Неприметная обыденность (гет)

Отмечать победу отправились в один из баров Лютного переулка. Гойл победно на руках внес Джули в двери и, посадив ее на стойку, выкрикнул:

— Пива всем! Я угощаю!

Бар наполнился одобрительным гулом.

— Сонорус! Слушайте все! — провозгласил Малфой. — Сегодня мы празднуем победу Лондонского Громилы Гойла над Грозой Йоркшира Джонси! Ура!

— Ура! Ура!! Ура!!! — раздалось со всех сторон.

Официанты едва успевали работать палочками, рассылая уставленные пивом подносы по залу. Гойл залпом опустошил первую кружку и закурил, не сводя глаз со своей девушки. Его девушка! Надо же, а? Крэбб, наверное, завидует там... Джули медленно пила пиво из своего бокала, утопая в клубах дыма. Она улыбалась и прижималась к Гойлу. Малфой заказал себе Огневиски, двойной, безо льда и потягивал его потихоньку, внимательно следя за тем, что происходит в баре. К нему то и дело подбегали какие-то люди, скороговоркой рассказывали что-то. Малфой то кивал, то отрицательно мотал головой. Даже во время отдыха он не забывал про бизнес.

И вдруг в дверях появилась она. Яркая, сочная блондинка в академической мантии, подвязанной назад, чтобы были видны длинные ноги, в сопровождении двух высоких парней, тоже в мантиях академии. На мгновение все замерло: взгляды гостей и персонала были прикованы к необычным посетителям. Малфой оторвался от своего бокала, а Джули прошептала Гойлу на ухо:

— Помнишь Асторию, она со мной учится...

Гойл рассеянно кивнул. Через мгновение гул снова заполнил заведение. Блондинка прошла сквозь толпу и вынырнула у стойки как раз рядом с Джули, Гойлом и Малфоем.

— Привет! — весело сказала она, и они с Джули чмокнули друг друга в щечку. — Я смотрю, твой громила сегодня в фаворе?

Астория подмигнула Гойлу, и он покраснел, потерялся. Когда он видел эту девушку в прошлый раз, она выглядела вовсе не так сногсшибательно. Гойл не любил таких девушек — боялся их и не доверял, ведь у него перед глазами сразу всплывал образ Пэнси Паркинсон, той еще слизеринской штучки.

— Пива мне! — пропела Астория, подмигнув официанту.

— Мисс Гринграсс! — вдохновенно развернулся к ней Малфой, нацепив самую обворожительную свою улыбочку. — Ну, кто же пьет пиво в такой потрясающий вечер?! Да еще и в таком непотрясающем месте. Может быть, прогуляемся? Я приглашу вас в отличный ресторан! Устрицы, Де Флопэ, Фуа-гра... Ммм... Вино одного с вами возраста!

— И еще орешков, будьте любезны! — попросила Астория официанта, глядя Малфою прямо в глаза. — Здесь сегодня пенная вечеринка! В вашем ресторане, мистер Малфой, будет пенная вечеринка?!

— Нет, но... — Малфой слегка растерялся, но ненадолго: — Гарсон, мне кружку пива, и поживее!

Астория фыркнула и, подняв руку с кружкой над головой, стала пробираться сквозь толпу к сцене, на которой в безумном ритме бегали софиты, раскрашивая подмостки во все цвета радуги. Малфой закатил глаза. От пива отказался и за Асторией не пошел, считая, очевидно, что это ниже его достоинства.

— Видала, как Малфоя отшили? — не без удовольствия сказал Гойл Джули.

— Это Астория, на нее такие финты не действуют! — улыбнулась Джули и поцеловала Гойла.

А потом начался праздник. Астория отплясывала на сцене, вытворяя неимоверные фокусы со своей мантией под одобрительный гул толпы. Гойл кружил Джули под музыку, носил ее на плечах, поглощал пиво кружка за кружкой и просто балдел от ощущения непрекращающегося счастья. В какой-то момент Джули и Астория раскручивались на его руках под аплодисменты ликующих зрителей, в какой-то момент он подрался со спутниками Астории из Академии Магии, в какой-то момент... он понял, что Малфоя больше не видел.

— Куда ты вчера слился? — Гойл валялся на матах в тренировочном зале. В голове все гудело, перед глазами плясали чертики. Первый настоящий праздник. Его праздник! Потрясающий праздник!!!

— А ты полагал, я весь вечер буду торчать в этом притоне, набитом нищебродами вроде тебя?! — зло гавкнул Малфой, не глядя на Гойла. — Хватит валяться! Работай! Через два дня матч с Громобоем!

— Ясно... — Гойл медленно поднялся и направился к снарядам.

— Я подцепил шикарную телочку и провел незабываемую ночь, купаясь в шелке простыней и бархате ее объятий, — Малфой совладал с собой и снова казался невозмутимым.

Гойл пожал плечами. Он и не ждал особо, что Малфой проведет этот вечер с ним. Гойл начал тренировку. Три подхода по пять, потом — пять подходов по шесть... Пресс, пресс, пресс... Бицепс. Ноги. Спина. Колени — слабое место. Но тренировка давалась Гойлу с трудом. Он никак не мог забыть о Джули, ее взглядах, улыбках, поцелуях... Джули — вдох, Джули — выдох.

— Как Джонсу удалось Круцио? — спросил Гойл Малфоя, когда блондин объявил перерыв.

— Отвратительно, — прокомментировал Малфой, ухмыляясь. — Ты даже не упал!

— Но у меня вообще не вышло... — Гойл удрученно повертел в руках палочку, готовясь ко второй части тренировки — магической.

— Джонс был зол на тебя, — серьезно сказал Малфой. — Вся «прокачка» Забини заключалась в том, что он накрутил Джонси мозг, и тот действительно хотел, чтобы тебе было больно.

— Понятно... — протянул Гойл.

— А ты долго еще будешь оперировать пятью заклинаниями, дармоед? — Малфой встал в стойку и вскинул палочку. — Мы работаем теперь с серьезными людьми, и им нужно серьезное шоу, детка!

— Я старался, но Круцио...

— Забудь о Круцио! — перебил Малфой. — Инкарцеро!

Путы окутали Гойла, лишив возможности двигаться. Не ожидая такого нападения, Гойл не удержался на ногах и шумно упал, барахтаясь, как рыба, попавшая в сеть.

— Начнем с этого, а дальше посмотрим, — кивнул Малфой и призвал манекен, сложенный в углу зала для таких упражнений. — За работу!

— Да я ж не могу выбраться! — обреченно сказал Гойл. — Помоги!

— Еще чего! А как же воспитательный момент, детка? — Малфой ухмыльнулся и уселся на лавку. Достал перо и начал что-то писать в серебристой книжечке, которая служила ему и букмекерской конторой, и бухгалтерией.

«Какой же он все-таки урод», — подумал Гойл, продолжая распутывать веревки.

До заката новое заклинание от Малфоя ему так и не удалось. Гойл упорно тренировался, но манекен не пострадал и вполовину так, как чувство собственного достоинства Лондонского Громилы — Малфой преуспел в унизительных ремарках. Более того, сегодня он был особенно вдохновлен. Не скупился в выражениях. И все время что-то писал.

Когда Гойл переоделся и уже собирался отправиться домой, Малфой остановил его.

— Завтра поедем в Академию Магии, — коротко сказал он.

— Зачем? — не понял Гойл.

— Как зачем? — кончик носа Малфоя покраснел. — Ты же хочешь повидаться с твоей ненаглядной малявкой!

— А почему завтра? — Гойл пообещал Джули навестить ее через недельку, после очередного боя.

— А почему бы и нет? — только и сказал Малфой и первым выскочил из зала, громко хлопнув дверью.

С этого момента посещения Академии Магии стали носить сугубо спонтанный характер, что немало раздражало Гойла, но что он мог противопоставить Малфою, когда тот, без предупреждения хватал его за запястье и тянул за собой к знаниям. Иногда случалось так, что Джули Гойл не видел вовсе. Если у нее были занятия, он уныло сидел на ветке дерева возле ее корпуса и смотрел в окна, гадая, за каким из них притаилась комната Джули, — девушка еще ни разу не приглашала его к себе, а он и не настаивал. Гойл был счастлив уже и тем, что был с ней; любил ее; видел на каждом бое с плакатом в его поддержку; слышал ее ласковый голос, шепчущий ему такие нежные слова!.. На территории Академии они большую часть времени проводили или под деревом, или в студенческой столовой. И все было бы чудесно, если бы Малфой не нарушал их идиллию так же внезапно, как создавал ее. Он появлялся неизвестно откуда, неизменно угрюмый и рассерженный. Никогда не давал Гойлу как следует попрощаться, а просто бесцеремонно хватал его за руку и аппартировал, словно Джули и вовсе не было рядом.

— Малфой, может, хватит уже быть полнейшей задницей?! — сказала ему как-то раз Джули, когда поведение блондина переполнило чашу ее терпения.

— Может, это не тебе решать, заноза?! — отбрил ее было Малфой, но она только фыркнула.

— А это не я решила! Это мнение Астории, а я только разделяю его, — деловито сказала она и смешно наморщила нос, увидев, как потемнело лицо импресарио.

Гойл тоже это заметил, но не успел он сказать и слова, как его закружило в вальсе аппартации.