Потерянные кусочки единой картины (гет)

Это лето было солнечным и жарким. В траве громко стрекотали насекомые, птицы прятались в прохладных кронах деревьев где-то там, у реки, и им можно было позавидовать. Мама не отпускала детей одних на речку, а в такой день, как сегодня, ужасно хотелось порезвиться в освежающей воде! Даже собаки попрятались от жары на псарне, зато дедушка Сириус с самого утра возился в сарае и что-то чинил.

Сквозь золотое море неслись трое детишек. Взмокшие от догонялок и жары, запыхавшиеся, с прилипающими ко лбу и вискам прядями темных волос. Впереди высится дерево Корнелия, становясь все ближе и ближе, и вскоре девочка добегает до него, с маху обхватив ствол руками и прижавшись к шероховатой коре щекой. На губах расцветает счастливая улыбка. Она выиграла! Буквально секунду спустя к дереву подлетают мальчишки и оба падают, едва коснувшись ствола руками. Девочка тоже опускается на землю, потому что ноги больше не держат. Они сделали слишком большой забег, но останавливаться не хотел никто. В колени словно ваты напихали, а стопы наоборот — стали каменными и прилипли к земле.

Трава прохладная, и дети довольно вздыхают, пока возвращают сбитое напрочь дыхание в норму. На лицах каждого удовлетворение. Девочка открыла глаза первой и устремила взгляд в безоблачное голубое небо. В них отражался яркий солнечный свет.

— Какое небо красивое...

В горле пересохло, запершило. Раскинув руки в стороны, мальчишки тоже открыли глаза. Один из них сощурился, а второй через время снова смежил веки и глубоко задышал. По детским лицам скатывался пот, а особо наглые травинки норовили защекотать щеки. В конце концов, тот мальчик, чья стрижка больше напоминала творческий беспорядок только что проснувшегося человека, поднялся и тщательно отряхнулся от земли и травы. Второй мальчишка уселся и заправил за ухо прядь отросших, но таких же спутанных волос. Он улыбался неизвестно чему и следил за братом легким золотистым прищуром. Тот ответил ему улыбкой и подал руку.

— А вы знаете, что тетушка из Франции зовет маму в гости? — поинтересовалась вдруг девочка у братьев. Она уже поднялась на ноги и принялась отряхивать свое платьице от травы и пыли. — Я сегодня видела телеграмму на обеденном столе. Неа, у тебя бабочка в волосах.

— Та самая, у которой четыре мопса? — спросил Неа и аккуратно взъерошил собственную шевелюру. Красивая лимонница выпуталась из его волос и закрутилась рядышком. Братья и сестра наблюдали за ней, пока маленькая гостья не упорхнула прочь. — Небось, они все слюнявые и постоянно хрюкают.

— А я считаю, что мопсы милые, — поделился мнением Мана и тоже встал. Тива помогла ему отряхнуться. — Они очень необычные.

— Борзые тоже необычные, — сказал Неа и сцепил пальцы за затылком, — но намного красивее, чем эти малыши мопсы. Лично мне кажется, что они выглядят не столько мило, сколько нелепо.

— Просто ты не признаешь маленькие породы собак, — Мана шутливо насупился, но сразу же заулыбался. Он не умел долго дуться, особенно когда брат строил ему смешные рожицы, вот прямо как сейчас.

— Кстати, нужно проведать Снежинку, — взволнованно напомнила Тива, а братья согласно покивали, — Сириус сказал, что ей уже намного лучше, но я все равно беспокоюсь. Она почти неделю не гуляла.

Дети вместе двинулись обратно к особняку. Близилось время ужина, и мама велела им не убегать надолго. Неа немного помолчал, о чем-то раздумывая, а потом заговорил:

— Может, попросим у Сириуса ту тележку? — на лицах брата и сестры отразилось любопытство. — Ну, мы могли бы усадить туда Снежинку и покатать ее рядом с псарней. Это может считаться за прогулку.

— Это идея! — обрадовался Мана и схватил брата за руку. — Ты молодчина, Неа! Давайте сделаем это прямо после ужина?

Тива вдруг остановилась и молча указала пальцем вперед. Мальчики тоже встали и посмотрели в сторону дома. Рядом с крыльцом сидел дедушка Сириус и начесывал одной борзой за ушами. Собака, почуяв детей, повернула морду и сразу как будто бы заулыбалась — из пасти высунулся длинный розовый язык. Мана обрадованно взвизгнул и первым подбежал к дедушке и собаке. Последняя усиленно замотыляла хвостом по земле, когда детские руки легли на ее светлую голову.

— Выздоровела наша Снежинка, — сообщил Сириус, когда Тива и Неа подошли следом за своим братом, — сама вот из псарни вышла и меня нашла.

— А где остальные? — поинтересовалась Тива и погладила Снежинку, когда пришел ее черед.

— Где-то тут настаются, — мужчина пожал плечами и поднялся с корточек. Дети проследили за ним взглядами, а потом все пятеро (включая собаку, конечно же) повернули головы в сторону дверей. На крыльцо вышла Катерина и ойкнула. Она не ожидала увидеть всю компанию сразу вместе, но еще больше женщина удивилась, увидев собаку. Катерина спустилась по ступеням, чтобы погладить питомицу.

— Кто это тут у нас? — ласково проворковала она, а Снежинка прошлась по ее ладони горячим языком. Катерина улыбнулась и почесала собаку за висячим ухом. — Ужин уже готов. Идемте тогда все вместе мыть руки и сразу за стол.

После ужина дедушка с позволения родни удалился в библиотеку, а вот Катерина и дети расположились в гостиной на первом этаже. Здесь было необычайно уютно. В холодные вечера всегда топился камин, и обязательно была включена напольная лампа, стоящая прямо рядом с диваном. Она горела теплым желтым светом, и дети всегда ощущали себя маленькими цыплятами, греющимися под лучами солнца. К более позднему вечеру на улице похолодало, небо затянуло серо-синими тучами, и в гостиной стало еще уютнее. Ближе к девятому часу в окна застучался дождь.

— Как жаль, что легенда о Кошачьем Короле такая короткая! — вздохнула вдруг Тива. В это время мама расчесывала ее длинные волосы, а потому улучила момент, чтобы нежно погладить девочку по макушке.

— Почему же?

— Я бы хотела знать, как новый Король правил своими подданными, — ответила Тива. В этот момент рядом с ней на диван уселся Мана и улыбнулся. Его кудрявые волосы стояли дыбом после вечерней ванны, и Тива захихикала, предлагая брату уложить непослушные локоны. Мальчик уселся к ней спиной, а Тива, забрав у матери расческу, принялась приводить прическу Маны в порядок.

— Тогда давайте придумаем свое продолжение этой легенде? — предложила Катерина. Даже Неа, до этого сидевший у большого семейного пианино, отвлекся от клавиш, опустил крышку и скоро плюхнулся напротив своего близнеца. Тот сидел, блаженно прикрыв глаза и наслаждаясь тем, как сестра его расчесывает. Тива всегда делала это аккуратно, как и их мама. — Итак, что же произошло после того, как Кот покинул хозяйский дом и взошел на престол вместо старого Питера?

— Наверняка он сначала разбирал незаконченные дела прежнего короля! — разумно предположил Неа. Катерина согласно кивнула и расправила длинные волосы дочери.

— Ему, наверное, сразу же начали искать невесту? — задумался Мана. Тива в этот же момент закончила приводить его прическу в порядок, и мальчик сел ровно. Его взгляд устремился куда-то под потолок. Мальчик размышлял.

— Вполне вероятно, ведь королю обязательно нужны жена и наследники, — одобрила мама. — Какой была его невеста?

— Красивая рыжая кошечка! Спорим, это была молодая и умная княжна? — глаза у Тивы загорелись интересом. Она обожала придумывать истории.

— Для начала им нужно было узнать друг друга получше, — Неа помотал головой, давая понять, что без этого условия он отказывается продолжать сказку, — иначе какой может выйти брак между двумя, которые совсем ничего друг о друге не знают?

— Что любил делать молодой король?

— Уверена, он обожал охоту! — с готовностью ответила второму сыну Катерина. — А еще изучение иностранных языков...

— Я обещаю, что доделаю это упражнение, мама, — заверил женщину Мана и даже приложил ладонь к сердцу. Все четверо прыснули со смеху. Старший близнец забыл сделать одно из заданий по французскому языку. — А что любит королева?

— Мне бы хотелось, чтобы она шила красивые наряды, — мечтательно протянула Тива и прижалась затылком к спинке дивана. — А еще умела ездить верхом.

Удивлению братьев не было предела.

— Но они ведь коты, не люди!

— Это же сказка, мальчики!

Катерина весело улыбнулась. Дети теперь оживленно обсуждали продолжение старой легенды, и женщина время от времени вставляла свои пять копеек, когда ребята находились перед каким-либо трудным выбором. Правда, через каких-то тридцать минут все трое уже спокойно лежали по бокам от матери и тихо сопели. Мана с Неа клевали носами, и только Тива сонно смотрела на прыгающие в камине языки огня. Привалившийся к ее теплому плечу Мана обнимал сестру и был похож на маленького котенка. Та же история была и с Неа, только он сидел по правую руку от Катерины, укрытый частью большого пледа.

— Мам, — негромко позвала Тива. Катерина отвлеклась от собственных мыслей.

— М?

— Тебе очень грустно без своего короля?

Когда женщина опустила голову, Тива смотрела на нее. Ее взгляд был таким же сонным. На розовых щеках играли теплые отблески огня, а мягкие кудрявые волосы очень красиво обрамляли эти щеки. Тива была очень похожа на саму Катерину, когда та была совсем юной. Разве что цвет глаз ей достался отцовский, лишь немного светлее — светло-янтарный, как будто бы прозрачный и невероятно чистый. Мама легонько поцеловала дочку в теплый лоб. Девочка прикрыла глаза.

— У меня есть мои маленькие принцы и принцесса. С вами мне совсем некогда грустить, милая.

Тива снова прижалась щекой к материнскому плечу, чувствуя смущение и благодарность. Они обе немного помолчали, погруженные каждая в свои думы.

— А как ты думаешь... папа вернется однажды? Существует ли на свете такое чудо, которое поможет его вернуть?

Катерина молчала какое-то время, и в голове ее роились самые разные мысли. Ей не хотелось ни огорчать дочь, ни тем более лгать ей. Но правда зачастую ранит. Тива была умным и рассудительным ребенком, и в этом тоже походила на свою маму. На это женщина и понадеялась, когда отвечала Тиве:

— Прости, солнышко, но я не знаю.

Мама поцеловала ее в темную макушку, а девочка крепче прижалась к Катерине. Желтые глаза долго смотрели в каминный огонь. До тех пор, пока сами не закрылись, а Тива не утонула в сонном тепле и уюте семейных объятий.

* * *

Неа, прикрыв дверь ванной комнаты, оперся об нее спиной, тяжело выдохнул. Постоял вот так немного, удостоверился, что ноги держат его собственное тело, отлепился от двери и прошел к раковинам. Поднял взгляд на прямоугольное зеркало. Из отражения на него взглянуло посеревшее от болезни и усталости лицо. Зато глаза буквально горели, как расплавленное золото. Юноша готов был поклясться, что, если бы он вглядывался в свое отражение дольше обычного, то увидел бы, как радужка переливается и движется.

У Маны совсем недавно случился новый приступ, а это означало, что и Неа будет чувствовать себя крайне неважно еще несколько дней, и это если повезет. Болезнь могла растянуться как на неделю, так и на месяц. Спустя годы после детства приступы, конечно, не затягивались больше, чем на десять-двадцать дней, но если болезнь накрывала их в пути, то все усложнялось. Их старшей сестре приходилось буквально тащить их обоих своими силами до ближайшей гостиницы, а если такого не предвиделось, то обустраивать лагерь и в одиночку сторожить своих братьев.

Неа и Мана — близнецы, связанные друг с другом настолько крепко, что могут ощущать чувства друг друга практически как свои собственные. Если радовался Мана, то и Неа ощущал некий душевный подъем. Если Неа оказывался ранен в бою, то его брат чувствовал недомогание. Но когда старшего близнеца косили непредсказуемые приступы, во время которых Мана лежмя лежал на кровати в лихорадке и бреду, Неа ходил на ватных ногах и мучился мигренью и тошнотой. Лекарства, естественно, не спасали, изредка лишь ненамного и ненадолго облегчая состояние. Эффект плацебо.

Сейчас Мана уже шел на поправку, вставал с кровати и не жаловался на самочувствие. Он вообще редко жалуется на что-то, и за это брат с сестрой его иногда ругают. Мана на это только пристыженно улыбается и легонько пожимает плечами. Мол, не мне одному плохо.

А Тива... Ох, Тива. Она сбивалась с ног, стараясь улучшить самочувствие братьев. Редко позволяла Неа выходить на улицу, если они ночевали в гостиницах, умудрялась зарабатывать игрой на скрипке деньги на еду и при всем этом — дарить юношам тепло, которого порой так сильно не хватало. Неа часто замечал про себя, и, он был уверен, Мана тоже, что Тива все больше и больше напоминает ему их собственную мать. Удивительно схожая внешность и стремление сделать как лучше позволяли братьям хоть немного сохранять в себе уют и любовь, которыми столь трепетно окутывала их Катерина.

В дверь постучались. Неа отвлекся от мыслей, пожмурился и потянул дверь за ручку. В ванную заглянула старшая сестра и сразу же протянула ему пару шоколадных долек. Брови Неа приподнялись в удивлении, но сладость он принял.

— Откуда ты?..

— Хозяйка угостила. Съешь. Тебе сладкое всегда помогало почувствовать себя получше в трудные моменты.

Юноша улыбнулся краем губ и закинул в рот одну дольку. На языке стало сладко, и Неа вздохнул. Сестра снова оказалась права. Он любит сладкое, а часто покупать его не получается. Он протянул Тиве оставшийся шоколад, но та покачала головой.

— У меня есть свое. И у Маны тоже.

— Ты прямо как волшебница, — пробормотал Неа, — приходишь, когда все плохо, и помогаешь.

— S'il vous plaît, — Тива усмехнулась и отшагнула обратно в коридор. — Я хотела предложить вам подышать свежим воздухом. Мана уже чувствует себя намного лучше, а одного открытого окна недостаточно. Стоит немножко размяться.

Юноша кивнул, соглашаясь. Уже через десяток минут все трое вышли на улицу, кутаясь в плащи и хохлясь, как маленькие котята. Мана долго молчал, смакуя свою порцию сладкого, прежде чем заговорил.

— Вот бы вся эта ерунда никогда больше не повторялась.

Неа и Тива синхронно повернули к нему головы, ибо стояли по обеим сторонам от брата и буквально грели его своими боками. Потом взглянули друг на друга. Неа легонько пихнул близнеца плечом.

— Хэй. Не кисни. Она ведь уже не такая сильная, как раньше, правда?

Мана дернул уголком губ в слабой улыбке, а Тива, казалось, глубоко задумалась. Правда, в один момент она вдруг отвлеклась, оглянулась через плечо и посмотрела в переулок, ведущий между двумя длинными многоквартирными домами.

— Вы ничего не слышите? Будто бы хлопнуло вон там, и кто-то плачет.

Братья встали напротив переулка и внимательно прислушались. В обеденное время на улицах тише, чем обычно, поэтому даже не пришлось сильно напрягать слух, чтобы уловить негромкие, но надрывные всхлипы, мешающиеся с хрипом. Неа вытащил руки из карманов плаща и решительно шагнул в переулок, Мана, немного погодя, — следом за ним и замыкающей оказалась Тива, хоть и стояла ближе всех к проходу. Пройдя немного вперед, младший близнец вдруг изумленно вскрикнул. Его спутники поспешили подойти и оказались в таком же шоке. На холодной земле полулежала незнакомая девушка — можно сказать, почти девочка — с серыми волосами, в черной с красной отделкой форме, похожей на военную, которая на торсе насквозь пропиталась кровью.

— Она мертва? — охрипшим отчего-то голосом спросила Тива, и Неа покачал головой, когда прощупал вену на шее незнакомки.

— Дышит, пульс есть.

— Нужно ее заштопать, — без тени сомнения произнес Мана, — иначе точно умрет.

— Она явно из Ордена, — младший близнец цокнул языком. Не очень-то хотелось рисковать из-за какой-то девчушки своим и без того хлипким положением. — На одежде герб. Наверное, впервые жалею, что поблизости не ошивается Кросс...

Тива присела рядом с девушкой на корточки и аккуратно раздвинула края её плаща и кожаной куртки. Чёрная майка под ней была порвана и пропиталась кровью насквозь. Лица всех троих Кэмпбеллов вытянулись, когда они рассмотрели рану. Неа не выглядел особенно уверенным, но все же сказал:

— Я считаю, что ее лучше оставить так.

— Неа! — возмущенно ахнула старшая сестра, но тот нисколько не устыдился. — А если он ее знает? Вдруг даже ищет, а она лежит тут, истекает кровью? Любопытно, правда, как она вообще тут оказалась без шума...

Тут незнакомка вдруг схватила Тиву за запястье, и от этого резкого движения у всех троих невольно волосы встали дыбом. Девушка, надрывно дыша, посмотрела на Кэмпбеллов затуманенным взглядом. Она прошептала одно единственное слово:

— Мариан...

И, кажется, окончательно впала в беспамятство. Глаза закрылись, а Тиве пришлось поддержать её за плечо, чтобы она не свалилась на землю.

— Вот именно, — вдруг снова подал голос Мана. Его спутники даже вздрогнули от неожиданности и обратили на юношу взгляды. — Пока мы тут языками чешем, она медленно умирает. Берите ее и несите в гостиницу. С Кроссом свяжемся позже. Если она действительно из Ордена, Мариан точно должен ее знать.

Троица вновь обменялась взглядами. Неа вздохнул, пожал плечами, примерился и постарался со всей аккуратностью поднять незнакомую девушку на руки. Она даже не дернулась; вероятно, уже готовилась отойти на тот свет. На мощеный тротуар упало несколько капель крови. Кэмпбеллы повернули обратно к гостинице, обсуждая план действий.

* * *

Зал, где всегда находились открытыми врата Ковчега, негромко гудел от голосов работников. Дежурный солдат стоял рядом с порталом и изредка задерживал взгляд на проходящих мимо людях. Вот, недалеко спешно прошел начальник научного отдела. Он держал в руках кипу каких-то бумаг, стараясь одновременно что-то помечать в них и следить за тем, куда идет. С ним поздоровался Тимоти Хёрст и, обнимая какую-то книжку, побежал дальше, лишь мазнув глазами по светящимся вратам.

Всего каких-то полчаса назад через них на задание отправились Мари и Джулиан. В городке к юго-востоку от Лондона был замечен мощный всплеск энергии, которая напугала местных жителей, а также повышенная активность демонов. Правда, всего на одну ночь, поэтому начальство выдвинуло предположение, что это мог быть Аллен Уолкер, сбежавший из Ордена несколько месяцев назад. Тимоти не знал всех подробностей, но обязательно расспросит Джулиана, когда тот вернется.

Сам Джулиан вместе с Мари Нойзом уже прибыли из местной церкви на место. Искатели, сообщившие подробности дела в штаб, давно крутились на оцепленной улице. Сначала оба экзорциста не поняли, что высится посреди нее, но когда подошли ближе, то обомлели.

— Это что, лед? — прошептал он и дотронулся рукой в перчатках до гладкой поверхности. Долго держать ладонь на льду не вышло, ибо он оказался невероятно холодным, и через пару мгновений юноша с шипением отдернул руку назад.

Мари подошел следом, хлопнул напарника по плечу, задавая немой вопрос. Уайт кивнул, мол, все в порядке, и пошел вокруг глыбы. Она была поразительно чистой, прозрачной до такой степени, что можно было без труда рассмотреть ближайших к краям монстров. Все они застыли с одинаково искаженными рожами: пасти раскрыты, глаза вытаращены... Будто в крике ужаса. Джулиан повел плечами и тут же едва не поскользнулся. Футляр с секирой хлопнул его по спине. В голову юноше пришла идея.

Его напарник тем временем сконцентрировался на звуках вокруг и внимательно прислушался, стараясь уловить хоть один признак жизни Акума, однако ото льда исходила гробовая тишина. Казалось, он даже приглушал собою все остальные звуки. Мари задумчиво хмыкнул и потер подбородок пальцами. «Прямо настоящий саркофаг».

— Здесь куча демонов, смотритель, сэр, — докладывал тем временем один из искателей, держа прямую связь со штабом через голема, — но они все... мертвы, я полагаю.

— Вы полагаете?

Комуи, сейчас находившийся в собственном кабинете в ГУ, вскинул брови, хоть искатель этого и не увидит. Азиат просматривал отчеты касательно ситуации в этом городишке. Вероятность того, что там мог побывать Уолкер, который и привлек к себе такое количество монстров, создавала делу особый приоритет, а потому в кабинете также присутствовал и Малкольм Рувилье. Сидя на диване, инспектор изучал такой же документ, что и у смотрителя. Было трудно понять, что именно выражал его взгляд, и видел ли он вообще сейчас что-либо перед собой. Казалось, мужчина погрузился в глубокую задумчивость, оттого и не обратил особого внимания, когда в кабинете появились Линали и Фауна. Первая пришла с чашкой кофе для брата, используя это как предлог, чтобы беспрепятственно оказаться в кабинете в такой важный момент; вторая же просто попытала удачи. Она часто бывала рядом с Комуи, пока он выполнял свою обычную работу, поэтому ее присутствие рядом со смотрителем стало какой-то неотъемлемой частью.

— Вы можете изъясниться... чётче? — попросил Комуи, и Искатель на другом конце «провода» на секунду замялся.

— Простите, сэр, да. Все Акума покрыты толстым слоем льда. Между ними также есть небольшие коридоры, а в центре — побольше свободного пространства. Мы уже попытались отколоть хоть немного льда, но обычное оружие его не берет.

— Я не слышу ни единого признака жизни внутри этого ледника, — раздался голос Мари, — но не знаю, что будет с оболочками, если его все-таки можно расколоть. Что будем делать?

Джулиан окинул взглядом дома по обеим сторонам от себя, пока возвращался к Нойзу и искателю. Все квартиры эвакуировали. Даже на фасадах домов блестел иней.

— Эта махина ощутимо фонит энергией. Как бы не привлекла еще демонов, — поделился опасениями Мари. Из голема послышалось согласное мычание явно задумавшегося Комуи. — Будем рассматривать вариант транспорт-...

Все в кабинете смотрителя подпрыгнули от испуга, когда из голема раздался оглушительный звон и ошеломленные крики. Джулиан секундой ранее замахнулся секирой и ударил по ледяной стене, но лезвие отпружинило, а самого экзорциста с силой оттолкнула волна энергии. Уайт с уханьем откатился аж к противоположному дому и затормозил только когда вплотную подъехал к стене по наледи. Мари, ошарашенный неожиданным громким звуком, страдальчески морщился и потирал уши, пока добирался до напарника. Тот и сам был не особо доволен собственным поступком. Искатель услышал, как его пытается дозваться встревоженный смотритель.

— Что у вас там происходит? Все целы?

— Так точно, сэр! Господин Уайт попытался расколоть лед, но его оружие не справилось... Что нам делать? Здесь больше тридцати демонов по нашим подсчетам, мы ведь не можем просто оставить их тут?

Только Комуи хотел ответить, как за него это сделал никто иной как Рувилье. Он поравнялся со смотрителем и негромко приказал:

— Выведите изображение на большой экран.

Последовала пара секунд возни и едва слышных переговоров Мари и Джулиана где-то там, вдалеке. Комуи тем временем переключил своего голема в режим трансляции. Все были заинтригованы, но инспектор молчал до тех пор, пока видео не появилось над рабочими столами. Зрелище на улице города было и вправду внушительным. Линали внимательно всмотрелась в ледник и закусила нижнюю губу от волнения. Аллен никогда такого не умел, да и уже стало понятно, что не его это рук дело. Девушка одновременно радовалась и была опечалена сим фактом. С другой стороны... Была ли вероятность того, что Тива все же не пропала без вести, не погибла в Лионе? Ее вторая Чистая Сила никем не обговаривалась и не обсуждалась, она не использовала ее в бою и на тренировках, а Комуи не заговаривал на эту тему по прямому приказу Рувилье. Интересно, почему?

Стоящая по левую руку от Лины Фауна негромко вздохнула и сцепила руки в замок, чем и привлекла внимание девушки. Линали тихонько сжала плечо Фауны, прекрасно разделяя ее чувства. Для нее Тива и вовсе была сродни дочери, а теперь, когда ее нет... «То есть, когда ее нет в Ордене...» — оборвала свои пессимистичные мысли Линали и едва заметно дернула головой. До сих пор они обе, Лина и Фауна, изо всех сил верили, что их общая подруга, почти сестра и дочь, жива. Призрачные надежды, право слово.

Рувилье нахмурил брови, но его глаза как-то странно сверкнули. Словно он поначалу не смог поверить тому, что увидел, а затем оказался весьма доволен. Комуи наблюдал за сменой эмоций на лице инспектора, а потому лишь вскинул бровь. Малкольм вздохнул и произнес следующее:

— Наша дражайшая мисс Кроун жива. Эта картина является тому прямым подтверждением.

Девушки вскинули головы, переглянулись и неосознанно взялись за руки, стремясь поддержать друг друга. У Фауны, кажется, даже ноги ослабли, и она поспешила присесть в ближайшее кресло. Линали предложила ей свежей воды из графина, стоявшего на журнальном столике. Смотритель сглотнул вставший поперек горла ком и заговорил, но в его голосе звучала осторожность:

— Почему вы так уверены, инспектор?

Тот дернул уголком губ в смешанной ухмылке.

— Хельхейм проснулся, найдя себе хозяйку по вкусу и характеру, я полагаю. Эта девушка сильнее, чем стоило думать изначально. Вероятно, Граф уже начал охоту и за ней, поэтому Кроун и была вынуждена обороняться... крайними средствами. Поразительно, — выдохнул мужчина. — Я уже много лет не видел от Хель подобной мощи.

Теперь смотритель Ли совсем по-другому взглянул на глыбу льда, показанную на экране. Давным-давно, во времена, когда в Ордене в ходу еще были эксперименты по насильственной синхронизации потенциальных Носителей с Чистой Силой, Комуи читал старые отчеты. Хель находилась в списке из одной единственной ЧС — самой себя, ибо всегда, всегда синхронизировалась только как паразит. Мало кто выживал после попыток синхронизации с синим пламенем, но те, кому удавалось, жили недолго. Хель, капризная и придирчивая к Носителям, буквально пожирала изнутри тех, кто был слишком слаб или пугался той мощи, которая оказывалась «подарена» бедолаге-экзорцисту. Любая ошибка стоила жизни.

Последний экзорцист, оказавшийся достаточно сильным, чтобы носить в себе Хельхейм, сбежал. Чем выше становился уровень синхронизации с пламенем, тем больше оно захватывало «своего» человека. Этим последним человеком оказалась маленькая девочка, до того испугавшаяся своей участи, что умудрилась сбежать из Ордена, лишь бы над ней снова не поставили эксперимент. В случае с Хель было неизвестно, что хуже, ведь никто не жил с ней в мире достаточно долго.

— Необходимо сообщить всем отрядам о том, что Кроун жива, — Рувилье стряхнул с лацкана пиджака одному ему видимые пылинки. Неизвестно, пытался ли инспектор скрывать это, но он явно был доволен тем, что увидел пару минут назад. — Ни в коем случае нельзя упускать Носителя, успешно прошедшего синхронизацию с Хельхеймом и до сих пор оставшегося в живых.

Инспектор кивнул всем присутствующим и покинул кабинет. Комуи, Фауна и Линали обменялись долгими взглядами.

* * *

«Незнание порождает страх, но и обратное тоже верно».

У меня слегка кружилась голова. Я уже застегнула рубашку, извинилась перед друзьями за такую выходку, хотя они и поняли мою реакцию. Все равно вышло как-то неловко, верно? Неа стоял, скрестив руки на груди и глядя на меня очень внимательно, Мана пару минут назад запустил пальцы в свои волосы и разворошил себе всю прическу. Теперь он и брат были максимально похожими друг на друга. Было бы время, я обязательно бы залюбовалась на пару минут подольше, но сейчас было недосуг.

— Ты расскажешь, что случилось? — нарушил тишину Рэд.

— Демоны. Последний взялся словно из ниоткуда, обхитрил меня, вспорол живот... Я... Там мой друг, он без сознания... Мне нужно вернуться, ребята. Простите.

— Его тоже ранили? Может, я не знаю... Тим поможет тебе привести его сюда? — ученый взволнованно сжал мое плечо, отчего я ощутила прилив благодарности.

— Спасибо большое, но лучше не стоит. Видишь ли, в чем дело... Я виновата в том, что он без сознания. Я активировала пламя, и... Он попал под раздачу, плюс еще кое-что...

Тяжело вздыхая, я закатала левый рукав и показала парням татуировки. Рэд взял меня за руку, закатал рукав еще выше, явно заинтересовавшись зрелищем, но совсем скоро он отпустил ее и потер ладони друг о друга, удивленно округлив глаза.

— Она у тебя ледяная...

— Прости, — зачем-то извинилась я и заторопилась: — Мальчики, я понимаю, что ситуация не из обычных, но позвольте, я хотя бы проверю, как там мой, — почему-то запнулась, — друг? Громадное спасибо вам за помощь, без вас я бы наверняка истекла кровью.

— Не истекла бы, — ляпнул Неа, но замолчал и вздохнул. Мана посмотрел сначала на него, а потом на меня и постарался улыбнуться, хотя вышло как-то кривовато. Они явно о чем-то переживают. Я тоже. Раны не затягиваются сами собой просто так, но сейчас мне необходимо вернуться к Уолкеру. — Беги. Надеюсь, поговорим позже.

Я быстро обняла каждого из них, подозвала Тимканпи, который до этого весьма увлеченно настался вокруг парней, а затем открыла дверь, не забыв представить коридор той самой квартиры, в которую мы приволокли Аллена. Воспоминания оказались верными, коридор — нужным. Поэтому я в последний раз оглянулась на друзей и закрыла за собой дверь с другой стороны.

Выдохнула.

Сплошная чертовщина.

Тимканпи полетел вперед, побуждая следовать за собой. Прошли мы недалеко, всего-то к ближайшей двери справа. Сначала я заглянула в комнату и только потом вошла. Женщина, склонившаяся над лежащим на кровати Алленом, выпрямилась и испуганно посмотрела на меня. Она была средних лет, может, немного старше Фауны. Невысокого роста, тоненькая, с бледным лицом, но странным, лихорадочным румянцем на щеках. Тимканпи без промедления полетел к своему хозяину и приземлился на подушку. Женщина проследила за големом взглядом, но, кажется, сейчас ее больше всего волновало нечто другое.

— Ваш живот... — начала она, а вот я машинально накрыла торс рукой. Точно. Я попросту сбежала тогда и пропала.

— Все в порядке. Извините, мы напугали вас своим появлением и видом. Заняли вашу квартиру... Сколько меня не было? — я решила перейти к насущным вопросам и прошла к кровати.

Аллен спал. Иней исчез с его волос и кожи, но лицо оставалось бледным и почти сливалось по цвету с седыми волосами. Выглядело, признаться честно, пугающе. Из груди моей вырвался нервный вздох. Присев на край кровати, я смахнула с юношеского лица прядки волос, потрогала лоб. Горячий...

— Есть ли лекарство от Апокрифа и Чистой Силы? — бездумно пробормотала я себе под нос, а женщина вдруг заговорила. Голос у нее дрожал.

— Руки... Ваши и этого юноши...

— Это не болезнь, — машинально откликнулась я, не отрывая взгляда от лица Аллена, — не заразно.

Странная пелена мыслей помешала мне с самого начала заметить, что с этой барышней что-то не так. Я пришла в себя, когда женщина осела на стоящий рядом с кроватью стул и как-то странно вздохнула, длинно всхлипнув. «Ее так впечатлили наши руки?» — промелькнула тревожная мысль, которая по итогу оказалась совершенно верной. Я села напротив женщины, и мы посмотрели друг другу в глаза. Она вдруг поднялась — медленно, тяжело, и выдохнула:

— Мне нужно принять что-то успокоительное...

Но она не успела сделать и пары шагов, как начала падать. Чудом я успела подхватить ее, помочь выпрямиться. По ее желанию мы вышли из комнаты и осторожно прошли в кухню. Там я усадила бедняжку на стул, приоткрыла окно, чтобы поступал свежий воздух.

— Как вас зовут? Вы покажете мне, где у вас лекарства?

— Вивиан, — шепотом ответила та, — меня зовут Вивиан. А настойка вон там, в верхнем ящичке...

У меня самой от волнения слегка тряслись руки. В ящике себя обнаружила небольшая бутылочка из темно-зеленого стекла. На этикетке было написано «Лауданум». Рядом с раковиной на полотенце сушилась чайная чашка, которую я и взяла, налила в нее немного из бутылки и вернулась к Вивиан. У той руки дрожали похлеще моих, поэтому пришлось придержать чашку, чтобы женщина случайно не пролила на себя лекарство.

— Я думала, что больше никогда его не увижу, — едва слышно шептала женщина, — боялась, что его просто бросили где-то, или отдали в сиротский дом, или что похуже... Мой маленький, бедный Габриэль...

Я медленно опустилась на табурет, не отпуская чужую руку. Сердце затарабанило в груди какой-то панический танец. Нет-нет, это невозможно... Никак в голове не укладывается. Из груди моей вырвался судорожный вздох, губы мгновенно пересохли. Даже голова кругом пошла. Одновременно в ней сконцентрировалось невероятное количество эмоций и вопросов и оглушительная пустота. Вивиан постаралась глубоко вздохнуть, а я, даже особо не обдумывая собственные действия, налила в стакан воды из чайника, стоявшего на плите прямо за моей спиной. Женщина кивнула в знак благодарности и отпила немного. Перевела дух.

— Боже, сколько лет прошло...Мне было все равно на его левую руку. Я была счастлива, что мой сын во всем остальном родился здоровым, таким красивым... Словно еще вчера я держала его, малютку, на своих руках, баюкала, чтобы не плакал...

Вивиан негромко закашлялась, а я покрепче сжала одну ее ладошку. Второй женщина держала носовой платок и безуспешно вытирала им слезы, которые все никак не хотели заканчиваться. Она отпила немного из стакана, постаралась выровнять дыхание и продолжила, заикаясь.

— Но когда малыша увидел мой муж... Уже бывший муж... Его словно подменили. Он бесновался и кричал что-то о том, что я родила уродца, что это недопустимо. Клеймо на его роду... Напыщенный идиот, он только и думал, что о красоте и статусе... Мне не позволили даже кормить ребенка. Забрали, отдали какой-то сиделке. Мне удавалось видеться с ним очень редко, под страхом наказания, а потом... Наверное, кто-то узнал, что я сбегаю к младенцу, кто-то рассказал, и сиделка исчезла. Малыш тоже. Больше я ничего о нем не слышала. Никогда не видела.

Женщина замолчала снова, давая себе передышку. У меня же не было ни единого слова; все мысли застопорились, речь застряла в горле комом. Было невыносимо больно слушать эту историю. Из-за предрассудков маленького мальчика, ни в чем не виновного, лишили всего. С самого рождения!.. Вероятно, вот так Аллен и попал в цирк. Наверное, его вырастили лет до пяти-шести и... «Продали, как вещь» — я закрыла лицо руками, ощущая жгучее отвращение к тем людям, которых даже не знаю лично. Вивиан не позволила мне долго копаться в кошмарных мыслях, спросив следующее:

— Но у вас обоих такие руки. Я думала, это и вправду просто какое-то отклонение. Ты тоже родилась уже с похожей?.. — женщина неловко замялась и прикусила губу, а вот я покачала головой.

— Это не отклонение. И нет, я не родилась с такой рукой. Это что-то вроде... дара, знаете, что у меня, что у Аллена.

«Хотя многие из тех, кого я знаю, чаще зовут это проклятием». Вивиан прикрыла рот ладонью. Мне не показалось: ее глаза вновь обрели живой блеск, и я порадовалась, что не озвучила свои мысли вслух. Было невероятно удивительно сидеть напротив этой дамы, знать, кем она приходится моему другу, но я не спешила рассказывать ей об Ордене и прочих, более неприятных подробностях нашей с Алленом жизни.

Разговор о седом юноше растрогал меня, сделал легче на душе. Вероятнее всего, так было из-за моего чувства вины, хотя я ни в коем случае никогда не желала навредить Аллену. Но сейчас он лежал в комнате без сознания, весь горячий от температуры... «Да, да, его также мучает старая рана, но вдруг это пламя спровоцировало приступ?!» Эти мысли никак не вылезали из моей головы.

— Его зовут Аллен? — с придыханием переспросила Вивиан. — А кто дал ему это имя?

— Его приемный отец. — Я вдруг вздрогнула, вспомнив важную деталь. — Постойте, а как вы его назвали минутой ранее?

Вивиан вдруг покачала головой. Ее брови снова горестно нахмурились, уголки губ опустились вниз, но на этот раз она постаралась не заплакать снова.

— Я не успела дать ему имя, но всегда мечтала назвать ребенка Габриэлем, если у меня родится мальчик. Но Аллен... тоже очень красивое имя. Ему сейчас, должно быть... уже восемнадцать?

Я рассеянно кивнула. Да-да, уже больше трех лет прошло... Уму непостижимо. Даже сейчас, когда мое ошеломленное сознание захотело утонуть в потоке бессвязных мыслей, больше похожих на десятки пересекающихся ручейков, Вивиан отвлекла меня, когда накрыла одну мою руку — правую — своею, заставив поднять глаза. А ведь у нее и у Аллена глаза одинакового цвета... Стальной серый. Или как осенний дождь. Или слиток блестящего серебра.

— А как зовут тебя? Что с вами обоими приключилось?

Сначала мне захотелось увильнуть от ответа на второй вопрос, но потом догадалась, что больше нам идти особо некуда. На душе стало как-то гадко. Нет, идти есть куда. Только вот везде, куда бы мы ни пошли, нас догонят или уже будут поджидать демоны, а то и сам Граф. Чем черт не шутит? А ведь Миллениум сам как настоящий дьявол. Я постаралась изложить последние события вкратце и без особых прикрас. Успев проникнуться к Вивиан крепкой симпатией и сочувствием, я не хотела бы рассказывать ей ужасы о Тысячелетнем Графе и его творениях, но теперь, когда Вивиан снова есть, что терять, она должна была знать о риске...

«Господи, о риске, которому я ее подвергла!»

Или же не я? Или все то, что происходит до сих пор — это хитросплетения судьбы? Конечно, было глупо винить себя в подобном совпадении, но все чаще я задумываюсь о том, что меня будто бы тянет какой-то невидимой нитью туда, где происходили самые важные события в моей жизни. Вот как сейчас...

— Послушайте, Вивиан... Вы позволите нам побыть немного тут? Я вряд ли смогу в одиночку переместить Аллена в другое место... Но если вы не захотите рисковать, я не смею настаивать.

У женщины загорелись глаза. Она чуть наклонилась ко мне, взяла мои ладони в свои и сжала, и я впервые видела то, как незнакомый человек вот так просто дотрагивается до моей правой руки. Это даже заставило растеряться и смутиться.

— Я целых восемнадцать лет ничего не могла сделать для своего сына. Теперь я могу хоть немного отплатить ему свой несоизмеримый долг. Оставайтесь столько, сколько вам обоим потребуется.

Мы просидели до ночи за тихим разговором. Я в основном расспрашивала Вивиан о жизни после того, как у нее забрали сына. Женщина рассказывала, что процесс развода с мужем был крайне тяжелым для ее семьи. Если отец оказался достаточно добрым человеком для этих времен, то собственная мать едва не загрызла Вивиан, когда та вернулась в отчий дом. По сути, женщина даже не развелась с супругом, но суд позволил им жить раздельно. Поэтому ей не предоставлялось возможности выйти замуж снова. По ее словам, она и сама не особенно хотела. Так много лет ее грызла вина за то, что она не смогла отыскать собственного ребенка и сдалась «слишком быстро». Я попыталась утешить ее, но, как мне показалось, Вивиан испытала лишь благодарность, но не облегчение. Вероятно, ей нужно поговорить с самим Алленом, а не со мной, чтобы хоть как-то определиться с тем, что происходит.

* * *

На ночь я расположилась в небольшой гостиной, устроившись на диване, но сон долго не шел. Стоило мне задремать уже почти под утро, как в комнату влетел Тимканпи и принялся настойчиво будить меня. Попытавшись поначалу отмахнуться от голема с недовольным бормотанием, я все-таки вскочила и хмуро посмотрела на Тима.

— Что такое?

Голем завертелся в воздухе, облетел меня и был таков. Вздохнув, поднялась, накинула на плечи плед, который мне дала вечером Вивиан, и отправилась в коридор. Тимканпи завис в воздухе рядом со второй спальней, дверь в нее была закрыта. Наверное, Тиму надоело лежать в гостиной, и он захотел попасть к Аллену? Ну, ладно...

Приоткрыв дверь и впустив в нее Тима, я сама заглянула в комнату и увидела, что седой юноша не спит. Он сидел на краю кровати, зарывшись пальцами в волосы, и поза его была такой, словно он чем-то очень сильно расстроен. Из моей груди вырвался взволнованный вздох, стоило мне пройти дальше.

— Аллен, ты, наконец, очнулся...

Парень вздрогнул и повернулся, а вот я замерла на месте. Его глаза стали янтарными, но взгляд был затуманен. Меня всю пробрала дрожь, дверь закрылась за моей спиной. Мы несколько минут смотрели друг на друга в упор, а потом у меня появились силы выдавить одно единственное слово:

— Неа.

— Тива... — юноша тихо кашлянул, будто у него пересохло в горле. Снова поднял на меня взгляд. — Ты так и не вернулась в тот раз.

— В тот раз, — эхом откликнулась я. — Для меня прошел всего лишь день.

— Ты разговаривала с Тивой? — вдруг спросил юноша. Вцепившись в края пледа сильнее, я недоуменно посмотрела на... Неа. О чем это он? Неа посмотрел на меня и слегка прищурился. — Значит, еще нет... Тогда я расскажу тебе то, о чем мы хотели поговорить, сейчас... Сам.

— Это касается твоей сестры? — почему-то шепотом спросила я и прошла ближе, присела на край кровати рядом с Неа. По его лицу проскользнула едва заметная тень, но он кивнул.

— И тебя тоже.

Меня неожиданно пронзила догадка.

— Так ты знаешь!..

— О, милая, теперь я знаю... — юноша неожиданно усмехнулся, но как-то странно, как-то... так, что у меня по коже побежали мурашки. — Твои раны. Они затянулись спустя некоторое время после того, как Рэд наложил швы. Знаешь, я поначалу дико удивился... А затем вспомнил, что подобная история произошла в тот день, когда мы нашли тебя. Какое-то время ты лежала в бреду, но меньше, чем за сутки от той дыры под твоей грудью остался только шрам.

— Да... Меня это тоже обескуражило. Но причем здесь Тива?

Я плотнее закуталась в плед. Меня потряхивала мелкая дрожь. Тайна вокруг этой девушки вот-вот раскроется, но ощущение, что я совсем ее не знаю, пожалуй, останется со мной до самого конца.

— У Тивы есть стандартные способности, как и у всех Ноев: невероятная физическая сила, невосприимчивость к яду Акума. Это ты уже видела, верно?

Согласно кивнула. Да, когда на нас напал Граф с его демонами. Тива пыталась защищаться... или мстить. Неа долго смотрел в окно, перетирая подушечками пальцев, поджав губы в тонкую линию. Я взглянула на него исподлобья. Вроде, тот же самый Аллен... Нет. Выражение лица, хоть и почти нейтральное, но все же отличается чем-то... Неуловимым. Жутковато. И завораживающе. Интересно, каким было мое лицо, когда?..

— Но у каждого Ноя есть своя личная способность. Дар, как его еще называет Граф. У Тивы это — неуязвимость. Бессмертие, иным словом. Знаешь, почему она так сильно ненавидит Графа, своего отца? Просто за то, что он дал ей жизнь. Еще в детстве случилось так, что она упала с моста в реку и ударилась головой о подводный камень. Мы с Маной перепугались до смерти, я отправил Ману домой, за мамой и дедушкой, потому что мы не смогли бы отнести Тиву сами. Боже, было столько крови...

Голос Неа дрогнул, и он накрыл губы пальцами, словно не мог заставить себя говорить. У меня не оказалось сил, чтобы поднять на него взгляд. Все тело сковало ледяное оцепенение. Но через минуту юноша продолжил рассказ.

— Когда мама и Сириус прибежали, я уже думал, что моя сестра умерла. Я был весь в ее крови, ее голова лежала на моих коленях. Одежда, руки, ее длинные волосы... Я заходился в истерике и пытался разбудить сестру. Мама плакала все время, пока дедушка нес ее домой. Меня отправили успокаивать Ману, и вместе мы просидели в своей комнате до вечера. Мана так сильно плакал, мы оба плакали. А потом, уже ближе к ночи, Тива вдруг проснулась и попросила воды. Мама чуть с ума не сошла от радости. Мана снова разревелся у ее кровати, пока она гладила его по голове. Матушка позже осмотрела ее голову и не обнаружила никакой раны. Остался только узенький шрам, почти незаметный. Зато, наверное, остались широкие шрамы на наших сердцах. Если бы не эта способность...

Снова наступила тишина. За окном начинали щебетать ранние птички. Одна из особо любопытных прыгнула на подоконник, повертела маленькой головкой. Неа протянул к ней руку и замер, а птица секундой позже вспорхнула и улетела прочь. Парень снова сложил руки на груди, вздохнул.

— Когда ее впервые смертельно ранил не Акума, все мы подумали, что потеряли ее. Это случилось в каком-то захолустье, когда из-за сильной усталости она элементарно не смогла дать отпор какому-то пьяному ублюдку. Он ударил ее кинжалом и оставил умирать на улице. Мана заволновался первым; ты знаешь, он быстро начинает беспокоиться о тех, кого любит. Она дышала и даже могла говорить, когда мы нашли ее. Уже в доме перевязали и обработали рану, Рэд зашил, он умеет это лучше всех. Тогда-то я и вспомнил случай из детства. Как и ожидалось, к утру от раны остался только шрам. Тива чувствовала себя прекрасно.

— Что стало с тем пьяницей? — спросила вдруг я после очередной паузы. Меня почему-то обуяло смутно знакомое чувство. Сродни дежавю.

Неа издал странный звук: не то сиплый хрип, не то смешок.

— Я нашел его той же ночью и убил.

Я почти не удивилась. Гибель людей стала чем-то обыденным для меня, разве только терять друзей мне было очень больно. Всегда. Но этого неизвестного пьяницу мне не было жаль. Если хорошенько задуматься и вспомнить, какой гнев время от времени охватывал меня… Пожалуй, я поступила бы так же, как и Неа. Убила бы его.

— Но у Тивы... А теперь у тебя... — парень поджал губы и прикрыл глаза на секунду. Ему было трудно принять этот факт, точно также как и мне. — Есть слабость. Тебя можно убить. Но сделать это может только Граф.

— Но он ни разу не пытался... — медленно проговорила я и вдруг звонко хлопнула себя ладонью по лбу. — Вот почему я не погибла, когда Третий повредил мое сердце! Черт подери, я столько лет пыталась понять, почему мне так постоянно везет! И столько раз на меня не действовал яд демонов! А в Ордене все голову ломали, думали, я такая только потому, что пришла из будущего...

Седой парень чуть нахмурился. В его радужках плескалось расплавленное золото, но выражение на лице было уставшим. Теперь меня трясло от возбуждения. Столько паззлов сразу встало в картинку!..

— Графу больше нужна ты сама, как источник важной для него информации. Ты из будущего, Тива. Ты — бесценный артефакт для обеих воюющих сторон. Ты путешествуешь во времени и пространстве. В тот день, в одном из ваших орденских подразделений, Граф так старательно звал не Ноя. А тебя.

— Откуда он знал о моих чувствах? — задала я волнующий вопрос. — Я никому об этом не рассказывала. Совершенно никому.

— Граф способен читать мысли, — собеседник пожал плечами и присел, наконец, на край кровати. — Ты даже понять не успеешь, когда он предугадает все твои действия. Поэтому он знал.

Я хотела ответить, но юноша вдруг поморщился и потер лоб пальцами. Затем он снова заговорил, но поспешно, заплетающимся языком, как от сильной усталости:

— Тебе нужно в Глазго. Помнишь, мы проезжали мимо?.. Ты...

Он очень тяжело выдохнул и обхватил голову руками. Я лишь положила ладонь на его плечо, давая понять, что я рядом. В один момент юноша накрыл мои пальцы своими, приподнял голову. Лицо его было бледным, под глазами темнели круги. Под прежними серыми глазами. У меня непроизвольно вырвался вздох. В дверь негромко постучались, заглянула Вивиан.

— Я услышала разговор... Вы не спите?

Женщина зашла и осталась стоять у входа. Она уже поняла и увидела, что Аллен очнулся, но не могла ничего сказать. Я поднялась на ноги, и Аллен вдруг решил последовать моему примеру, однако пошатнулся, и мне пришлось поддержать его, чтобы юноша не упал. Он благодарно посмотрел на меня, сжал одну мою ладонь, перевел взгляд на Вивиан и постарался улыбнуться.

— Здравствуйте. Извините, что предстаю перед вами в подобном виде, и... Полагаю, спасибо за то, что приютили. Это ведь ваш дом, верно?..

— Мой, — дрожащим шепотом ответила Вивиан, но следом улыбнулась. Подошла поближе, не отрывая взгляда от моего друга. — Все хорошо, не стоит волноваться. Ты вырос таким вежливым!.. Это заслуга его отца? — обратилась женщина уже ко мне. Я коротко кивнула.

— Да... В этом они очень похожи. Невероятные джентльмены и просто хорошие люди. Вивиан, вы... Гм...

— Да-да, да... Я понимаю. Боюсь, мне нужно поговорить с тобой кое о чем важном, Аллен. Ты позволишь?..

Аллен во все глаза смотрел на Вивиан, оба не проронили ни слова. Не знаю, смог ли он заметить что-то в выражении ее лица, но его эмоции сейчас прочесть было сложно. Седой парень был на голову выше своей матери, а я, стоя рядом с ними, смогла заметить, что у них и вправду есть общие черты. Форма и цвет глаз, например, и носы были аккуратными, тонкими...

Вивиан подняла руку и аккуратно коснулась ею лица юноши. Они словно не могли поверить в реальность происходящего, и их можно было понять.

— Я лучше пока выйду... — негромко предупредила я и оставила мать и сына наедине друг с другом, прикрыв за собой дверь.

Прошло неопределенное мною количество времени. Может, один час, может, несколько. Все это время я сидела без движения и смотрела в одну точку, раз за разом проматывая в голове диалог с младшим Кэмпбеллом. Бессмертие... Пятнадцатый Ной... Граф, которому я нужна из-за знаний, которые могут храниться за пеленой моей амнезии... Все это смешалось в одну кашу, и в какой-то момент я вздрогнула всем телом, будто меня больно ущипнули за плечо. Размяла затекшие плечи, а потом и ноги, когда поднялась.

Аллен и Вивиан, как оказалось, давно закончили свой разговор. Уолкер крепко спал на своем прежнем месте, а Вивиан заснула в кресле. Ее аккуратные длинные пальцы нежно сжимали левую ладонь Аллена даже сквозь сон. «Они оба пережили невероятный стресс, — подумала я, пока закрывала дверь, — не стоит их трогать, пускай спят. Мне пока нужно разобраться с тем, о чем рассказывал Неа.»

* * *

Это был Глазго в середине февраля. Было неприятно возвращаться обратно в зиму из своей «настоящей» весны — уже теплой и цветущей. Погода была хмурой, небо с самой ночи никак не светлело, и до сих пор было затянуто серыми снежными облаками. Довольно вместительная площадь была мокрой от талого снега, перемешанного с грязью. Воздух пах чем-то свежим, но непонятным. Наверное, так пахнет конец холодов, которым на смену приходят теплые ветра.

В пальто было комфортно, жаль только, что шарф мой остался в доме Вивиан. Время — чуть позже девяти утра, но народу не так уж и много. Проходят мимо, спешат на работу, по делам, иногда бросают взгляды и идут дальше. Пройдя вперед, ближе к центру площади, я устремила взгляд прямо на большое здание Королевской клинической больницы. Мало знаю об этом месте, хоть и бывала в городе во время одной из миссий еще в самом начале своей работы экзорцистом.

Выглядела клиника... мягко скажем, мрачновато, оно и понятно. Старый кирпич, жутковатая архитектура плюс не самые лучшие слухи о медицине нашего времени... Я содрогнулась от одной только мысли о том, как много сейчас в больнице может быть пациентов. Так как в своей прошлой жизни я вполне прекрасно себя чувствовала, а в Ордене за нашим здоровьем и диетами тщательно следил медицинский персонал, о страшных инфекциях я слышала лишь из историй искателей, которые выбирались из штабов намного чаще нас, экзорцистов. Вакцины от, допустим, туберкулеза не было и в помине. Времена чумы, к счастью, остались в далеком прошлом...

«Хотя, я все еще помню того Акума, который мог заражать своих врагов какой-то гадостью, из-за чего добрая пара десятков искателей погибла мучительной смертью в язвах, — подумала я, пока прогулочным шагом неосознанно приближалась к клинике. — В целях безопасности ГУ их тела пришлось сжигать в том же городе, в котором орудовал демон. А сколько гражданских полегло, кошмар... Регентство и вправду уже начало думать, что объявился новый чумной очаг, хотя, по-моему, самому Георгу даже в этот период было наплевать на Великобританию. Вот же гулящий...»

Я не успела закончить свою мысль, ибо в следующую секунду услышала чей-то отчетливый шепот над ухом. Нет, не шепот — едва уловимое дыхание, исчезнувшее столь же резко и неожиданно, как и появилось. Крутанувшись на месте, я не увидела никого, кто мог бы провернуть подобную шутку. Обескураженно почесала затылок и тут же обратила внимание на правую руку. Крест на тыльной стороне ладони светился бело-бирюзовым, изредка поблескивая. Вот это да! Никогда еще такого не видела...

Это зрелище настолько удивило меня, что от повторившегося шепота я дернулась на месте и завертела головой. Что за черт? Теперь он не исчез до конца, оставшись шелестеть рядом — едва уловимо, но навязчиво и крайне неразборчиво. Я бросила отчасти нервный взгляд в сторону клиники. Пожалуй, если у меня и начались проблемы с психикой, то очень иронично, что я переместилась именно сюда.

На самом деле, шепот напомнил мне один случай из моей жизни. Подобное произошло, когда я впервые встретила девочку со спичками. Навязчивые видения и голос, которые привлекали только мое внимание. Вот и сейчас я готова поспорить, что шепот находится только в моей голове. Значит, где-то поблизости находится некая Чистая Сила без своего Носителя. Только я сделала шаг вперед, как на мое плечо легла чья-то ладонь, сжала его и заставила меня остановиться. Я резко обернулась и... изумленно вскинула брови. Как будто бы это не Неа пару часов назад велел мне вернуться в Глазго на тридцать пять лет назад.

— Привет, — поздоровался юноша и убрал руку, по привычке засунув ее в карман плаща. — Я нашел твою записку.

— Записку? — меня охватило недоумение, но лишь на секунду. Я начинаю понимать принцип перемещений во времени и этих якобы случайных встреч. Вздохнула. — Ах да. Точно. Привет.

— Да? — ровным тоном уточнил юноша и посмотрел куда-то в сторону. Я устремила на него долгий взгляд и почесала пальцем скулу. Какой-то осунувшийся, с кругами под глазами, пересохшими и искусанными губами. В один момент он посмотрел на меня и медленно поднял брови. Мол, что?

— Выглядишь не очень.

— Ты тоже, между прочим.

— Раунд, — справедливо заметила я, и мы негромко усмехнулись в унисон. — Слушай... Помнишь тот случай в Лондоне, когда я нашла Куб? Незадолго до твоего прихода я слышала чей-то шепот рядом с собой. Подумала, кто-то придуривается, но рядом никого. В общем... По-моему, эти два случая похожи. Думаю, мне стоит последовать за этим шепотом.

В этот момент слуха снова достигли перешептывания, и теперь удалось отчетливо услышать в них отдельные слова. Несвязные, тихие. Почувствовав, как от волнения и легкого флера страха в животе затягивается узел, а от лица отливает кровь, я потянулась в сторону, предполагая, где находится очередная Сила. Сбавив скорость, шагом приблизилась почти вплотную к фасаду и запрокинула голову. На лицо упала пара капель мелкого дождя, смешанного со снегом. Моргнув, опустила голову и прислушалась, пока Неа нагнал меня и встал за плечом, озираясь по сторонам. Такое ощущение, будто шепчут снизу... Я пошла вправо, параллельно разглядывая землю под ногами на наличие какого-либо канализационного люка.

— И он... этот шепот... звучит из подвала старой жуткой больницы? — решил уточнить Кэмпбелл, стараясь поспевать за мной. — Странные места выбирает ваша «Невинность».

Я не ответила на это, так как уже забежала в проулок между стеной клиники и каким-то высоким забором по правую сторону от нас. К тому времени, когда мы нашли нишу для подвального окна, уже прилично сыпал дождь. Неа ежился в своем изрядно потрепанном осеннем плаще и хмурил брови, наблюдая за тем, как я пытаюсь понять, как мне попасть внутрь клиники. Спрыгнув в итоге в нишу, достала из кармана брюк носовой платок, обмотала им правый кулак, примерилась — и ударила по стеклу. Оно разбилось на удивление негромко, но я все равно поспешила просунуть руку в появившуюся дыру и открыть окно изнутри. Задвижка, похоже, успела покрыться коррозией, ссохнуться, поэтому поддалась не сразу. Еще и рама оказалась старой, буквально прикипела по краям, и ее пришлось пнуть ступней. Вот теперь скрип и треск вышли очень громкими.

Внутри царила кромешная темнота. От нее в груди кошки заскреблись, и мне даже стало интересно, когда это я начала бояться темноты. Но вот она я, стою в подвальном помещении клиники Глазго и, если честно, не очень хочу отходить далеко от окна, из которого льется какой-никакой, но свет. Впрочем, его уже загородил собой Неа, спрыгнувший вниз следом за мной.

— Спасибо, что ты со мной, — искренне поблагодарила я друга. Тот повел плечами и кивнул.

— Зная о твоих приключениях, стоит держать тебя под присмотром. Ты вечно во что-нибудь влипаешь, подруга.

На это я выдавила лишь кривую улыбку. Левая ладонь загорелась синим пламенем, осветив помещение холодным светом. Шепот на мгновение усилился и вновь стал тише. Глубоко вздохнув, я направилась вперед, к виднеющемуся проходу. За ним оказался длинный коридор. Поворота видно не было, света не хватало. Пламя отражалось от влажных каменных стен, прыгало и мерцало на них, пока мы шли дальше. Воздух здесь стоял сырой, затхлый. Смутно пахло типичным запахом больницы. Мне было откровенно не по себе. Неа, наверное, тоже: он шел плечом к моему плечу, высунув руки из карманов и ни разу не отставая даже на шаг.

Вышли на перекресток коридоров. Активировав «Нити», я заставила их загореться и направила в левую сторону. Тупик и тихо. Впереди и справа еще коридоры. Я прислушалась к окружению и к самой себе. Шепоток пролетел мимо меня и устремился вправо. Я — за ним.

— Ты совсем не боишься? — вдруг спросил Неа, поспевая следом. Говорил юноша почему-то совсем негромко. И вправду, нарушать местную тишину как-то не хотелось.

— Боюсь, — честно призналась я, повернула влево и тут же замерла. Шепот резко исчез, что меня обескуражило и оттолкнуло. — В то свое отсутствие ты, кажется, отмазался дежурством?

— Почему ты спрашиваешь? — отчасти уязвленно пробормотал юноша.

— Начинаю понемногу складывать рисунки в одно большое полотно.

Мы помолчали, пока я озиралась по сторонам. Уловив некое подобие шелеста дальше, возобновила шаг, Кэмпбелл тоже.

— Слушай, мне всегда было интересно: ты когда-нибудь вообще пыталась выяснить, кто и зачем отправил тебя в прошлое впервые? Ведь это должно было с кого-то начаться.

Понадобилось время, чтобы обмозговать этот вопрос. А ведь и правда... Я часто спрашивала сама у себя, кто и зачем, но ни разу не пробовала узнать самостоятельно. У меня ведь есть доступ к Ковчегу, есть возможность в любой момент переместиться и узнать.

— Займусь этим на досуге, — вроде бы в шутку, а вроде бы и серьезно пообещала я другу. Тот моего веселья почему-то не разделил, оставив предпочтение молчанию. Шепот пролетел над левым ухом. — Вон туда, Неа.

Мы прошли еще немного, прежде чем голоса начали множиться, а крест в моей правой руке засиял еще ярче. Теперь создавалось впечатление, что у меня в ладонь впаян маленький фонарик. Подобные входили в нашу стандартную экипировку для выездных миссий. Н-да, дела.

Все чаще получалось расслышать слова вроде «найдись», «помоги», «темно», а пару раз прозвучали четкие фразы «оно близко» и «яркий свет». Неа заметил, что с каждым шагом я напрягаюсь все больше, а потому решил поддержать и взять меня за руку. В тот же миг шепот резко исчез, вынудив меня встать, как вкопанную. Кэмпбелл пришел в замешательство.

— Где-то здесь, — едва слышно пояснила я и повернулась лицом к единственной двери, напротив которой мы и встали. — Подожди здесь, мало ли, кому взбредет спуститься в подвал посреди рабочего дня.

— Ты серьезно задалась этим вопросом только сейчас? — неодобрение моего спутника можно было ощутить физически. Мгм...

Я оказалась в какой-то комнате: пустой, с голыми и влажными кирпичными стенами, с многолетним слоем пыли на полу. От кромешной тьмы у меня замерло сердце. Запах стоял такой же затхлый, как и в протекающих водой коридорах. Я поморщила нос, не стесняясь, что меня увидят, а потом сделала еще несколько шагов. Мне стало крайне неуютно.

Тем временем в ушах вновь встал невесомый шепот. Теперь я могла уловить то, каким беспокойным он был, будто бы испуганным, и в дальнем углу комнаты вдруг появился знакомый свет. Задержав дыхание, прошла дальше и рассмотрела труп в самом углу. Полусгнившее тело, одежда на котором, однако, оставалась на удивление целой, лишь покрытой толстым слоем земляной пыли. Форма Черного Ордена всегда славилась прочностью и долговечностью своих материалов.

«Глазам своим не верю, — вслух только выдохнув, я прикрыла нос рукавом пальто и присела рядом с трупом на корточки. — Как ты вообще тут очутился?»

Предположений не было вообще. Зато вот в сложенных вместе ладонях — точнее, в том, что от них осталось, — светилась маленькая сфера. Естественная защита Куба от внешних повреждений, мне доводилось видеть подобное на парочке заданий. Не знаю, какой тип был у этого экзорциста... Как он умер... Почему оказался здесь...

Поднеся левую ладонь поближе к телу, я постаралась рассмотреть его голову. Вообще, судя по телосложению, это был взрослый мужчина. По стадии разложения, то он тут... примерно пять недель? Может, больше. На голове еще оставались темные волосы, а вот от глаз ничего не осталось, уж получилось так, что я заглянула в его глазницы. Кажется, меня начало тошнить.

Как бы ни хотелось, я старалась не поддаваться панике и отвращению, вместо этого держа себя в руках и забирая сферу свободной рукой. Ф-ф-фу-у-ух... Ноги затекли, хотя я сидела вот так всего пару минут. Окликнув Неа по имени, я уже направилась на выход, как вдруг дверь заскрипела петлями — и резко захлопнулась. Оказавшись рядом в мгновение ока, я ударила по старому дереву руками, вскрикнув:

— Неа, если ты так решил пошутить, то это совсем не смешно! Открой дверь!

Когда хоть какого-нибудь ответа не последовало, я подергала круглую дверную ручку, но, похоже, замок благополучно защелкнулся. Класс! Самое время именно этой старой дряблой двери в двухвековой клинике уметь захлопываться! При этом Неа явно должен был уже заметить, что что-то не так. Он всегда прекращал шутку, если она и заходила слишком далеко. Сейчас же, даже когда я не трогала ручку, она оставалась неподвижной. Парень будто и не пытался открыть ее со своей стороны.

Тут-то я поняла, что, пока силилась открыть дверь, пламя погасло, оставив меня в темноте. Так. Не поддаваться панике. Экзорцист я или кто? «Подумаешь, с трупом в одной комнате застряла, — подумала я, активируя огонь заново и тут же вспоминая: — Это ничего, я ведь больше сотни человек похоронила, что мне один?..» На душе сразу стало гадко, но травма не успела толком всколыхнуться в голове. Появившийся свет дал понять, что в углу комнаты больше никто не лежит.

У меня волосы встали дыбом.

Куда делся?!

Нащупала в кармане сферу. Значит, все это мне не снится и не мерещится. Тогда где гребаный труп?!

От нахлынувших эмоций пламя загорелось ярче, позволив заметить, как по полу стелется густой туман. Вернулся шепот, ставший плотным, непрерывным потоком, льющимся в уши. Я решительным шагом обошла всю комнату, пытаясь отыскать труп, но ничего не нашла. Туман колыхался при каждом моем шаге, все прибавляясь, поднимаясь до колена, до пояса. Новая порция страха заставила вернуться к двери и вновь попытаться открыть ее.

Туман уже был по грудь и совсем скоро накрыл меня с головой. Отчаявшись разобраться с выходом, я прижалась было к двери спиной, но позади вдруг ничего не оказалось. Я осталась одна наедине с неизвестностью и страхом. Не знаю, что служило источником света теперь, но в этой серой мгле были заметны мелькающие тени и тусклые отблески. Озираясь по сторонам, я попыталась активировать клинок — и Сила не откликнулась на приказ.

— СЕРЬЕЗНО?! — мой голос сорвался. Крест мерцал, словно неисправная электрическая лампочка в старом коридоре нашего прежнего штаба.

Когда поблизости от меня промелькнула очередная тень, от которой туман завихрился, я отшатнулась назад и запустила пальцы в волосы. Я схожу с ума?..

Послышались тихие шаги. Пламя снова вспыхнуло с двойной силой, а я закрутилась волчком, пытаясь понять, откуда идет неизвестный. Впереди (?) показалась невысокая фигура, на полголовы меньше меня ростом, остановилась. Туман рассеялся, но лишь вокруг этой фигуры, и я сощурилась.

Показавшееся поначалу незнакомым лицо вдруг узналось. Я видела его таким в последний раз, когда он лежал в гробу. Бледный, с отросшими уложенными волосами, в форме экзорциста. Поперек горла встал ком. Руки сами собой опустились вдоль тела.

— Н-нейтон?..

Он смотрел на меня грустными темными глазами. На подбородке, как и тогда, находилась ссадина, но еще свежая. Медики говорили, что он получил ее, когда упал на землю и ударился. Внимание привлекла потекшая по его лбу струйка крови. Потом вторая. Мальчик поднял руку и вытер кровь, размазав ее по лицу. Задумчиво уставился на испачканную ладонь.

Я помнила его — всего в крови и синяках, с разбитой губой. Помнила, как ходила среди разложенных на земле тел, бегая взглядом по лицам, лицам, лицам... Лицо малышки Люси, лицо пятилетнего мальчика Бена, которому мы вместе с Нейтоном сооружали качели на заднем дворе. Лицо Жизель, переехавшей в деревню из города вместе со своим молодым мужем совсем недавно. Они ждали ребенка, хотели жить там, где воздух был чище, где можно было завести огород и домашний скот.

Нейтона не нашли в общей могиле. Его обнаружила я в некотором отдалении от ямы, лежащего в опавшей листве, сжимавшего в кулаке собственный браслет, в который Хебраска преобразовала его прошлую Силу. По предположениям смотрителя мальчик пытался в последние минуты своей жизни переместиться туда, где безопасно. Может быть, в свой дом, может, в штаб, чтобы доложить о нападении, но у него не хватило сил.

Я помнила, как села рядом с ним на колени, как подняла его над землей — казалось, еще теплого, просто спящего от усталости и полученных ран.

Я помнила, как обнимала его, уткнувшись лицом в, на самом деле, холодную грудь, как пыталась расслышать сердцебиение. Как заходилась в едва слышной истерике, не желая отпускать тело и идти вместе с Комуи в штаб, как целовала темноволосую макушку, умоляя Нейтона открыть глаза. Все искатели и медики кидали взгляды, то ли осуждая меня, экзорциста, за мягкотелость, то ли соболезнуя утрате.

Нейтон поднял взгляд, когда я смогла сделать пару нетвердых шагов на одеревеневших ногах в его сторону. Протянула к нему руки, задворками ума понимая: это все мне кажется, мерещится! Мальчик шагнул навстречу и протянул руку, мы могли бы прикоснуться друг к другу... И его силуэт растворился, подобно туману, подхваченному порывом ветра.

— Нейтон! — охрипшим от невыплаканных слез голосом воскликнула я и осмотрелась по сторонам.

Туман потемнел, из светло-серого превратившись в черно-синий, заклубился. Внутри него виднелись человеческие силуэты, но туман проходил сквозь них. В груди у меня совсем похолодело от страха и растерянности. Снова позвав старого друга по имени, но теперь почти неслышно, я вдруг почувствовала движение в стороне и машинально отшатнулась в сторону. Мимо моего плеча скользнула чья-то рука, как я успела заметить, какая-то полуоблезшая, с длинными оплавившимися ногтями.

«Что за...»

Теперь в правое плечо вцепились чужие пальцы. Вскрикнув, я отпрыгнула прочь, сорвав хватку, резко обернулась и увидела, как конечность исчезает в тумане. Из последних сил не желая поддаваться эмоциям, но решив использовать их в своих целях, активировала пламя. Оно вспыхнуло с такой силой, что разлилось далеко вокруг меня и затрепетало бело-синими языками. Туман отпрянул вон от огня, закручиваясь поблизости и тихо шипя. Казалось, моя Чистая Сила создала естественный барьер, не подпускающий теперь неприятеля ближе трех метров.

Вернулись голоса. Подобно туману, они появились постепенно, нарастая по громкости и пытаясь говорить внятно. По итогу были слышны лишь отдельные выкрики на разных языках, но чаще встречался привычный английский. Кто-то кричал, кто-то плакал, а кто-то шептал совсем рядом со мной — быстро, неразборчиво, путаясь в словах, сбиваясь и начиная заново. Вся эта какофония надавила на испуганную меня, и огонь неуверенно всколыхнулся, уменьшаясь в радиусе горения.

Отовсюду вновь потянулись руки, мельком из тумана выныривали лица: полусгнившие, обожженные, с вытекшими глазами и висящей на костях кожей. Их хозяева вдруг открыто выступили из мглы, обступив меня кольцом. Кто они?! Чего хотят от меня? Как выбраться из этой проклятой комнаты?!

Они двинулись вперед, начали тянуться ко мне. Шепот достиг своего апогея, теперь это был непрерывный поток голосов. Я громко взвизгнула, когда за край пальто меня схватила одна из этих кошмарных облезлых рук, дернулась в сторону, наступила на чьи-то пальцы — они захрустели под моей ногой. Завопив не своим голосом, я бросилась вперед:

— Оставьте меня в покое! — и заставила новую порцию пламени окатить ближайших к себе мертвецов ледяным холодом. Пространство вспыхнуло белым и ярко-синим, завыл ветер в ограниченном пространстве, вздыбил мои волосы и пальто.

Понятия не имея, где же находилась дверь, просто кинулась наугад, в итоге пролетела сквозь сам по себе появившийся проход и упала на пол. Все еще вне себя от ужаса, начала поспешно отползать назад, боясь, что руки могут последовать за мной... но ничего больше не было. Ни рук, ни ужасного хрипа, ни разрывающих голову криков о помощи. Просто пустая бесхозная комната, не считая трупа, заросшая плесенью и паутиной. И Неа, до сих пор мертвой хваткой державшийся за ручку двери и смотрящий на меня круглыми от шока и страха глазами.

Меня заколотила крупная дрожь. Кэмпбелл потратил несколько секунд на то, чтобы вломиться в комнату с материализовавшимся клинком и в ярости осмотреть ее и понять, что там ничего нет. Тогда он спешно вернулся ко мне, упал рядом на колени и аккуратно обхватил ладонями за плечи. Я перевела на него взгляд, захотела что-то спросить, но из горла вырвался только невразумительный всхлип.

Неа обнял меня, погладил по волосам, кажется, сказал что-то в попытке успокоить и привести в чувство. Потом он поднял меня на ноги и быстро повел прочь. Поразительно то, что он запомнил все повороты, ибо совсем скоро мы вернулись к выбитому окну и с помощью друг друга выбрались на улицу.

В кармане моего пальто мерцала сфера с Силой, перекликаясь с неровно сверкавшим бирюзовым крестом в правой руке.

* * *

В Ковчеге тихо. Абсолютно. Если ты зайдешь в одну из «нормальных» комнат, то вовсе будешь отрезан от всех звуков Белого города. Каждая дверь — словно портал в отдельный мир, неизвестным, магическим образом создающий коридоры в разные места, часто совсем непредсказуемые.

Эта комната была «нормальной». В таких обычно мало мебели. Кровать, стол, стул, иногда вешалка. Подражание «обыкновенному», хотя здесь почему-то стояла еще и медицинская ширма. Все белоснежно белое, и моя фигура, сидящая посреди помещения на стуле, сгорбив спину и подпирая сложенными ладонями подбородок, выглядела крайне контрастно.

Сфера с ЧС лежала на столе, светилась, а вокруг нее посверкивало облако мельчайших частичек пыли. Что-то было не так с этой Силой. Исходящие от нее волны энергии каждый раз заставляли мое тело покрываться волнами мурашек, ощущать чувство дежавю и испытывать фантомную боль в правой руке. Крест теперь не прекращал светиться, да так ярко, что смотреть на него лишний раз было больно. Если бы можно было вернуться в штаб и поговорить с Комуи касательно этой аномалии, я обязательно уже находилась бы в лаборатории смотрителя. Но возвращаться было нельзя, даже в относительно недалекое прошлое — мне хватило лишнего риска на ближайшее время. А разобраться в одиночку я едва ли смогу.

В какой-то момент в моей голове будто что-то щелкнуло. Я перестала пялиться в пустоту, медленно выпрямилась и размяла затекшие плечи. Осмотрелась по сторонам, поднялась и прошла к двери. Взялась за ручку.

Неа (конечно, проведший со мной какое-то время после клиники) дал дельную мысль до всего этого кошмара. Пока я не вернулась в квартиру Вивиан, мне следовало выяснить еще одну важную вещь. Перемещения во времени? Ковчег меня перемещает во времени? Если так, то должен быть тот, кто открыл Ковчег в тот день. Открыл Ковчег в моем мире, в моем времени. Черта с два я упущу возможность, наконец, узнать, кто виноват... во всем этом.

Я закрыла глаза и сосредоточилась. Вспомнить ту самую местность оказалось намного сложнее, чем предполагалось сначала. Воспоминания о том дне за все прошедшее время уже покрылись туманной дымкой забвения, будто нарочно мое сознание не позволяло мне помнить хоть что-то о моем прежнем доме.

Это была пыльная тропинка... Длинный забор из темно-красного кирпича... Осенний холод, от одного только воспоминания о котором я невольно поежилась, а потом повернула ручку и распахнула дверь. Она утонула в белом сиянии портала. Все еще не веря в то, что у меня вышло направить Ковчег в нужное место, я осторожно выглянула наружу и повертела головой. По ощущениям, место то самое. От хлопка подъездной двери где-то слева меня охватил табун колких мурашек, поэтому я поспешила убежать вправо — завернуть за один угол, пробежать параллельно ручью и скрыться за следующим поворотом высокого забора.

Прошла пара минут, прежде чем на дереве замяукал котенок, а затем стало слышно приближающиеся шаги. Я чувствовала себя крайне странно и даже не пыталась описать собственные ощущения. Все это... противоестественно, но оно происходит. Снова.

«Кто же это сделал? Может, Граф? — размышляла я, решаясь аккуратно выглянуть из-за угла и подсмотреть ситуацию. Девочка в кожаной куртке и синих джинсах уже взбиралась по насыпи, тихо бормоча себе что-то под нос. — Или Неа? Что если он просто дал мне намек на то, что сделал сам? Я... почему-то не хочу в это верить...»

О мои ноги вдруг что-то обтерлось и замурлыкало. Это был взрослый кот с пепельно-серой шерсткой и невероятно красивыми голубыми глазами. Он посмотрел на меня так добро и нежно, негромко мяукнул, и я даже погладила его, чем вызвала более громко мурлыканье.

— Кажется, я тебя помню, — тихо шепнула я коту, — ты мне снился.

Кот мяукнул снова, но уже как-то жалобно, а в следующий миг раздался хруст дерева, вскрик и следом громкий всплеск. Я машинально дернулась вперед, но у ручья никого не было. Уже или до сих пор? Черт знает! Меня вдруг посетило некое воодушевление.

Сейчас у меня есть прекрасная возможность просто вытащить ее из воды, помочь и отправить домой. Будет ли это правильным? Конечно, будет! Возможно, я всего на несколько минут опережаю того, кто отправил меня в прошлое, у меня мало времени! Но я совсем не помню, где жила раньше... Да и такое ощущение, будто местность выглядит несколько иначе, нежели какой я запомнила ее в прошлый раз!

Прекратив тратить время, я упала коленями на берег и сунула руки в воду, попыталась ухватить девочку за куртку, но пальцы скользили. Тут же левую руку пронзила острая боль — котенок! Зашипев, кое-как схватила ребёнка за плечи и рывком вытянула из воды. Её голова безвольно повисла, а мокрый насквозь кот нещадно заорал и затрясся на холоде. Да ты ж мой хороший!..

Пришлось откачивать девочку на месте. Через несколько попыток привести её в чувство она, наконец, очухалась, смогла выплюнуть воду и жутко закашлялась. Правда, почти сразу она снова потеряла сознание, и я, подхватив её и котёнка... замерла.

По голове словно обухом ударили. Перед глазами появилось смутное воспоминание о том, как я прогуливаюсь по коридорам Ордена, сменившееся разговором со смотрителем и его смеющейся сестрой. Мне стало резко стыдно, сама не знаю, почему. Но когда сознание, будто нарочно, подставило образ Уолкера, я... я просто растерялась.

Я действительно готова просто перечеркнуть всю свою жизнь? Ха-ха, всю? ВСЮ?! Всего четыре года жизни в Ордене стали для меня абсолютно всем? Почему? Почему так?!

Наверное, потому что больше я ничего и не знала. Не помнила. Забыла. Но почему же вся моя прошлая жизнь вылетела из моей головы?..

Я опустила взгляд на девочку. Это была я. Я сама. Собственной персоной. Еще есть шанс все исправить. Или испортить? Оставшийся сидеть у угла забора пепельно-серый кот протяжно и очень громко протянул свое «мя-а-а-а-а».

— Как же я... все это ненавижу...

Куда? Куда мне идти с полумертвым ребенком на руках, который я?

Ковчег. Ковчег! Издревне место спасения от, ха-ха, потопа... Чувствуя, как от нервов дёргается угол губ, я открыла врата и оказалась в Белом городе. Здесь было заметно теплее, но этого не хватит. Благо, может, я научилась, а может, Ковчег сам подстраивается, но я узнала улицу и уже через минуту оказалась в знакомой комнате. Опустила девочку на кровать, когда она негромко застонала и пошевелила головой. Кот устроился где-то в углу и наблюдал за мною большими глазами.

И что вот мне теперь делать? Может, еще не поздно все-таки вернуть ее обратно?.. Меня так сильно разрывали сомнения и метания собственной души, что я не заметила, как девочка приподняла голову, приложив ко лбу ладонь. Кровать скрипнула, а я в одно мгновение, подчинившись инстинкту, скрылась за ширмой. Сердце сначала заколотилось, как бешеное, а потом как будто застыло от всех эмоций, не зная, какой поддаваться.

Кровать снова заскрипела — девочка поднялась на ноги. Пару раз стукнули ботинки об пол, снова тишина. Скрип, шорох — она повернулась и, по-моему, лицом к ширме, потому что она как-то сипло вдохнула и всхлипнула.

— Кто ты? Покажись! — воскликнула маленькая девочка, и в ее голосе слышалась странная интонация. Я догадалась: она изо всех сил старается не показывать свой страх.

— Слушай... Я не причиню тебе вреда, — голос оказался охрипшим от шока, поэтому я прочистила горло. — Я стою за ширмой. Если бы я хотела сделать что-то плохое, то давно бы уже...

— Где я нахожусь? Верни меня обратно! — я притихла, отчасти изумленная таким напором. Страх, адреналин, наверное... Такой я была еще до того, как переместилась в другое время? Девочка тем временем продолжала храбриться: — Молчишь? Тогда я сама найду выход!

О, нет-нет-нет.

— Постой, прошу тебя! — я выбежала из-за ширмы, и мы столкнулись нос к носу.

Обе застыли, рассматривая друг друга. А затем девочка начала пятиться назад. Это невероятно странно — две одинаковые девушки, но из разных времен, разного возраста. Сколько ей? Четырнадцать?.. Было невозможно прочесть все эмоции на лице девочки, но если грубо обобщить, то она находилась в глубоком шоке. Мне нужно действовать осторожнее.

— Послушай, — голос мой был негромок и спокоен, — еще раз повторю: я не хочу тебе навредить. Нам просто нужно обсудить кое-что важное.

— Ты... — выдохнул ребенок, не переставая отходить дальше. — Твое лицо... Я... Но ведь... Как?..

«Она оказалась догадливее, чем хотелось бы» — промелькнула досадная мысль, а сознание вдруг возразило: «Не будь она такой догадливой, ты тоже была бы тупее пенька». Справедливо, ничего не скажешь. Я обратила внимание ребенка на себя, ибо та уже начинала паниковать. Это сейчас совершенно ни к чему.

— Просто старайся дышать глубже, ладно?

— У меня... Голова кружится, — слабым голосом откликнулась девочка и уперлась ладонью в край стола. Я негромко вскрикнула, заметив, что ее рука лежит в опасной близости от Чистой Силы, и необдуманно сделала несколько быстрых шагов вперед.

— Осторожно, я боюсь, что эта штука нестабильна!

— Не подходи! — испуганно взвизгнула девочка и дернулась в сторону.

Над столом вспыхнуло белым и зеленым, а затем нас обеих отшвырнуло прочь волной мощной энергии. Я приземлилась на пол аж у двери и застонала от боли в спине и затылке. Морщась и часто моргая, дабы поскорее сфокусировать зрение, поднялась на ноги и осмотрела комнату. Девочка лежала у стены справа. Без сознания. Присев рядом с ней на колени, осмотрела ее, пощупала пульс. Оглянулась. Чистой Силы на столе уже не было.

— Так вот как я тебя получила, — пробормотала я и понаблюдала за тем, как кожа ребенка замерцала белым и снова стала нормальной. — Везет же мне по жизни...

«Нужно отнести ее к старому штабу». Аккуратно подхватив бессознательное тело — до чего же лёгонькое! — на руки, я пошла прямо к широкому зеркалу и вышла уже в дождливую грозовую ночь.

Октябрь 1851-го. Меня нашли у ворот штаба. Я была без сознания и в плохом состоянии здоровья.

Положив девочку прямо на землю, отошла назад. Начинала кружиться голова. Стоит вернуться обратно, пока големы не засекли... Окинув свой старый-новый дом взглядом, насколько это было возможно при такой погоде, я развернулась и вошла в открывшиеся врата Ковчега, крепко обхватив себя руками за плечи.

Время пошло заново.

Колесо Сансары начало новый оборот.