Больше такого друга не встречу (джен)

Как же мы можем не говорить о семье, если семья — наше все?

Что бы я ни испытал, моя семья была рядом,

А сейчас мы отправляемся с тобой вместе в последний раз.

Nicole Cross — "See You Again"

Не кривя душой, Джордж мог бы назвать день похорон Фреда худшим в своей жизни, если бы до этого не случилось дня ещё хуже. До самого момента, как стало пора отправляться на кладбище, Джордж просидел в гостиной, в паре футов от тела своего близнеца, смотря себе на ладони и не реагируя на членов семьи, пытавшихся его поддержать. Впервые за всю историю Молли забыла про завтрак и долго не выходила из спальни. Готовила на всех Джинни, державшаяся, кажется, лучше всех — девочка была единственной, кто за все утро не проронил ни одной слезы, не сказал ни единого выражающего внутреннюю боль слова. Рона постоянно обнимала Гермиона; он часто заходил в гостиную, но сразу уходил, потому что не хотел снова плакать. Перси, под завязку опоенный кем-то из старших братьев Успокоительной настойкой, почти все время отрешенно пролежал на диване. Загорелый от работы на солнце Чарли выглядел необычайно бледным, а взгляд этого взрослого и сильного мужчины выражал полную растерянность. Вокруг Билла едва заметной тенью ходила Флёр, наряженная в тонкотканное черное платье эльфийской работы, и поддерживала хмурящегося мужа легкими прикосновениями. Постаревший же за одну ночь лет на десять отец то стоял и с невыразимой болью в глазах глядел на Фреда, то подходил к Джорджу и робко касался его застывшего плеча. Больше всего Артур волновался именно за него, ведь только Джорджа из всей их большой семьи теперь ничего не держало в этом мире. Его озорные сыновья-близнецы всегда жили в своём, замкнутом мире, изредка делясь своим счастьем с окружающими их людьми, и никогда не нуждались ни в ком, кроме как друг в друге. Раньше это было их силой, но теперь стало главной опасностью. Артур и Молли не спали всю ночь, пролежав в постели, словно чужие люди, и не проронили ни слова, но оба думали о том, как бы не потерять следом за одним сыном и другого.

Похороны проходили на старом деревенском кладбище на окраине Оттери-Сент-Кэчпоул. Хотя тела волшебников по традиции было принято сжигать, здесь находились надгробия уже многих поколений Уизли. На невысоком холме рядом с первыми рядами могил стоял тяжелый гранитный стол, окруженный древней магией для отвода взгляда маглов. Фреда аппарировали прямо на него, Флёр изящным движением палочки обрамила его тело сияющими белыми цветами — Джордж мельком узнал только лилии и лотосы. Он сел в первом ряду, справа от него оказался отец, а слева — Джинни. Людей было не много, но отовсюду все равно слышались всхлипы и причитания; Джордж не смотрел по сторонам и не знал, кто посетил похороны Фреда. Ему было все равно, однако он был благодарен окруживших отцу и сестре за то, что те оградили его от искренних и не очень выражений сочувствия окружающих. Когда откуда-то справа раздались громкие, надрывные рыдания матери, Джордж вздрогнул и с трудом сдержался, чтобы не откликнуться на чужую боль. Через пару минут Молли успокоилась и было решено начать церемонию.

— Ты выйдешь что-нибудь сказать, Джордж? — тихо спросил Артур, прикоснувшись к его локтю, и, не дождавшись никакого ответа, поднялся сам. Он, одетый в старую, но хорошо сохранившуюся парадную мантию темных цветов, тяжелым шагом обошел гранитный стол и стал лицом к сидящим. Все звуки стихли. Джордж невольно прислушался.

Несколько секунд глава рода смотрел на лицо своего мертвого сына, а затем поднял взгляд, прокашлялся и заговорил неровным, срывающимся голосом:

— Я очень хорошо помню тот день, когда Фреду исполнилось три года... Время было непростое, тревожное, но Молли постаралась и устроила настоящий праздник. Мальчики так радовались твоему апельсиновому торту, помнишь, милая? — Джордж не увидел, как мать вымученно улыбнулась, после чего сразу закрыла рот ладонью, чтобы не прервать речь мужа рвущимися наружу всхлипами. — Они оба съели слишком много, так много, что не побежали сразу играть, а остались сидеть за столом со всеми... Они слушали наши разговоры о том, как опасно стало находиться вне родового дома и не издавали ни звука, чтобы их не выпроводили из кухни. На следующий день Фред и... Они подошли ко мне, когда я уже собирался уходить на работу, отвели в сторону... Фред сказал мне тогда, как сейчас помню, так серьёзно, так ответственно, что, если со мной что-то случится, они с... они с Джорджем защитят семью. Мои мальчики... Я знаю, все запомнят Фреда как шутника и бедокура, но я хочу, чтобы вы знали, что он был... кем-то бо`льшим. И мог стать великим волшебником. Всё. Простите...

Не выдержав, Артур отвернулся и, запустив пальцы в потускневшие рыжие волосы, сделал несколько судорожных вдохов и выдохов. Наконец, взяв себя в руки, он снова посмотрел на собравшихся.

— Кто-нибудь ещё хочет выйти...? — все промолчали; некоторые покачали в ответ головой, другие просто смотрели на постамент, углубившись в собственные мысли. Дрожащими пальцами Артур Уизли взмахнул волшебной палочкой и на цветах с тихим треском заплясал голубой магический огонь, постепенно, словно нехотя, переходя на белую мантию покойного.

Не в силах спокойно смотреть, как сгорит тело Фреда, Джордж дернулся было вперёд, но его удержала Джинни, крепко, словно тисками, схватив брата за локоть.

— Джордж! — в голосе сестры прозвенела такая боль, что он, на миг замерев, дернулся к ней и уткнулся ей в шею, пряча ото всех лицо. Плечи тут же сотряслись в беззвучных рыданиях. С трудом не поддавшись эмоциям, Джинни крепко обняла Джорджа, безумно жалея, что никогда не сможет заменить ему Фреда. Подняв взгляд, она встретилась глазами с Гарри — тот стоял возле первого ряда, измотанный свалившимися на него после смерти Волдеморта проблемами, и уже не выглядел такой уж частью их семьи, как то было раньше. Далекий, далекий Гарри Поттер... Джинни надеялась, что он сам придёт к ней, когда будет в том нуждаться. Сейчас же она необходима своей семье. И Джорджу в первую очередь. — Ну же, Джорджи... Хочешь уйти?

— Да, — хрипло ответил тот, вдруг испугавшись дикого желания кинуться к телу близнеца и вытащить его из огня. Как будто там, внутри, где-то глубоко, ещё могла остаться частица его Фреда. — Да, пожалуйста.

— Сейчас... Давай, вставай... Держись.

Не будучи уверенной в своих навыках аппарации, Джинни сжала в руке небольшой порт-ключ в виде снитча, и они с Джорджем, не разрывая объятий, перенеслись к Норе. Некоторое время брат и сестра стояли на месте, и Джинни слегка покачивала Джорджа из стороны в сторону, будто убаюкивая.

— Хороший мой... — гладила она его по сгорбленной спине, чувствуя себя как никогда взрослой. Джинни Уизли всегда знала, что именно война отнимет у неё детство; помимо этого, она отняла ещё и брата. — Давай зайдем в дом?

Джордж отстранился, вытирая рукавом лицо, и отрицательно покачал головой.

— Не хочу в Нору. Я пойду лучше, — он мотнул головой в сторону леса, — пройдусь. Не иди за мной, ладно?

Джинни кивнула, скрестив за спиной пальцы. Джордж на секунду наклонился, прижимаясь своим лбом к её, а затем стремительно, не оборачиваясь, пошел со двора. Скрипнула калитка, зашуршали в огороде гномы, со стороны пруда послышался тихий плеск. Ничего не изменилось, подумала Джинни, прислушиваясь к звукам. Умер её брат, но мир не пошатнулся. Солнце продолжало освещать мир днём, ночью его сменяли луна и звезды. На чердаке все так же жил вурдалак, а осенью её ждал Хогвартс и место ловца в сборной Гриффиндора. Как мир мог остаться таким же?

— Эй, ну ты чего? — окружили её близнецы, усевшись по бокам дивана и зажимая своими худыми боками.

— Совсем-совсем пала духом, сестрёнка?

— Хочешь, летом научим тебя летать на метле?

— Обещаем завалить тебя совами!

— А ты пообещай, что будешь держать нос выше...

— ...а то совсем его повесила!

— Мы ведь приедем на Рождество...

— И в следующем году ты будешь там с нами, не забывай.

— Ещё успеем так надоесть,

— ...что придётся тебе прятаться от нашей неудержимой братской заботы.

Поцеловав соленые от слез щечки сестры, Фред и Джордж, не сговариваясь, кинулись её яростно щекотать, и Джинни ничего не оставалось, кроме как хохотать что есть силы и просить пощады.

Чем ближе Джордж подходил к опушке, тем громче слышались шелест листьев, весенний щебет птиц и привычные шорохи леса. Джордж чувствовал, как сильно дрожат его руки, как пытается, да всё никак не разорвётся сердце — он думал, что, случись это сейчас, упади он прямо тут замертво, это было бы очень правильно. Но сердце всё билось и билось, и ему было абсолютно всё равно на то, насколько плохо его обладателю. Мелькали стволы и молодая дикая зелень, Джордж не помнил, сколько уже идёт. Углубляясь в лес всё глубже, спотыкаясь о каждую ветку ватными, непослушными ногами, Джордж не мог отделаться от мысли, что никогда не был здесь один. Никогда вообще не был один, но здесь, здесь они всегда были вдвоем с Фредом. Он не помнил, когда начала кружиться голова, когда в ней безумным эхом зазвучал родной голос.

«Я не Фред, я Джордж... Серьёзная Шишка!... Ну что же ты, Дредди... Джо, смотри сюда!... Идём быстрее, пока Молли не пришла... Конечно я люблю тебя, братец, откуда такие глупые мысли в твоей чугунной башке?... На свете столько классных шуток про рану, а ты выбрал про слизняка! Ты безнадежен... Ну как? Сильно болит? Иди ко мне...»

Вцепившись пальцами в волосы, Джордж с силой потянул их, будто хотел выдрать вместе с фразами, такими звонкими, яркими, чистыми, словно это Фред стоял здесь и сам их говорил. Он слышал смех брата, и не мог перестать вспоминать его растерянное, немного испуганное лицо, когда они стояли на стене Хогвартса. Мерлин, почему он не увел его оттуда? К чему было всё, зачем теперь эта чертова победа? Какой от неё может быть прок, если Фреда больше нет?

— Фред! Фред, ох, Мерлин... Фред... — судорожный шепот оборвался тихим всхлипом. Перед глазами потемнело, и Джордж без сознания завалился набок на молодую, покрытую влагой траву.

Старый и мрачный дом, в котором они оказались вынуждены провести почти все лето, сейчас был наполнен голосами и казался совсем не страшным. С нижних этажей доносились крики матери, а из-за стенки — веселый смех кого-то из младших. Близнецы лежали на заправленных кроватях, сдвинутых вместе, и бездельничали, рассматривая грязный потолок. Им было почти уютно здесь, несмотря на маленькую, темную комнату, которая досталась им в роли спальни. Одна проблема — в своих попытках создать работающие как надо блевательные сладости, Фред и Джордж пока добились лишь непроходящего по несколько часов чувства тошноты, которое было никак и ничем не унять, но и нужного эффекта при этом получалось достичь только засунув два пальца в рот... Или что-нибудь проглотив. В общем, действовали их разработки пока не так, как задумывалось, однако братья не унывали. Просто ждали, пока станет чуть легче и можно будет наконец спокойно поесть.

— Смотри туда, — Фред указал пальцем на одно из пятен на потолке, — Совсем как книзл! Вон морда...

— ... а вон хвост! — обрадовался Джордж, заметив забавную находку брата. Силуэт и правда был очень похож, соответствовал даже размер ушей. — А вон, вон! Это крылья, а там рог!

— Ты уж определись, пегаса ты видишь или единорога, — прыснул Фред, пихая брата локтем в бок, а потом заныл: — Сука, как же жрать хочется. Чтобы я еще хоть раз...

— И раз, и два, и пятьдесят два. Пока мы тут, у нас выбора нет, сам знаешь.

— Или на себе, или никак, знаю. Но знанием сыт не будешь.

— Хочешь — съешь мою руку, — Джордж не глядя сунул ладонь к лицу брата и чуть не заехал ему в нос, Фред едва успел увернуться и оттолкнуть руку, но от резкого движения закружилась голова (еще один побочный эффект) и он замер на постели, закрыв глаза.

— Тьфу на тебя, Дредди, чтоб тебе... — вяло начал он.

— Ох, черт, прости! — Джордж тут же оказался над ним, перебивая и тревожно всматриваясь в лицо близнеца. — Как ты?

— Да все нормально, только клешнями своими меньше размахивай, — сердито пробурчал Фред, не открывая глаз, чтобы не видеть кружащийся потолок. Или кружащегося Джорджа (судя по опаляющему щеки горячему дыханию, тот был всем рядом). Или еще что-нибудь кружащееся.

Джордж послушно кивнул, убедившись, что состояние брата вовсе не критичное, и хотел уже было лечь обратно, но вместо этого остался так. Обычно Фред был слишком энергичным, чтобы просто лежать спокойно и давать себя рассматривать, поэтому сейчас, получив такую возможность, Джордж не стал ее упускать.

Всегда в движении, с выразительной мимикой, в этот момент лицо близнеца было расслабленным и почти — почти — неподвижным. Небольшие ноздри слегка раздувались при каждом вдохе, иногда Фред слегка шевелил губами или глазами под веками. Джордж посмотрел и на них — по очереди, просто чтобы убедиться, что рот все еще такой же широкий, как и в прошлый раз, а линия ресниц все такая же длинная. Они с Фредом обладали не особо правильными, крупными чертами, но нельзя было сказать, что это их хоть сколько-нибудь портило. Хотя Джордж знал, что Фред недоволен тем, как совсем слегка, только иногда, если внимательно присматриваться, можно заметить их легкую косоглазость. Тот считал это недостатком, и Джордж вслух с ним соглашался, хотя в глубине души не хотел бы ничего поменять ни в себе, ни в нем.

— Что, Дредди, так голоден, что готов родного брата съесть? — ехидно, состроив гаденькую ухмылку, вдруг поинтересовался Фред, за что заслуженно получил подушкой по лицу.

— Это ты у меня сейчас перья жрать будешь, — нарочито озлобленно, но на самом деле весело прорычал Джордж, вдруг осознав, что тошнота прошла, и кинулся мутузить своего наглого близнеца.

Сознание возвращалось медленно, будто толчками. Джордж слышал голоса, но потом снова проваливался в небытие, тихое и блаженное. Постепенно из смазанных звуков начали выделяться отдельные слова, которые не могли не привлечь внимание.

— ...твой сын! ... никуда, я запрещаю!...

— ...двадцать один год... мы не можем...

— ...папа прав...

— Нет! — от сердитого крика матери Джордж окончательно проснулся, но не стал открывать глаз, а прислушался к разговору, который шел на повышенных тонах. — Джордж никуда больше не пойдёт и должен остаться жить с нами. Артур, ты должен меня понять, сначала Фред, а что если...

Молли резко замолчала, и Джордж понял, что кто-то заметил, что он не спит. Притворяться больше не было смысла, к тому же Джордж уже понял, о чем шла речь, немного запоздало вспомнив, что последним воспоминанием было как он шел по лесу. А потом провал. Неужели, обморок?

— Джорджи, милый, — тут же кинулась к нему миссис Уизли, едва Джордж попытался сесть, но он выставил перед собой ладонь, не давая подойти к себе. Мать вдруг вскрикнула, и он поднял взгляд. С удивлением он обнаружил перед собой мерцающий щит.

«Стихийка», — пораженно подумал он и потянулся к покалывающей кончики пальцев магии. Едва он прикоснулся к щиту, тот распался, словно лопнул мыльный пузырь. Неконтролируемых всплесков стихийной магии у Джорджа и Фреда не случалось уже довольно давно. Посмотрев на семью, он встретился с сочувствующими взглядами.

— Чего уставились? — вдруг, не ожидая от самого себя, и не видя, каким агрессивным стало его выражение лица, едва ли не прорычал Джордж. Не обращая внимания на окрики родных, он оттолкнул стоявшего на пути Рона и, выбежав из дома, едва ли не на бегу аппарировал.