Больше такого друга не встречу (джен)

Как мы дружили, как рядом шли,

Как рядом были в любой дали.

О том сегодня, почти невольно,

Вновь я вспомнил, вновь я вспомнил

Наши дни...

Александр Барыкин и гр. Карнавал — "Больше не встречу"

(В.Матецкий — И.Кохановский)

В непривычно тихой квартире удушливо пахло смолой и специями. Тесное помещение пересекал длинный стол, заваленный заготовками товаров для магазинчика, практически у каждой стены стояли стеллажи для книг и материалов, что-то кипело и исходило паром в котле над никогда не потухающим огнем. Едва Джордж зашел в комнату, сами собой загорелись свечи, которые они с Фредом только недавно смогли заставить висеть под потолком без постоянного обновления чар — точно так, как в Большом зале Хогвартса. Однажды они хотели попробовать повторить и заколдованный потолок, чтобы тот отражал состояние неба снаружи. Правда пока что единственное, чего они добились, это затопили соседей снизу непрекращающимся почти три часа дождём.

Кровать — одна-единственная на двоих, так вышло дешевле — стояла в самом углу и была завалена разноцветными подушками; она напоминала гнездо. Им хватало, никто из близнецов никогда не требовал от другого больше личного пространства. Достаточно было этой маленькой квартирки под самым чердаком, с небольшими окнами и удобствами едва ли лучше чем в Норе.

Джордж не мог и не хотел осознавать тот факт, что теперь ему придётся жить здесь одному. Он не хотел думать о том, что за все двадцать лет своей жизни он ни разу не расставался с Фредом более, чем на пару часов, а сейчас Фреда нет, и не будет его всегда. Обессиленный, он прошел к кровати, едва волоча ноги. На часах в виде солнца днём и в виде полной луны ночью, стрелки показывали полдень.

Фред был мёртв уже почти девять часов.

Не раздеваясь, Джордж упал на кровать в грязной, потрёпанной после битвы одежде, и вдруг почувствовал запах. Совсем лёгкий, едва заметный, потонувший в море цитруса и каких-то волшебных трав, вроде смоквы или бадьяна, но отчётливо ощутимый здесь, на их постели... Так пах Фордж. Так пахли они оба.

Глаза вмиг наполнились слезами и Джордж сморгнул их, с трудом сдерживая рвущиеся из груди всхлипы. За прошедшие девять часов юноша плакал так много, что его не покидала мигрень, а лицо стало опухшим и красным, но с момента окончания битвы у него не получалось успокоиться дольше чем на десять-двадцать минут. Успокоительная настойка, которую ему принесла мадам Помфри, отчего-то совсем не помогала, хотя выпил он уже двойную дозу. Мама, наверное, попыталась бы его задержать, не аппарируй Джордж из Норы тихо и не попрощавшись.

Оставаться рядом с семьей, не отходящей от тела Фреда, было невыносимо. Сначала все плакали, потом перестали, и просто сидели или стояли возле, а Джордж всё никак не мог успокоиться. Он не хотел, чтобы остальные это видели, он хотел лишь, чтобы остальные ушли. Его боль, его чувства — они были только для Фреда, и только Фреду он бы позволил их увидеть. Стадия, когда ему было всё равно на невольных зрителей, прошла как только они вернулись в Нору и всё стало реальным.

Уже не надеясь остановить слезы, Джордж лег на бок, обнял одну из подушек и закрыл глаза. Тело ломило от усталости, но уверенности, что уснуть получится быстро, не было. Едва он закрывал глаза, перед внутренним взором всплывало бледное, неподвижное лицо Фреда, а в голове звучали какие-то обрывки его фраз. Непрекращающийся набат, от которого хотелось просто кричать, чтобы заглушить, шутил и смеялся голосом брата, уверял, что всё хорошо. Но всё было так плохо, как не должно было быть никогда.

«Почему я не умер вместе с тобой?»

Этот вопрос Джордж задавал уже который раз. Они ведь всё делали вместе, даже родились, так почему смерть случилась с кем-то одним? Это было просто нечестно.

Судьба так редко над ними шутила, она была благосклонна к близнецам. Но, видимо, её терпение кончилось — в самый неудачный момент.

Яркий солнечный свет, проникая сквозь густую листву, пятнами окрашивал лес в золотистые тона и играл с медными локонами на головах близнецов, пока те пробирались сквозь заросший подлесок. В руках Фред и Джордж несли фрукты — по несколько груш и яблок каждый. Они уже оторвались от преследования надоевшего младшего братца, но всё равно шли молча, поскольку не хотели спугнуть человеческими голосами лесных зверей. Мальчикам было только по восемь лет, но лес в нескольких милях от Норы они знали очень хорошо, поэтому не боялись потеряться.

Не сговариваясь, Фред и Джордж шли практически нога в ногу, уверенно направляясь к нужной поляне. Перепрыгнув звонкий, серебрящийся по камням ручей, мальчики одновременно заметили нужный булыжник и свернули на север. Через несколько минут деревья расступились и они вышли на небольшую поляну, заросшую дикими маргаритками. В центре лежал небольшой плоский камень, на который они вывалили все фрукты и поспешно спрятались за кусты. Оставалось только ждать.

Расчистив небольшой клочок земли от камней, Фред и Джордж сели на траву так, чтобы видеть поляну. Джордж, как назло, сел неудачно, и солнце светило ему прямо в глаза, приятно припекая лицо, но лишая возможности нормально смотреть по сторонам. Джордж пытался сделать козырёк из ладоней, но это мало помогло. Постепенно его всё сильнее клонило в сон.

— Фред, — прошипел он, решившись вздремнуть, и, не спрашивая разрешения, стал укладываться головой на колени к брату. — Разбудишь.

— Разбужу, — кивнул тот и стал механически поглаживать близнеца по волосам.

Джордж сам не заметил, как уснул, а проснулся он от навязчивых прикосновений к уху. Найдя в себе силы отпихнуть дурацкую ладонь, он больше не смог уснуть и всё же открыл глаза.

— Чего? — тихо и раздраженно спросил он. — Пришел?

И лишь открыв глаза, увидел серьёзный, напряженный взгляд. Не понять, что что-то не так, было сложно, поэтому Джордж резко поднялся с колен брата и посмотрел на поляну. Та была пуста.

— Он не придёт. Ты чувствуешь? С ним...

— ...что-то случилось. Да. Идём...

— ...поищем.

Оставив фрукты на камне, мальчики поднялись с примятой их телами травы, и, отряхнув штаны, пошли сквозь поляну дальше в чащу. Чем дальше они шли, тем сильнее становилось неприятное чувство, что что-то не так. Увидев, что Фред достал палочку, Джордж последовал его примеру. От ощущения в ладонях приятного полированного дерева близнецы ощутили себя немного увереннее и, с новыми силами, зашагали в глубь леса. Что-то вело их, они чувствовали нужное направление — на самом деле, подобное с ними случалось часто. Раньше Фред и Джордж думали, что такой внутренний компас есть у всех волшебников, но потом спросили у отца, и выяснили, что у него такого нет, как и у мамы, и у их братьев. У Джинни спрашивать оказалось бесполезно, она была ещё слишком маленькая и ничего не поняла.

Обогнув Кривую скалу (мальчики сами её так назвали, поскольку вряд ли у неё было другое название, плюс она действительно была в форме закорючки), Фред и Джордж оказались возле небольшого озерца, в которое и втекал тот самый лестной ручей. По своим размерам озерцо напоминало скорее большой и чистый прудик, и глубины едва хватало, чтобы оно доставало им до плеч. Стоит ли говорить, как любили они в нём купаться? Но сейчас настроения не было. Близнецы чувствовали, что произошло что-то очень плохое, и шли за этим ощущением, чтобы выяснить правду.

Золотистое пятно за камнями стало заметно ещё за несколько десятков шагов. Фред и Джордж тут же пустились бежать к нему, но, чем ближе они оказывались, тем сильнее замедлялся их бег. Чтобы рассмотреть получше, им пришлось забраться на камни. От увиденного внутри мальчиков что-то оборвалось, стало так тоскливо и тяжело, как не было раньше никогда. В поисках поддержки они прижались друг к другу плечами, а их пальцы переплелись.

— Он...?

— ...мёртв, — кивнул Фред, сильнее сжав ладонь брата и не отрывая взгляда от лежащего в шаге от них тельца.

Жеребёнок, совсем небольшой, ростом с самих ребят, лежал между камней. Его нежная золотистая шерсть уродливо обтекала впалые рёбра, а маленький, едва отросший рог как будто потускнел. Вокруг его пустого, будто стеклянного глаза летали насекомые, некоторые сидели прямо на зрачке. Мальчики никогда не видели ничего хуже этого, их обоих замутило, и они поспешили отвернуться, обняв друг друга.

— Это ужасно, — прошептал маленький Джордж, его глаза защипало от слёз, но он знал, что то же самое сейчас происходит с Фредом, и не стыдился. — Я не знал, что это так ужасно.

— Я тоже, — всхлипнул Фред, пряча лицо на плече брата. Жалость, отвращение и страх затопили мальчиков, они никогда не встречались так близко со смертью и не думали о ней. — Я не хочу...

— ...видеть его, — привычно закончил за ним Джордж и потянул Фреда с камней. — Я тоже. Не смотри.

Фред кивнул и, одной ладонью вытерев влажный нос, другой снова взял брата за руку и они спустились к озеру. Оказавшись у самой кромки воды, мальчики сели на гальку и стали невидяще глядеть на мелькающих на глубине цветных рыбок. Раньше они никогда не задумывались серьёзно, что существа, на которых они смотрят, с которыми играют, могут умереть. Что это — закономерный ход вещей. Мысль, что и они тоже когда-нибудь должны будут умереть пришла к близнецам одновременно.

— Джордж, а мы ведь...

— Да.

— И мама с папой...

— Да.

— Я не хочу, — Фред шмыгнул носом, — не хочу, чтобы ты умер. Что я буду делать?

— Будешь громко плакать, — пихнул его локтём Джордж, хотя испытывал те же эмоции и думал те же мысли. Он хотел успокоить брата.

— Это ты будешь, — гордо задрал свой покрасневший нос Фред. — Громче Рона, когда я превратил его медведя в огромного паука.

Разрядив обстановку, мальчики замолчали и просто держались за руки, вспоминая своего маленького друга. Они встретили единорожка этой весной, когда мама наконец отпустила их в лес после долгой заснеженной зимы. Жеребенок пил из озера и почему-то был один, а у Джорджа как раз было недоеденное с завтрака яблока. Чтобы не напугать животное, пришлось отлевитировать фрукт поближе к нему и ждать. Когда жеребенок заметил предложенное угощение, он с удовольствием съел его, а потом звонко заржал и, ударив копытами по гальке, ускакал в лес. После этого случая мальчики приходили в лес почти каждый день, и им не всегда удавалось встретить единорожка, но наличие яблок или груш увеличивало шансы.

— Как думаешь, почему он умер? — спросил Фред серьезно.

— Не знаю. Может, заболел. Он же еще маленький был, и один. Съел что-то не то.

— Как-то слишком просто... Он же волшебный. Может на него напал монстр?

— Нет... Крови ведь нет, ты видел.

— Точно...

Вечером, после ужина, когда мама отправила мальчиков спать, а сама занялась кухней, Фред и Джордж постелили свои постели и легли в кровати. В обычные дни Молли было невероятно сложно заставить близнецов успокоиться, но после случившегося с их лесным другом ребята вели себя необычайно тихо. Вернувшийся с работы отец предположил, что они заболели, но гипотеза не подтвердилась — анализирующее заклинание ничего не показало. Мальчики не стали ничего рассказывать, им никогда не нужен был кто-то третий в их размышлениях.

А размышлений было много. И почти все — о смерти. Как же так, что кто-то был, а потом его просто не стало? Куда он мог деться? А вдруг родители умрут? Во сне, от какой-нибудь таинственной болезни, о которой никто и не знает? Тревожные мысли не отпускали близнецов целый день. Больше всего они боялись, что умрёт кто-то один из них, а другой останется. Это было чем-то невообразимым и очень-очень страшным. Как никогда раньше мальчикам хотелось чувствовать тепло друг друга, но мама была очень строгой в том, чтобы все дети спали в своих собственных постелях. Близнецы совершенно не понимали это глупое правило и соблюдать его не собирались. Поэтому каждую ночь Фред и Джордж ложились по разным кроватям, дожидались, пока все уснут, а потом Фред перебирался к Джорджу, или наоборот, и уже тогда они могли спокойно заснуть, немного пошептавшись. Так как с утра у Молли всегда было полно дел, она перестала проверять средних сыновей по утрам уже довольно давно, поэтому они могли не волноваться, что их застукают и будут ругать.

Ждать, пока мама с папой наконец пойдут в свою спальню, пришлось ужасно долго. Фред и Джордж лежали, прислушиваясь к голосам с первого этажа, и иногда нервно переглядывались. Было темно, но свет стареющей луны падал в окно, позволяя различать силуэты. Все было точно так же, как и в многие ночи до этого. Изменилось только одно — близнецы впервые в жизни испытали страх потерять друг друга, и поняли, что тот теперь никогда не оставит их. Даже не решаясь проговорить подобное в мыслях, они оба знали, что не стань кого-то другого — папы, мамы, кого-то из остальных братьев, или сестры — было бы очень плохо, просто ужасно, но это можно было бы пережить. А вот друг без друга они не смогли бы. Никогда. Это было бы хуже, чем лишиться ноги, или руки. Или магии. Без Фреда не было Джорджа, а без Джорджа — Фреда. Даже находиться в разных комнатах иногда чувствовалось ужасно странно и непривычно, что уж тут говорить о том, чтобы остаться кому-то из них одному навсегда?

С трудом дождавшись, пока отец, а затем и мать, пойдут в свою спальню (непременно по дороге заглянув ко всем детям), Фред выскочил из своей постели и мгновенно забрался по одеяло к Джорджу. Эмоции переполняли мальчиков, нужда находиться как можно ближе вылилась в крепкие, взволнованные объятия. Сразу стало тепло и уютно. Фред уткнулся в плечо брата, вдохнул родной запах и почувствовал накатившее мощной волной облегчение. Их мысли, как часто случалось раньше, были об одном и том же:

— Давай поклянемся,...

— ...что, если умрём,...

— ...то только вместе?