережить это горе за всех, как бы пафосно это ни звучало. В конце концов, дети — страшно подумать! — умерли не за тебя, не за Рона, но за меня! И Фред ушел… я даже вспоминать об этом не могу. И Тедди Люпин по моей милости остался сиротой. И все это ради блестящего плана! — он замолк и отвернулся от подруги.

— Ты все еще зол на Дамблдора? — тихо спросила она.

— Не знаю, на кого я зол. Во всяком случае, больше всего я зол на себя. Если бы не моя нерасторопность в самом начале…

— Мы это уже обсуждали. В таком случае, виноваты и мы с Роном, мы же уговорили тебя тогда не исследовать Хогвартс, а ведь крестраж действительно был там.

— Только не говори, что всему свое время, ладно? — слегка разозлился Гарри. — Так можно оправдать кого угодно и что угодно. А их всех не вернешь!

— Нет, не вернешь. Да и стоит ли их беспокоить?

— Я говорил не о Воскрешающем Камне, — Гарри слегка покраснел и надолго замолчал. Тусклый свет в гостиной на площади Гриммо хмуро освещал их — сидящих друг напротив друга, погруженных каждый в свои невеселые думы. Верный Кричер возился на кухне, и можно было различить вкусный запах готовящейся еды. Но сейчас молодые люди просто не могли думать о пище.

— Береги себя и ты, хорошо? — через добрых десять минут проговорил Гарри, подняв взгляд на девушку. — Если я потеряю кого-нибудь из вас…

— Не думай об этом! — жестко произнесла Гермиона и поднялась, прижимая к боку неизменную бисерную сумочку. — Боюсь, что… мне пора в аэропорт.

— Я тебя провожу, — безапелляционно заявил Гарри и тоже поднялся.

— Хозяин Гарри уходит? — раздался квакающий голос старого эльфа, который вдруг очутился в шаге от него.

— Да, Кричер. Я вернусь через… сколько там до самолета, Гермиона?

— Три с половиной часа. Но тебе совсем необязательно ждать до последнего, я привыкла путешествовать и сразу пойду в какое-нибудь кафе. Не обижайся, Гарри.

Он понял, что и ей хочется побыть одной, и медленно кивнул. Теперь было особенно страшно оставаться одному, наедине со своими мыслями и болезненными воспоминаниями.

Они молча вышли из дома, Кричер, так и не узнавший от хозяина, когда тот вернется, послушно закрыл за ними дверь. Было по-весеннему ветрено и прохладно. Очевидно, собирался дождь.

Гермиона на первом же перекрестке поймала такси, и они понеслись на запад Большого Лондона, оставляя за собой череду зданий, маленьких парков, людных остановок и маленьких и больших мостов над Темзой. Они молчали. Гарри время от времени останавливал взгляд на Гермионе, пытаясь запомнить ее такой, какой он видит ее сейчас. Предчувствие близкого расставания усилилось, как только они подъехали к аэропорту Хитроу, а унылый таксист, приняв положенную плату, нажал на газ и умчался неведомо куда. Гермиона, видимо, думала о чем-то другом, их мысли не пересекались, и от этого Гарри чувствовал себя еще более одиноким.

Странно прошли эти полтора часа, прежде чем Гермиона прошла регистрацию и, крепко обняв Гарри на прощание и поблагодарив его за искреннее пожелание удачи и скорого возвращения, исчезла в толпе суетящихся пассажиров.

Гарри некоторое время созерцал людскую массу, спешащую в разные стороны по своим делам, потом развернулся и вышел из аэропорта. Весенний ветерок окатил его своей легкой, прозрачной волной и полетел дальше, взлохмачивая волосы и теребя брошенные на землю газеты.

Гарри сделал шаг и понял вдруг, что за ним наблюдают. Непонятная тревога повисла в воздухе, он резко обернулся, но никого не заметил. Он сжал в кармане волшебную палочку из остролиста и продолжил свой путь, стараясь сохранить спокойствие и сбросить внутреннее напряжение. Ощущение того, что за ним следят, не покидало его до самого дома, а на его пороге даже усилилось. Гарри набрался храбрости и еще раз повернулся и осмотрел пустынную улицу. Наверное, он просто стал мнительным после всей этой чертовщины, которую он видел за последний год. Содрогнувшись при воспоминании о Годриковой Впадине, он повернул бронзовую ручку в форме змеи и, открыв дверь, шагнул в темный коридор.

В доме явно кто-то был, кроме Кричера. Гарри выхватил палочку, инстинктивно прижавшись к стене и приготовившись к нападению. Он не мог понять, почему вдруг кто-то должен был проникнуть в дом в его отсутствие, но разыгравшиеся нервы подсказывали что-то невразумительное, и он решил последовать их неопределенному совету. На скрип входной двери дом отозвался чередой стуков и шуршаний, после чего в коридоре появилась стройная фигура девушки — также с оружием наготове.

— Гарри? — произнес знакомый и чуть дрожащий голос.

— Джинни? — он убрал палочку и, все еще не веря своим глазам, пошел ей навстречу.

— Гарри, — повторила она, слезы бежали по ее щекам. — Прости, я не хотела плакать при тебе… Я так хотела тебя увидеть, что… прости, тебе и без меня тошно…

Гарри ускорил шаг и спустя секунду заключил ее в объятия.

— Не говори глупостей, я ждал тебя все это время. Ждал, как глотка воздуха, Джинни! Не говори больше ничего… ничего…

Их губы встретились, и маленькое, почти невесомое счастье в груди Гарри заполнило собой все — даже пустоту, образовавшуюся ценой многих горьких утрат и разочарований.