Рассыпая пепел (гет)

Тихим, тёплым осенним вечером, когда ничего не предвещало беды, Рон и Гарри думали над пятой за сегодня шахматной партией и лениво передвигали фигуры по доске. Царило благостное молчание, прерываемое лишь пением сверчка да стуком от ритмичного биения ногой по полу: Рон нервничал, когда просчитывал сложный ход, тело реагировало соответственно. Вдруг раздался хлопок аппарации, через миг в комнату вошла Гермиона. Вернее, влетела, как злобная фурия; и, взглянув на неё, Гарри пожалел, что не остался дома.

Рон поёжился, его нога задёргалась интенсивнее. Гермиона молча прошла на кухню, через некоторое время оттуда начали доноситься звуки, как если бы очень злой слон решил сгоряча навестить очень маленькую посудную лавку. Затем послышались ругательства, порой весьма грязные, самым невинным из которых было: «Свинота!»

— Я, наверное, пойду, — Гарри вопросительно взглянул на Рона.

Тот сделал испуганные глаза и умоляюще произнёс:

— Что? Оставишь меня на растерзание? Если она меня убьёт, я тебя не прощу.

— Слушай, это ваши личные дела. Вы же не будете решать их при мне?

— Вот именно. При тебе она ничего со мной не сделает.

— Да как ты умудрился её довести?! Всего два дня вместе живёте!

— Поверь, Гарри, эти два дня стоят двух лет моей жизни. А знаешь что? — вдруг воодушевился Рон. — Давай я уйду, а ты останешься!

— Чего?

— Это идеальный выход. — Рон уже накидывал на плечи летнюю куртку. — Скажешь, что меня срочно позвали по очень важному делу. Срочно! — сказал он и пулей выскочил за дверь.

Гарри изумлённо открыл рот — что можно натворить, после чего так трусливо сбежать? В кухне меж тем «слон», видимо, добрался до тяжёлых предметов. Гарри подумал, что хорошо бы последовать за Роном, как вдруг звуки прекратились. Тишина простояла долго, даже сверчок решил робко возобновить прерванную песню, и Гарри, наконец, рискнул взглянуть на поле брани.

Гермиона неподвижно стояла посреди учинённого разгрома, как лотова жена, обратившаяся в соляной столб, и смотрела в окно. Гарри проследил за её взглядом и увидел, что во дворе, каким-то образом умостившись на детских качелях, скучает Рон.

— Привет, — сказал Гарри.

Гермиона поджала губы, всё ещё прожигая взглядом одинокую фигуру во дворе. Рон стал раскачиваться, вытянув вперёд длинные ноги и грозя сломать качели.

— Ты как? — осторожно поинтересовался Гарри.

— Хочу его убить, — холодно ответила Гермиона.

— Что он натворил?

— Сломал мне жизнь, — бесцветным голосом произнесла она.

— Когда успел? — буркнул Гарри.

— Он всегда это делал. Своими мелкими пакостями! А теперь решил, что может влиять на главный выбор в моей судьбе.

— О чём ты?

— О профессии, Гарри! Думаешь, чем мы занимались целых два дня?

— Даже не рискну предположить, — уклончиво ответил он.

— Мы спорили! О том, почему мне нельзя становиться колдомедиком!

— А ты хотела быть колдомедиком?

— Вот видишь: даже ты говоришь об этом в прошедшем времени!

— Я просто думал, что ты планировала стать председателем Визенгамота, министром магии или маггловским премьером, на худой конец.

— Я хочу помогать людям, это моё призвание! Мои родители, их родители: мы — целая династия врачевателей. А Рон утверждает, что я не должна связываться с колдомедициной, потому что это, видите ли, грязная, опасная и неблагодарная работа! Он считает, что я должна пойти в Министерство и сидеть там, перебирая бумажки!

— Что плохого в министерстве?

— Дело не в министерстве. Я просто знаю, зачем ему это надо: чтобы я прикрывала ваши задницы, пока вы в аврорате! Как делала это в школе, да и, вообще, везде.

— Гермиона, успокойся. На самом деле, было бы здорово, если бы ты работала рядом и не подвергала себя опасности заразиться какой-нибудь дрянью…

— И ты туда же!

— Погоди, но лично я уверен, что никто не имеет права влиять на твой выбор. И Рон… неправ. Я с ним поговорю, и он не будет тебе мешать.

— Уже поздно. Он уже всё сделал.

— А именно? — спросил Гарри.

— Сегодня утром в Центре подготовки колдомедиков проходило распределение: абитуриенты выбирали рецепт зелья из ранее заявленного списка, и нам дали день на сбор ингредиентов. Я месяц изучала этот список и копила материал! Я могла бы приготовить зелье практически любой сложности, но получила самое дурацкое задание, которое только могло быть! А знаешь, почему?

— Нет, — мотнул головой Гарри, предчувствуя неладное.

— Потому что я пришла на распределение последней, и мне досталось то, что никто не хотел брать! Догадываешься, почему так вышло?

В этом вопросе явно был подвох, и Гарри просто ещё раз с чувством мотнул головой.

— Потому что Рон со своими долбаными разговорами не хотел меня отпускать! — рявкнула Гермиона и с ненавистью швырнула в окно попавшийся под руку предмет.

Хорошо, что под руку ей подвернулось всего лишь кухонное полотенце, всё покрытое пятнами и прожжённое чёрными дырами. Гермиона взглянула на него и всхлипнула: видимо, эта вещь лучше всего символизировала трагизм ситуации. Гарри осторожно погладил её по плечу.

— Я сегодня целый день искала ингредиенты, но нашла только половину. Если до завтрашнего утра я не соберу всё необходимое, то не смогу приготовить зелье, а значит, не поступлю в школу в этом году.

— Почему ты сама должна искать ингредиенты? — удивился Гарри. — Разве их не должны выдавать на экзамене?

— Это ведь не Хогвартс. Никто не станет тратить кучу ценных составляющих для людей с улицы. В рецепте такой огромный список, — она вынула из сумки пергамент и развернула.

Перечень компонентов впечатлял.

— Давай я помогу! — с жаром воскликнул Гарри, уцепившись за возможность хоть как-то утешить Гермиону. — Я знаю, где можно достать любые ингредиенты.

— Где? — недоверчиво спросила Гермиона. — Я обошла весь Лондон — без толку.

— Есть место, куда ты точно не заглядывала.

— Вряд ли, — Гермиона утёрла слёзы и обречённо вздохнула.

— Голову даю на отсечение. Видишь ли, чтобы туда попасть, надо быть аврором… ну, или колдомедиком.

Гермиона подозрительно посмотрела на Гарри, словно пытаясь понять, хочет ли он её унизить или действительно помочь.

— Это аптечный склад в Мунго, — пояснил он. — Там много чего есть.

— Гарри, ты же не хочешь ворваться туда и потребовать выдачи материалов?! — Гермиона сделала большие глаза, в которых, помимо ужаса, можно было разглядеть интерес.

— Ну что ты, я же аврор. Мы всё сделаем в рамках закона. Ну… или видимости закона, — улыбнулся Гарри и подмигнул Гермионе.

* * *

Они аппарировали недалеко от больницы и, напустив на себя важный вид, пошагали внутрь.

— Может, надо было позвать Рона? — предложил Гарри перед дверью. — Я впервые превышаю служебные полномочия, и поддержка мне бы не помешала.

— Ещё чего! — возмутилась Гермиона. — Да я вообще с ним больше не заговорю. Никогда в жизни!

Гарри скривился, но ничего не сказал: он уже потерял счёт этим ссорам и обещаниям «больше никогда».

В Мунго всё прошло без сучка и задоринки. Ночной сторож, услышав из уст аврора туманное объяснение, что «поступил сигнал об утечке», беспрекословно открыл хранилище и позволил порыться внутри. Пока Гарри отвлекал сторожа просьбами показать расходный журнал, Гермиона незаметно наполняла прихваченные из дома пробирки, сверяясь со своим длиннющим, затасканным списком ингредиентов. Неожиданно затрезвонил дверной звонок: кто-то рвался в хранилище, и Гарри с Гермионой сочли за лучшее покинуть Мунго.

Обратно шли, воодушевлённые приключением, и Гермиона не могла скрыть улыбку. Омрачало настроение лишь то, что в случае обнаружения пропажи, пострадает ни в чём не повинный сторож. Но вспомнить, кто и зачем приходил, бедняга не сможет, потому что Гермиона очень поднаторела в чарах Забвения. Наверное, много тренировалась на ком-нибудь. Тщательно укладывая ингредиенты в своей зачарованной сумке, она клятвенно пообещала, что потом, после экзамена, отыщет и принесёт в Мунго все украденные ингредиенты, вплоть до…

И внезапно застыла на полуслове.

— Что? — спросил Гарри. — Забыла какой-то компонент?

— Нет, — она загадочно отвела взгляд. — Всё нормально.

— Уверена?

— Да.

— Если нужно что-то ещё — только скажи. Ночь длинная, разных аптек много, — предложил Гарри.

Гермиона отрицательно помотала головой.

— Ты и без того рискуешь. Не хочу обременять тебя из-за ерунды, — отмахнулась она.

— Значит, всё-таки чего-то не хватает? Давай говори, что там у тебя!

— Ничего! Просто есть один… ингредиент, которого я не нашла в Мунго. По правде говоря, его нелегко найти, и это одна из причин, по которым никто не хочет готовить Вивос Редитум.

— И что за ингредиент?

— Это… кровь.

— Просто кровь?

— Особая кровь, собранная при определённых обстоятельствах, — уклончиво объяснила Гермиона.

— Каких?.. Давай, Гермиона, колись уже! — в нетерпении воскликнул Гарри.

— Кровь при разрыве девственной плевы ведьмы, — нехотя ответила она.

— Разрыве чего?

— Гарри!

— О, я понял, — он помолчал, не зная, как реагировать. — И что, это такая редкость?

— Как ни странно, — Гермиона презрительно закатила глаза. — Мало кто, знаешь ли, утруждается сбором алхимического материала при осуществлении данного процесса.

Гарри в ответ только задумчиво произнёс что-то нечленораздельное. Гермиона тяжело вздохнула.

— И как ты будешь выходить из положения? — поинтересовался Гарри.

— У меня есть один план.

— Правда? Ух, ты! Сгораю от любопытства.

— Ничего интересного! — угрюмо произнесла Гермиона и пошагала вперёд.

— Эй, — растерянно воскликнул Гарри. — Ты меня не посвятишь?

— Нет, — бросила через плечо Гермиона.

— Что? — возмутился он. — Я только что ради тебя нарушил профессиональную дисциплину. И ты мне ничего не скажешь? — При этих словах Гермиона обернулась на него и посмотрела так, словно он брякнул что-то обидное. — Я имею в виду, не хочу, чтобы ты рисковала. Если ты планируешь влезть в какую-нибудь алхимическую лавку в Лютном или где-то ещё, то не стоит делать это в одиночку.

— Спасибо, Гарри, — улыбнулась Гермиона. — Я ничего такого не планирую.

— Тогда я не понимаю, — развёл руками он.

Гермиона вздохнула и произнесла:

— Для того чтобы потерять девственность, не нужно ничего воровать.

— А-а, — дошло наконец до Гарри. — Ты о себе… А я думал, вы с Роном уже… А вы ещё… Чёрт, — смутился он. — Ладно. Проехали.

— Да, — поспешно кивнула Гермиона. — Проехали.

Они дошли до перекрёстка.

— Другие ингредиенты все есть?

— Угу. Полный список, — деловито кивнула Гермиона и вдруг остановилась. — Спасибо тебе за всё, Гарри. Не знаю, что бы я без тебя делала.

— Ну, когда станешь колдомедиком, будешь меня лечить. А то, что ты им станешь, я не сомневаюсь. И компоненты воровать уже не придётся. Здорово, да?

— Да, — улыбнулась Гермиона и обняла Гарри на прощание.

— Пойдёшь мириться с Роном? — спросил он.

— Ещё чего, — презрительно скривилась Гермиона.

— А как же… потеря девственности? — поинтересовался Гарри.

— Есть много других способов, — пожала плечами Гермиона.

— А, конечно, — кивнул он, смутившись собственной наивности. — Если что — обращайся.

— В каком смысле? — она подозрительно уставилась на Гарри.

— Не в этом, — стал отнекиваться он. — Но… если другие способы не сработают… в этом тоже можешь.

— Гарри! — изумилась Гермиона.

— Я просто хочу помочь! Без всякой задней мысли. Хотя, согласен, звучит неоднозначно, — сконфуженно пробормотал он.

— Ладно, Гарри Поттер, — Гермиона пригладила ему непокорную шевелюру. — Если что, я к тебе обращусь, — с деланной серьёзностью сказала она и помахала рукой.

Через миг Гермиона аппарировала, а Гарри решил пройтись по вечернему городу. Он глазел на яркие витрины, лавировал среди поздних прохожих, обходил стайки девчонок, выжидающе разглядывавших его, и размышлял о том, насколько легко сегодня нарушил кучу инструкций и предписаний, которыми их пичкали на курсах аврорской подготовки. И ещё о том, что Гермиона изменилась: стала дёрганной и нервной, неужели из-за Рона? Рон тоже не такой, как раньше — угрюмый, задумчивый. Вечные ссоры кого хочешь доведут до ручки. Переспали бы уже, да и успокоились. Гарри усмехнулся последней мысли и отправился домой.

На Гриммо его ждал сюрприз: Рон сидел в кресле перед камином и невозмутимо читал «Пророк».

— Гарри! — обрадовался он. — Ну, как прошло? Сильно злилась?

— Да уж. На её месте я бы тебя проклял. Или убил, по меньшей мере.

— Ничего себе, — Рон почесал в затылке. — Из-за какой-то глупой записки? — он в недоумении развёл руками.

— Какой ещё записки?

— Помнишь Люси? Мы столкнулись на днях в министерской столовке. В общем, она мне написала что-то там про возобновление отношений и подкинула в карман. Я знать не знал, а Гермиона случайно нашла и прочла. Ну и… сам понимаешь.

— Люси? Из Когтеврана? — удивился Гарри.

— Да. Разве Гермиона не рассказывала?

— Она сказала, что ты мешал ей собираться на экзамен в Центре подготовки колдомедиков, и вообще против её выбора профессии.

— Погоди… Гермиона хочет стать колдмедиком, а я был против?! Это шутка такая?

— Нет, это её слова, — растерянно пробормотал Гарри. — И кто из вас врёт?

— Точно не я. Зачем мне?

— Этого я не знаю. Но очень хотел бы знать, потому что сегодня мы с ней обворовали хранилище Мунго.

— Вот это номер! — Рон сел на диван, и Гарри обречённо рухнул рядом.

— А это точно была она? Ты ничего не перепутал? — спросил Рон.

— Конечно, нет! Даже если предположить, что кто-то выпил Оборотное и притворился Гермионой, то нельзя так достоверно скопировать особенности поведения и модуляции голоса. Это нам сегодня на аврорских курсах читали, помнишь?

— Да, что-то припоминаю, — нахмурился Рон, напрягая память. — Ладно, пойду я. Извинюсь и всё такое, — он тяжело вздохнул и поднялся.

— Счастливо! — сказал на прощание Гарри.

* * *

Следующее утро началось как обычно: ранний подъём, зарядка — Гарри решил приучить себя к большим физическим нагрузкам; торопливый завтрак и прогулка по Лондону. Во время учёбы в Хогвартсе и всех тех невероятных приключений, что выпали на его долю, Гарри не довелось толком изучить город, а для аврора нет ничего важней досконального знания местности. Прямоугольные громады зданий его успокаивали, утренняя суета заряжала позитивом и давала ощущение принадлежности к чему-то большому и важному. Так оно и было: вскоре Гарри предстоит защищать этот многолюдный, многоголосый и шумный мирок. Каждый раз, выбирая новый маршрут, Гарри удивлялся, насколько меняется город, но сегодня всё выглядело обычно — ярко светило солнце, даже редкие облака, как и вчера, лежали на небе несмелыми мазками.

В учебный отдел аврората он явился без четверти девять и занял своё место в лекционном зале. Стали подходить другие курсанты, многие — бывшие однокашники из Хогвартса — приветливо здоровались; незнакомые бросали на Гарри любопытные взгляды, к которым он уже давно притерпелся. Потом явился преподаватель — старший аврор Дженкинс, чьи лекции всегда стояли в расписании первыми, потому что это был чрезвычайно загруженный и деятельный человек, который начинал свою лекцию именно с того, какой он занятой. Гарри уже привык и даже перестал раздражаться, но немного коробило, что лектор повторяется. Придумал бы уже какие-нибудь новые выражения для подчёркивания важности своей персоны! Дженкинс, наконец, приступил к делу:

— Тема нашего сегодняшнего занятия…

Тему Гарри прослушал, потому что Рон, как и вчера, опоздал на пять минут, угрюмо буркнул извинения и плюхнулся рядом.

— Как дела? — поинтересовался Гарри.

— А, — досадливо отмахнулся Рон.

— Так и не помирились?

Рон хотел ответить, но Дженкинс рявкнул про дисциплину, и пришлось закрыть рты и обратиться в слух. Дженкинс продолжал:

— Если перед вами человек под Оборотным зельем, есть несколько способов распознать обман. Во-первых, ищите мелкие несоответствия: новые жесты, другая осанка, поворот головы. И помните: несмотря на внешнее сходство, нельзя достоверно скопировать особенности поведения и модуляции голоса. Во-вторых, почерк…

— Разрешите, — Гарри поднял руку.

— Что такое? — раздражённо спросил Дженкинс.

— Курсант Поттер, сэр. Простите, но, по-моему, эту лекцию вы нам читали вчера.

Дженкинс моментально преобразился: лицо окаменело, в глазах промелькнул хищный блеск.

— Ты что, Поттер, думаешь, у меня склероз?

— Никак нет, сэр. Но у меня есть конспект, — Гарри подошёл и протянул ему тетрадь.

Дженкинс взял, просмотрел тетрадь и с усмешкой бросил обратно в руки Гарри.

— Не знаю, чего ты добиваешься, курсант Поттер. Славу всеанглийского победителя ты уже заработал. Захотелось славы всеанглийского идиота?

Послышались смешки, Гарри оглянулся вокруг — на него смотрели с недоумением. Обернулся на Рона — тот растерянно развёл руками. Раскрыл тетрадь и похолодел: вчерашней лекции не было.

— Займи своё место, Поттер. И постарайся вести себя так, чтобы я тебя не заметил, — холодно приказал Дженкинс.

Гарри сел обратно и стал перелистывать страницы, но тщетно — конспект бесследно исчез.

— Что на тебя нашло? — прошептал Рон.

— Я же помню, что писал её… И эти самые слова про модуляции… Не мог же я их придумать!

— Вообще, да. В твоём лексиконе я таких слов не замечал. Ты перезанимался, Гарри. Пойдём после учёбы ко мне, в шахматы сыграем. Я за эти два дня совместной жизни вымотался больше, чем когда от егерей спасались.

— Вы с Гермионой живёте вместе два дня? Два дня? — удивился Гарри.

— Т-с-с, тихо! — предупредительно шепнул Рон, но было поздно.

— Курсант Поттер! — гаркнул Дженкинс.

— Я, сэр! — Гарри встал.

— Здесь тебе не Хогвартс: баллы снимать никто не станет. Но если ты мне не понравишься, а ты мне уже не нравишься, сидеть тебе в наружке до скончания века. Понял?

— Да, сэр.

— Два наряда вне очереди.

— Есть, сэр.

Гарри глянул на Рона, тот хмуро вздохнул: в шахматы сегодня они уже не сыграют.

Где курсант должен провести суточную вахту, зависело от нескольких факторов: общей разнарядки, настроения дежурного аврора и, конечно, случайности. Дежурным аврором, как назло, оказался довольно неприятный тип, который невзлюбил Гарри с первого дня учёбы, надо заметить, взаимно. Пройдясь насчёт глупости молодого курсанта, он просмотрел список заявленных на сегодня работ, недовольно крякнул, видимо, оттого, что тот показался ему недостаточно унизительным, и отправил Гарри… в Мунго помогать санитарам.

В Мунго, так в Мунго, всё лучше, чем в Пещеру — присматривать за нежитью. После смерти Волдеморта обитающих там инфери должны были ликвидировать, но Объединение волшебных существ выступило с требованием признать их полноценными членами общества, и мертвецов оставили в покое. Теперь ОВС пытается добиться для них гражданских прав — смех да и только! За время учёбы Гарри ещё не довелось там дежурить, но те, кому «повезло», рассказывали жуткие вещи. Впрочем, Гарри и сам мог бы многое поведать, но старался избегать бесед на больные темы, в том числе связанные со старым директором Хогвартса.

Единственным приятным моментом наряда в Пещере была возможность оставить при себе волшебную палочку. В других местах палочки иметь с собой не полагалось.

Дежурство в лечебнице мало чем отличалось от повседневной жизни у Дурслей. Гарри должен был выполнять мелкие просьбы и разнообразную грязную работу, которой всегда полно в таких заведениях. Он попросился в отделение тяжелобольных, которые лежали в Мунго годами, не ведая, что происходит за его стенами. Весь день он убирал, драил, мыл, причём без всякой магии, и ему это даже нравилось, словно в том, что он делает мир чище, был сокрыт непонятный другим смысл. Он давно уже устал от постоянного внимания и особого отношения к себе, и теперь было приятно почувствовать себя обычным — просто Гарри, молодым курсантом, из-за оплошности схлопотавшим наряд.

Пока руки заняты делом, можно было поразмышлять о том, что случилось накануне. Увы, удовлетворительного объяснения странному поведению друзей найти не удалось. Мысль о том, что Гермиона, возможно, навела на Рона чары Забвения, Гарри отогнал как невозможную: Гермиона никогда бы так не поступила с близкими людьми. Родители не в счёт — она пыталась их уберечь, когда думала, что наверняка погибнет в том безумном походе.

Непонятно также, куда делся конспект, и почему больше никто не возмущался несправедливым наказанием. Допустим, остальные просто остерегаются перечить Дженкинсу, но Рон! Неужели тоже боится сказать правду? Когда он успел стать таким трусом?

И эти два дня, что они живут с Гермионой… Почему два? Три! Хотя пусть считает как ему угодно. Два так два.

Кто же всё-таки стащил конспект? Надо будет провести расследование, или он не будущий аврор.

— Эй, парень! — хрипло позвал больной из сто пятой палаты, где Гарри наводил порядок. Это был седой, почти полностью парализованный дед с всклокоченной, давно нечёсаной шевелюрой. — Принеси попить.

— Ты сквиб? — поинтересовался он, сделав несколько жадных глотков.

— Нет, — коротко ответил Гарри.

— А чего тут делаешь без палочки?

— Я курсант аврората. Дежурю.

— Аврор? Ну надо же! Давно я здесь новых людей не видел, тем более таких... Что там, в мире делается?

— Ну… Волдеморта победили, — скромно сказал Гарри.

— Волдеморта? А кто это?

— Один тёмный волшебник.

— Тёмный, говоришь? Чего он хотел-то?

— Магглорождённым запретить колдовать, магглов подчинить, в Хогвартсе один факультет для всех сделать…

— Это что, плохо?

— Конечно.

— М-да-а, — задумчиво протянул старик… В моё время за такое награждали.

— В какое — «ваше время»?

— Далёкое. Очень далёкое, — туманно ответил дед и застыл, погружённый в думы.

— Награждали, — недовольно пробурчал Гарри и отправился в соседнюю палату. Здесь он уже всё сделал.

Этот больной своим замечанием будто перечеркнул все его усилия. Что и говорить, были в магической Британии те, кто считал идеи Волдеморта полезными, и старик, видимо, относился к их числу. А сколько ещё сочувствующих… Сталкиваясь с такими в Хогвартсе, Гарри точно знал, что они — его противники, и разговор с ними был короткий, но вне школьных стен придётся иметь дело со всеми.

День клонился к вечеру, навалилась приятная усталость. Несмотря на то, что его никто не принуждал и не подгонял, наоборот, персонал больницы отнёсся с пониманием и сочувствием, Гарри вымотался, нарочно нагружая себя тяжёлой работой, и теперь, усевшись на широкое окно и обозревая предзакатный город, наслаждался заслуженным отдыхом. Стояла умиротворённая тишина, прерываемая лишь редкими короткими возгласами — больной из сто четвёртой палаты страдал душевным расстройством и периодически воевал с невидимыми врагами.

Сегодня Гарри навестил родителей Невилла. Алиса подарила ему фантик, Фрэнк всё время безучастно смотрел в окно…

Всё было сделано правильно. Хотя бы потому, что уже никто не повторит судьбу Лонгботтомов.

Незаметно опустились ранние сентябрьские сумерки, больные завершили вечерний моцион и укладывались спать. Гарри прошёлся по коридору. Из сто четвёртой доносился мерный храп: видимо, все враги уже повержены; из сто пятой — натужное кряхтение. Гарри заглянул внутрь — больной пытался дотянуться до лампы рабочей рукой. Пришлось прийти на помощь: коснуться абажура — под ним тут же загорелся зачарованный огонёк.

— Благодарю. Так гораздо спокойнее, — признательно сказал старик.

— Темноты боитесь? — спросил Гарри.

— Не темноты… Того, что живёт в темноте.

— И что там живёт?

— Тебе лучше знать, — ответил тот и внезапно пронзил холодным взглядом.

— Ничего там нет, — буркнул Гарри. — Спокойной ночи.

Больной лишь равнодушно уставился на лампу.

Дежурные медсестры гостеприимно пригласили Гарри на ужин, и надо сказать, в череде последних одинаковых вечеров, этот — был самый приятный, потому что больничная еда оказалась вкусной, а компания — весёлой и дружелюбной. Молоденькая сквибка Мэгги заливалась звонким смехом на каждую его шутку, иногда не очень смешную. Другая — переселенка из Турции по имени Фатма — всё время улыбалась, и Гарри ещё никогда не видел таких чарующих чёрных глаз.

Внезапно на первом этаже со стороны аптеки послышался шум. Затрезвонил звонок, потом раздались голоса.

Мэгги отлучилась посмотреть, ведь дежурство в аптеке также входило в её обязанности. Гарри хотел было пойти тоже, но не смог оторвать взгляд от бездонных глаз Фатмы.

— Ты давно живёшь в Британии?

— Два месяц, — ответила она с акцентом.

— Нравится?

— Очень. В Турции сейчас неспокойно. Говорят, магглы затевать войну, мы и уехали.

— Да, у нас здесь теперь тихо, — усмехнулся Гарри.

— Я слышать про вашу войну и про то, как ты победил Волентморта.

— Волдеморта. Его звали Волдеморт.

— Да, точно, — белозубо улыбнулась Фатма. — Ты — настоящий герой.

— Да ерунда, — смутился Гарри. — Я сегодня отдраил пятнадцать уток — вот это героизм.

Фатма снова ослепительно улыбнулась, и Гарри задумался, какой комплимент ввернуть в свою следующую реплику; но вернулась Мэгги и, сделав большие глаза, сообщила:

— Это твои коллеги. Говорят, ограбили аптеку.

— Что? — опешил Гарри. — Когда?

— Сегодня. Поступил сигнал, что кто-то проник внутрь. Я спросила у Тэдди — сторожа — он ничего не понимает. Клянётся, что никого не было.

— Они здесь? — Гарри поднялся из-за стола.

— Авроры? Нет. Ушли уже. Что им тут делать, если вызов ложный?

— Ты уверена, что ложный?

— Конечно. Ничего ведь не пропало.

— Не пропало, — задумчиво повторил Гарри.

— Ещё чаю? — предложила Фатма. — У нас пахлава есть.

— Нет. Я, пожалуй, пройдусь.

Улыбка на её лице растаяла, но Гарри было не до этого. Потому что вчера они с Гермионой выскочили из Мунго именно в тот час, когда зазвенел звонок. Только прозвенел он сегодня. Странное совпадение.

Гарри спустился вниз, пошагал по коридору, завернул за угол и столкнулся нос к носу с вчерашним сторожем. Тот удивлённо уставился на Гарри и воскликнул:

— Я тебя знаю! Ты — тот самый…

— Конечно, ты его знаешь, — раздался позади голос. — Это же Гарри Поттер.

Гарри обернулся — за спиной стояла Фатма. Почему он не услышал её шаги?

— Точно! — согласился сторож, и Гарри вздохнул с облегчением.

— У вас действительно ничего не пропало? — поинтересовался он.

— Да вроде нет, — пожал плечами Тэдди.

— А можно взглянуть?

— Вообще-то, по правилам туда можно пускать только колдомедиков и медсестёр, — замялся сторож.

— Перестань, Тэдди, он же аврор, — поддержала Гарри Фатма и лукаво улыбнулась. — Я буду его сопроводить.

— Ладно, только никому ни слова, — прошептал тот и открыл дверь аптеки. — Заходите, а я пока кое-куда отлучусь — ночь впереди длинная.

Гарри сразу направился к полкам, возле которых вчера крутилась Гермиона. Фатма принесла ему расходный журнал. После тщательного сравнения можно было констатировать, что ингредиенты были на своих местах и в заявленном количестве.

— Всё в порядке? — поинтересовалась Фатма, наблюдавшая за ним с нескрываемым интересом.

— Да.

— Ты — настоящий аврор, — восхищённо произнесла она. — Не то что другие — даже не проверить склад.

Гарри подавил довольную улыбку.

— А ещё ты очень симпатичный, — Фатма вдруг подошла ближе, и Гарри обалдел от красоты её прекрасных глаз.

До смерти захотелось поцеловать эти зовущие губы, он склонился к девушке; но неожиданно что-то звякнуло в дальнем углу аптеки. Гарри потянулся за палочкой, с досадой вспомнил, что оставил её в аврорате, и прошептал Фатме:

— Тебе лучше уйти.

— Но… — попыталась возразить она.

— Т-с-с, — он жестом приказал ей удалиться.

Фатма нехотя послушалась, пообещав привести помощь. Когда за медсестрой закрылась дверь, Гарри на цыпочках пробежал к дальним полкам, по дороге прихватив какую-то непонятную штуковину, по виду и размерам напоминавшую дубинку. Прислушался — тишина. Он сделал шаг, другой и снова затих. Здесь явственно ощущалось присутствие человека.

Слева на полке задрожали пробирки в штативе, словно кто-то их случайно задел. Гарри резко повернулся, нацеливая своё оружие, и внезапно услышал знакомый голос:

— Положи на место корень ядовитой тентакулы, он очень опасен!

— Гермиона?! Это ты? — изумился он.

— Да. — В обманчиво пустом пространстве прошла рябь от снятия Дезиллюминационных чар, и появилась Гермиона. Она деловито отобрала у Гарри «дубинку», предусмотрительно натянув на ладонь рукав своей куртки, и осторожно положила обратно. — Ты мог отравиться!

— Что ты здесь делаешь? — спросил Гарри, хотя уже догадался, зачем ей понадобилось влезать в аптеку среди ночи.

— Мне срочно нужны ингредиенты, которые можно достать только в Мунго… Наверное, — объяснила она.

— Могла бы меня попросить, я целый день в больнице торчу!

— Я не знала, что ты здесь!

— Разве Рон не сказал?

— Мы с ним не разговаривали.

— Опять поссорились?

— Угу. На этот раз навсегда.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Гарри.

— Серьёзно. Мы с ним…

— Тихо!

В этот момент открылась дверь, и, подсвечивая себе волшебной палочкой, вошёл Тэдди, а следом замаячила Фатма.

— Мистер Поттер! — тревожно позвал сторож. — С вами всё в порядке?

— Стой тут. Я их выпровожу, — шепнул Гарри Гермионе и вышел на свет. — Всё нормально. Здесь никого нет, — сказал он громко.

— Правда? А мне показалось, вы с кем-то разговаривали, — засомневался Тэд.

— Это я… сам с собой иногда болтаю, — неуверенно объяснил Гарри. — Последствия жизни у магглов.

— А-а, — протянул Тэд. Видно было, что он совсем успокоился.

— Может, пойдём к нам? — робко предложила Фатма.

— Нет. Я буду дежурить в своём корпусе. Вдруг там кому-то нужна помощь.

— Ты благородный человек, — Фатма опять улыбнулась так, что Гарри невольно залюбовался ею, не заметив, что уголки его губ тоже потянулись вверх.

Даже сторож зачарованно осклабился, глядя на красавицу-турчанку. Все трое так и стояли, улыбаясь друг другу, пока не почувствовали, что пауза затянулась.

— Мне пора, — Фатма бросила на Гарри многообещающий взгляд и удалилась.

— Я провожу! — вызвался Тэдди и кинулся следом, позабыв о своих служебных обязанностях.

Когда шаги на лестнице затихли, Гарри сделал Гермионе знак выходить. Та замешкалась, набивая пробирками сумку, потом, наконец, выскочила наружу, и они направились к центральному выходу.

— Как ты пробралась в аптеку? — спросил Гарри по дороге.

— Приходила на приём и осталась после закрытия. Сторож отвлёкся, я и воспользовалась ситуацией. — Гермиона зашлась в кашле.

— Ты заболела?

— Нет! Выпила настойку заунывника, чтобы симулировать симптомы.

— Чёрт! — выругался Гарри, когда увидел, что у входа на улице стоят авроры. Видимо, решили перестраховаться. — Ладно. Я скажу им, что ты приходила ко мне, тебя не тронут.

— Не надо. Не хочу, чтобы на тебя пало подозрение, — сказала Гермиона. — Лучше мне остаться здесь, пока они не уйдут.

— Тогда переночуешь в моём корпусе. Я знаю, где можно спрятаться.

* * *

Гарри устроил Гермиону в сто седьмой палате, которая пустовала, потому что мистера Хоупа забрали родственники на семейное торжество по случаю ста семидесятилетия самого мистера Хоупа.

— Есть хочешь? — заботливо спросил он.

— Нет, спасибо, — отказалась Гермиона. — Гарри! Ты ведь был последним, кто оставался в аптеке, что если кражу повесят на тебя?

— На меня? Серьёзно? В Мунго около пятидесяти больных, а Тэдди хлопает ушами. Ерунда, не волнуйся.

Гермиона успокоено села на кровать.

— Мне жаль, что я помешала. Я о той девушке, — пояснила она, когда Гарри вопросительно посмотрел на неё. — Удивительно красивая.

— Да, ничего такая, — кивнул он.

— Иди к ней, что тебе тут делать?

— Нет, — мотнул головой Гарри. — Не хочу.

— Да ладно, я же вижу.

— Думаешь от меня отделаться? — спросил он. — Давай, рассказывай, что у вас с Роном.

— Всё кончено, — тихо сказала Гермиона и вдруг всхлипнула. — Я застала их…

— Гарри! — вдруг послышался женский шёпот из коридора. — Ты там?

— Это Фатма, — догадался он. — Прячься.

— Что? Я никого не слышу, — удивилась Гермиона.

— Под кровать! Живо!

Гермиона шмыгнула под кровать, Гарри стянул покрывало вниз и выпрямился — Фатма уже стояла в дверях и загадочно смотрела на него.

— Ты решить здесь ночевать?

— Да… Тут тихо, и больные рядом: услышу, если что понадобится.

— Можно мне побыть с тобой?

— Э-э, я, вообще-то, устал и хотел бы отдохнуть… в одиночестве, — отказался Гарри, мысленно ругая себя за это на все лады.

— О, я сожалею, — застенчиво улыбнулась Фатма. — Я не хотеть беспокоить.

— Нет, что ты! Ты меня нисколько не побеспокоила. И… мне очень приятно, что ты зашла… проведать, — Гарри сам не заметил, как подошёл к девушке совсем близко.

— Спокойной ночи, Гарри, — ласково сказала она.

— Спокойной ночи, — ответил он, умирая от желания прикоснуться.

— О, чуть не забыла, — вспомнила вдруг Фатма и неожиданно поцеловала Гарри прямо в губы.

Он не успел толком ответить, да вообще ничего не успел, как девушка уже шла обратно по коридору. Захотелось броситься следом, но мысль о Гермионе охладила его пыл: разве можно бросать друга в беде? Когда он закрыл дверь, Гермиона уже стояла, копаясь в своей сумке.

— Продолжим? — как можно равнодушнее предложил Гарри.

— Это действительно была Фатма? — спросила Гермиона.

— Конечно, кто же ещё?

— Ты не пойдёшь за ней?

— Нет.

— Почему?

— Потому что ты важнее.

— Правда?

— Конечно.

— Спасибо. — Она устало опустилась на кровать. — Хоть для кого-то я важна.

Гермиона наверняка не видела, как Фатма поцеловала его, иначе отреагировала бы иначе. Гарри сел рядом, изо всех сил стараясь отделаться от воспоминаний о мимолётном поцелуе.

— Ты единственный человек, который хоть как-то интересуется моей жизнью, — с горькой усмешкой заметила Гермиона.

— А родители?

— Нет. Чары Забвения — вещь непредсказуемая. Разумом они понимают, кто я, но такой близости, как раньше, мы уже не испытываем. Увы.

— Мне жаль.

— А, — отмахнулась она, отвернувшись.

— Иди сюда, — Гарри распахнул объятия, и Гермиона доверчиво прильнула к нему.

Вдруг она заплакала — безутешно, как обиженный ребёнок, вздрагивая всем телом. Гарри стал гладить её по голове и шептать обнадёживающие слова, думая о том, что Гермионе, пожалуй, больше всех досталось во всей этой истории. У него никогда не было нормальной семьи, страдать по ней Гарри перестал ещё на первом курсе. А Грейнджеры были прекрасными, любящими родителями, и осознавать себя одинокой при живых отце и матери, наверное, очень скверно. Да и Рон, скорее всего, не добавляет позитива в её жизнь. Что он ещё натворил?

Наконец Гермиона успокоилась, лишь сидела безучастно, всхлипывая и вытирая редкие слезинки.

— Спасибо тебе, Гарри. Что бы я без тебя делала? — она повернула к нему заплаканное лицо и поцеловала в щёку. — Извини, что загрузила своими проблемами. Со мной явно не так весело, как было бы с той девушкой.

— Перестань, — сказал он. — Ты лучше всех девушек в мире.

Гермиона усмехнулась, шмыгнула припухшим носом и произнесла:

— С ней хотя бы можно целоваться без риска быть измазанным соплями.

Они вместе рассмеялись.

— Почему ты не спрашиваешь, зачем мне понадобились ингредиенты? — поинтересовалась Гермиона.

— Для сдачи экзамена в Центре подготовки колдомедиков, разве нет?

— Откуда ты знаешь? — удивилась она.

— Это странно, но… со мной кое-что происходит. — И Гарри выложил ей всё про вчерашние события и удивительные совпадения...

— Хм. Может, тебе пора к врачу? — предположила Гермиона.

— Думаешь, я спятил?

— Очень похоже. У тебя в роду не было шизофреников?

— Нет. Только люди, размахивающие палочками и считающие себя волшебниками, — с сарказмом ответил Гарри. — Пойми, я не мог знать про твой экзамен!

— Возможно, ты слышал о нём от кого-то и забыл. Наш мозг иногда такие выкрутасы выделывает.

— От кого я мог слышать? Только от тебя! Но ведь ты мне не рассказывала. Или рассказывала и тоже не помнишь? Тогда кто из нас шизофреник?

— Ладно. Я наведу справки, что это может быть, — деловито сказала Гермиона. — А знаешь, что самое странное?

— Ну?

— Я только вчера думала о том, чтобы предложить Рону съехаться. А сегодня шла на распределение, заплутала в коридорах и случайно застала его воркующим с Люси Кихоул.

— Погоди. Значит, вы не живёте вместе? — удивился Гарри.

— Нет, и благодаря твоим словам я теперь совершенно отчётливо понимаю, что наша совместная жизнь — дурацкая затея.

— И на распределение ты пришла последней?

— Да. Я стояла и слушала их любезничанье. Не представляешь, каково мне было. — На её глаза снова навернулись слёзы.

— И тебе досталось зелье, которое никто не хотел брать, — задумчиво произнёс Гарри.

— Вивос Редитум, — кивнула Гермиона. — Ненавижу Рона.

— Всё это очень странно.

— И противно, — произнесла Гермиона, всё ещё не отошедшая от горьких воспоминаний.

— Ладно, у тебя завтра экзамен, — он встал и взбодрился. — Отдохни.

— А ты?

— На дежурстве спать не положено. Пойду проведаю своих старичков.

— Гарри, — Гермиона загадочно посмотрела на него и вдруг покраснела. — Я хотела попросить тебя об одолжении.

— Что угодно.

— По поводу последнего ингредиента…

— Какого? — не понял он.

— Того самого.

— А! — вспомнил Гарри. — Девственной крови. И что?

— У меня его нет. Ты не мог бы посодействовать?

— Хочешь, чтобы я лишил тебя девственности?

— Нет. Нет, конечно. Есть куча других способов… Правда, я не уверена, — замялась Гермиона.

— Так в чём дело?

— Ты не мог бы некоторое время сюда не заходить?

— Нет проблем.

— Спасибо. И ещё… если вдруг у меня не получится, ты не мог бы… помочь?

— Как? — спросил он с лукавой улыбкой. Забавно было наблюдать её внезапное смущение.

— Не заставляй меня объяснять! — рассердилась она.

— Прости, — Гарри сделал серьёзное лицо. — Просто это так неожиданно.

— Согласна, звучит нелепо, — сконфузилась Гермиона. — Если тебе… противно, то можно взять волосок у той красотки…

— Фатмы?

— Ага. Я видела Оборотное в аптеке. Зачем оно вообще в Мунго, непонятно. Хотя, наверное, для пациентов с психическими проблемами. И, в общем, мы можем устроить так, чтобы ты не чувствовал себя не в своей тарелке, — затараторила Гермиона, скрывая смущение за многословием.

— Гермиона…

— Я понимаю, просьба странная, но мне позарез нужен этот экзамен, однако я не могу требовать от тебя невозможного, и если ты не хочешь...

— Гермиона! — громче прервал её Гарри. — Не надо никакого Оборотного.

— Почему?

— Потому что я с удовольствием сделаю то, о чём ты просишь.

Гарри покинул палату, оставив Гермиону в замешательстве. Интересно, чего она ждала: что он будет отнекиваться? Искать любой повод, чтобы отказаться? Это странно. Во-первых, он всегда готов прийти ей на выручку, а во-вторых, Гермиона вполне себе симпатичная, даже красивая.

В сто пятой палате горел свет, Гарри заглянул внутрь — больной не спал, лишь мрачно глядел на мерцающие огоньки лампы. Гарри присел на стул и спросил:

— Почему вы не спите?

Тот медленно моргнул, с трудом разлепил губы и ответил:

— Я жду.

— Чего?

— Смысл ожидания в том, чтобы не пропустить момент, иначе это уже не ожидание, а напрасная потеря времени.

— Так чего же вы ждёте?

— Когда произойдёт то, на что я надеюсь.

— И на что вы надеетесь?

Старик посмотрел на Гарри и вновь уставился на огоньки.

— А ты почему не спишь, аврор?

— Я на дежурстве, мне не положено.

— Но ты с большим удовольствием провёл бы это время в постели, видя сладкие сны, а не беседуя со мной? — произнёс старик.

— Верно.

— И ты надеешься, что когда-нибудь срок твоего вынужденного бдения выйдет?

— Да, так и есть.

— Вот и я надеюсь, что, наконец, закончится то, что мне не нравится. И не хочу пропустить момент, когда это случится.

— Вы ждёте смерти? — догадался Гарри. — И хотите встретить её лицом к лицу и наконец избавиться от мук?

— Смерть не всегда дарует избавление, господин аврор, — заметил старик. — Иногда совсем наоборот.

— Что, так много нагрешили и думаете, что попадёте в ад?

— А ты?

— Я не думаю о смерти и не жду её, — холодно ответил Гарри.

— Напрасно, — старик скривил губы в саркастической усмешке. — Жизнь — вещь чрезвычайно хрупкая. Сегодня ты ходишь по улице, напыщенный как индюк, строишь планы, самодовольно улыбаешься своей ничтожной персоне, а завтра — раз, и ты всего лишь мешок из кожи, набитый костями и несбывшимися надеждами. Думать о смерти стоит всегда, потому что она маячит за твоей спиной.

— Было время, когда я много думал о ней, теперь оно закончилось, — твёрдо сказал Гарри. — Сейчас я не вижу смысла в том, чтобы тратить свою жизнь на пустые размышления.

— Это говорит одновременно о твоей смелости и глупости. Впрочем, гриффиндорцам свойственны оба этих качества. Я ведь угадал?

— Да, я из Гриффиндора, хотя шляпа уговаривала меня поступить на другой факультет.

— У Годрика была репутация глупца, у Хельги — гусыни, Ровена была спесивой, и только Салазар считался истинным магом — хитрым, стойким и живучим. Таким и должен быть настоящий волшебник.

— Волшебники бывают разные.

— Да, и где они? Измельчали под этим вашим Статутом о секретности. Тратят все силы, чтобы только не раскрыть себя. Трусы! Жалкие крысы!

— Мы слишком опасны. Магглы нас не примут…

— Магглы должны знать своё место! — зло воскликнул старик. — Если уж судьба обидела их настолько, что не дала ни капли волшебной крови, пусть не путаются под нашими ногами. Мы должны править этим миром по праву сильного, а не наоборот, господин аврор.

— Я вижу, нам с вами согласия не достичь.

— Не думаешь ли ты, глупец, что способен разубедить меня во время досужей беседы? — презрительно спросил старик. — Ничего у тебя не выйдет.

В это время в соседней — сто четвёртой — палате раздался громкий стон.

Гарри рванул туда и обнаружил Фатму, склонившуюся над больным.

— Что с ним?

— Приступ, — ответила она. — Бедняга, ещё дня три и отмучается. — Она заботливо укрыла несчастного. — Я дала ему успокоительное. — Медсестра посмотрела на Гарри так, будто ждала одобрения.

Он кивнул, и Фатма улыбнулась.

— Как твое дежурство? Ты решить не спать?

— По правде говоря, мне не положено. То есть я могу вздремнуть, но не больше двух часов, — объяснил Гарри.

— Но ведь тебя никто не проверять?

— Да, — пожал он плечами.

— Тогда ты можешь пойти спать прямо сейчас?

— Могу, но мне не хочется.

— А чего тебе хочется, Гарри? — с придыханием спросила Фатма, подходя ближе.

Гарри уставился на её покачивающиеся бёдра, затем перевёл взгляд выше — до тонкой талии, потом ещё выше — до туго обтянутой белой тканью, полной груди, нежной шеи, и остановился на свежих, чуть влажных губах. Ему очень захотелось проверить, каковы на ощупь эти волнующие формы и на вкус — этот слегка приоткрытый рот, но что-то не давало ему поддаться порыву. Какое-то важное, незавершённое дело.

— Мне надо кое-что проверить, — хрипло сказал он и быстро вышел из палаты.

Ноги сами понесли Гарри к выходу, возле которого могли прятаться давешние авроры, однако там уже никого не было. Оперативная группа покинула место преступления. Он отправился обратно, остановился перед сто седьмой палатой и неуверенно постучал.

Никто не ответил. Гарри полминуты размышлял о том, насколько неловко будет вломиться внутрь, ведь там, возможно, происходит то, что никоим образом его не касается.

Всё же он решился и открыл дверь. Палата была пуста. Наверное, Гермиона ушла, как только обнаружила, что авроры снялись с места. Он сел на кровать и разочарованно пнул тумбочку.

До конца дежурства оставалось всего ничего, и Гарри решил, что имеет полное право поспать.

* * *

Проснулся он от навязчивого ощущения, что кто-то на него неотрывно смотрит. Так и есть: на стуле сидел пожилой человек и буравил его карими глазами.

— Вы кто? — Гарри потянулся за палочкой, но не обнаружил её.

— Прошу меня извинить, вы ведь Гарри Поттер, верно? — вежливо поинтересовался человек.

— Да. — Гарри сел и помотал головой, разгоняя сон.

— А я — Самюэль Хоуп, сын Асвальда Хоупа, который имеет оплаченный пансион в больнице святого Мунго. Вы не подумайте, что я плохой сын, просто отец сам настоял, что ему лучше быть в лечебнице, где осуществляют каждодневный уход за колдунами в летах…

— Простите, мистер Хоуп, я, видимо, не совсем понял…

— Я тоже, как бы это сказать, в некотором замешательстве, ибо сегодня стосемидесятилетний юбилей, соберётся вся семья, а нас, Хоупов, немного-немало около сотни, и будет несколько затруднительно объяснить, почему я не сумел доставить отца, дядю, деда, прадеда и прапрадеда домой.

— Что? При чём здесь все эти люди?

— Понимаете, какой казус: я пришёл сегодня забрать отца на его юбилей и вместо него вижу в палате вас, — закончил Хоуп и укоризненно посмотрел на Гарри.

— Подождите, разве вы не забрали его вчера? — удивился Гарри.

— Нет.

— Тогда где же он?

— Меня этот вопрос в равной степени интересует.

— Бред какой-то. Вы спрашивали у медсестёр? Тут есть одна — Фатма. Она дежурила в отделении.

— Я посещаю отца дважды в неделю и знаю всех медсестёр в Мунго. Никого по имени Фатма я не встречал.

— Это странно.

— Совершенно с вами согласен.

— Один момент, — Гарри встал, прошёлся туда-сюда и остановился у окна. — Мистер Хоуп, когда вы видели вашего отца в последний раз?

— Вчера, двадцатого сентября. Я пришёл проверить в добром ли он здравии и способен ли выдержать аппарацию.

— Двадцатого… А сегодня, надо полагать, двадцать первое? — с усмешкой произнёс Гарри.

— Вам нельзя отказать в логике, мистер Поттер.

— Вы ошибаетесь. Сегодня двадцать третье, значит, вчера было двадцать второе.

— Что вы, мистер Поттер, как я могу перепутать такую знаменательную дату? Двадцать первое сентября — день рождения Асвальда Хоупа! Даже в Пророке об этом пишут! — Он протянул Гарри газету.

В ней действительно была напечатана небольшая поздравительная заметка, где Асвальда назвали старейшим магом современности.

— Она позавчерашняя, — заявил Гарри.

— Нет! Уверяю вас, сегодняшняя. Утром сова принесла.

— Так. Давайте-ка спросим у кого-нибудь другого! — Гарри рванул из палаты.

В коридорах никого не было, он спустился на первый этаж и наткнулся на ночного сторожа.

— Тэдди! — крикнул Гарри, и сторож испуганно вздрогнул. — Какое сегодня число?

— Двадцать первое сентября, — на автомате произнёс тот. — А что вы тут делаете? — поинтересовался он, подозрительно прищурившись.

— Как «что»? Я тут дежурю!

— В каком смысле?

— В таком, что у меня наряд на дежурство! Мы вчера заходили к тебе с Фатмой, помнишь?

— С кем?

— Ну, медсестра… турчанка. Красивая такая. Мы приходили после того, как приезжали авроры на ложный вызов.

Тэдди быстро заморгал, нахмурил брови, потом, когда окончательно понял, что не в состоянии увязать воедино всю услышанную от молодого аврора информацию, скривился; но тут подоспела помощь:

— Тэдди!

— Мистер Хоуп! Вы сегодня рано, — обрадовался сторож, как радуются знакомому человеку, внезапно появившемуся в непонятной ситуации.

— Я специально приехал, зная, что папа встаёт в семь утра, но не застал его! — с болью в голосе сказал мистер Хоуп. — Вы не видели моего отца?

— Нет. Я дежурил в аптеке. Давайте спросим у Мэгги, она сегодня была в ночь, — предложил Тэдди.

— Да, точно! — вспомнил Гарри. — Мэгги ведь тоже была вчера.

Оба — сторож и Хоуп недоумённо посмотрели на него, потом все двинулись искать медсестру. Напрасно Гарри надеялся, что хохотушка Мэгги прояснит ситуацию. Напротив, после её слов всё стало ещё запутаннее. Выяснилось, что никто не видел никакой Фатмы, и сегодня действительно двадцать первое сентября, к тому же, про дежурство Гарри она слышит впервые, потому что никаких распоряжений относительно него из аврората не поступало. А самое главное, за всю ночь не произошло никаких эксцессов, не говоря уже про вторжение авроров, которое, случись оно на самом деле, Мэгги бы точно запомнила. Старый Хоуп был на месте и спал в своей палате под номером сто семь.

Они посмотрели на Гарри так, будто заподозрили, что он, по меньшей мере, съел мистера Хоупа на завтрак.

Тогда Гарри, разгорячённый всеобщим недоверием, заявил, что есть ещё один человек, с которым он разговаривал вчера. Теперь уже вчетвером они отправились в сто пятую палату. Увы, там ситуация повторилась — больной ни за что не хотел признаваться, что беседовал с Гарри, и, вообще, делал вид, что ему все надоели.

У Гарри голова пошла кругом: сначала Дженкинс с лекцией, потом Гермиона со своим зельем, все эти люди, Хоуп…

Да что, чёрт возьми, происходит?!

— Журнал! — вспомнил он. — Расходный журнал в аптеке! Там записывается число. Я должен на него взглянуть.

— Да что же вы никак не уймётесь, мистер Поттер. Вы лучше скажите, где старик Хоуп! — потребовал Тэдди.

— Не знаю! Я его в глаза не видел.

— Что я скажу родным? — взмолился Хоуп.

— Вчера, когда вы его навещали, как выглядел ваш отец? — решил взять ситуацию под контроль Гарри.

— Я нашёл его очень бодрым, насколько может быть бодрым человек в таком возрасте.

— Вы уверены, что никто из ваших родных не забрал его раньше вас?

— Это совершенно исключено. Видите ли, у отца скверный характер, и поехать куда-либо он соглашается только со мной.

— Надо обыскать всю больницу.

Так и было сделано. Они осмотрели каждый закоулок Мунго, потревожили и перебудили всех пациентов, но Хоупа так и не нашли. Гарри сбился с ног и на некоторое время потерял из виду своих товарищей, поэтому упустил тот факт, что является для них главным подозреваемым в этом странном исчезновении. Поэтому несколько удивился, когда в палату, где он беседовал с очередным пациентом, вошли два аврора и с глубоким осознанием своей правоты заявили:

— Гарри Джеймс Поттер, вы задержаны до выяснения обстоятельств похищения Асвальда Хоупа.

* * *

В аврорате Гарри сразу проводили в камеру, где он томился, наверное, часа два, которые провёл с большой пользой: кричал, злился, крушил ни в чём не повинную мебель, требовал встречи с адвокатом и другими важными людьми, пока, наконец, не был вызван на допрос.

Старший аврор Дженкинс пригвоздил его взглядом и выдерживал долгую театральную паузу, необходимую для того, чтобы подозреваемый понял всю бесперспективность отпирательств.

Потом начал задавать вопросы, однако ни паузы, ни запугивания, ни обещания выпустить на волю, в случае чистосердечного признания, на подозреваемого не подействовали, потому что Гарри решил хранить стойкое молчание. В самом деле, что он мог поведать старшему аврору? То, что застрял в двадцать первом сентября, или то, что все вокруг ведут себя неадекватно, или что люди бесследно исчезают безо всякой причины? Конечно, нет. Гарри счёл благоразумным подождать развития событий. Взбешённый Дженкинс, не добившись ни слова, велел отправить его обратно в камеру, где Гарри пробыл до вечера. А вечером случилось то, чего он никак не ожидал. Вернее, ждал с нетерпением, но не догадывался, что события примут такой внезапный поворот.

Открылась дверь камеры, и охранник по имени Майк, с которым Гарри всегда был в дружеских отношениях, заявил:

— Поттер, иди за мной.

Коль скоро Гарри решил принять выжидательную позицию, он смиренно последовал за Майком. Его привели в комнату для свиданий, где с явным нетерпением дожидалась Гермиона. Она кинулась Гарри на шею и жарко зашептала:

— Я знаю, у них ничего на тебя нет; ты всё делаешь правильно. Боже, я так волновалась!

— Спасибо, что пришла. Хоупа так и не нашли? — Гарри покосился на Майка, тот тактично отвёл взгляд.

— Нет. Пропал бесследно. Однако кем надо быть, чтобы обвинять в его похищении тебя! — возмутилась Гермиона.

— Я сам ничего не понимаю.

— Что ты делал в Мунго?

— Я был в наряде. Меня туда отправили, но никто этого, почему-то, не подтверждает. Даже Дженкинс, который сам меня наказал, делает вид, что ничего не было. Помнишь, я рассказывал про странные события, которые со мной происходят?

— Нет, — мотнула головой она.

— Как же? Я говорил про лекцию и про то, как мы вместе, — тут Гарри понизил голос, — влезли в аптеку?

— Я ничего такого не помню, — удивилась Гермиона.

— Ладно, — сокрушённо пробормотал Гарри.

Всё опять начинается заново — никто ничего не помнит!

— Ну а то, что тебе надо сдавать экзамен в Центре подготовки колдомедиков, — это ты помнишь?

— Конечно. Я выбрала Вивос Редитум — самое сложное зелье.

— И у тебя есть все ингредиенты?

— Да.

— И даже девственная кровь?

— Ну, ты же знаешь, — смущённо улыбнулась Гермиона.

Взгляд Гарри, видимо, твердил об обратном, но Гермиона поняла его по-своему. Она потянулась к Гарри через стол, нежно взяла его лицо в свои ладони, бросила быстрый взгляд на Майка, и совершенно без всякого замешательства поцеловала Гарри в губы. А потом как ни в чём не бывало села обратно, совершенно довольная собой.

— Я, наверное, пропустил что-то важное, — спустя несколько ошарашенных мгновений, вышел из ступора Гарри. — Ты не могла бы… повторить?

Вообще-то, он хотел сказать: «объяснить», но другое слово выскочило внезапно, как кролик перед мчащимся поездом и поскакало вперёд, в надежде на быстроту ног. Да и каким образом можно интерпретировать поцелуи? К тому же такие недвусмысленные. И Гермиона, конечно, не стала ничего объяснять, а просто облокотилась на стол и вытянула трубочкой розовые губы. Гарри ничего не оставалось, как воспользоваться ситуацией и ответить на столь явный призыв. Впервые в жизни он целовал Гермиону, и это было чертовски приятным занятием. Он даже позабыл, что находится в тюрьме, и ему грозит срок за преступление, которого он не совершал. Однако выразительное покашливание Майка вернуло его к действительности. Гермиона оторвалась от него и прошептала:

— Завтра я вытащу тебя отсюда, и мы займёмся любовью по-настоящему.

— По-настоящему? — уточнил Гарри.

— То есть, когда не надо собирать недостающий компонент для зелья, — растолковала она с лукавой улыбкой.

— А Рон? — спросил Гарри.

— Что Рон? — не поняла Гермиона.

— Вы с ним не… — он замялся, придумывая подходящее выражение.

— Ты что, до сих пор ревнуешь, Гарри Поттер? — усмехнулась она.

— Я?

— Это было давно и неправда, — Гермиона непринуждённо пригладила ему волосы, хотя Гарри показалось, что она своими лёгкими движениями ставит на место съехавшую крышу.

— Свидание окончено, — пробасил Майк. — Пойдём, Поттер.

Гермиона посмотрела на Гарри таким откровенно любящим и тревожным взглядом; что у Гарри в груди оборвалось и ухнуло в пропасть понимание: ведь завтра она, как и все окружающие, ничего не будет помнить!

— Постой! — воскликнул он, словно пытаясь в отчаянии удержать убегающий миг.

— До завтра, Гарри, — сказала Гермиона. — Всё будет хорошо.

— До завтра, — пробормотал он.

Гермиона обняла и поцеловала его на прощание. Обратно в камеру Гарри шёл, стараясь сохранить в памяти эти поцелуи.

* * *

— Эй, Майк! — позвал Гарри, когда они проходили через центральный коридор.

— Чего тебе? — дружелюбно отозвался тот, ведь они были приятелями.

— Глянь-ка, жена твоя.

— Где? — удивился Майк и в тот же миг получил крепкий удар в солнечное сплетение, а когда согнулся пополам, получил ещё один — по шее.

— Ты меня прости, пожалуйста, — сочувственно сказал Гарри. — Но у меня другого выхода нет.

С этими словами он забрал у бедняги палочку и двинулся к единственно возможному выходу.

Барьера аппарации Гарри достиг на удивление легко. Сложилось даже впечатление, что, кроме Дженкинса, никто в аврорате не заинтересован в поимке похитителя престарелых волшебников, но старшего аврора, видимо, не было на месте.

Первым делом надо заглянуть в Мунго: не стоит пускать ситуацию с исчезновением старика Хоупа на самотёк. Возможно, мало кто на самом деле верит в причастность Гарри к похищению, но провести самостоятельное расследование не помешает.

В больнице стояла тишина, дверь, на удивление, открылась простой «Алохоморой». Ни Тэдди, ни Мэгги не было на местах, это показалось уже подозрительным. Гарри заглянул в сестринскую — никого, прошёлся по гулким коридорам — пусто. Завернул за угол и вдруг заметил знакомую фигуру.

— Фатма! — позвал он.

Девушка остановилась и удивлённо уставилась на него.

Гарри догнал медсестру и выпалил:

— Вот ты где!

— Мы знакомы? — спросила она, а потом обрадовано воскликнула: — Ой, ты же Гарри Поттер!

— Он самый.

— Здорово! А я...

— Я знаю, кто ты. Где Хоуп?

— Что? — не поняла Фатма. — Надежда?

— Не надежда, а Хоуп, пациент из сто седьмой палаты.

— О, я подумать, ты потерять надежду, — улыбнулась она.

— Нет. Я потерял мистера Хоупа, хотя надежду, кажется, тоже… того.

— Подожди. Я посмотреть список пациентов, — с энтузиазмом сказала Фатма и пошла к сестринской.

Там она взяла со стола пергамент и стала изучать.

— Я сожалеть, но никакого мистера Надежды в клинике нет.

— Не может быть! — Гарри выхватил пергамент и проверил сам.

Напротив сто седьмой палаты, действительно, стоял прочерк. Зато в сто шестой появился новый пациент — мистер О. Дэф, которого привезли сегодня. И число — двадцать первое сентября.

— Это бред какой-то! — разозлился он, бросил пергамент медсестре и рванул в отделение тяжелобольных. Фатма кинулась следом.

В сто четвёртой палате тревожно и громко вскрикивал больной. Из сто пятой раздавались раздражённые возгласы:

— Да заткните вы его, наконец! Ненавижу этого гада!

Вот и сто седьмая палата. Гарри открыл дверь и остановился в недоумении. Внутри было пусто, словно, в самом деле, не существовало никакого мистера Хоупа. Кровать аккуратно заправлена, на тумбочке — тонкий слой пыли.

Да когда же это кончится?! Мало того, что он застрял в двадцать первом сентября, да ещё этот проклятый день решил свести его с ума! Был Хоуп и нет. Хотя, возможно, пока не так страшно, просто не стоит принимать за чистую монету всё, что ему говорят? Доверять людям — занятие в принципе глупое, а уж незнакомцам — и подавно.

Гарри вышел из палаты с решимостью покончить с тайнами. Фатму он нашёл в сто четвёртой палате, где она поправляла больному подушку. Тот притих, лишь невнятно бормотал какую-то чушь, словно сам себя успокаивал.

Фатма так доброжелательно и тепло улыбнулась Гарри, что на миг он усомнился в своей правоте. Однако воспоминания о проведённом в тюрьме времени вернули мысли на место.

— Ты должна пойти со мной в аврорат, — твёрдо сказал Гарри, когда Фатма вышла к нему в коридор.

— Нет, что ты. Я не могу, — испуганно произнесла она, укрепив Гарри в его подозрениях.

— Это необходимо. Немедленно.

— Нет, — упрямо мотнула головой Фатма и ускорила шаг.

— Стой! — Гарри кинулся вдогонку и настиг девушку у выхода на лестничную площадку.

— Пожалуйста, мистер Поттер. Мне нельзя в аврорат, — произнесла она жалобным тоном, и Гарри абсолютно уверился в том, что ей есть что скрывать.

— Ты просто дашь показания, что в Мунго нет никакого Хоупа и всё.

— Куда угодно, мистер Поттер, только не в аврорат! — воскликнула она и прижалась к стене, словно загнанный зверь.

— Чего ты боишься? — Гарри взял девушку за руку, которая оказалась холодной и трепетной, будто пропитанной страхом.

— Я не могу сказать.

— Не нужно пугаться. Я ведь аврор, — сказал он, приближаясь вплотную. — Сейчас мы просто выйдем на улицу, аппарируем ко мне на работу и…

— Нет! — Неожиданно Фатма оттолкнула его и бросилась наутёк.

Гарри догнал её на лестнице и припёр к стене.

— Не надо так, — процедил он с угрозой в голосе, схватил Фатму за руку и потащил с собой.

Теперь сомнения в виновности медсестры рассеялись окончательно. Никто не испытывает такой страх перед авроратом, кроме тех, у кого рыльце в пушку. А что там за пушок, разберёмся на месте.

Когда они вышли на улицу, Фатма совсем сникла, в прекрасных глазах стояли слёзы. Гарри задавил в себе зачатки жалости к девушке, которая так ему нравилась, и приготовился к аппарации, как вдруг увидел спешащих к нему авроров, среди которых узнал...

— Эй! — крикнул Рон, будто испугался, что они уйдут. — Стойте!

— Ты что здесь делаешь? — удивился Гарри.

— Поступил сигнал, что ограбили аптеку в Мунго, — ответил Рон, жадно разглядывая Фатму.

— Я только что из больницы, нет там никакого ограбления, — возразил Гарри.

— Кто это с тобой? — Рон кивнул на девушку.

— Медсестра.

— Куда ты её тащишь?

— В аврорат. Она должна дать показания относительно похищения, которого не было, так ведь? — обратился Гарри к испуганно дрожащей Фатме.

— Какого похищения? — спросил Рон.

— А ты не знал? Я думал, весь аврорат уже гудит о том, как Гарри Поттера посадили в тюрьму.

— Ничего про это не слышал, — загадочно произнёс Рон, не спуская глаз с Фатмы.

— Как же так? Я целый день в камере просидел! — возмущённо воскликнул Гарри и вдруг похолодел.

Вся эта ерунда продолжается. Снова всё меняется, как по мановению чьей-то безумной волшебной палочки. Опять события теряют всякий смысл, и он вынужден ломать голову, чтобы связать их воедино. Только теперь у него окончательно лопнуло терпение!

— Отпусти девушку, — приказал Рон.

Гарри внимательно посмотрел ему в глаза и опешил. Друга словно подменили — холодный взгляд, агрессивная поза… Опять реальность играет с ним в кошки мышки. Будь она трижды проклята!

— Да какого чёрта здесь происходит?! — взревел он и оттолкнул от себя испуганную Фатму. — Что вам всем от меня надо?! А?!

— Ты чего, Поттер? — угрюмо спросил Рон.

— Да ничего! — гаркнул Гарри. — Надоели вы мне все! Идите к чёрту!

С этими словами он оттолкнул Рона и отправился куда глаза глядят.

* * *

По дороге Гарри выплеснул свой гнев на нескольких случайных прохожих, которые испуганно шарахнулись от парня в странной одежде, выкрикивающего вопросы, на которые они при всём желании не смогли бы найти ответы.

— Что смотришь?! Тоже хочешь надо мной поржать, да?! А давайте посмотрим, как он вывернется! Это же так забавно, наблюдать, как человек с ума сходит!

Последние слова дали прохожим общее представление о том, что же всё-таки случилось с этим молодым человеком, кто-то даже предложил вызвать скорую психиатрическую помощь, но раздался хлопок, и чокнутый неожиданно исчез.

Гарри аппарировал на площадь Гриммо, но перед тем, как укрыться от ужасной реальности, решил зайти в ближайший магазинчик. Там он тоже пошумел, разбил бутылку с кетчупом, изукрасив пол кровавыми брызгами, схватил крепкий виски и, не расплатившись, отправился домой.

* * *

Едва Гарри вошёл, ему на шею кинулась Гермиона.

Из всей череды сегодняшних сюрпризов, этот был самым приятным, за исключением другого события, тоже связанного с Гермионой. Она поцеловала Гарри так жарко, что у него запотели очки.

— Тебя отпустили? — спросила Гермиона.

— Можно сказать, да, — уклончиво ответил он.

Честно говоря, ничего объяснять не хотелось. Гари чувствовал себя совершенно вымотанным морально и физически, и всё, о чём он сейчас мечтал, — чтобы кто-нибудь вернул ему почву под ногами. Гермиона будто прочла его мысли и деловито приказала:

— Значит так: душ, ужин и спать.

* * *

— Зачем ты купил виски? — спросила она, когда Гарри, смыв с себя весь абсурд этого дня и надев банный халат, сел за стол.

— Вообще-то, я его украл.

— Гарри!

— Не спрашивай, — устало отмахнулся он. — Хочу напиться.

— Бедный, — Гермиона нежно погладила его по голове. — Натерпелся за сегодня.

— Со мной что-то происходит. Я будто застрял во времени, столько событий и все разные. Не знаю, как их объяснить, уже голова кругом идёт, я или сойду с ума или убью кого-нибудь! — выпалил Гарри.

— Чтобы в чём-то разобраться, нужно отбросить всё лишнее и выявить скрытую закономерность.

Гарри удивлённо уставился на Гермиону.

— Так устроен анализ, — пожала плечами она.

— Да, ты права. Я так и поступлю... Скажи, я ведь действительно сидел сегодня в камере? — недоверчиво спросил Гарри.

— Да, — ответила Гермиона, не переставая его гладить, словно успокаивала обиженного ребёнка.

— По обвинению в похищении Хоупа?

— Эти мерзавцы ещё ответят за клевету! — пригрозила Гермиона.

— И ты приходила ко мне? — не унимался Гарри.

— Конечно, а ты не помнишь? — она перестала гладить и удивлённо посмотрела на него.

— Помню, — поспешил согласиться Гарри. Хвала Мерлину, хоть в этом нет противоречий.

— И мы целовались? — уточнил он на всякий случай.

— К чему ты клонишь? — лукаво спросила Гермиона, а её рука недвусмысленно соскользнула Гарри под халат.

Смелость этой руки навела Гарри на одну счастливую мысль, которую он тут же озвучил:

— Мы ведь занимались этим раньше, да?

— Ох, Гарри Поттер, какие странные пути ты выбираешь для прелюдии, — с улыбкой заметила Гермиона и повалила Гарри на диван, а потом запрыгнула сверху, как дикая кошка.

Это было неожиданно, внезапно и похоже на издёвку, словно тот, кто глумился над Гарри эти три дня, вдруг решил обрушить ему на голову целую гору льда, дабы посмотреть, что будет. Гарри застеснялся и зажался — не каждый день на тебя, полуголого, прыгает лучшая подруга с такими очевидными намерениями. Хуже всего то, что она является девушкой твоего лучшего друга.

Гермиона приподнялась на локтях и недоумённо спросила:

— Что с тобой?

— Я… Не могу.

Конечно, он не мог. Это же Гермиона! Да, она привлекательная, и сегодня целовала его, а вчера, то есть почти вчера, он обещал помочь ей в щекотливом деле, но, когда дошло до этого самого «дела», Гарри почувствовал себя свиньёй. Гермиона ведь не виновата, что кто-то решил так по-дурацки изменить реальность!

— А, — разочарованно произнесла она и села рядом.

Чёрт, Гермиона ведь доверяет ему, как никому другому, и что теперь — воспользоваться её странным состоянием? Возможно, она просто не осознаёт, что делает: то ли это заклятье, то ли временное помешательство, массовое, по всей вероятности, но так нельзя. Нельзя!

Гермиона меж тем сделала такое, из-за чего глаза Гарри полезли на лоб: запустила руку ему под халат и стала исследовать причинное место.

— А, по-моему, вполне даже можешь, — резюмировала она, добившись предсказуемого эффекта.

«О Мерлин! — в панике подумал Гарри. — Как я буду смотреть в глаза Рону?»

Но потом он решил, что всё это не имеет значения, и нельзя отказываться от подарков судьбы, которая, видимо, окончательно свихнулась. Вскоре он вообще перестал анализировать превратности фортуны, потому что стало не до того. Он вывернулся на диване, подмял под себя Гермиону, та послушно раздвинула ноги. В своей податливости она была необыкновенно, волшебно красивой. Гарри стал расстёгивать блузку, медленно, стыдливо; боясь, что Гермиона вдруг опомнится и оттолкнёт его. Но она блаженно прикрыла глаза, явно получая удовольствие от каждого касания, каждой мимолётной ласки, на которую Гарри осмеливался, каждой освобождённой пуговички. К моменту, когда все они оказались расстёгнуты, Гарри окончательно набрался духу и распахнул блузку. Под ней обнаружился лифчик, который пробыл помехой недолго. А затем, при виде обнажённой женской груди, Гарри просто перестал терзаться посторонними мыслями: о Роне и своём вероятном предательстве, и ещё о том, что в другой реальности Гермиона вряд ли позволила бы ему сделать то, к чему вот уже несколько минут призывал его самый древний инстинкт.

Гермиону, по-видимому, не устроил такой умеренный темп разоблачения, она стала судорожно расстёгивать джинсы, а потом умопомрачительными движениями изящного тела выскользнула из них и предстала перед Гарри абсолютно нагой.

Банный халат, ставший слишком жарким, скоропостижно полетел на пол, и Гарри забыл обо всём на свете. Душа его пела «Аллилуйю», тело блаженствовало в нарастающем ритме, а беспокойный рот сливался с нежными губами в жарких, неистовых поцелуях.

Рон его точно не простит. Никогда. Да и чёрт с ним!

Позже они лежали, тесно прижавшись друг к другу на узком диване, и время от времени целовались. У совести есть противное свойство портить людям минуты блаженства, и в перерывах между поцелуями Гарри сокрушался о том, как дурно поступил. Но в паузах между неприятными мыслями он допускал, что, появись у него вторая возможность, он вряд ли стал бы сопротивляться. И оказался прав, потому что, когда, спустя час, эта возможность ему представилась, совесть просто онемела, видимо, от негодования. А к третьей возможности — вообще куда-то запропастилась.

* * *

Изнурённая любовной схваткой, с припухшими от поцелуев губами и растрёпанными волосами, Гермиона расслабленно лежала на постели, а Гарри, немного растерянный, но совершенно счастливый, разглядывал её. Неужели всё это случилось на самом деле? Не веря себе, он касался утомлённого его ласками тела, вновь и вновь целовал безвольно открытый рот, Гермиона лениво отвечала, почти засыпая, а Гарри никак не мог насытиться, ведь завтра, вполне вероятно, всё снова изменится, и Гермиона уже никогда не будет такой — нежной, смелой и... голой. Нет, она, конечно, будет, но уже с другим…

Гарри тяжело вздохнул. Если безумный эксперимент, в который его поместили, завтра закончится, то было бы здорово, чтобы именно этот вариант двадцать первого сентября воплотился в жизнь. Он готов отсидеть в тюрьме ещё множество дней, лишь бы в итоге Гермиона так прекрасно и самозабвенно любила его.

И он взял её снова, уже сонную и истомлённую, и от этого ещё более желанную, а потом в изнеможении уснул, чтобы тревожно очнуться среди ночи, в страхе потерять вновь обретённое.

— Гермиона! — шёпотом позвал он в темноте.

— Да, Гарри? — отозвалась она.

— Хвала Мерлину, ты здесь!

— Конечно. Где же мне ещё быть? — она прижалась к Гарри и обняла за шею. — Спи, завтра рано вставать.

— У тебя экзамен?

— Угу, — сквозь сон ответила она.

— Хорошо бы он, наконец, случился. Кстати, а откуда у тебя все ингредиенты?.. Гермиона!

— А?

— Откуда у тебя ингредиенты?

— Ты забыл? Мы же целую неделю закупали их в Косом переулке. И в Лютном… — она снова окунулась в дрёму.

— Ах да, точно, — согласился Гарри, хотя разум его закипел от новой информации.

Целую неделю. Опять! Он никогда к этому не привыкнет!

— Я так и не понял, для чего служит это зелье, — попытался вопросами успокоить себя Гарри. — Гермиона!

— А? Оно от проклятья… — Гермиона мерно засопела, потом очнулась и пробормотала: — Темпус… кап… теонем, — и погрузилась в сон.

— Ладно, спи. Спокойной ночи.

Он прислушался к её дыханию и вспомнил сегодняшний разговор. Что там Гермиона советовала? Выявить скрытую закономерность и отбросить лишнее?

Так он и поступит. Гарри встал, зажёг лампу, взял листок и начал анализировать. Он даже нарисовал таблицу и расписал по дням события, которые с ним произошли и свидетелями которых он был. Потом отбросил те, которые происходили единожды или которые не счёл важными, а оставшиеся подчеркнул. Получилось следующее: в течение этих трёх дней неизменными составляющими были: зелье Вивос Редитум, экзамен Гермионы в Центре подготовки колдомедиков, её ссора с Роном, кража в аптеке Мунго и… намёк на секс. Сегодня, правда, вовсе не намёк, а свершившаяся реальность. Гарри обернулся на мирно сопящую Гермиону, желая удостовериться, что эта реальность действительно не изменилась.

Затем он решил упорядочить остальные события, чтобы понять, есть ли упущения. В первый день двадцать первого сентября не произошло ничего особо примечательного. Он был на лекциях, потом они с Роном торчали в архиве аврората, изучая личные дела заключённых под стражу Пожирателей и тех, кого ещё предстояло поймать. Среди первых попались Гойл и Крэбб-старшие, среди последних — Мальсибер, сбежавший после битвы за Хогвартс и прячущийся где-то на восточном побережье. Мальсибер был одним из самых рьяных Пожирателей, избежавших наказания. Были сведения, что он сколотил банду из бывших приспешников Волдеморта… После работы Гарри отправился к Рону, где они просидели до прихода Гермионы. Потом проникновение в Мунго… Их спугнул вечерний звонок! Кто-то ломился в Мунго около девяти вечера.

Во второй день того же числа — тут Гарри саркастически усмехнулся — он пошёл на лекцию, но попал в наряд. Провёл в Мунго кучу времени… и снова около девяти вечера прозвенел звонок! Пришли авроры… в темноте улицы Гарри не разглядел их лиц. Возможно, они же приходили и в первый день.

М-да, звучит как бред.

На третий день Гарри попал в камеру. Потом…

Есть скрытая закономерность! Сегодня около девяти он вышел на улицу с Фатмой и был остановлен Роном, который сказал, что поступили сведения о краже, но ведь кражи не было! Вернее, она была в первый и второй день, но в третий её быть не могло! Хотя… Гермиона сказала, что ингредиенты были собраны задолго до экзамена. Соврала? Зачем? Она что, влезла в Мунго, пока он сидел в камере, а потом пришла в аврорат навестить его? Выглядит довольно правдоподобно, но зачем обманывать?

Однако если предположить, что обмана не было, и они с Гермионой действительно всю неделю собирали компоненты для экзамена, то становится объяснимым её сегодняшнее поведение. Гарри каким-то чудом отбил у Рона Гермиону, и, конечно, сделал всё, лишь бы она сдала экзамен. Да, он бы так и поступил, в отличие от Рона. Тот не стал бы тратить время на помощь своей девушке. Очевидно, нет. Рон предпочёл бы играть с Гарри в шахматы, торчать допоздна в аврорате, но не шататься по алхимическим лавкам.

Гарри поймал себя на том, что думает о лучшем друге как о сопернике. Давно ли это стало возможным? Сегодня около Мунго Рон был сам не свой — столько ненависти было в его фразе: «Ты чего, Поттер?»

Будем считать, что Гермиона не обманула Гарри, просто в этом варианте двадцать первого сентября она действительно — его девушка.

Либо это так, либо все врут.

Ситуация проясняется, хотя менее абсурдной от этого не становится. Теперь надо проанализировать оставшиеся факты. Хоть Гермиона об этом не упоминала, но мелочи важны, именно в них кроется дьявол. Гарри стал тщательно записывать всё, что мог вспомнить.

Итак, Фатма. Деталь абсолютно необъяснимая. Кто она? Если медсестра, то почему никто о ней не слышал? Если нет, то что она делает в Мунго?

Рон, возможно, изменял Гермионе с Люси Кихоул: симпатичной блондинкой из Когтеврана, которая вешалась Рону на шею ещё в школе… Чёрт с ней.

Странный больной из сто пятой палаты.

Хоуп пропал. Вместо него появился Дэф.

Вместо? Почему вместо? Гарри внимательно прочитал последний тезис и удивлённо хмыкнул: «Надежда исчезла, вместо неё пришла смерть». Забавно.

Пришлось ещё долго ломать голову над листком, даже строить схемы, что-то вычёркивать. Под утро Гарри сморил тревожный сон.

* * *

Солнечный луч, пробивавшийся между тяжёлых портьер, осветил комнату, в нём лениво заиграли пылинки. Гарри открыл глаза и прислушался к тишине. Потом резко повернулся туда, где вчера лежала Гермиона, но никого не увидел.

Ушла на свой экзамен? Или исчезла вместе со вчерашней реальностью? Какое сегодня число? Гарри покрутил колёсико радиоприёмника и услышал: «Доброе утро, друзья. Сегодня за окном по-летнему солнечно, на небе лишь пара лёгких, как пёрышко, облаков. Отличный день намечается! И совсем нет ощущения, что прошло три недели осени, а на календаре двадцать первое сентября…»

Гарри опустошённо рухнул на диван. Потом вдруг вспомнил про оставленные на столе записи, кинулся к ним, но увидел лишь безупречно чистые листы. Обыскал весь стол, заглянул в шкафчики, осмотрел пол — ничего. Может, Гермиона забрала?

Это бред, конечно. Гермиона сейчас должна быть на распределении, ведь сегодня двадцать первое…

Кто всё это делает с ним? И зачем?! Возможно, от него чего-то ждут. Только чего? Чего?

Гарри в бессильном гневе смял пустые листы и зашвырнул подальше. Никуда он сегодня не пойдёт. Хватит! Сколько можно издеваться?!

Солнце ушло в зенит, уже не раздражая своими неуместно игривыми лучами, а Гарри всё сидел, отхлёбывая из бутылки виски, и размышлял.

Получалось плохо, мешала злость на судьбу и ощущение абсолютной безнадёжности. А ещё воспоминания о страстной ночи.

Воспоминание — это всё, что ему осталось… Пусть этот день закончится. Пожалуйста!

Внезапно в камине зашевелилась зола, раздался смачный чих, и появилась голова Рона.

— Гарри, ты когда-нибудь чистишь камин? — недовольно спросил он.

Гарри не ответил.

— Эй. Что с тобой? — спросил Рон. — Заболел?

— Угу, — мрачно кивнул Гарри.

— Чем? Может, зелья какие-нибудь нужны? Ты только скажи, мы с Герм быстро тебе что-нибудь сообразим.

— Вы с Гермионой? — подозрительно прищурился Гарри.

— Ну а с кем?

— То есть вы с ней вместе, — Гарри начал закипать. — Вы ведь всегда вместе, да? Целуетесь, ругаетесь, спите?

— Ну, бывает. Тебе-то что? — недоумённо буркнул Рон.

— Ничего, — холодно отрезал Гарри. — Уходи, Рон.

— Я по делу, между прочим. У нас ещё целая банда Пожирателей на свободе. Или ты настолько болен, что не в состоянии с места сдвинуться?

— Да, болен.

— Вижу, как ты болен, — Рон укоризненно посмотрел на бутылку. — Хорош впадать в депрессию. Нам всем сейчас непросто.

Гарри саркастически усмехнулся.

— Слушай, давай вместе напьёмся, но только потом — когда поймаем всех этих гадов! — с жаром предложил Рон. — Мальсибер где-то бродит. Ты же хочешь отомстить?

Гарри лишь упрямо стиснул зубы.

— Понятно, — разочарованно резюмировал Рон. — Сиди тут, болей, — бросил он напоследок и исчез.

— И буду сидеть! — зло крикнул Гарри. — Потому что вы меня все достали!

Он поднёс к губам бутылку, сделал несколько больших глотков, словно мстил себе за слабость, облился виски, чертыхнулся. Потом уныло побрёл в ванную, где долго пялился в зеркало.

— Хочу ли я отомстить? — спросил он своё отражение.

Тяжело вздохнул и решительно засунул два пальца в рот. Очистив желудок, принял душ, вытерся до красноты, потом, слегка пошатываясь, пошагал на кухню и выпил Антипохмельное зелье.

Через пять минут Гарри был в Министерстве.

* * *

В коридоре его окликнул Кингсли.

— Хорошо, что я тебя встретил, — озабоченно сказал министр. — Пойдём ко мне, есть важный разговор.

В кабинете Кингсли повёл себя странно: навёл чары Глухоты, будто боялся прослушки, и заговорил полушёпотом:

— Я сегодня встречался со своим информатором. Есть сведения, что в аврорате засел крот, который сливает банде Мальсибера все наши операции. Кто он, мне уже известно, но, чтобы его прижать, нужны веские доказательства.

— Кто? — спросил Гарри.

Кингсли наклонился и прошептал ему на ухо имя. У Гарри от удивления вытянулось лицо.

— Ты что, пил? — подозрительно спросил Кингсли.

— Нет, — мотнул головой Гарри. Это настойка от простуды, — он демонстративно покашлял.

— Понятно. Вообще, пить не время. Я хочу, чтобы ты занялся этим делом. Сольёшь ему дезу и устроишь засаду. Если клюнет, мы и Мальсибера поймаем, и крота возьмём. Организуй всё сегодня, Поттер, потому что за жизнь своего информатора я не ручаюсь.

Гарри задумался. Слова Кингсли он воспринял с недоверием. Нет, о том, что в аврорате крот, и раньше имелись смутные догадки. Но стоит ли принимать за истину всё, что говорят окружающие? И что вообще следует воспринимать всерьёз? Кингсли выглядел как всегда: спокойный, сосредоточенный, надёжный. В другое время Гарри бы уже начал планировать операцию по выявлению предателя, но сейчас он был в ступоре.

— Что с тобой? — спросил Кингсли.

— Ничего. Ты уверен в своём информаторе? Возможно, он ошибается, — озвучил свои сомнения Гарри.

— Информатор — человек честный, но ошибаться могут все.

— То есть ты точно не знаешь, кто крот?

— Знал бы, если бы были доказательства, а их нет. Надо добыть.

— Согласен, — кивнул Гари.

— Только сделай так, чтобы никто ничего не заподозрил, хорошо? Здесь нужна полная секретность. Я даже вызывать тебя к себе не стал, потому что любое моё действие после встречи с информатором может быть известно кроту. Повезло, что мы встретились в министерстве. Ты, кстати, зачем приходил?

Зачем Гарри приходил? Изначально он хотел заглянуть в Отдел Тайн, поинтересоваться, не происходило ли с кем-либо нечто подобное раньше. Но потом увидел спешащих по своим делам людей, полыхающие зелёным огнём камины, стайки бумажных самолётиков… Всё выглядело естественно — суетливо, монументально, обыденно. Внезапно его постигло сомнение: а может, эти три дня ему просто приснились? Любовь Гермионы, пугливая красавица Фатма, больные в Мунго? Возможно, ничего этого не было? И сегодня самый обычный день — двадцать первое сентября, Рон живёт с Гермионой, хладнокровный Кингсли властвует в своём кабинете, Гарри ловит преступников, а в аврорате прячется крот, которого предстоит вывести на чистую воду. Ничего сверхъестественного, и он напрасно паникует?

Так ли это?

Несмотря ни на что, Гарри выполнит свою работу: в конце концов, он ведь аврор, хоть и курсант. Охранять мир от преступников — его обязанность, даже если этот мир рехнулся.

— Я всё сделаю, Кингсли, — твёрдо сказал он. — Кстати, если информатору угрожают расправой, я могу его спрятать.

— Не получится: этот человек доверяет только мне, да и то не полностью. По некоторым специфическим причинам. Говорит, что спрячется самостоятельно.

— Но ты всё равно беспокоишься?

— Конечно. Наш крот невероятно хитёр, выследить осведомителя ему ничего не стоит, сам ведь знаешь. — Кингсли многозначительно промолчал.

— Знаю, — подтвердил Гарри.

* * *

В аврорате Гарри долго крутился возле открытых дверей архива, дожидаясь, пока Рон вернётся с лекций, чтобы, как всегда, после занятий, вместе изучать дела, и едва не проворонил его, когда отвлёкся: кто-то из авроров бросил на одну из архивных полок сегодняшний «Пророк». В газете ведь должна быть заметка про Асвальда Хоупа — стоит найти её и прочесть повнимательнее. В этот момент и подошёл Рон:

— Привет! Выздоровел?

— Да, — Гарри вытащил из кармана лист отпечатанной бумаги и дал ему. — Держи.

— Что это? — спросил Рон.

— Секретная информация. Погоди-ка, — Гарри отошёл за газетой.

Внезапно в коридор из своего кабинета выглянул Дженкинс.

— Есть тут кто? О, Уизли, — обрадовался он, не заметив Гарри, — немедленно ко мне! — и тут же скрылся.

Рон с листком в руке так и рванул за старшим аврором: Дженкинс был одним из тех, кому Рон беспрекословно подчинялся. Гарри выскочил из архива и двинулся следом. У кабинета Дженкинса он остановился и прислушался к тому, что происходит внутри. Удлинители ушей из магазинчика братьев Уизли ему весьма пригодились.

— Что это?

— Ничего, сэр.

— Я же вижу, у тебя бумага. Дай посмотреть!

— Нельзя, сэр. Это секретная информация.

— А это — приказ старшего по званию… Ну!

Раздалось шуршание бумаги.

— Кто тебе его дал?

— Никто, сэр.

— Здесь написано, что сегодня заключённого Гойла привезут в Мунго на освидетельствование. Это правда?

— Не могу знать, сэр.

— Ладно, чёрт с тобой, Уизли, — примирительно сказал Дженкинс. — Кстати, как там у тебя с этой Кихоул?

— Никак сэр. Она, конечно, милая, но не в моём вкусе.

— Плохо, Уизли. Она секретарь Корвена — руководителя департамента магических существ. Этот человек в активной разработке.

— Но я…

— Настоящий оперативник должен уметь очаровывать женщин. Ты же хочешь стать хорошим оперативником?

— Да, сэр.

— То-то же. Иди, Уизли.

Рон выскочил из кабинета, едва Гарри успел спрятать Удлинители ушей.

— Забирай свою бумагу, — Рон озабоченно отдал Гарри листок, — мне ещё надо кое-что сделать, — и убежал.

Гарри посмотрел ему вслед и подумал, что, хоть и не по плану, но всё пока складывается более-менее удачно. Теперь надо двигаться дальше.

* * *

Гарри сидел в неприметной маггловской забегаловке на набережной. Здесь они с Кингсли условились встретиться, когда первая часть операции будет завершена. В такой неурочный час посетителей было мало, бармен сонно протирал стойку. Вошёл неопрятный верзила с длинной, по грудь, бородой и сразу подсел к Гарри за столик.

— Как прошло? — спросил бородатый.

Гарри удивлённо открыл рот, и лишь спустя пару мгновений, по большим выразительным глазам, узнал Кингсли.

— Нормально, — ответил Гарри.

— Он клюнул?

— Не знаю, но засуетился. Убежал куда-то, как только узнал.

— У нас проблемы, — вдруг сказал Кингсли.

— Какие?

— Гоблинские старейшины внезапно согласились на встречу. Я два месяца их уговаривал провести переговоры. Беседа предстоит долгая, отменить нельзя — иначе смертельно обидятся. — Кингсли задумчиво потеребил бороду. — Я, конечно, постараюсь закончить к девяти. Но, если не успею, твоя задача — незаметно проследить, в бой не ввязывайся.

— Проследить? И какой в этом смысл? Надо брать с поличным! — возмутился Гарри.

— Мы не можем сейчас послать туда авроров. Вдруг кто-нибудь из них настучит кроту, и тогда всё сорвётся? Поэтому просто посмотри и убедись, что наш парень слил информацию Мальсиберу. Потом засвидетельствуешь на суде.

— Я не согласен, — твёрдо заявил Гарри. — Моего свидетельства будет мало. Надо взять хотя бы одного пожирателя и…

— Гарри, — с досадой произнёс Кингсли.

— Я сам всё сделаю. Ты только сильно не задерживайся.

Они ещё некоторое время препирались, обсуждали детали, потом Кингсли ушёл, а Гарри допил остывший кофе и вышел на набережную. Солнечный свет весело искрился на зеркальной воде, и неожиданно Гарри почувствовал себя легко и уверенно — наконец-то он что-то контролирует в своей жизни. Надо же, какой странный сон ему приснился — будто он застрял в двадцать первом сентября! Бред же! И что он занимался любовью с Гермионой! Вот ведь ерунда какая!

Хотя… Нет, не ерунда.

Но об этом он подумает после.

Вообще, интересно: люди просыпаются и сразу понимают, где сон, а где явь. Но ещё за миг до пробуждения никто не в состоянии осознать разницу. Цвета, звуки, ощущения, даже запахи — всё кажется абсолютно реальным. Его сегодняшний сон был непередаваемым, удивительным, ярким. Интересно, а как бы это выглядело наяву? Узнать, видимо, не получится. Только если Гермиона, чудесным образом, вдруг влюбится в него.

Вот бы влюбилась…

Гарри пошагал по набережной, любуясь видом залитого солнцем города. Звучала красивая печальная мелодия — это уличный музыкант играл на гитаре. Среди немногочисленных праздных прохожих кто-то замедлял шаг и бросал монетки в его шляпу, кто-то равнодушно проходил мимо. Девушка в чёрном плаще остановилась, опустила в шляпу несколько монет, и… Гарри узнал в ней Фатму.

День вдруг померк — то ли солнце спряталось за появившимся из ниоткуда облаком, то ли снежной лавиной накрыло понимание — это был не сон! Всё происходило на самом деле…

Первым порывом было уйти, снова спрятаться дома, ничего и никого не видеть…

Нет. Ну, подумаешь, приснилась девушка! Наверное, он случайно столкнулся с ней раньше, поразился красоте, потом увидел во сне, а теперь снова наяву. Так ведь?

Гарри взял себя в руки и решительно подошёл к Фатме. Она скользнула по нему взглядом, затем, заинтересовавшись, посмотрела вновь и замялась в смятении.

— Простите, вы ведь Гарри Поттер? — спросила Фатма.

— Да.

— Так странно встретить вас здесь, среди магглов. Гуляете?

— Вроде того. А вы? — спросил Гарри.

— Тоже. — Горестная морщинка прорезала прекрасный лоб. — Здесь так красиво. Напоминать Стамбул, особенно когда светить солнце. Но солнце очень редко.

— Скучаете по родине?

— Очень. Мне тут одиноко.

— И мне, — вдруг признался Гарри.

Музыкант заиграл новую мелодию, напевая хрипловатым голосом какой-то незамысловатый текст. Фатма грустно улыбнулась и сказала:

— Я знаю эту песню. Только слова совсем другие, — она, меланхолично глядя на гладь реки, вдруг произнесла:

Сто сорок долгих лет пройдут

В пещере мертвецов,

Когда в тоске печальной я

Умру, в конце концов.

Сто пятьдесят безумных лет

Таится в теле враг.

Назад, к моей любимой, путь

Мне не найти никак…

— Что это за песня? — удивился Гарри.

— Старинная баллада.

— Очень мрачная.

— Да, — горько усмехнулась она и вскинула на него прекрасные глаза. — Можно тебя попросить?

— Наверное, — в недоумении ответил он.

— Не забудь про меня, когда найдёшь свой путь.

— Что?

— Только поторопись: капкан начинать сжиматься. Больному из сто четвёртой палаты всё хуже…

— Что?! — ещё больше изумился Гарри.

— Возьми, — Фатма вдруг протянула что-то, завёрнутое в бумагу.

Гарри развернул и увидел скрученную кольцом тонкую прядь чёрных волос, потом поднял взгляд — Фатма исчезла.

Аппарировала? Прыгнула в воду? Ни хлопка, ни плеска не было слышно. Ощущение нереальности происходящего вновь выбило почву из-под ног. Гарри измученно прислонился к парапету и глубоко задышал. Надо успокоиться. Вокруг всё было как раньше: пел и играл музыкант, сновали прохожие, щедро дарило свет предзакатное солнце. Гарри положил пакетик в карман, обнаружил там газету и развернул. Сюрпризы продолжились: на том самом месте, где вчера была заметка про Асвальда Хоупа, красовалась другая:

«Сегодня празднует свой стошестидесятилетний юбилей мистер Орли Дэф. Согласно реестру волшебников, мистер Дэф признан старейшим магом современности. К сожалению, эту замечательную дату он вынужден отмечать в Мунго. У мистера Дэфа не осталось живых родственников, что полностью оправдывает его удивительную фамилию. Но если вы не боитесь роковых совпадений, можете навестить его в палате сто шесть, отделение тяжелобольных. Редакция уверена, юбиляру будет приятно».

Реальность опять ставит в тупик, гипнотизирует, словно разноцветные кольца Каа, вводящие в транс несчастных, глупых бандерлогов. И, как и тем недалёким обезьянам, Гарри, видимо, придётся прыгнуть в пасть коварному змею.

Что ж, он примет правила игры. Если их понять и использовать в своих интересах, то, возможно, он сумеет найти хоть какой-нибудь выход.

Итак, сегодня предстоит поймать крота, и, если повезёт, — банду Мальсибера. Надо подумать, не упустил ли чего-нибудь…

«Освидетельствование» Гойла назначено на девять. Гарри будет там раньше. Около девяти как раз подоспеют на вызов авроры, значит, можно будет рассчитывать на их помощь.

Что ещё? Вертится в голове…

Ну конечно! Гермиона! Ей нужны ингредиенты для зелья, и, если она их не добудет, то, наверняка, отправится в Мунго. А там сегодня небезопасно. Надо её остановить, пока не поздно. Где она может быть? Может, рыщет по Косому переулку в поисках ингредиентов?..

* * *

Отправившись туда, Гарри обошёл все алхимические магазины, в каждом ему говорили, что мисс Грейнджер была, но уже ушла. Потом он пустился на поиски в Лютном, и только в третьей замурзанной лавчонке встретил, наконец, Гермиону.

— Гарри! — обрадовалась она. — Что ты здесь делаешь?

— Ищу тебя.

— Правда? Зачем?

— Я слышал, тебе нужны ингредиенты для зелья. Хочу помочь.

— Ух-ты. Здорово! — удивилась она, явно не ожидая такого внезапного проявления альтруизма. — А кто тебе сказал про зелье?

— Э-э, я был в Центре подготовки колдомедиков, там и выяснил. Вивос Редитум, верно?

— Да. Странно, я полагала, они должны держать экзаменационную информацию в секрете.

— Ну, я ведь аврор, и к тому же Гарри Поттер, — улыбнулся он.

— Лавка закрывается, господа, — вдруг сказал продавец.

— Почему? — не понял Гарри. — Ещё ведь рано.

— Почти восемь, уважаемый мистер, — и продавец указал на часы.

Они действительно показывали без пяти восемь. Как же так? Ведь совсем недавно было шесть… Когда успело пройти столько времени?

— О нет, у меня и половины не собрано! — воскликнула Гермиона, показывая на испещрённый отметками пергамент с рецептом.

Гарри подумал и обратился к продавцу:

— Я дам сто галеонов, если ты соберёшь все эти ингредиенты сегодня.

— Что за бред, я подобным не занимаюсь! — презрительно ответил тот.

— Триста галеонов.

— Гарри! — изумлённо прошептала Гермиона.

— Да где же я их сейчас найду? — отнекивался продавец.

— Пятьсот. И ещё столько же, если принесёшь их на площадь Гриммо через полчаса.

Тот явно потерял дар речи. Но Гарри знал, к кому обращался: в Лютном процветал подпольный рынок ингредиентов, и все лавочники так или иначе были связаны с ним.

— День…ги вперёд, — с трудом произнёс продавец.

— Половину, — парировал Гарри. — Вторую половину, когда все сделаешь.

— Идёт, — согласился продавец, глаза его жадно заблестели.

— Гарри, зачем? — подала голос Гермиона. — Я бы сама…

— Потом, — бросил Гарри и вышел, чтобы аппарировать в банк.

На формальности ушло минут десять, после он, весьма довольный собой, водрузил на стол перед опешившим лавочником увесистый мешочек с золотом.

— Через полчаса, — напомнил Гарри. — Пойдём, — обратился он к Гермионе, — подождём у меня.

Та лишь послушно последовала его указаниям. Однако как только они оказались у Гарри дома, возмущённо завопила:

— И что, чёрт возьми, это значит, Гарри Поттер?! Зачем эти широкие жесты?! Я сама в состоянии позаботиться о себе, и мне не нужна ничья благотворительность!

Гарри ничего не ответил, лишь смотрел на Гермиону и любовался.

— Что застыл, как истукан?! Я с тобой разговариваю!

Какая же она красивая, даже когда злится.

— Я ещё раз повторяю: у меня всё было под контролем!

— Это благодарность, — наконец, ответил он.

— За что?

— За всё. Если бы не ты, я бы давно умер.

— Не неси чушь, — упрямо возразила она.

— Гермиона, горстка галеонов — лишь капля в море моей бесконечной признательности тебе, — веско произнёс Гарри.

— О, — пожалуй, впервые Гермиона не нашлась что ответить, и растерянно пробормотала: — Но я ведь ничего не сделала.

— Ты не раз спасала мне жизнь. Могу я таким способом сказать тебе спасибо?

— Это совершенно излишне.

— А мне кажется, нет.

— Ну, хорошо, я приму твоё спасибо, но в последний раз! Не вздумай больше тратить на меня свои деньги!

— Ладно. Деньги не буду, — улыбнулся Гарри. — Как у тебя с Роном?

— Почему ты спрашиваешь? — насторожилась Гермиона.

— Просто интересуюсь, — пожал плечами он.

— Рон сегодня встречался с этой Кихоул, — Гермиона презрительно поджала губы. — Я случайно услышала, как они ворковали. До сих пор тошно.

— Понятно, — вздохнул Гарри.

Он хотел рассказать, что Рон выполняет задание Дженкинса, но передумал. Гермиона меж тем отошла к окну и, обхватив себя руками, обиженно застыла. Захотелось обнять, рассмешить, растормошить её, чтобы снова увидеть вчерашний лукавый взгляд сияющих глаз.

А потом подхватить на руки, опустить на постель, осыпать поцелуями…

Гермиона начала всхлипывать. В её тоненькой фигурке было столько печали, что стало стыдно за свои мысли. Гарри подошёл сзади и заключил Гермиону в объятия. Она доверчиво прижалась спиной, вытерла слёзы…

— Спасибо тебе, Гарри. Что бы я без тебя делала?

— Жила бы себе спокойно, — усмехнулся он.

Гермиона удивлённо повернулась, Гарри склонился к её лицу… Треньканье дверного звонка прорезало тишину. Кто там, чёрт подери?!

За дверью оказался давешний продавец с увесистым мешочком в руках и затаённой улыбкой в хитрых глазах.

— Я даже раньше управился, мистер Поттер, — заявил он подобострастно. — Может, накинете пару сотен за скорость?

— Здесь всё?

— Конечно, как договаривались.

— И кровь девственницы? — недоверчиво спросил Гарри.

— Э, с этим заминка вышла. Ингредиент редкий, достать почти невозможно, но если вы ещё чуть-чуть подождёте, я всё организую в лучшем виде.

— Как это «организуешь»?

— Известно как: найдём ведьмочку и… того.

— Не надо ничего! — отрезал Гарри. Не хватало ещё, чтобы бандиты с Лютного кого-нибудь изнасиловали. — Держи свои деньги. — Мешок с галеонами перекочевал в цепкие руки продавца, пакет с ингредиентами — к Гарри. — И учти: если там подделка — я знаю, где тебя найти.

— Не беспокойтесь, мистер Поттер. Я за каждый корешок, каждую травинку лично ручаюсь. Гальс меня зовут. Если что — обращайтесь.

Гарри торжественно вручил Гермионе мешочек с компонентами, она кинулась жадно рассматривать, оценивать, сортировать и, пару минут спустя, благодарно кинулась Гарри на шею. Он радостно подхватил её, но едва успел коснуться губами нежной щеки, как пробило половину девятого. Снова царапнула тревога, что время бежит слишком быстро.

— Мне пора, — шепнул он, заглядывая в карие глаза и не разжимая объятий. — Дождёшься меня?

— Куда ты?

— У меня одно важное дело. Дождись меня, хорошо?

— Зачем? — не поняла она. — Что-то случилось?

— Я просто хочу вернуться и увидеть тебя дома.

— Ну… хорошо. С тобой всё в порядке?

— Да, — он всё же решился и легко, почти невесомо, поцеловал её в губы.

— Что это было? — Гермиона изумлённо вытаращила глаза.

— Мне пора. Не уходи, ладно?

Гарри вышел на улицу и переместился к Мунго.

* * *

Мантия-невидимка надёжно спрятала Гарри от чужих глаз. Вокруг стояла тишина, даже случайные магглы не сновали мимо. Дверь больницы открылась, вышел Тэдди, стал подозрительно озираться. Гарри воспользовался этим и тихонько проник внутрь.

Тэдди, ничего не заметив, зашёл следом, наложил на дверь сигнальные чары. Странно: почему не Колопортус? В фойе Мэгги сосредоточенно оттирала пол от каких-то пятен.

— Всё чисто? — спросила медсестра.

— Да, — ответил сторож, озираясь. — Где они?

— В туалете.

Мэгги вытерла об себя руки, угрюмо, широкими шагами, прошлась по коридору и прислушалась. Тэд беспокойно топтался у двери, словно в ожидании чего-то.

— Уже половина десятого, никто не придёт. Пора отчаливать, нас ждут, — сказала Мэгги.

Половина десятого? Но ведь совсем недавно было девять! Куда подевались эти полчаса?

— Погоди. Ещё пять минут и всё, — ответил Тэдди.

Гарри озарила догадка — эти двое ведут себя необычно. Походка, жесты, тон — всё другое! А что если… Он на цыпочках пробрался к туалету, беззвучно открыл дверь и увидел Тэда и Мэгги, безжизненно лежащих на полу. Мертвых. Причём убили их явно не Авадой — пол был залит кровью.

А кто же тогда… Оборотное. Вот в чём дело!

Ярость подступила к горлу, Гарри выхватил палочку и двинулся на убийц. Одного он сразу обездвижил парализующим заклинанием, второй — в облике Мэгги — оказался слишком сообразительным: рванул к выходу с бешеной скоростью. Заверещали сигнальные чары, Гарри кинулся следом. «Мэгги» уже вертелась в аппарации, но Гарри успел ухватить её за руку, почувствовал рывок в области живота и… переместился на острые, влажные камни. Он вскочил, огляделся — место оказалось до боли знакомым: жуткая пещера Волдеморта. Вот и озеро, кишащее инфери. Вдруг он увидел лже-Мэгги и ещё троих в масках. Пожиратели с палочками наизготовку встревожено озирались.

— Вот он! — крикнула «Мэгги», указывая на Гарри.

Все четверо нацелили палочки, полетели шипящие зелёные молнии, Гарри едва успел спрятаться за большим валуном. Его стали обходить с двух сторон, отступать можно было только к воде. Он проследил за передвижениями справа, наслал наугад Конфундус, видимо, попал — раздался звук упавшего тела. В ответ снова полетели проклятья, дробя поверхность камня, и Гарри пригнул голову. Потом заклинанием Редукто сбросил на головы Пожирателей свисающие с потолка сталактиты и, воспользовавшись заминкой, сменил укрытие. Противники растерянно застыли. Гарри обездвижил одного парализующим заклинанием, но выдал себя — под ногой осыпалась галька. Один из пожирателей забросал его жалящими проклятиями, разозлённый Гарри срезал его Сектумсемпрой, как вдруг почувствовал страшный удар, будто окружающее пространство содрогнулось и раздавило его. Онемевший и оглохший, он рухнул в воду, инфери потянули к нему бледные руки…

Неожиданно он увидел Фатму. Она смотрела с печальным равнодушием, потом открыла рот и медленно произнесла:

Сто шестьдесят холодных лет

В могиле проведу,

Что ждёт меня в суровом том,

Безжалостном аду?

Гарри открыл глаза и с удивлением обнаружил себя на холодном полу. Шея затекла, словно он провёл в неудобной позе несколько часов. Вместо мантии аврора — больничная пижама. Поднялся, опираясь о стену, скованно огляделся, преодолевая боль, — знакомые белые двери, в конце коридора — окно, сквозь которое падают на плиточный пол рассветные лучи утреннего солнца. Он в Мунго! Но каким образом?

Куда исчезли инфери, Пожиратели, Фатма? Снова привиделись?

Может, это совсем не плохо? Главное, он жив и, возможно, наконец-то попал в двадцать второе сентября?

Нужно срочно узнать, какое сегодня число. Гарри отправился в сестринскую и застал там Мэгги, склонившуюся над бумагами и аккуратно заполняющую какую-то таблицу.

— Привет.

Она вздрогнула, всплеснула руками и воскликнула:

— Почему вы здесь?! Вы меня напугали, мистер Поттер.

— Прости, я не хотел. Скажи, какое сегодня число?

— Двадцать первое.

— Опять!

— Что значит «опять»? Возвращайтесь в палату. Скоро обход.

— Почему я в Мунго? Как я сюда попал?

— Вас привезли вчера. Дезориентация после проклятия.

— Мне нужно идти, — твёрдо заявил Гарри. — Где моя палочка?

Палочка, как и положено, оказалась в хранилище. Гарри рванул туда, Мэгги, призвав на помощь Тэдди, побежала следом, и оба пытались то уговорами, то угрозами вернуть пациента в палату. Но тот был неумолим: проигнорировав требования медсестры и сторожа, он забрал палочку и переоделся, потом, ни слова не говоря, направился к выходу, но тут внезапно остановился, так что преследователи едва не налетели на него, и многозначительно произнёс:

— Если сегодня около девяти вечера в двери Мунго позвонят, не вздумайте открывать.

— Почему?

— На Мунго будет совершено нападение. Закройтесь и никого не пускайте, иначе вас убьют.

— Мистер Поттер, у вас лихорадка, вы бредите! — озабоченно воскликнула медсестра.

— Нет у меня никакой лихорадки!

* * *

Первым делом Гарри отправился в Министерство, чтобы встретиться с Кингсли, и застал его, выходящим из кабинета.

— Надо поговорить, — сходу заявил Гарри.

— Что-то срочное? — озабоченно спросил министр, наколдовывая охранные чары.

— Да!

— У меня сейчас важная встреча. Повременишь пару часов?

— Встреча с информатором? — спросил Гарри, понизив голос.

На лице министра на миг промелькнула тревога, но тут же исчезла, сменившись обычной маской спокойствия.

— С чего ты взял? — спросил он. — С гоблинами.

— Понятно. Я подожду.

Кингсли кивнул на прощание и торопливо пошагал к лифту.

А ведь он явно соврал: наверняка будет встречаться с информатором. Значит, через пару часов будет в курсе, что в аврорате сидит крот. Если, конечно, сегодняшняя реальность будет следовать привычной хронологии. Вчера Гарри наткнулся на министра около полудня. Сейчас десять ноль семь. У Гермионы началось распределение, Рон сидит на лекциях. Время пока есть, а значит, Гарри может выполнить намеченное ещё вчера: понять, что с ним происходит, и как из этого выбраться.

* * *

В Отделе тайн он встретил архивариуса: безбородого старика очень маленького роста. По долгу службы не раз приходилось обращаться к нему за помощью, и Готлиб — так звали архивариуса — всегда толково помогал.

— Вам что-то угодно? — спросил старик.

— Да. Я столкнулся с описанием одного случая, когда человек не знал, спит он или нет.

— Как это? — удивился Готлиб.

— Происходящее с ним не имело логического объяснения. Человек будто застрял во времени, точнее в одном дне, но события этого дня не повторялись, вернее, менялись необъяснимым образом.

— А сам он при этом считает, что спит или бодрствует?

— По-моему, скорее склоняется к первому, — уклончиво ответил Гарри.

— Ну, если так, — задумался Готлиб. — События, происходящие во сне, носят существенный, желаемый и аллегоричный характер. Существенные — те, что напрямую связаны с реальностью. Желаемые — те, что отражают наши тайные, подчас неосознанные надежды. Аллегоричные — те, в которых зашифрован ключ к пониманию того, что скрыто от нашего сознания. Если человек, о котором вы говорите, спит, то ему следовало бы разделить события по этим трём аспектам. К примеру, желаемыми могут быть любовь женщины, любые плотские наслаждения, аллегоричными — стихи, цифры; существенными — события, которые повторяются и не дают покоя.

— Но как ему понять, спит он или нет?

— Это же очевидно: надо проснуться, — пожал плечами архивариус.

— А если человек не может проснуться?

— Значит, он умер.

«Я умер?» — подумал Гарри и тут же отмёл эту мысль, как невозможную: для мёртвого он слишком… живой.

Но в одном Готлиб прав: все события последних дней так или иначе можно распределить по этим трём параметрам: к желаемым следует отнести любовь Гермионы. Возможно, и в этом трудно признаться, Гарри в глубине души хочет её и подчас завидует Рону. С существенными событиями всё более-менее понятно: они надвигаются, кричат о себе, повторяются с разными вариациями. Аллегоричные… тоже происходили. Понять бы ещё, что они за собой скрывают.

Так всё-таки, сон или явь?

Проснуться бы уже и навсегда отделаться от этой липкой, паучьей реальности!

— Скажите, если человек на самом деле застрял во времени и не может выбраться, что ему делать? — спросил Гарри.

— Прочтите раздел «О времени» «Продвинутых заклинаний» Эдгара Папюса, — посоветовал Готлиб, — эта книга есть в библиотеке Отдела тайн.

* * *

Книга оказалась на удивление небольшой и почти не потрёпанной, по сравнению с обычными фолиантами. Раскрыв её, Гарри понял почему: тонкая бумага и очень мелкий шрифт, словно бы специально созданный для того, чтобы отпугнуть ленивого читателя. Он углубился в изучение содержания, обрадовался, когда нашёл нужный раздел, и тут часы пробили двенадцать.

Но ведь только что было десять! Почему время бежит так быстро?!

Гарри сунул в карман мантии книгу и бросился к кабинету министра.

Кингсли уже находился на рабочем месте, с таким же озабоченным видом, что и вчера, и так же обрадовался Гарри.

Содержание разговора не изменилось: Кингсли рассказал о кроте, и Гарри нетерпеливо заявил:

— Твой информатор не врёт.

— С чего ты взял? Мы не можем знать наверняка, — возразил министр. — Нужны доказательства.

— Я их добуду. И вот ещё что: я знаю, где скрываются Пожиратели — в Пещере Волдеморта.

— Но откуда? — изумился Кингсли. — Я ведь только что узнал про крота…

Видно было, что он в замешательстве, и твёрдая уверенность собеседника удивила его.

— У меня есть свои источники информации, — ответил Гарри.

— Но там ведь постоянный пост. Ни один Пожиратель не проскользнёт.

— Если тот, кого мы подозреваем, имеет доступ к распределению дежурств, то он наверняка ставит туда своих людей. А это значит…

— Что ситуация серьёзней, чем кажется. Выходит, некоторые авроры поддерживают банду Мальсибера? — предположил Кингсли.

— Или являются её частью, — заключил Гарри.

— Иногда ты меня просто поражаешь, — восхитился министр. — Если Пожиратели действительно сидят в пещере, то надо предупредить членов Ордена, чтобы были наготове, — предложил Кингсли.

— А я займусь нашим парнем, — решительно заявил Гарри.

Идея с дезинформацией Кингсли понравилась, он заметил, что сам подумывал об этом, и пришёл в восторг от того, как быстро Гарри соображает. Договорились встретиться на набережной, как и вчера.

Гарри вышел от министра в полной уверенности, что теперь-то он начинает управлять ситуацией, и глянул на часы: почти два. Ну почему?!

Складывалось впечатление, что время постепенно превращается в таинственного и вечно ускользающего врага. Раньше Гарри был уверен, что стоит взять контроль над событиями, всё вернётся на круги своя: он либо проснётся, либо выпутается из этой липкой ловушки. Но, оказалось, есть вещь, на которую нельзя положиться, — это время: часы и минуты словно утекали сквозь пальцы с неизменно нарастающей скоростью.

Ну что ж, если нельзя положиться — остаётся лишь действовать, исходя из новых условий.

Гарри повторил вчерашний трюк с Роном и липовым приказом о медицинском освидетельствовании Гойла, и всё вышло на удивление гладко. Но долго размышлять по этому поводу было некогда — пробило четыре: время встречи с Кингсли в кафе на набережной.

* * *

— У нас проблемы, — заявил бородач в странном костюме.

— Дай угадаю: гоблины внезапно согласились на встречу?

— Откуда ты знаешь?

— У меня есть свои источники, — горько усмехнулся Гарри.

— Порой ты меня пугаешь, — признался Кингсли.

Гарри быстро выложил свои соображения относительно сегодняшней операции, чем ввёл Кингсли в полнейший ступор пополам с восхищением: министр никак не ожидал, что Гарри окажется таким стратегом.

— От тебя требуется организовать «тёплый приём» в пещере, — попросил Гарри. — С остальным я справлюсь сам.

К тому времени, когда Гарри вышел на улицу, уже опустились густые сумерки. По набережной сновали люди, но ни вчерашнего музыканта, ни Фатмы не было. Спросил у прохожего, который час. «Без десяти восемь», — ответили ему.

Гермиона! Ходит по алхимическим лавкам в поисках ингредиентов. Если она их не найдёт, то отправится в Мунго, а там сегодня опасно!

В панике Гарри бросился в Лютный, всполошил тамошних лавочников, но Гермиону так и не нашёл. В том самом заведении, где он встретил её накануне, продавец сообщил, что мисс Грейнджер была здесь минут сорок назад, и указал на часы.

Без пяти девять. Гарри поспешно аппарировал в Мунго.

Сквозь волны аппарации он увидел Рона, входящего в лечебницу, и рванул следом. В холле было пусто, в туалете на полу… лежали мёртвые Тедди и Мэгги. Он не успел. Не успел!

Но где же Рон?

Из аптеки послышался шум, Гарри кинулся внутрь. Свет не горел, но там определённо кто-то был. Гарри наколдовал сноп искр — Люмосом он мог бы выдать своё местоположение. Сквозь заставленные лекарствами стеллажи показалась рыжая шевелюра и вскинутая палочка. Рон здесь! Ведёт бой. Бледно-изумрудное сияние озарило аптеку — кто-то применил Непростительное. Держись, Рон! Гарри подбежал ближе и вдруг с изумлением осознал, что зелёное свечение исходит из палочки друга, а его противник падает замертво: Рон победил. И тут Гарри увидел, с кем он сражался, — густые каштановые волосы и бледное, удивлённое… мёртвое лицо. Гермиона.

— Что ты наделал?! — опешил Гарри.

Ни тени замешательства не промелькнуло в холодных голубых глазах, рот хищно оскалился, и Рон вскинул палочку. Гарри едва успел отбить его атаку и уйти с линии огня. Завязался поединок. Рон бросался заклинаниями, Гарри отражал, с каждым взмахом и выпадом всё больше закипая злостью: «Как! Ты! Посмел! Убить Гермиону!» Ярость нашла свой выход: вдруг выплеснулась мгновенной Авадой, Рон увернулся и бросился к выходу, опрокидывая за собой стеллажи, чтобы остановить погоню.

Когда Гарри выскочил из аптеки, Рон уже почти аппарировал.

«Нет, стой!» Удалось ухватить Рона за плащ, и через мгновенье тиски аппарации сдавили всё тело. Гарри пытался сражаться, бил, душил, получал удары в ответ, пока не грохнулся на холодный каменный берег мёртвого озера. Нога взорвалась болью. С трудом сдержав стон, он стал отползать от воды, где зашевелились потревоженные инфери. Стоило привстать, как со всех сторон полетели проклятья, одно пронзило спину, словно острым кинжалом, Гарри упал, не в силах ни вздохнуть, ни пошевелиться. Бледные, рыхлые руки потянулись к одежде, затаскивая в прохладный омут. И вдруг появилась Фатма. Она вскинула на него свои удивительные глаза и печально произнесла:

Сто семьдесят ужасных лет

Мне не встречать рассвет,

Ведь жизнь покинула меня,

Надежды больше нет.

* * *

«Надежды больше нет».

Гарри очнулся в коридоре Мунго, вскочил, не обращая внимания на боль. Он жив, всё-таки жив! Значит, шанс ещё есть. Нужно только поторопиться. Только бы успеть! Лишь бы время не ускользало слишком быстро!

На перепалку с Мэгги и добычу палочки ушло несколько драгоценных минут. Раздражённо застёгивая на ходу форменную мантию, Гарри выскочил из лечебницы и аппарировал к Гермионе. В квартире было безлюдно, кучка пустых склянок из-под зелий и разбросанные, словно в спешке, вещи навевали дурные предчувствия. Снедаемый тревогой, Гарри кинулся в министерство.

Центр подготовки колдомедиков находился на минус четвёртом уровне, аврорат — на минус пятом. Гарри пулей залетел в лифт, и казалось, тот нарочно двигается медленнее, чем обычно, делая долгие паузы между каждым раскрытием дверей. Но когда на минус третьем в лифт беспечно вошёл Рон, мысли о неотложном деле мгновенно улетучились. Рон, как ни в чём не бывало, поздоровался и спросил, идёт ли он на лекцию. Гарри, едва сдерживая душившую его ярость, прошипел:

— Не смей подходить к Гермионе!

— Что? — изумился Рон.

— Что слышал. Где она?

— Пошла на распределение, — в недоумении пожал плечами Рон.

— Я тебя предупредил, — процедил Гарри сквозь зубы. В этот момент открылась дверь лифта. — Скажи спасибо, что мне некогда, но мы ещё поговорим, — пообещал он и вышел на минус четвёртом этаже.

— Ты чего, Гарри? — услышал он в спину растерянные слова, но не обернулся.

* * *

Гермиона стояла в коридоре и сосредоточенно изучала длиннющий свиток.

— Привет! — поздоровался Гарри, с облегчением осознав, что всё в порядке — Гермиона жива. Во всяком случае, пока. И будет ли она жить дальше, зависит только от него. — Ты должна пойти со мной.

— Зачем?

— Некогда объяснять, — Гарри взял её за руку.

— Подожди! Что происходит?

— Я же говорю: некогда объяснять. Время не терпит.

— Но у меня масса дел.

— Знаю, — бросил Гарри, подталкивая Гермиону к лифту.

— И мне надо найти…

— Ингредиенты для Вивос Редитум, — продолжил за неё Гарри.

— Но откуда ты?..

Он вздохнул и привычно произнёс:

— У меня есть свои источники информации.

— Потрясающе. Ты что, следишь за мной?

— Да.

Двери лифта закрылись, и Гарри внезапно для самого себя притянул Гермиону к себе и поцеловал в губы.

Она, похоже, настолько изумилась, что не стала ни вырываться, ни отталкивать его, и лишь, когда Гарри оторвался от её губ и заглянул в глаза, растерянно прошептала:

— Что это было?

— Я так рад, что ты жива, — с чувством произнёс он.

— Я тоже рада, что ты жив, но, мне кажется, у нас не тот уровень отношений.

— Это у тебя не тот. А у меня самый что ни на есть тот, — сказал он, стискивая Гермиону в объятиях.

— Гарри, но ведь я и Рон… мы…

— К чёрту его, — зло отрезал Гарри.

— Что?! — возмутилась она. — Это ещё что за мысли?

— Прости, был не прав, — опомнился Гарри. По поводу Рона он разберётся позже, а сейчас надо, чтобы Гермиона поверила ему. — И за поцелуй прости, я не должен был… Но, пожалуйста, идём со мной, это чрезвычайно важно!

— Иногда ты меня просто поражаешь, — пробормотала Гермиона, и Гарри понял, что этот раунд за ним. — Куда идти-то?

— Ко мне. На площадь Гриммо.

— Почему туда?

— Это самое безопасное место.

— Так. Давай-ка колись, что случилось, — потребовала Гермиона.

— Всё расскажу на месте.

Однако вместо рассказа Гарри попросту отобрал у Гермионы список ингредиентов и, велев никуда не уходить, отбыл в Косой переулок. Там он снял деньги в Гринготсе, нашёл в Лютном того самого лавочника и, положив перед его носом мешочек с галеонами, пообещал ещё столько же, если тот добудет ингредиенты из списка через час. Лавочник сделал всё как надо; и, нагруженный пакетиками, Гарри появился на пороге своего дома, где его встретила рассерженная Гермиона. Но она быстро сменила гнев на милость, когда оказалось, что Гарри добыл необходимые для зелья компоненты, кроме одного — того самого.

— Что на тебя нашло? — удивилась Гермиона, раскладывая на столе добычу. — Зачем ты кинулся мне помогать, я ведь не просила?

— Об этом потом, — ответил Гарри, нервно поглядывая на часы — уже пробило полдень, время встречаться с Кингсли. — У меня к тебе лишь одна просьба.

— Да всё что угодно! — благодарно воскликнула Гермиона.

— Побудь здесь до утра.

— Для чего? — подозрительно прищурилась она.

— Я ничего такого не имею в виду, — поспешил успокоить Гарри. — Просто мне крайне необходимо, чтобы ты находилась в этом доме сегодня и никому, слышишь, никому не открывала дверь. Камин я сам запечатаю.

— Но зачем? Ты объяснишь, наконец?!

— Да. Обещаю, — кивнул Гарри, понимая, что, скорее всего, не выполнит своего обещания.

Оставив Гермиону в недоумении, он вышел из дома, наложив охранные чары. Вернуться и поцеловать её на прощание хотелось до смерти, но Гарри рассудил, что на сегодня поцелуев достаточно. Ещё решит, что он спятил, сбежит и встретится с Роном. А этого допустить нельзя.

* * *

В министерстве Кингсли не оказалось. Куда он мог запропаститься?

Неожиданно Гарри кто-то окликнул.

— Эй! — к нему бежал Рон. — Постой! Может, объяснишь, что это было сегодня в лифте?

— Охотно, — хмыкнул Гарри и отошёл в угол, чтобы их никто не услышал и, в то же время, чтобы иметь возможность наблюдать за дверью в кабинет министра. — У меня есть сведения, где прячется банда Мальсибера, и кто её прикрывает в аврорате, — он изучающее уставился на Рона.

— Прикрывает в аврорате? Ты серьёзно? — удивился Рон, но Гарри лишь подозрительно прожигал его взглядом. — И где они скрываются?

— А ты не в курсе? — с сарказмом спросил Гарри.

— Нет. Откуда? — пожал плечами Рон. — Ты же мне только что об этом сказал.

Для предателя он слишком хорошо разыгрывает недоумение. Впрочем, Рон часто способен на вещи, которых от него никто не ожидает. Надо его спровоцировать.

— Я как раз туда направляюсь, — сказал Гарри. — Пойдёшь со мной?

— Конечно. И сколько их?

— Не меньше трёх.

— Всего? Тогда мы их быстро раскидаем. Кого с собой возьмём?

— Никого. В аврорате крот. Тут любой под подозрением, — холодно сказал Гарри. — Ну что, идём?

— Только ты и я? — задорно усмехнулся Рон. — Идём!

Они вышли за барьер аппарации, и Гарри сказал:

— Ты аппарируешь первым.

— Но куда? — спросил Рон.

— А я не говорил? — притворно удивился Гарри. — В Пещеру Волдеморта.

— Так они там сидят? Вот чёрт. Слушай, я не могу, — разочарованно развёл руками Рон.

— Почему?

— Я в Пещере ни разу не был.

— Ладно, сделаем это вместе, — и Гарри протянул Рону руку.

Сжимая ладонь Рона во время аппарации, Гарри с отвращением поморщился: ещё вчера эта рука поднялась на Гермиону, но сегодня Рон ответит за всё. Как бы там, в пещере, ни сложились обстоятельства, предатель будет наказан.

Что-то пошло не так. Гарри приземлился на влажные камни и огляделся в поисках Рона. Куда он делся? Услышав за спиной тихий стон, за большим валуном обнаружил его: с изодранной в кровь рукой. Рана выглядела, словно с кожи сняли стружку. Расщеп. Рон вечно неосторожен при перемещениях, а сейчас, когда его направлял Гарри, возможно, сыграло роль эмоциональное состояние ведущего. Парная аппарация может подчас стать смертельно опасным оружием, и эта рана — верное тому доказательство.

— Гарри, помоги, — просипел Рон.

Что делать? С одной стороны, он — возможный предатель, с другой… а не играет ли реальность в очередные прятки, увлекая по ложному пути? Ведь это Рон — старый друг, с которым прошли огонь и воду, и то, как он вёл себя вчера и позавчера, вероятно, просто обман, иллюзия? В конце концов, влияние Империуса или просто Оборотное? В любом случае, стоять и смотреть, как человек мучается, Гарри не в силах.

— Сейчас, Рон. Потерпи.

Гарри оторвал от рубашки кусок ткани и перевязал рану, как учили на курсах. Жаль, нет с собой бадьяна… эх, сейчас бы волшебную сумку Гермионы с её аптечкой! Кровь с трудом удалось остановить.

— Вроде всё. Тебе надо вернуться назад.

— Нет, я тебя не брошу, — произнёс Рон, стиснув зубы.

— Ты мне всё равно ничем не поможешь с такой раной, — с досадой сказал Гарри.

— Уверен? Я на многое способен, — сквозь гримасу боли улыбнулся Рон.

— Не сомневаюсь.

— Угу.

— Тихо! — прошептал Гарри. В этот момент раздались хлопки аппарации: в Пещеру прибыли Пожиратели. — Сюда!

Спрятавшись за камнем, Гарри насчитал четыре хлопка, затем — торопливые шаги, вскоре послышались голоса:

— Мальсибер, мы нашли девчонку. Именно там, где вы предполагали.

— Отлично, — раздался довольный хрипловатый бас. — Сегодня в девять заберём.

— Кстати, она ничего. Может, оставим в живых?

— Застегни рот! — грубо оборвал говорящего Мальсибер. — Она видела меня вместе с нашим человеком из аврората.

— Тогда, может, на месте и грохнем?

— Нет. Сначала надо узнать, не сдала ли она нас. Приведём сюда и развяжем ей поганый язык.

О ком они говорят? Неужели…

Смутная догадка заставила сердце биться чаще. Надо срочно остановить Мальсибера! Гарри прицелился в широкую спину предводителя банды, но заклятье внезапно скосило другого Пожирателя, оказавшегося на пути. Остальные трое разбежались по укрытиям.

— Вон он! — раздался крик, и в тот же миг в сторону Гарри полетели проклятия.

Гарри отбивался, на краткие моменты выглядывая из-за камня. Вдруг всё стихло.

— Сзади! — раздался голос.

Гарри обернулся и, если бы не Рон, стал бы мишенью для зелёной молнии, но друг схватил его за одежду и что есть сил дёрнул на себя. Авада врезалась в камень в сантиметре от головы. Краем глаза Гарри заметил, что импровизированный бинт на ране друга сочится кровью.

— Аппарируй, Рон, — прошептал он.

— Нет! — с трудом ответил тот и отбил летящий к нему красный луч. — Отходи назад, я прикрою!

Теперь, когда противник нападал с другой стороны, они оба были как на ладони.

Гарри переместился за камень и позвал Рона, намереваясь защищать ему спину, но, как только Рон приподнялся, один из Пожирателей выскочил из-за скальной гряды и наслал проклятье. Рон упал, как подкошенный. Гарри в ярости срезал нападавшего Конфундусом. Мгновенно с левой стороны на Гарри полетели острые сосульки, ещё полсекунды, и они вопьются в кожу! Лишь когда до пронизывающего ледяного дождя оставались считанные дюймы, удалось выставить Щитовые чары. Сталактиты прошли сквозь Протего и обратились в едкую пыль. Гарри зажмурился и, не глядя, наслал в сторону противника Флагранте, Пожиратель вскрикнул и упал. Открыв глаза, Гарри увидел, что инфери затащили Рона в озеро. Снова заклинание огня, и разозлённые, но испуганные мертвецы отпрянули от бездыханного тела друга. Надо его вытащить! Под шум пламени Гарри зашёл в воду, схватил Рона за воротник. Краем глаза заметил мимолётное движение сбоку и, не дав Пожирателю времени на атаку, наслал Сектумсемпру. Тот простонал и рухнул на землю.

Воспользовавшись заминкой в стане врага, Гарри изо всех сил потянул Рона на себя и выволок на берег. В этот момент кто-то прокричал басом:

— Темпус Каптеонем!

В спину будто вонзили острый кинжал — ни вдохнуть, ни пошевелиться. Перед глазами вдруг пробежала вся жизнь, ноги подкосились, и Гарри повалился в воду. Снова прикосновение холодных жадных рук, безобразные лица мертвецов.

Фатма. Что ты скажешь на этот раз?

— Гарри, тебе надо поторопиться, осталось так мало времени. Ему всё хуже.

* * *

Мунго. Девять утра. Всё обыденно-буднично, лишь не унимающаяся тревога, что время безвозвратно ускользает, а вместе с ним — рассыпается, рассеивается как пепел, сама жизнь. Горло перехватывало от паники, ужаса опоздать, не успеть. Но надо собраться и сделать то, что должен. Не обращая внимания на требования медсестры, Гарри забрал палочку и отправился в Министерство.

В центре подготовки колдомедиков он оказался к половине одиннадцатого. В коридоре встретил Гермиону, со списком в руках и со слезами на глазах.

— Что случилось?

— Я застала их. Рона и эту Люси. Раньше я не верила, только подозревала, но сегодня увидела своими глазами.

— Возможно, всё не так как кажется? — осторожно предположил Гарри. — Рон, вероятно, выполняет задание начальства.

— Не говори ерунды, — отмахнулась Гермиона и всхлипнула.

— Пойдём ко мне, — сказал Гарри.

— Не могу. Мне нужно собрать компоненты для завтрашнего экзамена.

— Знаю. Я сам всё найду, а ты отправляйся на площадь Гриммо и жди меня, — с этими словами Гарри, не обращая внимания на удивлённый взгляд Гермионы, забрал у неё свиток.

— Что ты делаешь? — удивилась она.

— Кстати, это мне тоже пригодится, — он стащил с её плеча вышитую бисером сумочку с эффектом Невидимого расширения.

— Эй! — возмущённо завопила Гермиона, но Гарри, засунув сумку в карман мантии, пошагал к лифту.

Нажал на кнопку вызова и спросил:

— Так для чего нужно твоё зелье?

— Оно снимает действие проклятия Темпус Каптеонем. Верни мне список!

— Я всё добуду. Жди дома, хорошо? — Тут он привлёк Гермиону к себе и поцеловал в губы. — Только дождись меня, пожалуйста.

* * *

Гарри решил не терять времени в лавочках Лютного переулка, а сразу набрать всё необходимое в аптеке Мунго. Дождавшись, когда Тэдди отвлечётся, забрался внутрь и, тщательно сверяясь со списком, набрал целую сумку ингредиентов. Туда же сунул взятую в Отделе тайн книгу. В коридоре он нос к носу столкнулся с Мэгги.

— Мистер Поттер! Вы вернулись?

— Нет, я… пришёл кое-кого проведать, — нашёлся Гарри.

— Кого?

— Больного из сто пятой палаты. Мы с ним вчера тесно общались. Как он?

— Из сто пятой? — удивилась Мэгги. — Странно. Ну... состояние крайне тяжёлое.

— Правда? А что с ним? — Тут уж настал черёд удивляться Гарри: старик из сто пятой никогда не выглядел умирающим.

— Последствия Сектумсемпры.

— Что?!

Внезапная мысль возникла в голове, и Гарри помчался в отделение тяжелобольных. Старик из сто пятой палаты выглядел ужасно: многочисленные раны кровоточили, в палате стоял отвратительный запах гниющего мяса.

— Кто навёл на вас Сектумсемпру? — сходу спросил Гарри.

Старик медленно повернул голову и вдруг с неожиданной злостью прошипел:

— А разве ты не знаешь, Поттер?

Столько ненависти было в его взгляде, что Гарри ошеломлённо отступил назад, к выходу. Но больше всего поразило то, что сквозь глубокие морщины проглянули знакомые черты. Он уже видел этого человека в той, нормальной жизни! На фото в архиве аврората!

— Пошёл прочь! — прокричал старик, когда Гарри открыл рот, чтобы спросить имя больного. — Ненавижу тебя!

Гарри покинул палату. В прострации он медленно брёл по коридору и вдруг взгляд упал на приоткрытую дверь сто шестой палаты. Неподвижно лежащий на постели человек был накрыт с головой. Гарри подошёл и откинул покрывало. Бледная, как мел, кожа, запавшие глаза и заостренные черты лица.

— Кто это? — спросил Гарри подошедшую Мэгги.

— Мистер Дэф. Скончался полчаса назад. Родственников у бедняги не осталось. Ждём могильщиков.

— Сто шестьдесят холодных лет в могиле проведу… — вспомнил вдруг Гарри.

— Что? — не поняла Мэгги.

— Ничего… А мистер Хоуп из сто седьмой палаты, — спросил Гарри. — Какой у него диагноз?

— Там нет никакого мистера Хоупа, — возразила Мэгги.

«Сто семьдесят холодных лет мне не встречать рассвет, ведь жизнь покинула меня, надежды больше нет».

— Надежды больше нет, — произнёс Гарри услышанные от Фатмы строки.

— Да, Хоупа нет, — подтвердила медсестра. — И не было никогда.

— Сто пятьдесят холодных лет таится в теле враг. Враг… в палате сто пять. Да, он там. Хоуп пропал, зато появился Дэф. Надежда исчезла, смерть пришла. Это аллегория, просто цифры расставлены в другом порядке. Но что Фатма ещё говорила? — Гарри стал мучительно вспоминать, пока Мэгги подозрительно глазела на него. — Сто сорок… долгих лет пройдут в пещере мертвецов, когда… в тоске печальной я… умру, в конце концов. Сто четвёртая. Кто, кто лежит в сто четвёртой палате?! — выкрикнул он, окончательно напугав медсестру.

Поняв, что та в ступоре и ничем ему не поможет, Гарри кинулся в сто четвёртую палату и… остолбенел.

Прислонился к дверному косяку, потом хрипло спросил у запыхавшейся Мэгги:

— Что… с ним?

— Кома. Доктор говорит, жить осталось пару часов или меньше.

— В пещере мертвецов, — пробормотал Гарри.

— Что? А да! Его действительно привезли из пещеры Волдеморта. Никто так и не знает, какому заклятию он подвергся.

— Я знаю! — вдруг воскликнул Гарри. — Я! У вас есть Вивос Редитум?! Есть или нет?!

Мэгги лишь ошеломлённо смотрела на него, Гарри махнул рукой и рванул было на выход, но потом вернулся к медсестре и, стараясь сохранять спокойствие, размеренно произнёс:

— Сегодня в девять часов придут авроры. Не открывай им и никого не пускай. И сторожу передай, чтобы не открывал, иначе вас убьют.

* * *

Гарри аппарировал на площадь Гриммо, когда пробило двенадцать, хотя по ощущениям должно быть не более одиннадцати. Открывая дверь, молил судьбу, чтобы фортуна благоволила ему, и Гермиона оказалась дома. Она была расстроена, в заплаканных глазах застыла боль пополам с разочарованием. Неужели она настолько любит Рона, что полдня лила из-за него слёзы? Протягивая сумку с ингредиентами, Гарри удовлетворённо отметил, как на бледных губах Гермионы появляется улыбка, но потом вспомнил, что время решило устроить русские горки, и сказал:

— Ты должна приготовить своё зелье сейчас.

— Почему? — удивилась она.

— В Мунго умирает человек. Ему осталось жить… час, может, чуть больше. Если ты поторопишься, то спасёшь ему жизнь.

— Человек? Кто? Ты его знаешь?

— Да, и очень хорошо, — горько кивнул Гарри.

— Я, конечно, с радостью, но разве в больнице не могут ему помочь? Там ведь профессионалы.

— Да, но, чтобы поставить диагноз, нужно время, а его-то как раз нет.

— Подожди. Они не знают диагноз, а ты знаешь? — недоверчиво спросила Гермиона.

— Да. Так уж вышло, — усмехнулся Гарри.

— Но я не понимаю…

— Я прошу тебя, все вопросы потом. Приготовь своё зелье и отправляйся в Мунго, в палату сто четыре. Там всё поймёшь.

— А ты?

— Мне нужно кое-кому помочь, и я должен поторопиться, потому что время не ждёт.

Что-то в его голосе и глазах заставило Гермиону остановить поток возражений, и она просто сказала:

— Хорошо, Гарри. Я постараюсь.

— Спасибо.

* * *

Затем Гарри помчался в министерство, и причина спешить была очень веской, ведь когда он вышел из дома, пробило час. Время теперь бежало, словно его гнала чья-то злая воля.

Он едва успел к министру — тот уже собрался уходить. Беседа с ним не затянулась: Гарри быстро выложил удивлённому Кингсли якобы оперативные сведения о том, что в аврорате действительно сидит крот, но разоблачить его можно, только если взять банду Мальсибера. Банда прячется в Пещере Волдеморта, и сегодня они как раз будут там, чтобы казнить информатора Кингсли.

Министр несколько долгих секунд обдумывал слова Гарри, пока тот нетерпеливо постукивал по столу и поглядывал на часы.

— Я тебе верю, — наконец изрёк Кингсли. — Что от меня требуется?

Гарри облегчённо выдохнул и сказал:

— Собери верных людей и отправляйся в Пещеру, как только сможешь.

— А ты?

— Я перемещусь туда прямо сейчас.

Пещера встретила Гарри безлюдьем и тревожной тишиной. Он приблизился к берегу и вгляделся в омут.

— Фатма! — позвал Гарри. — Ты здесь?

Никто не ответил. Внезапно раздались хлопки аппарации, Гарри едва успел спрятаться под прихваченной из дома мантией-невидимкой. В пещеру прибыли трое Пожирателей, с ними Фатма со связанными за спиной руками. На испуганном лице девушки не было ни кровинки. Спустя миг явился Мальсибер.

— Мы нашли её, — доложил один из Пожирателей, удивительно похожий на Рона, подталкивая Фатму к главарю. — Пряталась в Мунго у подружки.

— Что с подружкой? — Мальсибер схватил девушку за горло и приблизил к себе.

— Подружку не видел. А сторожу память стёр. Но даже если он вспомнит, то не меня, а Уизли.

— Надо было убить! Ладно, с ними потом разберёмся. Ну что, узнала меня? — злобно произнёс Мальсибер, глядя Фатме в глаза.

— Да, — ответила она. — Вы быть в заведении Чэстейдж, я там… работать.

— Шлюха! — презрительно сплюнул один из Пожирателей.

— Элитная, — усмехнулся другой.

— А с кем ты меня там видела, помнишь? — продолжил допрос Мальсибер, схватив девушку за волосы.

— Помню, — обречённо выдохнула она.

— Близко с ним знакома, да?

— Он быть моим клиентом два раза. Он… старший аврор.

— Молодец, — неожиданно мягко похвалил её Мальсибер. — А теперь ответь, дорогуша, кому ты рассказала, что видела нас с этим человеком?

— Никому, — со слезами прошептала Фатма.

— Обманывать нехорошо, — с елейной угрозой произнёс главарь. — А обманывать меня — ещё и опасно. Ты ведь это понимаешь, красавица?

Фатма кивнула, слёзы полились из глаз.

Больше ждать Гарри был не в силах: скрытый от всех мантией, он встал в полный рост и направил на Мальсибера мощнейший Конфундус. Пожиратель рухнул на землю, потянув за собой девушку, и та, не в состоянии сохранить равновесие из-за связанных за спиной рук, упала на колени.

Бандиты отреагировали моментально: Гарри пришлось пригнуться за куском скалы, чтобы переждать атаку смертоносных лучей.

Улучив момент, он бросил голыш подальше от себя, через мгновение в то место полетели зелёные и красные молнии. Проследив за их направлением, Гарри направил на Пожирателей Ступефай и тут же переместился к другому валуну. Теперь обзор стал лучше. Внезапно один из бандитов схватил Фатму, и, приставив к её горлу палочку, крикнул:

— Эй! Выходи, или я убью девчонку!

Гарри замер в раздумье: попасть в Пожирателя без того, чтобы не задеть Фатму, невозможно — бандит прикрылся ею, как щитом. Можно попробовать обойти со стороны, но тогда придётся шагать по воде.

— Если услышу хлопок, ей конец! — истерично выкрикнул Пожиратель и пропал из видимости, спрятавшись за камень.

Так, аппарировать опасно, ладно, попробуем через озеро. Разбив большой валун заклинанием Редукто, чтобы отвлечь внимание, Гарри побежал по воде. К нему тут же потянулись инфери. Разбираться с мертвецами не было времени, потому что другие два Пожирателя заметили его передвижение и атаковали заклинаниями. Едва увернувшись от одного из зелёных лучей, Гарри потерял равновесие и упал в воду, но быстро поднялся, с досадой обнаружив, что вновь стал видимым — инфери стащили с него мантию и укрылись в глубине вместе с добычей. Жалеть об артефакте было некогда. Гарри выбежал на берег, туда, где прятался за Фатму Пожиратель, и срезал его Сектумсемпрой. Тот пошатнулся в немом удивлении, лицо перекосила боль, и он рухнул, истекая кровью. Гарри забрал у него палочку и кинулся к Фатме.

— Ты как?

— Нормально, — ответила она.

Он разрезал верёвку, связывающую руки, вложил Фатме в ладонь добытую палочку и приказал:

— Аппарируй!

Девушка благодарно посмотрела на него, но потом вдруг перевела взгляд за спину Гарри, глаза расширились от ужаса. Он обернулся, в тот же миг Фатма оттолкнула его. Мимо пролетела зелёная молния и… попала в девушку. Гарри успел понять, что Авада предназначалась ему, но нашла другую цель. Фатма тихо выдохнула, и Гарри подхватил на руки уже мертвое тело.

Его разобрала слепая ярость — столько усилий, но всегда один и тот же исход! Да когда же это кончится?! Фатма не должна была погибнуть! Он снова ничего не смог изменить, хотя было столько шансов! Пожиратели всё равно оказываются на шаг впереди! Да будь они прокляты!

Он ринулся в атаку и направлял на убийцу заклинания до тех пор, пока зелёная молния, шипя, не сразила Пожирателя.

— Темпус Каптеонем!

Что-то холодное, как клинок кинжала, пронзило спину, Гарри обернулся и увидел своего противника — это был тот, кого он уложил Сектумсемпрой: видимо, сумел дотянуться до тела мёртвой Фатмы и забрать палочку. На лице Пожирателя играла мстительная ухмылка, потом он скорчился от боли и замер.

Клинок в спине превратился в ледяную длань, которая схватила сердце и крепко сжала, будто в тисках. Гарри почувствовал, как из него уходит жизнь, но, в последней попытке защититься, сделал несколько неверных шагов, чтобы укрыться за валуном, и упал на колени. В голове затуманилось, противная слабость охватила тело. В этот момент раздались хлопки аппарации, затем зовущие его голоса.

Рон и Кингсли. Вы опоздали…

* * *

Сознание вернулось в коридоре Мунго. Гарри оглядел знакомые больничные стены — всё вокруг выглядело каким-то странным, словно пространство исказилось, а зрение стало туннельным. Вошёл в палату сто четыре и вдруг обнаружил Рона, растерянно стоявшего у двери.

— Рон? Что случилось?

Друг не отозвался, даже не повернулся в его сторону.

Гарри заметил Гермиону, плачущую у постели больного, позвал, но она будто не услышала.

Приблизился к кровати и… увидел себя. Что это? Неужели он умер? Но как же так?!

— Гермиона, я жив! Рон! — Гарри бросился к другу, но тут почувствовал, что не может ничего коснуться, словно превратился в бесплотную тень.

В этот момент Гермиона зарыдала ещё горше.

В ужасе он выскочил из палаты. Нет! Это невозможно!

Огляделся и понял, что находится около палаты сто пять. На кровати лежал поверженный им Пожиратель со следами Сектумсемпры. Гарри вгляделся в его лицо и внезапно осознал, насколько тот похож на парализованного старика, за которым пришлось ухаживать не так давно; лишь выглядел тот теперь гораздо моложе. Руки прикованы к постели специальными ремнями — так содержат в больнице преступников. А ведь это Селвин — представитель одной из самых чистокровных семей магической Британии! Как же он раньше не догадался?! Гарри с отвращением скривился, глядя на безжизненное лицо, и покинул палату.

Вдруг сердце восторженно застучало: в конце коридора показалась знакомая фигура.

— Фатма! Фатма! — позвал он, задыхаясь от радости.

Девушка с улыбкой подошла, её прекрасные глаза приветливо светились. Однако что-то изменилось: пока непонятное и неуловимое.

— Здравствуй, Гарри.

— Ух, как же я счастлив, что ты жива!

Улыбка вдруг стала горестной.

— Я ведь тоже жив? — с тревогой спросил он.

Фатма снова просияла и указала Гарри за спину. Он обернулся — в палате номер сто шесть дверь была открыта нараспашку. Вошёл внутрь — пусто. Дэф исчез. Смерть ушла. И что это значит?

Гарри прислушался: в соседней — сто седьмой — палате происходил какой-то разговор. Гарри бросился туда и увидел, как Сэмуэль Хоуп помогает одеться дряхлому старику, ласково и ворчливо приговаривая:

— Вся семья собралась, ждут только нас. А вам мантия не нравится! Ох, и привередливы же вы, батюшка.

Гарри облегчённо выдохнул — надежда вернулась, смерти нет. Значит, ещё не всё потеряно!

Вернулся к Фатме, безучастно стоявшей у палаты сто пять, и спросил:

— Как ты?

Она подняла на него взгляд, полный боли, и тихо произнесла:

— Мы ещё увидимся?

— Конечно, только… где?

— Ты знаешь, Гарри. Навести меня. — Она вдруг исчезла, будто рассеялась туманной дымкой.

И тут Гарри понял, что показалось ему странным — её лицо, глаза, тело были словно неживыми.

Значит, всё-таки Фатма…

Из палаты сто четыре раздались голоса, Гарри поспешил туда.

— Я сделала всё, что могла! — произнесла Гермиона, всхлипывая.

— Никто не говорит, что ты сидела, сложа руки, но, может быть, есть ещё какое-то средство? — спросил Рон.

— Я не знаю!

Гарри подошёл и попробовал взять Гермиону за руку. И тут случилось странное — через миг он оказался лежащим на постели, голова налилась тяжестью, в спине будто проделали дыру, но за руку Гермиону он всё-таки держал.

— Гарри! — обрадовано воскликнула она.

Рон подбежал к кровати.

— Живой? — с надеждой спросил он.

— Живой, — ответил Гарри. — Привет.

Гермиона кинулась ему на шею.

— Я знал, что ты выкарабкаешься, — уверенно произнёс Рон.

— Гарри, как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросила Гермиона.

— Немного устал. Но что произошло?

— А что ты помнишь? — спросил Рон.

— В голове всё перемешалось. — Действительно, разобраться в калейдоскопе событий было невероятно сложно.

— Нам поступил приказ о передаче Гойла на освидетельствование в Мунго. Мы вдвоём его сопровождали. Тут-то и появилась банда Мальсибера, хотя операция держалась в секрете. Кто-то их навёл. Гойла мы отбили, а тебе удалось зацепиться за одного из Пожирателей во время аппарации. В общем, когда ты исчез, я рванул в аврорат, чтобы по системе слежения узнать место твоего перемещения. Оказалось, пещера Волдеморта. Мы с Кингсли отправились туда, к тому времени ты уже троих положил, в том числе Мальсибера, но сам лежал без сознания.

— Мальсибер мёртв? — удивился Гарри.

— Был жив, но под Конфундусом, потом очнулся и устроил нам… в общем, Кингсли его ликвидировал. Ещё двоих инфери к себе затащили. Выжил только Селвин. Мы тебя забрали в Мунго. С тех пор ты здесь. Если бы не Гермиона, никто бы и не понял, что с тобой. Она единственная определила, что на тебя наложили Темпус… как его там?

— Темпус Каптеонем, — подсказала Гермиона.

— В общем, Гермиона утёрла нос местным светилам, поставив собственный диагноз, — Рон многозначительно кивнул, как делал всегда, употребляя маггловские слова, — и приготовила зелье.

— Вивос Редитум. Честно говоря, я не уверена, что всё получилось как надо, — нахмурилась Гермиона. — Ты как?

— Хорошо, — улыбнулся Гарри.

— Вот и отлично, — вздохнул с облегчением Рон и заговорщицки добавил: — Я вас покину ненадолго: мне срочно надо к Кингсли: Селвин — Пожиратель, что лежит в соседней палате, признался, что в аврорате крот.

— Я с тобой! — воскликнул Гарри.

— Нет! — в один голос категорично заявили Рон и Гермиона.

— Гарри, ты только что выкарабкался с того света, набирайся сил, а они сами справятся, так ведь? — Гермиона повернулась к Рону.

— Конечно. Не вздумай покинуть Мунго, — безапелляционным тоном приказал Рон.

— Но у меня важная информация о кроте!

— Да я знаю, кто это: Селвин жить хочет, вот все и выложил. Сегодня возьмём того гада и расколем, как миленького.

— Ты уверен? У вас есть доказательства? — засомневался Гарри.

— Только показания Селвина, но их будет достаточно.

— Надеюсь.

— Дай слово, что никуда не исчезнешь, — потребовал Рон.

— Даю, — пробормотал Гарри, скрестив незаметно пальцы.

Рон недоверчиво кивнул и покинул палату.

* * *

Гарри посмотрел на Гермиону: осунувшееся лицо и тени вокруг глаз, она выглядела так, будто не спала сутки. Как же много нужно ей сказать…

— Вивос Редитум, — начал Гарри. — Сложно было?

— Нет, если следовать рецепту. Сложнее было убедить колдомедиков Мунго поверить мне и… не мешать.

— Как ты догадалась, что мне нанесли это заклятие?

— Удивительное совпадение, но именно о нём я читала накануне в книге, которая странным образом оказалась в моей сумке. Хотя я не помню, чтобы брала её в Отделе тайн. Будто кто-то специально положил!

— «Продвинутые заклинания» Эдгара Папюса? — предположил Гарри.

— Да! Откуда ты знаешь? — изумилась Гермиона.

— Попадалась как-то, — загадочно объяснил Гарри, вспоминая, как накануне переложил книгу из кармана мантии в сумку Гермионы. Но ведь он был в коме! Всё это очень странно.

— Дело даже не в книге. Трудно объяснить, но мне словно кто-то подсказывал, кто-то… неуловимый, — призналась Гермиона. — Знаешь, это заклинание очень сложно снять, оно представляет собой некий капкан времени, когда человек будто застревает на одном моменте и не может выбраться. Зелье, конечно, помогает, но важно, чтобы человек не растерялся сам. Если он не сообразит, как выбраться из этой ловушки, то рискует остаться в таком состоянии на долгие годы. Не представляю, что бы произошло, если бы ты не очнулся!

— Мне помогли найти выход, — сказал Гарри с улыбкой.

— Кто?

— Одна девушка и ты.

— Я?! Как?

— Ты была в моих... скажем так, видениях, настолько реальных, что я до сих пор не уверен, что они не происходили на самом деле.

— Так это был ты! Ты подсказал мне правильное лечение! — изумилась Гермиона.

— Вероятно, да.

— Потрясающе! А что ещё было в твоих видениях? — В её глазах наравне с удивлением разгорелось любопытство.

— Ну… мы занимались сексом.

— Что?! — ещё больше изумилась Гермиона и вдруг покраснела. — Хочешь сказать, в твоих кошмарах мы были любовниками?

— Я бы не назвал это кошмарами. В них, конечно, были страшные моменты, но были и весьма… замечательные. Особенно когда мы с тобой… любили друг друга. Это было здорово.

Он хотел добавить, что желал бы осуществить это наяву, но Гермиона вдруг поднялась и отошла к окну, нервно покусывая нижнюю губу.

Что он делает? Зачем эти признания? Кому они нужны? Никому…

В этот момент явился колдомедик в сопровождении медсестры, и Гарри с удивлением узнал в ней… Мэгги!

— Ну, как наш больной? — спросил лекарь, деловито нащупывая пульс у Гарри.

— Всё отлично, док. Просто восхитительно, спасибо, — ответил Гарри.

— Благодарите свою подругу, если бы не она, лежать бы вам ещё в коме.

— Знаю, — сказал Гарри, признательно глядя на Гермиону, которая всё ещё в задумчивости стояла у окна.

— Ну что ж, можно констатировать, что состояние у вас действительно стабильное. Мисс Грейнджер, я слышал, что из-за всей этой истории вы пропустили экзамен в школу подготовки колдомедиков? — спросил доктор.

— Да, — тихо ответила Гермиона, и наконец повернулась, глаза её были отчего-то покрасневшими.

— Я, в некотором роде, являюсь председателем экзаменационной комиссии. То зелье, что вы приготовили, Вивос Редитум, относится к категории наисложнейших. Поэтому я взял на себя смелость, и… вы зачислены в школу с сегодняшнего дня.

— Правда?! — обрадовалась Гермиона. — Огромное спасибо!

Она бы, наверное, кинулась обнимать доктора, но тот сдержанно кивнул и вышел.

— Поздравляю! — сказал Гарри.

— О боже! — воскликнула Гермиона, в восторге прикрывая рот рукой. — Я сейчас! — и кинулась вслед за колдомедиком.

Медсестра, с улыбкой проводив её глазами, стала выкладывать на прикроватный столик пробирки с зельями.

— Это Общеукрепляющее и Восстанавливающее, они помогут вам быстро встать на ноги, мистер Поттер.

— Ты ведь Мэгги?

— Да, — ответила она. — Ой, я ведь вас так и не поблагодарила!

— За что?

— Как же. Это ведь вы вчера прислали Патронус, чтобы мы дверь запечатали и никому не открывали.

— Да, наверное, я не очень хорошо помню прошлый день.

— Не мудрено, после такого-то, — вздохнула медсестра.

— Скажи, твоя подруга, Фатма…

— Её нашли? — с надеждой вдруг спросила Мэгги.

— Боюсь, мне нечем тебя порадовать.

— А, — разочарованно вздохнула медсестра — Я всё надеюсь, что она придёт, каждый день жду…

— Каждый день? — не понял Гарри.

— Да. Фэт исчезла неделю назад, пятнадцатого сентября. Перед этим попросилась побыть со мной на дежурстве, даже помогала, а потом к ней… кто-то пришёл, и с того момента ни слуху, ни духу.

— Кто пришёл?

— Не знаю, Тэдди двери открывал, но он ничего не помнит, наверное, Обливиэйт.

— Пятнадцатого, — задумался Гарри.

Выходит, в своих видениях он общался с уже мёртвой Фатмой? Но как же… он запустил руку в карман мантии и обнаружил свёрнутую кольцом прядь чёрных волос.

— Ты ходила в аврорат?

— Конечно. Меня принял старший аврор, важный такой… Дженкинс, кажется. Пообещал, что сделает всё возможное.

— Понятно, — нахмурился Гарри и решительно сел на постели.

— Ой, вам ещё лежать надо! — всплеснула руками Мэгги.

— Потом. У меня есть неотложное дело. — Он поднялся и пошагал в соседнюю палату.

Селвин лежал без сознания, пришлось привести его в чувство заклинанием Энервейт.

— А, это ты, — тихо прохрипел он, увидев Гарри.

— Где Фатма?

— Кто это?

— Девушка-турчанка.

Селвин закрыл глаза.

— Ну! — прикрикнул Гарри.

— В пещере. Мальсибер приказал найти её и грохнуть.

— Когда это было?

— Несколько дней назад. С тех пор она… приходит ко мне… в темноте… каждую ночь.

Гарри с трудом сдержался, чтобы не навести на Пожирателя Круциатус. Но тот вдруг громко застонал, словно от дикой боли, лицо исказилось страхом.

— Не думал… что умру… глядя на твою… рожу, — просипел Селвин и затих.

* * *

Гарри подходил к кабинету Дженкинса, когда оттуда донёсся голос Кингсли:

— Старший аврор Дженкинс, вы арестованы по обвинению в передаче секретной информации группе преступников, известных как банда Мальсибера, — заявил министр. — А также в том, что, используя служебное положение, всячески препятствовали поимке банды.

— Что за бред? — хладнокровно ответил Дженкинс, хватая палочку. — Вы с ума сошли?

— У нас есть свидетель.

— Кто? Какой-нибудь бывший Пожиратель?

— Да. Селвин признался, — послышался голос Рона, — после того, как банду ликвидировали.

Гарри вошел в кабинет: помимо Рона и Кингсли, здесь собрались авроры, на лицах которых читалось недоверие.

— Он врёт. Его слово против моего! Визенгамот не примет такого свидетельства! Ребят, вы что, верите этим двоим? — обратился Дженкинс к своим коллегам.

— У нас есть ещё свидетель! — в отчаянии зло выкрикнул Рон.

— Кто? — пошёл в наступление Дженкинс.

— Я! — ответил Гарри.

Все повернулись в его сторону.

— Ты? — Лицо Дженкинса изумлённо вытянулось.

— Я подтвердить, что этот человек встречался с Мальсибером в заведении Чэстэйдж, где я работать, — произнёс Гарри.

— Этого не может быть. Ты же должна…

— Что? Умереть? Я знать — ты потребовал, чтобы Мальсибер нашёл и убил меня, но я выжить. Я готова свидетельствовать в Визенгамоте.

— Чёртова шлюха! Надо было удавить тебя самому, а не доверять этому недоумку Мальсиберу! — злобно проорал Дженкинс, вскидывая палочку, но его тут же скрутили авроры.

— В камеру его! — скомандовал Кингсли.

Уходящий под конвоем Дженкинс задержался и окинул Гарри цепким взглядом.

— Давай, топай, — грубо одёрнул его один из конвойных, и старшего аврора, теперь уже подозреваемого, увели.

— Фатма, это действительно ты? — спросил Кингсли.

— Нет, — ответил Гарри, и в этот момент действие Оборотного закончилось.

— Гарри! — удивился Рон. — Что ты здесь делаешь?

— Завершаю начатое.

— Откуда ты знаешь Фатму? — спросил Кингсли.

— Встречался несколько раз. Она ведь была твоим информатором?

— Да. Хорошая девушка. Где она?

— Мертва.

— Жаль. — Кингсли скорбно помолчал. — Как тебе удалось обратиться в неё?

— Она подарила мне кое-что, когда ещё была жива… Сложно объяснить, — замялся Гарри, видя недоумение в глазах министра. — Оборотное я нашёл в Мунго. Как знал, что вам помощь понадобится.

— Да мы бы сами его дожали, есть же свидетельство Селвина! — возразил Рон.

— Селвин умер несколько минут назад, — сообщил Гарри.

— Чёрт! Что теперь будет с обвинением против Дженкинса? — спросил Рон. — У нас на него ничего нет!

— Есть показания Фатмы, — возразил Гарри.

— Так ведь она тоже…

— Но ведь Дженкинс об этом не знает, — усмехнулся Гарри, и Рон просиял в ответ.

— Хочешь обмануть Визенгамот? — нахмурился Кингсли.

— Слушай, мы ведь оба знаем, кто такой Дженкинс. Фатму убили по его приказу. Это сойдёт ему с рук? — стал настаивать Гарри.

— Ладно, — махнул рукой министр. — Только никому ни слова.

* * *

Гарри вошёл в пещеру, где довелось пережить столько неприятных минут, и приблизился к озеру.

— Фатма! — позвал он, но никто не ответил.

— Фатма! — Гарри в отчаянии бросил в воду осколок сталактита.

Через несколько мгновений, когда круги рассеялись, раздался плеск, из воды выплыла инфери. Гарри с трудом узнал девушку, её свежая красота потускнела, лишь огромные глаза напоминали о том, какой прекрасной была их обладательница при жизни.

— Гарри.

— Привет! — обрадовался он. — Давно не виделись.

— Да, — прошелестела она.

— Я сегодня обратился с прошением к Визенгамоту, чтобы инфери признали полноценным магическим народом в самое ближайшее время.

— Спасибо, Гарри, ты — замечательный человек.

— Что я могу для тебя сделать?

— Ты уже всё сделал — сдержал обещание, пришёл навестить меня, — Фатма вдруг коснулась его руки — Гарри словно обдало ледяным ветром.

— Мне так жаль, — только и смог проговорить он.

— Не жалей, не надо. Моя жизнь была одинокой, но теперь у меня есть друзья. И ещё, — она вынула из воды и передала ему… мантию-невидимку. — Кажется, это твоё.

— Спасибо, — на его глазах выступили слёзы благодарности.

— До свиданья, Гарри. Приходи, если захочешь поболтать. И ещё — не теряй времени. Оно наш самый главный дар, — Фатма помахала ему рукой и скрылась в глубине.

* * *

Гарри шагал по лондонской набережной и вспоминал, как встретил здесь Фатму в тот странный вечер, в памяти всплыли её печальные стихи и грустные глаза. Какой чудесный облик! Словно сама богиня удачи спустилась на землю и воплотилась в этой дивной девушке! Ему помогла, а себя не уберегла... Почему так?

Внимание привлек газетчик, раскладывавший товар на уличных полках. Гарри подошёл, взял первое попавшееся издание и обомлел, когда увидел дату — двадцать первое сентября.

— Что угодно, молодой человек? «Таймс», «Гвардиан», «Индепендант»? Может, таблоиды?

— Нет, — сипло произнёс Гарри, всё ещё пялясь на число.

— О, выбросьте это позавчерашнее старьё, — продавец отобрал у Гарри газету и кинул в урну. — Кто-то оставил. Возьмите свежую. Десять пенсов, — и протянул ему другую.

Гарри посмотрел на новенькую, пахнущую типографской краской «Дэйли телеграф», и с души будто камень упал: двадцать третье сентября! Двадцать третье! Наконец-то. Теперь он полностью осознал, насколько свободен. Фатма права — нельзя терять ни минуты!

Радостно хохотнув, он хлопнул недоуменного продавца по плечу и помчался туда, куда должен был прийти очень давно, но почему-то вечно медлил.

* * *

Гермиону он застал дома, ворвался, как ветер, и вручил ей огромный букет алых роз.

— Что за повод? — удивилась она.

— Очень хороший. Просто замечательный!

— А конкретнее?

— Я выздоровел. Ты меня вытащила.

— А, тогда ладно, — кивнула Гермиона и смущённо скрылась на кухне.

Гарри вошёл следом и в нерешительном молчании стал наблюдать, как Гермиона дрожащими руками ставит цветы в вазу.

— Сходим куда-нибудь? — предложил он.

— Что? — она в изумлении подняла брови.

— Хочу пригласить тебя на свидание! — воодушевлённо заявил Гарри.

— Что это значит? — Гермиона повернулась и прямо посмотрела ему в глаза.

— Это значит, — ответил он, подойдя ближе, — что я не собираюсь больше терять ни минуты отмеренного нам с тобой времени.