Рассыпая пепел (гет)

Барьера аппарации Гарри достиг на удивление легко. Сложилось даже впечатление, что, кроме Дженкинса, никто в аврорате не заинтересован в поимке похитителя престарелых волшебников, но старшего аврора, видимо, не было на месте.

Первым делом надо заглянуть в Мунго: не стоит пускать ситуацию с исчезновением старика Хоупа на самотёк. Возможно, мало кто на самом деле верит в причастность Гарри к похищению, но провести самостоятельное расследование не помешает.

В больнице стояла тишина, дверь, на удивление, открылась простой «Алохоморой». Ни Тэдди, ни Мэгги не было на местах, это показалось уже подозрительным. Гарри заглянул в сестринскую — никого, прошёлся по гулким коридорам — пусто. Завернул за угол и вдруг заметил знакомую фигуру.

— Фатма! — позвал он.

Девушка остановилась и удивлённо уставилась на него.

Гарри догнал медсестру и выпалил:

— Вот ты где!

— Мы знакомы? — спросила она, а потом обрадовано воскликнула: — Ой, ты же Гарри Поттер!

— Он самый.

— Здорово! А я...

— Я знаю, кто ты. Где Хоуп?

— Что? — не поняла Фатма. — Надежда?

— Не надежда, а Хоуп, пациент из сто седьмой палаты.

— О, я подумать, ты потерять надежду, — улыбнулась она.

— Нет. Я потерял мистера Хоупа, хотя надежду, кажется, тоже… того.

— Подожди. Я посмотреть список пациентов, — с энтузиазмом сказала Фатма и пошла к сестринской.

Там она взяла со стола пергамент и стала изучать.

— Я сожалеть, но никакого мистера Надежды в клинике нет.

— Не может быть! — Гарри выхватил пергамент и проверил сам.

Напротив сто седьмой палаты, действительно, стоял прочерк. Зато в сто шестой появился новый пациент — мистер О. Дэф, которого привезли сегодня. И число — двадцать первое сентября.

— Это бред какой-то! — разозлился он, бросил пергамент медсестре и рванул в отделение тяжелобольных. Фатма кинулась следом.

В сто четвёртой палате тревожно и громко вскрикивал больной. Из сто пятой раздавались раздражённые возгласы:

— Да заткните вы его, наконец! Ненавижу этого гада!

Вот и сто седьмая палата. Гарри открыл дверь и остановился в недоумении. Внутри было пусто, словно, в самом деле, не существовало никакого мистера Хоупа. Кровать аккуратно заправлена, на тумбочке — тонкий слой пыли.

Да когда же это кончится?! Мало того, что он застрял в двадцать первом сентября, да ещё этот проклятый день решил свести его с ума! Был Хоуп и нет. Хотя, возможно, пока не так страшно, просто не стоит принимать за чистую монету всё, что ему говорят? Доверять людям — занятие в принципе глупое, а уж незнакомцам — и подавно.

Гарри вышел из палаты с решимостью покончить с тайнами. Фатму он нашёл в сто четвёртой палате, где она поправляла больному подушку. Тот притих, лишь невнятно бормотал какую-то чушь, словно сам себя успокаивал.

Фатма так доброжелательно и тепло улыбнулась Гарри, что на миг он усомнился в своей правоте. Однако воспоминания о проведённом в тюрьме времени вернули мысли на место.

— Ты должна пойти со мной в аврорат, — твёрдо сказал Гарри, когда Фатма вышла к нему в коридор.

— Нет, что ты. Я не могу, — испуганно произнесла она, укрепив Гарри в его подозрениях.

— Это необходимо. Немедленно.

— Нет, — упрямо мотнула головой Фатма и ускорила шаг.

— Стой! — Гарри кинулся вдогонку и настиг девушку у выхода на лестничную площадку.

— Пожалуйста, мистер Поттер. Мне нельзя в аврорат, — произнесла она жалобным тоном, и Гарри абсолютно уверился в том, что ей есть что скрывать.

— Ты просто дашь показания, что в Мунго нет никакого Хоупа и всё.

— Куда угодно, мистер Поттер, только не в аврорат! — воскликнула она и прижалась к стене, словно загнанный зверь.

— Чего ты боишься? — Гарри взял девушку за руку, которая оказалась холодной и трепетной, будто пропитанной страхом.

— Я не могу сказать.

— Не нужно пугаться. Я ведь аврор, — сказал он, приближаясь вплотную. — Сейчас мы просто выйдем на улицу, аппарируем ко мне на работу и…

— Нет! — Неожиданно Фатма оттолкнула его и бросилась наутёк.

Гарри догнал её на лестнице и припёр к стене.

— Не надо так, — процедил он с угрозой в голосе, схватил Фатму за руку и потащил с собой.

Теперь сомнения в виновности медсестры рассеялись окончательно. Никто не испытывает такой страх перед авроратом, кроме тех, у кого рыльце в пушку. А что там за пушок, разберёмся на месте.

Когда они вышли на улицу, Фатма совсем сникла, в прекрасных глазах стояли слёзы. Гарри задавил в себе зачатки жалости к девушке, которая так ему нравилась, и приготовился к аппарации, как вдруг увидел спешащих к нему авроров, среди которых узнал...

— Эй! — крикнул Рон, будто испугался, что они уйдут. — Стойте!

— Ты что здесь делаешь? — удивился Гарри.

— Поступил сигнал, что ограбили аптеку в Мунго, — ответил Рон, жадно разглядывая Фатму.

— Я только что из больницы, нет там никакого ограбления, — возразил Гарри.

— Кто это с тобой? — Рон кивнул на девушку.

— Медсестра.

— Куда ты её тащишь?

— В аврорат. Она должна дать показания относительно похищения, которого не было, так ведь? — обратился Гарри к испуганно дрожащей Фатме.

— Какого похищения? — спросил Рон.

— А ты не знал? Я думал, весь аврорат уже гудит о том, как Гарри Поттера посадили в тюрьму.

— Ничего про это не слышал, — загадочно произнёс Рон, не спуская глаз с Фатмы.

— Как же так? Я целый день в камере просидел! — возмущённо воскликнул Гарри и вдруг похолодел.

Вся эта ерунда продолжается. Снова всё меняется, как по мановению чьей-то безумной волшебной палочки. Опять события теряют всякий смысл, и он вынужден ломать голову, чтобы связать их воедино. Только теперь у него окончательно лопнуло терпение!

— Отпусти девушку, — приказал Рон.

Гарри внимательно посмотрел ему в глаза и опешил. Друга словно подменили — холодный взгляд, агрессивная поза… Опять реальность играет с ним в кошки мышки. Будь она трижды проклята!

— Да какого чёрта здесь происходит?! — взревел он и оттолкнул от себя испуганную Фатму. — Что вам всем от меня надо?! А?!

— Ты чего, Поттер? — угрюмо спросил Рон.

— Да ничего! — гаркнул Гарри. — Надоели вы мне все! Идите к чёрту!

С этими словами он оттолкнул Рона и отправился куда глаза глядят.

* * *

По дороге Гарри выплеснул свой гнев на нескольких случайных прохожих, которые испуганно шарахнулись от парня в странной одежде, выкрикивающего вопросы, на которые они при всём желании не смогли бы найти ответы.

— Что смотришь?! Тоже хочешь надо мной поржать, да?! А давайте посмотрим, как он вывернется! Это же так забавно, наблюдать, как человек с ума сходит!

Последние слова дали прохожим общее представление о том, что же всё-таки случилось с этим молодым человеком, кто-то даже предложил вызвать скорую психиатрическую помощь, но раздался хлопок, и чокнутый неожиданно исчез.

Гарри аппарировал на площадь Гриммо, но перед тем, как укрыться от ужасной реальности, решил зайти в ближайший магазинчик. Там он тоже пошумел, разбил бутылку с кетчупом, изукрасив пол кровавыми брызгами, схватил крепкий виски и, не расплатившись, отправился домой.

* * *

Едва Гарри вошёл, ему на шею кинулась Гермиона.

Из всей череды сегодняшних сюрпризов, этот был самым приятным, за исключением другого события, тоже связанного с Гермионой. Она поцеловала Гарри так жарко, что у него запотели очки.

— Тебя отпустили? — спросила Гермиона.

— Можно сказать, да, — уклончиво ответил он.

Честно говоря, ничего объяснять не хотелось. Гари чувствовал себя совершенно вымотанным морально и физически, и всё, о чём он сейчас мечтал, — чтобы кто-нибудь вернул ему почву под ногами. Гермиона будто прочла его мысли и деловито приказала:

— Значит так: душ, ужин и спать.

* * *

— Зачем ты купил виски? — спросила она, когда Гарри, смыв с себя весь абсурд этого дня и надев банный халат, сел за стол.

— Вообще-то, я его украл.

— Гарри!

— Не спрашивай, — устало отмахнулся он. — Хочу напиться.

— Бедный, — Гермиона нежно погладила его по голове. — Натерпелся за сегодня.

— Со мной что-то происходит. Я будто застрял во времени, столько событий и все разные. Не знаю, как их объяснить, уже голова кругом идёт, я или сойду с ума или убью кого-нибудь! — выпалил Гарри.

— Чтобы в чём-то разобраться, нужно отбросить всё лишнее и выявить скрытую закономерность.

Гарри удивлённо уставился на Гермиону.

— Так устроен анализ, — пожала плечами она.

— Да, ты права. Я так и поступлю... Скажи, я ведь действительно сидел сегодня в камере? — недоверчиво спросил Гарри.

— Да, — ответила Гермиона, не переставая его гладить, словно успокаивала обиженного ребёнка.

— По обвинению в похищении Хоупа?

— Эти мерзавцы ещё ответят за клевету! — пригрозила Гермиона.

— И ты приходила ко мне? — не унимался Гарри.

— Конечно, а ты не помнишь? — она перестала гладить и удивлённо посмотрела на него.

— Помню, — поспешил согласиться Гарри. Хвала Мерлину, хоть в этом нет противоречий.

— И мы целовались? — уточнил он на всякий случай.

— К чему ты клонишь? — лукаво спросила Гермиона, а её рука недвусмысленно соскользнула Гарри под халат.

Смелость этой руки навела Гарри на одну счастливую мысль, которую он тут же озвучил:

— Мы ведь занимались этим раньше, да?

— Ох, Гарри Поттер, какие странные пути ты выбираешь для прелюдии, — с улыбкой заметила Гермиона и повалила Гарри на диван, а потом запрыгнула сверху, как дикая кошка.

Это было неожиданно, внезапно и похоже на издёвку, словно тот, кто глумился над Гарри эти три дня, вдруг решил обрушить ему на голову целую гору льда, дабы посмотреть, что будет. Гарри застеснялся и зажался — не каждый день на тебя, полуголого, прыгает лучшая подруга с такими очевидными намерениями. Хуже всего то, что она является девушкой твоего лучшего друга.

Гермиона приподнялась на локтях и недоумённо спросила:

— Что с тобой?

— Я… Не могу.

Конечно, он не мог. Это же Гермиона! Да, она привлекательная, и сегодня целовала его, а вчера, то есть почти вчера, он обещал помочь ей в щекотливом деле, но, когда дошло до этого самого «дела», Гарри почувствовал себя свиньёй. Гермиона ведь не виновата, что кто-то решил так по-дурацки изменить реальность!

— А, — разочарованно произнесла она и села рядом.

Чёрт, Гермиона ведь доверяет ему, как никому другому, и что теперь — воспользоваться её странным состоянием? Возможно, она просто не осознаёт, что делает: то ли это заклятье, то ли временное помешательство, массовое, по всей вероятности, но так нельзя. Нельзя!

Гермиона меж тем сделала такое, из-за чего глаза Гарри полезли на лоб: запустила руку ему под халат и стала исследовать причинное место.

— А, по-моему, вполне даже можешь, — резюмировала она, добившись предсказуемого эффекта.

«О Мерлин! — в панике подумал Гарри. — Как я буду смотреть в глаза Рону?»

Но потом он решил, что всё это не имеет значения, и нельзя отказываться от подарков судьбы, которая, видимо, окончательно свихнулась. Вскоре он вообще перестал анализировать превратности фортуны, потому что стало не до того. Он вывернулся на диване, подмял под себя Гермиону, та послушно раздвинула ноги. В своей податливости она была необыкновенно, волшебно красивой. Гарри стал расстёгивать блузку, медленно, стыдливо; боясь, что Гермиона вдруг опомнится и оттолкнёт его. Но она блаженно прикрыла глаза, явно получая удовольствие от каждого касания, каждой мимолётной ласки, на которую Гарри осмеливался, каждой освобождённой пуговички. К моменту, когда все они оказались расстёгнуты, Гарри окончательно набрался духу и распахнул блузку. Под ней обнаружился лифчик, который пробыл помехой недолго. А затем, при виде обнажённой женской груди, Гарри просто перестал терзаться посторонними мыслями: о Роне и своём вероятном предательстве, и ещё о том, что в другой реальности Гермиона вряд ли позволила бы ему сделать то, к чему вот уже несколько минут призывал его самый древний инстинкт.

Гермиону, по-видимому, не устроил такой умеренный темп разоблачения, она стала судорожно расстёгивать джинсы, а потом умопомрачительными движениями изящного тела выскользнула из них и предстала перед Гарри абсолютно нагой.

Банный халат, ставший слишком жарким, скоропостижно полетел на пол, и Гарри забыл обо всём на свете. Душа его пела «Аллилуйю», тело блаженствовало в нарастающем ритме, а беспокойный рот сливался с нежными губами в жарких, неистовых поцелуях.

Рон его точно не простит. Никогда. Да и чёрт с ним!

Позже они лежали, тесно прижавшись друг к другу на узком диване, и время от времени целовались. У совести есть противное свойство портить людям минуты блаженства, и в перерывах между поцелуями Гарри сокрушался о том, как дурно поступил. Но в паузах между неприятными мыслями он допускал, что, появись у него вторая возможность, он вряд ли стал бы сопротивляться. И оказался прав, потому что, когда, спустя час, эта возможность ему представилась, совесть просто онемела, видимо, от негодования. А к третьей возможности — вообще куда-то запропастилась.

* * *

Изнурённая любовной схваткой, с припухшими от поцелуев губами и растрёпанными волосами, Гермиона расслабленно лежала на постели, а Гарри, немного растерянный, но совершенно счастливый, разглядывал её. Неужели всё это случилось на самом деле? Не веря себе, он касался утомлённого его ласками тела, вновь и вновь целовал безвольно открытый рот, Гермиона лениво отвечала, почти засыпая, а Гарри никак не мог насытиться, ведь завтра, вполне вероятно, всё снова изменится, и Гермиона уже никогда не будет такой — нежной, смелой и... голой. Нет, она, конечно, будет, но уже с другим…

Гарри тяжело вздохнул. Если безумный эксперимент, в который его поместили, завтра закончится, то было бы здорово, чтобы именно этот вариант двадцать первого сентября воплотился в жизнь. Он готов отсидеть в тюрьме ещё множество дней, лишь бы в итоге Гермиона так прекрасно и самозабвенно любила его.

И он взял её снова, уже сонную и истомлённую, и от этого ещё более желанную, а потом в изнеможении уснул, чтобы тревожно очнуться среди ночи, в страхе потерять вновь обретённое.

— Гермиона! — шёпотом позвал он в темноте.

— Да, Гарри? — отозвалась она.

— Хвала Мерлину, ты здесь!

— Конечно. Где же мне ещё быть? — она прижалась к Гарри и обняла за шею. — Спи, завтра рано вставать.

— У тебя экзамен?

— Угу, — сквозь сон ответила она.

— Хорошо бы он, наконец, случился. Кстати, а откуда у тебя все ингредиенты?.. Гермиона!

— А?

— Откуда у тебя ингредиенты?

— Ты забыл? Мы же целую неделю закупали их в Косом переулке. И в Лютном… — она снова окунулась в дрёму.

— Ах да, точно, — согласился Гарри, хотя разум его закипел от новой информации.

Целую неделю. Опять! Он никогда к этому не привыкнет!

— Я так и не понял, для чего служит это зелье, — попытался вопросами успокоить себя Гарри. — Гермиона!

— А? Оно от проклятья… — Гермиона мерно засопела, потом очнулась и пробормотала: — Темпус… кап… теонем, — и погрузилась в сон.

— Ладно, спи. Спокойной ночи.

Он прислушался к её дыханию и вспомнил сегодняшний разговор. Что там Гермиона советовала? Выявить скрытую закономерность и отбросить лишнее?

Так он и поступит. Гарри встал, зажёг лампу, взял листок и начал анализировать. Он даже нарисовал таблицу и расписал по дням события, которые с ним произошли и свидетелями которых он был. Потом отбросил те, которые происходили единожды или которые не счёл важными, а оставшиеся подчеркнул. Получилось следующее: в течение этих трёх дней неизменными составляющими были: зелье Вивос Редитум, экзамен Гермионы в Центре подготовки колдомедиков, её ссора с Роном, кража в аптеке Мунго и… намёк на секс. Сегодня, правда, вовсе не намёк, а свершившаяся реальность. Гарри обернулся на мирно сопящую Гермиону, желая удостовериться, что эта реальность действительно не изменилась.

Затем он решил упорядочить остальные события, чтобы понять, есть ли упущения. В первый день двадцать первого сентября не произошло ничего особо примечательного. Он был на лекциях, потом они с Роном торчали в архиве аврората, изучая личные дела заключённых под стражу Пожирателей и тех, кого ещё предстояло поймать. Среди первых попались Гойл и Крэбб-старшие, среди последних — Мальсибер, сбежавший после битвы за Хогвартс и прячущийся где-то на восточном побережье. Мальсибер был одним из самых рьяных Пожирателей, избежавших наказания. Были сведения, что он сколотил банду из бывших приспешников Волдеморта… После работы Гарри отправился к Рону, где они просидели до прихода Гермионы. Потом проникновение в Мунго… Их спугнул вечерний звонок! Кто-то ломился в Мунго около девяти вечера.

Во второй день того же числа — тут Гарри саркастически усмехнулся — он пошёл на лекцию, но попал в наряд. Провёл в Мунго кучу времени… и снова около девяти вечера прозвенел звонок! Пришли авроры… в темноте улицы Гарри не разглядел их лиц. Возможно, они же приходили и в первый день.

М-да, звучит как бред.

На третий день Гарри попал в камеру. Потом…

Есть скрытая закономерность! Сегодня около девяти он вышел на улицу с Фатмой и был остановлен Роном, который сказал, что поступили сведения о краже, но ведь кражи не было! Вернее, она была в первый и второй день, но в третий её быть не могло! Хотя… Гермиона сказала, что ингредиенты были собраны задолго до экзамена. Соврала? Зачем? Она что, влезла в Мунго, пока он сидел в камере, а потом пришла в аврорат навестить его? Выглядит довольно правдоподобно, но зачем обманывать?

Однако если предположить, что обмана не было, и они с Гермионой действительно всю неделю собирали компоненты для экзамена, то становится объяснимым её сегодняшнее поведение. Гарри каким-то чудом отбил у Рона Гермиону, и, конечно, сделал всё, лишь бы она сдала экзамен. Да, он бы так и поступил, в отличие от Рона. Тот не стал бы тратить время на помощь своей девушке. Очевидно, нет. Рон предпочёл бы играть с Гарри в шахматы, торчать допоздна в аврорате, но не шататься по алхимическим лавкам.

Гарри поймал себя на том, что думает о лучшем друге как о сопернике. Давно ли это стало возможным? Сегодня около Мунго Рон был сам не свой — столько ненависти было в его фразе: «Ты чего, Поттер?»

Будем считать, что Гермиона не обманула Гарри, просто в этом варианте двадцать первого сентября она действительно — его девушка.

Либо это так, либо все врут.

Ситуация проясняется, хотя менее абсурдной от этого не становится. Теперь надо проанализировать оставшиеся факты. Хоть Гермиона об этом не упоминала, но мелочи важны, именно в них кроется дьявол. Гарри стал тщательно записывать всё, что мог вспомнить.

Итак, Фатма. Деталь абсолютно необъяснимая. Кто она? Если медсестра, то почему никто о ней не слышал? Если нет, то что она делает в Мунго?

Рон, возможно, изменял Гермионе с Люси Кихоул: симпатичной блондинкой из Когтеврана, которая вешалась Рону на шею ещё в школе… Чёрт с ней.

Странный больной из сто пятой палаты.

Хоуп пропал. Вместо него появился Дэф.

Вместо? Почему вместо? Гарри внимательно прочитал последний тезис и удивлённо хмыкнул: «Надежда исчезла, вместо неё пришла смерть». Забавно.

Пришлось ещё долго ломать голову над листком, даже строить схемы, что-то вычёркивать. Под утро Гарри сморил тревожный сон.

* * *

Солнечный луч, пробивавшийся между тяжёлых портьер, осветил комнату, в нём лениво заиграли пылинки. Гарри открыл глаза и прислушался к тишине. Потом резко повернулся туда, где вчера лежала Гермиона, но никого не увидел.

Ушла на свой экзамен? Или исчезла вместе со вчерашней реальностью? Какое сегодня число? Гарри покрутил колёсико радиоприёмника и услышал: «Доброе утро, друзья. Сегодня за окном по-летнему солнечно, на небе лишь пара лёгких, как пёрышко, облаков. Отличный день намечается! И совсем нет ощущения, что прошло три недели осени, а на календаре двадцать первое сентября…»

Гарри опустошённо рухнул на диван. Потом вдруг вспомнил про оставленные на столе записи, кинулся к ним, но увидел лишь безупречно чистые листы. Обыскал весь стол, заглянул в шкафчики, осмотрел пол — ничего. Может, Гермиона забрала?

Это бред, конечно. Гермиона сейчас должна быть на распределении, ведь сегодня двадцать первое…

Кто всё это делает с ним? И зачем?! Возможно, от него чего-то ждут. Только чего? Чего?

Гарри в бессильном гневе смял пустые листы и зашвырнул подальше. Никуда он сегодня не пойдёт. Хватит! Сколько можно издеваться?!

Солнце ушло в зенит, уже не раздражая своими неуместно игривыми лучами, а Гарри всё сидел, отхлёбывая из бутылки виски, и размышлял.

Получалось плохо, мешала злость на судьбу и ощущение абсолютной безнадёжности. А ещё воспоминания о страстной ночи.

Воспоминание — это всё, что ему осталось… Пусть этот день закончится. Пожалуйста!

Внезапно в камине зашевелилась зола, раздался смачный чих, и появилась голова Рона.

— Гарри, ты когда-нибудь чистишь камин? — недовольно спросил он.

Гарри не ответил.

— Эй. Что с тобой? — спросил Рон. — Заболел?

— Угу, — мрачно кивнул Гарри.

— Чем? Может, зелья какие-нибудь нужны? Ты только скажи, мы с Герм быстро тебе что-нибудь сообразим.

— Вы с Гермионой? — подозрительно прищурился Гарри.

— Ну а с кем?

— То есть вы с ней вместе, — Гарри начал закипать. — Вы ведь всегда вместе, да? Целуетесь, ругаетесь, спите?

— Ну, бывает. Тебе-то что? — недоумённо буркнул Рон.

— Ничего, — холодно отрезал Гарри. — Уходи, Рон.

— Я по делу, между прочим. У нас ещё целая банда Пожирателей на свободе. Или ты настолько болен, что не в состоянии с места сдвинуться?

— Да, болен.

— Вижу, как ты болен, — Рон укоризненно посмотрел на бутылку. — Хорош впадать в депрессию. Нам всем сейчас непросто.

Гарри саркастически усмехнулся.

— Слушай, давай вместе напьёмся, но только потом — когда поймаем всех этих гадов! — с жаром предложил Рон. — Мальсибер где-то бродит. Ты же хочешь отомстить?

Гарри лишь упрямо стиснул зубы.

— Понятно, — разочарованно резюмировал Рон. — Сиди тут, болей, — бросил он напоследок и исчез.

— И буду сидеть! — зло крикнул Гарри. — Потому что вы меня все достали!

Он поднёс к губам бутылку, сделал несколько больших глотков, словно мстил себе за слабость, облился виски, чертыхнулся. Потом уныло побрёл в ванную, где долго пялился в зеркало.

— Хочу ли я отомстить? — спросил он своё отражение.

Тяжело вздохнул и решительно засунул два пальца в рот. Очистив желудок, принял душ, вытерся до красноты, потом, слегка пошатываясь, пошагал на кухню и выпил Антипохмельное зелье.

Через пять минут Гарри был в Министерстве.

* * *

В коридоре его окликнул Кингсли.

— Хорошо, что я тебя встретил, — озабоченно сказал министр. — Пойдём ко мне, есть важный разговор.

В кабинете Кингсли повёл себя странно: навёл чары Глухоты, будто боялся прослушки, и заговорил полушёпотом:

— Я сегодня встречался со своим информатором. Есть сведения, что в аврорате засел крот, который сливает банде Мальсибера все наши операции. Кто он, мне уже известно, но, чтобы его прижать, нужны веские доказательства.

— Кто? — спросил Гарри.

Кингсли наклонился и прошептал ему на ухо имя. У Гарри от удивления вытянулось лицо.

— Ты что, пил? — подозрительно спросил Кингсли.

— Нет, — мотнул головой Гарри. Это настойка от простуды, — он демонстративно покашлял.

— Понятно. Вообще, пить не время. Я хочу, чтобы ты занялся этим делом. Сольёшь ему дезу и устроишь засаду. Если клюнет, мы и Мальсибера поймаем, и крота возьмём. Организуй всё сегодня, Поттер, потому что за жизнь своего информатора я не ручаюсь.