Вересковая пустошь (гет)

— Самое сложное в нашей работе, — рассуждал Дженкинс, когда они с Гарри вернулись в Лондон, — нет, не устоять перед противником. Здесь-то как раз всё просто, когда ты лицом к лицу с врагом, в голове лишь одна мысль: «или ты или тебя». Самое сложное — это осмысление. Да, Поттер, как только ты начинаешь осознавать, что совершил, тут-то и начинается дерьмо. Я тебе хороший совет дам, а хорош он тем, что выстрадан на собственной шкуре. Всегда помни — ты выполняешь нужную работу, которую за тебя никто не сделает. Понимаешь?

Гарри коротко кивнул, глядя прямо перед собой.

— Разные сопли про гуманизм и справедливый суд оставляй дома. Сопли хороши, только когда надо что-то склеить, да и то ненадёжный материал. И ещё один совет дам, можешь не благодарить. После такой работы, как сегодня, не оставайся один. Одному муторно. Я, например, сейчас к девкам пойду. Хочешь со мной?

— Я женат, — отрезал Гарри.

— Понятно. Только жена для таких дел не годится. Увидит, что тебе хреново, начнёт допытываться, отчего. Не станешь ведь рассказывать, как всё было, женщине, которая ваших детей воспитывает?

— У меня нет детей.

— Будут. Но рассказывать всё равно не стоит. Жёны всегда считают, будто надо своего мужчину на пьедестал ставить, а если он до пьедестала не дотягивает, потому что по колено в грязи стоит, то вроде как его вытаскивать надо. И что в итоге?

— Что?

— В итоге оба в грязи барахтаются. И детей туда же. Ненужные хлопоты, пустые. Поэтому не говори никому. Ну, пойдешь к девкам?

— Нет.

— Как хочешь. Но один не оставайся. Муторно это, — сказал на прощанье Дженкинс и аппарировал.

Гарри не собирался оставаться один. У него, слава богу, есть люди, с которыми можно поделиться «всем этим дерьмом». В одном Дженкинс прав — Джинни незачем знать, чем занимался Гарри сегодня вечером. Рону можно. Он наверняка сделает большие глаза и с восхищением попросит подробностей. Жаль, что Рон занят. Только чем, неизвестно.

Просто досада берёт оттого, что у клана Уизли есть, оказывается, какие-то тайны от Гарри Поттера! Как будто не Гарри рисковал жизнью ради...

А впрочем, есть ещё один человек, которому можно выложить всё и получить дельный совет.

Гарри аппарировал в Челси, где снимали угол Рон с Гермионой.

Две маленьких комнаты с окнами на парк и крошечная кухня — что ещё нужно молодой семье? Гарри нравилась эта квартирка тем, что только в ней он ощущал абсолютный комфорт — телесный и душевный. Гермиона заварила кофе и уселась на диване, поджав ноги, готовая выслушать его историю. Гарри рассказал без утайки, что произошло с ним сегодня, и в конце упомянул пожелания Дженкинса.

— Думаешь, он прав?

— А ты как считаешь? — Гермиона оценивающе прищурилась.

— Мне кажется, да.

— Я понимаю его, — сказала она после паузы. — К нам в Мунго иногда привозят пациентов с такими травмами, что руки чешутся пойти и наказать обидчиков. Другое дело, что Дженкинс относится к работе с остервенением, будто злодеи наносят ему личное оскорбление.

— Это не остервенение, а убеждённость. И знаешь, те, кто мучают женщин и детей, мне тоже наносят личное оскорбление.

— Хорошо сказано. Но насчёт Джинни я не согласна. Она имеет право знать.

— Это исключено, — твёрдо заявил Гарри.

— Почему?

— Если честно, я не представляю, как можно рассказать Джинни подобное.

— Ты ведь ей и так почти ничего не говоришь. Лелеешь её невинность, — Гермиона саркастически улыбнулась.

— Хочешь сказать, я отношусь к жене как к ребёнку? — Гарри неожиданно завёлся.

— Скорее, как к младшей сестре. Оберегаешь от проблем, а ведь она — большая девочка.

— А как насчёт тебя? Ты ведь тоже обращаешься с Роном, как с малым дитём. Помыкаешь им.

— Я? — растерялась Гермиона. — Не-ет. Рон — абсолютно… Э-э-э, он совершенно… самодостаточен.

— Речь не о нём, а о том, как ты из него верёвки вьёшь.

— Он что, жаловался на меня?

— Нет, что ты. Но со стороны ваши отношения выглядят именно так.

— Надо же. Никогда не замечала.

— Кстати, у меня для тебя подарок, — спохватился Гарри. — Кисть Моорского пса, — Гарри достал свёрток.

— Ух-ты! Вот это да! — по-детски удивилась Гермиона и кинулась к Гарри. — Так, стоп, — вдруг остановилась она. — Надо принять меры предосторожности.

Свёрток был осторожно помещён в кухонный контейнер и запечатан заклинанием от случайного вскрытия.

— Слушай, я не смогу усидеть до завтра, — заявила Гермиона. — Давай рванём в Мунго, посмотрим, что за находку ты мне принёс.

Помятуя совет Дженкинса не оставаться одному, Гарри согласился, хотя ему претила мысль, что Гермиона будет возиться с отрубленной рукой кровавой твари, вместо того чтобы уделять внимание тому, кто эту тварь уничтожил.

В Мунго их встретил сонный дежурный колдомедик и равнодушно открыл лабораторию. Пока Гермиона гремела склянками, Гарри с любопытством озирался — небольшое помещение было похоже на кабинет зельеварения в Хогвартсе, только не такое мрачное.

— Так вот где ты работаешь.

— Я везде работаю, — ответила Гермиона. — Иной раз весь госпиталь по тридцать раз оббежишь за день; а иногда часами тут засиживаешься, если какая-нибудь вещь интересная попадётся. Так, что тут у нас, — она уставилась в микроскоп. — Хм. Глянь-ка сюда.

Гарри посмотрел в окуляр — на тёмно-буром фоне быстро двигались какие-то клетки диковинного вида, сливаясь друг с другом и тут же распадаясь, словно подвластные дикому безумию.

— Что это значит?

— Клетки до сих пор ведут себя так, словно их носитель ещё в полном здравии.

— Такое бывает?

— Только в случае вмешательства тёмной магии.

— Хочешь сказать, Моорских псов кто-то заколдовал?

— Да. Они могли быть вполне мирными оборотнями, подчиняющимися общим правилам, но потом что-то случилось.

— Поначалу они нападали только на животных.

— Когда произошла первая атака на людей?

— Примерно месяц назад, в конце августа.

— Надо исследовать всплески активности тёмной магии. По записям госпиталя можно составить примерную картину.

— У меня есть идея получше, — сказал Гарри.

* * *

В аврорате ночью чуть многолюднее, чем в госпитале. Гарри достал из архива здоровенный талмуд и положил перед Гермионой.

— Что это?

— Список перемещений всех тёмных магов за последний год.

— Не знала, что такой есть.

— Моё личное достижение. Для профилактики правонарушений, — улыбнулся Гарри. — Здесь полный поимённый перечень злодеев. Все авроры, работающие в поле, должны вносить туда отчёты ежедневно.

— Ежедневно?

— Да. Хотя с этим я, наверное, переборщил. Смотри.

Большинство страниц были испещрены одной и той же записью: «На данное число изменений нет». Однако попадались и другие, гласившие, что колдун такой-то был замечен там-то, делал то-то.

— Отличная идея, Гарри! — похвалила Гермиона и углубилась в поиски.

— Ну, кто-то же должен навести здесь порядок, — самодовольно ответил Гарри. — Ищем август?

— Лучше июль: кем бы ни являлся этот колдун, ему нужно было время на подготовку.

В июле активностью отличились два мага: Асмус Грейноуз и некий Марцелиус. Грейноуз скупал золото у барыг. Марцелиус отобрал у сквиба по кличке Паффин самодельный нож. В августе никаких событий не упоминалось.

— Грейноуза я знаю лично, — вспомнил Гарри. — Очень опасный тип, но осторожный: ни разу не попался. Однако досье на него весьма впечатляющее — тут тебе и скупка краденого, и ростовщичество, и принуждение к преступлению. Пожалуй, с него и начну.

— Может, всё-таки мы начнём?

— Нет, — мягко отказал Гарри. — Тебе со мной нельзя.

— Гарри! — возмущённо воскликнула Гермиона. — Если бы не я…

— Большое тебе спасибо, но я не могу.

— Гарри, — угрожающе понизила голос она.

— Гермиона, нет, — твёрдо заявил Гарри.

— Ну, пожалуйста, — её тон стал просительным. — Рон занят, делать мне нечего. Клянусь, я не буду лезть на рожон.

— Слушай, это противоречит всем правилам. Нельзя брать гражданских…

— Когда это ты соблюдал правила?! — возмутилась Гермиона.

— Ну ладно, — сдался Гарри. Откровенно говоря, его радовало, что Гермиона будет участвовать в расследовании. — Но только сегодня. Если Рон узнает, что я взял тебя на дело, три шкуры с меня спустит.

— Не узнает, — хитро улыбнулась Гермиона.

Позже, вспоминая этот разговор, Гарри в сотый раз корил себя за мягкотелость. Если бы он настоял на своём, да что там, если вообще не показывал Гермионе ту злосчастную руку, ничего бы не произошло…