Разбуди меня (гет)

Падма почти уснула, уронив голову на один из толстенных фолиантов, когда прямо возле её уха послышался распевный шёпот:

— Па-а-дма?.. Ты спишь?

Луна приподнялась на цыпочки, чтобы осторожно убрать с лица подруги прядь тёмных волос и, убедившись, что та её не слышит, сокрушённо покачала головой.

— Бедняжка, — сказала она сама себе, потихоньку вытаскивая из-под локтя Падмы книгу и задумчиво читая вслух её название: — «Азиатские противоядия». Потрясающе... Интересно, здесь есть глава об использовании слизи пухлых заглотов?..

— Что? Каких заглотов? — Падма подняла голову и сонно взглянула на Луну.

— Пухлых, конечно. Пресноводные для этого не годятся.

— Не годятся для... чего? — когтевранская староста ещё весьма плохо соображала.

— Для создания противоядия к большинству зелий, — ответила Луна так, будто это был общеизвестный факт.

— Правда?! — вот теперь Падма окончательно проснулась. — Луна, спасибо большое! Ты... ты даже не представляешь, как ты меня выручила!

Та лишь безмятежно улыбнулась.

— Всегда рада помочь.

Падма зевнула, потягиваясь. Потом огляделась вокруг — гостиная была почти пуста — и по привычке посмотрела на свои часики, однако не сразу поверила положению стрелок.

— А... который час?

— Уже девять доходит, а ты так и не была на ужине, — мечтательным голосом ответила Луна.

— Девять! Боже мой, сегодня ведь выходной, и библиотека закроется через десять минут! — Падма вскочила и принялась собирать книги. — Я еле выпросила у мадам Пинс эти справочники на вечер и обещала принести до закрытия!.. А ещё мне нужно сбегать к Флитвику, взять список тем для промежуточного экзамена. Мерлин!

Луна философски наблюдала, как Падма стремительными движениями палочки сооружает из учебников что-то наподобие не самой аккуратной стопки и по воздуху отправляет её в таком виде в сторону выхода из гостиной. Но вдруг взгляд Луны стал осмысленным, и она медленно двинулась вслед за летящей стопкой.

— Давай я отнесу их в библиотеку, а ты пока сбегаешь к профессору Флитвику, — рассудительно произнесла она и уже у двери добавила с загадочной улыбкой: — Тогда мы всё успеем.

— О! — только и выговорила Падма, спеша вслед за Луной. — Ты самый замечательный человек на свете!

Она рванула вверх по лестнице, в кабинет своего декана на седьмом этаже; Луна же неторопливо поплыла на четвёртый, похоже, абсолютно уверенная в том, что успеет доставить книги вовремя.

Вконец обессиленная бесплодными поисками какой-либо ещё информации о недосягаемом Отделе тайн, Гермиона вышла из Запретной секции и поплелась к столу мадам Пинс. Та испепеляла взглядом песочные часы: до закрытия оставалось четыре минуты, и в библиотеке не осталось никого, кроме Гермионы да троих когтевранцев-шестикурсников, бьющихся над астрономией. Едва Гермиона возникла в поле зрения библиотекаря, как та переметнула свой грозный взгляд-детектор с песочных часов на руки студентки, придирчиво всматриваясь, не захватила ли она какую-нибудь запрещённую книгу с собой. Гермиона, дивясь своему убийственному спокойствию, вызванному, скорее всего, усталостью, достойно выдержала этот обыск, и мадам Пинс с недовольным выражением лица (впрочем, иного у неё никогда и не наблюдалось) сунула ей под нос большой журнал, в котором скрупулёзнейшим образом отмечались все посещения Запретной секции. Гермиона поставила подпись напротив своей фамилии и уже направилась к двери, как вдруг та отворилась, и в читальный зал неслышно вошла Луна, левитируя перед собой небольшую стопку книг.

— Это ещё что такое? — мадам Пинс угрожающе поднялась из-за своего стола, но в силу её невысокого роста это действие не придало её виду ожидаемой свирепости. — Вы на часы смотрели, госпожа Лавгуд?

— Да, — невозмутимо ответила Луна, составляя учебники на край огромного стола. — Эти книги от Падмы Патил. Она обещала вам...

— Я помню, — пресекла её мадам Пинс, пододвигая книги к себе и взмахом палочки открывая все форзацы сразу. Тем временем Гермиону, застывшую у выхода и наблюдавшую за тем, как библиотекарь записывает что-то в другой журнал, более толстый и потёртый, осенило: может, во время той битвы в Министерстве Луна запомнила ещё какие-то детали касательно Комнаты смерти или Отдела тайн в целом? С её оригинальным мышлением и умением подмечать то, что другие не видели в упор, это было вполне вероятно.

Гермиона сделала ей знак идти следом и тихо повернула ручку двери. Вежливо попрощавшись с мадам Пинс, Луна вместе с тремя задержавшимися когтевранцами вышла из библиотеки и, сияя улыбкой, приблизилась к Гермионе.

— Привет!

— Привет, Луна, — несмотря на усталость, Гермиона решила не задавать вопрос сразу в лоб и первым делом участливо поинтересовалась: — Как твои дела?

— Хорошо. А вот ты сегодня опять задержалась здесь допоздна, — опечаленно произнесла Луна, качая головой, и повела рукой в сторону входа в библиотеку. Потом вдруг сунула её в карман мантии. — Не может быть... Похоже, я забыла свои очки... А так хотелось посмотреть на мозгошмыгов! Я уверена, их полным-полно вокруг твоей головы.

Гермиона не смогла сдержать улыбку.

— Да, наверное, потому что мой мозг совсем отказывается работать последнее время... Луна, помнишь, мы сражались в Министерстве с Пожирателями смерти?

В серебристо-серых, чуть выпуклых глазах не мелькнуло и тени удивления от прозвучавшего вопроса.

— Помню, конечно, — ответила она будничным тоном, словно речь шла о погоде за окном. — Я тогда, кажется, не успела запечатать одну из дверей в комнате с мозгами, меня атаковал один из Пожирателей, и я отключилась... Очень жаль, кстати. Мозги — увлекательнейший предмет для изучения, правда? Как и арка смерти. Как думаешь, люди, исчезнувшие за завесой, не имеют шанса вернуться?

— Думаю, нет, — вздохнула Гермиона с грустью от воспоминаний и одновременно облегчением, вызванным точным попаданием Луны в тему, которую она и хотела обсудить. — Иначе Сириус бы уже сто раз вернулся.

— Да-а... — протянула Луна, и её собеседница поспешила добавить:

— Ты помнишь, что там находилось? В Комнате смерти? Большой амфитеатр, суживающийся книзу и образующий пустое пространство, в центре которого платформа; на ней арка...

— ...а в арке голоса, — задумчиво отозвалась Луна.

— И больше ничего? — терпеливо уточнила Гермиона. — Может, в Комнате были ещё какие-то сооружения или предметы?

— Ничего такого не помню, — она пожала плечами и взялась одной рукой за перила лестницы. Потом внезапно заглянула Гермионе в глаза. — А вы что, хотите спасти крёстного Гарри?

У Гермионы пропал дар речи. Всё-таки Луна умела ставить в тупик своими в чём-то наивными, но такими прямыми вопросами. После гибели Сириуса, угнетённая видом Гарри, разбитого и безучастного ко всему, Гермиона проштудировала не один десяток книг в поиске хоть какого-то разъяснения принципа действия арки, но всё оказалось безрезультатно. Как два с половиной года назад, так и сейчас скудные сведения, почерпнутые из хранящихся в Запретной секции книг, давали понять, что способов вернуть человека из арки, этой ловушки мира смерти, не существует.

— Эээ... Луна, это невозможно, — сказала она как можно мягче. — К сожалению.

Луна тоже ничего примечательного не помнит. Но где в этой Комнате смерти, позвольте спросить, располагаются останки Волан-де-Морта? Не на скамье же амфитеатра, в конце концов...

Она взглянула на Луну. Та, как ни в чём не бывало, настукивала пальцами по перилам какую-то смутно знакомую мелодию. Гермиона решила предпринять последнюю попытку.

— А ты случайно не помнишь, где находилась эта комната с аркой? Если смотреть, к примеру, от Комнаты ума, в которой мы побывали сначала?

Луна достучала свой ритм и, не моргнув глазом, сказала:

— Справа, через одну дверь.

— Точно? — Гермиона никак не ожидала такого быстрого и однозначного ответа.

— Да. Мозги, а особенно лезущие из них мысли меня весьма заинтересовали, и первое время я даже подумывала уговорить папу, чтобы он через своих знакомых в Министерстве добыл разрешение на посещение этой Комнаты... Поэтому, когда ты пометила её огненным крестом, я постаралась запомнить её расположение относительно следующей комнаты — так, на всякий случай, вдруг бы пригодилось. А следующей как раз была Комната с аркой, — сказала она доверительным тоном, но тут же вздохнула. — Правда, потом я поняла, что Отдел тайн — на то он так и называется: «тайн», чтобы туда не входил кто попало, а изучением артефактов там занимаются специально подготовленные люди, невыразимцы...

— Да, ты права. Спасибо, Луна, ты очень мне помогла. — Гермиона поправила ремешок сумки на плече и шагнула к лестнице, ведущей наверх. — Пойдём по гостиным, а то уже действительно поздно.

— Не стоит благодарности, — с улыбкой отмахнулась та, вприпрыжку нагоняя Гермиону. — Мы же друзья, а друзья должны помогать друг другу.

У Гермионы в груди разлилась волна тепла, а в глазах защипало. Кроме Хагрида и погибшего Добби, Луна Лавгуд была самым трогательным существом, которое она знала.

Следующие два дня, пришедшиеся на начало недели, Гермиона была так занята, что не могла улучить и минутки свободного времени для того, чтобы пересечься с Ноттом и хотя бы в двух словах передать ему точное местонахождение входа в Комнату смерти. Более того, за эти дни она не встречала его даже в Большом зале, но это и немудрено: дополнительный урок по нумерологии стоял в расписании очень рано, поэтому вместо того, чтобы спускаться вниз, она забегала прямо на кухню к эльфам, а на обед и ужин, засидевшись с многочисленными домашними заданиями, приходила так поздно, что за столами Большого зала уже почти никого не было.

В среду утром она наконец застала Нотта за завтраком. Сегодня у неё не было первого урока, а потому она весело болтала с Джинни о всякой чепухе, планируя после звонка подняться в библиотеку и спокойно дописать незаконченное сочинение по истории магии. Глядя, как Джинни расправляется со своей творожной запеканкой, Гермиона чуть сместилась на скамье, сев вполоборота, и украдкой обернулась на стол слизеринцев. Тео был там, неспешно попивая кофе, держа в одной руке чашку, а в другой — «Ежедневный пророк». Выглядел он как типичный английский джентльмен, наслаждающийся лёгким завтраком, который даёт силы на предстоящий трудный рабочий день.

Гермиона улыбнулась уголком рта и поспешно отвернулась.

Да уж, аристократическое происхождение и правда ничем не искоренить. Раньше бы я посмеялась и забыла об этом, а сейчас...

Всё-таки он удивителен. В нём идеальна каждая мелочь, начиная с того, как он держит эту кофейную чашку, и заканчивая творческим беспорядком у него на голове.

Моё наваждение, от которого я не хочу избавляться.

И вдруг ей в голову ударила шальная мысль. Тактично дав подруге дожевать кусочек запеканки, она выпалила на одном дыхании, волнуясь как никогда:

— Джинни, как бы ты отнеслась к тому, если бы я стала встречаться с человеком, который тебе... скажем так, неприятен?

— С Филчем что ли? — расхохоталась Джинни, видимо, не восприняв вопрос Гермионы всерьёз. — Если этот человек не будет тебя обижать, а также никоим образом затрагивать мои интересы и мешать нашей с тобой дружбе, то чёрт с ним — я не против!

Она задорно подмигнула Гермионе, доставая из сумки тёплый вязаный жилет, очередной шедевр миссис Уизли, и набрасывая его на плечи. Большой зал не был оборудован каминами, и потому здесь было чуть прохладнее, чем в факультетских гостиных.

Эх, Джинни, боюсь, что как раз он и помешает нашей дружбе...

И почему я должна выбирать?

Потому что он слишком упрям, чтобы сдружиться с вами.

— Ладно, я в библиотеку, — сказала Гермиона, поднимаясь с места. Скользнув взглядом по Джинни, она подумала, не спросить ли и её о Комнате смерти, но моментально отбросила эту идею. Во-первых, у проницательной Джинни, в отличие от Луны, такой вопрос явно вызвал бы подозрения, а, во-вторых, тогда в Отделе тайн ей сломали лодыжку, и от болевого шока она вряд ли запомнила что-то существенное. — А ты чем займёшься?

— Я хотела немного полетать, размять косточки, — Джинни сладко потянулась, а потом решительно встала вслед за Гермионой, и они вместе направились к выходу из зала. — После еды вечно хочется спать, так что надо прогнать сон.

Гермиона чуть притормозила у дверей, напоследок бросив незаметный взгляд на слизеринский стол, однако Нотта уже и след простыл.

— Ну, тогда до встречи на древних рунах, — сказала она Джинни.

— До встречи!

Словно в противовес лёгкому утру остаток дня прошёл в делах и заботах — как учебных, так и организационных. Сразу после уроков состоялось собрание старост, на котором Макгонагалл давала ребятам строгие наставления, касающиеся возможного поведения студентов в преддверии Дня всех влюблённых.

— Будь моя воля, я бы вообще вычеркнула этот Валентинов день из календаря школьных праздников, — жёстко сказала Макгонагалл, и её губы сжались в тонкую линию. — Любовь — это, конечно, прекрасно, но безумная лихорадка, которая охватывает учеников даже с самых младших курсов, ежегодно выходит нам боком. Так вот, учтите, — тут она, будто уловив какое-то движение, сурово посмотрела поверх очков на Падму и Дина, который заменил Невилла на посту старосты Гриффиндора, — Амортенция и набор «Чудо-ведьма» от близнецов Уизли — да-да, я знаю и об этом — далеко не самое страшное. Страшнее то, что иногда подростки, одержимые идеей привлечь к себе внимание, готовы пойти на более радикальные меры.

— Профессор, — подал голос Стюарт Акерли, в свою очередь сменивший Энтони Голдстейна; он был пятикурсником и только осваивался в должности старосты, — неужели были случаи применения Империуса?

Малфой помрачнел, Дин кашлянул в кулак, пытаясь таким образом скрыть смех; новая староста Пуффендуя, тоже пятикурсница Элеонора Брэнстоун с непониманием взглянула на Джастина Финч-Флетчли, а Трейси Дэвис наконец оторвала глаза от пола и изумлённо воззрилась на Акерли. Поймав её взгляд, Гермиона почувствовала укол ревности, который успел стать привычным в присутствии этой девушки, и тоном Макгонагалл мысленно произнесла:

Могу побиться об заклад, что, к примеру, мисс Дэвис с радостью бы воспользовалась каким-нибудь зельем из «Чудо-ведьмы», а то и всеми сразу, только бы охмурить мистера Нотта...

— Нет, до Непростительных заклятий ещё не доходило, слава Мерлину, — с расстановкой произнесла уже сама директриса, отметив про себя различную реакцию студентов на реплику Стюарта Акерли. — Но Умопомрачающие чары применялись неоднократно. Так что я прошу вас быть внимательнее к своим подопечным, особенно, — она выдержала паузу, — к девочкам. Ради внимания понравившегося мальчика молодые леди способны на самые непредсказуемые действия.

На этот раз уже не только Дин боролся со смехом: Гермиона тоже заулыбалась, вспомнив о Ромильде Вейн, два года назад настойчиво, но напрасно добивающейся расположения Гарри после того, как «Пророк» провозгласил его Избранным. Сейчас Ромильда училась уже на шестом курсе, и у неё отбоя не было от поклонников, поэтому на сей раз она бы вряд ли стала использовать любовное зелье.

После собрания все старосты, не считая Трейси, побрели в библиотеку — домашних заданий хватало по горло, и хочешь не хочешь надо было к ним приступать. Шурша пергаментами и скрипя перьями, ребята корпели над сочинениями, задачами и докладами с тем самым усердием, что присуще старшекурсникам, которые скоро закончат школу и которым, возможно, больше никогда не доведётся делать уроки. Правда, Гермиона выполняла задания с характерной ей добросовестностью не только по этой причине, а также просто потому, что не могла иначе. Как следствие, к восьми вечера в библиотеке из всей первоначальной компании остались только она да Малфой; потом и тот ушёл.

Гермиона уже в прямом смысле клевала носом, когда мадам Пинс голосом вокзального диктора сообщила, что до закрытия библиотеки осталось полчаса. Ученики, вразброс сидящие по всему читальному залу, завозились, собирая сумки. Пока мадам Пинс сверяла список выданных сегодня вечером книг с тем, что ребята складывали ей на краешек стола, в дверь тихонько просочилась Джинни и, налетев на Гермиону как ураган, беззвучно прошипела ей на ухо:

— Это ещё что такое?! Ты решила окончательно угробить своё здоровье?

— Джинни, столько уроков... — Гермиона повела рукой в сторону разложенных на столе учебников и свитков пергамента.

— Нечего было набирать себе тысячу и один предмет, — свирепо отозвалась та.

— Мне совсем чуть-чуть осталось дописать.

— И слышать ничего не хочу! — Джинни была непреклонна. — Мы же только сегодня утром обсуждали правильный режим дня, а тебя опять не было за ужином! Такими темпами вместо библиотеки ты пропишешься в больничном крыле. Живо собирайся!

У Гермионы больше не осталось аргументов в свою пользу, равно как и сил препираться с напористой Джинни, которая, к тому же, была права. Поэтому она безропотно сложила все свои принадлежности в сумку, сдала книги мадам Пинс и поплелась вслед за подругой к выходу.

— А как ты меня нашла? — спросила она уже возле портрета Полной Дамы, в глубине сознания запоздало отмечая, что вопрос, в общем-то, был риторическим.

Джинни недовольно хмыкнула.

— Астория сказала. Но, по большому счёту, тут к прорицателю не ходи — и так понятно, что Гермиона Грейнджер может застрять только в библиотеке.

Гермиона слабо улыбнулась и вдруг почувствовала урчание в животе.

— Я, наверное, оставлю сумку и загляну на кухню к эльфам, — со вздохом сказала она. — Что-то проголодалась...

— Ещё бы! — фыркнула Джинни, пролезая в проём.

— А, кстати, где все? — Гермиона обвела уставшим взглядом пустые кресла и диваны гриффиндорской гостиной. — Половина десятого, а в гостиной никого.

— Гуляют, — ответила Джинни, подходя к окну и выглядывая на улицу. Там снова хлопьями шёл снег, и тёплый бледно-жёлтый свет из окон Хогвартса придавал искрящимся сугробам какой-то неземной вид. — Наша квиддичная команда, включая Дина с Падмой, вроде на катке. Луна у Хагрида, и Несси с ней увязалась. Астория, после того как сказала мне про тебя, отправилась куда-то со своим Малфоем... Вот, собственно, и всё. А, вон ещё малыши на санках катаются, иди глянь.

— Первогодки на улице так поздно?! — спохватилась Гермиона, в мгновение ока оказываясь у окна.

— Да они вроде с Пуффендуя.

— Какая разница? Ох, нужно скорей отправить их в замок!

Она в спешке набросила на себя мантию, потом скинула и тут же надела вновь.

— Ты лучше поешь, — сказала Джинни, сочувственно глядя на неё. — Ничего с ними не случится. Они же рядом с замком, на территории.

— Ты что, есть же правила, — резонно возразила Гермиона, завязывая пояс пуховика.

Джинни закатила глаза.

— Мне кажется, или ты становишься прежней Гермионой? «Правила, уроки»! Знаешь что? Тебе правда пора начать встречаться с кем-нибудь, хоть на время забудешь об этих бесконечных хлопотах. А у малышей, между прочим, есть свои старосты и декан.

— Да там такие старосты... — Гермиона проверила палочку в кармане и толкнула дверь за портретом. — Всё, я побежала! Скоро вернусь!

— Вот шило, — сказала ей вслед Джинни, но подруга её уже не слышала.

— Ты куда так поздно? Что за день сегодня, всех тянет на мороз! — удивилась Полная Дама, когда Гермиона закрывала проход; в этот момент она подумала, что избежать сейчас всех расспросов здорово бы помогла мантия-невидимка Гарри.

— В учительскую, — на ходу придумала она. — Надеюсь, ненадолго.

И, не дожидаясь новых сетований Полной Дамы, побежала вниз по лестнице.

Несмотря на то, что сегодня вечером мужская спальня Слизерина в кои-то веки была свободна от назойливого Малфоя, Тео не желал больше ни минуты оставаться в комнате. Ему порядком надоело чертить всё новые и новые схемы Министерства, которые въелись в память настолько сильно, что без конца маячили перед его внутренним взором, стоило лишь закрыть глаза. Чтобы выкинуть из головы навязчивые буквы, линии и пометки, Тео решил пройтись по окрестностям замка и подышать свежим воздухом перед... ну, не сном конечно. В ночь с воскресенья на понедельник он вновь позволил себе заснуть — и вновь с негативными последствиями, а потому сегодня ему предстояла третья подряд ночь без сна. Тео уже ощущал, как злость постепенно аккумулируется в нём, готовясь выплеснуться на того, кто первым подвернётся под горячую руку. Мысленно выругавшись, Тео грубо смял несколько листов пергамента в бесформенный комок, а затем с истинным наслаждением уничтожил его заклятием воспламенения и вышел в коридор, попутно стряхнув пепел в камин гостиной.

Для гуляний час был поздний, но несколько старшекурсников, махнув рукой на правила, всё же рискнули выйти на улицу. Тео выбрался из замка через потайную дверь за мозаичной колонной и поспешил к опушке Запретного леса. Сегодня он не стал, по своему обыкновению, накладывать Хамелеонские чары, а ограничился шумоизоляционным заклинанием и пошёл вдоль кромки леса, прячась в тени деревьев и тайком наблюдая за всем, что происходило на катке. Демельза Робинс носилась по льду, убегая от двух гриффиндорских загонщиков — их имён Тео даже не хотел вспоминать; несколько когтевранцев играли в снежки, хохоча так громко и заливисто, что, казалось, уже должны были поднять на уши всех преподавателей, а по внешнему кругу катались, держась за руки, Томас и Патил.

— Чёртовы голубки, нигде от вас спасенья нет, — процедил Тео сквозь зубы, видя, как они выкатываются в центр и, осторожно притормаживая, целуются прямо на ходу. — С разбитой челюстью это вряд ли будет удобно делать, Томас. Дай мне только повод.

Рука в кармане с силой сжалась в кулак, и на Тео нахлынул небывалый приступ гнева, поэтому он поспешил перевести взгляд с этой парочки на двух блондинок, катающихся туда-сюда по дальнему краю застывшего Чёрного озера и щебечущих как непойманный сниджет (1).

Дэвис и Смит.

Блять. Ещё и обе сразу. Не дай Мерлин они меня заметят. Это будет номер из серии «Ощути себя Поттером: интервью, цветы, автографы».

Он криво усмехнулся, вспоминая, как сегодня забирал у Смит собственные конспекты по трансфигурации: он одолжил их Джорджине ещё в прошлом семестре — задолго до того, как дал понять, чтобы она больше не лезла в его жизнь... Но вспомнил о них только сегодня и сразу потребовал назад, однако Джорджина нипочём не хотела их отдавать, всячески намекая на то, чтобы он взял их — и её — силой. Тео и ухом не повёл, не поддавшись на провокацию; пара усовершенствованных Манящих чар, и все до одного конспекты были у него, а Смит осталась ни с чем.

Когда уже эта дурочка выбросит меня из головы...

Может, когда я скажу, что встречаюсь с Грейнджер?

Ха! Мне никто не поверит. Ну и чёрт с ним.

С Трейси было немного проще в том плане, что она, будучи по своей сути девушкой честной и к тому же невестой другого, не приставала к нему в открытую, каждый раз при встрече опуская ресницы и пряча взгляд своих тусклых светло-серых глаз. В принципе, Тео и не замечал бы её вовсе, но несмотря на их последний разговор, больше похожий на перебранку, был вынужден по-прежнему часто с ней сталкиваться. Совместные уроки, завтраки и обеды в Большом зале (ужины Дэвис пропускала — вероятно, берегла фигуру, только для кого?), подготовка домашнего задания в гостиной, откуда Тео, как правило, сбегал в спальню, где не могло быть никого, за исключением Малфоя с младшей Гринграсс — всё это заставляло его обращать внимание на Трейси, которая продолжала молча страдать по нему, хотя усиленно пыталась это скрыть.

Её попытки, видимо, должны вызывать уважение. Ну или как минимум сочувствие. А мне плевать... Настолько плевать, что даже жутко становится. Как-то раз Дэвис назвала меня чёрствой бессердечной скотиной, и была, пожалуй, права.

Я такой для всех. Кроме одной.

Каток со всеми его обитателями давно остался позади, и Тео сам не заметил, как прошёл через заснеженный луг и оказался на заднем дворе. Сейчас здесь было очень пусто и тихо, не сравнить с большой переменой, когда ребята после утренних уроков высыпали на улицу, чтобы поваляться в пушистом снегу, поиграть в снежки и хоть чуть-чуть отвлечься от невероятно долгих, а порой и скучных занятий.

Тео всё так же неслышно прошёл мимо обледеневшего фонтана, который почему-то никто из преподавателей до сих пор не оживил с помощью магии, и вдруг посреди этой тишины раздался дружный смех, приглушённый расстоянием, но от этого не менее звонкий.

— Первокурсники совсем страх потеряли, — проворчал Тео, бросая взгляд на большие часы на фасаде замка: они показывали без четверти десять. — Ну, если это наши, Малфой с Дэвис у меня получат...

Он пошёл на звук детского смеха, поначалу сам не понимая, почему так рассержен, но всё очень быстро сложилось в одну логическую цепочку: ученики с первого по третий курс должны быть в своих комнатах не позже девяти, а значит, эта хохочущая малышня нарушает дисциплину, за которую, конечно, прежде всего отвечают факультетские старосты и деканы, но также большая ответственность лежит и на плечах старосты школы.

Тео ускорил шаг и, обогнув Астрономическую башню по заметённой снегом дорожке, вышел прямо к горкам, с которых на санках каталось не меньше дюжины ребят.

Пуффендуйцы, мать их! Не думал, что после того, как дотошный Макмиллан выпустится из школы, его факультет начнёт наглеть.

— Эй, народ! — крикнул он, посылая россыпь парализующих заклятий во все санки сразу, так что младшекурсники на полном ходу один за другим повалились в сугроб. — От радости про время забыли?

Когда Гермиона, преодолев четырнадцать лестничных пролётов, выбежала из парадных дверей, снег пошёл ещё сильнее. Она сразу услышала громкий смех, доносившийся с восточной стороны замка, и помчалась туда, наспех затягивая шарф и надевая варежки на озябшие ладони.

Но не успела она дойти до горок, как вдруг смех затих, и послышался другой голос — до боли знакомый, проникающий в самое сердце.

— Так, довольно болтовни. Марш все в свои спальни, и пошустрее. Иначе превращу вас в подсвечники.

— Ну можно ещё немножко покататься? — жалобно пискнула какая-то девочка.

— Нельзя.

Неумолимая беспрекословность Нотта впервые приятно удивила Гермиону. Или раньше она просто не заостряла на этом внимания?..

— Быстро в спальни. Я не шучу.

Опасные нотки в его голосе, похоже, вразумили маленьких пуффендуйцев, и когда Гермиона, пробравшись через снежные завалы, наконец вышла к горкам, дети дружной толпой шагали ей навстречу, в замок.

— Добрый вечер, Гермиона! — поздоровались несколько ребят, заметив её, в том числе и Сэмюэл Беннет, которого Шляпа распределила первым в этом году.

— Добрый вечер! — улыбнулась она, как всегда тронутая вниманием детей. — Почему вы так поздно гуляете? Хоть скоро и конец недели, четверг и пятница такие же учебные дни, как и все остальные. Вам нужно повторять уроки и пораньше ложиться спать, а вы...

Она внезапно осеклась, заметив Нотта, который приблизился к ней совершенно бесшумно. Убедившись, что Гермиона его увидела, он остановился, приготовившись внимательно слушать, что она скажет детворе. На его губах застыла насмешливая ухмылка, а в глазах мелькал скептический интерес.

Мерлиновы кальсоны, он снова хочет вывести меня из себя!..

— Мы ждали Несси, — пролепетала та самая девочка, которая спрашивала разрешения «покататься ещё немножко». — Она у Хагрида.

— Скорее всего, она уже давным-давно вернулась вместе с Луной Лавгуд, — мягко возразила Гермиона, избегая встречаться с Тео взглядом и изо всех сил стараясь, чтобы её голос звучал ровно.

— Тем более, нам ведь теперь некого бояться! — добавил Сэмюэл. — Тот-Кого-Нельзя-Было-Называть погиб, это же ты спасла нас всех, ты и Гарри!

Гермиона смутилась, не зная, что сказать им в ответ: с одной стороны, не хотелось разочаровывать малышей тем, что Волан-де-Морт всё-таки не погиб, но с другой, в данный момент её главной задачей было обеспечить их безопасность.

Помимо этого, был ещё третий фактор, вызывавший в ней самое сильное волнение.

— Позвольте, я прерву вашу милую беседу, — сказал Тео, подходя к Гермионе ещё ближе, и вдруг его взгляд переметнулся куда-то поверх голов маленьких пуффендуйцев. Тёмные глаза тут же сощурились, а ухмылка стала откровенно презрительной. — Кого я вижу! Не прошло и года, Финч-Флетчли, как ты соизволил явиться к своим подопечным!

— Катись ты куда подальше, Нотт! — огрызнулся Джастин, спотыкаясь на каждом шагу. — Эй, малышня, идите в свои спальни!

Первокурсники снова засуетились, толкаясь и увязая в свежевыпавшем снегу. Их вылезающие из-под курток мантии были настолько длинны, что путались в ногах, но не успела Гермиона даже поднять палочку, чтобы помочь им, как Нотт взмахом своей в мгновение ока расчистил ребятам дорогу до дверей замка.

— Какого чёрта ты тут делаешь, мистер Пожиратель? — не унимался Джастин, кое-как добравшись по сугробам до Нотта и Гермионы; выглядел он каким-то одичавшим. — Иди вон заботься о своих слизеринцах!

— Делать мне больше нечего, — невозмутимо откликнулся Тео, даже не удостаивая Джастина взглядом, хотя от одного слова «Пожиратель» у него закипело в жилах. — Я не староста и не собираюсь возиться с мелюзгой.

Джастина так и передёрнуло. Похоже, назревал очередной конфликт. Гермиона попыталась остановить их пререкания, но Джастин опередил её:

— Да ну?! Тогда повторяю свой вопрос: какого чёрта ты тут делаешь?

— Не твоя забота.

— Может, ты ещё скажешь, что помогал Гермионе? — с каждой фразой голос Джастина становился всё выше и выше.

— Как вариант, — Тео, напротив, держался с убийственным спокойствием.

— Да конечно! — истерично расхохотался Джастин. — Ой, не могу! Рассказывай эти байки кому-нибудь другому, но не мне! Мы же для тебя третий сорт... хотя нет, какой третий, последний! Давай, Нотт, признайся, что ты в который раз решил просто поиздеваться над нами.

— Какое у тебя богатое воображение, Финч-Флетчли. Смотри, как бы бессонница не замучила.

Джастин вытаращил глаза, пытаясь разгадать скрытый в словах Нотта подтекст, но после нескольких секунд бросил это гиблое дело и неожиданно выпалил:

— Иди в свои подземелья, слизеринец, пока тебя не стошнило оттого, что стоишь рядом с грязнокровками!

Взмах палочки и яркая вспышка — Силенцио Нотта тут же лишило Джастина голоса, но он с нелепым видом упорно продолжал разевать рот.

— Заткнись уже, — холодно сказал Тео, убирая палочку в карман, и повернулся к Гермионе, которая стояла чуть в стороне, благоразумно решив предоставить парням возможность разобраться самим. — Ты наверняка замёрзла, крошка. Пойдём в замок.

— А как же... Джастин? — растерянно произнесла Гермиона, тая от этого «крошка», как снежинка на горячей ладони. — Вряд ли мадам Помфри поверит, что он застудил горло.

— Ты слишком добра ко всем вокруг, — сказал Тео, вновь расчищая уже заваленную снегом дорожку к замку, и добавил не терпящим возражений тоном: — Через час заклятие прекратит своё действие.

Он сделал шаг влево, подавая Гермионе согнутую в локте руку, и в этот самый миг почувствовал толчок в спину: вконец рассерженный, онемевший, но не обездвиженный Джастин никак не мог успокоиться.

Короткая пауза, во время которой Нотт доставал палочку, была наполнена звенящей тишиной, а воздух, казалось, насквозь пропитался почти осязаемой яростью.

— Я знаю, что добровольно ты уши не закроешь, — угрожающе тихим голосом сказал он, не отрывая пристального взгляда от Финч-Флетчли, но при этом направляя палочку на Гермиону, — поэтому... Оглохни!

Не успела Гермиона хоть что-то сказать в ответ, как её поразило заклятие, вызвав скверное жужжание в ушах, заглушившее все остальные звуки. А спустя секунду оружие Нотта уже было нацелено на Джастина.

Он скрипнул зубами, едва сдерживая неукротимое бешенство.

— Ты, мразь, видимо отсутствовал, когда я всему курсу наглядно дал понять, что на меня нельзя нападать, а тем более со спины. Ну ничего, для тебя, тупоголового, я проведу отдельный урок. Экспеллиармус! Импедимента!

Джастин не успел даже собраться с мыслями, чтобы применить защитное заклинание, а его палочка уже вырвалась из замёрзшей руки и влетела в ладонь соперника.

— Я готов, Финч-Флетчли. Давай же, рискни ещё раз, — с издёвкой сказал Тео, поигрывая двумя палочками перед самым носом застывшего Джастина и прекрасно видя, как у того поджилки трясутся от страха. — Что, духу не хватает? Уроды, — он с отвращением выплюнул это слово и шагнул вперёд, сверля пуффендуйца взглядом. — Все вы смелые только в толпе или когда находитесь в выгодном положении. А я-то всегда думал, что главный признак вашего барсучьего факультета — это честность. Но ты развеял этот миф.

Гермиона смотрела на них во все глаза; не слыша слов, она, тем не менее, догадывалась, какого содержания речь произносит Нотт. Он не кричал, не жестикулировал; более того, ни один мускул не дрогнул на его лице, сохранявшем всё ту же аристократическую бледность и напускное спокойствие. Но, несмотря на это, весь его вид выражал звериную ярость, леденящую кровь и оттого более опасную, поскольку теперь каждое его действие продумывалось на много ходов вперёд.

Он направил палочку Джастину в грудь, уже зная, каким заклятием поразит его, но тот внезапно рухнул на снег и весь сжался в комок, закрыв голову руками.

Гермиона ахнула и рванулась было вперёд, не в силах больше стоять в стороне, оставаясь в прямом и переносном смысле глухой к происходящему, но Тео жестом остановил её, не отводя презрительного взгляда от Финч-Флетчли, валяющегося в его ногах.

— Финита, — отменил он заклятие немоты и рывком поднял того за воротник, как котёнка за шкирку. — Имей совесть хотя бы на ногах стоять, тряпка. Если ты упал в собственных глазах, то хоть бы перед девушкой постыдился.

— Отдай... м-мою пал... палочку, — еле выговорил Джастин, дрожа от негодования и страха одновременно.

— С чего вдруг?

— Потому что она м-моя...

Полный высокомерия, Тео лишь усмехнулся, брезгливо отталкивая Джастина подальше от себя. Тот осел в сугроб, будто ноги совсем его не держали.

— Всегда догадывался, что Пуффендуй — факультет самых недалёких, но чтобы настолько... — не замечая тихих ругательств Финч-Флетчли, вылезающего из сугроба, Тео демонстративно бросил его палочку на ослепительный снег и метнул в неё Диффиндо. Палочка с треском разломилась пополам, и из её половинок пошёл дым. — Она всё равно тебе без надобности. Что ты, что Томас — типичные маглы, волшебная палочка для вас как спички для детей. Лучше навсегда её конфисковать.

— Ты!.. Ты, сволочь, сломал мою палочку! — взвыл Джастин, в остервенении схватил обломки и, за долю секунды оценив ущерб, от безысходности заколотил по снегу руками. Потом вдруг резко поднялся; Гермиона пришла в ужас, поймав его взгляд, горящий лютой злобой.

Он же сейчас бросится на него!..

— Хватит! — крикнула она что есть мочи, но не услышала собственного голоса. — Пожалуйста, остановитесь!

Но Джастин уже вскочил с места и кинулся на ненавистного слизеринца, только что лишившего его палочки, готовый порвать его на мелкие кусочки, ревя как раненый зверь, загребая снег ногами, падая в него и загребая уже руками...

А Нотт лишь смеялся ему в лицо, подпустив почти вплотную и в самый последний момент заклинанием отбросив назад. И так раз за разом он играл с ним, как кошка с мышью, мучая, насмехаясь, показывая своё явное превосходство.

Гермиона не замечала, что уже несколько минут стоит, прижав ладонь ко рту и почти не моргая. В её душе царило такое же смятение, какое она испытывала, когда Нотт чуть не сжёг Дина заживо — дикий, первобытный ужас перед его необузданным и, самое кошмарное, расчётливым гневом; страх за того, кого он пытал, и вдобавок к этому странное, совершенно неправильное в данную секунду желание покориться этому тирану и испытать на себе всю мощь его рвущейся наружу ярости.

Это уже извращение, Гермиона! Ты совсем выжила из ума!

В конце концов Джастин, отброшенный в очередной раз заклятием Нотта, сдался и без сил повалился в сугроб.

— Подонок! Ты ещё ответишь за это! — истошно закричал он, всё ещё сжимая в кулаках жалкие обломки палочки.

— Интересно, каким образом, — хладнокровно отозвался Тео, позволяя Гермионе самой снять заклятие Оглохни, и без лишних объяснений взял её за руку, чтобы вместе пойти в замок.

— Дерьмо собачье! — всхлипнул Джастин позади, и это заставило Гермиону обернуться. — Как мне учиться... как мне существовать без палочки?! Это единственное, что в прошлом году напоминало мне о мире волшебников, пока вы не давали нам житья, грёбаные Пожиратели...

От этих слов, насквозь пропитанных отчаянием, Гермиону затопило волной жалости к несчастному пуффендуйцу. Она решительно высвободила руку из ладони Тео и жёстко произнесла:

— Знаешь ли, это слишком. Так поступать... просто нельзя.

Но он лишь щёлкнул языком.

— Ошибаешься, солнышко, это не слишком. Это показательный урок. Зато теперь Финч-Флетчли навсегда запомнит, что ко мне не следует лезть ни при каких обстоятельствах.

— Но ты отнял у него волшебную палочку! — Гермиона старалась не повышать голос. — За это исключают!

— Ну ты ведь меня прикроешь, не так ли? — преисполненный самоуверенности, он коснулся её щеки, но Гермиона не поддалась и твёрдо убрала его руку.

— Не прикрою.

— Да ну?

— Нотт, я смертельно устала, — сказала Гермиона, и все события сегодняшнего дня, включая только что развернувшуюся у неё на глазах не самую приятную сцену, будто свалились тяжёлым грузом на её хрупкие плечи. — Прошу, не вынуждай меня разъяснять тебе прописные истины и не делай вид, что не понимаешь.

— Но я действительно не понимаю, — сказал Тео на полном серьёзе, неопределённо кивая в сторону всё ещё убивающегося по сломанной палочке Джастина. — Я проучил этого недоумка, что с того?

— Дело не в том, что ты его проучил, а в том, как ты это сделал! — воскликнула Гермиона, машинально смахивая упавшую на нос снежинку. Выглядело это весьма забавно, если бы она не была настроена так грозно. — Ну, хорошо!.. Представь на минутку себя на его месте. Ты человек из обычного мира, из семьи маглов, и с тобой с самого детства случаются удивительные вещи. Ты никак не можешь взять в толк, что с тобой происходит, и самое страшное, что тебе совершенно не к кому обратиться за объяснением. Ты уже начинаешь думать, что чем-то болен или страдаешь галлюцинациями, но боишься рассказать обо всём родителям, считая, что они тебя не поймут или, хуже того, отправят к психиатрам. Со сверстниками ты тоже боишься поделиться своими наблюдениями, уверенный в том, что тебя попросту засмеют и станут избегать. Ты изо всех сил стараешься жить как и прежде, учишься в обычном классе среди обычных ребят, однако всё время помнишь, что ты не такой как они... И вот, наконец, в одиннадцать лет тебе приходит письмо из Школы волшебства! Ты головокружительно счастлив, ведь теперь всё стало проясняться. Затем ты, маленький и всё ещё напуганный своими «особенностями», попадаешь в чудесный мир, который для тебя начинается с Косого переулка, и первым делом, конечно же, покупаешь там волшебную палочку. Ты произносишь первые заклинания, делаешь первые взмахи, видишь первые результаты своего — Мерлин, своего! — колдовства. Если посчастливится, то эта палочка будет с тобой все школьные годы, а может быть, и всю жизнь. И самое главное, она напоминает тебе о волшебном мире в течение долгих летних каникул, когда ты сидишь в четырёх стенах на отшибе душного города и скучаешь по своим друзьям из Хогвартса, считая дни, когда придёт время снова туда ехать. Когда, просыпаясь порой утром, ты с опаской ловишь себя на мысли, а не приснилось ли тебе всё это? Весь этот магический мир, существующий параллельно с обычным? И тогда, чтобы развеять свои страхи, ты достаёшь из-под кровати чемодан с эмблемой школы, вынимаешь из него футляр, бережно завёрнутый в какую-нибудь материю, открываешь, и вот она перед тобой, и неважно, из дуба она или терновника, с драконьей жилой или волосом единорога. Это волшебная палочка, твоё главное оружие, помощник и друг...

Гермиона внезапно замолчала: от сильного прилива эмоций ей даже дышать стало трудно. А Тео молча смотрел на неё — с неподдельным интересом, лукавой улыбкой и... нежностью.

— Моя маленькая маглорождённая колдунья, — ласково сказал он, стряхивая снег с её вязаной шапки, — я и не предполагал, что всё настолько серьёзно. Пойдём обсудим это наедине.

Он вновь одним взмахом расчистил дорожку к замку, но Гермиона, вспомнив о Джастине, растерянно оглянулась на него: тот, похоже, был изумлён этой речью не меньше её самой.

Тео проследил за её взглядом и сказал, обращаясь к пуффендуйцу:

— Не стоило устраивать истерику, Финч-Флетчли. Палочку можно починить. Найдёшь инструкцию в учебнике по заклинаниям.

С этими словами он безбоязненно повернулся к обомлевшему Джастину спиной и, крепко взяв Гермиону за руку, направился к главным дверям замка.

* * *

Сниджет — крохотная птица золотистого цвета совершенно округлой формы, чрезвычайно быстро летающая, которую в средние века волшебники использовали для игры в квиддич и тем самым почти полностью истребили. На сегодняшний день сниджет относится к очень редкому и поэтому охраняемому виду и находится под постоянной защитой, а в квиддиче используется снитч — крылатый мячик, взявший от вышеупомянутой птицы не только название, но и цвет, форму и скорость.