драбблы (гет)

— Ну что, отчёты для меня готовы? — Хаус, постукивая тростью, вошёл в кабинет Кадди.

— Готовы, — Кадди достала из стола и бухнула на стол папку отчетов. — А ко мне тут приходили по поводу тебя…

— Кто? — удивился Хаус.

Кадди отошла в угол к шкафу и оттуда, перебирая папки и бланки отчетов, проговорила:

— Ну эта твоя… Номер двадцать четыре.

— Двадцать четыре?! — Хаус ощутил нехорошее предчувствие, даже мурашки зашевелились у него по коже. — Что же она хотела?

— Ну что… — Кадди перебирала бланки, не поднимая глаз. — Что ты не имеешь право заставлять их идти на кладбище. И много еще чего права не имеешь. Шан-тажировала меня, что я тебя покрываю… Кстати, неплохой выбор для тебя, Хаус.

Хаус невинно заморгал глазами:

— Какой выбор? Ты о чем?

— Разумеется, о ней, Хаус. У девочки большие перспективы, если не будет останавливаться на достигнутом. Впрочем, ты и сам явно заинтересовался…

— Кадди, о чем ты? Кадди… Да помилуй, об этом даже и речи нет! Она в две недели достала всю команду своим эгоцентризмом и карьерным рвением. Неужели ревнуешь? — Хаус прищурил глаза.

— Да упаси боже. Мне, знаешь ли, вообще нет дела, в кого ты там влюблён.

— Я не влюблён в неё.

— Ага, рассказывай.

— Кадди, ты всё не так поняла.

— Да будто бы я не вижу, — фыркнула Кадди.

Хаус искренне удивился:

— Кадди, помилуй, с чего к тебе вообще пришли такие мысли? Все, что ты говоришь — это вообще не про меня и Стерву. И потом, ты же знаешь, я тебе абсолют-но верен, — к нему вернулся прежний саркастический тон. — Сегодня у тебя потрясающая, как никогда…

Но голос Кадди дрожит по-новому, в голосе Кадди что-то совсем другое.

— Хаус, я, конечно, как женщина одинокая и обделенная мужским вниманием, очень ценю твои грубые комплименты, — она не шутит, она подходит и смотрит ему в глаза, и он видит, как в глубине её глаз дрожат янтарные блики, — но я от тебя смертельно устала. Каждый день, на работе. Поэтому, пожалуйста, найди себе кого-нибудь другого, кто будет тебе все прощать, нянчиться с тобой, утирать тебе сопли…

— Уж не думаешь ли ты, что Стерва это всё будет делать?.. — только и может выговорить Хаус, прижимая к груди стопку бланков, которую она ему всучила.

— Она, между прочим, младше меня на двадцать шесть лет! — заявляет он, чтобы хоть как-то перебить настрой этого странного разговора.

— Очень мило с твоей стороны напоминать мне о моём возрасте! — возразила она.

Хаус стоял в растерянности и даже не мог иронизировать, как обычно.

— Кадди, да вся эта история выеденного яйца не стоит. Честно, у нас в команде история совсем не о том. Что мне сделать, чтоб ты поверила? Кстати… — Хаус жизнерадостно-иронически округлил глаза, желая дать понять, что этот разговор исчерпан, — может, куда-нибудь сходим?

— Ты прекрасно знаешь, что надо было делать, — тихо сказала она, подойдя и вручая ему отчёты, — довольствоваться прежней командой, а не увольнять их и не набирать новую.

— Но...

Хаус хотел ещё что-то возразить, но Кадди решительно сунула ему в руки последние бланки с отчётами, и он понял, что разговор окончен.

— Но у тебя самой еврейская кровь! — мстительно крикнул он, уже уходя из кабинета, на пороге. — И ты не потерпишь, чтобы тебе переходили дорогу! Чтобы у тебя отнимали твое, не потерпишь ведь, а?

И слышит, как в ответ она крикнула ему вслед — убийственное:

— Только когда у меня отнимают то, что мне действительно дорого! — и захлопнула за ним дверь.