Светлый Лорд (гет)

Гарри не знал подробностей визита Гермионы к Драко, но если бы узнал, то негодование его по этому поводу было бы ещё яростнее. В тот день, когда Поттер случайно увидел её в коридоре клиники святого Мунго, выходящей вместе с Дафной и Асторией из палаты Малфоя, Герми решилась на отчаянный шаг. Она принесла Драко собственные воспоминания — серебристую субстанцию, собранную в стеклянный флакончик, и переносной омут памяти, чтобы он мог заглянуть в них.

Восстановление психического здоровья Малфоя-младшего с помощью компьютера уже принесло некоторые скромные результаты. Драко не мог вспомнить подробностей самих событий, о которых писала мисс Грейнджер, но, читая её книгу и дневник, он заново переживал их. И чаще всего они заставляли его непроизвольно вздрагивать. С одной стороны, он должен был испытывать презрение к "грязнокровкам", как к низшим существам, не достойным даже называться волшебниками: эти идеи, вдолбленные в его голову с самого раннего детства, не смог уничтожить даже Обливиэйт. С другой стороны, возобновилась внутренняя борьба его горячего сердца с холодным рассудком. В той, прежней реальности всегда побеждал жестокий интеллект надменного аристократа. Любое желание вкусить запретный плод, который, как известно, сладок, безжалостно подавлялось.

Но теперь, стараниями Гермионы и его самого, непробиваемая стена между сознательным Я и бессознательным Оно рушилась. Прошлой жизни больше нет, а новую придется писать с чистого листа. И больше никто не посмеет указывать ему, кого любить, а кого ненавидеть, как поступать, чтобы не ударить в грязь лицом, о чём можно мечтать, а о чём — нельзя. Настоящий Драко, а не тот, которого привыкли видеть окружающие, уже давно испытывал к магглорожденной Грейнджер запретные чувства, не совместимые со статусом чистокровного аристократа, наследника рода Малфоев, слизеринца и Пожирателя Смерти.

Когда Гермиона и две её новые подруги, попрощавшись, вышли из палаты, Драко вылил воспоминания в глубокую чашу с руническим орнаментом и окунул в нее лицо. Он видел всё глазами Гермионы, но теперь ему самому казалось, что у них — общий взгляд на события недалёкого прошлого. Вот только чувства были его, а не внушенные омутом памяти, это Малфой-младший знал точно. И никто не смог бы убедить его в обратном!

* * *

После визита к Драко и словесной перепалки с Поттером Гермиона и её новые подруги отправились в ателье, чтобы подобрать свадебное платье. Дафна и Астория, несмотря на дворянские предрассудки и учебу на враждебном гриффиндорцам факультете Слизерин, прониклись к ней искренней симпатией и... сочувствием. Девушек не покидала мысль, что предстоящий брак с Роном Уизли — какой-то неправильный, противоестественный. Гермиона чувствовала то же самое. Не с рыжим обалдуем она хотела идти под венец. Перед её мысленным взором постоянно возникал образ белокурого юноши с заостренным волевым подбородком и похожими на два сапфира голубыми глазами. Она мотнула головой, отгоняя это видение, пока сестры Гринграсс рассматривали предложенное хозяйкой ателье белое шелковое платье, к которому прилагался венчик и прозрачная фата.

— Тебе нравится? — спросила Дафна.

— Да.

Герми ответила автоматически, даже не взглянув на роскошный свадебный наряд, словно это не ей предстояло идти в нём к алтарю. Она пыталась разобраться в собственных чувствах. Если у неё из головы не идёт Малфой, то кто ей внушил мысль о замужестве с Роном? В тот же миг образ Драко сменился ее ночным кошмаром: теперь это был Гарри, замахнувшийся палочкой на Малфоя. Глаза Поттера горели красно-алым огнем, как у Волан-де-Морта, он зловеще ухмылялся. Гермиона бросилась наперерез красному лучу, пытаясь защитить вчерашнего врага, и заклинание попало в неё.

Астория, державшая в руках подвенечное платье, которое якобы понравилось Грейнджер, заметила на её лице испуг, точно сейчас ей предстояла встреча с дементором.

— Что с тобой?

— Ничего, просто устала. Спасибо, девочки, но мне пора домой. — Слова давались ей с трудом, горло свела судорога.

— Так ты примеряешь его или нет?

Грейнджер лишь вздохнула в ответ и зашла в раздевалку. Через несколько минут она вышла, сияющая, точно королева на балу, но её лицо оставалось грустным, и глаза не выражали радости.

— Оно вам действительно очень идёт, — сказала продавщица, разглядывая клиентку. — Будете брать?

Гермиона пожала плечами. Мыслями она была далеко отсюда.

— Будем, — ответила за неё Дафна, расстегивая кошелёк с золотыми галлеонами. — Считай это нашим тебе свадебным подарком. — Астория утвердительно кивнула на слова сестры.

— Нет, не надо, я сама расплачусь, у меня достаточно денег, — взяв себя в руки, перебила её Гермиона, но сестры Гринграсс в два голоса настояли на своём.

Уже на улице Астория задала своей новой подруге мучивший её вопрос:

— Тебе нравится Драко?

— Да.

Это слово вырвалось из уст Грейнджер непроизвольно. Она хотела тут же опровергнуть свой ответ, но было уже поздно отрицать очевидное.

— Тогда зачем выходишь замуж за Уизли? — не унималась младшая из сестёр.

— Потому что так надо...

Дафна и Астория поняли, что внятного ответа от Грейнджер они не добьются. Попрощавшись и договорившись встретиться с ней уже в день свадьбы, слизеринки аппарировали к себе в поместье. Гермиона тоже аппарировала домой, в маггловскую часть Лондона. У двери своей квартиры она почувствовала присутствие чужой магии. Благодаря наложенным на замок чарам девушка поняла, что кто-то пытался без разрешения проникнуть в её жилье. Но кто?

Ужиная, Гермиона вспоминала события сегодняшнего дня и свои видения. Красные искры, сверкнувшие в глазах Гарри во время их неприятного разговора у лестничной клетки, не могли быть зрительной галлюцинацией. Что бы это значило? Страшная догадка пронзила сознание Гермионы, но пока рано было делать какие-либо выводы. Завтра она будет готовиться к свадьбе, послезавтра выйдет замуж за Рона. Но хочет ли она сама этого брака? Невидимый барьер, поставленный кем-то в её сознании, не давал возможности ответить на этот вопрос. Неизвестный Кто-то решил его за неё и, возможно, за Рона.

Сильная головная боль, которую она списала на усталость и нервное перенапряжение, заставила Гермиону лечь спать раньше. "Утро вечера мудренее", — решила она, раздеваясь и выключая свет в спальне.