Другая жизнь Мародёров (гет)

Питер Петтигрю

— Ну вот, отлично, на меня наорал ненормальный Поттер, — Хвост неэстетично шмыгнул носом и снова погрузился в свои невесёлые мысли. Он шёл в гриффиндорскую гостиную, вдоволь нашатавшись по замку в гордом одиночестве, что не придавало его думам оптимистичности.

— А тут ещё и этот ненормальный Люпин. Надо же, припёрся в комнату в потрёпанных чувствах, а когда я спросил его про ужин, он просто наорал на меня! Тоже мне, тихоня! Я всегда знал, что он не такой белый и пушистый, каким предстаёт перед Поттером и Блэком! Но почему-то им на него не плевать, зато на меня... — Питер удручённо встряхнул плечами, пробубнив пароль Полной даме.

— Чем я хуже остальных? Почему они всегда срываются на меня? Чем я...

— Эй, Хвост, ты чего?

Петтигрю спешно оглянулся. Марлин, дружелюбно улыбаясь, стояла перед Питером и окидывала его оценивающим взглядом. Взвинченный Хвост на мгновение зажмурился и решительно зашагал прочь от объяснений своего настроения, от Маккиннон. Он не видел ошеломления на лице девушки, других непонимающих взглядов братьев и сестёр по факультету. Да, ему ведь было всё равно... Он был зол. Зол на всех: на Поттера с его закидонами, на Блэка с его вечными неприятностями и пофигизмом, помноженным на изысканность и манерность, на Люпина с его «пушистой задницей»... Но когда он был так обозлён и раздражён? Не сбавляя шага, Хвост на удивление легко преодолел ступеньки, ведущие в спальню мальчиков, и прошмыгнул в комнату Мародёров.

— Мародёр, — размышлял Питер, — это не я. Я должен был быть в Хаффлпаффе, да! Там место таким, как я!

В комнате было на удивление шумно. Петтигрю мгновенно понял: он только что с неизвестно откуда взявшейся силой шибанул дверь в спальню.

Но почему все здесь?

Он снова окинул взглядом комнату: Поттер, злой как чёрт, мыкался по периметру свободного пространства, Блэк со сдерживаемым гневом в глазах расселся на любимом подоконнике, Люпин нервно теребил пальцы, весь белый как простыня, тут же сидели и недоумевающая Макдональд, испуганная Эванс и... Анали! А вот она что тут делает?! Она же, она же... Хм, ещё и любопытная Маккиннон теперь пришла.

— Хвост, всё в порядке? — кротко поинтересовался Люпин, пристально следя за реакцией Питера.

— Нет, — рявкнул Петтигрю и в ботинках забрался на свою кровать, насупившись и стиснув зубы. — Чёрт возьми, что здесь происходит?! — Он и не заметил, как использовал любимую реплику Поттера и Блэка.

Поттер резко остановился и медленно повернулся в сторону Питера. Тот и сам уже был не рад, что так лихо отозвался. Но, мантикора его побери, почему Питер должен был держать всё в себе, когда другие вечно спускают пар при любых неприятностях?!

Вы хотите поговорить? Что ж... давайте!

— Так, — многозначительно сказал Блэк и окинул всех своим испепеляющим взглядом, — разговора по-любому не избежать, так что предлагаю не тянуть дракона за яй... за хвост!

Последовали тихие вздохи.

— Начнём, — по-хозяйски кинул Сириус. — Анали, будь добра, расскажи нам, почему ты ещё здесь, — тон парня не предвещал ничего хорошего. Питер мог поклясться, что не будь здесь Поттера, Блэк бы задушил её голыми руками.

Девушка тяжело выдохнула, с отчаянием посмотрела на дрожащую Лили и негромко стала рассказывать:

— Мой отец... он был болен ликантропией, — было заметно, что Бетс было крайне тяжело говорить, но и молчать она не могла. Ремус, реакцию которого на данные слова так жадно ожидал Хвост, с неописуемым удивлением и сожалением уставился на девушку. Лили вдруг вскочила и подбежала к Анали, а затем села рядом с ней и обняла её. В комнате воцарилась тишина. Но Бетс взяла себя в руки, передёрнув плечами и, смотря в зелёные глаза сочувствующей девушки, продолжила рассказ, держа её за руку.

— Маму я совсем не помню, я жила с дядей. Но всё же изредка навещала отца. Он удалился от всех, стал жить в лесу, неподалеку от Нориджа, после того, как... Мы с дядей проживаем в Норидже. Я не могла бросить отца, и он ведь любил меня... — Анали всхлипнула, а Лили крепче сжала её ладонь. — Периодически я ходила в лес, носила ему еду, книги, кое-какие вещи. Он ведь был человеком, прежде всего. Но кричать всем о том, что мой отец такой же, как и все люди, но просто болен, я не могла. Люди не принимали его. Совсем, никак. Было больно и обидно. Я понимала, что ему несладко. Но стало ещё хуже, когда Сами-знаете-кто стал действовать. Объявили охоту на оборотней, ведь они — как считает наше «всемогущее» министерство — «все без исключения» пособники Тёмного Лорда. Чушь! И мой отец ни в чём подобном не участвовал. Но скрываться в лесу Нориджа стало небезопасно. И мы с дядей нашли выход: мы помогли ему перебраться в Запретный лес. Тут относительно безопасно. Но по пути на него напало несколько волков из клана Фенрира Сивого. Он был серьёзно ранен, но в больницу его отвести мы не могли. Я пыталась ему помочь, как могла. Ходила к нему почти каждый день, кроме полнолуний. А ему становилось только хуже. Помощи ждать было неоткуда. В конце концов, он умер, — она прикрыла дрожащие веки и резко их открыла. Из её глаз заструились слёзы, но голос не дрожал.

— Однажды, как нарочно, случай столкнул меня с Забини. Несколько месяцев назад я сидела у Чёрного озера и читала книгу. Случайно порезала руку страницей, и из раны потекла кровь. Вы знаете, что у оборотней кровь темнее человеческой, и Забини, находившаяся рядом, увидела это. Она, разумеется, воспользовалась ситуацией и буквально взяла меня за горло, поставив условие: либо я делаю то, что она мне говорит, либо я буду с её помощью исключена из Хогвартса. Это никак не входило в мои планы. Выхода не было, и я стала потакать её бесчеловечным выходкам. Я не хотела этого, но она, не без помощи тёмной магии, силой заставляла меня исполнять все её мерзкие замыслы. Это длилось чуть больше месяца. Я пыталась как-то высвободиться из этого, с позволения сказать, рабства, но каждый раз её дружки избивали меня и угрожали расправой. Поэтому я смирилась и ещё месяц была на побегушках. Однажды, по дороге к отцу в Запретный лес, она проследила за мной, а после стала прессинговать меня ещё активнее, угрожая тем, что расскажет всем о том, что я держу в лесу отца-оборотня. И тут ей потребовалось разобраться с Лили. Клянусь Мерлином, я никогда не хотела этого! И, Джеймс, — Анали посмотрела на серьёзного Поттера, — прости, но ты мне никогда не нравился, как парень, — девушка виновато улыбнулась, а Джеймс насмешливо фыркнул и посмотрел на чуть повеселевшую Лили с такой любовью, что Питер в душе даже немного оттаял. Но Лили этого не видела, сидя спиной к своему парню, если он ещё был таковым. — Тем более что у меня был парень... И, Пит, ты меня тоже прости, — Петтигрю пребывал в полнейшем шоке, ведь его персона тоже зафигурировала в разговоре.

Ей не безразлично? Ну, раз так... то я больше не злюсь. Ей ведь и так очень плохо. Что ж, я прощаю.

Питер снисходительно улыбнулся девушке, и та успокоилась.

— Я так сожалею, что доставила вам столько неприятностей! Но я не могла иначе. Когда я сделала всё, что от меня требовала Забини, и когда Джеймс, конечно, не без повода, отвёл меня к Дамблдору, меня, естественно, исключили.

— Но почему ты ничего не рассказала директору? — недоумённо осведомилась Эванс, хлопнув ладонями по коленям. — Он мог бы помочь!

— Лили, тогда бы меня убили. А я бы лучше предпочла скитаться где-то, чем распрощаться с жизнью, — весомо заметила Бетс. — Мне пришлось уйти в лес, к отцу. Он тогда ещё был жив. Но он вскоре умер, и мне не было смысла оставаться там. Мне пришлось пойти к профессору Дамблдору и просить убежища в обмен на ценную информацию об оборотнях и сторонниках Тёмного Лорда, которых я наблюдала пару раз за время пребывания в лесу. Он великодушно приютил меня на время, даже разрешил посещать занятия, за что я ему премного благодарна. Но вчера... Мне снова угрожали.

— И чуть не зарезали тебя! — встревоженно воскликнула Лили и крепко обняла несчастную девушку.

Она обескураженно обняла рыжеволосую гриффиндорку в ответ и озадаченно спросила:

— Но почему... почему ты так добра ко мне?

Лили немного отстранилась и участливо произнесла:

— Потому что мне очень жаль тебя, на твои плечи столько всего свалилось!

— Но я же чуть не убила тебя! Да ещё и... — было видно, что Бетс очень сильно раскаивается. Питер от такой трогательной сцены даже чуть приоткрыл рот.

— Тебя заставили! Но я ничуть не виню тебя и давно уже простила. К тому же ты нуждаешься в помощи и сочувствии.

— Лили, ты самый лучший человек из всех, кого я знаю... — Анали с нежностью обняла Эванс. Джеймс согласно закивал и, нервно кусая губы, отошёл к окну, где сидел ошарашенный, но уже миролюбивый Блэк.

— Ну, не преувеличивай, — весело отмахнулась Эванс и выразительным взглядом посмотрела на отвернувшегося Поттера. — Лучше скажи, когда ты стала оборотнем.

Комната снова притихла.

— Это может показаться странным, но я не оборотень.

Люпин сглотнул и удивлённо спросил:

— Это как?

Анали выдохнула и пояснила:

— Когда мне было семь, я гуляла по нориджскому лесу. Было довольно поздно, мы с дядей решили возвращаться назад. Как-то так вышло, что я отстала и потерялась. Несколько часов я пыталась найти обратную дорогу, но безуспешно, — Сириус закрыл глаза и чуть поджал губы. Блэк такой циничный!

— Я решила сесть у кустов, вся заплаканная и напуганная. Кусты зашуршали. Мне было очень страшно, но, несмотря на это, я осталась неподвижной. Я закрыла лицо руками и сжалась в комок. Я помню, как видела большую, ярко-белую полную луну. Что-то с грудным волчьим воем выпрыгнуло из-за тех самых кустов, у которых я сидела, и вплотную приблизилось ко мне. Я знала, это оборотень, и он же мой отец. Я наивно думала, что он не тронет меня, но вместо этого он поранил мои руки своими когтями. Я бросилась бежать, и, к счастью, наткнулась на взволнованного дядю. Я не помню, что было дальше, но... на утро я почувствовала себя плохо. Позже выяснилось, что я частично заражена ликантропией, но не превращаюсь. Всё, что у меня осталось, — это шрамы на предплечьях. Я не говорила отцу о случившемся, но он почему-то держался со мной слегка отстранённо, хотя физически не мог помнить о случившемся.

— Прости меня, Ана, я-то подумала... — Лили пыталась найти какие-то слова, чтобы объясниться, но ничего вразумительного не вышло. — Я не испугалась того, что ты оборотень, но была порядком шокирована...

— Ничего страшного, Лили, — с улыбкой ответила Бетс и снова обняла Эванс.

Только и делают, что обнимаются!

— Ну, теперь вы всё знаете, — обратилась она ко всем остальным.

— Я думаю, что нет смысла больше её здесь держать, — огласил общее мнение Блэк и вальяжно уселся рядом с Марлин, довольный, как мартовский кот.

Питер лишь думал о том, что этой бедняге нужно скорее уносить свои ноги из Хогвартса, пока слизеринцы не вспороли ей кишки. Почему-то он уже ничего к ней не чувствовал. Гораздо важнее в тот момент было то, что давно копилось в его душе и требовало разрядки.

Анали с великой благодарностью покинула комнату, после чего ушли и остальные девушки.

* * *

— Ну что? — с невесёлым смешком бросил Блэк. — По-моему, нам есть что обсудить, и без лишних ушей.

Питер нервно сглотнул и поджал ноги под себя.

Что это он опять задумал? Отчего ему не сидится-то?

— Ребятки, у нас серьёзные проблемы! — воскликнул Блэк и принялся маячить перед кроватями. Поттер нервно игрался со снитчем, периодически поглядывая на Бродягу. Люпин сидел неподвижно и теребил в руках книжку. Непривычная картина.

— С кого начнём? — с энтузиазмом потёр руки Блэк и, хищно улыбаясь, забегал своими синими, выразительными глазами по претендентам.

— С меня, — спокойно отозвался Хвост и вдруг понял, что ничем хорошим это не закончится. Прощай, звание Мародёра...

— В чём дело, Пит? — совершенно серьёзно спросил Джеймс и отложил снитч.

— Вы ещё спрашиваете?!

Сейчас или никогда...

— Надо разбираться с проблемами, а не копить их, — мудро подметил проницательный Люпин.

— А как быть, если друзья не хотят слышать о них и даже не интересуются жизнью их «друга»?

Ремус ошеломлённо посмотрел на обозлённого Хвоста и скептично добавил:

— Рассказывай.

Это чувство было новым для Петтигрю.

Рассказывать? Им? О своих проблемах? Им интересно?

Парень тяжело вздохнул и решился.

— На меня не обращают внимание девушки. Я толстый и страшный. У меня нет талантов, и меня зря определили на Гриффиндор. Моя мать стала Пожирательницей смерти ещё прошлым летом и стала обучать меня тёмной магии. Хоть так она стала обращать на меня внимание. Но я не знаю, должен ли учить всё это, потому что не хочу убивать людей.

— Типичная заниженная самооценка, — фыркнул Сириус.

— Ты, стало быть, смеёшься надо мной? — обиженно бросил Хвост.

— Вся проблема в тебе, точнее, в твоём отношении к себе. Тебе нужно принять себя таким, какой ты есть. Нужно научиться ценить себя и верить в свои силы. Нужно полагаться на друзей и чаще говорить о своих неприятностях, чтобы мы могли тебе помочь. А что касается матери... Моя семейка не лучше...

— Но ты богат, а я нет, так что не сравнивай!

— Дело не в этом. Можно научиться зарабатывать деньги. Я бы ни за что не взял ничего из того, что дала мне моя безумная семейка! Да я и не взял!

Хвост понурился.

— Бродяга дело говорит, — тактично вмешался Джеймс. — Мы тебе не желаем зла, наоборот. Но только тебе решать, каким быть. Ко всему прочему, не стоит так легко обижаться. Относись проще ко всему, и жизнь наладится.

Легко сказать...

— Смелее, Пит, — бодро встрял Ремус, — мы будем рядом и поможем тебе.

Может, стоит попробовать... А, ладно. Была не была.

— Вы мне даже скандал закатить не дали, а ещё друзьями называетесь! — в шутку пробубнил Хвост, на что Поттер ему подмигнул.

Ремус Люпин

— Ну, Лунатик, а у тебя что? — скептично спросил Блэк и сел на свою незаправленную кровать.

— У меня... — Ремус также решился на откровения. Тем более что совет нужен и ему самому. — В общем, Мэри уезжает.

— Куда? — удивился Джеймс.

— Во Францию. Она будет заканчивать обучение в Шармбатоне. Её бабушка и дедушка не могут здесь больше оставаться — всё напоминает им о трагедии в метро, где погибли родители Мэри. Но самое страшное не то, что она уезжает, — Ремус озадаченно потёр ладонями лицо и выдохнул, — а то, что я понял, что не испытываю к этой девушке то, что называется «любовь». Только симпатию. Я не знаю, что мне делать.

Магистр любовных наук, изысков и специалист похищения женских сердец, Сириус Блэк, словно ошпаренный, подпрыгнул с кровати и, давясь смехом, уставился на бледного Люпина.

— Чего ты ржёшь, Бродяга? — непонимающе хмыкнул Джеймс и обратился к Ремусу: — Не обращай на этого придурка внимание, у него просто не всё в порядке с головой, — Люпин ухмыльнулся, но ничего не сказал. — Знаешь, хорошо, что ты осознал это сейчас, чем после, когда бы, к примеру, жил с ней. Я, конечно, не такой знаток, как Бродяга, но думаю, что вам нужно просто поговорить. Я думаю, она поймёт.

— Спасибо, Сохатый, — благодарно кивнул Ремус и пожал другу руку, — я тоже так думаю. Но не хочется ей усложнять жизнь...

— И не надо, — вставил своё слово развеселившийся донжуан в лице Сириуса Блэка, — Сохатый прав, поговорите. И не обижайся, я просто поржал над тем, что ты всё же стал поднимать эту тему, хотя пару лет тому назад клялся нам с Сохатым и Хвостом, что выпьешь бутылку Огненного виски, если заговоришь о любви. Так что, Лунатик, мы все с нетерпением ждем этого эпичного момента.

Люпин прыснул в кулак и отмахнулся.

Они всегда будут детьми...

Сириус Блэк

— Блин, ребята, мы даже поругаться не можем! Скучно живём, господа Мародёры!

— Лучше расскажи, что у тебя случилось, — перебил Хвост и скинул ноги с кровати.

— Э-э-э, — картинно потупился Сириус, — не хочу об этом.

— А ты захоти.

— Откуда у тебя столько настырности, Пит? Мне нужно будет пересмотреть советы, что я тебе дал. А то испорчу тебя вконец...

— Сириус, — с нажимом окликнул Джеймс.

Ну, раз Джеймс настаивает, нет смысла тянуть оленя за рога.

— Мамаша написала Регулусу, что выжгла его портрет с фамильного древа и выгнала из дома, лишив титула и наследства. Плюс ко всему, она теперь не считает его сыном. Второе письмо получил уже я, в котором мой дражайший папаша писал о том, что Вальбурга обезумела и никого не узнает. Просил приехать.

— А ты?

— А что я? Я послал их к Мерлиновой бабушке. Я достаточно натерпелся от них и не собираюсь клевать на их удочки.

— Сочувствую, — кротко прошептал Хвост и снова задрал ноги на кровать.

— Да ну их, — небрежно отмахнулся Сириус и подошёл к окну. — Меня волнует другое: почему Марлин перестала обращать на меня внимание?

— Может, из женской солидарности? — предложил Джеймс.

— То есть?

— То и есть: мы с Лили не ладим, вот она и решила её поддержать и не общаться с тобой.

— Чушь, — фыркнул Сириус, скривив рот.

— Женская логика, — усмехнулся Сохатый. — Она непостижима!

— Точно.

— Поговори с ней, — посоветовал Ремус и подошёл к Сириусу.

— Не получится: она даже не слушает меня, сразу уходит куда-то.

— Тогда напиши письмо, — Хвост так и блистал со своими гениальными идеями.

— Точно! — Блэка будто озарило. — Ты гений, Хвост! Я так и сделаю. Но сначала послушаем Сохатого.

— Ребята, тогда вам нужно будет устроиться поудобнее... — ответил репликой Джеймс и почесал затылок.

— Ничего, у нас еще мно-ого времени, — парировал Сириус и последовал совету лучшего друга, завалившись на свою кровать.