Участковый (джен)

— Вот примерно так оно и случилось, то преступление… — задумчиво произнёс дядя Вова. — А как оно было на самом-то деле, тебе уже никто рассказать не сможет, почитай, уже двадцать пять лет с тех пор.

— Но зачем, зачем он это сделал? — спросил мальчишка.

— Зачем? Врать не буду, но поговаривали тогда, что парень тот пошёл на преступление из-за наркотиков. Они в то время как раз только появились в посёлке… А может, из-за чего другого, не знаю я, если честно.

— Понятно, — разочарованно вздохнул мальчик. — А что было дальше? Нашёл Ирюпин преступника или нет?

— Конечно нашёл…

* * *

Подойдя к магазину хозяйственных товаров и остановившись поодаль, Алексей Игнатьевич с улыбкой разглядывал толпу, собравшуюся у закрытых дверей магазина с наспех навешанным замком. Люди вели себя более-менее смирно, лишь тихо переспрашивая друг у друга, почему магазин закрыт и где Лонков.

— Видишь, Фёдорович, а ты говорил, что люди у нас несознательные, — обратился Алексей Игнатьевич к своему спутнику. — А они магазин не громят и не сулят кары его заведующему.

— Ты, Игнатьич, подожди, вот как мы им сообщим, что магазин сегодня не откроется, так эти сознательные нас такими матерными покроют, что сапожник любой покраснеет от стыда, — усмехнулся Лонков.

— А вот это мы сейчас и посмотрим, и услышим! — согласился с ним участковый и окликнул толпящихся у дверей людей: — Товарищи! Прошу минуточку внимания! Магазин хозтоваров временно закрыт из-за произошедшего в его пределах преступления! Попрошу всех разойтись!

Как он и ожидал, его слова не возымели должного эффекта, лишь усилив шепотки людей, среди которых он услышал довольно интересную информацию, которую сам узнал не более получаса назад.

— Ты кому успел рассказать про ограбление? — грозно спросил он у Фёдоровича.

— Никому конечно. Сразу как увидел, к тебе побежал.

— А почему народ в подробностях уже знает, даже побольше моего? — скрестив руки на груди, спросил, хмурясь, Ирюпин и неожиданно позвал одного мужика из толпы: — Семёныч! Охлопков! Подойди сюда! — а когда тот подошёл, попросил его: — Расскажи, что знаешь о том, что произошло в магазине.

Лев Семёнович Охлопков, уже довольно пожилой мужчина, ветеран Великой Отечественной войны, озадаченно потёр короткую козью бородёнку и начал рассказывать:

— Люди говорят, сегодня ночью магазин вскрыли, денег унесли немало и товару, а ещё сторожа убили. Говорят, банда орудовала.

— Услышал, о чём люди судачат уже? — взмахом руки отпустив Семёныча, который тут же начал подливать масла в огонь, шёпотом рассказывая новую версию происходящего, якобы услышанную им лично от участкового, спросил Ирюпин у Фёдоровича.

— Да никому я не говорил, Христом Богом клянусь, партией, то есть! — перекрестившись, ответил ему Лонков.

— Ладно, не суть важно. Только вот как теперь их отогнать отсюда? — почёсывая подбородок, спросил сам у себя Игнатьевич.

— Да как ты всегда делаешь! — усмехнулся Олег Фёдорович.

— И то верно! — сразу понял его участковый и вновь обратился к толпе: — Товарищи! Для составления протокола и осмотра места происшествия мне требуются пара человек, понятых…

Не успел он договорить, как люди быстро начали расходиться, внезапно вспомнив о своих срочных делах. Замешкавшихся Семёновича и Аграфену Оладьеву, дородную бабёнку, привечавшую всех мужиков без исключения и гнавшую лучший на весь посёлок самогон — чистый, словно слеза Христова, — Ирюпин подхватил под ручки и, не дав им смыться подобру-поздорову, от всего сердца поблагодарил за содействие органам.

Осмотр он начал с двери, тщательно запротоколировав, что замок был вскрыт не при помощи родного ключа, а предположительно, ломиком или фомкой.

Пройдя в зал, он посмотрел на труп, а потом уставился на следовавшего по пятам Фёдоровича:

— Ты скорую хоть вызвал или как?

— Нет, — помотал головой Лонков. — А надо было?

— Конечно! Срочно вызывай, пустая твоя башка!

Олег Фёдорович ушёл в подсобку, где стоял телефон, а Ирюпин, быстро осмотрев кассовый аппарат и записав в протокол результаты осмотра, перешёл непосредственно к телу убитого. То уже успело закоченеть и немного попахивало. Установить точную причину смерти было просто — дырка в груди от пули красноречиво свидетельствовала, что Попов умер не от отравления этиловым спиртом. Не надеясь особенно найти орудие преступления, Алексей Игнатьевич осмотрел разбитое неизвестно зачем окно и заметил на нём несколько уже засохших капель крови, что сразу же записал. В этот момент его окликнул Семёныч, который заметил что-то лежавшее неподалёку от трупа, что проглядел сам Ирюпин.

Внимательно осмотрев указанное Семёнычем место, участковый поднял с пола револьвер, повертел его в руках и замер.

Он знал этот револьвер. Не так давно он отобрал его у мальчишек, которые так и не сознались, где его взяли. Но он же собственноручно запер его в сейфе у себя дома.

Лонков вернулся с докладом о вызове скорой, но, увидев одновременно посуровевшее и погрустневшее лицо Алексея Игнатьевича, промолчал, поняв, что случилось неладное.

А сам Ирюпин, схватив револьвер, неизвестно как оказавшийся на месте преступления, чуть ли не бегом устремился на улицу. Его ждал один очень серьёзный и неприятный разговор.

Пройдя несколько шагов по улице, Алексей Игнатьевич остановился и крепко задумался. Странная находка на месте преступления — револьвер, отобранный им у пацанов, — не давала ему покоя. Только увидев его, он помчался сломя голову, не завершив даже осмотр, а ведь, возможно, он сделал неправильный в сложившейся ситуации вывод, и человек, которого он хотел обвинить в преступлении, даже ещё и знать ничего не знал о нём.

Хорошенько подумав, Ирюпин вернулся к магазину хозяйственных товаров, у порога которого его встретил возмущённый и обескураженный внезапным уходом участкового Лонков.

— Ты куда это сорвался? — совершенно забыв о всяких приличиях и субординации, завопил тот, завидев возвращающегося Алексея.

— Подышать свежим воздухом, — сам понимая нелепость своего ответа, отмахнулся капитан. — Понятые ещё не ушли?

— Нет! — осклабившись в ехидной усмешке и разводя руками, ответил ему Олег Фёдорович. — Ждут вас, ваше благородие, пока вы надышитесь!

— Так ушли или нет? — не счёл нужным отвечать на подколку Алексей Игнатьевич.

— Я же тебе уже сказал! Стоят, тебя ждут. Ну что ты, Игнатьевич, ей-богу?

Проигнорировав своего собеседника, Ирюпин повернулся на звук сирены — из-за поворота выехала машина скорой помощи и остановилась как раз напротив него. Из неё вышел знакомый Алексея — хотя в таком маленьком посёлке кого-то не знать было невозможно в принципе, — врач скорой помощи Пирогов Антон Павлович. Поприветствовав и пожав руку Алексею Игнатьевичу, он спросил:

— Ну, что случилось тут у вас? А то звонивший ничего толком не объяснил, лишь истерил и орал в трубку.

— У нас тут случился труп! — усмехнулся Алексей Игнатьевич, посмотрев на Лонкова строгим взглядом.

— Тьфу ты! Бля, а раньше нормально сказать не могли? — зло откликнулся Пирогов, в сердцах сплюнув. — Вот кто звонил? Только, Алексей Игнатьевич, не говори, что ты, в жизни не поверю.

— Я звонил! — покаянно склонил голову Олег Фёдорович. — Ты уж прости меня, Палыч, но не знаю я, что говорить в таких-то случаях.

— Что говорить? Так и говорить надо: у нас труп, высылайте труповозку! А то ты звонишь и говоришь прямым текстом, мол, мне скорую срочно к магазину хозяйственных товаров. Бля, ну словно дитя малое, всё тебе, что ли, объяснять?

— Ну я ж в первый раз по такому случаю звонил.

Антон Павлович ещё раз беззлобно выругался и вместе с санитаром, Мишкой Вдовиным, зашёл внутрь магазина. Вышли они быстро, буквально через минуту, неся тело убитого Виктора Попова на носилках. Остановившись на секунду рядом с участковым, Палыч спокойно проговорил:

— Я, конечно, не патологоанатом, но здесь дело, в общем-то, ясное — проникающее пулевое ранение в область сердца, что и послужило причиной летального исхода. Но ты и сам, наверное, догадался?

Алексей Игнатьевич в ответ лишь кивнул и, проводив глазами уехавшую через некоторое время машину скорой помощи, вновь приступил к осмотру места происшествия.

Но больше ничего важного он не нашёл, как, собственно, и полагал. Единственными зацепками были и оставались найденный на месте преступления револьвер и капли засохшей крови на осколках стекла. Ну и ещё пуля в теле убитого, которая, в чём он не сомневался, была выпущена из найденного нагана.

Составив протокол, как велели устав и инструкция по организации работы участкового инспектора милиции, и заручившись подписями понятых, Алексей Игнатьевич вернулся к себе в кабинет, где сделал два звонка: один обязательный, с докладом о происшествии в городской отдел милиции, а второй — знакомому следователю, с которым он вместе когда-то учился в школе милиции, с просьбой взять это дело.

Следователь, Геннадий Сергеевич Лавров, долго не брал трубку, но всё же Ирюпин дождался ответа:

— Алло? Лавров слушает.

— Здорово, Гена! Узнал?

— Леха, ты, что ли? По какому поводу звонишь? Просто так или дело?

— Дело, Гена, дело. А ещё и тело, — горько усмехнулся в трубку Игнатьевич.

— Так, Лёша, ну-ка поподробней!

— Помнишь Лонкова? Он недавно магазин хозтоваров открыл, а сегодня ночью его ограбили.

— А тело тогда откуда?

— Магазин ограбили, а сторожа его, Витьку Попова, бича нашего местного, завалили там же. Может, приедешь? Мне твоя помощь очень бы пригодилась. В этом деле много странностей.

— Конечно приеду, о чём разговор? Тем более начальство, зная, что я из посёлка родом, всяко меня туда отправит. Так что, скорее всего, завтра вечером жди.

— Спасибо, Гена, — произнёс Ирюпин и положил трубку.

После этого он с чувством выполненного долга вновь зарылся в квартальные отчёты, с которыми провозился до вечера.

Переступив наконец после безумного рабочего дня порог своего дома, Алексей Игнатьевич вкусно отужинал и вновь задумался о преступлении в магазине хозяйственных товаров.

Размышляя над этим делом, он вспомнил, для чего утром так неожиданно сорвался с места преступления, и направился проверить сейф, в котором обычно хранил не только свой табельный пистолет, но и с недавнего времени тот самый револьвер.

Открыв сейф, Алексей Игнатьевич чуть не сел на пол — он был пуст. И хотя Ирюпин был точно уверен, что наган лежит в ящике с вещественными доказательствами, аккуратно запакованный и пронумерованный, то о судьбе табельного оружия ему ничего не было известно, так как и его он доставал крайне редко — только для приезжавших из города проверок или отправляясь на стрельбы.

Терзая себя беспокойными мыслями и всё более и более дикими предположениями о том, кто всё-таки является преступником, а это был всяко кто-то из своих — он подозревал и самого Олега Фёдоровича, и Семёновича, и даже один раз подумал на убитого Витьку Попова, — он не заметил, как уснул.

Проснувшись ранним утром, он прошёл на кухню, где встретил своего сына — Алексея, разгильдяя восемнадцати лет от роду, на уме которого были лишь алкоголь и красивые девчонки, с чем его отцу с грехом пополам, но приходилось мириться.

— Здорово, сынок! Порадуй отца — напои его крепким чаем! — поприветствовал Алексей Игнатьевич сына.

— Здорово, пап! Присаживайся! — ответил ему Лёшка, кивая на уже накрытый к завтраку стол.

— Неужто это мне? — усмехнулся Алексей Игнатьевич, с удовольствием присаживаясь за стол и беря в руки кружку горячего чая.

— Тебе, тебе! А кому ещё-то? Ты же со своей работой иной раз и пообедать забываешь, — засмеялся в ответ сын.

Некоторое время они пили чай в тишине, а потом Алексей Игнатьевич спросил:

— Слушай, Лёша, а вчера на трибуне никто деньгами не хвастался?

Трибуна — маленькая сопка на окраине верхнего района посёлка — была любимым местом сбора молодёжи. Там обычно лился рекой алкоголь и струился табачный дым, заслоняя плотной завесой небо, — все взрослые об этом знали, но закрывали на это глаза.

— Да нет, ничего такого не было, — на мгновенье задумавшись, ответил ему Лёшка. — Да и, в принципе, вряд ли кто вчера деньгами швырялся бы. Не дураки ведь совсем уже.

— Это почему же?

— Так об ограблении магазина весь посёлок уже знает. И каким идиотом надо быть, чтобы деньгами после такого швыряться налево и направо?

— Это точно. Прости, но я ещё кое-что у тебя спрошу — ты, часом, в мой сейф недавно не лазил или кому из друзей не показывал его содержимое?

— Пап! — воскликнул удивлённо Лёшка. — Я код от него не знаю. Да и что я, пистолета никогда не видел?

— Ладно, — сокрушённо помотал головой участковый. — Пора мне на работу. Ты уж извини меня, если что.

— Да ладно, батя, работа у тебя такая!

Придя в клуб и войдя в свой кабинет, Алексей Игнатьевич, ожидая скорого приезда следователя или оперативников из города, вновь начал размышлять над случившимся позавчера ограблением.

Если правильно подумать, то выходило, что преступление совершил кто-то из молодёжи. Старикам копейки Фёдоровича были без надобности, никто из старшего поколения не знал особой нужды в финансах, работая либо в городе, либо на угольных шахтах, да и не пошли бы они на убийство. А вот молодой — это был верный вариант, денег пацанам вечно не хватало, алкоголь и импортные сигареты стоили недёшево, да и пофорсить неплохим капиталом перед городскими фифами тоже было дорогим удовольствием. А помня свою бесшабашную буйную юность, Алексей Игнатьевич готов был погоны съесть, что убил Витьку Попова и ограбил магазин кто-то из молодых.

Но, как правильно размышлял его сын, сейчас раскидываться украденными деньгами убийце было не с руки — он, Алексей Игнатьевич, был настороже, да и поселковый люд рыл землю, разыскивая преступника.

А значит, преступник деньги спрятал. В дом их он точно не мог отнести, а вот поблизости от магазина, на старую промбазу, служившую местом для игр уже нескольким поколениям, — возможно. Алексей Игнатьевич, сам облазивший её в своём далёком детстве вдоль и поперёк, мог, не напрягаясь, назвать несколько укромных мест, где можно было даже слона спрятать, появись у кого-нибудь такая блажь.

Поняв, что нужно сейчас делать и куда идти, Алексей Игнатьевич покинул свой кабинет, захватив на всякий случай тозовку⁽¹⁾ и окунувшись в прохладу улиц — пока он размышлял, тихонько подкрался вечер.

Пройдя к промбазе, он до поздней ночи тщательно её обыскивал, всякий раз замирая, слыша чьи-нибудь голоса или шаги, раздававшиеся с улицы. Он знал, что преступник не сегодня, так завтра обязательно вернётся проверить свой тайник.

Его поиски увенчались успехом лишь после полуночи. Деньги были аккуратно сложены в пакет, призванный спасти их от сырости и помещённый в пачку от папирос «Беломорканал». Пачку преступник спрятал в кабине ЗИЛа, неизвестно как попавшего внутрь здания ещё в незапамятные времена, да так и оставшегося здесь навечно.

Удобно расположившись на чудом уцелевшем сиденье давным-давно наполовину растащенного на запчасти грузового автомобиля, участковый стал ждать.

Ждать ему пришлось очень долго. Лишь с первыми лучами солнца послышался какой-то шум, кто-то вполголоса ругнулся, и в кабину грузовика залез и замер в испуге, увидев участкового, молодой парень.

Сонно прищурив глаза, Алексей Игнатьевич попытался разглядеть лицо и охнул, поняв, кто перед ним:

— Лёшка!

— Прости, батя, — тихо проговорил его сын и нажал на курок. Грохнул выстрел. Участковый не успел даже шелохнуться до того, как пуля, выпущенная из пистолета, который сжимала рука его сына, оборвала его жизнь.

Сглотнув нечаянные слёзы, Лёшка взглянул на убитого им отца и выпрыгнул из кабины. Вскоре он вернулся, сжимая в руке топор, который когда-то в детстве спрятал здесь, играя вместе с друзьями. Топор был ржавым и тупым, но силы у Лёшки было немерено. Вытянув из кабины грузовика труп, он начал рубить его на части, которые покидал в один из кулей из-под картошки, во множестве лежавших вокруг.

Прошло несколько часов, когда, наконец сделав своё жуткое дело и даже не пытаясь задуматься, что он натворил, так как ещё вчера решил во что бы то ни стало идти до конца, к чему это его ни приведёт, Лёшка взял мешок и, волоком таща его, двинулся на выход. Неподалёку от промбазы было маленькое озеро, в котором он решил скрыть следы своего злодеяния. Но не успел он выбросить туда мешок с останками отца, как позади него раздался чей-то властный окрик:

— Стоять!

1) Малокалиберная винтовка тульского оружейного завода.

Вернуться к тексту