Светлый Лорд (гет)

Битва закончена, Волан-де-Морт повержен и убит, Пожирателей Смерти, кто имел несчастье уцелеть, отлавливают авроры. Малфои в полном составе, как крысы с тонущего корабля, покинули своих бывших соратников и скрылись в неизвестном направлении. Но это ненадолго. Скоро и их настигнет справедливое возмездие. Зло должно быть наказано. Прислужники Зла — тоже. "Горе побеждённым!" — так ведь говорили древние римляне?

Гарри смотрел на полуразрушенный Хогвартс и улыбался. Теперь на развалинах старого мира он и его друзья построят свой, новый мир.

Символ минувшей эпохи ещё полыхал, и красные огоньки отсвечивали в очках Гарри. Или же это глаза героя нашего времени сверкнули красным? Нет, что вы, разве такое возможно? Обман зрения, не более того. Да и кто на это обратит внимание среди всеобщего ликования?

Кто-то дернул его за рукав.

Рон. Рыжий балбес, от которого больше вреда, чем пользы. Прилипала, которому уютно в тени его славы. Приятно быть членом гриффиндорской троицы. Теперь их будут носить на руках, их лица будут мелькать на страницах "Ежедневного Пророка", они будут подписывать колдографии своим фанатам. И этот самый Уизли, вечно путающийся под ногами, разделит общую славу с ним и с Гермионой.

Кстати, а где Герми?

Она куда-то запропастилась, воспользовавшись общей суматохой. Возможно, утешает родственников погибших и помогает раненым, хоть и не колдомедик. Сестра милосердия, тоже, нашлась! Глаза Гарри снова сверкнули красными недобрыми огоньками. Но Уизли этого не заметил, будучи в эйфории как соучастник великой победы. Так где же эта Грейнджер?

— Рон, ты видел Герми?

Как же его злило идиотское выражение на физиономии Уизли! Откуда ж ему знать?

— Нет... — Ну а что он ещё мог ответить?

Чертов придурок! Так, глядишь, из-под носа девчонку уведут. Гарри не раз замечал, как рыжеволосый глазеет на Гермиону. Словно кот на сметану. Или дрочер-малолетка на порнозвезду. Но сама Грейнджер к нему абсолютно равнодушна. Это Гарри знает совершенно точно. Более того, ему доподлинно известно, по кому сохнет их кладезь мудрости. Видел, как она смотрела на него в Большом Зале. И это действительно смешно: тот, в кого тайно влюблена Герми, побрезгует даже притронуться к ней, как к прокаженной. "Грязнокровка". Так он её называет в присутствии своих дружков. Правда, и дружков теперь у него осталось на одного меньше — того самого, который сгорел живьём в вызванном им же Адском Пламени. Гарри должен быть благодарен этому дебилу: пожар в Хогвартсе, который дотла уничтожит старый мир — в том числе и его заслуга.

Ладно, Гермионой он займётся позже. А сейчас нужно пожинать плоды победы. И не дать опомниться тем, кто захочет примазаться к его славе. Известная истина: революция пожирает своих детей. И Гарри её знает. Благодаря той же Герми. Когда они прятались в лесу, ломая голову, как найти и уничтожить крестражи Волан-де-Морта, времени было много, а неугомонная Грейнджер от нечего делать читала какие-то книжки. Однажды Гарри спросил её:

— Что интересного там пишут?

И Герми, которой явно хотелось с кем-то поделиться прочитанным, рассказала о Великой французской революции и большевистском перевороте в России. Про казнь короля Людовика ХVI, его жены, очень многих аристократов, роялистов и оппозиционеров-жирондистов с помощью гильотины, о расстреле царя Николая II вместе со всей его семьёй и о "красном терроре".

Поттер слушал её не очень внимательно: политика и маггловская история его мало интересовали, хоть он сам и жил среди магглов, но Дурсли были далеко не лучшими из людей. Кстати, надо будет отплатить им за "всё хорошее". Чуть позже. Не сейчас.

Герми зачитывала отрывки из книжки, а Гарри подумалось: когда с Волан-де-Мортом будет покончено, надо бы устроить Пожирателям Смерти и тем, кто их поддерживал, такой же террор. Чтобы ни одного не осталось. "Светлый террор против сил Тьмы", звучит?

— А потом, — продолжала Грейнджер, — меч революции обрушился на тех, кто её вершил. Робеспьер и многие видные якобинцы сложили головы на гильотине — точно так же, как до них король, королева, роялисты и жирондисты. Активные участники Октябрьского переворота, многие большевистские лидеры и военачальники Красной Армии были расстреляны во время сталинских репрессий, через двадцать лет после самой революции.

У Гарри голова шла кругом от имен, дат и терминов, но главную суть рассказанного Гермионой он уловил точно: так происходило практически во всех странах, где власть менялась революционным путём. Сначала переворот, потом подавление контрреволюции и внутренней оппозиции, а позже роли меняются: сами революционеры занимают места тех, кого преследовали, становятся жертвами постреволюционного насилия.

Нет, Гарри этого не допустит. Не позволит забыть о его заслугах перед магическим сообществом, не даст опомниться недобитым врагам, не допустит к власти тех, кто потом его же, главного героя войны, смешает с грязью, унизит или убьёт, дабы не мешать новым хозяевам жизни проворачивать свои делишки.

Щелчок трансгрессии заставил молодых людей отпрянуть друг от друга. Его появления здесь и в такое время точно никто не ждал.

— Малфой, гаденыш, вот мы и встретились. Пора бы рассчитаться по долгам, ты так не считаешь? — ухмыльнулся Гарри.

Драко, к которому были обращены эти слова, показалось, что в зеленых глазах Поттера, скрытых за круглыми стеклами очков, сверкнули алые огоньки. Ему стало не по себе. Он почему-то вспомнил тот вечер в Малфой-мэноре, когда Повелитель накладывал ему на левое предплечье Чёрную Метку. Как холодная мерзкая гадина вползала в его плоть, как потом извивалась, выползая из нанесенного на руку черепа и скаля свои ядовитые зубы. А до этого были три непростительных заклинания к человеку, на которого указал Милорд, чтобы посвященный в Пожиратели Смерти знал: обратного пути нет.

Нет, этого не может быть! Драко отогнал от себя эту мысль.

— Гарри, — прозвучал в полутьме голос Гермионы, — зачем ты так? Он же спас твою жизнь, когда отдал свою палочку...

— Заткнись, с тобой будет отдельный разговор, — шикнул на неё Мальчик-Который-Выжил-Дважды.

Грейнджер побледнела: никогда раньше её друг, или тот, кого она считала своим другом, не позволял себе общаться с ней в подобном тоне. Ее глаза округлились от изумления, она инстинктивно загородила собой Драко, словно опасаясь наихудшего. Поттер, продолжая ухмыляться и поигрывая в руках волшебной палочкой, обратился к Малфою-младшему:

— Именно поэтому ты до сих пор жив, белобрысый хорёк. Что, соблазнился грязнокровкой? Или решил примазаться к победителям, чтобы не загреметь в Азкабан вместе со своим папашей? Надеюсь, старине Люциусу недолго ходить на свободе. Авроры уже ищут его и обязательно найдут, можешь не сомневаться.

Гермиона нервно затряслась, точно от удара электрического тока. Обида и слёзы рвались наружу: как он может так, после всего, что они пережили вместе? Никогда раньше это мерзкое слово "грязнокровка" не вылетало из его уст. И вот теперь... А вдруг она действительно заслужила это, посмев влюбиться в их врага, в наследника рода Малфоев, в Драко?.. Разве сердцу прикажешь: того люби, а того не люби? Почему Гарри так с ней поступает? За что? Неужели за эту её запретную любовь? Так ведь и с точки зрения чистокровных магов ответное чувство к ней со стороны Драко — тоже предосудительно! Ещё совсем недавно, когда власть принадлежала Тёмному Лорду и его Пожирателям Смерти, Малфой-младший однозначно схлопотал бы Круциатус, а то и Аваду от своего Хозяина, если бы тот хоть что-то заподозрил. Но Драко, который втайне от всех любил "гриффиндорскую зубрилку", восхищаясь её интеллектом и ненавидя древние традиции Чистоты Крови, культивировавшиеся в их семье, умело скрывал свои чувства. И выдал он себя лишь тогда, в Большом Зале, когда перешел на сторону защитников Хогвартса, увидев её, свою Гермиону. Он предал Тёмного Лорда, семью, друзей и соратников ради неё. И вот теперь...

— Чего тебе надо? — хмуро и холодно спросил Драко. — Жаждешь поквитаться за старые обиды? — Он развёл руки в стороны. — Ну так давай! Палочка у тебя, я безоружен. Ты же у нас теперь — герой! — в его голосе прозвучали истеричные нотки. Глаза, такие же, как и у его отца, небесного цвета, глядели на собеседника с нескрываемой обреченностью. Он был жалок и растоптан морально, как и любой из проигравших Пожирателей Смерти.

Гарри продолжал вертеть пальцами волшебную палочку, словно это была детская игрушка.

— Убить тебя, — прохаживаясь по комнате, рассуждал вслух Гарри, — было бы слишком просто. Ты заслуживаешь большего. — И снова красные огоньки в его глазах. Теперь Драко не сомневался, что видел их. — Вы никогда не будете вместе.

— Нет, ты не посмеешь! — Гермиона молнией бросилась наперерез Поттеру, когда тот взмахнул палочкой, готовясь произнести заклинание. Красный луч "Империо" ударил ее в грудь, и она замерла, окаменев.

— Влюбленная дура! — с презрением сказал Поттер, словно плюнул в лицо Гермионе.

— Ну ты и сволочь... — Малфой-младший сжал кулаки, но был отброшен прочь и оглушен заклинанием Гарри.

Герой второй магической войны, победитель Темного Лорда, Мальчик-Который-Выжил-Дважды снова направил палочку на Грейнджер:

— Ты выйдешь замуж за Рона Уизли.

Снова коварная ухмылка и красные огоньки за стеклами очков. Пусть рыжий балбес радуется: сбудется мечта идиота! Эти двое ему ещё пригодятся, пусть будут вместе. С Малфоями тоже нужно что-то решать. Сначала вот с этим, который сейчас пребывает в ступоре.

— Обливиэйт! — произнес Гарри. — Ты забудешь обо всём, что здесь произошло. И вообще всё забудешь.

С этими словами он покинул Выручай-Комнату.

Драко приоткрыл глаза и тут же зажмурился. Белые стены и яркий солнечный свет через открытые окна слепили его. Рядом, на прикроватной тумбочке, лежал свежий выпуск "Ежедневного Пророка". На первую страницу крупными и, как показалось ему, злорадствующими буквами был вынесен заголовок передовой статьи: "Бывший Пожиратель Смерти Люциус Малфой и его супруга Нарцисса арестованы в Париже. Аврораты Франции и Великобритании ведут переговоры об экстрадиции задержанных". Чуть ниже этих огромных букв размещалась колдография мужчины с длинными платиновыми волосами и пронзительными голубыми глазами, в старомодном костюме английского аристократа викторианской эпохи, и женщины в скромном, но очень красивом черном платье. Руки обоих были скованы волшебными цепями, а вокруг них стояли французские авроры в красных мантиях с эмблемой их службы — золотыми лилиями на голубом щите. Медсестра сказала, что это его папа и мама. Драко силился что-то вспомнить, какие-то смутные картинки мелькали в его мозгу, но ничего конкретного, связанного с четой Малфоев, на ум не приходило.

Дверь палаты в клинике святого Мунго отворилась, и в помещение вошли два человека в красных мантиях, очень похожие на французских авроров из газетной статьи. Только у этих эмблемы на груди были другие: желтые языки пламени, охватившие крохотную человеческую фигурку в конусовидном колпаке. Они представились как сотрудники Следственного комитета аврората Великобритании.

— Мистер Драко Малфой, — официальным тоном начал один из них. Услышав свою фамилию, Драко вздрогнул: выходит, он действительно как-то связан с Люциусом и Нарциссой, арестованными во Франции. Возможно, он даже их сын. Мракоборец продолжал: — Сэр Рональд Уизли, герой Второй магической войны, член Отряда Дамблдора, кавалер ордена Мерлина третьей степени и друг самого Гарри Поттера, — когда он произносил последнее имя, голос его приобрёл льстивую интонацию, — обвиняет вас в попытке изнасилования его невесты мисс Гермионы Грейнджер. Вы имеете право не отвечать без присутствия вашего адвоката или хранить молчание, всё, сказанное вами, может быть использовано против вас...

— Я ничего не помню. — Слова давались Драко с трудом, язык словно онемел и еле ворочался во рту.

Авроры переглянулись. Второй кивнул, и первый продолжил свою речь:

— На месте преступления обнаружена палочка из боярышника с волосом единорога внутри, которая имеет в длину ровно десять дюймов. Мастер Олливандер подтвердил, что продал её вам семь лет назад. К тому же на рукояти выгравированы ваше имя и фамилия... — Мракоборец протянул Драко колдографию его волшебной палочки. — В результате экспертизы установлено, что последним заклинанием, выпущенным из неё, было непростительное "Империо". По словам сэра Рональда Уизли, именно с помощью этого заклинания вы подчинили себе мисс Гермиону Грейнджер, а потом, воспользовавшись её беспомощным состоянием, пытались взять силой...

Драко молчал, не зная, что ответить.

— Прошу вас покинуть палату моего клиента, вы не имеете права его допрашивать в отсутствии адвоката, — прозвучал в помещении бархатный мужской голос. — Мистер Малфой, ни слова! Всё, что вы скажете, потом будет использовано против вас.

Драко и мракоборцы одновременно оглянулись на говорившего.

Мужчина в очках, с коротко стриженной седой бородой, в сером с серебристым отливом костюме протянул старшему из авроров лист пергамента с решением Визенгамота о назначении его, Гарета Гринграсса, защитником интересов мистера Малфоя-младшего на период следствия и в суде.

Мракоборцы недовольно нахмурились, прочитав этот документ. Но делать было нечего: с точки зрения действующего пока закона адвокат был прав. Авроры вышли из палаты.

— Сэр, — Гарет Гринграсс обратился к Драко и приветливо улыбнулся. — Дафна и Астория передают вам привет и пожелания скорейшего выздоровления. Они не верят в выдвинутые против вас обвинения.

Тот слабо улыбнулся в ответ и поблагодарил своего адвоката, пытаясь вспомнить: кто такие Дафна и Астория? Вероятно, дочери Гринграсса?

Гарет уселся на табуретку рядом с Драко, достал из кожаного портфеля какие-то бумаги и самопишущее перо.

— Ну-с, начнём. Со мной вы можете быть полностью откровенным. Итак, что произошло в тот вечер в Выручай-комнате? Какими были ваши отношения с Гермионой Грейнджер?

Гарри ещё раз перечитал заметку в маггловской "Криминальной хронике" и про себя ухмыльнулся. Глаза его удовлетворенно сверкнули ало-красными огоньками.

Он швырнул газету в камин и некоторое время смотрел, как огонь пожирает статью о жестоком убийстве семьи Дурслей в их особняке на Тисовой улице, 4, в городке Литтл Уингинг. Полиция подозревала этническую преступную группировку, не указывая национальности предполагаемых преступников из соображений политкорректности и дабы не спровоцировать антимигрантских настроений.

"Возмездие свершилось, — думал про себя Поттер, и языки пламени отражались в его очках. — Всё идёт по плану..."

Накануне он, выпив оборотное зелье, дабы не быть случайно узнанным, и превратившись в смуглого курчавого парня, одетого в найденные на помойке потертые рваные джинсы и грязный свитер, отправился в район Лондона, населенный выходцами из бывших британских колоний. Внимание Гарри привлекла группа молодых людей, похожих на него — в его нынешнем временном обличье. Они стояли кучкой и о чём-то живо спорили на своём родном языке, которого Поттер, ясное дело, не понимал. Да ему это и не было нужно. Достав из рукава одну из трофейных волшебных палочек, принадлежавшую раньше кому-то из Пожирателей Смерти — таких у него набралось больше десятка — Гарри направил её на этих парней и скомандовал: "Империо!". Зная, что скоро тут появятся авроры, привлеченные красной вспышкой непростительного заклинания в маггловском квартале, Поттер не терял зря времени. Он лишь произнес адрес ненавистной семейки и приказал их убить, обставив всё, как ограбление. Магглы выслушали его и разошлись кто куда, чтобы ночью снова собраться в стаю и отправиться в Литтл Уингинг выполнять грязную работу.

Посмотрев им вслед, Гарри переломил орудие преступления пополам, бросил его в урну с мусором и с помощью другой, такой же трофейной палочки поджёг, дабы не осталось никаких доказательств того, что он только что совершил. Пусть теперь мракоборцы ищут иголку в стоге сена.

Вернувшись к себе на площадь Гриммо и снова став самим собой, Гарри решил, что пора бы навестить "влюбленную пару" — Рона и Гермиону.

После того как "Нора" Уизли была уничтожена огнем, члены семейства жили кто у родственников или супругов, кто у друзей. Но после войны и победы над Пожирателями Смерти, чьё имущество подлежало конфискации, Министерство магии выделило для проживания Рону и его родным не что иное, как бывший особняк Малфоев с его просторными мрачными комнатами. Уизли, ненавидевшие приспешников Темного Лорда, поначалу все как один отказались от такого подарка. Но когда с каждым из них лично побеседовал новый министр Кингсли Бруствер, они, не сговариваясь, согласились.

— Как ты можешь жить в этом проклятом мэноре после того, что с нами здесь произошло? — это было первое, что услышал Гарри после трансгрессии. Голос Гермионы был исполнен негодования, она разошлась не на шутку, упрекая Рона в том, что он согласился с предложением министра и поселился в доме их врагов.

Рыжий слушал её молча, опустив голову и бессмысленно хлопая глазами: мол, что я мог поделать?

— К тому же, — и эти слова Герми очень не понравились Поттеру, — у этого особняка есть законный владелец — Драко Малфой! Если не считать его родителей, которых сейчас допрашивают следователи аврората. Он вполне может предъявить претензии и тебе, и твоей семье, и Министерству магии. И будет прав, потому что никого нельзя вышвыривать из его собственного дома на улицу!

В пылу ссоры юная "невеста" и её тугодум "жених", как их уже успел мысленно окрестить сам Гарри, даже не заметили появления третьего лица "гриффиндорской троицы".

— Малфою недолго осталось ходить на свободе, — произнёс Мальчик-Который-Выжил-Дважды. — Отправится в Азкабан, вслед за папашей и мамашей. Визенгамот сейчас не жалует военных преступников. Оба Малфоя — старший и младший — Пожиратели Смерти. Точка. Этим всё сказано. А мадам Нарцисса пойдёт как соучастница. Так что можете жить здесь спокойно: бывшие хозяева тут не появятся.

— Гарри! — Гермиона тут же прервала свою тираду и бросилась на шею своему школьному приятелю, словно не он обозвал её "грязнокровкой" в Выручай-комнате. Они по-дружески расцеловались. Рон лишь глупо улыбнулся и, подойдя к Поттеру, похлопал его по плечу.

— Я тоже рад тебя видеть, — пробормотал он.

Уже сидя за столом, сервированным старинной посудой и припасами из погреба Малфоев, Гермиона вдруг сказала:

— Гарри, у меня такое странное ощущение... — и запнулась, встретившись с ним взглядом.

— Какое? — обгладывая куриную ножку, спросил Поттер.

Рон в это время поглощал какую-то огромную рыбину, названия которой Гарри не знал. Или не помнил. Уизли было явно не до их беседы. Он даже не смотрел в сторону своих друзей, будучи занят более важным делом.

— Не могу отделаться от мысли, что Драко не виновен, — призналась Гермиона. — Я, похоже, тогда сильно ударилась головой, потому что воспоминания, связанные с ним, у меня словно в тумане...

— Неудивительно, — ответил Поттер, вытирая пальцы и губы салфеткой, — этот змееныш применил к тебе "Империо". А потом хотел изнасиловать. Хорошо, что я и Рон появились вовремя.

— Ну да, — вздохнула Гермиона. — Только почему он постоянно снится мне? И даже когда бодрствую, его лицо у меня перед глазами?

— Жертвам сексуальных домогательств часто снятся маньяки и насильники...

— Ты где этого начитался? — вдруг подал голос Уизли и тут же закашлялся, поперхнувшись непрожеванным куском рыбы.

— В одной маггловской книжке, — уклончиво ответил Гарри.

— Ой, прости, — глаза Герми вдруг округлились, а прекрасное лицо стало грустным, — я же совсем забыла. Прими мои соболезнования. Дурсли...

— Я знаю. Читал в газете. Спасибо. Хоть они были дурными людьми, но не заслужили такой участи. — Когда Поттер произносил эти слова холодным голосом, лишенным интонации, Гермиона обратила внимание на отсвет кроваво-алых язычков пламени свечей в его очках. И ей стало не по себе.

— Ладно, хватит о грустном, — перевел разговор на другую тему Гарри. — Скажите лучше, когда свадьба? — он дружелюбно улыбнулся.

— Не будет никакой свадьбы, — негромко ответила Герми. — Мы с Роном слишком разные люди, у нас совершенно противоположные интересы и взгляды на жизнь. Пока мы вместе воевали против Волан-де-Морта, нам нужно было держаться одной командой. И то, — она укоризненно посмотрела на своего "жениха", — это не всегда удавалось.

— А что я? Я ничего, — возмутился Рон, поймав её взгляд. — Почему как что, так сразу я? Крайнего нашла, да? — он вскочил с места и вытаращил глаза на Гермиону, точно она превратилась в Пожирательницу Смерти, в Беллатрису, например. Казалось, он сейчас запустит в неё вилкой, которой только что ел. — Чуть что: Рон то, Рон сё, а как делить лавры — так Рон уже и не нужен! — Уизли размахивал руками так, словно они у него жили своей собственной жизнью, отдельно от всего остального туловища, а потом вдруг выкрикнул в лицо Грейнджер: — Ну и убирайся к своему белобрысому хорьку! Я вам даже комнату освобожу. Ноги моей в этом гадюшнике не будет! — Он выскочил и побежал куда-то прочь из-за стола.

— Что он имел в виду? — всхлипнула Гермиона, вытирая со щёк вдруг набежавшие слёзы. Образ Драко вновь возник в её сознании.

— Ничего, — ответил Гарри. — Просто Рон сегодня не в духе. Забудь и не обращай внимания.

Гермиона, не захотевшая вместе с другими победителями принимать участие в дележе имущества бывших Пожирателей Смерти, конфискованного решением Министерства магии, сняла квартиру в маггловской части Лондона. Совершенно внезапно у девушки проснулся писательский талант. Она захотела написать книгу об их с Гарри учебе в Хогвартсе, о приключениях и совместной борьбе против Волан-де-Морта. Купив себе ноутбук, Герми взялась за работу. Неоднократно ей приходилось удалять уже набранный текст и переписывать всё заново.

Рон её не беспокоил: после той ссоры они виделись только однажды, в суде, где адвокату Малфоя-младшего удалось развалить дело против своего подзащитного. Ввиду болезни и амнезии Драко был признан недееспособным, показания Гермионы были сбивчивыми и неконкретными, она не смогла подтвердить слова своих друзей, якобы видевших, как Малфой применял к Гермионе непростительное заклинание, а потом пытался взять её силой. И если Гарри говорил ровно и спокойно, то Уизли всё время нервничал, путался, отвечая судье так, словно его и не было во время происшествия. Гарет Гринграсс, будучи опытным адвокатом, сумел сыграть на этом во время перекрестного допроса потерпевшей и свидетелей.

— Ваша честь, — обратился он к судье, — ни у потерпевшей, ни у свидетелей нет прямых доказательств вины моего подзащитного.

— А как же палочка? — выкрикнул с места Уизли. — Он применял "Империо" к Гермионе...

Судья призвал свидетеля к соблюдению порядка, Гарри едва сумел удержать его на месте, а то бы Рон прямо в зале суда устроил мордобой с Драко. Сам же Малфой-младший воспользовался своим правом сохранять молчание и отказался от дачи любых показаний против себя. Мистер Гринграсс предоставил Визенгамоту справку из больницы святого Мунго и выписку из амбулаторной карты своего клиента.

— Вовсе не факт, — говорил адвокат, — что непростительное заклинание было применено к мисс Грейнджер именно моим подзащитным. Согласно показаниям других участников битвы за Хогвартс, мистер Драко Малфой в Большом Зале перешёл на сторону защитников школы магии и добровольно отдал свою палочку сэру Гарри Поттеру, нашему герою, — при этих словах Гринграсс посмотрел на упомянутого им молодого волшебника; Гарету вдруг показалось, что за его очками сверкнули ало-красные огоньки, но это, наверное, был всего лишь обман зрения или отблеск свечей. — Никто из опрошенных мною участников событий последней войны не видел, чтобы мистер Поттер возвращал палочку моему клиенту.

— Протестую, — вставил свои пять кнатов прокурор. — Защита пытается перевести обвинение на мистера Гарри Поттера, что вообще немыслимо и недопустимо в нынешних условиях!

— Ваша честь, — парировал адвокат, — я ни в чём не обвиняю мистера Поттера, а лишь утверждаю, что нет свидетелей возврата палочки сэра Драко сэром Гарри.

— Я свидетель! — вскочил с места Рон. — Он вернул ему палочку сразу после битвы за Хогвартс.

— При каких обстоятельствах это было? — спросил мистер Гринграсс. — Кто ещё, кроме вас, видел это?

Уизли замер с открытым ртом, нелепо хлопая глазами.

— Ну... тогда... Когда Сам-Знаете-Кто был побеждён.

— Прошу прощения, ваша честь, но есть показания, что семья Малфоев в полном составе покинула поле битвы, и мистер Драко Малфой не подходил к мистеру Поттеру после его сражения с Тёмным Лордом.

— Протестую, ваша честь, — снова взял слово прокурор. — Указом министра магии употребление означенного титула к Тому Марволо Реддлу, известному также как Волан-де-Морт, запрещено. Равно как и других титулов, званий, псевдонимов, принятых среди членов преступной организации Пожирателей Смерти.

— Протест принимается. У вас ещё есть вопросы к свидетелю, мистер Гринграсс?

— Есть. Мистер Уизли, в котором часу вы вошли в Выручай-комнату и зачем?

Рон снова что-то промямлил, но адвокат от него не отставал. В результате выяснилось, что в указанное время мистер Уизли никак не мог находиться в Выручай-комнате, поскольку десятки свидетелей видели его в кругу родных и близких, за импровизированным столом, накрытым в честь великой победы прямо во дворе Хогвартса. Складывалась весьма странная картина происшествия: никто, кроме Гарри Поттера, пусть и героя войны, не мог подтвердить факта применения Драко Малфоем заклинания "Империо" к мисс Гермионе Грейнджер и попытки изнасилования. Ещё больше вопросов возникало по поводу утраты памяти самим обвиняемым и весьма туманных показаний потерпевшей, не способной дать однозначный ответ: кто направил на неё палочку с непростительным заклинанием и совершал ли мистер Малфой в отношении неё действия, которые можно квалифицировать как сексуальное насилие?

И тут... В сознании Гермионы промелькнула картинка: Драко целует её в губы, жарко и страстно, а она ему отвечает, обнимая. Было ли это результатом Империуса? А потом его глаза. И слова. Неужели он сказал их: "Я люблю тебя, Герми... Ещё с первого курса. Но не смел в этом признаться. Моя семья... Друзья... Они были бы против". А что она ему ответила? Откуда это: "Я тоже люблю тебя, Драко, такого умного и красивого... Но ведь ты сам отталкивал меня от себя, всегда держался на расстоянии, называл грязнокровкой! Знаешь, сколько раз я плакала после этого?". И снова его легкое прикосновение к её щеке, робкое: "Прости", её ответ, их губы, соединившиеся в поцелуе. Не похоже на результат применения непростительного, совсем не похоже!

Гермиона мотнула кудрявыми волосами, отгоняя от себя дурацкие мысли. Что за бред? Не могло такого быть! Она ненавидит Малфоев, включая младшего, а этот белокурый звереныш с чистокровной родословной презирает таких, как она.

Гарри заметил это и спросил:

— Что с тобой, Герми?

— Ничего, — ответила она, — пытаюсь вспомнить те события, но не могу.

"Врёт, сучка, — подумал про себя Поттер, прочитав мысли Грейнджер. — Надо было и ей стереть память! Ну ничего, мы ещё посмотрим, чья возьмёт".

— Гарри, что мне делать?

Одутловатое лицо Долгопупса от волнения стало красным, как флаг Гриффиндора или мантия мракоборца, и теперь напоминало воздушный шарик, готовый вот-вот лопнуть.

— Прежде всего, успокойся, — спокойным тоном ответил ему Поттер, восседая в кожаном кресле, заложив ногу за ногу. — Хочешь выпить?

Невилл кивнул. Гарри достал из бара бутылку огневиски, налил себе и своему другу.

— За нашу победу, — произнес он тост. Толстяк залпом осушил свою рюмку и скривился.

— Это какое-то безумие, — пробубнил Долгопупс. — Ты только почитай, что пишет вертихвостка Скитер! Давно пора прикрыть эту паршивую газетенку, а саму Риту отправить в Азкабан. Помнишь её пасквили против тебя? А травлю магглорожденных волшебников, когда у власти был Сам-Знаешь-Кто?..

— Волан-де-Морт, — поправил его Гарри. — Теперь его можно называть, ничего не опасаясь.

Невилл кивнул.

Он развернул ту самую "паршивую газетенку" и пробежался глазами по заголовкам и статьям. Они были очень красноречивыми: "Общество защиты магических животных обвиняет героя войны в жестоком убийстве маледиктуса", "Настоятель Храма Змей с острова Бали рассказал печальную историю Наджини", "Община магов Индонезии требует от Великобритании выдачи мистера Долгопупса для проведения следственных мероприятий по делу об убийстве гражданки их страны"... И так далее, и тому подобное. Плюс язвительные комментарии Риты Скитер.

— Представляешь, что будет, если дойдёт до суда? — продолжал ныть толстяк. — А вдруг наши решат выдать меня индонезийцам? У них тюрьмы, говорят, пострашнее нашего Азкабана, и заключенных стерегут какие-то чудища с уродливыми рожами...

Гарри слушал его, не перебивая. "Странно, — думал Поттер, — откуда у этого мешка с дерьмом тогда, перед битвой, взялось мужество, чтобы выйти перед Тёмным Лордом и Пожирателями Смерти, одному против всех, да ещё и убить мечом Нагайну? Наджини, как звали её раньше..." Возможно, вся смелость этого неповоротливого парня тогда была связана с отчаянием, и он решил умереть как герой? Ведь все считали, что Гарри мёртв, и шансы на победу были практически равными у обеих сторон. Никто не мог предвидеть, чем всё закончится. А вот сейчас он совсем расклеился. Весь боевой дух куда-то выветрился.

Когда Невилл закончил свои причитания, Поттер налил ещё по рюмке огневиски, не чокаясь, осушил свою — за павших на войне, а потом сказал другу:

— Не сцы, Нэв, у тебя будет самый лучший адвокат в мире. Это я тебе гарантирую. Все эти мрази, желающие примазаться к нашей победе и отнять у нас право быть героями, захлебнутся собственной желчью. Это я тебе гарантирую.

— Спасибо, Гарри, ты настоящий друг. — Невилл выпил свою порцию крепкого напитка и крякнул, икая. — Но где ты возьмешь такого адвоката? И кто он? Уж не к Гарету ли Гринграссу, который отмазал змееныша Драко, ты хочешь обратиться за помощью? Не советую. Вряд ли он возьмется меня защищать, хоть я и чистокровный. Но другие аристократы считают нашу семью предателями крови...

— Твоим адвокатом буду я, — ответил Поттер.

— Ты? — Глаза Невилла округлились от удивления. — У тебя же нет юридического образования.

— А оно мне и не нужно, — улыбнулся Гарри. — Скоро законы будем писать мы, на правах победителей. Старые отменим, а новые сделают нас неуязвимыми перед Визенгамотом.

— Вот это здорово! — Долгопупс улыбнулся в ответ. Лицо его постепенно возвращало себе естественный цвет. — Но когда наступят такие счастливые времена?

— Скоро, очень скоро, — заверил его Поттер. — Наберись терпения и не вешай нос!

* * *

Через несколько дней после публикации ситуация и тональность статей в "Ежедневном Пророке" относительно Невилла Долгопупса кардинально изменились. Ни с того ни с сего магозоолог Рольф Саламандер отозвал свой иск об убийстве маледиктуса, отказавшись от любых комментариев. Пронырливая Рита Скитер умудрилась взять интервью у Нарциссы Малфой, которая накануне была освобождена из-под стражи под подписку о невыезде. Жена бывшего Пожирателя Смерти рассказала журналистке, что во время своего проживания в Малфой-мэноре Лорд Волан-де-Морт (несмотря на запрет Министерства магии, леди Нарцисса продолжала называть его Тёмным Лордом) неоднократно натравливал свою змею Нагайну на пленных магглов и магглорожденных волшебников, скармливал ей убитых людей.

— Представляла ли она угрозу для окружающих? — спросила Скитер.

— Безусловно, — ответила миссис Малфой. — Мы с мужем и сыном боялись ходить по собственному дому, когда эта змея ползала по коридорам, опасаясь нападения.

Одним росчерком самопишущего пера одной и той же журналистки Невилл Долгопупс из "хладнокровного убийцы" превратился в "мужественного героя, освободившего мир от чудовища". Индонезийские маги и брамины балийского Храма Змей высказали протест в связи с публикациями в "Пророке", но британское Министерство магии оставило их заявление без внимания.

Невилл был счастлив от подобного разрешения ситуации, а его друг Гарри только ухмылялся, сверкая красными огоньками глаз. Один лишь Поттер знал истинную причину, почему всё повернулось именно так. Перепуганные глаза Полумны Лавгуд, невесты Рольфа Саламандера, к отцу которой, Ксенофилиусу, лично заявился сам Гарри Поттер якобы для серьезного разговора, были лучшей гарантией того, что магозоолог не будет делать глупостей. С Ритой было ещё проще. Падкой до денег и славы журналистке главный герой магической войны отвалил кругленькую сумму в галлеонах, пообещав, когда всё немного уляжется, дать развернутое интервью о том, как покойный директор Хогвартса Альбус Дамблдор использовал в своих целях профессора-зельевара Северуса Снейпа, тоже ныне покойного, самого Гарри и других студентов, которые даже об этом не подозревали, считая, что выполняют некую великую миссию. И ещё он шепнул на ушко Скитер, что не забудет её, когда сделает карьеру в Министерстве.

— Не сомневайтесь, сударыня, я всегда добиваюсь своего. Думаю, должность начальника пресс-службы будет достойным вознаграждением за ваши труды?

Рита не сомневалась. Находиться рядом с живой легендой — это ли не предел мечтаний?

Профессор Макгонагалл, ставшая после гибели Северуса Снейпа директором Хогвартса, ещё раз перечитала текст на пергаменте, а потом перевела удивленный взгляд на Гарри. Две пары очков некоторое время пристально смотрели друг на друга. Наконец МакГонагалл первой нарушила тишину:

— Вы уверены, мистер Поттер?

— Абсолютно, — кивнул тот.

— Никогда раньше не замечала у вас тяги к архитектуре. — В голосе женщины прозвучал еле скрываемый сарказм.

— У меня много скрытых талантов, мэм, — в тон ей ответил Гарри.

Это явно не понравилось Минерве, но и отказать герою магической войны, победителю самого сильного, со времён Гриндевальда, темного волшебника, она не решилась. "Пусть попробует, что мы, собственно, теряем? — размышляла Макгонагалл, ставя свою подпись на документе. — Он, как и любой другой совершеннолетний волшебник, имеет право принять участие в конкурсе по реконструкции Школы магии..."

— Благодарю вас, — вежливо, с подчеркнутой учтивостью произнес Гарри, принимая свиток из рук директора. — Когда я должен подать свой проект?

— В вашем распоряжении ровно две недели, мистер Поттер. Хогвартс разрушен практически полностью, набора первокурсников в этом году точно не будет, остальным студентам придется выезжать на занятия в другие магические учебные заведения. Мы уже договорились с французским Шармбатоном, отослали письмо новому директору Дурмстранга, но пока не получили от него ответа. Планируем написать в Ильверморни, в США. Поэтому и сроки для подачи проектов восстановления и реконструкции нашей школы установлены максимально жесткие. Надеюсь, вы уложитесь в них? — И снова ирония в голосе директора. Но снисходительная улыбка тут же исчезла с её лица, когда Минерве показалось, что за стеклами очков Гарри сверкнули ало-красные огоньки. Впрочем, это ей только показалось.

— Не сомневайтесь, мэм, я успею предоставить уважаемой комиссии свои чертежи. До свидания!

И с этими словами он покинул кабинет директора Хогвартса, под который было выделено временное помещение в Министерстве магии.

* * *

После судебного заседания, на котором адвокат Малфоя-младшего Гарет Гринграсс выступил с блестящей речью, а сам Драко был признан недееспособным ввиду болезни и утраты памяти и посему освобожден от уголовной ответственности, Гермиона удалилась в мир магглов, подальше от всех своих бывших друзей и однокурсников. Чтобы преодолеть затянувшуюся депрессию, девушка находила себе всевозможные занятия. Днём она посещала спортивные секции и фитнес-клубы, благодаря чему её стройная фигура стала ещё более привлекательной, приобретя утонченно-изящные формы. А по ночам, заварив себе крепкий кофе, мисс Грейнджер открывала ноутбук и продолжала писать свою книгу о приключениях "гриффиндорской троицы", членом которой она сама когда-то являлась. Её пальчики буквально танцевали на черных клавишах с белыми буквами, цифрами и значками. Целые главы, практически в готовом виде, возникали в её сознании, нужно было только набрать их, следя за орфографией и знаками препинания, на небольшом экране переносного компьютера.

Труднее всего начинающей писательнице было придумать название для своего произведения. Она перебрала несколько десятков вариантов, пока не остановилась на таком: "Мальчик-Который-Выжил, его друзья и враги. Начало".

Герми честно и непредвзято описывала знакомство с будущими приятелями и недругами в Хогвартс-экспрессе, свою и Гарри с Роном учебу на первом курсе школы магии, их совместные приключения и неудачи, успехи и разочарования. Но лишь только речь заходила об этом противном слизеринском блондине Драко Малфое, которого ей нужно было презирать и ненавидеть всеми фибрами души, руки Гермионы замирали на клавиатуре. Она тут же вспоминала его утонченное аристократическое лицо, его голубые, как небесный лёд, глаза, унаследованные от отца, Люциуса, его белокурые волосы — отличительную черту всех Малфоев, его голос — надменный, высокомерный, холодный и жестокий, но завораживающий своим тембром, словно музыка райской арфы... Мерлиновы панталоны! Да что же это с ней такое происходит? Вместо того, чтобы изображать в своей книге это маленькое белобрысое чудовище исчадием Ада, злокозненным дьяволенком, занозой в заднице, Герми описывала его достоинства: острый, пытливый ум, за который она не могла долго держать на него обиды и прощала все его выходки в её адрес, неординарное мышление, проявившееся ещё в детстве, готовность к самопожертвованию ради своего "змеиного" факультета и друзей, даже таких откровенных дебилов, как Крэбб и Гойл.

Гермиона сохранила набранный текст и встала из-за компьютерного столика. Она нервно прохаживалась по небольшой комнате, вспоминая события прошлых лет. И каждый раз её мысли возвращались к Малфою-младшему — тому самому ненавистному Драко, который, по словам Гарри и Рона, применил к ней Империус и хотел изнасиловать. Впрочем, Уизли заврался в суде, и адвокат Гринграсс быстро вывел его на чистую воду. А вот Поттер тогда точно был в Выручай-комнате. Его показания были почти безукоризненны, но и в них были странные пробелы, чем и воспользовался мистер Гарет. Например, то, каким образом Гарри узнал о местонахождении мисс Грейнджер и мистера Малфоя-младшего? Когда и при каких обстоятельствах мистер Поттер вернул Малфою-младшему его волшебную палочку, с помощью которой тот якобы пытался подчинить мисс Грейнджер своей воле? Герми хорошо помнила, что Драко сам отдал свою палочку Гарри, когда тот внезапно появился в Большом зале Хогвартса, в самый разгар битвы между защитниками школы и Пожирателями Смерти, сказав при этом: "Бери её, она тебе нужнее. Сразись с Темным Лордом..." В тот момент уже было ясно, на чью сторону перешёл Малфой-младший. Кстати, а зачем он это сделал? Ведь исход войны ещё не был очевиден? Странно. Очень даже странно. Гермиона снова вспомнила о белокуром слизеринце, Пожирателе Смерти с Черной Меткой на руке, враге, который чудесным образом оказался в стане её друзей. И снова эти голубые глаза, светлые волосы, утонченные черты лица, эти губы и этот голос... Да что ж это за наказание такое?

Девушка даже не могла понять: на кого она злится больше — на белобрысого чертенка Драко, который не идёт у неё из головы, или на саму себя, что никак не может не думать о нём?

Захлопнув крышку ноутбука, Герми разделась и, укутавшись в одеяло, попыталась уснуть. Но и во сне проклятый змееныш, отродье Малфоев, не давал ей покоя. То был настоящий кошмар: юный Пожиратель Смерти, которого следовало ненавидеть, целует её своими горячими губами и признается в любви, прося прощения за всё, что было в прошлом. Но и Герми — тоже хороша: отвечает на его поцелуи и тоже признается, что любит этого самого гаденыша. И тут появляется Гарри, называет её "грязнокровкой" (хорошо, что это только сон! — в реальной жизни её друг никогда не произносил этого слова), взмахивает палочкой, направляет её на Драко, выкрикивает непростительное заклинание, но не успевает довести начатое до конца: сама Герми, то ли сдуру, то ли с перепугу, бросается прямо на красный луч, который попадает в нее, прикрывая собой Малфоя-младшего... Последнее, что видит теряющая сознание Гермиона, — волшебная палочка в руках Гарри: это палочка Драко, которую он так и не вернул прежнему хозяину.

Девушка вскочила с постели, обхватив руками голову и запуская пальцы в растрепанные волосы. Сон настолько ужасный, что просто не может быть правдой!

Гарри нашёл Рона в "Кабаньей голове". Ну конечно! Где же ещё его непутевому другу заливать своё горе?

Аберфорт недовольным голосом сообщил Поттеру, что Уизли уже третий день здесь не просыхает. Сначала с ним были ещё какие-то хулиганы, сильно галдевшие и пристававшие к посетителям кафе. Их младший брат профессора Дамблдора выставил из своего заведения. А вот рыжего не посмел. Герой всё-таки! Про себя Гарри отметил, как быстро летит время, а он, занимаясь другими делами, совсем забыл о своём приятеле.

— Виски ещё!.. — раздался из-за стола нетрезвый, но такой знакомый голос.

Гарри подошёл к столу.

Огненно-рыжая шевелюра Уизли была растрепана, волосы торчали в разные стороны, как иглы у ежа. Рон поднял на друга остекленевшие глаза и криво усмехнулся.

— Обманул ты меня... Ик! Приятель. — Он с трудом ворочал языком. На столе и под столом валялись остатки пищи, которой Уизли закусывал спиртное.

— Рон, дружище, пойдём отсюда, с тебя уже хватит. Мистер Аберфорт, сколько он вам должен?

Хозяин кафе нахмурился.

— С вас я денег не возьму. С него и с мисс Грейнджер тоже. Не вы, а я ваш должник за всё, что вы сделали, за нашу победу.

Гарри не стал спорить. Хотя его запасов золотых галлеонов, доставшихся в наследство от отца, и премии от Министерства магии за участие в боевых действиях против Тёмного Лорда и Пожирателей Смерти было достаточно, чтобы жить безбедно, но за последние несколько дней он много потратил.

Услышав фамилию своей подруги, Рон снова обратился к Гарри:

— Герми... Ты обещал мне, что она будет моей! Так? — Он схватил Поттера за грудки. — А эта стерва мне отказала!

Казалось, что рыжеволосый балбес сейчас заплачет. Из его глаз действительно брызнули пьяные слёзы.

Гарри с трудом выволок Рона из "Кабаньей головы", приобнял за плечи и вместе с ним аппарировал в свой дом на площадь Гриммо.

После словесной перепалки между Гермионой и Роном в Малфой-мэноре Поттера не покидала одна мысль: "Что-то пошло не так! Почему не подействовал Империус? Я же приказал ей выйти замуж за рыжего. Нужно у него самого расспросить".

Именно с этой целью он наведался в "Кабанью голову", где, по словам Невилла, пьянствовал их приятель.

Поттеры никогда не отличались склонностью к зельеварению, но, к удивлению самого Гарри, противопохмельная настойка, рецепт которой невесть откуда всплыл в его мозгу, удалась ему на славу. Рон всего лишь раз блеванул в туалете, после чего вернулся в гостиную абсолютно трезвым. Словно и не бухал у Аберфорта три дня подряд.

— Ну, рассказывай теперь, женишок, как ты сватался к своей невесте, — язвительным тоном обратился к нему Поттер. Рон не смог ему сразу ответить, поскольку был занят другим, более важным делом: поглощением свиных котлет с жареной картошкой и салатом из белокочанной капусты. А разговаривать с набитым ртом не очень-то удобно.

Прожевав еду и запив её сливочным пивом, Уизли произнёс в своей привычной идиотской манере:

— А чё я? Я всё сделал, как ты сказал. Притарабанил Герми в особняк Малфоев, уложил её на кровать, дал понюхать нашатыря (та ещё гадость!), а когда она пришла в себя, изложил твою версию событий. Мол, гаденыш Драко хотел её трахнуть в Выручай-комнате, применив к ней "Империо"...

— Она поверила? — Глаза Поттера сверкнули красным, но его друг решил, что это глюки с бодуна.

Рон пожал плечами:

— А хрен её знает.

— Ладно, — вздохнул Гарри, облокотившись на спинку старинного стула с гербом Блэков: изогнувшей спину и оскалившей пасть чёрной кошкой. — Продолжай, что было дальше.

— А чё было? Ничего не было. — Уизли жевал вторую котлету и тянулся вилкой к салату. — Я ей предложил... Это... В общем, встречаться со мной, как баба с мужиком встречается. Ну, цветы, конфеты, шампанское, потрахушки время от времени. А то в лесу, где мы тогда торчали и думали про крестражи Сам-Знаешь-Кого, она мне ни разу так и не дала. Вот дура! Я к ней, а она...

Поттер снова тяжело вздохнул. "Ну и дебил, о Мерлин!", а вслух произнёс:

— Сейчас мы отправимся к ней. Знаешь, где она живёт у магглов?

— Неа, — отрицательно помотал головой Рон. А потом вдруг: — Что, прямо сейчас? Я ещё не доел.

— Хавай давай, а потом будем думать, что делать дальше.

Пока Уизли мужественно боролся с голодом, Гарри размышлял, как найти Гермиону. Его взгляд упал на клетку с совой. После гибели Букли он долго не решался завести себе новую птицу. Эту, серую ушастую, Поттер прихватил в совятнике Хогвартса. Хорошо, что она не погибла во время битвы...

Взяв лист пергамента, Гарри что-то написал, свернул письмо трубочкой, шепнул сове: "Гермиона Грейнджер" и выпустил птицу в окно.

— Как говорят магглы: если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе. Будем ждать нашу пропажу здесь. Она сама к нам придет.

— Да? — Глуповатые глаза Рона округлились от удивления. — А кто такой Магомед?

* * *

Герми сама не заметила, как снова заснула. Кошмарное видение — Гарри, наставляющий на Драко палочку, и красный луч Империуса, предназначенный Малфою, но попавший в неё — повторялось, словно видеоролик в Интернете. А проснулась она от того, что кто-то стучал в оконное стекло. Пятнадцатый этаж небоскреба в спальном районе Лондона! Кто бы это мог быть? Перед самим пробуждением она услышала голос Гарри, звучавший словно из самой Преисподней:

— Ты выйдешь замуж за Рона Уизли.

Открыв глаза и увидев серую ушастую сову, которая билась в оконное стекло, Гермиона открыла форточку, впустила птицу, дала ей лакомство и отвязала письмо, прикрепленное к её лапке.

"Площадь Гриммо, 12. Срочно. Я жду. Гарри", — прочла она вслух.

После неприятного разговора в Малфой-мэноре и судебного заседания, где Драко пытались обвинить в попытке её изнасилования, Герми не хотела видеться со школьными друзьями. Но если Гарри написал: "Срочно", значит, что-то действительно серьёзное. Возможно, снова побег сторонников Волан-де-Морта из Азкабана? Вернувшись в мир обычных людей, юная волшебница ушла в добровольное изгнание из другого мира — мира, где царит магия. Она даже отказалась от бесплатной (как для участницы войны против Тёмного Лорда ) подписки на "Ежедневный Пророк" и прочую магическую прессу, поэтому была не в курсе, что происходит там, за невидимой гранью, разделяющей две реальности.

Одевшись и наскоро перекусив бутербродом с колбасой и кофе, Герми аппарировала по указанному в письме адресу.

Герми ожидала увидеть что угодно, но только не такое! Казалось, что её ночной кошмар не прекратится никогда, продолжаясь в реальной жизни.

Гарри в парадной красно-золотистой мантии Гриффиндора стоял чуть в стороне и улыбался. Но вот Рон был совершенно не похож на того лоботряса Уизли, образ которого стал таким привычным за годы их учебы в Хогвартсе, совместных приключений и борьбы за общее дело.

На его лице не осталось никаких признаков трёхдневного запоя. Рыжие волосы были настолько аккуратно причесаны и уложены, что девушке даже показалось, будто они отливают золотом в лучах весеннего солнца. Одет Уизли был в костюм малинового цвета, белую рубашку с оранжевым блестящим галстуком, а на ногах красовались черные лакированные туфли. Рон держал в руках роскошный букет белых роз, его глаза буквально искрились от счастья, а улыбка, растянувшая его губы, вовсе не выглядела придурковатой, как раньше. Если бы Гермиона не знала его на протяжении семи последних лет, то решила бы, что это принц из сказочного королевства прибыл к ней на белом коне. Во только коня в интерьере бывшего особняка Блэков, бывшей штаб-квартиры Ордена Феникса, а теперь жилища Гарри Поттера не наблюдалось. Впрочем, не исключено, что он ждал своего хозяина где-то в конюшне или пасся на лужайке.

Девушка стояла перед этим чудесно преобразившимся Роном и не знала, что сказать, как реагировать на эту метаморфозу? Растерявшись, она даже потеряла дар речи.

Гарри еле заметно кивнул своему другу.

Уизли подошёл к Гермионе, протянул ей цветы и неестественным для него торжественным тоном произнёс:

— Гермиона, выходи за меня замуж!

Он хотел ещё что-то добавить от себя, но поймав холодный, угрожающий всеми небесными карами за непослушание взгляд Поттера, проглотил рвущуюся наружу банальную фразу.

Девушка почувствовала, что с ней самой творятся странные вещи. Тело перестало её слушаться, подчиняясь чьей-то воле, а из уст вырвались слова, которых она не собиралась говорить:

— Я согласна стать твоей женой.

"Что я такое плету? — пронеслось в её голове. — Это неправильно! Я же не люблю его..." А вот руки приняли букет, и губы поцеловали Рона в щеку. Вовсе не так, как во сне она целовалась с Драко.

Уизли неуклюже прижал её к себе, едва не задушив в объятиях. Возможно, этим бы всё и закончилось, если бы не Гарри, возникший рядом с ними.

— Молодцы! — Поттер несколько раз хлопнул в ладоши, словно Рон и Гермиона были артистами, отлично сыгравшими свои роли в каком-то фантасмагорическом спектакле. — Теперь подпишите вот здесь. — Он протянул ошарашенным приятелям лист пергамента.

— Э-э-э... Что это? Мы так не договаривались! — Выражение лица Уизли вновь стало привычно глуповатым.

Гермионе же показалось, что произошедшее минуту назад — не взаправду, а понарошку, всего лишь чья-то жестокая шутка, злой розыгрыш.

Но нет. Вот Рон берёт в руки перо и ставит свою подпись. Теперь ее очередь.

Гермиона читает текст брачного договора, но буквы прыгают у неё перед глазами. Отовсюду она слышит злобное хихиканье, точно в комнату изо всех щелей ползут какие-то мерзкие твари.

Повинуясь чужой воле, Гермиона подписывает документ. Через несколько дней она пойдет под венец с Роном Уизли. И это неизбежно.

После странной помолвки в особняке на площади Гриммо, 12 и не менее странного застолья, которое закончилось "мордой в салат" пьяного в жопу жениха, попыткой Гарри привести своего друга в норму с помощью антиалкогольного зелья, слезами и трансгрессией без прощания самой Гермионы, юная волшебница твёрдо решила разобраться во всей этой чехарде с её предстоящим замужеством.

Переодевшись в домашний халатик и заварив себе крепкий кофе, она, чтобы успокоить нервы, уселась за ноутбук, открыла файл с черновиком своей книги и начала быстро набирать текст. Так за работой и не заметила, как наступил вечер.

Перечитав своё сочинение и оставшись вполне довольной, Герми наскоро приготовила себе ужин и включила телевизор, чтобы посмотреть маггловские новости.

Информация о военных действиях на Балканах странным образом переплеталась с грязным скандалом в американском Белом Доме, журналисты вовсю мусолили тему: лгал или не лгал президент США Билл Клинтон под присягой о сексуальных контактах с некоей Моникой Левински? И должны ли Соединённые Штаты прийти на помощь косовским албанцам в их войне за независимость от Сербии? Девушка никак не могла понять: какая может быть связь между этими событиями?

Потом был репортаж об очередной пьяной выходке российского лидера Ельцина, биржевые сводки, катастрофы, теракты и сплетни о поп-звездах.

Последние Гермиона даже не слушала, пытаясь проанализировать то, что произошло лично с ней за последнее время. И снова мысли её возвращались к Драко Малфою, происшествию в Выручай-комнате и судебному заседанию по этому делу. Почему он потерял память? Кто и зачем применил к ней Империум? Чья это бредовая идея с её предстоящим браком, и почему она так легко согласилась пойти под венец с Роном Уизли, которого никогда не любила и даже считала лишним звеном в их с Гарри компании? Вопросы, на которые следовало найти ответы.

Когда по телевизору запустили рекламу жевательной резинки, Гермиона выключила этот говорящий ящик и, чувствуя невероятную усталость, легла спать. "Нужно завтра навестить Драко в клинике святого Мунго, вдруг он хоть что-то вспомнит?" — С этой мыслью она провалилась в беспокойный сон.

* * *

Когда Герми вошла в палату, Драко был не один. Две девушки — одна светловолосая, вторая — шатенка, но очень похожие друг на дружку, о чём-то ворковали у его кровати. Юноша внимательно слушал их, видимо, пытаясь что-то вспомнить. Шатенка держала перед ним открытый альбом Хогвартса, а светловолосая показывала пальчиком на колдографии студентов и преподавателей, обе они наперебой рассказывали занимательные случаи из школьной жизни. Гермиона узнала их: Дафна и Астория Гринграсс, дочери адвоката сэра Гарета, успешно защищавшего интересы Малфоя-младшего в суде.

— Привет, Драко, — поздоровалась Гермиона, не решаясь подойти ближе и нарушить эту идиллию.

Все трое вмиг повернулись к ней. Сёстры Гринграсс умолкли. Астория захлопнула альбом, Дафна недовольно сжала губки.

— Здравствуй, Грейнджер, — голосом, лишённым эмоций, ответил парень. Эта девушка в суде выступала в качестве потерпевшей, из-за неё против него выдвинули обвинения в сексуальных домогательствах и попытке изнасилования, а он даже не мог вспомнить, что их связывало в прошлом.

— Зачем припёрлась, гриффиндорская кошка? — Глаза шатенки выражали нескрываемую ненависть. — Думаешь, если вы победили и захватили власть, то теперь можно вот так, безнаказанно, клеветать на своих противников и калечить невинных людей?

— Асти, не надо так, она не достойна даже нашего презрения, — попыталась урезонить младшую сестру старшая. — Пусть торжествует, пока...

Та лишь сердито цыкнула на неё: мол, не болтай лишнего!

Гермиона выслушала их, с трудом сдерживая негодование и мысленно напоминая себе о цели своего визита. Когда сёстры Гринграсс умолкли, она всё же приблизилась к постели Драко и, переводя взгляд с него на посетительниц, а потом снова на Малфоя-младшего, спокойно, насколько это было возможно в данной ситуации, произнесла:

— Я не ищу с вами ссоры. Мне нужна только правда.

— Какая правда? — Юноша вздернул светлые брови. — Я же ничего не помню. Даже имя твоё впервые услышал от своего адвоката, мистера Гарета.

Дафна улыбнулась. Астория покосилась на Гермиону.

— А мне кажется, — холодным, как и подобает аристократке в общении с низшими слоями общества, голосом промолвила она, — ты пришла сюда что-то разнюхать, чтобы потом использовать это против Драко. Лучше уходи прочь. По-доброму.

— А если я помогу тебе вспомнить?

Этот вопрос застиг Малфоя-младшего и сестричек Гринграсс врасплох.

— Разве это возможно? — практически одновременно воскликнули Драко и Астория. Дафна недоверчиво покосилась на Гермиону.

— Я читала в одной книге по заклинаниям, — продолжала Гермиона, — что Обливиэйт стирает лишь воспоминания о людях и событиях, хранящиеся в сознательной части нашей психики. Маггловские учёные называют её Я, или Эго. Есть ещё бессознательная часть: Оно, где хранятся наши вытесненные из сознательной памяти переживания, подавляемые мысли, эмоции, желания. И третья часть человеческой психики — это Сверх-Я, или Супер-Эго, не позволяющая замкнутым в бессознательном Оно элементам прорваться в сознательное Эго. Это, если перевести на язык, понятный волшебникам, выглядит примерно так: Оно — бессознательное — это психологический Азкабан. — При упоминании о тюрьме для магов сёстры невольно вздрогнули. Драко поежился: именно там сейчас находился его отец, сэр Люциус Малфой, которого стерегли ужасные дементоры и допрашивали авроры; об этом он читал в газете. А Герми продолжала: — Сверх-Я, или Супер-Эго — стража, не пропускающая узников этой крепости наружу. Сознание — Я-Эго — наш мир, в котором мы живём. Заклинание Обливиэйт уничтожило воспоминания, находящиеся в твоём Я, но не задело те, что хранятся в Оно. Те, которые ты сам отправил в свой собственный Азкабан на бессрочное заключение, дабы они не мешали тебе сохранять имидж непробиваемого сноба.

— Ну, знаешь ли! — возмутилась Астория, заступаясь за Драко, но Малфой-младший её перебил:

— Ты уверена, что у тебя получится?

— Нет, — честно призналась Гермиона. — Я никогда ничего подобного не делала. Но стоит попробовать. Если ты, конечно, не против.

— Я согласен, — выпалил Драко, не дав вставить слово Астории. Та насупилась.

— Как ты будешь это делать? — поинтересовалась Дафна.

— С помощью одного маггловского изобретения.

Гермиона достала из наплечной сумки прямоугольный аппарат, состоящий из двух раскрывающихся половинок, одна из которых казалась стеклянной, а вторая состояла из панели с клавишами, на которые были нанесены буквы, цифры и знаки препинания.

— Я знаю, что это, — сказала светловолосая Гринграсс. — Он называется ноутбук. У папы есть такой.

Астория снова недовольно зыркнула на старшую сестру, но промолчала.

Драко впервые за сегодняшний день улыбнулся.

— Ничего себе "записная книжка", — хмыкнул он, когда Герми включила компьютер и на экране появилась картинка с разноцветными иконками.

— Я купила его специально для тебя, — призналась Гермиона. — Если понравится, можешь оставить себе. У меня — точно такой же, я на нём работаю. Тут есть ещё игры и кое-какие полезные программы, с которыми ты научишься работать.

— Я научу его, — подала голос Астория.

Гермиона кивнула и не стала спорить. Она открыла папку с текстовыми файлами и щелкнула по одному из них:

— Смотри. — На экране появился белый лист с печатными буквами. — Это черновик моей книги...

— Ты пишешь книгу?

Удивление Малфоя-младшего было совершенно искренним.

— Да, — ответила Гермиона. — Об учёбе в Хогвартсе. Пока лишь о первом курсе. Тут есть и о тебе, и о Гарри с Роном, и обо мне, и о наших преподавателях, о директоре школы профессоре Дамблдоре...

Вспомнив старика с длинной бородой и очками в форме двух полумесяцев, Гермиона еле сдержала рвущиеся наружу слезы. Драко же сердито нахмурился: Поттер и Уизли — это те, кто обвинил его в преступлении против мисс Грейнджер. Но промолчал. Ему было интересно: что ещё она скажет?

— Остальные файлы, — Гермиона закрыла недописанную книгу, провела пальцем по квадратной поверхности чуть ниже клавиатуры и навела стрелочку на маленькую иконку в виде листка, вырванного из блокнота, — это мой дневник, который я вела все эти годы, а потом перенесла свои записи в электронную форму. Видишь, тут написаны года. Щелкаешь по одному из них и читаешь... — Она продемонстрировала, как это делается.

— Но ведь дневник... — Красивые глаза Астории округлились от изумления. — Это такое личное. Разве можно давать его читать посторонним?

— Ради того, чтобы помочь человеку, можно, — ответила Герми.

Астория лишь пожала плечами, её сестра Дафна дружелюбно улыбнулась.

— Если ты действительно хочешь помочь Драко, — ровным голосом произнесла Астория, — тогда забудь, что я тут тебе наговорила. Время сейчас такое...

— Я всё понимаю и не держу на тебя зла.

Девушки переглянулись между собой и соединили руки в тройном пожатии.

Малфой-младший наблюдал за этой сценой с удивлением и восторгом. Мысль о том, что ему удастся что-то вспомнить из своей прежней жизни, завладела всем его естеством.

Астория и Герми договорились по очереди помогать Драко разобраться в этой маггловской технике.

— Но читать твой дневник я не буду, — сказала Астория. — Это непорядочно. Словно заглядывать в чужие письма, которые тебя не касаются.

— Тогда пусть Драко сам читает. От него у меня секретов больше нет.

На том и порешили.

Нарцисса лишь однажды навестила сына в клинике святого Мунго.

— Мама?

Драко произнёс это слово с удивлением. Что-то живое и светлое в тот момент зашевелилось в его охладевшем после Обливиэйта сердце. Ему даже показалось, что он начинает вспоминать своё детство и нежные руки этой суровой на вид женщины в черном платье, поверх которого был накинут белый больничный халат.

Леди Малфой подошла к его кровати, где он сидел в пижаме и читал главу из книги Гермионы Грейнджер на ноутбуке, поставив переносной компьютер на прикроватную тумбочку.

— Здравствуй, Драко.

Голос Нарциссы был холодным, словно она обращалась не к своему единственному сыну, а к постороннему человеку.

Драко даже не знал, как реагировать. Он ожидал от матери более теплых слов. Встав с кровати, хотел ее обнять, но Нарцисса слегка отстранилась и только снисходительно улыбнулась. Проявление эмоций было не принято в их семье, но Драко это предстояло заново для себя открыть.

— Врач сказал, что тебе стёрли память и ты почти ничего не помнишь. Это так?

Он утвердительно кивнул в ответ:

— Да.

— Жаль. — Но даже в этом слове не было сочувствия, лишь констатация факта.

Нарцисса перевела взгляд на ноутбук.

— Откуда это у тебя?

— Гермиона принесла. Сказала, что благодаря компьютеру, — Драко запомнил, как этот предмет называется, — мне удастся восстановить что-то из моего прошлого.

— Грейнджер? — В голосе леди Малфой он уловил едва скрываемое раздражение. — И ты взял у неё этот маггловский прибор?

— А почему я не должен был этого делать? — удивился Драко. — Герми... Мисс Грейнджер предложила свою помощь, и я согласился.

— Из-за таких, как она, — взгляд его матери стал жестоким и колючим, от него у молодого человека мурашки пробежали по коже, — твой отец и мой муж сейчас находится в Азкабане, его пытают мракоборцы, и ещё неизвестно, выйдет ли он когда-нибудь на свободу. Я тоже там была, хоть и недолго, но испытала весь ужас этого мрачного места... — Казалось, что леди Малфой сейчас заплачет, но нет: гордая и сильная женщина умела сдерживать свои эмоции.

— Астория и Дафна тоже были не против.

Драко попытался хоть немного разрядить обстановку. Ему не хотелось ссориться с матерью, которую он только что снова обрёл.

Услышав имена сестёр Гринграсс, Нарцисса немного смягчилась.

— Присмотрись к младшей, Астории. Очень хорошая девушка, из благородной семьи. Вы можете стать замечательной парой в будущем.

— Я пока об этом не думал, — честно признался Драко. — Мы с ней и её сестрой только друзья.

Лицо леди Малфой снова стало непроницаемым, словно гипсовая маска. Она открыла сумочку и протянула сыну колдографию в металлической рамке. На фото были она сама, сэр Люциус Малфой и совсем юный Драко в зеленой мантии факультета Слизерин.

— Возможно, — холодным голосом произнесла Нарцисса, — это поможет тебе лучше, чем эта маггловская штука. — Она кивнула на компьютер. — Попытайся вспомнить, кто ты и кем были твои предки. Кровь двух великих родов — Малфоев и Блэков — течёт в твоих жилах. — Казалось, что женщина произносит торжественную речь на собрании аристократов. — А с этой грязно... — она осеклась, — с этой магглорожденной Грейнджер лучше держись на расстоянии. Она — наш враг. Никогда об этом не забывай. Храни честь и достоинство нашей семьи. Даже здесь.

Повисла небольшая пауза, которую снова нарушила леди Нарцисса:

— Мне пора. Мистер Гарет любезно согласился защищать интересы твоего отца в суде, и сейчас у меня с ним будет серьёзный разговор. Он очень хороший адвокат. Тебя он избавил от неприятностей. Надеюсь, Люциусу тоже поможет. До свидания, сын.

Её губы тронула еле заметная улыбка.

— До свидания, мама.

Когда дверь за леди Малфой захлопнулась и Драко снова остался в палате один, его никак не покидало тягостное чувство: встречу с матерью он представлял себе совсем иначе. А Гермиону вовсе не хотел считать своим врагом, пусть она и представляет победившую сторону. Наоборот, читая её книгу и страницы из дневника, он чувствовал лёгкое покалывание в области сердца и непроизвольную дрожь во всём теле. Среди прочего на ноутбуке была небольшая подборка фотографий — самой Герми и её школьных друзей. Рон и Гарри вызывали у Драко негативные эмоции, а вот девушка в красной мантии Гриффиндора или в маггловской одежде — джинсах и свитере — наоборот, ему очень даже нравилась. Ему так хотелось, чтобы она снова пришла сюда, в эту белую больничную палату. И даже... Драко сам себе не мог объяснить этого странного желания — прикоснуться к ней, взять за руку, ощутить её тепло, биение её сердца. Ни к Астории, ни к её сестре он ничего подобного не чувствовал.

Чтобы немного отвлечься от этих мыслей, он посмотрел на их семейную колдографию, а потом снова включил компьютер и принялся читать первую часть повести о Мальчике-Который-Выжил, его друзьях и врагах.

Гарри вернулся на площадь Гриммо в паршивом состоянии духа. День у него был насыщенным. Он побывал в маггловской части Лондона, чтобы забрать проект реконструкции Хогвартса, за кругленькую сумму подготовленный талантливым молодым архитектором — Поттер узнал о нем благодаря Интернету. Потом он сдавал этот проект на рассмотрение специальной конкурсной комиссии, где его зарегистрировали и сообщили дату проведения тендера. Закончив с бумагами, он отправился в клинику святого Мунго, чтобы повидаться с Невиллом Долгопупсом, который теперь целыми днями пропадал там: вместе с профессором Слагхорном они приготовили зелье, якобы способное исцелить его родителей от последствий Круциатуса. Врачи не смогли отказать ветерану войны, хоть и отнеслись к новому препарату весьма скептически.

Здесь же у Поттера произошла весьма неожиданная встреча, испортившая ему настроение, о которой он решил сообщить своему другу. После ссоры с Гермионой в Малфой-мэноре Рон жил у него, хотя остальные члены семьи Уизли весьма комфортно обосновались в особняке бывших Пожирателей Смерти и не собирались оттуда съезжать.

Рыжий храпел на диване прямо в одежде, лежа на спине и раскинув руки в стороны. Гарри принялся его тормошить:

— Вставай, придурок! Будешь дрыхнуть — у тебя невесту уведут прямо из-под носа.

— А, что? Кого уведут? Куда? — Рон нелепо хлопал глазами и не мог сообразить, чего от него хочет приятель. Он был почти трезв, но с похмелья, и мозг его работал весьма туго, а мысли путались в голове.

Поттер влепил ему затрещину.

— Ты что, забыл? Послезавтра у тебя венчание с Гермионой.

— Ну и?..

Гарри рассказал ему о происшествии в клинике святого Мунго.

...Переговорив с Невиллом, Поттер шел по коридору и вдруг увидел трех девушек, выходивших из чьей-то палаты. Он сразу же узнал их — это были сёстры Гринграсс и... Гермиона! Странная компания, учитывая то, как слизеринцы относились к гриффиндорцам, особенно — к "золотому трио" и членам Дамблдоровской Армии. Тем более, что отец Дафны и Астории — адвокат Малфоев: сначала он защищал Драко, обвиненного в попытке изнасилования мисс Грейнджер, а теперь его отца Люциуса; и тот и другой — Пожиратели Смерти. Гарри подождал девушек у лестничной клетки. Они же, не замечая его, о чём-то болтали, словно давние подружки.

— Привет, Герми.

Голос Поттера прозвучал для неё как гром среди ясного неба. Сёстры Гринграсс тут же умолкли, сама Грейнджер смотрела на друга, точно застигнутая им на месте преступления.

— Привет, — ответила она негромко.

— Я тут родителей Невилла навещал. А ты к кому приходила?

— Мы были у Драко, — ответила за неё Астория. Слова младшей Гринграсс были произнесены с нарочитым вызовом. — А что, нельзя? Война закончилась, и Гермиона — не твоя подчинённая, Поттер. Так что иди себе лесом, не загораживай дорогу. — Она попыталась отодвинуть Гарри, но он, не отступая, грубо фыркнул:

— Я не тебя спрашивал, так что не суй свой нос, куда не просят. — Потом снова обратился к Гермионе: — В субботу ты выходишь замуж. Но вместо того, чтобы готовиться к свадьбе, невеста Рона Уизли посещает в больнице одного из наших злейших врагов. Ты сама не находишь это странным?

— Уизли? — одновременно переспросили сёстры Гринграсс.

— Да, — упавшим голосом Гермиона подтвердила слова Гарри. — Я должна стать женой Рона Уизли. — При этом глаза её точно остекленели и ничего не выражали.

— Что значит — должна? — не унималась Астория. — Тебя в рабство продали? Или силой выдают, как в прежние времена? Ну и нравы у вас, гриффиндорцев... А ещё нас в чём-то обвинять смеете!

Гермиона молчала.

— Тебя это не касается. — Поттер даже не скрывал своего возмущения наглостью младшей Гринграсс. И снова повернулся к Герми: — Ты хоть свадебное платье купила?

— Нет, — с какой-то обреченностью ответила та.

— Мы поможем ей выбрать, — тут уже подала голос Дафна. — Правда, Асти?

Младшая сестра кивнула. А Дафна с улыбкой спросила:

— Герми, возьмёшь нас подружками невесты, а?

Гермиона улыбнулась в ответ:

— Конечно. Если вы сами не против.

— Я против, — заявил Гарри.

Его глаза сверкнули красными искрами. Это привело девушек в замешательство. Сёстрам Гринграсс показалось, что перед ними не герой войны, которого сейчас все прославляют как победителя Тёмного Лорда, а некий Демон, пришедший из Ада. Гермиона вообще впала в ступор: точно так же блестели глаза Волан-де-Морта. Действительно ли это тот самый Гарри, вместе с которым она боролась против Пожирателей Смерти? Или кто-то другой, принявший его облик?

— Герми, пойдём к Рону, и ты сама ему всё расскажешь.

— Никуда она с тобой не пойдёт!

Астория толкнула Гарри, так что тот еле удержался на ногах и едва не налетел на медсестру, поднимавшуюся вверх по ступеням и беседовавшую о чём-то с доктором. Взяв за руки Гермиону, сёстры вместе с ней побежали вниз, к выходу из больницы. Оттуда они втроём куда-то аппарировали. А Поттер отправился к себе домой, будить школьного друга, который завалился спать ещё перед его уходом...

— Герми приходила к белобрысому хорьку? — Рон наконец-то уловил суть рассказа Гарри. — Зачем?

— А я почём знаю? Ты — жених, вот и выясняй, с кем тебе изменяет твоя невеста.

Рон сжал кулаки, точно сейчас перед ним стоял Драко. Но вдруг его голос сорвался на истерику:

— А на фиг мне это нужно? Если ей нравится змееныш Малфой, пусть выходит за него, совет им да любовь! — и добавил несколько грязных ругательств в адрес Гермионы.

Поттер был вне себя от ярости: весь его план летел в тартарары! Не применять же к этому рыжему балбесу Империо?

— Слушай, Рон, ты мужик или тряпка? За своё счастье нужно бороться, а не отступать, словно последний трус! Ты ведь любишь Герми?

— Люблю, — промычал Уизли. — А она меня — нет. Так что мне теперь, Авадой в самого себя пульнуть из-за этого?

— Ты, главное, женись на ней, — увещевал его Гарри. — Знаешь маггловскую поговорку: стерпится — слюбится? Ну вот. Я же не зря для вас брачный контракт составил. В твоей семье курица кукарекать не будет: ты будешь всё решать, а её дело — слушать тебя и подчиняться во всём. Теперь понял, дурья твоя башка? — Он стукнул приятеля указательным пальцем по лбу и щелкнул языком, имитируя звук удара по дереву.

Рон рассмеялся. Поттер тоже улыбнулся в ответ, но ухмылка его была зловещей, дьявольской.

— Ну ладно, — словно делая другу одолжение, лениво протянул Уизли. — Так тому и быть, женюсь я на нашей ходячей энциклопедии!

— Вот это совсем другой разговор! — обрадовался Гарри. — Собирайся.

— Куда? — лицо Рона снова стало придурковатым, словно он успел забыть, о чём только что шёл разговор.

Поттер тяжело вздохнул.

— К дракклам! — рявкнул он, да так, что Уизли весь сжался, точно увидел гигантского паука-акромантула. — К Герми, дементор тебя возьми!

Рону и собираться-то было недолго: он и так спал одетым. Разве что свитер непонятного цвета пришлось заменить на короткую джинсовую куртку и обуться.

Они аппарировали в маггловский район Лондона. Гарри уже знал, где живёт Гермиона, поэтому они очутились прямо возле небоскреба из стекла и бетона. Рон аж присвистнул, увидев это высотное здание. Уизли и Поттер поднялись на пятнадцатый этаж. Гарри позвонил в дверь квартиры 1517, где жила Герми. Но никто не открыл. Оглядевшись по сторонам, чтобы поблизости не было магглов, он достал волшебную палочку, вплотную приблизил её к замку и попробовал открыть дверь с помощью заклинания "Алохомора", которое, однако, оказалось бесполезным: Грейнджер предусмотрительно наложила на дверь защитные чары. Поттер даже ругнулся со злости. Позвонив ещё раз пять, приятели решили, что в квартире никого нет. Ждать Гермиону не было желания — вдруг она вернётся только завтра?

Прямо с порога они аппарировали обратно на площадь Гриммо.

Гарри не знал подробностей визита Гермионы к Драко, но если бы узнал, то негодование его по этому поводу было бы ещё яростнее. В тот день, когда Поттер случайно увидел её в коридоре клиники святого Мунго, выходящей вместе с Дафной и Асторией из палаты Малфоя, Герми решилась на отчаянный шаг. Она принесла Драко собственные воспоминания — серебристую субстанцию, собранную в стеклянный флакончик, и переносной омут памяти, чтобы он мог заглянуть в них.

Восстановление психического здоровья Малфоя-младшего с помощью компьютера уже принесло некоторые скромные результаты. Драко не мог вспомнить подробностей самих событий, о которых писала мисс Грейнджер, но, читая её книгу и дневник, он заново переживал их. И чаще всего они заставляли его непроизвольно вздрагивать. С одной стороны, он должен был испытывать презрение к "грязнокровкам", как к низшим существам, не достойным даже называться волшебниками: эти идеи, вдолбленные в его голову с самого раннего детства, не смог уничтожить даже Обливиэйт. С другой стороны, возобновилась внутренняя борьба его горячего сердца с холодным рассудком. В той, прежней реальности всегда побеждал жестокий интеллект надменного аристократа. Любое желание вкусить запретный плод, который, как известно, сладок, безжалостно подавлялось.

Но теперь, стараниями Гермионы и его самого, непробиваемая стена между сознательным Я и бессознательным Оно рушилась. Прошлой жизни больше нет, а новую придется писать с чистого листа. И больше никто не посмеет указывать ему, кого любить, а кого ненавидеть, как поступать, чтобы не ударить в грязь лицом, о чём можно мечтать, а о чём — нельзя. Настоящий Драко, а не тот, которого привыкли видеть окружающие, уже давно испытывал к магглорожденной Грейнджер запретные чувства, не совместимые со статусом чистокровного аристократа, наследника рода Малфоев, слизеринца и Пожирателя Смерти.

Когда Гермиона и две её новые подруги, попрощавшись, вышли из палаты, Драко вылил воспоминания в глубокую чашу с руническим орнаментом и окунул в нее лицо. Он видел всё глазами Гермионы, но теперь ему самому казалось, что у них — общий взгляд на события недалёкого прошлого. Вот только чувства были его, а не внушенные омутом памяти, это Малфой-младший знал точно. И никто не смог бы убедить его в обратном!

* * *

После визита к Драко и словесной перепалки с Поттером Гермиона и её новые подруги отправились в ателье, чтобы подобрать свадебное платье. Дафна и Астория, несмотря на дворянские предрассудки и учебу на враждебном гриффиндорцам факультете Слизерин, прониклись к ней искренней симпатией и... сочувствием. Девушек не покидала мысль, что предстоящий брак с Роном Уизли — какой-то неправильный, противоестественный. Гермиона чувствовала то же самое. Не с рыжим обалдуем она хотела идти под венец. Перед её мысленным взором постоянно возникал образ белокурого юноши с заостренным волевым подбородком и похожими на два сапфира голубыми глазами. Она мотнула головой, отгоняя это видение, пока сестры Гринграсс рассматривали предложенное хозяйкой ателье белое шелковое платье, к которому прилагался венчик и прозрачная фата.

— Тебе нравится? — спросила Дафна.

— Да.

Герми ответила автоматически, даже не взглянув на роскошный свадебный наряд, словно это не ей предстояло идти в нём к алтарю. Она пыталась разобраться в собственных чувствах. Если у неё из головы не идёт Малфой, то кто ей внушил мысль о замужестве с Роном? В тот же миг образ Драко сменился ее ночным кошмаром: теперь это был Гарри, замахнувшийся палочкой на Малфоя. Глаза Поттера горели красно-алым огнем, как у Волан-де-Морта, он зловеще ухмылялся. Гермиона бросилась наперерез красному лучу, пытаясь защитить вчерашнего врага, и заклинание попало в неё.

Астория, державшая в руках подвенечное платье, которое якобы понравилось Грейнджер, заметила на её лице испуг, точно сейчас ей предстояла встреча с дементором.

— Что с тобой?

— Ничего, просто устала. Спасибо, девочки, но мне пора домой. — Слова давались ей с трудом, горло свела судорога.

— Так ты примеряешь его или нет?

Грейнджер лишь вздохнула в ответ и зашла в раздевалку. Через несколько минут она вышла, сияющая, точно королева на балу, но её лицо оставалось грустным, и глаза не выражали радости.

— Оно вам действительно очень идёт, — сказала продавщица, разглядывая клиентку. — Будете брать?

Гермиона пожала плечами. Мыслями она была далеко отсюда.

— Будем, — ответила за неё Дафна, расстегивая кошелёк с золотыми галлеонами. — Считай это нашим тебе свадебным подарком. — Астория утвердительно кивнула на слова сестры.

— Нет, не надо, я сама расплачусь, у меня достаточно денег, — взяв себя в руки, перебила её Гермиона, но сестры Гринграсс в два голоса настояли на своём.

Уже на улице Астория задала своей новой подруге мучивший её вопрос:

— Тебе нравится Драко?

— Да.

Это слово вырвалось из уст Грейнджер непроизвольно. Она хотела тут же опровергнуть свой ответ, но было уже поздно отрицать очевидное.

— Тогда зачем выходишь замуж за Уизли? — не унималась младшая из сестёр.

— Потому что так надо...

Дафна и Астория поняли, что внятного ответа от Грейнджер они не добьются. Попрощавшись и договорившись встретиться с ней уже в день свадьбы, слизеринки аппарировали к себе в поместье. Гермиона тоже аппарировала домой, в маггловскую часть Лондона. У двери своей квартиры она почувствовала присутствие чужой магии. Благодаря наложенным на замок чарам девушка поняла, что кто-то пытался без разрешения проникнуть в её жилье. Но кто?

Ужиная, Гермиона вспоминала события сегодняшнего дня и свои видения. Красные искры, сверкнувшие в глазах Гарри во время их неприятного разговора у лестничной клетки, не могли быть зрительной галлюцинацией. Что бы это значило? Страшная догадка пронзила сознание Гермионы, но пока рано было делать какие-либо выводы. Завтра она будет готовиться к свадьбе, послезавтра выйдет замуж за Рона. Но хочет ли она сама этого брака? Невидимый барьер, поставленный кем-то в её сознании, не давал возможности ответить на этот вопрос. Неизвестный Кто-то решил его за неё и, возможно, за Рона.

Сильная головная боль, которую она списала на усталость и нервное перенапряжение, заставила Гермиону лечь спать раньше. "Утро вечера мудренее", — решила она, раздеваясь и выключая свет в спальне.

Гарри торжествовал. Его друзья — Рон и Гермиона — сегодня сочетаются законным браком. Жених был одет в тот самый малиновый костюм с оранжевым галстуком, что и во время помолвки, невеста — в роскошное белое платье, подаренное ей сестрами Гринграсс. Свидетелями со стороны Рона были Гарри Поттер и Невилл Долгопупс, со стороны Гермионы — Астория и Дафна. Джинни Уизли, которой старший брат пообещал, что именно она станет подружкой невесты, но вышло по-другому, стояла во время венчания недовольная, сжав губы. Она не могла понять, почему Герми выбрала себе в качестве свидетельниц этих двух слизеринок.

Семья Уизли присутствовала на брачной церемонии в полном составе. Со стороны невесты не было никого из родственников. Родители Гермионы, которым дочь изменила память, сейчас жили в Австралии и даже не помнили о ней.

После литургии пожилой маг-священник в белой мантии, преподобный Лоуренс Мортимер, перешел к самому обряду. Он задавал жениху и невесте стандартные вопросы, которые традиционно задают венчающимся, голос его под сводами храма звучал чётко и торжественно, несмотря на его довольно почтенный возраст. Рон ответил утвердительно. Настала очередь невесты.

— Гермиона Джин Грейнджер, добровольно ли и без принуждения ты вступаешь в брак с Рональдом Билиусом Уизли?

Девушка молчала. В полумраке храма, освещаемого лишь язычками пламени свечей, никто не заметил, как глаза Поттера на мгновение полыхнули красно-алым огнем. Впрочем, даже если бы кто-то и увидел это странное явление, списал бы его на игру света или обман зрения.

Пастор ждал, удивлённо глядя на молодую волшебницу в подвенечном платье. Он повторил свой вопрос. В ритуальном зале повисла тягостная тишина. Рон нетерпеливо толкнул Гермиону плечом, мол, чего ты?

— Нет. — Голос невесты дрожал. Даже сейчас она не была уверена, что хочет стать женой Уизли. — Но я должна выйти за него замуж...

Присутствующие в храме начали перешептываться между собой. Пастор недоумевал: за почти полвека его служения в церкви такое случилось впервые. Даже те пары, которые вступали в брак без любви, но лишь по сговору их семей, как, например, Малфои или Лестрейнджи, всегда отвечали утвердительно. А тут...

— Мисс Грейнджер, — Мортимер обратился к невесте: — Позвольте задать вам дополнительный вопрос? — Девушка кивнула. — Любите ли вы своего будущего мужа?

Рон весь напрягся, его правая рука до боли сжала тонкую девичью ладонь. Гермиона чуть не вскрикнула. Гарри, стоявший рядом с женихом, еле скрывал своё раздражение происходящим.

— Нет, — снова произнесла невеста, — но я должна...

Ропот в зале нарастал. Даже члены семьи Уизли не знали, как на это реагировать.

Будучи опытным служителем церкви, преподобный Лоуренс хотел прямо здесь и сейчас выяснить, что же привело молодую девушку под венец. Ход церемонии был нарушен, это однозначно. Вероятнее всего, брак между венчающимися так и не будет заключён, но где и когда, как не здесь и сейчас, перед лицом Всевышнего, расставить всё на свои места?

— Кто-нибудь принуждал вас, мисс Грейнджер, выйти замуж за сэра Рональда Билиуса Уизли?

Дафна и Астория, стоявшие по правую руку от невесты, переглянулись.

— Скажи ему правду, — шепнула младшая из сестёр.

— Я... Не помню. Только глаза. Красные.

Шум в зале стих. Тягостная тишина повисла в храме.

— Кто-нибудь ещё знает причины, препятствующие вступлению в брак мисс Гермионы Джин Грейнджер и сэра Рональда Билиуса Уизли? — Пастор теперь обращался к присутствующим.

— Я знаю.

Все оглянулись. Между рядами скамеек по ступеням спускался молодой человек со светлыми волосами и голубыми глазами, одетый во всё чёрное.

— Драко! — воскликнула Герми, поворачиваясь в сторону вошедшего и вырывая ладонь из цепкой хватки жениха.

— Что этот змееныш тут делает? Кто его впустил? — доносилось со стороны зала, где расположились Уизли и школьные друзья Рона.

— Ну вот, теперь мы всё и узнаем, — шепнула Дафна Астории.

— Назовите себя, — обратился пастор к белокурому юноше в черном костюме.

— Драко Люциус Малфой.

— Что вы, сэр, можете рассказать нам?

Брачная церемония теперь напоминала судебное заседание.

— Неужели сказанного Герми... мисс Грейнджер не достаточно? Она пришла сюда не по доброй воле. И она не любит Рона Уизли. — Ледяной голос Малфоя-младшего эхом разносился под сводами храма. — К ней было применено заклинание "Империус".

Эти слова Драко произвели настоящий фурор. Послышались выкрики с мест, но пастор Лоуренс жестом руки прекратил балаган.

— У вас есть доказательства, мистер Малфой?

— Да. — Юноша протянул Мортимеру флакончик с серебристой субстанцией. — Это воспоминания мисс Грейнджер. Они обрывочные и не очень четкие, но даже по ним видно, что к браку с Роном Уизли её вынудили.

Гермиона сама была в шоке. Оказывается, её ночной кошмар не был простым сновидением!

— А я это сразу заподозрила, — сказала Астория старшей сестре. Дафна лишь кивнула ей в ответ.

Пастор объявил, что брак между Гермионой Джин Грейнджер и Рональдом Билиусом Уизли не может быть заключён в силу открывшихся обстоятельств. Люди начали покидать храм. Рон замахнулся на Гермиону, желая её ударить, но Драко перехватил его руку со словами:

— Не смей её трогать!

Гарри еле оттащил своего друга от Малфоя, к которому тот полез с кулаками, и вышел вместе с ним на улицу. Оттуда двое друзей прямиком аппарировали на площадь Гриммо.

Гермиона стояла неподвижно, словно статуя, Драко рядом с ней. Пастор Лоуренс тоже не покидал свою кафедру. Он был удивлён произошедшим не меньше, чем все остальные.

Когда в церкви остались только пять человек: настоятель, Драко, Гермиона и сёстры Гринграсс, преподобный Мортимер произнёс:

— И что же мне теперь с вами делать, молодые люди? На моём веку такая брачная церемония проводится впервые.

Пожилой священнослужитель слабо улыбнулся. Герми вышла из состояния оцепенения и посмотрела на Малфоя-младшего.

— Драко...

Её голос дрожал.

— Я люблю тебя и любил все те годы, что мы учились в Хогвартсе. И во время битвы я готов был пожертвовать собой ради тебя. — Юноша смотрел на неё голубыми глазами, в которых не могло быть обмана.

— Ты вспомнил? — Девушка слабо улыбнулась.

— Только чувства. Мои к тебе. События — как в тумане. Но ты помогла мне восстановить их.

— Я тоже люблю тебя, Драко.

— Тогда выходи за меня замуж! Прямо здесь и сейчас. Пусть нас обвенчают...

Герми покачала головой:

— Мне нужно время. Извини. То, что произошло сегодня, так необычно.

Драко опустил глаза, которые из голубых теперь стали серыми, как свинцовые тучи на осеннем небе.

Сёстры Гринграсс молчали. Они тоже были поражены увиденным и услышанным.

— Молодые люди, — сказал им пастор, — пройдёмте в мой кабинет. Там и поговорим. На сегодня слишком много событий.

Все четверо проследовали за ним через боковую дверь, по винтовой лестнице, ведущей во внутренние помещения храма.

Пока неудавшийся жених заливал своё горе в компании Долгопупса, Гарри размышлял над сегодняшним происшествием во время венчальной церемонии. Всё ведь начиналось так хорошо, а закончилось полным конфузом!

Для чего Поттеру вообще нужен был этот нелепый брак двух совершенно разных по интеллекту и характеру членов «гриффиндорской троицы»? Ответ был довольно прост. Через безвольного Рона, который и так находился под его полным контролем, он хотел держать в узде Гермиону, чтобы потом использовать в своих целях её интеллект и смекалку. Для этого Поттер и подготовил будущей чете Уизли брачный контракт, в котором «курица не будет кукарекать». Союз Драко и Гермионы — двух сильных и умных личностей — ему был абсолютно не выгоден, поскольку в будущем они могли помешать его грандиозным планам по переустройству магического мира.

Гарри возненавидел Малфоя ещё с первого курса Хогвартса, а когда узнал, что Гермиона влюблена в его злейшего врага, решил сделать невозможными их более близкие отношения. И лучшего способа, чем женить на ней туповатого, но преданного Рона, не придумал. Теперь же вся его блестящая комбинация катилась к гоблиновой бабушке!

Из комнаты, где пьянствовали Рон и Невилл, доносились пьяные голоса.

— Я её… А она меня… — всхлипывал Уизли, упёршись лбом в плечо друга.

Его малиновый пиджак был небрежно брошен на спинку стула с родовым гербом Блэков, оранжевый галстук слегка распущен и смят, верхние пуговицы белой рубашки расстегнуты, а сама рубашка чем-то заляпана. На столе было полно еды, приготовленной к несостоявшейся свадьбе. Долгопупс лишь сочувственно вздыхал, слушая эти причитания и наливая очередную рюмку огневиски. Гарри решил им не мешать, а сам тихо спустился по лестнице и вышел из дома. С площади Гриммо он аппарировал в Малфой-мэнор, где сейчас обитала семья Рона. Его встретила Молли. Новая хозяйка бывшей штаб-квартиры Пожирателей Смерти провела Поттера в гостиную. Здесь за огромным столом, застеленным красно-золотой скатертью — цветов Гриффиндора, восседали все Уизли, кроме погибшего Фреда и Рона, пьянствовавшего с Невиллом в доме самого Гарри. Лицо миссис Уизли выражало явное недовольство.

— Ты ничего не хочешь нам всем объяснить? — обратилась она к Поттеру.

Артур тоже вопросительно смотрел на гостя. Билл, чьё лицо было изуродовано шрамами, и его красавица-жена Флёр Делакур сидели молча, понуро опустив глаза. Перси, ставший заместителем министра магии Кингсли Бруствера, взглянул на Поттера холодно. Из-за этого дурацкого венчания и заявления Гермионы, что к браку с Роном её вынудили с помощью непростительного заклинания, у молодого чиновника могли быть проблемы на работе.

— Как раз для этого я сюда и прибыл, — спокойным и ровным голосом ответил Гарри. — И не только за этим.

Он изложил свою версию произошедшего. По его словам, «Империо» к Гермионе применил коварный Драко, внушивший мисс Грейнджер, что она влюблена в него, и пытавшийся изнасиловать девушку в Выручай-комнате. К счастью, Гарри прибыл вовремя и не допустил этого, оглушив Малфоя.

— Погоди, — перебил его Перси, — а почему Рон на суде утверждал, будто вместе с тобой участвовал в спасении мисс Грейнджер? Он ведь в это время находился с нами, праздновал победу над Сам-Знаешь-Кем… Волан-де-Мортом. Адвокат Малфоя легко подловил его на лжи, поэтому гаденыш Драко избежал Азкабана, отделавшись легким испугом.

Поттер еле сдержался, чтобы не нагрубить этому министерскому выскочке.

— Об этом ты сам спросишь у своего брата. Видимо, захотел показать себя героем, а вышло наоборот. — Их взгляды встретились, и Персивалю Уизли показалось, что на него смотрит не победитель Тёмного Лорда, а волшебник, чьё имя он до сих пор не любил произносить вслух.

После небольшой паузы Гарри продолжил:

— К сожалению, того, что произошло в церкви, уже не исправишь. Гермиона — под властью злых чар, она сама верит, что влюблена в Малфоя.

— Ты можешь это доказать? — подал голос глава семьи.

Поттер отрицательно покачал головой.

— А как же воспоминания Г’егмионы? — по-французски картавя, спросила Флёр.

— Кто их видел, кроме Малфоя? — парировал Гарри. — Он сам признался, что они обрывочные и не очень четкие, а Гермиона сказала, что видела только красные глаза.

Жена Билла вся сжалась, когда Поттер зыркнул на неё: будучи на четверть вейлой, мадам Делакур-Уизли чувствовала присутствие в гостиной какой-то тёмной силы, но не могла точно сказать, исходит ли она от Поттера, или же в этом особняке сами стены пропитались злом?

Изувеченная оборотнем щека её мужа нервно дернулась.

— Но у вас, — Гарри снова обратился к притихшим Уизли, — есть возможность расквитаться с Малфоями за все беды и потери вашей семьи, за тот позор, который пришлось пережить моему другу Рону и всем вам. — Он достал из кармана мантии лист пергамента. — Это постановление Министерства магии за подписью самого министра Бруствера, удостоверяющее ваше право собственности на данный особняк и находящееся в нём имущество, которое было конфисковано у бывших владельцев как компенсация жертвам Волан-де-Морта и Пожирателей Смерти.

Перси взял документ из рук Поттера, пробежал его глазами, узнал подпись своего шефа, утвердительно кивнул и передал пергамент отцу. Миссис Уизли, даже не дав мужу как следует посмотреть его, вырвала пергамент из рук Артура и принялась шепотом перечитывать текст постановления.

— Спасибо, Гарри, за заботу о нас, — произнес глава семьи, когда жена вернула ему документ, — но мы не можем навсегда здесь остаться. Отстроим нашу «Нору» и тут же отсюда уедем. Когда Драко выпишут из больницы, а Люциус выйдет на свободу, им с Нарциссой нужно будет где-то жить.

Молли перебила его:

— Ты что, забыл, сколько горя причинили нам сторонники Сам-Знаешь-Кого? — Гарри про себя отметил, что Уизли по старой привычке избегают называть имя Волан-де-Морта, точно опасаясь его возвращения. — А теперь тебя волнует, где они будут греть свои дворянские задницы? Да пусть ночуют на улице! Нам-то что до этого? Поделом им всем, а особенно Малфоям!

— Они ведь наши родственники… — попробовал ей возразить Артур, но жена не дала ему договорить:

— Дальние — ты забыл добавить! Лучше не иметь никаких родичей, чем таких… — Возмущение словами супруга переполняло женщину. — К тому же, — заметила она, — Нарси теперь обитает у Гринграссов. Вот пусть и её сыночек вместе с муженьком, если тот, конечно, выйдет на свободу, тоже живут у своего адвоката.

— А Гермиона взяла себе свидетельницами дочерей Гарета, — заметил, как бы между прочим, Перси. Но на него никто не обратил внимания. Никто, кроме Поттера.

— У нас есть «Ракушка», — сказал Билл, и Флёр молча кивнула в подтверждение. — Там наше семейное гнездо.

Молли недовольно взглянула на сына. Эта вейла, как она про себя называла француженку, плохо на него влияет!

Когда перепалка между членами семьи Уизли стихла, Гарри снова обратился к ним.

— Я считаю, — вкрадчиво начал он, — что магическое сообщество Великобритании нуждается в коренной реформе. Мы отстали от мира магглов лет на сто, а то и больше. Старые порядки и обычаи тормозят наше движение вперёд. Победа над Волан-де-Мортом и Пожирателями Смерти даёт нам шанс побороть древние суеверия и предрассудки, сделать рывок из прошлого в будущее. Но сам я не справлюсь. Слишком многие будут сопротивляться, прежде всего так называемые чистокровные аристократы, чьи привилегии нужно урезать.

Артур удивленно посмотрел на Поттера. Не ожидал он услышать из уст юноши, вчерашнего школьника, такие речи.

— Мы ведь тоже чистокровные, — заметил он.

— Да, но не аристократы типа Малфоев, Блэков, Лестрейнджей или Гринграссов, — тут же ответил ему Гарри. — Благо, что некоторые из этих дворянских родов пресеклись в ходе войны. Но не все. Предстоит большая чистка всего волшебного общества, чтобы наша победа стала окончательной и необратимой. Дракон убит, — слушатели поняли, что он имеет в виду Темного Лорда и верхушку Пожирателей Смерти, — но остались ядовитые змеи, которые будут жалить нас, пока мы не раздавим их! — Поттер сжал кулак и поднял согнутую под прямым углом руку. Этот жест он видел в той самой маггловской книжке о войнах и революциях, которую читала Гермиона.

Уизли молчали. Они не знали, как реагировать на его слова.

Гарри окинул их довольным взглядом. Именно такого эффекта он ожидал. Один лишь Перси подозрительно косился на Поттера, но тоже не издал ни звука. Министерскому чиновнику явно не нравился тон героя войны, но перечить ему сейчас он считал неуместным. Авторитет Мальчика-Который-Выжил-Дважды после окончания войны был столь высок, что критиковать его идеи даже в кругу семьи было чревато последствиями. «Стены имеют уши» — эту истину Персиваль Игнатиус Уизли усвоил ещё во время учёбы в Хогвартсе.

— И что нужно от нас? Какова наша роль в задуманных тобою реформах? — спросил Артур. — Ты же не случайно всё это нам рассказал?

— Об этом со мной не раз беседовал профессор Дамблдор, — сказал Гарри. — И мы, все вместе, должны воплотить его мечту в жизнь.

Перси молчал покачал головой. «Директор Хогвартса, который сам был чистокровным волшебником и аристократом, хотел лишить привилегий таких, как он? Бредил реформами, о которых говорит Поттер? Сомневаюсь я, однако…» Но вслух ничего не произнёс.

Гарри ещё некоторое время пообщался с Уизли. Съев кусок свадебного торта, испеченного лично Молли, но так и оставшегося невостребованным, он вернулся к себе на площадь Гриммо.

Невилл уже ушёл, а Рон уснул прямо за столом, уткнувшись лицом в тарелку из-под чего-то жирного. Поттер не стал его будить и поднялся в свою спальню.

«Первый камень брошен, — думал он, — теперь посмотрим, какие круги пойдут по воде».

Гарри лежал, укутавшись в тёплое одеяло, но его всё равно трясло, как в лихорадке. Казалось, что леденящий холод пронизывает его изнутри, а не снаружи.

Он вспоминал события сегодняшнего дня: сорванное венчание Рона и Гермионы, визит в Малфой-мэнор к Уизли, неоднозначная реакция на его слова. Надо взять себе на заметку: Персиваль, он же просто Перси, заместитель министра магии, ему не поверил. Этот сноб никогда не нравился Поттеру, а теперь взаимная антипатия плавно переходила в откровенную вражду. Нужно было как-то нейтрализовать его.

В общей картине чего-то не хватало. Точнее, кого-то. Джинни, единственная дочь Артура и Молли. За всё время, пока Гарри излагал свою версию происшествия в церкви, а потом делился своими планами радикальных реформ в магической Британии, девушка молчала и не проронила ни слова. С одной стороны, оно и понятно: Гермиона не взяла её подружкой невесты, хотя Джинни на это очень надеялась. Возможно, это теперь и к лучшему. Достаточно позора для их семьи. С другой, Гарри всё же обратил внимание, что когда он говорил о предстоящих реформах, младшая сестра его друга наблюдала за ним. Но при этом молчала, не высказалась ни за, ни против. Нужно обязательно с нею переговорить тет-а-тет.

Он перевернулся на другой бок, но холод не проходил. Привстав на кровати, Гарри позвал Кикимера и велел ему включить отопительный котел. Старый эльф удивился: на улице, даже ночью, было довольно тепло, возможно, хозяин заболел и нужно вызвать доктора?

— Выполняй! — рявкнул на него Поттер. Эльф пожал узкими плечами и, покорно склонив голову, исчез.

Но даже когда в спальне стало душно и домовик предложил открыть окно, Гарри не почувствовал себя лучше. Казалось, что сам он превратился в сосуд, наполненный льдом.

"Учись принимать не только победы, но и поражения, — прозвучал в его сознании знакомый шипящий голос. — Наши неудачи — тоже опыт, пусть и негативный. Извлекай из них уроки и делай выводы".

Волан-де-Морт собственной персоной стоял у его кровати. Безгубый рот растянулся в зловещей ухмылке, красные глаза, как два фонарика, светились в полумраке комнаты.

— Это невозможно, — прошептал Гарри. — Я ведь убил тебя.

— Убил, — кивнул Тёмный Лорд, продолжая улыбаться. — Но перед этим я убил тебя. Тогда, в Запретном Лесу. Нарцисса думала, что спасает Поттера, но на самом деле она сохранила частичку моей души. Мой крестраж. Мальчик-Который-Выжил благодаря материнской любви семнадцать лет назад, теперь умер, чтобы стать новым Лордом, моим наследником.

— Я тебе не верю, ты лжешь! Дамблдор показал мне умирающего младенца. Это был ты.

— Нет, — ответил Волан-де-Морт. — Старый мечтатель ничего тебе не показал, потому что сам был уже мертв. И ты ничего не видел, кроме собственных галлюцинаций. Часть сознания Гарри Поттера уцепилась за жизнь, как за соломинку. Ты увидел лишь то, что сам хотел видеть, а не то, что было на самом деле.

В спальне повисла гнетущая тишина, которую снова нарушил голос Тёмного Лорда:

— Знаешь древнюю истину: убив дракона, ты сам становишься драконом. Убив меня, ты стал мною. Я был Тёмным Лордом, ты станешь Светлым. Ты пойдёшь другим путём, но к той же цели, к которой стремился и я — власти и бессмертию. Дерзай, наследник, я не буду тебе мешать. И да сопутствует тебе удача!

Образ Тёмного Лорда растаял в воздухе. Гарри мотнул головой, прогоняя наваждение. И лишь одна мысль теперь вертелась в его голове: "Я — Светлый Лорд!".

Внезапно холод и озноб отступили. Поттеру стало трудно дышать, пот градом катился по его телу, ночная сорочка стала мокрой. Он снова позвал Кикимера.

— Проветри комнату и принеси мне сухую одежду. Да поживее!

Эльф побежал выполнять приказ, удивляясь переменам, произошедшим с его хозяином.

* * *

Гарри отсыпался почти до полудня, потом приводил в чувство Рона, который утром успел опохмелиться стаканом огневиски. После этого велел Кикимеру убрать со стола, остатки еды вынести на улицу, нищим и собакам, навести порядок в доме, повыбрасывать весь хлам. На возражение эльфа, что сегодня воскресенье и полагается отдыхать, Поттер негодующе ответил:

— Ты смеешь мне перечить?

Кикимер молча мотнул ушастой головой и приступил к выполнению приказа. Ему на помощь прибыли несколько хогвартских эльфов, с которыми он подружился, работая в школе.

К вечеру все старые вещи Блэков, включая обветшалую мебель и зловещие "украшения" из голов носатых эльфов, были вынесены на свалку, пыль и паутина убраны, а гигантские пауки, так пугавшие Рона, сами куда-то сбежали, учуяв недоброе. Неприкосновенным остался лишь портрет леди Вальбурги, недовольно ворчавший, когда домовики наводили порядок. Но и это кряхтение прекратилось, стоило Гарри пригрозить, что он лично своей волшебной палочкой выжжет прежнюю хозяйку с её холста, как некогда поступили с Андромедой и Сириусом на родовом древе Блэков. Старуха обиделась и демонстративно повернулась к Поттеру спиной. Кикимер задернул картину шторками.

Протрезвевший Рон был удивлён преобразившимся домом, который стал чище и светлее. Гарри был доволен, даже поблагодарил Кикимера и остальных эльфов, помогавших ему.

Ужиная за столом, сервированным в лучших традициях магического Лондона, Поттер сказал своему другу:

— Пригласи к нам свою сестру, устроим молодежную вечеринку по поводу начала новой, мирной жизни.

— Ты и сам можешь это сделать, — ответил Рон, едва не подавившись салатом с кукурузой. — Завтра у нас что, понедельник? Так вот, "Комитет защитников Хогвартса" собирает митинг у здания Визенгамота, чтобы не допустить изменения этой самой... — Уизли почесал рыжую "репу", — меры пресечения Малфою-старшему. Адвокат Гринграсс, тот самый, который защищал змееныша Драко, подал ходатайство, чтобы Люциуса отпустили под залог из Азкабана.

Гарри улыбнулся, услышав название новой организации. "Быстро они подсуетились!" — подумал он, а вслух сказал:

— Вот и отлично! Во сколько их митинг?

— В одиннадцать. Как раз когда начнется заседание суда.

— Значит, там и увидимся с Джинни.

После ужина, играя в покер, Гарри поделился с Роном своими планами на будущее. Уизли настолько увлекся идеями радикальных реформ, что раз за разом проигрывал, но это его мало волновало.

— Ты поддержишь меня? — спросил Гарри.

— А то! Я всегда с тобой. — Рон, похоже, был в эйфории от услышанного. Воображение уже рисовало ему яркие картины нового мира, где не будет ни дворянских привилегий, ни титулов для аристократов, ни самих чистокровных зазнаек, унижающих других людей по признаку происхождения.

— "Карфаген должен быть разрушен!" — процитировал Поттер римского консула Катона Старшего. Эту фразу он прочитал в школьном учебнике по истории древнего мира, ещё когда жил у Дурслей.

— А что такое Карфаген? — спросил Рон и снова проиграл, когда Гарри показал ему свои карты.

— Спасибо, что согласилась прийти.

Драко посмотрел на Гермиону такими же голубыми, как и у его отца, глазами. Девушка сжала его ладонь своими тонкими пальцами и ответила:

— Тебе ведь нужна поддержка близкого человека?

Юноша утвердительно кивнул в ответ. Его мать сейчас находилась в зале Визенгамота, ожидая вердикта судьи по ходатайству адвоката Гринграсса об изменении меры пресечения сэру Люциусу. Дочери мистера Гарета находились там же, стараясь морально поддержать леди Малфой, которая очень болезненно переживала обрушившиеся на их семью несчастья, хотя и держалась стойко, с достоинством, как и подобает настоящей аристократке. Самого Драко ещё не выписали из больницы и отпустили только под честное слово мисс Грейнджер, что после судебного заседания по делу его отца он вернется обратно в палату.

Возле мрачного здания Визенгамота уже собралась довольно внушительная толпа людей, размахивавших флагами факультетов Хогвартса: красным с золотым львом Гриффиндора, желтым с барсуком Пуффендуя и синим с бронзовым орлом Когтеврана. Не было только знамени Слизерина — зелёного с серебряным змеем: указом министра магии Кингсли Бруствера данный факультет, из которого вышло много темных волшебников, включая Волан-де-Морта и его приспешников, был упразднён. Те его студенты, чьи родители не были замечены в сотрудничестве с режимом Пожирателей Смерти, подлежали переводу на другие факультеты. Остальным было запрещено продолжать учёбу в школе магии, они подлежали немедленному отчислению. Принцип "дети за родителей не отвечают" после окончания второй магической войны был забыт раз и навсегда. Новая власть никому и ничего не прощала. Впрочем, учитывая то, что Хогвартс находился в руинах, а на его отстройку понадобятся время и деньги — очень много денег, — бывшие слизеринцы не сильно из-за этого переживали. Те, чьим родным и близким посчастливилось избежать ареста, переводились в другие магические школы, прежде всего в Дурмстранг, где их охотно принимали.

Участники митинга возле Визенгамота держали в руках не только знамена трех факультетов, но и плакаты. Драко прочитал некоторые из лозунгов, и ему стало не по себе: "Малфоя — в Азкабан!", "Никакой пощады Пожирателям Смерти!", "Приспешников Волан-де-Морта — к дементорам!", "Отродье змей — в серпентарий!". И хотя министр Бруствер убрал порождения некромагии из тюрьмы для волшебников, заменив их охранниками-аврорами, вид казни — поцелуй дементора — не был отменен.

— Смотрите, кто пришел! Змееныш Малфоев собственной персоной! — Какой-то высокий смуглый парень в красной мантии указывал на Драко.

— Держи его! Задушим змею! Смерть Пожирателю! — Несколько самых бойких рванулись в его сторону, но были остановлены аврорами, следившими за порядком.

Митингующие загудели.

— А кто это с ним? — раздался из толпы другой голос, девичий. — Грейнджер! Гермиона!

— Предательница! Позор! Долой её! Подстилка Малфоя! — К девушке присоединился целый хор других голосов, визгливых и возмущённых.

Если бы не мракоборцы, ставшие стеной между ними и толпой митингующих, Драко и Гермиона вряд ли добрались бы живыми до зала суда.

Судья как раз зачитывал решение:

— ...назначить Люциусу Абраксасу Малфою сумму залога десять миллионов галлеонов. Данное решение может быть обжаловано в трехдневный срок.

Драко увидел отца на скамье подсудимых. Он сильно сдал и похудел в Азкабане, хоть и пробыл там относительно недолго. Длинные платиновые волосы, некогда спадавшие ему на плечи, теперь были коротко подстрижены, что выглядело весьма необычно.

Адвокат о чём-то разговаривал с судьёй, тот слушал его, нахмурившись, и лишь отрицательно мотал головой в диковинном парике.

— Я читал в газете, — прошептал Драко Гермионе, — что всё наше имущество, включая поместье в Уилтшире, конфисковано, а банковские счета в Гринготтсе арестованы. Мы теперь нищие. У отца нет этих десяти миллионов... Что же делать?

Тем временем мистер Гарет, вернувшись к своему клиенту, беседовал с ним, видимо, о сумме залога. Нарцисса и сестры Гринграсс, проталкиваясь сквозь людской поток, шли к ним.

— Пойдём, — сказала Гермиона. — Отец будет рад увидеть тебя.

— Это вряд ли, — вздохнул Драко. — Для него и для матери я теперь — такой же предатель, как и ты — для своих бывших товарищей. Мы сейчас в похожей ситуации, как изгои для тех, кого считали своими. — А потом вдруг выпалил: — Неужели ты так сильно меня полюбила, что готова пожертвовать всем на свете, чтобы быть со мной?

Гермиона грустно улыбнулась:

— Какой же ты глупый, Малфой... — В её голосе звучала горечь. — А разве можно любить иначе? Ради любимого человека ты должен быть готов на всё! Иначе это не любовь.

Драко обнял девушку и поцеловал ее прямо в зале суда, не обращая внимания на присутствующих здесь людей. Герми ответила ему, прикрыв глаза. Ей теперь тоже было всё равно, что скажут о них окружающие. А зря. Этот поцелуй был зафиксирован колдографической камерой оператора из "Ежедневного Пророка", сопровождавшего Риту Скитер. Пронырливая журналистка делала репортаж о судебном заседании и митинге возле Визенгамота. Люциус и Нарцисса Малфои тоже увидели целующуюся пару. Отец Драко от злости побледнел ещё больше, его лицо стало белым как мел, а глаза цвета небесного льда сверкнули голубыми молниями. Супруга пыталась его успокоить, но бывший Пожиратель Смерти холодно произнёс:

— У меня нет больше сына. Он предал наш род, нашу семью. Пусть теперь живёт со своей... — И осекся: за слово "грязнокровка" он мог быть снова арестован, прямо здесь и сейчас.

Нарцисса выслушала гневную тираду своего мужа, а потом сказала:

— Люц, ты лучше подумай, где взять деньги для залога. У нас ведь ничего не осталось. В нашем особняке теперь обитают Уизли.

— Кто?! Эти рыжие... — Он снова проглотил слова, за которые мог быть отправлен обратно в тюремную камеру — "предатели крови".

— Да. Именно они. Все наши активы конфискованы новой властью. Денежные средства — тоже. Мы остались ни с чем.

— Нужно написать родственникам во Францию. Они помогут.

— После того, как ты убил Гийома (1), их племянника, вряд ли они станут тебе помогать.

— То была честная дуэль, — парировал ее муж. — К тому же давно...

Адвокат Гринграсс стоял с дочерьми чуть в сторонке и не мешал супругам Малфой обсуждать их семейные проблемы. Но когда они умолкли, мистер Гарет подошел к Люциусу, держа за руку свою младшую дочь. Он кивнул в сторону обнимающихся Драко и Гермионы, после чего полушепотом сделал мистеру Малфою предложение, от которого было трудно отказаться: деньги и свобода — в обмен на брачный союз их детей, Астории и Драко.

Влюбленные молодые люди этого не слышали. На эти несколько мгновений весь мир перестал для них существовать.

С улицы доносился шум митингующих, возмущавшихся решением Визенгамота. Учинить самосуд над Малфоями им не давали авроры, поэтому оставалось лишь словесно выпускать пар.

Когда Драко и Гермиона, Люциус и Нарцисса, а также семейство Гринграсс покинули здание суда, на импровизированной трибуне перед участниками митинга выступал сам Гарри Поттер, главный герой прошедшей войны.

— Сегодня, — говорил он, обращаясь к нескольким тысячам своих сторонников, — гнилая система правосудия преподала всем нам жестокий урок. Визенгамот выпустил на свободу Пожирателя Смерти! Позор! Это плевок в лицо всем нам, защищавшим Хогвартс и сражавшимся против Волан-де-Морта! — Гарри сжал кулак согнутой под прямым углом правой руки, и протестующие тут же повторили его жест. С мест зазвучали крики: "Позор! Долой Визенгамот! Судей — на мыло!". Поттер был доволен такой реакцией. — Друзья мои, — его голос стал мягче, — Визенгамот — всего лишь орудие, действующее в соответствии с законами магической Британии. Чтобы подобное не повторилось, нам нужны новые законы против ядовитых змей, подобных Малфоям! Чтобы ни одна гадина не избежала наказания! И эти новые законы, — он окинул взором протестующих, — будем писать мы, а не лорды-аристократы, сотрудничавшие с Волан-де-Мортом!

— Правильно! Правильно! — поддержали его участники митинга.

Гарри ещё долго говорил о необходимости перемен в магическом мире Великобритании, а под конец своей речи объявил о создании новой организации — "Партии Идей Дамблдора за Обновление и Реформы", или сокращенно: "Дамблдоровской Партии". Практически тут же Рон Уизли, стоявший рядом с Поттером, стал швырять в толпу листы бумаги с текстом заявления о вступлении в партию. После митинга заполненные заявления были собраны. Их оказалось больше тысячи. Гарри сам не ожидал такого успеха.

Джинни Уизли тоже вступила в ряды "Дамблдоровской Партии". Она лично отдала своё заявление Поттеру и шепнула ему:

— Нужно поговорить.

— Я сам хотел тебе это предложить, — улыбнулся ей в ответ Гарри. — Приходи сегодня вечером на площадь Гриммо. И друзей своих приводи. Будет весело.

— Нет, — произнесла та. — Никого я приводить не стану. Это касается только нас с тобой. И посторонние уши мне не нужны.

— Хорошо, — согласился Поттер. — Тогда приходи одна. Буду рад тебя видеть.

Примечание:

(1) О Гийоме и его дуэли с Люциусом смотрите фанфик "Ангел рода Малфоев" https://ficbook.net/readfic/10385247

Джинни, как и обещала, прибыла в дом на площади Гриммо, 12 одна. Гарри с её братом как раз сидели за столом. Поттер что-то рассказывал Рону, а тот слушал его, уплетая за обе щеки пирожки с рыбой, испеченные Кикимером.

— Привет, — поздоровалась девушка.

— О, сестрёнка, рад тебя видеть... — Уизли привстал из-за стола навстречу ей и закашлялся, поскольку говорил с полным ртом, не успев прожевать еду. Гарри протянул ему бокал со сливочным пивом, чтобы он запил.

— Здравствуй, Джинни, мы ждали тебя. — Поттер улыбнулся. — Ты хотела поговорить со мной, а я с тобой, значит, у нас обоюдное желание.

Рыжеволосая, как и все Уизли, девушка подошла к столу и уселась напротив Гарри. Услужливый Кикимер, невесть откуда появившийся в гостиной, тут же принялся накладывать ей в тарелку жареную картошку с мясом и грибной подливкой, придвинул ближе салатницу, налил в стакан лимонад. Джинни поблагодарила эльфа, чему старик был несказанно рад.

— Угощайся, не стесняйся, — добродушно произнёс Гарри. — У нас ещё сладкое есть.

— Спасибо, я не голодна, — ответила Джинни. — Но из уважения к твоему повару, попробую. Очень вкусно всё выглядит. — Она взяла серебряную вилку в виде змеи, оставшуюся от прежних хозяев.

Кикимер был на седьмом небе от счастья, что его труд оценили по достоинству.

Гарри отпустил домовика, сказав, что в его услугах на данный момент не нуждается. Эльф со щелчком исчез.

— Ну так о чём будет разговор? — спросил Поттер. — Мне тоже есть что тебе сказать.

Джинни покосилась на брата:

— Я же говорила тебе, что лишние уши нам не нужны.

Услышав такие слова из уст родной сестры, Рон чуть снова не поперхнулся.

— Я не посторонний, вообще-то... — начал было он, но Гарри ему не дал договорить:

— Сходи покури. Я тебя позову.

Рыжий хотел возмутиться такой несправедливостью, но перечить своему другу не стал. Встав из-за стола и вытирая на ходу губы салфеткой, Рон покинул гостиную.

Когда они остались только вдвоём, Поттер снова обратился к Джинни:

— Вообще-то у меня нет секретов от твоего брата. Он может и обидеться.

— Ничего, переживет, — холодно ответила она. — Это касается только нас с тобой и... Грейнджер.

Тон её голоса не понравился Гарри, но он не высказал этого вслух. Упоминание о невесте Рона, которая так и не стала ему женой, заставило Поттера насторожиться. Закончив дегустацию блюд, приготовленных Кикимером, Джинни открыла сумочку, которую перед этим повесила на спинку стула, и достала из неё связку бумаг, перетянутых красной тесьмой.

— Что это? — спросил Гарри.

— Письма Гермионы ко мне. Мы ведь дружили, если ты не забыл. Я их сохранила. Видно, не зря.

Лицо Поттера стало бледным, глаза на мгновение вспыхнули красным. Девушка это заметила, но не отвела взгляд, а продолжала:

— Ты же знал, что Герми влюблена в Малфоя-младшего? — Этот вопрос прозвучал как утверждение. — Не мог не знать, с твоей-то проницательностью.

— И что с того? Любила, потом разлюбила, такое тоже бывает. — Гарри пожал плечами. — Белобрысый хорёк ей не пара, ты сама это понимаешь. В его кругу, тем более когда он стал Пожирателем Смерти, таких, как Гермиона, считают отбросами общества, недостойными жить среди волшебников. Люциус и Нарцисса никогда бы не согласились на их брак и не допустили бы, чтобы их сыночку навесили ярлык "предателя крови". За такое выжигают с генеалогического древа и даже убивают, а Драко — единственный их наследник. Бывший хозяин Малфоев, — он имел в виду Волан-де-Морта, — тот и вовсе хотел истребить магглорожденных, поголовно. Так что её любовь, если это так можно назвать, была обречена изначально. Да и с нашей стороны многие не поняли бы таких отношений между членом Отряда Дамблдора и Пожирателем Смерти. Сама видела, что творилось во время митинга перед зданием Визенгамота.

— Видела, — ответила Джинни. — Но факт остаётся фактом: Гермиона любит его. И ни ты, ни я ничего не сможем с этим поделать.

— Наша школьная подруга находится под воздействием "Империо", — сказал Поттер. Этот разговор ему был не по душе, он хотел пообщаться с Джинни совсем на другую тему.

— Это ведь ты его к ней применил, не так ли, Гарри? — Вопрос девушки прозвучал для него как выстрел из маггловского пистолета. — Или кто ты на самом деле? Тот Гарри, который спас меня от чудовища Слизерина в Тайной комнате, никогда бы так не поступил!

— Тебе действительно нужна правда? — Красные огоньки снова сверкнули за стёклами очков.

Джинни отрицательно покачала головой.

— Теперь я и сама её знаю. Ты — крестраж Волан-де-Морта. Забыл, наверное, что с одним таким — дневником Тома Реддла — я уже имела дело. А у тебя даже улыбка его. И глаза... красные, о них на венчании говорила Герми. Поэтому ты стёр память Драко, чтобы он ничего не рассказал.

Поттер налил себе сливочного пива и осушил бокал. Слова Джинни походили на шантаж.

— И что ты теперь намерена делать? — Голос Поттера стал жёстче. — Отдашь эти письма в Визенгамот, чтобы Малфоя-младшего окончательно оправдали? Или Рите Скитер? — Зловещая ухмылка, совсем как у Тёмного Лорда, исказила его рот. — Кстати, её я тоже пригласил сюда. Она придет чуть попозже. Хочу дать эксклюзивное интервью для "Ежедневного Пророка". Вот только застанет она нас здесь вдвоём или же мне придется что-то выдумывать на ходу о сестре моего друга, решать тебе.

Джинни тоже улыбнулась ему в ответ, прищурив глаза.

— Я уже решила. Можешь забрать эти письма себе, мне они не нужны. — Она протянула связку бумаг Поттеру.

Он повертел их в пальцах, положил на одну из фарфоровых тарелок, прикоснулся к ним палочкой и шепнул воспламеняющее заклинание. Через мгновение доказательства любви Гермионы и Драко превратились в пепел.

— И что же ты хочешь взамен?

— Власти и славы. Того же, что и ты.

Гарри хмыкнул.

— Как ты себе это представляешь?

— Очень хорошо, что сюда прибудет Скитер. Мы объявим о нашей помолвке, потом я выйду за тебя замуж. Стать женой главного героя войны, убийцы Волан-де-Морта, освободителя мира магии от силы зла — это ли не предел мечтаний любой девушки? — Слова Джинни звучали с явной издевкой. Она продолжала: — В твоей "Дамблдоровской партии" мне нужна будет должность, такая, чтобы всё время находиться на виду. Например, пресс-секретаря в руководящем органе.

— Я уже пообещал это Рите, — сверкнул глазами Поттер. — Её журналистский талант и хватка мне пригодятся. Таких, как Скитер, нужно иметь среди друзей, а не среди врагов. Пресса — это великая сила. А когда здесь появится Интернет, — Гарри снова налил себе пива и отпил немного, — власть средств массовой информации над умами людей станет безграничной.

Джинни слушала его, недовольно сжав губы.

— Ладно, — сказала Уизли, — пусть эта стрекоза делает своё дело, которое у неё лучше получается. Роль жены лидера партии и будущего главы правительства мне тоже подходит. Я помогу тебе развивать твою новую организацию, вербовать в неё новых членов. Нам необходимы ячейки в каждом городе и деревне, а также надёжные люди, на которых можно положиться. Доверь это мне, не пожалеешь.

Гарри вынужден был признать, что раньше недооценивал умственные способности сестры Рона. Девушка действительно может ему пригодиться. Да и жена лидеру партии тоже не помешает: счастливая семейная пара будет хорошо смотреться на страницах "Пророка" и других изданий, а потом и на предвыборных плакатах...

— Я согласен, — ответил Поттер.

— Вот и отлично. Тогда предлагаю скрепить наши отношения взаимовыгодным договором. Рону и Гермионе ты же подсунул брачный контракт. Почему бы и нам с тобой не оформить аналогичный документ? Чтобы всё было по-честному, и в какой-то момент ты не попытался от меня избавиться.

Гарри передернуло. Он снова поразился ее уму.

"Недооценил я тебя, Джинни, ох, как недооценил!" — думал Поттер, читая текст на двух белых листах, которые протянула ему Уизли.

— Подписывай, милый, я свою подпись уже поставила. На каждом экземпляре, не забудь. Иначе сделка не состоится.

Гарри черкнул пером по бумаге.

Один экземпляр Джинни спрятала обратно в сумочку, второй оставила Поттеру.

И в этот момент в гостиную влетел взбудораженный Рон. Он выговаривал каждое слово, тяжело дыша, точно пробежал длинную дистанцию.

— Там эта... журналистка. Скитер. Говорит, что хочет видеть тебя, Гарри.

— Проведи её сюда, — ответил Поттер.

— Ага.

Рыжий побежал вниз по ступеням на улицу. Гарри и Джинни фальшиво улыбнулись друг другу, готовясь изобразить перед Ритой двух пылко влюбленных.

Утренний выпуск "Ежедневного Пророка" пестрел заголовками новостей: "Бывший Пожиратель Смерти Люциус Малфой выпущен под залог в десять миллионов галлеонов", "Протесты защитников Хогвартса перед зданием Визенгамота", "Гарри Поттер заявил о создании Дамблдоровской партии", "Герои войны рассказали о своей помолвке". Последняя заметка была снабжена колдографией улыбающихся Гарри и Джинни. После статьи был анонс: "Начиная со следующего номера читайте серию эксклюзивных интервью мистера Поттера нашей корреспондентке Рите Скитер под общим названием: «Мои беседы с Альбусом Дамблдором. О чём мечтал старый волшебник?»".

Журналистка была на высоте, а её шеф-редактор потирал руки от удовольствия: никогда ещё его газета не расходилась такими огромными тиражами буквально за час. Это был настоящий рекорд в его практике! Типографии работали без остановки.

Джинни, как и обещала Поттеру, с усердием взяла на себя организационную работу. События войны ещё были свежи в памяти, а имя покойного профессора Дамблдора стало символом для тех, кто жаждал перемен в магическом мире. Поэтому недостатка в кандидатах на вступление в новую партию не было. Впрочем, находились и такие, кто воспринимал идеи, провозглашенные Гарри от имени бывшего директора Хогвартса, скептически. И прежде всего Перси Уизли — старший брат Рона и Джинни, который открытым текстом обвинил Поттера в стремлении захватить власть и перекроить магическое сообщество Британии под себя. Но его голос так и не был услышан. Вездесущая Рита Скитер накопала на него компромат, связанный с коррупционными действиями министров Фаджа и Скримджера, в которых якобы был замешан молодой чиновник, и нецелевым использованием средств в довоенном Министерстве. Разразился скандал. Даже в собственной семье Перси оказался изгоем. Кингсли Бруствер посоветовал ему написать заявление об увольнении, но его заместитель не собирался отступать. Наоборот, в другие магические издания, не такие многотиражные и популярные, как "Пророк", он отправил "разоблачительные письма", где повторил свои обвинения в адрес Поттера и его сторонников. Большинство газет отказались их публиковать. Только один журнал — "Иллюстрированный Ведьмак" — предоставил свои страницы Персивалю, напечатав не только его письма, но и взяв обширное интервью у опального чиновника. Результат этого поступка был плачевным для издания: нагрянувшие в типографию авроры конфисковали весь нераспроданный тираж, владелец журнала был арестован по обвинению в сочувствии Пожирателям Смерти и дезинформации, а сам журнал — закрыт. В ту же ночь его редакция была подожжена неустановленными лицами. Поняв, что лбом стену не прошибешь, Перси Уизли покинул Великобританию и вместе с братом Чарли трансгрессировал в Румынию. Его должность в Министерстве была предложена Невиллу Долгопупсу. Толстяк сначала отказался, но после беседы с Гарри, Роном и Джинни дал согласие.

Поттер чувствовал себя на высоте. Ряды его партии стремительно росли, митинги в разных городах с требованием реформ проходили каждый день. Рита Скитер регулярно появлялась в доме на площади Гриммо, записывая интервью с Гарри и обсуждая с ним новые статьи в "Ежедневном Пророке". Это обстоятельство раздражало Джинни, которая ревновала своего жениха к журналистке, но потом смирилась: если так нужно для дела, пусть её будущий муж общается с кем захочет.

* * *

Гермиона помогала Драко собрать вещи. Сегодня его выписывают из клиники святого Мунго. Память молодого человека восстановилась лишь частично, и то благодаря стараниям мисс Грейнджер. Заведующий отделением магической психиатрии, пораженный результатами её метода лечения, предложил юной волшебнице продолжить учебу в медицинском колледже с перспективой дальнейшей работы в клинике. Гермиона сказала, что подумает. Вместе с Драко она вышла из больницы.

На крыльце их уже ждала целая делегация: мистер Гарет Гринграсс с дочерьми, родители Драко и журналистка из "Ежедневного Пророка" Рита Скитер, что-то строчившая на пергаменте своим самопишущим пером. Никто не догадывался, что прибыла она сюда по заданию не только своего шеф-редактора, но и Поттера, который тоже хотел быть в курсе всего, что касалось его бывшей подруги и Малфоя-младшего.

Астория и Дафна бросились к молодой паре. Старшая благодарила Гермиону, а младшая обнимала самого Драко, радуясь его выздоровлению.

— Здравствуй, сын.

Холодный, словно лязг металла, голос мистера Малфоя никак не вписывался в атмосферу ликования по поводу выписки Драко из больницы. Его голубые, как небесный лёд, глаза ровным счётом ничего не выражали. Платиновые волосы, укороченные в Азкабане, частично отросли, бледное лицо напоминало белую гипсовую маску, лишенную человеческих эмоций. Леди Нарцисса стояла чуть поодаль и молчала. Женщина была одета в скромное чёрное платье и такую же черную шляпку, которые, однако, ей очень шли. Лицо миссис Малфой оставалось таким же непроницаемым, как и у её мужа. Было трудно определить: радуются ли эти надменные аристократы, что их единственный отпрыск покинул стены клиники, или же нет?

За воротами больницы бесновалась толпа сторонников Дамблдоровской партии с привычными плакатами и лозунгами, требовавшими осуждения Малфоев и других Пожирателей Смерти. Над ними развевалось красно-желто-синее партийное знамя — цветов трёх факультетов, студенты которых принимали участие в битве за Хогвартс. Красная часть этого флага — чуть больше остальных, и на ней изображена эмблема: рука в ежовой перчатке с шипами, сжимающая за горло извивающуюся змею — явный намек на слизеринцев и аристократов, поддерживавших Волан-де-Морта. Авроры в алых мантиях не давали протестующим прорваться внутрь, во двор клиники. Кроме проклятий в адрес Малфоев, слышались обвинения Гермионы в предательстве и свист.

— Мисс Грейнджер, — так же холодно, как и приветствие сыну, произнёс Люциус, — мы благодарим вас за оказанную помощь. — Девушка хотела ответить, однако мужчина не дал ей возможности это сделать: — Но более в ваших услугах наша семья не нуждается.

"Услугах?" — пронеслось в голове Герми. Это слово она восприняла как оскорбление, и от нахлынувшей обиды еле сдержалась, чтобы не ответить этому напыщенному павлину в его же тоне.

— Отец... — начал было Драко, но Малфой-старший перебил его:

— Очень хорошо, что ты узнал меня. Мисс Асторию Гринграсс ты тоже знаешь. Пользуясь моментом, в присутствии свидетелей, включая представителя прессы, — он кивнул в сторону Риты, — я объявляю о вашей помолвке и предстоящем бракосочетании. Сэр Гарет много сделал для всех нас, и его дочь — лучшая пара для наследника рода Малфоев.

Гермионе показалось, что Люциус публично ударил её в лицо, щеки её покрылись румянцем.

— Что? Какая помолвка? — округлив от удивления глаза, воскликнул Драко. — Мы ни о чём таком с ней, — он посмотрел на Асторию, которая виновато потупила взгляд, — даже не разговаривали! Асти, ну скажи хоть ты...

Младшая из сестёр Гринграсс молчала, а её отец улыбался.

— Мистер Драко, — вставил слово Гарет, — вот документ, — он развернул какую-то бумагу, — согласно которому я выплачиваю сумму залога мистера Люциуса Малфоя — десять миллионов галлеонов, — установленную Визенгамотом, и продолжаю представлять интересы вашей семьи в суде взамен на бракосочетание моей дочери Астории с вами. В противном случае, — адвокат прищурился, — сэр Люциус вернётся в Азкабан, а ваша мать и вы предстанете перед высочайшим судом как пособники террористического режима Волан-де-Морта и члены запрещённой организации Пожирателей Смерти. Не исключено, что будет снова возобновлено следствие по делу о применении вами непростительного заклинания "Империус" к мисс Грейнджер и попытке её изнасилования. Вряд ли другой адвокат, назначенный вам Визенгамотом, будет столь искусен в вашей защите, как я. Вас устраивает такой вариант развития событий?

— Вы не смеете его шантажировать! — не выдержала Гермиона. — Это бесчестно и бесчеловечно!

Гарет хищно улыбнулся.

— Для суда ваши эмоции не имеют никакого значения, мисс Грейнджер. Только факты. А у меня с мистером Малфоем — честная сделка: я выплачиваю залог и защищаю членов его семьи в суде, помогаю ему самому, леди Нарциссе и сэру Драко избежать тюремного заключения, а взамен он даёт согласие на брак его сына и моей младшей дочери. Так ведь, мистер Люциус?

Аристократ, одетый в костюм викторианской эпохи, ответил:

— Да. Это так. И ты, — он повернулся к сыну, — женишься на мисс Астории. Это не подлежит обсуждению. Она не против. — Та лишь кивнула. — Я, твоя мать и её родители тоже. Так что вопрос можно считать закрытым.

Гермиона про себя отметила, что миссис Гринграсс она так ни разу и не видела. Даже на помолвку своей дочери жена сэра Гарета почему-то не прибыла.

— Я против! — выпалил Драко. Сейчас его глаза, такие же, как и у его отца, буквально горели голубым огнём от негодования. — Кто вам дал право за меня решать? Я люблю Герми... мисс Грейнджер и хочу жениться на ней! Асти, — он обратился к дочери Гринграсса: — Ты очень хорошая и красивая девушка, настоящая подруга. Спасибо тебе за всё, что ты и Дафна для меня сделали. Но я люблю другую. И всегда любил — я это вспомнил! — он взглянул на Гермиону, которая еле сдерживала слёзы.

— Тебе это внушила Грейнджер, — подала голос молчавшая доселе Нарцисса. — С помощью своего маггловского приспособления. Ты не мог любить такую, как она...

— Ну же, — перебила её Герми, — леди Малфой, назовите меня грязнокровкой! Пусть все это услышат! А вы, — она обратилась к Рите Скитер, наблюдавшей за разговором, — напишете об этом в своей паршивой газетенке.

— Мисс Грейнджер, это провокация! — возмутился адвокат. — Никто из моих клиентов не произносил запрещённого слова, а вот вы... — Гарет снова ухмыльнулся, — себе это позволили. Я могу сейчас же позвать авроров, и вас арестуют за нарушение указа, подписанного министром магии Бруствером. Хотите этого?

Гермиона рассмеялась, и в её голосе прозвучали язвительные нотки:

— Магглорожденную волшебницу обвиняют в употреблении слова "грязнокровка" и нарушении указа против дискриминации! Вы сами не находите это абсурдным, мистер Гринграсс?

— Нисколько, — ответил Гарет. — Указ касается всех, без исключения. В том числе и вас. Но речь сейчас не об этом. Мистер Драко подпишет обязательство о помолвке с моей дочерью Асторией, и мы объявим дату бракосочетания, госпожа Скитер напишет об этом заметку в "Пророке", — Рита кивнула в ответ, — а вас, мисс Грейнджер, я попрошу покинуть территорию больницы. Вашу миссию здесь можно считать завершенной. Возвращайтесь к своим друзьям — мистеру Поттеру и мистеру Уизли. С ними вам будет комфортнее. К тому же мистер Уизли жаждет вступить с вами в законный брак и будет рад, если вы ответите ему согласием. Можете в этом не сомневаться.

Адвокат достал из папки ещё один документ и протянул его Малфою-младшему.

— Я не буду ничего подписывать, — Драко вернул ему бумагу.

— Зря вы так поступаете, — произнёс Гарет, пряча документ обратно в папку. — Подумайте о последствиях для своей семьи. Надеюсь, вы измените своё решение. А нам пора. Сэр Люциус, леди Нарцисса, дадим вашему сыну время взвесить все за и против. Эмоции улягутся, и он поймёт, что другого выхода у него нет. Асти, Дафна, — он подозвал дочерей, — возьмитесь за руки.

Все пятеро, включая чету Малфоев, трансгрессировали.

Рита Скитер осталась. Она подошла к Драко и Гермионе, желая взять у них интервью, но услышав от мисс Грейнджер сравнение с навозной мухой в свой адрес, обиженно хмыкнула и, превратившись в насекомое, улетела прочь.

Молодые люди остались одни во дворе больницы, за воротами которой продолжался митинг против Малфоев.

Кингсли Бруствер ещё раз перечитал документ, написанный на свитке пергамента, потом уставился своими чёрными, как и его кожа, глазами на Гарри.

— Вы уверены, мистер Поттер, что это сработает?

— Не сомневайтесь, господин министр. У магглов данная политическая система существует уже давно и приносит пользу всему их обществу, а мы застряли где-то между Средневековьем и викторианской эпохой. Именно наша отсталость и предрассудки способствовали возвышению Волан-де-Морта и его приспешников, привели к невосполнимым жертвам среди волшебников и катастрофическим последствиям для всего магического мира. Чтобы уродливое прошлое не вернулось и ужасы двух магических войн не повторились, мы, победители, должны сломить хребет старой родовой аристократии, которая до сих пор мнит себя элитой. Идеологию Пожирателей Смерти нужно лишить её главного источника — того, что называют "чистотой крови". Как только чистокровные маги станут такими же обычными гражданами, как волшебники-полукровки и магглорожденные, ничем не выделяющимися в общей массе, вопрос о происхождении — кем были твои родители, дедушки и бабушки, не говоря уж о более далёких предках, — утратит смысл как анахронизм. А на всеобщих выборах аристократы однозначно проиграют: их, после военных потерь и арестов Пожирателей, осталась крохотная кучка, которой нужно указать её место.

Молодой волшебник сжал кулаки, а за его очками сверкнули красные огоньки. Но министр не обратил на них внимания: он вчитывался в предложенный Поттером проект переустройства магического мира. Один пункт привлёк его внимание больше, чем остальные:

— А это не слишком радикальный шаг: "переход к республиканской форме правления"? Великобритания — монархия, управляемая королевой. Провозгласив себя республикой, мы противопоставим наше общество маггловской Британии, по сути, отделимся от остальной части Соединенного Королевства, — заметил министр.

— По-вашему, сейчас нет такого противопоставления? И разве мы не отделены от магглов Статутом о секретности? — улыбнулся Гарри. — Подавляющее большинство британцев даже не подозревает о нашем существовании, а все истории о волшебниках — это детские сказки, мифы и легенды, развлекательная литература и кинематограф.

— Кинематограф, — повторил Бруствер. Конечно же, он знал, что такое видео и телевидение. Ещё до войны, по долгу службы в аврорате, ему часто приходилось пересекать границу двух миров, общаться с маггловскими полицейскими и сотрудниками силовых ведомств, видеть чудеса маггловской техники, устройства которой он не понимал, но восхищался ею. Изобретения людей, не пользующихся магией, приводили его в неописуемый восторг. "Нужно, чтобы и у нас было всё это, а ещё интернет и сотовая связь", — подумал министр, а его собеседник продолжал:

— Монархия — отсталая форма государственного устройства. К тому же в Великобритании королева — чисто бутафорская фигура, от которой ничего не зависит. Живая кукла, которую время от времени вытаскивают на свет Божий и показывают подданным, чтобы пробудить в них патриотические чувства. Нам никакие короли с королевами не нужны. Когда магическая часть Британии станет демократической республикой, все без исключения волшебники и волшебницы, независимо от их происхождения и количества денег в Гринготтсе, получат равные права и свободы. Мы проведём всеобщие выборы и изберём первый в нашей истории народный парламент. Партия или коалиция партий, набравшая больше всех голосов, сформирует правительство во главе с премьер-министром. Если победит моя Дамблдоровская партия, а я в этом не сомневаюсь, этот пост будет вашим. Министерство магии станет лишь одним из министерств, а не единственным, как сейчас. Своего преемника вы назначите сами, по своему усмотрению. Но прежде, — Гарри пристально посмотрел на чернокожего мага, — должен быть референдум. Чтобы задуманные нами реформы стали необратимыми. Иначе, — голос Поттера стал жёстче, — возрождение Пожирателей неминуемо. Пусть даже с другим названием, но с теми же зловредными лозунгами. Змеям Волан-де-Морта, оставшимся на свободе, нужно не только вырвать их ядовитые зубы, но и размозжить головы, вынашивающие идеи реванша.

— Хорошо, — кивнул министр. — Я подпишу указ о референдуме с перечнем вопросов о реформировании магического мира, но у меня тоже есть условие.

— Какое же? — спросил Гарри.

— Мне известно, что вы, мистер Поттер, подали на конкурс архитектурный проект восстановления Хогвартса. Я видел его и поддержу, если в нём будет предусмотрена мечеть для учеников-мусульман и новый исламский факультет — вместо Слизерина. Пусть символика остаётся зелёной, но вместо серебряного змея мы нарисуем белый полумесяц и звезду.

— Я согласен, — не раздумывая, ответил Мальчик-Который-Выжил-Дважды.

Со слов Долгопупса, который стал его личным агентом в Министерстве магии, Гарри уже знал, что Кингсли Бруствер увлёкся какой-то маггловской религией, пять раз в день молится на незнакомом языке и читает толстую книгу с непонятными значками, страницы в которой листаются задом наперед. Воспитанный в мире магглов, Поттер тут же понял, что речь идёт об исламе. Та самая книга в зеленой обложке с тиснеными на ней арабскими закорючками, о которой рассказывал Невилл — Коран, священное писание мусульман, — лежала теперь на столе министра, отдельно от остальных бумаг, словно на почётном месте. Поэтому Гарри был готов к тому, что Бруствер предложит нечто подобное, лишь не знал, что именно.

— Сэр, в знак нашей дружбы разрешите преподнести вам скромный подарок. — Гарри вытащил из портфеля, с которым пришел, небольшой квадратный футляр и открыл его, протягивая Кингсли. Глаза министра заблестели, словно там была куча золота и бриллиантов. Запустив в футляр свои огромные черные пальцы, он аккуратно вытащил оттуда похожие на бусы коралловые четки, связанные шнурком с лохматым хвостиком.

— Ровно девяносто девять, по количеству имён Аллаха, да будет благословенно имя его! — Министр сделал жест руками, словно умывая лицо. При этом чётки, подаренные Поттером, были зажаты у него между средним и безымянным пальцами левой руки.

Гарри был доволен: успех его предприятия гарантирован, раз уж сам Кингсли Бруствер будет ему содействовать.

* * *

Драко никогда раньше не бывал в маггловской части Великобритании: ему, единственному наследнику древнего аристократического рода, это было ни к чему. Утратив память, он и в магическом мире теперь плохо ориентировался, но, попав на шумную улицу в спальном районе Лондона, пережил настоящий шок. Разноцветные толпы магглов, облаченных в непривычную для волшебника одежду, громкая музыка, звучащая отовсюду и режущая его утонченный слух, большое количество людей африканской и азиатской внешности с их диковинными прическами и нарядами. Но наибольший испуг у молодого мага вызвали автомобили: гудящие железные чудовища с похожими на глаза фарами, в которых сидели магглы-водители, проносились мимо него по широкой дороге на бешеной скорости, от которой захватывало дух.

Когда светофор переключился, Гермиона взяла своего спутника за руку и перевела его на противоположную сторону. Машины с обеих сторон от дорожки с белыми полосами, почему-то называвшейся "зебра" (Драко знал, что это такие полосатые лошадки, живущие в Африке), послушно ждали, пока они переходили.

Небоскреб, на пятнадцатом этаже которого жила Герми, вызвал у юноши не меньшее изумление, чем сами магглы и их автомобили. Он не мог поверить, что такие гигантские здания из камня, металла и стекла в десятки и даже сотни этажей возводятся обычными людьми без помощи магии в довольно короткие сроки.

— Я покажу тебе строительную технику, и ты сам в этом убедишься, — пообещала девушка.

Потом они вместе поднимались на лифте, в кабине которого Драко чувствовал себя очень дискомфортно: ему всё время казалось, что эта коробка сейчас сорвется вниз, в пропасть шахты, унося их навстречу смерти... Но ничего страшного не произошло. Они благополучно прибыли на лестничную площадку. Герми подошла к одной из одинаковых дверей, отличавшейся от остальных только номером, сняла с неё защитные чары и провернула ключ в замочной скважине. Когда раздался еле слышный щелчок, она пригласила Драко в свою квартиру.

А вот жильё Гермионы стало для Драко полным разочарованием.

— Как ты можешь жить в этом террариуме? — удивился он. — Разве тебе здесь не тесно?

Девушка недовольно надула губки.

— Между прочим, — сказала она в ответ, — моя квартира — трехкомнатная, плюс коридор, отдельно кухня, душ с ванной и санузел. А многие магглы из малоимущих семей не имеют и этого, не говоря уж о тех, кто вынужден жить в ночлежках или вагончиках!

Драко умолк. Он вдруг вспомнил, что ему самому теперь негде жить. Их родовое имение — Малфой-мэнор — теперь отдано этим противным Уизли, а родители вынуждены ютиться у Гринграссов. Последний разговор с отцом и его адвокатом сэром Гаретом не шёл у него из головы. Брак с Асторией, которую он ценит и уважает как подругу, но не любит, или крах всего, даже нынешнего шаткого благополучия. Возможно, даже Азкабан — для его отца уж точно.

— Проходи, располагайся, — голос Герми вывел его из тяжелых раздумий. — Вот твоя комната. Ноутбук разложи на компьютерном столике. Я позову тебя, когда будет готов обед.

— Ты что, и готовишь сама?

Девушка рассмеялась.

— Конечно. Правда, можно заказать еду в ресторане или кафе, но это будет намного дороже и не всегда так вкусно, как приготовленное своими руками. Эльфов здесь нет, да я бы и не стала эксплуатировать их труд.

"Отсталое общество", — подумал Драко, но промолчал.

Усилиями Риты Скитер, которая активно включилась в политическую борьбу, серия эксклюзивных интервью Гарри Поттера "Мои беседы с профессором Дамблдором. О чём мечтал старый волшебник?" была издана отдельной брошюрой. Главный редактор "Ежедневного Пророка", ставшего неофициальным рупором Дамблдоровской партии, выделил средства из фондов газеты на издание и распространение этой брошюры. Волонтёры партии по всей стране заходили в каждый дом и стучали в каждую дверь, предлагая "Мои беседы" каждому жителю магической Британии. Одновременно с брошюрой раздавали листовку "Все на референдум! Изменим нашу жизнь к лучшему!" с перечнем вопросов, утвержденных Министерством магии. Среди прочего речь в них шла и о превращении магической части Великобритании в демократическую республику, о проведении выборов в "народный парламент" на многопартийной основе и о реформе школьного образования в Хогвартсе.

Многие, особенно молодые волшебники, принимавшие участие во Второй магической войне, увлеклись "идеями Дамблдора" в изложении Поттера. Не все, правда, захотели вступать в Дамблдоровскую партию, поэтому создавали собственные, более мелкие, но не менее активные. Например, пуффендуйцы, для которых идеи реформ, провозглашаемых Гарри и его сторонниками, казались слишком уж радикальными, объединились в "Либерально-прогрессивную партию" — название подсказал кто-то из магглорожденных волшебников факультета. Полумна Лавгуд и Рольф Саламандер создали "Партию защиты магических животных", которую возглавил отец Полумны Ксенофилиус. К этой партии присоединилось большинство когтевранцев.

Не остались в стороне от происходящих в магическом обществе процессов и аристократы, на которых авроры не смогли нарыть доказательств их причастности к преступлениям режима Волан-де-Морта. Адвокат семьи Малфоев сэр Гарет Гринграсс основал "Консервативный Союз Истинных Магов", провозгласив его целью защиту традиционных ценностей и противодействие "разрушительным реформам".

Теперь на всех улицах и витринах, во всех городах и поселках магической Британии можно было видеть плакаты новоявленных партий. Но большинство из них, разумеется, принадлежали Дамблдоровской. Вот Гарри о чём-то мирно разговаривает с директором Хогвартса в его кабинете и подпись: "Воплотим в жизнь мечту Дамблдора!". Другой плакат — более агрессивный — рукой в ежовой рукавице Поттер душит ядовитую змею, похожую на эмблему Слизерина: "Не допустим реванша Пожирателей!". Коллективная колдография защитников Хогвартса: "Мы победили! Пора строить новую жизнь".

Поскольку пуффендуйцы и когтевранцы создали собственные партии, цвета их факультетов исчезли со знамени и из символики Дамблдоровской партии. Теперь партийный стяг стал однотонным — красным, а белая рука в ежовой рукавице, сжимающая змею Слизерина, растянулась на всё полотнище. Но всё же самыми популярными были портреты Альбуса Дамблдора и Гарри Поттера — одного либо с Роном и Джинни. Каждый владелец магазина, кафе или ресторана считал своим долгом нацепить на почётное место один из них или сразу несколько.

Драко, живший теперь у Гермионы и всячески избегавший общения с родителями, уговорил свою возлюбленную выписать "Ежедневный Пророк". Он перечитывал газетные статьи от корки до корки и порой не мог скрыть своего возмущения:

— Смотри, Герми, что чудит твой бывший приятель! — и зачитывал вслух очередной репортаж о митинге Дамблдоровской партии с выступлением Поттера, а потом спрашивал: — Разве за это вы воевали против Темного Лорда?

Она отрицательно качала головой:

— Гарри словно подменили. Он никогда не лез в политику, а теперь одержим жаждой власти.

А однажды Герми просто не выдержала, прочитав очередную "идею Дамблдора", провозглашенную Поттером:

— Гарри врёт. Я тоже общалась с профессором, может, не так часто, как он, но всё же... — Девушка сделала паузу. — Директор Хогвартса никогда даже не заикался ни о республике, ни о парламенте, ни о выборах, ни о каких-то партиях, тем более его имени. Альбус Дамблдор хотел только одного: равноправия всех волшебников, независимо от происхождения и чистоты крови. Поэтому и боролся вместе с нами против Волан-де-Морта и Пожирателей Смерти. Остальное — домыслы Поттера.

— Ну так напиши об этом! — вспылил Драко. — Разоблачи его как лжеца.

— Думаешь, "Пророк" это опубликует? — покачала головой Герми. — Там одни дифирамбы в адрес Гарри, Рона и Джинни... Что стало с моими друзьями? Во что они превратились?

В голосе девушки прозвучало отчаяние. Ей самой не верилось, что она сказала это. И тут, совершенно неожиданно, она выпалила:

— Рон... Я совсем забыла. Я же должна выйти за него замуж!

Малфой-младший был в шоке. Глаза Гермионы остекленели, а зрачки сузились. Она кинулась в комнату и лихорадочно стала собирать вещи, вытащила из шкафа подвенечное платье, купленное сестрами Гринграсс, и попыталась засунуть его в бездонный чемодан.

— Герми, очнись! — Драко тряс её, как грушу. — Это "Империо", чужая воля, а не твоя! Противодействуй ей!

Но девушка его не слышала и никак не реагировала на слова, наоборот, пыталась оттолкнуть от себя. Упаковав свадебное платье, она отправила вслед за ним остальные вещи. Драко не знал, что делать. Ещё немного — и он навсегда потеряет свою любовь.

Повинуясь какому-то древнему инстинкту, он схватил Гермиону за плечи и резко развернул лицом к себе. Их взгляды встретились.

— Герми, я люблю тебя! — с этими словами Драко крепко прижал её к себе и впился своими губами в девичьи уста. Гермиона поначалу сопротивлялась, но потом сдалась, сама обняла его и ответила на поцелуй, который длился целую вечность.

— Я тоже... люблю... тебя, Драко! — еле выдохнула Гермиона, жадно хватая ртом воздух, словно человек, которого вытащили из задымленной комнаты.

Их губы снова слились в поцелуе, а руки сами по себе принялись ласкать тела друг друга, возбуждая, дразня и маня в неведомые дали...

* * *

Профессору Макгонагалл была оказана высокая честь — огласить результаты архитектурного конкурса на лучший проект реконструкции Хогвартса. Высокой комиссии нужно было выбрать всего лишь одну из нескольких сотен представленных на рассмотрение работ.

Большинство чертежей были отвергнуты с ходу ввиду неправильности их оформления или дороговизны самих проектов. Послевоенное Министерство магии не располагало такими огромными фондами, как раньше, поэтому выбирать приходилось из соотношения сметы затрат и концептуальности решения.

Из тех проектов, которые дошли до финального рассмотрения, осталось всего три. Минерве следовало по очереди вскрыть конверты с нарисованными на них римскими цифрами, в порядке убывания.

— Третье место, — торжественным и немного суховатым старушечьим голосом начала она, — занял проект профессора Горация Слизнорта.

Директор школы взмахнула палочкой, и в воздухе повисло вращающееся изображение Хогвартса — такого, каким он был во времена Основателей, но с добавлением золотых статуй героев последней войны, которые погибли, защищая его. Вздохи восхищения послышались в конференц-зале Министерства магии, где подводились итоги конкурса.

— Второе место — проект профессора Филиуса Флитвика.

Снова — взмах палочкой, и снова изображение, вращающееся в воздухе. На этот раз послышался и ропот разочарования. Этот реконструированный Хогвартс представлял собой хаотическое нагромождение невысоких строений из прозрачного материала, похожего на стекло, разной геометрической формы: кубов, пирамид, конусов, срезанных шаров и яйцеподобных эллипсоидов, между которыми, словно луковые стебли, торчали семь башен.

Настало время огласить победителя. Профессор Макгонагалл вскрыла конверт, брови её вздернулись от изумления, поблекшие глаза округлились, а очки съехали на кончик носа. Минерва плотно сжала губы, выждала паузу, окинула взглядом присутствующих, а потом прочла с явным неудовольствием:

— Первое место занял проект мистера Гарри Поттера с дополнительными правками.

Взмах палочкой — и зал словно онемел. Такого явно никто не ожидал.

В воздухе вращался вертикальный параллелепипед с многочисленными окнами — маггловский небоскреб из стекла, металла и бетона, на крыше которого разместилось ещё одно, разукрашенное причудливым узором, здание с куполом и прилегающей к нему башенкой.

Министр магии Кингсли Бруствер, сидевший в первом ряду, довольно улыбнулся, оскалив ровные белые зубы. Сам же автор проекта находился в заднем ряду и скромно молчал. Уж он-то знал, чему обязан своей победе.

Одним из новшеств, предложенных Гарри, было расширение площади школьного стадиона почти в два раза, по сравнению с полем для игры в квиддич старого Хогвартса. Официально такое решение высокой комиссии было обусловлено дешевизной данного архитектурного проекта по сравнению с другими, а также возможностью открыть школу для учеников уже в следующем учебном году.

— Для восстановления Хогвартса рекомендуется пригласить не только строителей-гоблинов и волшебников, но и специалистов из числа магглов.

Минерва закончила читать, бросила конверт на стол и заявила, что подаёт в отставку с поста директора школы магии. С этими словами она вышла из конференц-зала.

Шум возмущения нарастал.

— А как же Статут о секретности? — с места спросил кто-то. — Это же неслыханно: привлечь магглов для реконструкции Хогвартса!

Кингсли Бруствер встал со своего кресла, жестом приказал всем угомониться и громко произнёс:

— Своим указом я отменяю Статут о секретности!

В зале повисла гнетущая тишина. Для многих волшебников и чиновников Министерства, которое на протяжении столетий всячески ограждало мир магии от простых людей, слова их шефа означали бесповоротное крушение всего, чем они привыкли жить доселе.

Сплетение двух юных нагих тел напоминало причудливый узор. Они дышали общим жаром необузданной первобытной страсти, передавая друг другу свой внутренний огонь. Горячие, обжигающие, будоражащие и дразнящие прикосновения дарили каждому из них неведомые раньше сладостные ощущения. Их губы и языки собирали дурманящий нектар возбужденной плоти, который кружил головы и заставлял забыть обо всём на свете. Теперь в целом мире существовали только Они — Двое, слившиеся воедино, чтобы никогда больше не расставаться…

Герми проснулась в объятиях Драко, чей поцелуй так и застыл у неё на спине, между лопатками. Всё тело ныло от сладостной истомы, и только чуть ниже живота ещё ощущалась тупая боль. Ей не хотелось вставать. Пусть бы эта нежная пытка длилась вечно! Но чей-то властный голос приказывал ей подняться с постели. Она, как наяву, снова видела эти красные жестокие глаза, прожигавшие насквозь, и слышала слова, которые раскаленными гвоздями вбивались в мозг: «Ты выйдешь замуж за Рона Уизли!». И так — сотни, тысячи раз подряд. Словно мантра индийских йогов. Голова раскалывалась, Гермиона уже не могла ничего соображать. То, что произошло между ней и Малфоем-младшим, теперь казалось чем-то нелепым и даже преступным: связь с Пожирателем Смерти, даже раскаявшимся, — это предательство «гриффиндорской троицы», идей профессора Дамблдора и тех идеалов, за которые они воевали против Волан-де-Морта!

Крепкий сон Драко был прерван звонкой пощечиной. Он даже сначала не понял, что произошло. Ошалелыми глазами он смотрел на Гермиону, которая с растрепанными волосами и остекленевшим взором теперь напоминала мифическую фурию.

— Ты что со мной сделал, гадёныш? — она продолжала колотить его ладонями и кулаками, сначала по лицу, а потом по груди и животу.

Драко перехватил обе её руки чуть ниже запястий и крепко сжал их. Превозмогая боль, девушка ещё некоторое время сопротивлялась, но Малфой был сильнее, и в конце концов она со слезами буквально рухнула на его обнаженное тело. Истерические всхлипывания смешались с невнятными словами, смысл которых невозможно было разобрать, но Драко почудилось, что он несколько раз услышал имя Рона.

— Герми! Герми, очнись! Это снова «Империо». Противодействуй ему…

Гермиона уставилась на него заплаканными глазами. Взгляд её стал осмысленным, она понемногу приходила в себя.

— Драко… — прохрипела она сорванным голосом. — Что со мной было? И почему у тебя кровь на лице?

В кутерьме всего этого безумия, которое творилось минутами раньше в спальне маггловской квартиры на пятнадцатом этаже, он и не заметил, что Гермиона расшибла ему нос и губы. Струйки крови стекали на белоснежную постель их любовного ложа, оставляя уродливые пятна.

— Сейчас я тебе помогу, потерпи.

Гермиона, как была, голышом, побежала на кухню, послышался звук льющейся воды и стук открываемых шкафчиков. Драко про себя отметил, как соблазнительно двигаются её бёдра и ягодицы во время быстрой ходьбы, как изящно её хрупкое тело. «Неужели это мне досталась такая красота?» — непроизвольно подумал он и улыбнулся про себя, слизывая солёную кровь.

Девушка вернулась, держа в одной руке влажную тряпочку, во второй — флакончик с прозрачной жидкостью. Драко так и застыл, едва не открыв рот от восторга и изумления. Но успел плотно сжать разбитые губы, криво ухмыльнувшись.

— Что? — Гермиона замерла на месте, инстинктивно начав разглядывать саму себя — может быть, с ней что-то не так?

— Ты такая… — начал Драко, но она перебила его, подойдя вплотную и начав своё лечение:

— Ой, да ладно тебе. Самая обычная. Есть и получше меня. Ещё скажи, что первый раз видишь голую девушку.

В её словах явно слышалось нескрываемое ехидство.

Драко скривился от щиплющей боли. Это дало ему возможность промолчать. Лгать он ей не хотел. Герми была не первой в его жизни. Далеко не первой. Но ни с одной из предыдущих своих любовниц Драко не чувствовал того, что с Герми. Она действительно была особенной.

Закончив процедуры, Гермиона накинула розовый махровый халатик и пошла в душ, оставив Малфоя-младшего наедине с его мыслями. Услышав шум воды из ванной комнаты, юноша призадумался.

«С этим надо что-то делать! Нельзя прятать голову в песок и делать вид, что ничего не происходит. А вдруг в следующий раз она действительно сбежит к рыжему придурку, что тогда?»

Когда Герми закончила водные процедуры и пошла на кухню готовить завтрак, Драко тоже принял душ, а потом вернулся в комнату, натянул штаны прямо на голое тело и уселся за свой ноутбук. Пергамент, перья и чернила теперь казались ему дремучими пережитками прошлого. Он некоторое время смотрел на белый экран и мигающий курсор, а потом набрал короткий текст послания: «Поттер! Надо встретиться на нейтральной территории. Д. Малфой». А внизу, вместо подписи, он вставил изображение свитой кольцами змеи с раскрытой пастью и раздвоенным языком. Шрифт был увеличен до максимально возможного так, чтобы короткое письмо заняло целый лист. Потом он распечатал его на принтере, несколько раз просмотрел и перечитал, оставшись довольным своей работой.

Гермиона вернулась с подносом, на котором вкусно пахла яичница с беконом, возвышались два стеклянных стакана с манговым соком, манил ароматом свежезаваренный кофе, а подрумяненные тосты были ещё горячими.

— Я слышала звук работающего принтера, — сказала Герми, хрустя коричневатой хлебной корочкой и накалывая на вилку жареное яйцо с кусочком бекона. — Ты что-то печатал?

В отличие от Рона Уизли, Драко никогда не разговаривал с полным ртом и только кивнул в ответ.

Так и не дождавшись объяснений, Герми закончила свой завтрак, собрала посуду и тут только заметила, что одна из клеток с совами пуста.

— Ты кому-то отправил письмо?

— Да. Мистеру Гарету. Узнать, как там продвигается дело родителей.

Врать и не краснеть было отличительной чертой Малфоев, коварство и бессовестность которых стали синонимами их фамилии. Драко обучился этому искусству ещё в детстве. Сейчас он этого не помнил, но навыки явно сохранились. Ему не хотелось обманывать Гермиону, но пришлось, чтобы она сама не наделала глупостей. Текст письма он, разумеется, тут же удалил с компьютера, не забыв очистить «корзину».

Ответ Гарри пришел как раз тогда, когда Гермионы не было дома. Она решила, что пора бы им с Драко обзавестись мобильными телефонами. Раньше она не пользовалась этим удобным гаджетом — просто не было такой потребности: в мире магглов у неё почти нет друзей, а в магическом эти чудеса техники ещё не появились. Она предлагала и Малфою пойти вместе с ней, но он отказался, сославшись на плохое самочувствие: мол, после мордобоя, устроенного ею, у него кружится голова. Грейнджер пожала плечами: «Как хочешь, но чтобы потом не было нареканий, что выбрала не такой, как тебе нравится», и ушла. Драко сам закрыл дверь и наложил защитные чары с кодовым словом, которое знали лишь они двое.

Ушастая сова с ответом от Поттера села на карниз примерно через час. Драко впустил её, открыв окно, угостил лакомством и отвязал от лапки белый свиток, перетянутый красной ленточкой.

«Дырявый котёл. Через час. Не опаздывай» — было написано фиолетовыми чернилами. Вместо подписи Гарри изобразил меч, рассекающий пополам змею. Драко улыбнулся.

Он быстро оделся, закрыл за собой дверь, спустился на лифте вниз и вышел на улицу. Вокруг всё гудело, шумело, визжало, как и в первый раз, когда молодой волшебник оказался в мире магглов. Но теперь его это не пугало, даже потешало. Суетливые магглы напоминали ему муравьёв, а этот огромный город был их муравейником. Одним из тысяч таких же. И это ещё раз убеждало Малфоя, что магглы не способны жить самостоятельно, без сильной руки. Магической сильной руки. В любом муравейнике есть королева-матка, есть воины, а есть миллиарды рабочих муравьев. Вот магглы и являются этими рабочими муравьями. А им, волшебникам, нужно быть королями и королевами, воинами и судьями для этих миллиардов копошащихся букашек, всё время куда-то спешащих и даже не замечающих, что ими управляют.

Герми научила его пользоваться такси, они несколько раз ездили на «машине с шахматной доской» в разные части Лондона. Драко остановил одну из таких и сказал водителю-индусу в синей чалме и с бородой, заплетенной в косички:

— Чаринг-Кросс-Роуд, магазин компакт-дисков.

Индус кивнул, а когда Драко удобно разместился на заднем сиденье, завёл мотор и включил музыку. Сначала эти дребезжащие звуки раздражали Малфоя, но потом он просто перестал обращать на них внимание и уставился в окно, разглядывая лондонские улицы, которые буквально пестрели от рекламных щитов и разноцветных вывесок с названиями магазинов.

— Сэр, мы приехали. С вас пять фунтов.

Драко даже не задумывался: много это или мало, правильную ли сумму сказал ему водитель? Герми оставила ему кое-какие деньги, «на всякий случай». Вот случай и представился. Расплатившись с индусом, Малфой-младший, будучи волшебником, сразу же увидел между маггловскими заведениями здание бара-гостиницы «Дырявый котёл». Войдя внутрь, Драко огляделся. Поттера он заметил не сразу. Гарри сидел за дальним столиком и попивал томатный сок, смешанный с огневиски — магический вариант коктейля «Кровавая Мэри». Впрочем, хозяин бара, видимо, решил соригинальничать: мало кто из волшебников помнил из курса истории магии, кто такая Мария Тюдор, сжигавшая на кострах и настоящих колдунов, пойманных и переданных ей английским авроратом, и ни в чём не повинных магглов — так называемых «еретиков», исповедовавших протестантизм. Свой коктейль Том назвал «Кровавая Белла» — в честь самой жестокой Пожирательницы Смерти Беллатрикс Лестрейндж, тетушки Драко по матери. Несмотря на устрашающее название, коктейль пользовался здесь спросом. Вот даже герой войны, Мальчик-Который-Выжил-Дважды, им не побрезговал.

Увидев Малфоя, Гарри улыбнулся:

— Ну, здравствуй, змееныш. Или тебе больше нравится — «белобрысый хорёк»?

Издевательский тон его главного врага, которому, по словам Гермионы, он и его мама спасли жизнь, едва не заставил Драко ответить ему в том же духе. Или уйти прочь. Но Малфои всегда умели держать себя в руках. Это качество он унаследовал от отца, сэра Люциуса. Утрата памяти компенсировалась у него врожденными инстинктами.

— Здравствуй, Поттер. Свои тупые приколы оставь для Уизли. У меня к тебе серьезный разговор.

— Да ну? Прям-таки серьезный? — За очками Гарри отчетливо сверкнули красные огоньки — такие же, как и в кошмарах Герми, о которых она рассказывала Драко. Поттер даже не старался их скрыть.

Малфой сел на стул напротив и на вопрос официанта «Чего желаете, сэр?» ответил:

— Чего-нибудь, но зеленого цвета.

— Могу предложить вам мохито.

— Сойдёт, — ответил Драко, а когда официант удалился, снова обратился к Гарри: — Отпусти Герми… Грейнджер.

— А разве я её держу? — Поттер изобразил фальшивое удивление и ещё отпил немного коктейля. — Она же с тобой, кажется, живёт. Про своего жениха, Рона, наверно, и не вспоминает? Ну, и как тебе в постели с грязнокровкой? Не тошнит? На рвоту не тянет? — И язвительно засмеялся. В их сторону оглянулись несколько посетителей.

Запрещённое слово, прозвучавшее из уст Гарри, Драко воспринял, как плевок в лицо ему лично. Пальцы под столом до боли сжались в кулаки. Но он снова сдержал себя от адекватного ответа наглому гриффиндорцу.

— Сними с неё «Империо». Она любит меня, не твоего дебильного дружка Уизли.

Драко весь напрягся, стараясь, чтобы голос его не дрожал.

— А разве я его накладывал? — снова наигранно удивился Гарри. — Непростительное заклинание было выпущено из твоей палочки, Малфой.

— Жаль, что я этого не помню, — процедил сквозь зубы Драко. — Но вряд ли мне бы пришло в голову требовать от Гермионы, чтобы она вышла замуж за рыжего балбеса.

— Кто знает, что у вас, Малфоев, на уме? — Поттер пожал плечами. — Может, ты ей так решил отомстить за то, что она тебе отказала и не дала в Выручай-комнате? Ты же сам говоришь, что ничего не помнишь.

Похоже, Гарри доставляла удовольствие эта садистская игра в кошки-мышки. Драко выждал паузу. Когда официант принёс мохито, он сделал несколько глотков, а потом снова заговорил с Поттером, стараясь глядеть ему прямо в глаза, в которых всё отчетливее сверкали красные искры.

— Скажи: чего тебе надо?

Дуэль взглядов продолжалась несколько минут. Поттер, казалось, обдумывал, что ответить.

— Ладно, Малфой, — снова отпивая «Кровавую Беллу», произнёс Гарри. — Предлагаю тебе взаимовыгодную сделку. Я сниму с неё заклинание, а с тебя — обвинения в попытке её изнасилования. Твои папаша и мамаша получат амнистию: они ведь покинули Волан-де-Морта и Пожирателей Смерти, лично никого не пытали и не убивали, а свой особняк предоставили врагам свободы и равноправия из-за боязни за себя и за тебя. Кроме того, я — ваш должник, как ни крути: Нарцисса спасла мне жизнь, соврав Волан-де-Морту, что я мёртв, а ты, хоть сам этого не помнишь, отдал мне свою палочку во время битвы в Большом зале Хогвартса, когда я появился там из-под мантии-невидимки. Так что долги надо возвращать. Вы будете помилованы и сможете умотать во Францию или куда-то ещё, к своим родственникам. Главное, чтобы вашего змеиного отродья не было в Англии, чтобы вы не путались у меня под ногами и не мешали моим реформам.

— А что требуется от меня с Герми? — спросил Драко.

— Во как — «меня с Герми»! — воскликнул Гарри. — У вас что, действительно всё так серьёзно? По глазам вижу, что да. Значит, с родаками своими ты никуда из Англии не умотаешь… — После паузы Поттер снова заговорил: — Это очень плохо. Ты мне здесь не нужен, понимаешь? Заноза в заднице — вот ты кто! — Он залпом допил остатки коктейля и вытер губы салфеткой, которая тут же приобрела кровавый оттенок. — И что мне с тобой делать, Малфой? Снова память стереть? Не люблю повторяться.

Красные огоньки снова вспыхнули в его глазах.

— Мы останемся в маггловской части Лондона и не будем тебе мешать, — сказал Драко.

— Верить Малфоям — себя не уважать, — ответил ему Гарри. — Для вас соврать — что два пальца обосцать. Мне нужна гарантия, что ты и эта шлюшка Грейнджер будете сидеть тише воды, ниже травы.

Драко снова еле сдержался, чтобы прямо здесь не расквасить Поттеру его противную физиономию. Если Гарри говорит правду, а Герми утверждает то же самое, и в воспоминаниях её он сам видел, то, отдав ему свою палочку для сражения с Тёмным Лордом, он совершил величайшую ошибку в своей жизни…

— Придумал, — прервал его мысли Поттер. — Когда у вас с Грейнджер родится ребенок, ты отдашь его мне. Но не сразу. Пусть до поступления в Хогвартс — а я похлопочу, чтобы его приняли — он живёт вместе с вами. Вы будете жить в маггловском Лондоне, как обычные люди, ты ведь это обещал. А потом к нему прилетит сова с приглашением…

Малфой-младший молчал, до боли сжимая кулаки. Слова Поттера были просто ужасны. В старых сказках он читал о «детях обетования»: когда колдун оказывал человеку услугу, а потом требовал у него «отдать то в твоём доме, о чём ты ещё не знаешь». Человек соглашался, а потом узнавал, что у него родился сын или дочь, или, как вариант, что жена его беременна. В назначенный срок колдун приходил и забирал обещанного ребенка — уже взрослого юношу или девушку. Сейчас Поттер требовал у него нечто подобное.

— Зачем тебе наш ребёнок? — отважился спросить Малфой.

— Будешь много знать — скоро состаришься, и твоя Герми уйдёт к другому, более молодому, — злобно ухмыльнулся Гарри. — Скажем так, мне нужна его магическая кровь. Кровь древнего рода, которая будет течь в его жилах. Больше тебе знать не положено. А чтобы ты не передумал, мы, прямо сейчас и здесь, заключим с тобой Непреложный Обет.

Гарри встал из-за стола, закатав левый рукав мантии и достав из внутреннего кармана волшебную палочку. Драко недоверчиво покосился на неё.

— Это?.. — Он не смел произнести вслух.

— Угадал. Она самая, — кивнул в ответ Поттер. — Бузинная. Один из Даров Смерти.

— Но как? Герми рассказывала, и я видел в её воспоминаниях, что ты разломал эту палочку и обломки бросил в пропасть с Хогвартского моста.

Гарри рассмеялся.

— Я что, похож на идиота? — Его глаза снова сверкнули красными огоньками. — Та, которую я сломал, была ненастоящей. Всего лишь детской игрушкой, сделанной по моей просьбе мистером Олливандером. Но точной копией настоящей. Я знал, что рано или поздно она сможет мне пригодиться. И пригодилась. Главное, чтобы все верили в то, что увидели. Ну, так ты будешь приносить обет или нет? Или пусть твоя Герми сбежит к Рону и станет миссис Уизли? Решай, у меня нет времени долго ждать. Я и так с тобой тут засиделся.

— Я согласен, — выпалил Драко, так же закатывая рукав черной рубашки. На его предплечье четко виднелась зловещая татуировка Пожирателей Смерти: Чёрная Метка — змея, выползающая из человеческого черепа. Малфой-младший ощутил жжение в области татуировки, а змея, дремавшая столько времени после гибели Темного Лорда, вдруг зашевелилась и начала извиваться, как живая. Красные искры полыхнули за очками Поттера. Он посмотрел на змею, ухмыльнулся и медленно провел по татуировке Драко Бузинной палочкой. Ожившая змея словно пыталась сбежать, но палочка настигла её. Малфой-младший чуть не взвыл от невыносимой боли, но Гарри продолжал прижимать змею своей палочкой, пока та просто не обвисла с черепа, в последний раз разинув свою зубастую пасть.

— Ну вот и всё, — довольный своей работой, произнес Поттер. — Больше она тебя не побеспокоит. Теперь это просто дурацкая татуировка. Можешь даже свести её в любом тату-салоне или наколоть другую, сверху. Считай это бонусной услугой.

Поттер и Малфой обхватили друг друга за руки. Гарри подозвал двух пьяниц, выпивавших за соседним столиком, чтобы те стали свидетелями Непреложного Обета, пообещав им по стакану «Кровавой Беллы».

— По два стакана, — сказал один из них. Второй кивнул.

— Хорошо, по два.

Обет был заключён. Посетители наблюдали за происходящим, кто с ужасом, кто с интересом. Но никто не вмешивался. Если Великий Гарри Поттер что-то делает, значит, это правильно и так должно быть.

* * *

Гермиона, вернувшись домой и не застав Драко, сильно разволновалась, но потом прочла на открытом экране его ноутбука набранное им послание: «У меня важная встреча. Скоро буду. Твой Д.» И картинка змеи вместо подписи.

Девушка немного успокоилась, но любящее сердце говорило ей, что встреча эта может быть опасна. И не только для Драко, но для них обоих. Вот только чем? Этого она не знала.

Когда дверь в квартиру открылась, Гермиона уже собралась высказать этому гулёне всё, что она о нём думает, как вдруг на пороге возник Поттер.

— Гарри? Ты? — Она испуганно отступила назад.

Вслед за ним вбежал Драко.

— Герми, ты только ничего не бойся, теперь всё будет хорошо, верь мне, — на одном дыхании проговорил Малфой, словно читал стих у школьной доски.

Грейнджер замерла как вкопанная, её глаза округлились от ужаса, когда Поттер наставил на неё Бузинную палочку. Ту самую, которую он якобы сломал и выбросил. Страшная догадка пронзила её сознание.

— Фините Инкантатем! — громко выкрикнул Гарри.

Луч заклинания ударил в грудь Гермионе, и она упала на пол. Драко подбежал к ней, приподнял её голову и принялся целовать.

— Герми, любимая, очнись, всё уже позади!

— Как трогательно, — презрительно хмыкнул Поттер, наблюдая за этой сценой.

Когда Гермиона открыла глаза, он наставил палочку на Драко и повторил то же заклинание. Малфой-младший рухнул рядом с Гермионой. Девушка приподнялась на колени и обняла Драко. Он тяжело дышал, всё его тело дрожало, как в лихорадке.

— Ты… — Герми посмотрела на Гарри. — Это был ты. Ненавижу тебя, Поттер!

— А мне плевать. Дело сделано. Ты свободна от «Империо», а он вспомнит всё. Главное — не путайтесь у меня под ногами. И запомните: я сильнее Волан-де-Морта. У меня все три Дара Смерти. Воскрешающий камень тоже. — Гарри достал из кармана небольшой черный камешек. — Так что даже не пробуйте мне мешать. Иначе пожалеете.

С этими словами он развернулся на каблуках и аппарировал неизвестно куда.

* * *

В утреннем выпуске «Ежедневного Пророка» было сразу несколько сенсационных статей. «С Малфоев сняты все обвинения», «Люциус и Нарцисса Малфой заявили о своём желании навсегда покинуть Англию», «Бывший лесничий Рубеус Хагрид назначен новым директором Хогвартса», «Все на референдум! Скажем: ДА! — реформам», «Когда состоятся выборы в народный парламент? Интервью с министром магии». Также было объявлено о расширении полномочий и реформе аврората. А вот о Непреложном Обете между Поттером и Малфоем не было ни слова. Оно и верно: кто поверит словам захмелевших посетителей бара, которых сам герой войны угощал коктейлем "Кровавая Белла"?

Начиналась новая эпоха. Эпоха радикальных реформ волшебного мира Британии. Эпоха Светлого Лорда Гарри Поттера.