Дом Гилдероя (джен)

26 декабря 1997 года

Больница Святого Мунго

Меня зовут Гилдерой Локхарт.

Целительница Лиззи посоветовала начать запись с этой фразы. На Рождество она подарила мне прытко пишущее перо и предложила написать мемуары. Когда-то я был известным человеком, а все известные люди должны писать мемуары.

Перо очень красивое, изумрудно-зеленое, похожее на павлинье, совсем как я люблю. Я сказал Лиззи «спасибо» за него. «Это отличная идея, написать мемуары», — сказал я ей. — «Вот только я не помню ничего, что было со мной до Мунго». Лиззи ответила: «Не страшно, пиши обо всем, что происходит с тобой здесь и о чем ты думаешь, это хорошее упражнение для тренировки памяти».

Моя память работает плохо, поэтому я живу в Больнице Святого Мунго. Мне здесь нравится. В моей палате живут хорошие люди, иногда кто-то из них уходит, но на смену им приходят новые, такие же хорошие. Я всем дарю свои подписанные фотографии.

Лиззи говорит, здесь я не потеряюсь и меня никто не обидит. Говорит, однажды я ушел из больницы и потерялся, и меня долго не могли найти, но такое было только один раз. Я верю, что мог потеряться, но зачем кому-то меня обижать? Думаю, Лиззи так говорит, потому что не хочет, чтобы я снова ушел.

Я и не хочу уходить. На Рождество в холле пятого этажа поставили елку. Всех угощали праздничным пудингом. Было весело, и я всем подарил свои фотографии.

Я очень радуюсь, когда мне приходят письма от поклонников. Глэдис Гаджен пишет мне каждую неделю. Раньше Лиззи читала мне ее письма, потом я и сам научился читать, но не очень хорошо. Я отвечаю на письма Глэдис с тех пор, как снова научился писать. Сперва мои буквы были некрасивые, печатные, а теперь я пишу прописью. Я пишу «Привет, дорогая Глэдис» и любуюсь завитками возле «я» и «с».

Лиззи говорит копировать свои письма, чтобы не писать каждый раз одно и то же. Я забываю, о чем было предыдущее письмо. Но, может быть, если все письма будут одинаковые, Глэдис заскучает и сама придет меня навестить? Меня никто не навещает.

~

3 янворя

бальница святова Мунго

Какие та малчишки пришли в маю палату и забрали прыткапишующее пиро. Я хадил за ними и прасил ево вернуть патамушта без нево не магу писать мимуары. Они смиялись и убигали от миня по калидору. Наверна они тоже поциэнты Мунго патамушта они в халатах как и я. Только нетаких красивых. Мой халат сереневый.

Преходица песать мимуары абычным пиром. Это очень харашо што я пешу. Я магу прачитать што напесал до этого и незабываю не о чем. Но без прыткапишующево пира песать тяжыло. Ему я проста магу гаварить и оно само пишыт правельно. Лизи дала мне славарь штобы я смотрел труднае слова в нем. Все слава очень трудные штобы их запомнить. Я помню как песать свае имя бес ашибок а остальное непомню. Я всигда пешу Гилдерой Лохкарт на сваих фатаграфиях правельно.

~

20 марта

Больница Святого Мунго

Лиззи нашла мое прытко пишущее перо в подвале, оно было немножко помято. Лиззи очень сердилась на тех мальчишек, но я сказал ей, что они не виноваты. Я прочитал свою старую запись и вспомнил тот день. Им просто было скучно лежать в больнице, вот они и решили немного раз-влечь-ся. Я на них не сержусь.

Я не писал мемуары все это время, потому что совсем забыл про свое на-ме-ре-ние писать их. Я был страшно занят подписанием фотографий. Но теперь я с новым рвением возьмусь за мемуары. Вот только перо ис-пор-ти-лось. Оно пишет не так хорошо, как раньше. Ему тяжело даются сложные слова, почти так же, как мне.

Меня расстроило новое письмо Глэдис. Она говорит, что больше не сможет со мной переписываться. Кто-то забрал ее волшебную палочку, потому что Глэдис магг-ло-рож-ден-на-я. Ей придется уехать далеко-далеко. Я спросил Лиззи, зачем кому-то забирать волшебную палочку. Наверное, это какая-то ошибка, и Глэдис надо попросить их вернуть ее. Или купить себе новую. А может, те, кто забрал палочку, поиграют с ней, как те мальчишки с моим прытко пишущим пером, и бросят ее где-нибудь, а Глэдис ее потом найдет.

Когда я сказал все это, Лиззи почему-то тоже расстроилась.

Я выслал Глэдис дюжину своих фотографий. Теперь там, куда она уедет, всем хватит моих автографов.

~

3 апреля

Лиззи сказала, что можно не писать каждый раз под датой «Больница Святого Мунго», потому что я живу тут постоянно.

Она не хотела смотреть мои записи, говорит, это слишком лич-но-е. Но я ей все показал, потому что это была идея Лиззи писать мемуары. И это она подарила мне прытко пишущее перо. Она очень добрая. Она называет меня «Гилдероюшка» и говорит ласково, всегда находит время поболтать со мной или расчесать мне волосы. Возможно, когда я допишу мемуары, пос-вя-щу их ей.

Правда, последние дни у нее совсем нет лишнего времени. В моей палате теперь всегда очень много людей.

До меня здесь жили только Фрэнк и Алиса. Они тихие и мало двигаются, не любят выходить из палаты. А теперь они постоянно сидят на своих постелях, и Лиззи задергивает им шторки. Она говорит, что они сидят на постелях, потому что боятся пос-то-рон-них, то есть новых пациентов.

Но эти пос-то-рон-ние тоже боятся. Они бормочут себе что-то под нос, а некоторые даже вскрикивают и начинают бегать по палате. Все они кричат во сне. Лиззи говорит, им сделали очень больно, поэтому они боятся любого шороха. Я стараюсь потише скрипеть пером, но они все равно кричат. Подозреваю, дело тут все-таки не в шорохах. Лиззи говорит, Фрэнк и Алиса были такими же ис-пу-ган-ны-ми, когда только приехали жить в Мунго. Потом они стали просто сидеть на постелях и ни с кем не разговаривать.

Я не знаю, как им всем помочь. Я подписал много фотографий, но никто не захотел их брать.

Грустно, что Глэдис не присылает мне новые письма. Надеюсь, ей никто не сделает больно.

~

15 апреля

Я спросил у Лиззи, как я попал в Мунго. Она сказала, раньше я никогда не спрашивал об этом, и то, что я спрашиваю — большой прог-ресс. Я запишу ее ответ, чтобы никогда не забыть.

Оказывается, меня случайно ударило каким-то зак-ли-на-нием, и от этого я потерял память. Это было, когда я преподавал в школе Хогвартс. Так и знал, что когда-то был учителем! Я очень люблю детей. В нашей палате сейчас лежит женщина, она все время держит на руках сверток и баюкает его и что-то тихо поет. Я очень хочу посмотреть на ребенка и тоже ему спеть. У меня есть награда журнала «Ведьмополитен» за самый о-ча-ро-ва-тель-ный голос, она висит над моей постелью. Правда, я не помню, когда ее получил.

Но женщина не слышит меня, когда я прошу показать ребенка. Она продолжает баюкать его даже ночью, когда все спят, а сама почти не спит. Странно, я почему-то считал, что маленькие дети должны плакать и часто есть. Этот ведет себя очень тихо.

~

16 апреля

Оказывается, не было у нее никакого ребенка. То есть, когда-то он был, но теперь его нет. Она задремала и уронила сверток на пол, и все увидели, что он пустой.

Лиззи говорит, ребенка забрали так же, как волшебную палочку Глэдис. Как можно забрать ребенка? Это же не палочка и не прытко пишущее перо. С ним не поиграешь и не бросишь потом где попало, чтобы прежний вла-де-лец смог подобрать.

Та женщина теперь плачет и тоже кричит во сне. Она порвала фотографию с моей подписью, которую я ей дал. Но я не обиделся. Я тоже грустил, когда потерял свое красивое перо.

~

25 апреля

Сегодня днем по больнице ходили люди в белых овальных масках. Лиззи сказала, они кого-то ищут и не стесняются заходить даже в наше отделение ду-шев-но-боль-ных. Сказала, они потеряли совесть. Я спросил ее, почему бы им не поискать свою совесть в подвале, в прошлый раз мое перо нашлось именно там. Лиззи опять почему-то расстроилась и велела мне не выходить из своей палаты и ни с кем не разговаривать. Жаль, я бы мог помочь им искать.

Когда они зашли в нашу палату, я хотел предложить им свои подписанные фотографии. Но они быстро подошли к женщине, у которой забрали ребенка, связали ее зак-ли-на-ни-ем и унесли. Я сильно испугался, и Лиззи тоже. Теперь она сидит в коридоре и плачет. Говорит, это оттого, что она не смогла их остановить. Я спросил, нашли ли они в подвале свою совесть, но она стала плакать еще сильнее.

~

3 мая

В больнице очень шумно. Лиззи сказала, было какое-то сражение, много людей пострадало, и теперь на всех не хватает врачей. Она почти не заходит в наше отделение, а помогает тем, кому это сейчас нужнее. Так что мы предоставлены сами себе (Прытко пишущее перо начало заменять некоторые фразы по своему усмотрению на более благозвучные (вот, опять!). Наверное, оно как-то само починилось. Мне нравится. Так мои мемуары станут еще лучше!).

Фрэнк и Алиса опять не слезают со своих постелей, они боятся шума. Нас забыли покормить, поэтому я достал из их шкафчиков сладости, которые им приносил сын. Его давно не было, и некоторые сладости испортились. Но шоколадные лягушки и медовые ириски в полном порядке. Я взял себе немного, остальное отдал Фрэнку и Алисе. Они не умеют открывать упаковку, мне пришлось помочь им с этим.

Я до поздней ночи грыз ириски и подписывал свои фотографии. Я хотел раздать их новым пациентам, пострадавшим в сражении, но потом пришла Лиззи и сказала, что уже поздно и пора спать.

~

5 мая

Я постоянно перечитываю свои старые записи. Так странно не помнить, что происходило вчера, позавчера, на прошлой неделе. Иногда мне кажется, что это писал кто-то другой, потому что у прытко пишущего пера не мой почерк. Лиззи посоветовала расписываться под каждой записью обычным пером.

В прошлый раз я писал, что в больнице шумно. Так вот, сейчас стало шумнее в разы!

В нашу палату поселили нового мужчину. У него перевязано горло, но вместо того, чтобы молчать, он все время кричит. Иногда на кого-то, а иногда просто так.

Он даже накричал на Лиззи. Она говорит, что у него острое нервное расстройство, но он безвреден для окружающих. Ему просто нужно немного отдохнуть под присмотром врачей.

Он и правда нервный и очень расстроен, я хорошо это вижу. Его взгляд постоянно бегает по палате, ни на чем не задерживается, а губы сильно сжаты, да так, что аж побелели. Я сказал Лиззи, что ему неплохо было бы помыть голову, ведь волосы грязные и слиплись сосульками. Она ответила, что бьется об заклад, его это еще сильнее огорчит.

Странный человек. Я наоборот огорчен, когда у меня грязные волосы.

Лиззи сказала, его зовут Северус Снейп.

9 мая

Вот так сюрприз, мы с профессором Снейпом преподавали в одной школе! Думаю, он будет рад, когда узнает, что лежит в одной палате с коллегой (Лиззи сказала мне это слово, она сказала, что мы с профессором Снейпом коллеги). Но пока он еще не пришел в себя и ни о чем не знает.

Профессор Снейп ни с кем не разговаривает и смотрит так, будто все вокруг прозрачные. Но он уже не кричит и не мешает нам спать.

Белая повязка на его шее все время становится красной, ее приходится часто менять. Когда Лиззи меняет ее, профессор Снейп начинает кашлять и его глаза становятся большие и испуганные. Мне страшно смотреть на его повязку. Сегодня мне приснилось, что моя шея тоже становится красной и я не могу говорить словами, а могу только кричать. Раньше я не запоминал свои сны, а этот был таким страшным, что я запомнил.

Лиззи кормит профессора Снейпа кашей через прозрачную трубочку. Для этого его нужно сперва сделать неподвижным, чтобы он не мешал. Он не хочет есть. Он отворачивается и выбивает бутылку с кашей из рук Лиззи. Каша в больнице действительно не очень вкусная. Я предложил дать ему мою шоколадную лягушку. Она намного вкуснее, хоть и стала твердой и не может прыгать высоко, как раньше. Лиззи сказала, что он не сможет ее прожевать.

Фрэнк и Алиса боятся профессора Снейпа, они не слезают со своих кроватей. К ним приходил сын, его зовут Невилл, он принес новых шоколадных лягушек и много еще всякого. Невилл дал мне одну лягушку, он такой добрый. Я подарил ему свою подписанную фотографию.

Новая лягушка прыгает высоко-высоко. Я не ем ее, а только смотрю, как она прыгает по палате. Один раз мне показалось, что профессор Снейп тоже на нее смотрит. Надо было все-таки дать ему лягушку. Но Лиззи уже ушла, а сам я боюсь подходить к профессору Снейпу.

~

15 мая

Сегодня к нам в палату приходил известный человек. Лиззи сказала, он такой же известный, как я. Его зовут Гарри Поттер. Мне кажется, что мы с ним уже встречались. Наверное, все известные люди знают друг друга. Я дал ему свои подписанные фотографии, а у него собственных фотографий не было. Гарри Поттер пока не умеет быть известным.

Он приходил навестить профессора Снейпа и зачем-то принес ему цветы. Я сказал, что лучше бы он принес шоколадных лягушек, потому что профессор Снейп устал есть одну кашу. Гарри Поттер согласился принести лягушек в следующий раз.

Профессор Снейп не разговаривал с ним и даже не смотрел в его сторону. Он уставился в одну точку и смотрел на нее, пока Гарри Поттер с ним разговаривал. Он даже не моргал, это было жутко. А ведь я знаю, что профессор уже может смотреть на людей. Говорить, правда, у него пока не получается. Наверное, сорвал голос, когда кричал.

Вчера Лиззи сняла повязку с шеи профессора Снейпа и сказала, что она ему больше не нужна. Фрэнк с Алисой уже его не боятся и снова ходят по палате. Я тоже не боюсь его и не помню, почему боялся раньше. В моих записях ничего про это нет, только про волосы и повязку. Повязка больше не нужна, а волосы у него все такие же грязные, но это же не страшно, а просто некрасиво. Я люблю, чтобы все было красиво.

~

20 мая

Профессор Снейп хотел что-то сказать Лиззи, но он не может говорить, поэтому он захотел написать все в блокноте. Он долго пытался объяснить, что хочет блокнот. Лиззи не сразу его поняла, и он рассердился. Когда профессор Снейп сердится, он не краснеет, как все, а белеет, и глаза его сильно блестят, и он весь даже немного трясется.

Когда ему дали блокнот, он очень долго пытался в нем что-то написать. Он неправильно держал карандаш, потому что руки его не слушаются, и карандаш все время падал на пол. Лиззи приходилось его поднимать. Профессор Снейп пока не встает с постели.

Лиззи не смогла прочитать, что написал профессор. Сказала, что написано непонятно. Профессор сердился и трясся. Я бы одолжил ему свое прытко пишущее перо, только на время, но он не может говорить.

Мне приходится диктовать все это очень тихо, пока все спят. Когда профессор Снейп понял, что я пишу про него, то очень рассердился. Он побелел и открыл рот, и я испугался, что он снова будет кричать. Но звук из его рта вышел очень странный, как будто он чем-то подавился. Я подумал, что профессор стесняется быть в моих мемуарах. Он не так известен, как я.

~

22 мая

Профессор Снейп снова пробовал написать что-нибудь в своем блокноте, но Лиззи все равно не смогла ничего прочитать. Она спросила меня, могу ли я разобрать слова, хоть профессор Снейп и был против того, чтобы я брал его блокнот.

Там было написано: «Дайте мне волшебную палочку».

И еще: «Больше никакой каши».

Оказалось, я хорошо умею разбирать эти его закорючки.

Лиззи сказала, что профессору пока нельзя вернуть его волшебную палочку. Он снова трясся и блестел глазами, но ничего не мог с этим поделать. Мне тоже не дают палочку, и Фрэнку, и Алисе тоже. Они бы даже не знали, что с ней делать, а мне она совсем не нужна. У меня есть прытко пишущее перо и много моих фотографий.

Профессору Снейпу больше не дают кашу. Теперь он ест то же, что и все.

~

30 мая

Сегодня к профессору Снейпу приходило очень много людей. Лиззи сказала, что среди них был Министр Магии, он известный человек. Все мои подписанные фотографии куда-то делись, и я, к сожалению, не смог дать ему одну.

Министр Магии приходил поздравить с чем-то профессора Снейпа и вручить ему орден. Этот орден почти такой же красивый, как те, что есть у меня. Они лежат в моей тумбочке, и я иногда достаю их, чтобы полюбоваться.

Профессор Снейп снова смотрел в одну точку. Он почему-то не хотел разговаривать с Министром Магии и брать свой орден. Министр клал орден ему в руку, а профессор Снейп ронял его на пол. Я знаю, что он притворяется, что не может удержать орден, ведь он уже может держать карандаш. Профессор ронял орден до тех пор, пока Министр Магии не ушел. Все остальные тоже ушли. После них осталось много цветов.

Я спросил профессора Снейпа, почему он не хотел взять орден. Я думал, он напишет ответ в своем блокноте и я смогу его прочитать. Но он ничего не написал.

~

2 июня

Сегодня какой-то праздник. К Фрэнку и Алисе приходил их сын Невилл, а к профессору Снейпу приходил Гарри Поттер и еще несколько человек. Все они принесли много шоколадных лягушек и не принесли никаких цветов. Лиззи разрешила двум девушкам развесить по палате фонарики, теперь у нас красиво, почти как на Рождество.

Профессор Снейп опять притворялся, что никого не видит. Даже Фрэнк с Алисой ходили и улыбались, а он нет. Он не может пока ходить, только сидеть на постели. А улыбаться ему, наверное, просто не хочется.

Одна из девушек подарила мне сахарное перо и попросила подписать им дюжину моих фотографий. Теперь я могу одновременно подписывать фотографии и грызть леденец. Это был замечательный день!

~

3 июня

Вчера я продиктовал прытко пишущему перу новую запись для своих мемуаров и лег спать. Лиззи выключила свет. Я уже почти уснул, но вдруг услышал шорох. Я повернулся и увидел, что профессор Снейп пытается открыть коробку с шоколадной лягушкой. У него ничего не получалось, потому что его руки все еще плохо двигаются. Я встал и помог ему открыть коробку, а потом поймал лягушку. Она выпрыгнула и хотела ускакать, все лягушки так делают. Профессор не смог бы ее поймать, а я научился быстро хватать их за задние лапы. Я отдал лягушку и посмотрел карточку, которая была внутри коробки. На ней был Герпий Злостный. Я попросил профессора Снейпа сказать мне, если он найдет карточку с моим изображением. Я сказал, что не заберу ее, просто хочу посмотреть. Лиззи говорит, такая карточка обязательно должна быть, ведь я очень известный человек, но ей она никогда не встречалась. Это будет большое везение, если профессору попадется моя карточка, она такая редкая. Я отдал профессору его шоколадную лягушку и пошел спать.

А потом произошло нечто невероятное! Я услышал, как профессор Снейп говорит!

Он сказал, что можно перерыть все Сладкое королевство и даже тогда не найти карточки с моим изображением. Я не знаю, что это за Сладкое королевство и далеко ли оно от Великобритании, но я хорошо запомнил название, потому что целое королевство сладостей — это очень много. Наверное, моя карточка действительно самая редкая из всех.

Я так удивился, что профессор Снейп умеет говорить, что даже забыл спросить его, где находится Сладкое королевство.

Я спросил, почему он ни с кем не разговаривал. Профессор Снейп долго молчал, я подумал, он опять ничего не хочет говорить, а потом он сказал очень странную вещь.

Профессор сказал, что не был готов проснуться тут, чтобы все вокруг него плясали. Я оглядел нашу палату и не понял, почему она так ему не нравится. У нас красивая большая палата и в ней есть фонарики как на Рождество.

Еще я не помню, когда тут кто-нибудь плясал. Наверное, были танцы, а я забыл про них записать. Жаль, я ведь хорошо танцую. У меня есть награда «Ведьмополитена» за самый изящный танец.

Я спросил профессора Снейпа, где же тогда он хотел проснуться. Он ответил, что нигде, вообще нигде, ни в одном из мест.

Я сказал, что если не проснуться ни в одном из мест, то можно умереть, а это насовсем.

«В этом весь смысл», — так он мне ответил. Я хорошо это запомнил.

В палате было темно, профессор Снейп сидел на постели, и его глаза блестели в темноте, как будто он злился. Но он не злился, а совсем наоборот. Мне стало очень холодно, я захотел лечь под свое одеяло. Я признался профессору, что не понимаю его. Он сказал, что знает об этом, и если бы я его понимал, он не стал бы со мной разговаривать.

У меня всю ночь болела голова.

Я сижу в чулане пятого этажа и диктую эту запись прытко пишущему перу. Обычно мне приходится долго думать, чтобы вспомнить все, что я хочу написать. А разговор с профессором Снейпом я помню очень хорошо. Может, мне не нужно его записывать, тогда я мог бы его потом забыть.

Когда я что-то хорошо запоминаю, Лиззи хвалит меня и говорит: «Это прогресс». Я хочу запомнить разговор с профессором Снейпом, но не хочу рассказывать о нем Лиззи. Мне это не нравится. Раньше я ей всегда все рассказывал.

Она стучится в дверь чулана и просит, чтобы я вышел.

5 июня

Я долго думал, почему профессор Снейп такой грустный. Я решил, он жалеет, что пропустил танцы. Вокруг него все плясали, а он же не может встать со своей кровати. Я спросил Лиззи, когда профессор сможет танцевать, чтобы устроить ему новые танцы, но Лиззи сказала, что он вряд ли когда-нибудь сможет даже ходить.

Оказывается, профессора Снейпа укусила очень ядовитая змея, а потом его долго никто не мог найти. Если бы профессора нашли сразу, он бы поправился. Теперь вылечить его уже не получится, хотя врачи Мунго старались и варили для него разные зелья.

Лиззи думает, что профессор Снейп не может разговаривать. Я не рассказывал ей, что говорил с ним, и не показывал свои записи. Поэтому Лиззи думает, что он почти такой же, как Фрэнк с Алисой.

Зато к ним приходят посетители. Гарри Поттер приходил много раз и принес очень много шоколадных лягушек. Ко мне никто не приходит и не приносит ничего. Если бы ко мне кто-то пришел, я бы очень обрадовался. А профессор Снейп совсем не рад. Я знаю, что Фрэнк и Алиса не умеют радоваться, но не знаю, почему этого не умеет профессор. Он не такой же, как они.

~

6 июня

Сегодня утром я придумал, как развеселить профессора Снейпа. Я придумал это, когда перечитывал старые записи. В шоколадной лягушке профессору попалась карточка с Герпием Злостным, а она не очень красивая и совсем не редкая. У меня их пять штук. Профессор будет рад, если ему попадется самая редкая карточка!

Я решил вырезать карточку из своей фотографии и вложить в его коробку с шоколадной лягушкой, пока профессор Снейп спит. Тогда он найдет ее и расскажет всем, что ему попалась карточка с Гилдероем Локхартом, которой нет во всем Сладком королевстве!

Я попросил у Лиззи ножницы и обрезал фотографию очень аккуратно, чтобы было похоже на настоящую карточку. Потом я взял с тумбочки профессора Снейпа коробку с шоколадной лягушкой и вложил в нее карточку. А оттуда я забрал одноглазую и горбатую Ганхильду из Горсмура. Я намного красивей ее, и профессор Снейп точно будет доволен. Я не взял карточку себе, потому что брать чужое плохо, я спрятал ее в тумбочку профессора.

Еще я оставил автограф в его блокноте, прямо на первой странице. Он по-прежнему ни с кем не разговаривает, а только пишет записки. В следующий раз, когда профессор Снейп захочет что-то написать, он увидит мой автограф. Наверняка он сам стеснялся его попросить.

~

8 июня

Я столько ждал, чтобы профессор Снейп открыл шоколадную лягушку и обрадовался, но все эти дни он не ел сладости. Обычную еду он тоже почти не ест.

Я решил вырезать еще фотографий и заменить ими все карточки. Тогда профессор Снейп поймет, какой он везунчик, и не будет больше унывать.

Пришлось вырезать все утро. Гарри Поттер принес ему очень много лягушек.

Автографа профессор Снейп тоже не видел. К нему приходил какой-то человек, Лиззи потом сказала, что это был Главный Аврор. Он не такой известный, как я, Министр Магии или Гарри Поттер, но его все должны слушаться, вроде как нашего Главного целителя Сметвика.

Главный Аврор сказал, что знает, что профессор Снейп уже пришел в себя и может общаться при помощи записок, и поэтому ему нужно ответить на несколько вопросов. Он стал задавать вопросы, а профессор Снейп слушал, блестел глазами и сжимал губы.

Потом он взял блокнот, чтобы написать ответ, но открыл его не на первой странице и не увидел моего автографа.

Главный Аврор тоже не смог разобрать закорючки профессора Снейпа. Я сказал ему, что хорошо умею их разбирать и Лиззи всегда просит меня прочитать вместо нее.

Я взял блокнот и прочел написанное в нем громко и с выражением, потому что хотел помочь Главному Аврору и профессору Снейпу наладить коммуникацию (так это назвала Лиззи).

Только Главному Аврору совсем не понравилась коммуникация. Он сильно покраснел и затрясся, прямо как профессор Снейп, когда тот расстроен. Я даже подумал, его не устроило то, как я прочитал, и предложил повторить еще раз и погромче, но он отказался.

Главный Аврор сказал, что придет снова, и сразу ушел, а я потом спросил у Лиззи, почему он был так недоволен. Я даже повторил ей все, что прочитал, слово в слово и погромче. Но она не похвалила меня и не сказала «Это прогресс». Лиззи тоже покраснела и попросила меня больше никогда не произносить таких слов. Они оказались очень плохие.

А вот профессору Снейпу коммуникация понравилась. Когда Главный Аврор покраснел и затрясся, профессор почти улыбнулся. Все-таки я смог его развеселить!

Я решил оставить автограф на каждой странице блокнота профессора Снейпа, чтобы он наверняка увидел его в следующий раз, когда Главный Аврор придет его навестить. Еще я положил туда свою фотографию.

~

10 июня

Лиззи посоветовала мне еще раз прочитать мои книги. Я совсем не помню, что в них написано, хотя я читал их, когда учился читать. Они все лежат в коробках под моей кроватью.

Читать книги очень трудно, но интересно. Я начал читать «Странствия с оборотнями», про то, как я побеждал оборотней. Я был очень храбрым когда-то, до того, как попал в Больницу Святого Мунго. Сейчас я боюсь оборотней.

Я читаю книгу вслух, чтобы Фрэнк, Алиса и профессор Снейп тоже могли послушать. И еще чтобы научиться читать красиво, а не по слогам.

Я не знаю, понимают ли Фрэнк и Алиса, о чем написано в книге, но они садятся рядом и слушают внимательно. Правда, иногда они просто так встают на середине предложения и уходят.

Сперва я думал, что профессор Снейп меня совсем не слушает, он как всегда лежал и смотрел в потолок. Но потом я увидел, что он смотрит на меня очень пристально и у него раздуваются ноздри. Я рад, что ему так нравится моя книга! Я стараюсь читать громко и с выражением.

~

11 июня

Сегодня профессор Снейп начал разговаривать!

Утром он нашел свои редкие карточки, все сразу. Он открыл коробку с шоколадной лягушкой и достал карточку Гилдероя Локхарта. Профессор так удивился, что его лягушка успела ускакать. Он снова смотрел на меня очень пристально и раздувал ноздри. Наверное, он вспомнил, что я просил его показать мне самую редкую карточку, но не знал, как заговорить со мной при всех.

Шоколадная лягушка уже залезла на стену, поэтому профессору Снейпу пришлось открыть новую коробку. Новая лягушка тоже ускакала, потому что он нашел еще одну карточку и удивился еще сильнее.

Профессор Снейп решил открыть все коробки, он даже трясся от нетерпения. А я ловил лягушек, но несколько из них успели выпрыгнуть в окно. Когда я поймал всех, то вернул их профессору, но он уже лежал с закрытыми глазами и не смотрел на меня. Все карточки лежали на его одеяле, и я все-таки взял себе одну, для коллекции.

Потом к профессору Снейпу пришел Главный Аврор, и я даже вспомнил его! Вечером я сказал об этом Лиззи, и она обрадовалась и сказала, что это прогресс.

Главный Аврор снова стал задавать профессору вопросы. Я не слушал их, я был занят подписанием своих фотографий, и еще подслушивать нехорошо. Но все равно услышал, что Главный Аврор спрашивает про школу (наверное, про ту, в которой мы с профессором преподавали, когда были коллегами) и про каких-то поедателей смерти. Я даже перестал подписывать фотографии, потому что задумался о том, как можно есть смерть, мне кажется, она должна быть очень невкусная.

Я так задумался, что не увидел, как профессор Снейп берет свой блокнот, чтобы написать Главному Аврору ответ. И я очень испугался, когда профессор начал громко кричать, я испугался, что он снова не в себе, как раньше. Он побледнел и затрясся, и глаза у него блестели, а ноздри раздувались. Он порвал свой блокнот.

Мне кажется, профессор Снейп кричал те самые плохие слова. Я должен был их забыть, как просила Лиззи, но запомнил очень хорошо. Я не стал говорить ей, потому что она не скажет «Это прогресс».

Теперь все знают, что профессор Снейп умеет разговаривать. Лиззи сказала, Главный Аврор сильно обиделся на его крики, поэтому профессору еще долго придется оставаться в нашем отделении душевнобольных.

Лиззи попросила меня больше не расписываться в новом блокноте профессора Снейпа. Я и не буду, он сможет сам меня об этом попросить. Ведь он теперь говорит и он останется с нами надолго.

~

15 июня

Я очень счастлив!

Сегодня к нам в палату пришла красивая пожилая женщина, и я сразу понял, что она пришла ко мне. Мне кажется, я узнал ее с первого взгляда, хоть и не был уверен, пока Лиззи не сказала, что красивая женщина — моя мама.

Мама улыбалась и обнимала меня. Она не принесла мне сладости, как это делает Гарри Поттер, когда навещает профессора Снейпа, или Невилл, когда навещает Фрэнка и Алису, но я все равно был очень рад! Я жалею, что не могу вспомнить каждый раз, когда мама приходила ко мне в гости, это были бы самые лучшие мои воспоминания.

Мама была со мной недолго, она очень торопилась. С ней пришел какой-то человек, у него был фотоаппарат, и мама попросила меня попозировать для новых фотографий. Я так люблю позировать! У меня очень красивый больничный халат, сиреневый, он будет чудесно смотреться на новых фотографиях! Я сел в свое кресло, за столом, где обычно подписываю фотографии, и позировал, а мама мне улыбалась.

Я попросил ее почаще навещать меня, и она сказала, что придет снова. Теперь я стану записывать о каждом разе, когда она будет приходить ко мне в гости, чтобы больше никогда о ней не забывать.

В следующий раз я попрошу ее принести мне свою фотографию. Так я буду сразу узнавать ее, и Лиззи не придется говорить мне, что это моя мама.

~

25 июня

Я жду маму каждый день, но она пока не приходила. Я отправил ей письмо, в котором попросил прийти поскорее, можно даже без сладостей и фотографий.

Все еще читаю «Странствия с оборотнями». Не могу вспомнить, о чем было в самом начале. Профессор Снейп говорит, что я могу всю жизнь читать одну-единственную книгу, и она мне не надоест. Я подумал, что это хорошо, мне не нужно слишком много книг. Профессор говорит редко, но всегда очень правильно.

~

28 июня

Сегодня я хотел выйти из больницы на улицу, но меня не пустили. Лиззи расстроилась, я обещал ей никогда не уходить с пятого этажа, потому что могу потеряться.

Я сказал ей, что все еще помню про свою маму, потому что написал про нее в мемуарах, но уже не помню, как она выглядит. Я испугался, когда понял, что не могу увидеть ее с закрытыми глазами. Поэтому я хотел уйти из больницы и найти ее.

Лиззи мне ничего не ответила. Она всегда говорит мне что-нибудь хорошее, а тут расстроилась и ничего не сказала

А профессор Снейп сказал, что моя мама никогда не придет, ей была нужна только моя новая фотография. Что она получает большие деньги за мои книги, как мой опекун.

Зачем профессору Снейпу говорить мне такое? В прошлый раз я написал, что он всегда говорит правильно, но я больше так не думаю.

Лиззи рассердилась на профессора и сказала, что у него нет совести. Я помню, что совесть нужно искать в подвале больницы, но почему-то не смог сказать им об этом. Я открыл рот, а из моего рта вышел странный звук, словно я подавился. Совсем как профессор Снейп, когда ему меняли повязку на шее. А потом мои глаза и щеки стали мокрые.

Лиззи сказала, что мне не нужно записывать его слова в свои мемуары. Но я решил, что буду записывать все, даже то, что не хочу помнить. Лиззи же сама сказала в начале: «Пиши обо всем, что происходит с тобой здесь и о чем ты думаешь». В моих мемуарах все будет так, как было на самом деле.

30 июня

Сегодня закончил читать «Странствия с оборотнями». Начинать ее заново я не буду, хоть и не помню оттуда почти ничего. Только про то, как победил оборотня из Вага-Вага, потому что Вага-Вага — очень смешное название и его легко запомнить.

Теперь у меня новая книга, «Каникулы с каргой». Лиззи сказала, эта самая интересная, ее любимая. По ней я даже когда-то учил детишек в Хогвартсе.

Эту книгу я тоже читал вслух. Фрэнк с Алисой снова меня слушали, а профессор Снейп спрятал голову под подушку. Я сказал, что могу дать ему другую мою книгу, если он уже читал «Каникулы с каргой» и не хочет слушать ее снова, а он ничего не ответил. Лиззи говорит, он преподавал Зельеварение. Наверное, он любит читать книги про зелья, но у него нет вообще никаких книг.

~

2 июля

Глэдис Гаджен опять написала мне письмо!

Она вернулась домой и ей отдали волшебную палочку. Я так и знал, что нужно просто подождать, пока ее вернут, не нужно было никуда уезжать. Глэдис обещала писать мне почти каждый день! Я выслал ей целых две дюжины моих фотографий.

~

5 июля

Этой ночью я снова разговаривал с профессором Снейпом.

Мы все легли спать, и Лиззи выключила свет, я почти уснул, когда услышал шорох. Я подумал, что профессор Снейп опять хочет открыть коробку с шоколадной лягушкой. С тех пор, как он нашел мои карточки, профессор больше не ел шоколад. Шорох был очень громкий, и я повернулся посмотреть, вдруг ему нужна моя помощь.

Профессор Снейп не хотел открыть коробку, он хотел слезть с кровати. Он уже опустил вниз ноги и пытался опуститься полностью. Я предложил позвать Мэри (это леди, которая остается с нами, когда Лиззи уходит на ночь), но профессор запретил мне это делать. Мне Мэри тоже нравится меньше, чем Лиззи.

Я сказал профессору, что если он стесняется Мэри, я сам могу отнести его, куда нужно. Я подумал, он не может сам дойти до туалета, ведь его всегда носит Лиззи.

Профессор Снейп долго блестел на меня глазами, но потом согласился. Только он сказал, нужно убедиться, что Мэри нет возле палаты и она нас не видит. Все-таки он сильно ее стесняется.

Я чуть-чуть приоткрыл дверь и убедился, а потом взял профессора Снейпа на руки, он совсем легкий.

Мы вышли из палаты, и тут профессор сказал, что нам нужно спуститься на четвертый этаж. Лиззи просила меня никогда не уходить с пятого этажа, и я сказал об этом профессору. На нашем этаже тоже есть туалет.

Профессор Снейп ответил, что ему не нужно в туалет, он хочет найти лабораторию, место, где колдомедики варят зелья.

Я испугался и чуть его не уронил. «Туда можно только колдомедикам, и нас будут ругать, если мы туда войдем», — так я ему сказал.

А профессор Снейп ответил, что он лучше, чем колдомедик, он зельевар. И что в Мунго нет хороших зельеваров, все бездари, иначе его уже давно бы вылечили.

Лиззи и правда говорила, что профессор Снейп знает все о зельях, я про это писал раньше.

Я понял, что профессор хочет сам себя вылечить, чтобы снова научиться ходить. Когда я учился читать, мне помогала Лиззи, а профессору Снейпу никто не может помочь.

Я понес профессора по лестнице на четвертый этаж. Было очень темно, я почти не видел ступенек и чуть не упал.

Нужная нам дверь была закрыта. Профессор Снейп долго держался за ручку и что-то бормотал, но она так и не открылась. Он рассердился и сильно побелел, а потом закрыл глаза. Мне пришлось унести его обратно на пятый этаж.

Бедный профессор, он так и не сварил себе зелье, чтобы научиться ходить.

~

7 июля

Сегодня ко мне приходила Глэдис!

Она такая красивая, даже красивее, чем я! У нее такие же золотистые волосы и голубые глаза, а когда она улыбается, на ее щеках появляются ямочки. Лиззи тоже считает ее очень красивой.

Глэдис принесла много сладостей, так много, что хватило и мне, и Фрэнку с Алисой, и профессору Снейпу, хоть он их совсем не ест. Еще Глэдис принесла цветы и подушку, которую расшила специально для меня. Подушка сиреневого цвета, прямо как мой халат, и она теперь лежит на моей кровати. Глэдис провела со мной много времени, она даже попросила разрешить ей послушать, как я читаю вслух «Каникулы с каргой». Ей нравятся все мои книги, но больше всего моя автобиография «Я — волшебник». Эту книгу я прочитаю следующей, раз она так нравится Глэдис.

Она обещала прийти снова совсем скоро.

~

9 июля

Мы с профессором Снейпом ходили на прогулку.

Утром он сказал мне, что хочет ненадолго уйти из Мунго, чтобы встретиться с другом. Я решил, профессор позабыл, что не может ходить, и напомнил ему об этом. Он не может уйти из Мунго.

Профессор Снейп сжал губы и закрыл глаза, задышал очень глубоко. Потом он сказал мне, что ничего не забыл и хочет, чтобы я пошел вместе с ним.

Я обрадовался, что профессор Снейп хочет прогуляться вместе со мной. Я видел в окно, какие счастливые люди гуляют на улице, и тоже хотел туда пойти. Но Лиззи мне рассказывала, как однажды я ушел из больницы и потерялся и меня долго не могли найти. Профессор сказал, у него с памятью все в порядке и он найдет дорогу обратно в Мунго, только мы должны сделать так, чтобы нас никто не узнал.

Лиззи не было, была Мэри, она часто уходит пить чай и болтать с другими колдомедиками. Мы взяли из чулана старую ничейную одежду и кресло на колесах, чтобы было удобнее катить профессора Снейпа по улице. Мы не украли все это, а просто взяли на время и потом обязательно вернем.

Я надел шляпу с большим пером и голубую мантию, они мне очень шли. Но профессору Снейпу не понравилось, он сказал, что я с таким же успехом могу выйти на улицу и завопить во все горло: «Я Гилдерой Локхарт, смотрите все сюда!» Я бы никогда так не сделал, нас же никто не должен узнать. Профессор велел мне надеть другую мантию, а шляпу с пером разрешил оставить. Ему досталась фиолетовая мантия и остроконечная шляпа, правда, не очень красивая, и еще я замотал его шерстяным шарфом.

Мы спустились и вышли на улицу (шел только я, а профессор ехал в кресле на колесах, которое я толкал перед собой). Сперва мне было страшно, потому что на улице нет стен и потолка и там очень много людей, которые быстро идут в разные стороны. Профессор Снейп сказал, чтобы я надвинул шляпу на глаза и смотрел только вниз, на дорогу. Он тоже спрятал глаза под шляпой и натянул шарф до самого носа.

Я вез профессора в кресле, а он говорил, куда ехать и где нужно поворачивать. Потом мне уже стало не так страшно, я начал смотреть по сторонам. Там было столько всего интересного! Оказывается, «Сладкое королевство» — это такая лавка, где продаются сладости, а в «Магазине мадам Малкин» можно купить разные красивые мантии.

Мне понравилось смотреть на витрины, а еще на людей. Они смеялись, и спорили, и обнимались, и держались за руки, и ели мороженое, и просто шли куда-то. Я никогда не видел столько людей за один раз. Я даже чуть не проехал нужное нам место, профессор Снейп звал меня, а я не слышал, ему пришлось хлопать меня по руке.

Мы зашли в какую-то лавку, она была темная и не такая живописная, как остальные. Там уже находился друг, с которым хотел встретиться профессор Снейп. У него были длинные белые волосы и серые глаза, профессор назвал его Люциусом.

Люциус сидел в кресле и читал газету, он с нами даже не поздоровался. Я подкатил к нему профессора и отошел к окну, потому что они хотели поговорить. Я все равно немного услышал, о чем они говорили, хоть и старался не подслушивать, это нехорошо. Профессор Снейп говорил, что ему нужна своя лаборатория, чтобы сварить зелье. Он попросил у Люциуса деньги, не насовсем, а в долг.

Но Люциус почему-то отказался давать профессору деньги. Он сказал, что они никогда не были друзьями и что из профессора Снейпа очень плохой друг.

За окном проходили дети с красивой позолоченной метлой, я засмотрелся на нее и больше не слышал, о чем говорили профессор и Люциус. Я обернулся только когда профессор Снейп начал сердиться и говорить что-то про поедателей смерти.

Люциус тоже рассердился и велел профессору не говорить об этом при посторонних. Он сказал: «Локхарт совсем дурак, может кому-нибудь рассказать». Я запомнил слово в слово, потому что это было очень обидно.

Но профессор Снейп меня поддержал, он ответил: «Локхарт не дурак, а только полудурок». Я был так рад, что профессор за меня заступился, что даже решил не расстраиваться из-за обидных слов Люциуса. Все-таки он неправильно сказал, что из профессора Снейпа очень плохой друг. Когда мы уходили, я дал Люциусу мою подписанную фотографию.

Мы вернулись в Мунго, Мэри и не заметила, что нас не было. Мы успели на обед. Но профессор Снейп опять ничего не ел, он лежал на постели и смотрел в потолок.

Вечером я перечитывал письмо Глэдис, и профессор сказал мне, что я счастливый человек, потому что кому-то нужен и кто-то обо мне заботится, а если и нет, я об этом даже не помню.

Я снова признался, что не понимаю его. А он снова ответил, что знает это и никому другому ничего бы не сказал.

Не знаю, почему, но это очень важно, что профессор Снейп может говорить мне то, о чем не скажет никому другому.

11 июля

Раньше у меня были только Лиззи, Фрэнк, Алиса и профессор Снейп, а теперь у меня есть еще Глэдис.

То есть она была и раньше, но только в письмах, а теперь она приходит меня навестить. Глэдис говорит, что стеснялась приходить, потому что я очень известный человек, а она нет. После того, как у нее забрали волшебную палочку и ей пришлось далеко уехать, Глэдис решила жить сегодняшним днем. Так она говорит.

Сегодня Глэдис сказала, что в магазинах появилась новая книга про мою жизнь в больнице Святого Мунго, она называется «Кто я?». Я не помню, когда написал новую книгу, я еще не закончил писать свои мемуары. Глэдис сказала, что книга стала бестселлером, это значит, что ее все покупают, и Глэдис тоже ее купила. Она показала ее мне, там правда есть моя фотография на обложке. На фотографии я сижу в своей палате и улыбаюсь, и на мне мой красивый сиреневый халат.

Я оставил Глэдис автограф на первой странице. Странно, что я не помню, как написал целую книгу.

~

13 июля

Мне пришло столько новых писем от поклонников! Им нравится моя новая книга. Все хотят, чтобы я пришел на презентацию во «Флориш и Блоттс» и оставил автографы в их книгах. Лиззи сказала, «Флориш и Блоттс» — это книжный магазин, раньше я часто ходил туда на презентации, чтобы оставлять автографы.

Я спросил профессора Снейпа, пойдет ли он со мной на презентацию во «Флориш и Блоттс». Он сказал, что обязательно пойдет, как только снова научится ходить или когда флоббер-черви станут летать, и он тогда даже купит мою книгу.

Я написал поклонникам, что приду на презентацию, когда флоббер-черви станут летать, и попросил сообщить мне, когда это произойдет. Вдруг мы с профессором Снейпом их не увидим.

~

14 июля

Я очень расстроен, что профессору Снейпу не нравится Глэдис.

Она снова навещала меня сегодня и принесла много сладостей, даже засахаренное перо, чтобы грызть его и подписывать фотографии. Глэдис сказала, на улице очень хорошая погода и она может пойти со мной погулять, если Лиззи разрешит. Я обрадовался, что Глэдис хочет со мной погулять, и рассказал ей про презентацию, где все будут брать у меня автографы. Она сказала, что с удовольствием сходит со мной во «Флориш и Блоттс», только нужно заранее написать моим поклонникам, чтобы они все туда пришли.

Но профессор Снейп услышал ее и почему-то очень рассердился. До этого он лежал на кровати и как всегда смотрел в потолок, а тут вдруг сел и начал блестеть на Глэдис глазами и раздувать ноздри. Профессор сказал, что она шарлатанка и думает только о наживе, и что ей нужно уйти. Глэдис сильно испугалась. Она еще не видела, как профессор Снейп умеет блестеть глазами.

Она испугалась и ушла, а я спросил профессора, почему он не хочет, чтобы Глэдис гуляла со мной на улице. Я сказал, что если профессор хочет, он мог бы пойти с нами, я бы снова покатил его на кресле с колесами. Он сказал, что больше не видит смысла выходить из больницы, потому что у него нет ни ног, ни волшебной палочки. А Глэдис он прогнал из-за того, что она хотела заработать на мне денег, как моя мама.

Оказывается, книгу «Кто я?» написала мама. Я помню, что она обещала прийти ко мне снова и не пришла.

Я ответил профессору, что Глэдис совсем не такая, потому что она меня навещает и приносит сладости. Глэдис написала мне много писем, они все хранятся в моей тумбочке. Я рассказал, как у нее забрали палочку и она уезжала далеко, чтобы ей не сделали больно, а теперь она решила жить сегодняшним днем и не стесняться приходить к такому известному человеку, как я.

Пока я рассказывал, профессор Снейп лежал с закрытыми глазами. По-моему, он уснул.

Жалко, что мне теперь нельзя пойти во «Флориш и Блоттс» и оставить всем автографы, ведь книгу «Кто я?» написал совсем не я.

Но я все равно жду, когда флоббер-черви полетят. Может, тогда профессор Снейп захочет пойти со мной гулять, не на презентацию, а просто так.

~

15 июля

Я перечитал старые записи и понял, почему профессор Снейп так расстроен. Он ведь хотел, чтобы ему дали денег на лабораторию, а ему не дали. Без лаборатории он не может сварить зелье и снова научиться ходить.

Странно, что он не попросил кого-нибудь другого дать ему денег. К нему приходит очень много друзей, правда, он ни с кем из них не разговаривает. Даже с Гарри Поттером, а ведь он такой известный человек.

Профессор Снейп так расстроен, что совсем перестал есть. Лиззи говорит, если он не прекратит голодовку, ей придется снова кормить его кашей через трубочку. Профессор не любит кашу. Он ест немного, когда Лиззи на него смотрит. Но она не может быть с ним очень долго, и когда Лиззи уходит, профессор перестает есть.

Я не хочу, чтобы профессора Снейпа снова кормили кашей. В моих мемуарах написано, что раньше он выбивал бутылку из рук Лиззи и его приходилось делать неподвижным, чтобы покормить.

Я хочу снова выйти с ним на прогулку. Может, когда профессору дадут денег, он передумает оставаться в больнице. Тогда мы опять наденем шляпы и мантии, и я покачу его на кресле с колесами, это так весело! Профессор Снейп больше не будет сердиться на Глэдис, она даже сможет пойти гулять с нами!

Я подумал об этом и решил попросить денег у моей мамы. Профессор сказал, она написала про меня книгу и много на этом заработала. Я написал ей письмо. Я написал, что она может не приходить ко мне, но пусть пришлет денег, они очень нужны для лаборатории.

Надеюсь, мама мне ответит.

~

20 июля

Глэдис вернулась! Я всегда знал, что она не шарлатанка.

Она принесла красивое расшитое покрывало, чтобы постелить на мою кровать. Мне понравился узор, Глэдис хорошо умеет вышивать. Она рассказала, что сама изобрела чары для разной красивой вышивки, так больше никто не умеет. Теперь все хотят, чтобы она для них вышивала, даже мадам Малкин. Я видел ее магазин, когда гулял с профессором Снейпом по улице.

Я подумал, если все хотят купить что-то у Глэдис, значит, она много зарабатывает. И тогда я решил попросить денег у Глэдис, потому что мама не ответила на мое письмо. Только я понял, что деньги надо просить правильно. Может, мама не ответила, потому что я неправильно все написал.

Я сказал Глэдис, что у меня есть друг, которому очень нужна помощь, и что я не возьму деньги насовсем, только в долг. Потом я напишу свои мемуары, много заработаю на них, как моя мама, и обязательно отдам деньги Глэдис.

Я не стал говорить ей, что прошу на лабораторию для профессора Снейпа. Думаю, Глэдис обиделась, что он назвал ее шарлатанкой, и когда она пришла сегодня, не стала с ним здороваться и не дала ему сладостей, как в прошлый раз, ни одной маленькой ириски.

Профессор Снейп услышал, что я прошу у Глэдис денег, он снова начал блестеть глазами и даже замахал на меня руками. Хорошо, что Глэдис его не видела, а то бы опять испугалась и ушла.

Она сказала, что если я прошу за кого-то и называю его другом, значит, это очень хороший человек. Она согласилась дать денег.

Теперь профессор тоже знает, что Глэдис не шарлатанка.

~

25 июля

Профессор Снейп не хотел брать деньги, которые принесла Глэдис. Он сказал: «Если бы я хотел милостыню, вокруг нашлось бы много желающих ее дать».

Я понял: профессор не любит никого просить, потому что боится, что его снова назовут плохим другом и ничего не дадут. Я сказал профессору: он ведь и не просил денег у Глэдис, это все я. Мне не хочется, чтобы он все время лежал на кровати и Лиззи снова кормила его кашей, ведь гораздо лучше пойти гулять. На улице светит солнце, люди смеются и едят мороженое. Я немного боюсь, когда вокруг меня много людей и нет потолка, но все равно хочу пойти туда и потом написать обо всем в своих мемуарах.

Профессор долго молчал с закрытыми глазами, а потом сказал, что нужно дождаться, когда придет Мэри, потому что Лиззи заметит наше отсутствие.

Я спросил, что это значит. Профессор Снейп ответил: «Это значит, мы идем гулять, но только когда придет Мэри».

Я очень рад и с нетерпением жду нашей прогулки!

~

27 июля

Сегодня мы с профессором Снейпом ходили гулять, хотя Мэри так и не пришла. Мы подождали, когда Лиззи не будет в коридоре. Мы снова надели шляпы и мантии, чтобы нас никто не узнал. На улице было очень жарко, я хотел снять шляпу, но профессор мне запретил. Ему, наверное, тоже было жарко, на нем был еще и шарф.

Я снова вез профессора Снейпа в кресле с колесами. Он говорил мне, куда нужно ехать, и сердился, если колеса попадали в маленькие ямы и кресло тряслось. Оно тряслось часто, потому что я не смотрел на дорогу. Мне уже почти не было страшно находиться на улице, я смотрел по сторонам, на магазины и на людей. В «Кондитерской Шугарплама» продаются такие большие засахаренные перья, они такие же большие, как мое прытко пишущее перо, только розовые! С одним пером можно подписать много-много фотографий! А мятные жабы намного больше шоколадных лягушек и квакают так громко, что слышно даже на улице. В «Чайном пакетике Розы Ли» у окна стояли игрушки с длинными усами и узкими глазами, они кивали всем, кто входил в магазин, а тем, кто просто шел по улице, махали руками. Я знаю, что игрушки не живые, но тоже помахал им рукой. Кресло профессора Снейпа опять застряло в яме.

Мы проезжали мимо «Флориш и Блоттс», там я видел свою большую фотографию и фотографию книги «Кто я?». Из магазина выходили люди, у всех была эта книга. Мне очень хотелось подойти к ним оставить автографы на первой странице, как у Глэдис, но я вспомнил, что книгу написал не я, а моя мама. Я не стал подходить к людям, а повез профессора Снейпа дальше.

Мы повернули на какую-то темную улицу, там больше не было таких красивых магазинов. Там было очень грязно и ямы были глубже, пришлось везти кресло профессора очень медленно. Он сказал остановиться возле лавки с грязными окнами. Мы вошли туда, то есть я внес туда профессора Снейпа, потому что его кресло не проехало в дверь.

Там был какой-то лысый человек, он поговорил с профессором Снейпом и взял у него деньги, а ему дал волшебную палочку и ключ. Я думал, нам дадут лабораторию, чтобы профессор сварил зелье и снова научился ходить. Когда мы поехали обратно в больницу, я спросил у профессора, где же лаборатория и зачем ему ключ с волшебной палочкой. Он ответил, что палочка нужна, чтобы варить зелье, без нее ничего не получится, а ключ этот открывает лабораторию. Только поехать туда сразу почему-то было нельзя, и мы вернулись в больницу.

Лиззи очень испугалась и расстроилась, что нас не было в палате. Профессор Снейп сказал ей, что водил меня гулять, потому что я очень этого хотел. Я правда хотел, только я бы лучше пошел в красивые магазины, в «Сладкое королевство», или «Кондитерскую Шугарплама», или «Чайный пакетик Розы Ли», а не в ту грязную лавку. Но я не сказал этого Лиззи.

Она попросила нас больше не уходить из больницы, иначе ей придется запирать нашу палату. Я подумал, как же мы теперь пойдем в новую лабораторию профессора Снейпа? Мне очень не нравится расстраивать Лиззи.

Зато профессор Снейп больше не грустит. Он съел весь обед и сдобный котелок, который ему принес Гарри Поттер. Начинка в сдобном котелке шипела и пузырилась, как настоящее зелье, и профессор Снейп сказал, что это очень хороший знак.

28 июля

Сегодня я начал читать свою автобиографию «Я — волшебник», и она такая интересная! Понятно, почему она нравится Глэдис больше всех других моих книг. В ней очень занимательно написано о том, как я путешествовал по разным далеким странам, сражался с чудовищами, расколдовывал от страшных заклятий тех, кого больше никто не мог расколдовать, общался с известными людьми, которые были мне благодарны за мои подвиги. Так жалко, что я всего этого не помню! Надеюсь, теперь, когда я записал про свои подвиги в мемуары, я больше ничего не забуду. Я стану перечитывать про них каждый день, чтобы не забыть.

Я сказал об этом профессору Снейпу. Я сказал, что хочу снова совершать подвиги и помогать людям. Он ответил, что я помогаю человечеству тем, что сижу в Больнице Святого Мунго.

Он, как всегда, прав. В больнице я начал писать мемуары, и когда из них получится книга, она обязательно кому-нибудь поможет. Но после этого я все равно хотел бы снова начать путешествовать и общаться с людьми. Это не то же самое, что писать книгу в больнице.

~

29 июля, утро

Вчера профессор Снейп хотел уйти из больницы один. Вечером он сказал мне проверить, есть ли кто-нибудь в коридоре. Я проверил, там была Мэри.

Я спросил, хочет ли он, чтобы я позвал ее, и он сказал: «Ни в коем случае». Я не понял, что это значит, и тогда он сказал просто: «Нет». Профессор часто говорит непонятные фразы.

Когда Мэри ушла из коридора, профессор Снейп достал свою новую палочку и махнул ей, и в палату вкатилось его кресло на колесах, а потом влетела мантия и остроконечная шляпа! Я еще никогда не видел, как он колдует. Но у него получилось не очень хорошо, кресло слишком быстро въехало и сильно стукнулось о кровать профессора, так что он едва с нее не упал. Мантия со шляпой улетели дальше, мне пришлось ловить их, чтобы они не вылетели в окно.

Шум разбудил Фрэнка и Алису, но я сказал им, что все хорошо, это просто профессор Снейп колдует. Я дал им свои подписанные фотографии, и они быстро уснули. В нашей палате есть еще один пациент, но он все время спит, даже днем, поэтому он не проснулся из-за шума.

Пока я успокаивал Фрэнка с Алисой, профессор Снейп успел одеться. Я спросил его, почему он хочет идти гулять ночью, ведь на улице никого нет. Он ответил, что идет не гулять, а работать в лаборатории. Профессор сказал, что днем дежурит Лиззи и она опять заметит наше отсутствие и станет запирать нашу палату, чтобы мы не смогли выйти. А Мэри, которая дежурит ночью, ничего не заметит.

Я боялся идти ночью, потому что на улице темно и страшно, но я помнил, что мне нужно везти профессора Снейпа в кресле на колесах. Я спросил, может ли он заколдовать и мою одежду тоже, чтобы она сама прилетела в палату. А профессор ответил, что теперь он может справиться с креслом сам, ведь у него есть волшебная палочка.

Я не хотел, чтобы профессор Снейп уходил без меня. Почему он хотел уйти один?

Я открыл рот, чтобы сказать ему, что больше не буду попадать колесом его кресла в ямы, но не смог. Такое уже было раньше, когда профессор сказал мне про мою маму. Я как будто подавился, и вместо слов изо рта вышел странный звук.

Профессор Снейп направил на меня волшебную палочку, и я обрадовался, что он передумал идти один и сейчас наколдует мне одежду для улицы. Но он почему-то долго молчал и блестел глазами, а потом сказал: «Еще один Обливиэйт точно отшибет вам мозги, Локхарт». Я не знаю, что такое Обливиэйт, наверное, что-то очень тяжелое, раз им можно ушибиться, но профессор взял меня с собой.

Он не разрешил катить его кресло, поэтому я просто шел с ним рядом, а кресло катилось само. Ночью магазины закрыты и не видно, что там внутри. На улице почти не было людей. Когда мы повернули на грязную узкую улицу с глубокими ямами, там было больше людей, но профессор Снейп велел мне ни на кого не смотреть, чтобы не попасть в неприятности.

Лаборатория была маленькой, даже меньше нашей палаты, и очень пыльной. Я чихнул три раза. Профессор ездил на кресле по лаборатории и махал палочкой, чтобы убрать пыль, и переставлял какие-то стеклянные колбочки. В углу стоял большой оловянный котел, я его потрогал, а он упал и из-за него выбежала огромная крыса! Я очень боюсь крыс! Я закричал и быстро залез на стол. Профессор Снейп остался сидеть в своем кресле, я хотел помочь и ему залезть на стол, но он, видимо, не боится крыс. Он убил крысу и выкинул ее на улицу, а мне сказал, что если я что-нибудь разобью в его лаборатории, он и меня выкинет. Я постараюсь ничего не разбить.

Профессор ездил по лаборатории, все рассматривал и почему-то очень сердился и тихо ругался. Потом он сказал, что мы уходим. Но в больницу мы не вернулись, профессор поехал в лавку, где лысый продавец когда-то дал ему палочку и ключ от лаборатории. То есть я сперва не знал, куда он едет, я вспомнил, только когда увидел лысого продавца. У него очень большие уши, и я его запомнил. Это прогресс!

Профессор Снейп стучался в дверь, ее долго не открывали. Я сказал, что там, наверное, все спят, потому что сейчас ночь, но он все равно стучал.

Лысый продавец наконец открыл нам, он был очень сердитый. Профессор Снейп стал с ним ругаться из-за лаборатории, ему что-то в ней не понравилось. Он сказал: «Там недостает нужных ингредиентов, я же заплатил вам за них».

Они ругались, а потом в руке лысого продавца появилась волшебная палочка, и он направил ее на профессора Снейпа.

Я испугался, что он отшибет профессору мозги, и попросил его это не делать. Я так и сказал: «Не отшибайте профессору Снейпу мозги, пожалуйста».

Лысый продавец посмотрел на меня. Он меня разглядывал, а потом сказал мне снять шляпу. Я и сам хотел ее снять, в ней было жарко и неудобно. Продавец так обрадовался! Сказал, что не узнал меня в шляпе, а ведь он мой большой поклонник. Его зовут Корбен.

Я дал Корбену мои подписанные фотографии и рассказал про крысу в лаборатории. Я сказал, профессору Снейпу очень нужна эта лаборатория, чтобы снова научиться ходить. Я сказал, что пишу мемуары, и когда их опубликуют, профессор Снейп придет на презентацию. Я пригласил Корбена на презентацию, только честно сказал, что не знаю, когда она будет.

Корбен пообещал прийти и поблагодарил меня за фотографии и пожал мне руку. Он сказал, что через пару дней принесет в лабораторию все, чего там не хватает, и извинился за крысу, которая меня напугала.

Он пошел обратно в дом, а я увидел, что профессор Снейп странно на меня смотрит. У него были очень большие глаза. Я спросил, можем ли мы вернуться в больницу, и он мне кивнул.

Мы вернулись в палату, но я не сразу уснул. Я был очень рад встретить своего поклонника Корбена и представлял себе, как они с профессором Снейпом придут на мою презентацию.

~

29 июля, вечер

Сегодня приходила Глэдис, и я читал ей свою книгу «Я — волшебник». Глэдис наклонила голову набок, слушала и улыбалась. Когда она наклоняет голову, ее золотистые волосы спадают красивой волной и блестят на солнце, которое светит в окно палаты. А когда она улыбается, у нее на щеках появляются ямочки и глаза как будто светятся, хотя солнце на них совсем не попадает. Я смотрел на Глэдис и забывал читать, а она напоминала мне, где я остановился.

Профессор Снейп тоже меня слушал сегодня. Я читал особенно интересную историю, про то, как я расколдовал поцелуем девушку, которая спала очень-очень долго. Я и не знал, что поцелуем можно расколдовывать спящих. Но я не буду целовать пациента в нашей палате, который все время спит!

Мне бы хотелось, чтобы Глэдис уснула надолго, а я ее расколдовал.

~

30 июля

Сегодня утром к профессору Снейпу приходил Гарри Поттер. Он принес много сдобных котелков и новые ботинки. Я сказал Гарри Поттеру, профессору не нужны ботинки, потому что он не может ходить, а он ответил, что верит в лучшее и принес ботинки, чтобы профессор надел их на свою первую самостоятельную прогулку. Я понял, что Гарри Поттер — хороший друг для профессора Снейпа. Но профессор не сказал ему «спасибо» за ботинки и за котелки, он никогда никого не благодарит.

Гарри Поттер сказал ему, что не нужно было отказываться от ордена и ссориться с Главным Аврором. Теперь Министр Магии и Главный Аврор обиделись, они думают, что у профессора Снейпа поехала крыша, и поэтому профессора до сих пор держат в больнице.

Профессор Снейп сжал губы и заблестел глазами, я подумал, он опять будет трястись и говорить нехорошие слова или даже кричать. Но он сказал, что если и выйдет из больницы, то только на своих ногах, а до тех пор ему все равно, кто на него обижается.

Гарри Поттер ответил ему, дело тут совсем не в ногах. Что раньше профессор мог ходить и все равно топтался на месте.

Я не знаю, что это значило, но профессор Снейп, похоже, все понял. Он сильно побелел и все-таки затрясся, а Гарри Поттер сказал «до свидания» и ушел.

Я спросил профессора, будет ли он есть сдобный котелок. Когда он ел котелок в прошлый раз, у него было хорошее настроение. Но профессор Снейп бросил все котелки на пол, они шипели и пузырились там зазря.

2 августа

Надо же, я совсем забыл про написание своих мемуаров!

Я всегда прятался в чулане пятого этажа, или дожидался, пока в палате все уснут, чтобы продиктовать прытко пишущему перу новую запись. А последние дни у меня совсем не было на это свободного времени!

Днем я читал книгу «Я — волшебник», закончил ее только вчера. Глэдис приходила всего один раз, у нее очень много работы в магазине мантий мадам Малкин. Но она все равно пришла, и принесла мне сладости, и дослушала, как я читаю книгу.

А вечером, когда приходила Мэри, мы с профессором Снейпом переодевались и уходили из больницы в лабораторию. Корбен навел в ней порядок, теперь там чисто и нет никаких крыс.

Еще он принес туда ингредиенты, которые нужны были профессору Снейпу. Ингредиенты — это всякие противные вещи, из которых варят зелья, вроде слизи или сушеных жуков. Но профессор был рад их увидеть, он даже шоколадным лягушкам не так радовался. Он очень быстро ездил по лаборатории на своем кресле, раскладывал ингредиенты и проверял всякие маленькие ножички и ложечки.

Профессор Снейп запретил мне трогать их, но я и не собирался. Я сидел на стуле у входа и смотрел, как он работает. Профессор каждый раз предлагал мне остаться в больнице, но я не хочу, мне с ним намного интереснее!

Правда, в первый вечер было не так уж интересно. Профессор Снейп только читал какие-то книги и писал в них карандашом. Лиззи говорила мне, что в книгах нельзя ничего писать! Но я не сказал об этом профессору, потому что он будет блестеть на меня глазами.

Зато во второй вечер профессор Снейп уже начал варить зелье. Он поставил котел, тот самый, который я уронил, налил в него воду и зажег под ним огонь. Он нарезал ингредиенты и бросал их в котел, а потом мешал большой ложкой, он сказал мне, что она называется черпак.

Профессор Снейп не разговаривал со мной в лаборатории, он только иногда двигал губами, когда читал свои книги про зелья, но ничего при этом не говорил. Я спрашивал его про разные вещи, он ответил мне пару раз, а потом сказал, чтобы я не отвлекал его, иначе все взлетит на воздух.

Я теперь знаю, что некоторые слова, которые говорит профессор, значат не то, что я могу подумать с первого раза, это он мне сам объяснил. Он объяснил, что все люди так говорят, они говорят иносказаниями. Это не значит, что они говорят неправду, просто это способ назвать что-то по-другому. И «взлетит не воздух» не означает, что мы научимся летать, это значит, что все загорится и мы, вероятно, умрем.

Профессор Снейп объяснил мне это и вернулся к своему зелью, а я больше ничего не спрашивал. Я сидел тихо на стуле и думал.

Я думал, как часто мне говорили иносказаниями, а я этого не понимал. И никто, кроме профессора, раньше не объяснял мне, даже Лиззи. А ведь между тем, чтобы научиться летать, и тем, чтобы умереть, очень большая разница.

Профессор Снейп пока еще не может ходить. Он два раза варил зелье и выбрасывал его, но выглядел довольным. Вчера я все-таки спросил его, почему он выбрасывает зелье, и он сказал, что это были пробные смеси. Оказывается, зелье очень сложное и раньше его мало кто делал, нужно попробовать сделать его по-разному, чтобы в конце концов оно получилось правильно.

~

4 августа

Сегодня на улице солнце светит очень ярко, а небо голубое и высокое-высокое, у него нет краев! Облака похожи на легкие белые перышки, мне даже кажется, что если забраться повыше и подуть на них, они улетят.

Но это такое иносказание. Облака слишком высоко, чтобы их сдуть.

Глэдис принесла мне букет изумительных цветов, они называются ирисы. Ирисы сиреневого цвета, я очень люблю такой оттенок. Если поставить их ближе к свету, они становятся почти голубые, похоже на цвет неба и на глаза Глэдис.

Я снова читал ей свою книгу, на этот раз «Тропою троллей», про то, как я побеждал троллей. Они глупые, но очень сильные и хорошо умеют прятаться, так что мне приходилось придумывать разные ловушки, чтобы их поймать. Мы с Глэдис обсуждали каждую главу, она сказала, придуманные мной ловушки для троллей используются теперь другими охотниками, потому что лучше их еще никто не придумал.

Профессор Снейп тоже слушал про троллей. До этого он долго спал, ведь он очень устает, когда варит свое зелье, но я начал читать, и он проснулся, чтобы послушать. Ему было так интересно, что он даже спросил Глэдис, откуда она знает про мои ловушки и других охотников, но она ему не ответила. Все-таки Глэдис сильно обиделась на то, что профессор назвал ее шарлатанкой.

*

Я перечитал старые записи и понял, что хорошо помню содержание книги «Я — волшебник». Рассказал об этом Лиззи, когда она заходила к нам в палату, она обрадовалась и сказала, что это очень большой прогресс!

~

8 августа

У профессора Снейпа не получается зелье.

Вчера я сидел на стуле в лаборатории (я всегда сижу на стуле у двери, пока профессор работает) и уснул. Мне нравится смотреть, как профессор режет ингредиенты и кидает их по очереди в котел, но было уже поздно, и я уснул, пока смотрел.

Я проснулся из-за громкого шипения и увидел, что из котла вытекает что-то коричневое, оно попадало на огонь, шипело и ужасно пахло. Профессор Снейп хмурился и махал палочкой, чтобы все убрать, но коричневое зелье продолжало вытекать, его становилось только больше. Тогда он перестал его убирать и все заморозил. Потом он выехал на улицу.

Я пошел за ним и спросил, что произошло. Профессор сидел на своем кресле, он опустил голову и закрыл глаза, и выглядел очень усталым.

Он сказал, что зелье не получается. Он все эти дни пытался сделать его по-новому, не так, как делали остальные. Новое зелье должно было получиться сильнее, а иначе оно бы не помогло профессору. Но оно оказалось нестабильным, и профессор не может придумать, как его стабилизировать.

Профессор Снейп долго молчал, и я предложил ему вернуться в больницу, потому что уже было поздно. А он ответил, что не хочет туда возвращаться. Он сказал: «Может, у меня и поехала крыша, но я не псих, и мне нужна свобода». Я понял: профессор больше не хочет скрывать, что у него есть волшебная палочка, и ездить в лабораторию ночью. Я испугался, что он сейчас развернет кресло и покатит его в другую сторону, а я останусь и мне придется идти в больницу одному. Но больше всего я испугался, что профессор Снейп уйдет насовсем, как моя мама.

Я напомнил ему, что он обещал Гарри Поттеру выйти из больницы на своих ногах. И что там остались его красивые новые ботинки, которые он должен надеть на первую самостоятельную прогулку.

Профессор Снейп долго смотрел на меня, а потом сказал: «Вы помните про Поттера и ботинки? Это прогресс, Локхарт».

Я был так счастлив, когда он это сказал!

Мы убрались в лаборатории (вернее, убрался профессор, а я сидел на стуле, потому что мне нельзя ничего трогать) и пошли обратно. Я спросил, можно ли мне покатить его кресло. Он сказал «нет», но я все равно был счастлив!

~

9 августа

Сегодня профессор Снейп не слушал, как я читаю «Тропою троллей», он читал какие-то свои книги по зельям, их было целых десять штук! Так много, что они не помещались на тумбочке и профессору пришлось сложить некоторые на своей кровати. Он странно читает: сперва страницу в одной книге, потом страницу в другой, потом вдруг отбрасывает их обе и начинает быстро листать третью, а глаза у него при этом блестят сильно-сильно!

Я не знаю, зачем так читать книги. Я читал Глэдис только «Тропою троллей», нам так больше нравится.

Глэдис сказала, что у меня круги под глазами, как будто я мало сплю. Я правда мало сплю, потому что мы с профессором Снейпом ходим ночью в лабораторию.

Когда Глэдис это сказала, я увидел, что профессор смотрит на меня. Я помню, что про лабораторию никому нельзя говорить, иначе мы больше не сможем туда ходить.

Я не хотел обманывать Глэдис, поэтому не ответил ей и просто продолжил читать «Тропою троллей».

~

12 августа

Вчера был худший день в моей жизни.

Я не хотел писать об этом в своих мемуарах, но я решил, что в них будет вся правда.

Вчера мы с профессором Снейпом, как всегда, дождались, пока Мэри уйдет пить чай, оделись и пошли в лабораторию. Было очень жарко, но профессор не разрешает мне снимать шляпу и свою тоже не снимает, чтобы нас никто не узнал.

Зелье у профессора до сих пор не получается, но он больше не хочет уйти. Вчера он пробовал новую последовательность закладки, и что-то опять пошло не так. Зелье не вытекло из котла, как в прошлый раз, а вылетело наверх, как разноцветная пыль. Профессор сразу сказал мне выйти на улицу, чтобы я не вдохнул эту пыль, а сам остался убирать ее и ругаться.

На улице было темно и так жарко, что я решил снять шляпу. Я не отходил от лаборатории, потому что боялся потеряться. Я не помню дорогу от больницы до лаборатории, хотя мы с профессором ходили по ней уже много раз. Профессор каждый раз показывает мне ее заново.

Я постоял на улице и уже хотел вернуться обратно, но тут ко мне подошла какая-то женщина, она меня узнала. Она улыбалась и говорила, как я хорошо выгляжу. Я тоже ей улыбнулся и поблагодарил и дал свою подписанную фотографию.

Вдруг женщина схватила меня за руку и куда-то потащила. Я испугался и хотел закричать, но тут она толкнула меня в темную узкую улицу между домами и прижала меня к стене.

Я не мог двигаться, а она меня обнимала и шептала, что я не должен притворяться, будто не узнаю ее. Я хотел сказать, что правда не узнаю ее, потому что моя память работает плохо, но она прижалась губами к моему рту и обняла за талию и потом еще ниже. Она делала такие вещи, от которых у меня закружилась и заболела голова, а перед глазами стало темно. Я не мог пошевелить ни руками, ни ногами, мне было очень плохо.

Женщина перестала меня трогать и спросила, что со мной такое, ведь раньше мы находили общий язык. Я только потом понял, что это иносказание, а тогда я испугался еще сильнее. Из моего рта вышел такой звук, как будто я подавился. Такое уже было со мной раньше, когда я сильно расстраивался, а эта женщина меня очень сильно расстроила.

Она отодвинулась и посмотрела так, будто увидела перед собой кого-то другого, или что-то другое, что не хотела бы трогать. Она сказала, все говорят правду о том, что я совсем дурак.

Она это сказала, а я вспомнил, как профессор Снейп защищал меня, и ответил ей: «Я не дурак, а только полудурок».

Она сперва удивилась, но потом начала смеяться. Это был не веселый смех, она радовалась чему-то плохому. Она сильно толкнула меня и сказала, что рада тому, что я теперь такой. Что это достаточное наказание за то, как я обманывал людей. Она сказала: «Попробуй-ка теперь писать свои лживые книжонки».

Она снова рассмеялась и ушла. Я все еще не мог пошевелиться и поэтому стоял в темной узкой улице между домами и дрожал, мне было то очень холодно, то жарко. И очень-очень страшно.

Я боялся оставаться там в темноте, но и выйти боялся. Я выбежал оттуда, только когда по моей ноге прошлась большая крыса.

Я не помнил, где находится лаборатория профессора Снейпа. Я побежал сперва в одну сторону, потом в другую. Вокруг никого не было, я никого не мог попросить помочь мне. Я бежал и бежал, а потом посреди улицы вдруг столкнулся с профессором. Он выехал меня искать.

Сперва профессор начал меня ругать за то, что я ушел, но потом посмотрел на меня и как будто тоже чего-то испугался. Он спросил, что со мной произошло. Я не смог ничего ему ответить.

Мы вернулись в больницу, я не помню, как мы туда попали. И не помню, как у меня в руках оказалась шоколадная лягушка. Я помню, что стоял посреди улицы, а потом я уже сидел на кровати в сиреневом халате и ел лягушку.

Профессор Снейп сидел рядом с моей кроватью на своем кресле. Он снова спросил меня, где я был и что со мной случилось. Мне было очень стыдно ему рассказывать, но я все рассказал.

Я спросил профессора, почему та женщина сказала, что я обманывал людей, и почему мои книги лживые. Он не ответил, он просто смотрел на меня и молчал. Я так молчал, когда не хотел обманывать Глэдис.

Профессор помолчал, потом рассказал мне ужасные вещи. Он рассказал, что я никогда не совершал никаких подвигов, а только говорил, что их совершал. На самом деле с оборотнями и троллями сражались другие люди, которым я стирал память, чтобы они не рассказали никому, что я обманщик и все мои книги — неправда.

Я забирал у людей память, чтобы стать известным человеком.

Я спросил у профессора Снейпа, лежат ли теперь все эти люди в больнице, как я. Он сказал: нет, с ними все в порядке и они не помнят только один-два дня из всей своей жизни.

Но таких людей очень много. Столько, что я смог написать целых девять книг.

Я подумал, что один-два дня из жизни каждого из них — это все равно достаточно много. Что все эти дни сложились и поэтому я не помню свою жизнь целиком.

Мне так холодно, и голова болит…

Лиззи увидела меня сегодня утром и испугалась, что я заболел, потому что я лежал в кровати и не вставал. Я не смог съесть свой завтрак, а обедом Лиззи кормила меня сама. Я не хотел, а она меня уговаривала. На ужин она принесла мне шоколадный пудинг, который приготовила дома. Лиззи очень добрая, она не знает, какой я плохой человек. Я должен сказать ей, но не могу себя заставить.

Профессор Снейп уехал в лабораторию без меня.

1 сентября

Вчера закончилось лето.

Я не помню, как оно прошло, было ли оно длинным или коротким, дождливым или солнечным, не помню, как оно пахло и какие оставляло мысли. Я совсем не помню его, потому что редко выходил из Больницы Святого Мунго, а с тех пор, как заболел, не выходил совсем. И мемуары тоже не писал и не перечитывал то, что написал раньше.

Лиззи сказала, что болел я очень долго. Я не вставал с кровати и почти ничего не ел, ей приходилось кормить меня. Я никого не узнавал, даже ее, и ни с кем не хотел разговаривать.

Она сказала, пока я болел, Глэдис приходила меня навещать, но я не хотел говорить с ней и отворачивался. Лиззи очень за меня волновалась. Она сказала, что у меня раньше никогда не было такого обострения.

А вчера я увидел облака. Я лежал на кровати, их было видно в око. Они плыли по голубому небу, и я вдруг вспомнил, что хотел сдуть их, как легкие перышки, и написал об этом в мемуарах. Когда я подумал про это, из окна подул ветер, он был какой-то неправильный, не теплый, а прохладный, и пах чем-то горьким, но не неприятным.

Мне вдруг стало интересно, что я писал про ветер раньше. Я встал и нашел свои записи, прочитал их с самого начала, но там ничего не было про ветер. Там было про облака, про ирисы, про Глэдис и профессора Снейпа, про его лабораторию. И про то, что я обманывал людей.

Я хотел спрятать свои записи и снова лечь, отвернуться, чтобы не смотреть больше в окно, но тут со мной заговорил профессор Снейп. Он посмотрел на меня с удивлением и спросил, как я себя чувствую. Я сказал: «Хорошо, спасибо, а вы?». Потом я спросил, какое сегодня число, и когда узнал, что прошло две недели с тех пор, как мы вместе ходили в лабораторию, спросил, сварил ли профессор свое зелье, чтобы научиться ходить.

Профессор Снейп ответил, что нет, еще не сварил. У него все еще ничего не получается.

Я сказал ему, что не помню, какой ветер дул в наше окно раньше, но почему-то мне кажется, что он изменился за эти две недели.

И тогда профессор Снейп сообщил мне, что наступила осень, а осенью ветер всегда холоднее, чем летом, и пахнет по-другому.

Мне жаль, что я совсем не помню лета.

4 сентября

Вчера снова приходила Глэдис. Лиззи написала ей письмо, что мне стало лучше, и Глэдис сразу же пришла меня навестить. Но я больше не рад ее видеть.

То есть я рад, но не так, как раньше. Мне стыдно, что она думает про меня только хорошее и приносит мне красивые вещи, цветы и шоколадных лягушек. Глэдис думает, что я герой, который побеждал оборотней и охотился на троллей, а на самом деле я всего этого не делал. Я должен сказать ей правду, но не могу. Она перестанет меня навещать, и это будет хуже всего на свете, даже хуже того, что мама меня обманула, хуже той страшной женщины в подворотне.

6 сентября

Снова приходила Глэдис. Она сидела рядом со мной и говорила мне много всего, про свою работу, про то, как хочет открыть свой собственный магазин с красивыми вещами, которые сама будет расшивать, а я ей ничего не говорил. Она из-за этого сильно расстроилась.

Потом Глэдис попросила меня почитать ей какую-нибудь мою книгу, но я сказал ей, что больше не хочу читать ей эти книги. Тогда она расстроилась еще сильнее.

Она встала, чтобы уйти, и тогда профессор Снейп сказал: «Локхарт не хочет читать эти книги не только вам, мисс Гаджен».

Я понял: Глэдис подумала, будто я на нее за что-то обиделся. Я не хочу, чтобы она так думала, потому что Глэдис чудесная! Я сказал ей, что мне больше не нравятся мои книги, и предложил ей забрать их насовсем.

Глэдис передумала уходить, она улыбнулась и сказала, что могла бы отнести книги в читальный зал больницы, раз они мне надоели. Читальный зал — это такое место, где все могут взять любую книгу и почитать ее. Но я не хотел, чтобы кто-то читал неправду про меня, и поэтому попросил Глэдис просто их куда-нибудь выбросить.

И тогда она сделала нечто очень неожиданное. Глэдис обняла меня крепко-крепко.

Она сказала, что у нее не поднимется рука выбросить мои книги, потому что, хоть они мне больше и не нравятся, они нравятся ей. И что они помогли ей найти силы в очень трудный период ее жизни. И что она всегда в меня верила.

На это было тяжело решиться, но я сказал Глэдис правду. Я сказал, что не нужно верить всему, о чем я написал в своих книгах, все это неправда. Я ужасно боялся расстроить ее, но она почему-то улыбнулась, забрала книги и ушла. Мне показалось, что у нее блестели глаза.

Я спросил профессора Снейпа, почему Глэдис не расстроилась, ведь я обманывал всех, кто читал мои книги, и ее тоже.

А профессор ответил, что Глэдис, вероятно, давно это знает.

Я от удивления не мог даже пошевелиться. Я смотрел на профессора Снейпа, пока он не нахмурил брови и не сказал, что ему не нравится, когда на него так таращатся. Я извинился и спросил, что он имел в виду.

Профессор сперва не хотел ничего мне объяснять, он опять спрятался за своей книгой по зельям. Потом он все-таки ее убрал и сказал, что каким-то невероятным образом Глэдис разглядела мою хорошую сторону даже в моих книгах, среди геройской чуши и обмана. И она рада тому, что теперь эта хорошая сторона не скрыта за стремлением к дешевой популярности.

Профессор Снейп говорил очень серьезно, и я поверил ему, что Глэдис действительно так думает.

Я почувствовал себя легким, как облака на небе. Я очень рад, что Глэдис не будет плохо про меня думать и не перестанет приходить ко мне! Хоть я и не совсем понял, почему, ведь я сделал столько плохого и никак не могу этого исправить.

Теперь мне еще больше хочется написать честную книгу. Я напишу ее ради Глэдис.

Интересно, а профессор Снейп тоже видит мою хорошую сторону?

8 сентября

Я долго не решался спросить кое-что у профессора Снейпа, но сегодня у него было хорошее настроение, и я все-таки задал этот вопрос. Я спросил у него: много ли людей знает о том, какой я обманщик?

Профессор сказал, что ничего об этом не знает. Но раз мои книги продолжают так хорошо продаваться, значит, немного. Он сказал, это очень странно — правда лежит на поверхности, но никто не хочет ее видеть. Возможно, сказал он, моя мама заплатила кому-то, чтобы никто про это не узнал. Если все узнают, мои книги никто не станет покупать.

Но мне все равно. Я больше не хочу их читать, хотя помню, что раньше они нравились и мне, и Глэдис. Я спросил у Лиззи, где находится читальный зал и можно ли мне туда пойти. Она была очень рада, что я больше не лежу на кровати целыми днями, и поэтому разрешила.

В читальном зале больницы не очень много книг. Лиззи сказала, что новые книги появляются, только когда пациенты приносят свои собственные. Когда я пришел, какая-то девочка как раз оставила свою книгу, она называется «Сказки Барда Бидля». Я читал ее до самого вечера, было так интересно, хоть и немножко страшно. Там было про Смерть, которая дарила подарки, и про прыгающий горшок, который покрылся бородавками и кричал, как осел. Потом Лиззи объяснила мне, что сказки — это выдуманные истории, они не происходили по-настоящему, но это не обман, а просто полет фантазии, и он всем нравится.

Жалко, что книга так быстро закончилась, а других сказок в читальном зале нет.

9 сентября

Вчера профессор Снейп снова взял меня с собой в лабораторию. Он сказал, что мой поклонник Корбен спрашивал про меня, и если я не появлюсь, он запустит в лабораторию новых крыс. Профессор не рассказал Корбену, что я обманщик.

Я снова сидел на стуле у двери и смотрел, как профессор Снейп работает. У него было плохое настроение, потому что он уже месяц работал, а зелье все никак не получалось. То есть оно вроде как поначалу получалось, но потом начинало шипеть и вытекать из котла, потому что оказывалось нестабильным, и профессор все никак не мог его стабилизировать.

Я помнил, что в лаборатории нужно молчать, а иначе все тут взлетит на воздух, но мне очень хотелось поговорить о сказках, которые я прочитал. Я спросил профессора Снейпа, знает ли он про «Сказки Барда Бидля», но он мне ничего не ответил. Если бы я ему мешал, он бы мне точно что-то сказал, поэтому я просто стал ему рассказывать, о чем все эти сказки.

Больше всего мне понравилась про волшебника, за которым везде следовал прыгающий на одной ноге горшок. Люди, которые не умели колдовать, обращались к волшебнику за помощью, а он всем отказывал, и тогда его горшок начинал себя странно вести, кричать, как осел, лаять, как собака, плакать и покрываться бородавками. Но потом волшебник передумал и стал всем помогать, и горшок прекратил все это делать, надел себе на ногу тапок и успокоился.

Я заметил, что профессор Снейп как-то непонятно на меня смотрит. Он не сердился, но глаза у него блестели, и тогда я спросил, что случилось и не мешаю ли я ему.

А он мне сказал: «Бородавки». Он начал ездить по лаборатории и очень быстро махать палочкой, доставать из ящиков всякие ингредиенты, и еще несколько раз повторил: «Бородавки! Бородавки!»

Я не понял, чем ему так понравились бородавки прыгающего горшка, ведь одна нога в тапочке — это намного смешнее.

Но оказалось, профессор Снейп придумал сварить свое зелье совсем по-другому, не так, как раньше. Какие-то три ингредиента он решил заменить на желтую бородавчатую жабу. Ее в лаборатории не оказалось, поэтому мы попросили Корбена раздобыть ее где-нибудь. Надеюсь, теперь у профессора все получится!

Вот какими полезными могут быть сказки.

10 сентября

Мне ужасно жалко бедных желтых бородавчатых жаб. Они сидят в большой банке и не знают, что профессор Снейп хочет бросить их в свое зелье. Жабы выглядят мерзко, даже хуже крыс, но они живые, они раздуваются и квакают, а еще они все время хотят есть. Профессор разрешил мне покормить их жучками. Я смотрел, как жабы ловят жучков, и не хотел, чтобы их бросали в зелье. Но я хочу, чтобы профессор Снейп научился ходить! Я отвернулся, когда он бросал двух жаб в новую пробную смесь. Остальных он оставил на потом.

Жучков мне жалко тоже.

12 сентября

Сегодня вечером случилось нечто невероятное!

Мы с профессором Снейпом опять пошли в лабораторию, чтобы варить зелье. Я должен был опять покормить жаб, их осталось всего четыре. Мы шли по темной улице, как вдруг сзади меня кто-то позвал!

Голос был женский, и я жутко испугался, что это опять та страшная женщина, которая утащила меня в подворотню. Я чуть было не побежал, но со мной был профессор Снейп, и он меня остановил, он схватил меня за мантию.

Это была Глэдис! Она очень быстро подошла к нам и удивленно спросила, что мы делаем ночью на улице. Я не знал, что ей сказать. Я посмотрел на профессора, но он тоже ничего не смог придумать.

Тогда Глэдис рассердилась, я еще никогда не видел ее такой сердитой! Она начала ругать профессора Снейпа за то, что он увел меня из больницы. Глэдис сказала, что я должен пойти с ней, она отведет меня обратно и нажалуется руководству на профессора.

Мне так не хотелось возвращаться! И чтобы все узнали про наши прогулки тоже не хотелось. Тогда нас бы заперли в палате и не разрешили больше выходить!

Я рассказал Глэдис, куда мы идем. Я рассказал про лабораторию, про то, что профессор варит там зелье, чтобы снова научиться ходить.

Я думал, Глэдис все поймет, но она только рассердилась еще сильнее. Она сказала профессору Снейпу, что он бессовестный человек и лицемер, что он использует меня, хотя сам обвинял в этом ее. Она сказала, что давно догадалась, для чего я попросил у нее деньги, и что профессор беззастенчиво пользуется нашей с ним дружбой в своих целях.

Я испугался, что профессор Снейп тоже начнет ругаться с Глэдис. Но он помолчал, а потом сказал такое, чего я никак не ожидал от него услышать. Он сказал ей: «Я не пользуюсь дружбой, я сам готов дать ради нее все, что в моих силах».

Он сказал: «Когда я встану на ноги, я постараюсь вернуть Гилдерою память».

Раньше мне было сложно понимать иносказания, потому что в них слишком много всего. Профессор Снейп сказал то, в чем было больше, чем в любом иносказании. Я хорошо запомнил его слова, но не сразу понял полностью, что они значат. Я только понял, что он хочет попробовать вылечить не только себя, но и меня тоже. Еще я обрадовался, что профессор назвал меня «Гилдерой», а не «Локхарт», как обычно.

Только сейчас, сев за мемуары, чтобы все записать, я понял, что профессор Снейп назвал меня своим другом.

Но тогда, на темной улице, я слишком волновался, не пойдет ли Глэдис на него жаловаться, и ни о чем таком не подумал.

Глэдис долго и сердито смотрела на профессора, а потом заявила, что пойдет с нами в лабораторию, чтобы проследить, не причинит ли профессор мне вреда. Она сказала, что раз уж он арендовал лабораторию на ее деньги, она хочет посмотреть на вложение своих средств.

Профессор Снейп попытался с ней поспорить, но она стояла на своем. Это она сама так сказала: «Как хотите, а я буду стоять на своем. Хотите — пойду в Мунго и буду стоять на своем уже там».

В общем, профессору пришлось взять ее с собой в лабораторию, хотя он был очень недоволен.

Он велел ей ничего не трогать, как и мне, но Глэдис, когда зашла внутрь, сразу начала все осматривать. Ей понравились жабы, она надела перчатки, которые надевает профессор Снейп, когда ему нужно достать их из банки, и погладила одну по спине. Жаба раздулась и заквакала, и тогда профессор сказал, что именно ее он сегодня кинет в зелье. Глэдис расстроилась, она не подумала, что жабы здесь для этого, но сказала, что все равно не уйдет.

Теперь она будет ходить с нами в лабораторию каждый день! Я очень рад!

15 сентября

Сегодня я подумал: может, я все-таки не такой уж плохой человек?

Я обманывал людей и забирал у них память, чтобы написать свои книги и стать знаменитым, и теперь потерял память сам и живу в Больнице Святого Мунго. Я наказан, и это правильно.

Но ведь есть те, кто знает про меня все и все равно считает меня своим другом. Это Глэдис и профессор Снейп. Я подумал: может, они ошибаются, а может, ошибаюсь я, и даже плохие люди могут поменяться и заслужить что-то хорошее для себя. Может, это как в сказке про колдуна и прыгучий горшок: мой обман прыгал за мной, и на нем вырастало все больше смешного и уродливого, и он толкал меня все больше, пока не толкнул настолько сильно, что я упал и только после этого решил стать лучше.

Я не помню этого, не помню, каким был до больницы, о чем я думал и чего хотел. Сейчас я хочу быть с профессором Снейпом, когда он сварит свое зелье, чтобы научиться ходить, и с Глэдис, которая ему в этом помогает.

Да, она правда ему помогает! Она не зельевар, но хорошо умеет резать ингредиенты и точно отмерять, сколько чего нужно. Говорит, это не сложнее вышивки — и для того, и для другого нужны точный глазомер и твердая рука.

Профессор Снейп поначалу не хотел, чтобы Глэдис помогала, но новое зелье с бедными желтыми бородавчатыми жабами нужно варить очень-очень быстро, и один он с этим не справляется. Он пытался делать все один, но зелье убегало из котла, если он не успевал вовремя туда что-то положить.

Я смотрел на них, пока они работали, и думал, что все-таки это очень хорошо, что мой прыгучий горшок однажды меня догнал.

17 сентября

Сегодня в лаборатории было очень шумно и напряженно. Профессор Снейп блестел глазами и кричал, но не потому что сердился, а потому что нужно было успевать резать ингредиенты, и он говорил Глэдис, когда что нужно делать. Она даже завязала волосы на затылке и закатала рукава, чтобы ей ничего не мешало. Она надела такой красивый фартук, чтобы не испачкать одежду — наверное, она сама его сшила. Было так жалко, когда зелье случайно брызнуло на этот красивый фартук и испортило его с одного края!

Мне разрешили надеть перчатки и достать двух последних жаб. Я кормил их жуками все эти дни и не хотел, чтобы их бросили в котел, но так было нужно ради профессора. Я решил, что, когда выйду из больницы, обязательно заведу жаб и ни за что не отдам их в лабораторию на зелья.

Профессор Снейп положил в котел последний ингредиент, и мы все смотрели, как над ним поднимается пар. Сперва внутри все кипело и бурлило, а потом перестало и появились зеленые круги. Профессор набрал немного в маленькую пипетку и капнул на какое-то стеклышко, которое стало фиолетовым.

И тогда профессор Снейп сказал, что зелье готово.

18 сентября (утро)

Это было просто ужасно! Я бы не дал профессору Снейпу выпить зелье, если бы знал, что так будет!

Глэдис говорила ему, что нельзя принимать зелье вот так сразу, оно экспериментальное, то есть никто не знает, что случится, нужно его проверить. Но профессор ее не послушал, он сказал, что уверен в результатах своей работы. Он выпил зелье прямо в лаборатории, потому что очень хотел снова научиться ходить. Сказал, что лекарство подействует только через какое-то время и надо вернуться в больницу.

Мы попрощались с Глэдис и вернулись в больницу, профессор Снейп сразу уснул, а я сел продиктовать прытко пишущему перу обо всем, что сегодня случилось. Профессор начал ворочаться, и я подумал, что мешаю ему спать, поэтому стал диктовать потише. А он вдруг сел, да как схватился за ноги, я сперва даже обрадовался, что он уже хочет встать и пойти! Я спросил, наденет ли он ботинки, которые ему принес Гарри Поттер, но профессор Снейп мне не ответил. У него блестели глаза и он был весь белый, как когда он сильно злится, но он не злился, он был испуган. Я тоже испугался, потому что профессор ничего и никогда не боится.

Я понял, что профессору больно. Он сильно задрожал и согнулся, я даже решил, что он упадет с кровати, и кинулся к нему, помог ему лечь.

Профессор Снейп всю ночь смотрел в потолок большими круглыми глазами и кусал губы. А я сидел рядом, чтобы он не упал. Я предлагал позвать Мэри, но он не согласился. Колдомедики будут спрашивать, почему профессору так больно, а нам нельзя говорить про лабораторию и зелье.

Утром профессор Снейп уснул, но спит он плохо, все время вздрагивает. Я записал обо всем, что произошло, и тоже лягу посплю.

18 сентября (вечер)

Профессору Снейпу стало еще хуже, он весь день мучился. Он накрылся подушкой, чтобы Лиззи не слышала, как он стонет от боли, а когда она заходила в палату, старался молчать. Он даже попросил меня почитать ему вслух какую-нибудь книгу, чтобы отвлечься. Я читал ему «Чары, применяемые при выпечке», которую взял в читальном зале. После «Сказок Барда Бидля» это самая интересная книга, все остальные были какие-то скучные. Я читал про то, как сделать взрывающуюся начинку, которая трещит и прыгает во рту. Наверное, профессору не понравилась книга, он не дослушал даже до конца рецепта и сказал, что это все чушь. Но потом он снова начал стонать от боли и попросил меня читать ему вслух.

19 сентября

Глэдис тоже очень переживает за профессора Снейпа. Она приходила нас навестить, потому что мы больше не ходим в лабораторию. Она поразилась, что профессору так больно из-за зелья, которое он сварил. Глэдис заявила, что нужно рассказать обо всем колдомедикам, чтобы те помогли ему, но профессор не захотел этого. Он говорил с Глэдис очень грубо, но я знаю, что это из-за боли, и Глэдис, по-моему, тоже знает, она не обиделась. Профессор Снейп не хочет помощи от колдомедиков, потому что придется рассказать им про лабораторию и зелье, и тогда нас запрут в палате. Он сказал, если сейчас зелье не сработает, нам нужно будет снова работать в лаборатории, а не сидеть в палате.

Он не спал всю прошлую ночь, и я тоже.

20 сентября

Професор Снейп меня нинавидит.

Я очень сильно виноват перед ним, но я не мог паступить подругому. Ночью ему стало очень очень больно, он так сильно ворочился и стонал а потом закречал дернулся и упал с кровати. Я испугался за него, он лежал на полу и не шевелился и был такой весь белый. Я побежал и позвал Мэри, а она позвала колдамедиков и я им расказал про зелье. Я рассказал про все ингридиенды, я их хорошо запомнил.

Професора унесли, а принесли обратно только утром. Он все еще был белым, но уже не стонал, а просто спал. Я сидел рядом и ждал когда он праснется.

Пришла Лиззи и мне пришлось расказать ей про лабалаторию, про то как мы ходили туда ночью. Я не сказал что нам помогала Глэдис. Лиззи еще никогда так не растраивалась. Она сказала что сильно разачарована в професоре и что я обещал ей никогда не уходить из бальницы и не сдиржал слово.

Когда професор Снейп проснулся Лиззи сказала ему что больше не выпустит нас из палаты даже в четальный зал. Что изза своих испериментов он чуть не умер и теперь находится под строгим нодзором. И что вавлекать меня в это было подло с его староны. Она забрала его валшебную палочку.

Професор слушал ее молча а когда она ушла назвал меня кретином тупаголовым кретином.

Он бросил книгу про выпечку и мои мимуары через всю палату а еще забрал мое прыткопишущее перо и сломал его. Он сказал чтобы я больше никогда не падходил к нему близко.

Но я не обиделся. Професор Снейп все еще не может ходить и теперь никогда не выйдет из бальницы на своих ногах как он хотел и паэтому так растроин. Это очень важно для него уйти атсюда именно на своих ногах хотя я не панимаю пачему. Навернае я правда тупаголовый кретин.

24 сентября

Мне так жаль что Мэри уволили. Она была хорошей хоть и уходила часто пить чай. Ее уволили изза нас.

Профессор Снейп попрежнему со мной не разговаривает, он лежит и смотрит в потолок как раньше. Я не знаю как ему помоч и мне от этого грустно.

Когда профессор кинул книгу про выпечку она вся распалась на части и мне пришлось собирать странички. Мои мемуары тоже немножко порвались, но я и их заклеил. А прыткопишущее перо никак не хочет чиниться и поэтому я пишу обычным пером. Зато можно писать прямо в палате, а не прятаться чтобы профессор не слышал как я диктую записи перу. Правда приходится смотреть в словаре как правильно пишется каждое слово, а это очень долго. Эти строки я пишу уже второй час. Но мне все равно больше нечего делать ведь мне нельзя выходить отсюда.

Я попросил Лиззи принести мне новую книгу из читального зала. Она все еще сердится на нас с профессором, но на меня она сердится меньше. Лиззи принесла мне очень скучную книгу про сов. Я подумал если я почитаю вслух профессор Снейп снова чтонибудь придумает для своего зелья как в прошлый раз. Главное, чтобы он придумал тогда он перестанет смотреть в потолок и снова начнет читать свои книги про зелья.

Но профессор меня совсем не слушал. Он спрятал голову под подушку. Слушали меня только Фрэнк и Алиса, хотя они ничего не понимают. Я дочитал книгу про сов и попросил Лиззи принести мне новую.

*

Знаю профессор будет на меня сердиться, но я написал письмо Гарри Поттеру. Я вспомнил что Гарри Поттер хороший друг для профессора Снейпа и поэтому написал ему. Лиззи отправила письмо сегодня вечером.

26 сентября

Это невероятно!

Я так рад и взволнован!

Я даже не могу писать, перо падает из рук!

Чудесный день! Самый лучший день!

А начиналось все очень плохо. Гарри Поттер пришел навестить профессора Снейпа по моей просьбе. Он не ругал профессора за то, что тот уходил в лабораторию, а наоборот похвалил. Я убедился, что Гарри Поттер очень хороший друг!

Только он сказал профессору, что глупо оставаться в больнице, нужно помириться с Главным Аврором и убедить врачей в своем душевном здоровье тогда можно будет жить в своем доме и снова бес пре пят ствен но (!) ходить в лабораторию и никто не будет за это ругаться и запирать его.

А профессор Снейп опять начал сердиться. Он велел Гарри Поттеру убираться, а мне — больше не просить ни у кого помощи. Я не знаю как он догадался что это я его позвал. Пока они разговаривали я сидел в своем кресле и притворялся что читаю книгу про то как правильно ставить запятые. Я правда читал ее до того как пришел Гарри Поттер.

Они еще долго спорили и в конце профессор блестел глазами так что страшно было смотреть. Он бы наверное опять бросался чем-нибудь если бы что-то оказалось под рукой, но все его книги были в шкафчике, а я со своей сидел далеко.

Гарри Поттер не испугался и не ушел, он просто стоял рядом с кроватью профессора Снейпа (но не очень близко) и продолжал с ним спорить. Я бы никогда не смог говорить с ним так! Это было очень похоже на сказку про Пень-зубоскал который дразнился, только профессор конечно совсем не глупый Король. Гарри Поттер правильно сделал, что встал подальше от него. Они так спорили, почти кричали, и махали руками, я даже подумал, что сейчас придет Лиззи и рассердится на них. И тут професссор Снейп так дернулся как будто хотел его пнуть ногой. Я так испугался, что профессор пнет Гарри Поттера, и даже не сразу понял, что произошло и почему они оба так смотрят на ноги профессора.

А потом Гарри Поттер обрадовался и побежал и сам позвал Лиззи, она пришла посмотрела и позвала других колдомедиков! Профессор Снейп шевелил ногами совсем чуть-чуть снова и снова, потом его просили сделать это еще раз и он снова делал, ему было трудно и он устал, но все равно шевелил. Колдомедики сказали, что это чудо! Профессор не говорил с ними и даже не смотрел на них, он смотрел только на свои ноги, а я хотел сказать им, что это не чудо, а зелье которое он сварил, но не сказал.

Я сказал это самому профессору Снейпу когда все ушли. Я сказал ему, что видимо зелье сработало, и спросил значит ли это, что ему больше не нужна лаборатория и он может уйти из больницы и никто не будет его запирать?

Профессор перестал смотреть на свои ноги только когда я заговорил с ним. Он ответил мне, что пока еще не может встать и пойти, на это нужно время. Ему предстоит потренироваться, чтобы снова научиться ходить.

Я сказал, что очень за него рад, и это чистая правда! Пускай у меня не будет презентации книги и профессор поэтому не сможет на нее прийти, это не важно! Я просто хотел, чтобы профессор Снейп не унывал и если для этого нужно, чтобы ушел из больницы и не возвращался сюда никогда пусть так и будет!

И тогда профессор сказал нечто невероятное. Он долго смотрел на меня, а потом в окно, и наконец сказал спасибо Локхарт.

Я растерялся и удивился, потому что профессор Снейп никогда не говорит спасибо. Я не спросил, за что он меня благодарит. Наверное за то, что я написал письмо Гарри Поттеру. За что же еще?

Потом профессор предложил мне одну из шоколадных лягушек которые ему дал Гарри Поттер еще до того как они начали спорить. Я удивился еще сильнее, но лягушку взял.

Мы ели лягушек, профессор Снейп ел и шевелил ногами. Это был чудесный день!

29 сентября

Профессор слишком торопится снова начать ходить. Так говорит Лиззи, она пока не разрешает ему передвигаться самостоятельно. Ему нужно еще делать массаж и пить всякие укрепляющие зелья, а он уже сейчас пытается вставать с кровати. Несколько раз он чуть не упал, и теперь я помогаю ему вставать, пока Лиззи не видит.

Когда профессор Снейп не пытается ходить, он читает книги про зелья, которые ему принес Гарри Поттер. Раньше он читал книги, которые Корбен приносил в лабораторию, но теперь мы туда не ходим. Новые книги такие же интересные, как и старые, профессор опять читает их по три штуки за раз. Только теперь он сидит в кресле, а не на постели.

Иногда он читает и тут же задает мне какие-то странные вопросы. Профессор Снейп спрашивает, как я сплю и вижу ли сны, помню ли лица всех людей, с которыми встречался с тех пор, как начал жить в Больнице Святого Мунго. Еще профессор попросил почитать мои мемуары, я ему разрешил. Он удивился, что я так быстро научился писать сам, без прытко пишущего пера. Я прочитал всю книгу про пунктуацию, и теперь ставлю все запятые правильно, а некоторые слова по-прежнему смотрю в словаре. Получается очень долго, но это все равно очень большой прогресс! Я хочу писать красиво и правильно, чтобы написать настоящую книгу. Мои мемуары помогут мне в этом.

Может быть, теперь, когда профессор Снейп уже почти научился ходить, он все-таки придет на мою презентацию!

1 октября

Сегодня профессора опять навещал Гарри Поттер, а с ним пришел Главный Аврор. Они очень долго разговаривали. Профессор блестел глазами, но больше не говорил плохих слов и не спорил. Кажется, он помирился с Главным Аврором и тот на него уже не обижается.

Еще приходила Глэдис. Я так скучаю по тому, как мы все вместе ходили в лабораторию! А теперь нам с профессором нельзя выходить из палаты. Я бы хотел прогуляться с ним и с Глэдис по улице днем, хоть там сейчас осень и почти всегда идет дождь.

Глэдис обрадовалась, что профессор Снейп скоро уже будет ходить сам. Она тоже больше на него не обижается. Глэдис подарила нам с профессором, а еще Фрэнку с Алисой, теплые носки, потому что осенью стало холодно.

Мне понравились носки, и профессору тоже, он даже сказал за них «спасибо». Я видел, как он надел их вечером. Он сидел в кресле, пока я читал вслух книгу «Брюзга — задрипанный козел», шевелил ногами и смотрел на носки.

4 октября

Этот день настал, и я рад за профессора Снейпа, хотя мне немного грустно.

С утра профессор переоделся, походил по палате, постоял у окна. Я спросил, нравится ли ему вид, а он сказал, что будет вспоминать о нем с содроганием.

Потом он примерил ботинки, которые подарил ему когда-то Гарри Поттер, они очень хорошо на нем смотрелись, и я сказал ему об этом. Профессор Снейп ответил: «Когда я пойму, как вас вылечить, я тоже принесу вам ботинки».

И еще он сказал: «Вы можете больше не звать меня профессором, потому что я уже давно не преподаю».

Я спросил: «Как вас тогда звать?»

Он сказал: «По имени. Зовите меня Северус».

Мне очень непривычно звать профессора по имени.

Потом пришел Главный целитель Сметвик, они с профессором Снейпом поговорили и даже пожали руки. Главный целитель сказал ему: «Надеюсь, мы вас тут больше не увидим, по крайней мере, не как пациента. Ступайте».

Он ушел, и профессор тоже вроде как уже мог уйти, но он смотрел то на меня, то на дверь, и выглядел каким-то растерянным.

Я уже хотел спросить у него, почему он не уходит, как прибежала Глэдис. Она вся запыхалась, как будто очень спешила, и у нее в руках была коробка. Я обрадовался, что Глэдис тоже пришла попрощаться с профессором Снейпом. А она сказала, что приготовила для нас сюрприз.

Глэдис поставила на тумбочку коробку и открыла ее. Сперва я подумал, что это разноцветные бабочки вылетели оттуда! Но бабочки были очень странные, какие-то толстые, хотя летали быстро и высоко. Они облетели всю палату, и даже Фрэнк с Алисой за ними следили, а потом вернулись и сели на кровать профессора Снейпа.

Он рассмотрел их и сказал: «Флоббер-черви с крыльями. Где вы нашли такого сумасшедшего магозоолога, мисс Гаджен?»

Это был самый лучший сюрприз!

Теперь, когда он умеет ходить, а флоббер-черви летают, профессор точно купит мою книгу и придет на презентацию! Осталось только написать все хорошо и честно. Глэдис сказала, что она поможет профессору Снейпу вернуть мне память, а до этого они обязательно будут меня навещать. Профессор Снейп кивнул, когда она сказала это, и протянул мне руку. Я не сразу понял, зачем.

Он пожал мне руку, как Главному целителю Сметвику, а потом ушел.

Глэдис посидела со мной немного и тоже ушла. Лиззи разрешила мне посмотреть на летающих флоббер-червей до вечера, а потом забрала коробку с ними, потому что держать питомцев в палате запрещено.

Сейчас вечер. За окном идет дождь. Фрэнк и Алиса спят.

А я снова один.

24 октября

Как же долго я не садился за свои мемуары! А ведь столько всего происходит, и все обязательно надо записать.

Я остался без профессора Снейпа, и чтобы не грустить, я теперь много читаю. Уже прочитал все книги из читального зала и теперь прошу Глэдис и Лиззи приносить мне новые. Глэдис приносит мне маггловские книги, они ничем не хуже волшебных! Магглы тоже пишут сказки и истории про волшебство, только Глэдис говорит, они в них на самом деле не верят и это все иносказания.

А еще у магглов эльфы высокие и красивые, похожие на Глэдис или на меня, хотя все же знают, что эльфы маленькие и смешные. Так что непонятно, к чему такое иносказание.

Мне нравятся маггловские книги, и все-таки моей любимой остается «Сказки Барда Биддля». Мне кажется, я тоже могу написать книгу сказок, чтобы ее читали детям.

Скоро Хэллоуин, и Лиззи уже украсила весь пятый этаж тыквами и летучими мышами. Ей не всегда разрешают это делать, потому что это пугает некоторых пациентов (хоть летучие мыши и ненастоящие, а на светильниках Джека вырезаны добрые улыбки). Но сейчас здесь только я, Фрэнк, Алиса и еще один парень, который никогда не вылезает из-под кровати (он даже ест там), и Лиззи разрешили все украсить.

Я очень жду Хэллоуин! Глэдис говорит, что в «Сладком Королевстве» специально к этому дню сделают какие-то необычные сладости и она их мне обязательно принесет. Она часто приходила ко мне в эти три недели, гораздо чаще, чем профессор Снейп. Он навещал меня вместе с Глэдис всего два раза. Но я знаю, он очень много работает в лаборатории, и не прошу его приходить чаще.

Когда профессор Снейп приходил, то снова задавал мне разные вопросы, так он проверял мою память. Глэдис рассказала, что профессор просил Главного целителя Сметвика показать ему мою историю болезни, чтобы лучше все изучить, но тот отказал, потому что это врачебная тайна. Профессор сможет посмотреть историю болезни, только если ему разрешит моя мама, и сейчас он пишет ей письма два раза в неделю. Она не отвечает.

Профессор Снейп сказал, что мое нарушение памяти похоже на поломку моста. Я совсем не помню свое прошлое до того, как начал писать мемуары, а с ними я начал кое-что запоминать, но я все еще остаюсь на одном берегу. Профессор планирует изобрести зелье, чтобы отстроить заново этот мост, и тогда я смогу перейти через него и все вспомнить.

Я не хочу вспоминать, как обманывал людей, но иначе меня никогда не выпишут из больницы Святого Мунго. А я страстно желаю когда-нибудь из нее выйти.

31 октября

Хэллоуин! Сегодня с самого утра пахнет запеченной тыквой, которую принесла для нас из дома Лиззи. Наверное, у нее дома всегда пахнет какой-нибудь вкусной едой, потому что она умеет хорошо готовить. А в больнице обычно совсем ничем не пахнет, только иногда лекарствами.

Утром Лиззи угощала всех тыквой, а потом ко мне пришли Глэдис и профессор Снейп!

Профессор все время хмурился, он не очень-то любит Хэллоуин. А может, он просто думал о чем-то важном, например, о зелье, которое хочет изобрести, чтобы вернуть мне память. Он и сегодня над ним работал, а Глэдис ему помогала. Они как раз пришли ко мне из лаборатории, а по пути купили целый пакет вкусностей в «Сладком Королевстве»! Там были оранжевые засахаренные перья (я их все еще очень люблю, хоть больше и не подписываю фотографии), лакричные летучие мыши, которые разлетелись по палате, стоило мне открыть коробку, глаза из зефира с шоколадом — страшные, но такие вкусные! — и большая пачка «Берти Боттс». Я поблагодарил Глэдис и профессора Снейпа за сладости. В книге про выпечку, которую я читал пару недель назад, было написано, что сладкое полезно для работы мозга, а значит, и для памяти. Может, я стал все так хорошо запоминать, потому что ем много сладкого?

Я поделился своими гостинцами с Фрэнком и Алисой. Они мало чего понимают, но тоже любят сладости, хотя едят их реже, чем я. Ведь они сами не попросят, им нужно положить конфетки в руки и сказать: «Ешьте» или показать на рот. Я знаю, что им нравятся конфеты, потому что они улыбаются, когда едят их, а от простой еды — нет.

Я сказал Глэдис и профессору, что раз мне сладкое помогло, наверное, и Фрэнку с Алисой поможет, только их надо кормить конфетами почаще. Профессор ничего мне не ответил, он думал о другом и хмурился, а Глэдис пообещала принести в следующий раз побольше конфет.

На прощание она обняла меня и я обнял ее в ответ. Я заметил, что профессор перестал думать о чем-то своем и посмотрел на нас — теперь я понимаю, что он тоже хотел обниматься, но в тот момент я растерялся, потому что профессор Снейп выглядел очень грустным. Раньше, когда его что-то расстраивало, он злился и блестел глазами, а не грустил.

В следующий раз я обязательно спрошу его, не хочет ли он тоже обняться со мной!

Потом они ушли, а я сел дочитывать новую книгу и есть летучих мышек, правда, сперва пришлось их доставать с потолка. Двух мышек я дал мужчине, который все время сидит под кроватью, надеюсь, он знает, что с ними делать.

Вечером нам всем принесли пудинг, он тоже был очень вкусный.

В такие дни мне нравится жить в больнице Святого Мунго!

10 ноября

Профессор Снейп почему-то опять считает Глэдис шарлатанкой. Я так думаю. А иначе почему он перестал навещать меня вместе с ней? Теперь они приходят по отдельности и он даже не говорит про нее.

Профессор, как всегда, спрашивал меня обо всем, что происходит с моей памятью: как много книг я прочитал, что запомнил из них. Мы обсуждали с ним маггловские книги, особенно те, про ненастоящих эльфов. Профессор сказал, что это и правда иносказание, таких эльфов никогда не существовало. Я понял, что многие истории, вроде бы не похожие на сказки, на самом деле являются сказками, и это не значит, что авторы обманывают читателей. Это все — тоже полет фантазии, и в этом нет ничего плохого. Можно придумывать все, что угодно, и это не будет обманом, пока ты не говоришь, что это правда.

Я спросил профессора Снейпа: неужели сказки ценятся выше правды? Он сказал: «Да, сказки, похожие на правду, всегда продаются дороже. Ваша матушка, Гилдерой, хорошо это понимает».

Потом мы долго молчали.

13 ноября

Сегодня произошло нечто…

Я не знаю, не могу придумать для этого слово. Странное? Слишком простое слово, а это не было просто. Обескураживающее? Нет, не то. Я прочитал много книг и знаю теперь много слов, но не могу вспомнить ничего подходящего.

Глэдис опять пришла одна. Она, как обычно, принесла мне новую книгу и сладости, но выглядела какой-то задумчивой и печальной. Я заметил это и спросил ее, в чем дело, почему она грустит. Я решил, что все дело в профессоре Снейпе, в том, что он снова ее обидел своими подозрениями. Дело и правда было в нем, но не так, как я подумал.

Глэдис сказала, что профессор Снейп стал очень много для нее значить. Она говорила очень тихо, и я решил, что неправильно ее расслышал. Я переспросил ее, и тут Глэдис начала говорить быстро-быстро, и я понял, что все расслышал правильно.

Оказывается, профессор Снейп и Глэдис, пока работали вместе в лаборатории, хорошо друг друга узнали. Профессор вовсе не считает ее шарлатанкой, даже наоборот, он признал, что Глэдис для меня много сделала. И для него самого тоже. Он пообещал ей, что обязательно вернет деньги, которые она дала нам в долг. Профессор хочет заняться разработкой разных полезных зелий, они будут хорошо продаваться. У него много планов, только пока нет свободного времени, потому что он хочет сперва меня вылечить.

Глэдис рассказала все это, и мне стало немного стыдно. Ведь это я должен вернуть ей деньги, а не профессор Снейп! Я помню, что хотел написать книгу и получить за нее большой гонорар, но я пока не знаю, о чем мне писать.

Вот только Глэдис не хочет никаких денег. Она сказала, что ей намного важнее просто быть рядом с профессором Снейпом, работать возле него в лаборатории.

Кажется, она в него влюбилась.

Я чувствую себя очень необычно и все еще не могу подобрать подходящее слово.

15 ноября

Теперь я знаю, почему профессор Снейп перестал навещать меня вместе с Глэдис.

Он приходил сегодня, потому что я написал ему письмо и попросил срочно прийти. Я не был уверен, что хочу ему сказать, но мне было нужно его увидеть.

Когда он вошел, я понял: произошло что-то очень хорошее. Профессор Снейп еще ходит с тростью, но сегодня он почти что вбежал в палату, аж мантия развевалась, и глаза у него блестели. Профессор сразу начал говорить, что его эксперимент с зельем удался, осталось совсем немного, и его можно будет опробовать, чтобы вернуть мне память.

Он был так рад, и мне следовало тоже порадоваться и поблагодарить его. Но вместо этого я сказал ему про Глэдис. Я сказал, что она приходила вчера и поделилась, как ей нравится работать в лаборатории вместе с ним.

Я не думал, что профессор Снейп так оцепенеет из-за этого.

Он сильно побледнел и опустился в кресло, как будто ноги перестали его держать. А я испугался, что из-за моих слов он снова разучился ходить! Я хотел позвать Лиззи, но профессор меня остановил.

Профессор сказал, что больше не работает с Глэдис в лаборатории и старается как можно меньше с ней пересекаться.

Я спросил: «Почему?».

И добавил: «Вам ведь тоже нравится быть рядом с Глэдис».

Профессор Снейп нахмурился и ответил: «Вы уже далеко не полудурок, Гилдерой, и должны сами это понимать».

Оказывается, профессор Снейп перестал общаться с Глэдис, потому что он считал, меня это расстроит. Когда-то я дал ему прочитать мои мемуары и что-то в них заставило его так считать.

И в тот раз, когда профессор смотрел на нас с Глэдис, он не со мной хотел обниматься. Он не сказал этого, я сам понял.

Я не уверен, расстраивает ли меня это. Я все еще не могу поймать слово. Тревожно — не совсем правильно. Волнительно — так не говорят.

Я не знаю, должно ли это меня расстраивать или, наоборот, радовать. Я так и ответил профессору Снейпу. Он очень много значит для Глэдис, сказал я ему, и для меня тоже. Они оба. Глэдис — чудесная, милая, добрая, она приносила нам сладости, и теплые носки, и цветы, и ходила с нами в лабораторию, и читала книги. А профессор — он тоже очень хороший, он везде брал меня с собой, и доверял мне, и говорил то, что никто больше не хотел говорить, потому что не считал меня полным дураком. Я очень хочу, чтобы они были счастливы, и я твердо решил не расстраиваться.

Я даже сказал профессору Снейпу, что буду рад, если у них с Глэдис появятся дети. Ведь я очень люблю детей и, наверное, поэтому когда-то пошел преподавать в школу Хогвартс.

Профессор снова оцепенел. Он долго смотрел на меня, а потом ответил, что про детей говорить еще рано.

Мы пообщались еще немного про его новое зелье, и профессор Снейп ушел. Я сел читать книгу вслух Фрэнку и Алисе, но постоянно сбивался и путал строчки. Хорошо, что Фрэнк и Алиса не так уж внимательно меня слушают.

18 ноября

Новое зелье профессора Снейпа готово и оно способно вернуть мне память, но принять его я не могу.

Профессор сильно поругался из-за этого с Главным целителем Сметвиком, однако тот остался непреклонен. Мне нельзя принимать экспериментальное зелье без согласия моего опекуна, а моя мама на это не согласна. Она написала Главному целителю письмо, где запретила давать мне непроверенные зелья. Целитель Сметвик сказал, что она беспокоится за мое здоровье, ведь неизвестно, какие у зелья могут быть побочные действия, а профессор Снейп заявил, что «ей просто выгоднее держать Гилдероя под замком, пока он признан невменяемым» и что «целители идут на поводу у жадной ведьмы». Только он сказал не «ведьмы», а другое слово, нехорошее, от которого Лиззи всегда краснеет.

Профессора выставили из больницы и запретили приходить целую неделю. Еще ему сказали, что если он передаст мне свое зелье через кого-то и у меня будут признаки каких-то изменений, его сильно накажут.

Но профессор Снейп никого не послушал!

На следующий день (то есть сегодня), ко мне пришла Глэдис и принесла это зелье. Она держала в руках маленький флакончик, и я смотрел то на него, то ей в лицо, оно было таким напряженным и несчастным. Глэдис хотела мне дать мне зелье и в то же время боялась за профессора, боялась, что его накажут. Я тоже этого боюсь. Я не стал брать у нее флакончик.

Профессор Снейп еще целую неделю не сможет меня за это наругать. Разве что письмо напишет или пошлет громовещатель, но это не так страшно.

23 ноября

Вчера вечером пошел первый снег.

Я сидел в кресле, укрывшись пледом, который мне подарила Глэдис, и читал книгу, а потом поднял голову и увидел, что за окном падают большие белые хлопья. Это было очень красиво. Я подошел к окну: снаружи все уже было покрыто снегом, и в свете фонарей он казался золотым, а подальше от них — голубым или синим. Улица уже почти опустела, только двое каких-то волшебников играли, бросая друг в друга комки снега. Лиззи сказала, игра называется «снежки».

Ночью мне приснилось, что я вышел из Больницы Святого Мунго и медленно побрел вперед, увязая в сугробах. Я шел долго, вокруг были незнакомые дома с темными окнами и закрытыми дверями, фонари на улице не горели. Внезапно впереди я увидел свет, и я каким-то образом знал, что там, где этот свет, меня очень ждут. Я пошел быстрее и вскоре достиг красивого дома, дверь его была открыта для меня. Я знал, что внутри тепло и есть что-то вкусное, а самое главное, там был кто-то, кто хотел, чтобы я пришел и остался, вместо того, чтобы бродить по улице.

Вот только я проснулся раньше, чем смог переступить порог.

27 ноября

Профессор Снейп снова может навещать меня! Он мог прийти еще позавчера, но сердился на меня за то, что я не взял его зелье, и поэтому пришел только сегодня. Глэдис привела его. Профессор ходил по палате и ругал целителей и мою маму, но потом Глэдис остановила его и погладила по руке, и он успокоился. Она выглядела очень счастливой.

Они рассказали мне новость: Невилл, сын Фрэнка и Алисы, узнал, что профессор Снейп изобрел новое зелье для восстановления памяти, и написал ему письмо с просьбой вылечить его родителей. Профессор сказал, что это будет сложнее и зелье нужно изменить, потому как у Фрэнка и Алисы сломан не один мост, а много-много мостиков, но он уже этим занимается, раз лечить меня ему все равно никто не дает и работа пропадает зазря.

Профессор Снейп ворчал, а Глэдис гладила его по руке и улыбалась. Я понял, что совсем не расстраиваюсь.

Тем более, Глэдис сказала, что попросит у Лиззи разрешения пригласить меня на Рождество! Они с профессором Снейпом хотят, чтобы я пришел к ним на праздничный ужин! Будет красивая елка, и подарки, и индейка, и пудинг, можно будет погулять по саду за домом и слепить снеговика! Как же я мечтаю, чтобы поскорее наступило Рождество! И хоть бы Лиззи разрешила мне уйти из больницы в этот день!

9 декабря

Сегодня очень важный день. С утра Лиззи проверяла здоровье Фрэнка и Алисы, мерила им температуру и все такое. Потом пришел Главный целитель Сметвик и тоже осмотрел их. Он выглядел не очень довольным. Лиззи потом сказала мне, что он был против испытания непроверенного зелья на его пациентах, но сын Фрэнка и Алисы — их опекун, поэтому он может разрешить профессору Снейпу попытаться их вылечить. Только для этого их пришлось сначала выписать из больницы, Главный целитель не разрешил это делать здесь.

Лиззи сказала, что сильно волнуется за Фрэнка и Алису, ведь они лежат в Больнице Святого Мунго столько, сколько она здесь работает, и даже немного дольше. А теперь они либо вылечатся, либо вернутся обратно в таком же состоянии, как и сейчас, о плохом варианте она старается не думать. Лиззи так и сказала, «плохой вариант». Я встревожился, но Лиззи меня успокоила. Зелье профессора Снейпа проверили другие зельевары, и почти все сказали, что раньше так далеко никто не продвигался и оно действительно может помочь. А те, кто считают, будто оно слишком смелое и использовать его рано, просто завидуют успеху профессора. Так сказала Лиззи. Она все еще обижена на профессора Снейпа за то, что он сбегал из больницы, но не признать его таланта она не может. Это ее слова.

После обеда пришел Невилл, чтобы забрать Фрэнка и Алису. Я проследил, положили ли им с собой теплые носки, которые подарила Глэдис, и дал две шоколадные лягушки на прощанье. Надеюсь, у них все будет хорошо.

14 декабря

Наконец-то профессор Снейп пришел, чтобы рассказать, как дела у Фрэнка и Алисы! Он написал мне письмо, но очень короткое, а мне хотелось знать про все.

Они у себя дома и за ними наблюдают. Профессор напомнил мне, что в первые дни, когда он сам принял целебное зелье, у него сильно болели ноги. И теперь почти то же самое происходит с ними, чинить такие серьезные поломки всегда больно. Но им все-таки проще, чем было профессору Снейпу, он постарался, чтобы было как можно меньше боли.

Зато, если зелье им поможет, его будут использовать для лечения других людей. А со временем разрешат и тот вариант, который профессор изобрел для меня, и тогда целители смогут дать его мне даже без разрешения моей мамы. Нужно только немного подождать.

Я сказал профессору Снейпу, что он — настоящий герой и совершает настоящий подвиг. Ведь он столько работает, чтобы другие тоже могли выйти из больницы! Глэдис говорила, что он работает в лаборатории сутками и часто валится с ног от усталости, хотя ему еще нельзя так перегружать себя.

Я сказал, будет справедливо, если профессор станет известным человеком и все начнут брать у него автографы, потому что он этого заслуживает.

Профессор Снейп ответил, что автографы — это полная ерунда, и он бы предпочел, чтобы ему заплатили. Но я уже знаю, это он так шутит. Профессор и раньше шутил так, что в его словах была только часть правды, а остальное — иносказание. Думаю, он правда хочет получить за свою работу немного денег, чтобы все-таки отдать долг Глэдис.

Я улыбался его шутке, когда профессор Снейп сказал: «Вы тоже совершили подвиг, Гилдерой».

Сперва я даже испугался, что снова что-то забыл. Не помню, чтобы совершал какой-то подвиг.

Тогда профессор сказал: «Подвиг — это не обязательно что-то, где надо сражаться или махать палочкой. Вы вытащили из темноты такого, как я, а это уже — настоящий подвиг».

Надеюсь, когда-нибудь я научусь понимать все иносказания профессора Снейпа, даже такие сложные.

Потом он спросил меня, чем бы я хотел заняться, когда ко мне вернется память и я выйду из больницы. Я никогда над этим не задумывался всерьез, но почему-то сразу знал, что ему ответить.

Я сказал: «Я хочу написать книгу, она будет называться «Вся правда о Гилдерое Локхарте». Хочу, чтобы была презентация, и профессор Снейп пришел на нее вместе с Глэдис. Хочу развеять миф (мне нравится это выражение) о своих заслугах, и чтобы всем, кто пострадал из-за меня, вернули память с помощью вашего зелья».

Профессор Снейп поблестел на меня глазами и сказал: «Вас будут судить за ваши преступления и, может быть, даже посадят в тюрьму».

Я читал про тюрьму. Была одна маггловская книга, в которой главный герой сидел в страшной тюрьме, и это было намного хуже, чем в Больнице Святого Мунго. В тюрьме темно и страшно, никто не принесет мне сладости и не будет навещать. Я боюсь этого и очень бы не хотел туда попасть. Я ведь — не главный герой книги и вообще никакой не герой.

Профессор Снейп понял, что я боюсь. Он сказал, что нужно придумать способ вытащить меня из больницы, не возвращая мне память о моих преступлениях. Нужно, чтобы колдомедики признали меня вменяемым, что я могу отвечать сам за себя. Профессор объяснил: я умею сам есть и одеваться, знаю, что некоторые вещи бывают опасными, умею читать и писать, делать некоторые логические выводы. Он сказал: «Вы теперь даже поумнее, чем были до болезни». Наверное, это тоже какая-то шутка!

Профессор решил снова поговорить с Главным Целителем Сметвиком, чтобы тот сам на меня взглянул. Он сказал, что постарается больше не ругаться, чтобы его снова не выставили из больницы.

16 декабря

Профессор Снейп, Глэдис и Лиззи поговорили с Главным Целителем Сметвиком! Оказывается, Лиззи и раньше рассказывала ему о моем прогрессе, а он все никак не находил время меня поверить. Сегодня он пришел и наконец-то поговорил со мной. Он спрашивал о книгах, которые я читаю, о людях, с которыми общаюсь, так он проверял мою память. Я рассказал ему все и даже больше, ведь я запомнил, когда и кто ко мне приходил, а еще всех пациентов, которые лежали в моей палате. Я даже помню отрывки из книг! Целитель сильно удивился, когда я назвал ему заклинания из книги про волшебную выпечку, которая была в читальном зале больницы. Он считает, что мне действительно стало лучше! Но меня еще стоит проверить.

24 декабря

Сегодня Глэдис рассказала мне, что Фрэнк и Алиса начали узнавать своего сына Невилла и даже звать его по имени. Я так рад за них! Может, когда-нибудь мы с ними встретимся, хотя они меня, наверное, не узнают и не вспомнят, как я разворачивал для них шоколадные лягушки.

Глэдис сказала, к профессору уже обратилось много людей с просьбой вылечить их близких его зельем, хотя оно еще до конца не проверено и не запатентовано. Про его работу узнали даже в других странах!

Но сам профессор Снейп этому не радуется. Пока Глэдис говорила со мной, он стоял очень мрачный и смотрел в окно. Может быть, это из-за того, что меня все-таки не выпустят из больницы.

Главный Целитель целую неделю проверял мою память, и все шло хорошо, но позавчера он решил выйти со мной на улицу. Он сказал, мы пойдем прогуляемся, и я очень воодушевился, потому что уже давно не выходил из больницы. Последний раз я был на улице, когда профессор Снейп принял свое зелье для ног, а потом нас заперли в палате.

Мы гуляли с Главным Целителем Сметвиком, я смотрел на витрины, украшенные к Рождеству, и мечтал о том, как зайду туда что-нибудь купить для праздника.

А потом Главный Целитель остановился и спросил, знаю ли я, где мы находимся и как попасть обратно в больницу.

Я удивился тому, что он меня об этом спросил. Профессор Снейп, когда мы гуляли с ним, ни о чем меня не спрашивал, а просто вел, куда нужно. Он хорошо ориентируется и никогда не теряется.

Я огляделся по сторонам и не узнал, куда мы пришли. Вокруг было очень много людей, все торопились, громко разговаривали, толкались. Внезапно меня толкнули особенно сильно, и мне показалось, что это была та женщина. Я испугался, быстро пошел вперед, потом назад, снова огляделся и понял, что нигде не вижу Главного Целителя. Мне стало так страшно! Сам не знаю, почему…

Главный Целитель появился, взял меня под локоть и отвел обратно в больницу. Он сказал, что я пока не готов к самостоятельной жизни, потому что не ориентируюсь в пространстве.

Профессор Снейп не ругался с ним, только блестел на него глазами очень сердито и сжимал губы, но когда Главный Целитель ушел и мы остались в палате одни, он все-таки начал ругаться.

Профессор сказал, что я бы уже давно преодолел свой страх и научился ориентироваться и запоминать местность, если бы меня не держали в четырех стенах. Он сказал, моя мама платит больнице, чтобы они меня никогда отсюда не выпустили, и всегда найдется какая-нибудь отговорка. Что они все бездушные мрази и им все равно, что у меня не будет свободы и своего дома.

Он ругался, потому что был расстроен. Глэдис шмыгает носом и почти что плачет, когда расстраивается, а профессор Снейп — ругается. Я очень хотел их утешить, но не знал, как. Тогда я впервые позвал профессора Снейпа по имени.

Я сказал: «Северус» и запнулся, потому что было немного страшно произносить его имя. Но он посмотрел на меня, и я снова заговорил.

Я сказал ему: «Северус, это неважно, где я буду жить. Скоро Рождество, и Лиззи разрешила мне прийти к вам в гости, чтобы я не оставался на праздник в больнице. Вам не все равно, где я проведу праздник, а значит у меня все же есть дом».

Глэдис почему-то все равно расплакалась. Зато профессор Снейп перестал ругаться.

26 декабря

Год назад я начал писать свои мемуары. Теперь-то я знаю, что мемуары — это немножко другое, а у меня скорее дневник, который никто никогда не прочитает, кроме меня самого.

Лиззи сказала, что это отличное упражнение для тренировки памяти, и она была права. Моя память стала намного лучше, хотя не настолько хорошей, чтобы меня наконец выпустили из больницы. Но самое главное я помню и не забуду никогда.

На Рождество была красивая высокая елка, она вся искрилась и переливалась. Глэдис говорит, профессор Снейп сам ее украшал, но он в этом никогда не признается. Еще была праздничная индейка, пудинг и пирожные с предсказаниями. Когда их раскусываешь, изо рта остается торчать бумажка, и на моей было написано: «Грядущий год — как сытый кот!» Я не знаю, что значит это иносказание, но Глэдис говорит, что это хороший знак!

Она пообещала мне нарисовать план Косой Аллеи, со всеми названиями магазинов, так что я смогу все заучить и постараюсь не растеряться, когда Главный Целитель решит снова меня проверить. Профессор Снейп сказал, что не отстанет от него, и Лиззи тоже обещала помочь.

Нам пришло много открыток. От Лиззи, от Гарри Поттера, от Корбена, а еще от Фрэнка и Алисы! Они пока не умеют писать, за них пишет Невилл, но он написал, что его родители каким-то образом помнят меня! Они помнят «красивого мужчину с длинными светлыми волосами» и говорят, что он был к ним очень добр и рассказывал им про эльфов.

Профессор Снейп и Глэдис подарили мне новое красивое перо. Профессор говорит, ничто не мешает мне написать свою собственную книгу и издать ее под псевдонимом, чтобы моей маме ничего не досталось. Думаю, я напишу книгу сказок, ведь я уже научился иносказаниям. В моей книге будет принц-обманщик, потерявший память, прекрасная принцесса и мрачный волшебник в черном, в которого она влюбилась, летающие флоббер-черви и шоколадные лягушки. Это будет хорошая добрая книга и конец у нее обязательно будет счастливый.

~

Меня зовут Гилдерой Локхарт, пока что я живу в Больнице Святого Мунго.

Вся моя жизнь — это один-единственный год, который я запомнил благодаря нескольким людям, моим друзьям. Я надеюсь, что они останутся со мной и в следующем году и нам опять будет, о чем вспомнить вместе на Рождество. Я постараюсь стать лучше и умнее, я прочитаю много-много книг и запомню все необходимое, чтобы выйти из больницы.

Но дом у меня есть уже сейчас, и это то, что действительно важно.