Целитель для ведьм (гет)

Ровно в половине восьмого утра Драко Люциус Малфой вошёл в двери больницы имени святого Мунго. Приём пациентов всегда начинался в восемь, и целитель Малфой за весь год, что работает здесь, ещё ни разу не позволил себе опоздать на службу. Он любил приходить в больницу пораньше, когда многолюдные днём коридоры были ещё пусты. Круглосуточный приёмный покой находился в другой части здания, поэтому ничего не мешало Драко насладиться утренней чашкой кофе в своём кабинете перед началом трудового дня.

Малфой поздоровался с дежурной привет-ведьмой в холле больницы и поднялся на второй этаж. Он не спеша подошёл к двери своего кабинета и открыл её заклинанием. Войдя, Драко любовно окинул взглядом привычную и милую сердцу обстановку: стол, стул, кресло для посетителей, книжный стеллаж, шкафчик с необходимыми лекарственными зельями и стерильными инструментами, белоснежная ширма, за которой располагалась специальная кушетка для пациенток, диплом колдомедика и многочисленные похвальные грамоты на стене. Малфой сел за свой рабочий стол и внимательно осмотрел то, что на нём лежало. Он всегда следил за тем, чтобы каждая вещь находилась строго на своём месте: заполненные карты пациентов отдельно от чистых формуляров, чернильницы с чернилами разных цветов, перья, бланки для рецептов. К своей работе Драко относился очень серьёзно, для него важна была каждая мелочь.

Как ни странно, Малфой очень любил своё дело и гордился тем, чего смог добиться нелёгким трудом. Он расслабился в кресле и даже не вздрогнул, когда услышал за спиной привычный хлопок аппарации. Больничный домовой эльф Мэлли принёс целителю Малфою утреннюю чашечку кофе ровно без четверти восемь, как и всегда. Драко сдержанно поблагодарил эльфа и вдохнул бодрящий аромат напитка, настраиваясь на рабочий лад. Потягивая кофе, Малфой в который раз с изумлением подумал: «Неужели, это всё произошло со мной? Ведь совсем недавно я мечтал совсем о другом…» Мысленно он вернулся в недавнее прошлое.

Если бы лет семь-восемь назад кто-нибудь сказал бы, что Драко Люциус Малфой будет носить звание целителя, он бы просто презрительно рассмеялся в лицо этому человеку. В те беспокойные времена своей тревожной юности Драко, скорее, готовился отнимать жизни, а не спасать их. Тогда он считал целителей всего лишь обслугой, призванной по первому зову явиться в Малфой-менор, если знатная блистательная семья будет нуждаться в услугах колдомедиков. Но время всё расставило по своим местам. Заносчивому подростку пришлось быстро повзрослеть, как и другим его сверстникам, попавшим в мясорубку магической войны.

Жизнь преподнесла юному Малфою жестокий урок, который ему пришлось усвоить, чтобы выжить в изменившемся мире. Идеалы, которые вколачивал в головы своих сподвижников Волдеморт — не более, чем миф и ложь. Шесть лет назад, во время той эпохальной битвы за Хогвартс, в сознании напыщенного молодого аристократа произошёл перелом. Он неожиданно для самого себя ужаснулся тому, какой невероятно хрупкой была человеческая жизнь. Его сокурсники с одной стороны и Пожиратели смерти с другой массово и бестолково гибли в этой кровавой свалке. И страшило, с какой лёгкостью и одержимостью его сверстники, независимо от статуса крови, шли на смерть, в неравном бою отдавая свои жизни за других.

Драко всегда считал таких, как Поттер или увалень-Лонгботтом, глупцами, не способными оценить величие их общего дара — способности к волшебству, возвеличивающей волшебников над магглами. Но итогом битвы за Хогвартс стало время перемен. Осознав, что всё то, во что Драко верил всю жизнь, рухнуло, он попытался научиться выживать в этом перевёрнутом с ног на голову послевоенном мире.

После войны семья Малфоев просто чудом не угодила в тюрьму. Заступничество всё того же Поттера, рассказавшего о том, как Нарцисса Малфой солгала своему Лорду в пользу Гарри, а Драко сумел вовремя подкинуть безоружному Поттеру волшебную палочку перед поединком с Волдемортом, сыграло свою роль. Малфои вновь смогли остаться на свободе. Пусть их теперь открыто презирали и ненавидели, пусть большую часть семейного состояния конфисковали, но всё же это была свобода.

Драко вдруг оказался совершенно один. Те, кого он считал друзьями, отвернулись от него. Теперь среди бывших слизеринцев, как никогда ранее, было актуально выражение «каждый сам за себя». С большим трудом, но наследнику некогда влиятельной семьи удалось стать учеником целителя при волшебной больнице. Выбирать особо и не приходилось. Почти все двери были закрыты для потенциального студента с фамилией Малфой, поэтому сначала преподаватели-колдомедики посчитали, что из бывшего пожирателя, который поступил к ним от безысходности, ничего путного не выйдет. Но они ошибались.

Драко не просто увлёкся учёбой, она стала его спасением от враждебного и отвергающего его окружающего мира. Его одержимости в овладении знаниями могла бы позавидовать и Гермиона Грейнджер — героиня войны и самая умная студентка Хогвартса за последние пятьдесят лет. Учёба позволяла забыть о том, кем стали Драко и его семья для магического сообщества. Он запоем читал книги по колдомедицине, благо, семейная библиотека была лучшей в стране. Он внимал преподавателям, стараясь перенять их умение и опыт, и готов был выполнять самую грязную работу в больнице, от которой прежний Драко Малфой впал бы в праведный гнев и истерику. Он добился своего! Преподаватели поверили в серьёзность его намерений.

Малфоя даже стали выделять среди других учеников, как будущего талантливого целителя. Но этого было мало. Чтобы выжить, нужно было научиться существовать рядом с людьми, которые считали его врагом, избежавшим наказания. Драко справился и с этим. Он привык не обращать внимания на откровенно презрительные взгляды, на брошенные в лицо оскорбления, на полные ненависти шепотки за спиной. Клеймо «проклятый пожиратель смерти» намертво приклеилось к Малфоям, как и померкшая, но не исчезнувшая метка Волдеморта.

Драко иногда сам поражался своему безразличию. Если раньше за подобные оскорбления он бы непременно проклял обидчика или полез бы в драку, то теперь просто гордо задирал подбородок, расправлял плечи и даже не оборачивался. По прошествии пяти лет кропотливой работы над собой и самозабвенной учёбы, Драко Малфою было чем гордиться. Он не просто научился спасать жизни людей, он выбрал специальность, помогающую новой жизни увидеть этот мир. Драко смог блестяще сдать профильный экзамен и стать обладателем скромного кабинета с табличкой на двери, гласившей: «Драко Люциус Малфой. Целитель-акушер-гинеколог».

Колдомедик, владевший этим кабинетом до Драко, ушёл на пенсию, и молодой Малфой начал свой путь в столь благородной сфере целительства. За год, что он трудился в больнице, бывало всякое. Репутация бывшего пожирателя не просто отпугивала потенциальных кандидаток на лечение, поначалу от него попросту шарахались. Малфою приходилось собирать всю волю в кулак, чтобы не впасть в отчаяние или ярость, когда очередная пациентка закатывала скандал, узнав, кто будет её осматривать.

Послевоенные годы, проведённые в условиях постоянной всеобщей ненависти к сторонникам Тёмного Лорда, не прошли для Драко даром. Он будто сумел нарастить броню, не пропускающую ядовитые стрелы оскорблений к своему сердцу. Что бы не случилось, Малфой оставался холоден и невозмутим.

К счастью для Драко, выбранная им профессия была не самой популярной среди других студентов, обучавшихся целительству. Труд гинеколога акушера нельзя было назвать чистым и лёгким, скорее, наоборот. А если прибавить к этому ещё и обязанность лечить не самые приятные на вид женские болезни, то картина складывалась печальная. В настоящий момент, кроме молодого целителя Малфоя, в больнице было ещё два специалиста этого профиля. Один из них был убеленным сединами старцем, который в силу надвигающегося старческого склероза путал фамилии пациенток, назначенные зелья и симптомы болезней. Второй целитель-акушер-гинеколог был сам очень слаб здоровьем и потому большую часть времени находился дома, борясь с собственными недугами.

Волей-неволей пациенткам приходилось мириться с прошлым нового целителя, доверяя ему заботу о себе, и ещё ни одна не пожалела о своём выборе. Даже сам Малфой не ожидал, что у него откроются немалые способности к акушерству. У Драко оказалась невероятно развита тактильная чувствительность. Как выразился один из его преподавателей, Драко мог «видеть» руками. Будто имел глаза на кончиках пальцев. Он мог без применения рискованных для пациентки заклинаний и зелий, а просто, осмотрев и прикоснувшись, поставить верный диагноз и найти наименее травматичный путь лечения. Мог так же наощупь, без применения магии, зачастую сулящей негативные побочные эффекты для пациенток, выполнить гинекологические операции любой сложности. Во время учёбы Малфой читал не только толстые колдомедицинские талмуды, но и маггловские книги по своей специальности.

Как оказалось, именно комплекс из опыта целителей и маггловских врачей был наиболее эффективным. Это явилось ещё одним доказательством того, что магглы — не животные, а Лорд был лжецом. Благодаря своему дару и недюжинному трудолюбию, граничащему с одержимостью, Драко Малфою удалось из «проклятого пожирателя, который непременно покалечит тёмной магией» превратиться в «того молодого целителя с тёмным прошлым, который творит чудеса». За год работы у него появились свои постоянные пациентки и незыблемая репутация отличного колдомедика.

Единственным отрицательным моментом в работе для Малфоя стало то, что большинство пациенток он знал и прежде: его бывшие однокурсницы и их родственницы. Тот факт, что Малфой вынужден видеть самые интимные части тела знакомых ранее женщин, до сих пор несколько смущал Драко. Ему было сложно абстрагироваться от того, что ему, к примеру, пришлось осматривать Молли Уизли. Почтенная мать семейства во время первого своего визита орала как баньши, узрев, кто будет её лечащим колдомедиком, зато теперь регулярно посещала целителя Малфоя и даже прислала ему на Рождество лимонно-жёлтый свитер с инициалами «Д. М.».

Драко допил кофе и, взглянув на часы, приготовился к приёму первой пациентки. Сегодня его помощница, медиковедьма миссис Дженнинкс, отпросилась на один день, поприсутсвовать на свадьбе сестры. Так что, целитель Малфой будет вести приём без помощников. Он взял в руки список пациенток на сегодня, оставленный миссис Дженнинкс, и прочёл первую фамилию.

Увидев инициалы первой пациентки, Драко сначала подумал, что ошибся. Этого просто не могло быть! Малфой закрыл глаза, досчитал до десяти и вновь уставился на пергамент со списком посетителей. Там ничего не изменилось. Он почувствовал, что тело покрывается холодным потом. Ну, как это могло быть правдой?! Под номером один в списке пациентов значилось: «Блэк Б. — 8.00 ». Драко знал только одну особу с таким именем и фамилией, и это была ЕГО РОДНАЯ ТЁТКА!

— Нет, ну я понимаю, миссис Уизли, миссис Лонгботом, мадам Розмерта… Но сестра моей матери — это уже чересчур! — вырвалось у охрипшего от шока Драко. Видеть интимные части тела своей родной тётушки ему решительно не хотелось.

— Чем только думала эта чокнутая, когда записывалась на приём?! — пожаловался вслух ошарашенный племянник.

Он тут же спохватился, ведь иначе, чем сумасшедшей, его печально известную родственницу назвать было трудно. Теперь её психические проблемы получили официальное подтверждение. Беллатриса, в девичестве Блэк — самая преданная сподвижница Тёмного Лорда, была одной из немногих Пожирателей Смерти, которые сумели не попасть в Азкабан.

Зато она с треском загремела в психиатрическое отделение при Мунго. Что-что, а шуметь и греметь умели все Блэки без исключения. Лучшие колдомедики-менталисты полгода ковырялись в многострадальных мозгах Беллатрисы и нашли много интересного. Оказывается, тетушка Драко ещё в Первую Магическую была добровольной подопытной свинкой Волдеморта, над которой он проводил свои магические эксперименты. Благодаря этому, эмоциональное развитие Беллы застряло в стадии подростка. Проще говоря, Белла много лет находилась в непрекращающемся пубертатном периоде, что ярко отражалось на её поступках и поведении.

Бонусом к этому печальному факту шло то, что, незадолго до решающей битвы за Хогвартс, Волдеморт испробовал на Белле экспериментальный ритуал возвращения в свою изначальную физическую форму, который почему-то сработал только во время сражения, войдя во взаимодействие с заклинанием, пущенным в Беллу Молли Уизли. Вся магическая общественность Британии гудела, после того, как Беллатриса Лестрейндж неожиданно на глазах помолодела прямо во время поединка со старшей представительницей женской части семейства Уизли.

Теперь Белла выглядела максимум лет на двадцать пять, что вызывало жгучую зависть всех британских ведьм, включая и саму Молли. Драко видел, как почтенная мать семейства, сразившая Беллатрису в бою, с ужасом смотрела сначала на свою волшебную палочку, а потом на мгновенно помолодевшую противницу, лежащую без сознания. Самое смешное, что пока не стало известно о таинственном ритуале Волдеморта, все думали, что причиной этого возмутительного омоложения была именно миссис Уизли. Даже теперь, когда «Пророк» написал огромную статью об эксперименте Волдеморта, она продолжала получать сотни писем от самых разных леди с просьбой проклясть их и, тем самым, вернуть молодость.

К сожалению, подробное описание ритуала Волдеморт унёс с собой в могилу, а невыразимцы так и не смогли разобраться в том, почему комплекс из заклинания Молли и ритуала Волдеморта смог дать такой удивительный эффект. Но от Азкабана Беллу спасло не столько признание её психических проблем, сколько то, что она подобно обиженному подростку, разочаровалась в своём Лорде и стала частью маленькой, но действенной агентурной сети Дамблдора, которую возглавлял лучший друг отца Драко — Северус Снейп. Причиной обиды на Лорда было то, что после возрождения Волдеморт отказался наказывать мужа Беллы и его брата за то, что те свалили на неё вину в преступлении, которое она не совершала.

Во время поисков развоплотившегося предводителя, Беллатриса совсем не собиралась пытками выведывать у несчастных Лонгботтомов местонахождение пропавшего Волдеморта. Она считала, что тратить время на пытки, когда Лорд в опасности, преступно. Белла настаивала на том, что нужно доставить Лонгботтомов в штаб-квартиру Пожирателей и с помощью сыворотки правды узнать у них, где находится обожаемый Повелитель. Но её муж и его брат были иного мнения. Рудольфус Лестрейндж обездвижил жену Ступефаем, чтобы не мешала развлекаться истязательствами Лонгботтомов самого изощрённого толка, не имеющими ничего общего с Круциатусом, который стал только «вишенкой на торте».

На суде Рудольфус и Рабастан без зазрения совести свали всю вину на Беллатрису, зная, что условия магически заключённого брака не позволят той свидетельствовать против мужа и его родственника. Отбывая свой срок в Азкабане, Белла надеялась, что Волдеморт вернётся и покарает этих двух предателей, столь отвратительно обошедшихся с ней. Волдеморту же было абсолютно наплевать на такие мелочи, его заботили совсем другие проблемы. Этого Беллатриса не смогла простить своему Лоду, как ни пыталась. Её возмущал даже не сам факт издевательств, а то, какими кошмарными маггловскими способами Рудольфус и Рабастан пытали своих жертв на её глазах, не гнушаясь самых «немагических» и грязных приёмов. Тупые члены Визенгамота поверили, что это могла сделать Беллатриса, даже не усомнившись в её виновности.

Оскорбленная в лучших чувствах Белла металась из крайности в крайность. В чем-то ей пришлось даже сложнее, чем Снейпу. Тот последовательно и сознательно помогал Дамблдору, передавая сведения для Ордена Феникса. Белла же то, по старой памяти, буквально сходила с ума от восхищения перед Лордом и позволяла творить с собой всё, что его темнейшеству приходило в голову, включая тот самый загадочный ритуал; то, в моменты прояснения сознания, кипела обидой и яростью, и тогда Волдеморт терялся в догадках, кто же ставит палки в колёса любому его начинанию. Под влиянием момента Сумасшедшая Лестрейндж могла запустить Круциатусом и тут же потерять всякий интерес к дальнейшим «развлечениям» с пленниками, переключившись на своих соратников, могла освободить камеры с узниками, отправив их порт-ключами за десятки миль от тюрьмы — предугадать поступки этой Пожирательницы не мог никто. В окружении Лорда не боялся её только Снейп, с которым у Беллы установился неуверенный, осложненный недоверием с обеих сторон, но достаточно прочный мир.

Именно Белла, ругаясь и проклиная, вытащила его покоцанную змеёй тушку из горящей Воющей хижины и притащила тело пред изумлённые зеленые очи Поттера. Именно Белла собиралась под угрозой Авады заставить свежеиспечённого героя доставить тело бывшего учителя в Мунго, но с удивлением поняла, что герой и не думает этому сопротивляться… И когда она ворвалась в Приёмный покой с воплем: «Я психованная, мне без очереди!», привет-ведьма только молча указала рукой направление реанимациии.

Магическая общественность до сих пор находилась в шоке после обнародования этого факта. Ещё более невероятным для Драко было то, что колдомедикам удалось привести мозг тёти в относительно пристойный вид. Эту непотопляемую паразитку даже приняли на работу в один из отделов Аврората, занимающийся обезвреживанием опасных артефактов и разрушением смертоносных проклятий. Недюжинные знания потомственной тёмной ведьмы тут очень пригодились. Ведь некоторые артефакты создавались не без её участия. И вот ей как раз до сих пор боялись хамить в лицо, вспоминая былые пожирательские подвиги. Ругали только за спиной, но это Беллу совсем не трогало.

Не успел Драко предаться спасительным мечтам о том, что, возможно, под фамилией «Блэк Б.» скрывается совсем другая личность, как дверь кабинета с грохотом распахнулась, и в комнату влетел ураган в форменной аврорской мантии. С разбегу Беллатриса опрокинула кресло для посетителей, но даже не заметила этого, а сразу выпалила прямо в лицо племяннику:

— Драко, ты должен что-нибудь с этим сделать!

— С чем? — промямлил Малфой, доставая волшебную палочку и заклинанием возвращая кресло в нормальное положение.

— Не с чем, а с кем! — рявкнула Белла и, перегнувшись через стол, нависла над растерявшимся родичем.

— Белла ты, наверное, немного ошиблась. Фамилия твоего колдомедика-менталиста Меллис, а ты записалась ко мне… — попытался взять себя в руки Драко.

Белла ткнула в его грудь указательным пальцем и прошипела:

— Менталисты не могут помочь приличной даме разобраться, беременна она или нет!

— Что?! — подавился от удивления Малфой

— Племянник, может, тебе тоже к менталисту обратиться? Ты что-то плохо понимаешь, о чём тебе говорят! — продолжала негодовать Беллатриса.

— Ну, почему ко мне? Я же твой родственник! — возмутился Драко, оттолкнув от себя тётку.

— А к кому ещё? Целитель Ричардс уже забывает, где находится. Во время приёма он почему-то решил, что я девушка по вызову, которую он заказывал себе на дом! Старый развратник! А целитель Морган до сих пор отсутствует по болезни! — недовольным голосом пробурчала Белла, бухнувшись в кресло.

Драко вспомнил, как дядя Северус учил его успокаивать нервы в стрессовой ситуации. Малфой глубоко вдохнул и мысленно несколько раз произнёс: «Глубокий вдох — глубокий выдох!» Резко выдохнув, Драко почувствовал себя лучше.

— Хорошо, Белла, — произнёс он, — что тебя беспокоит?

— Один долговязый, брехливый козёл, который обещал, что успеет сделать так, что беременности не будет! — прошипела Белла, сложив руки на груди.

Драко покраснел, услышав такое из уст родной тётки, но вновь взял себя в руки и уточнил:

— Я имею в виду твоё физическое состояние.

Белла метнула на Драко ненавидящий взгляд и процедила:

— Во-первых, эта самоуверенная смазливая тварь не успела! Во-вторых, примерно через месяц меня стали мучить запахи, которых раньше я не замечала. Например, тот омерзительный кактус, который мой коллега по службе Лонгботтом иногда приносит на работу и ставит на наш с ним общий стол, стал непередаваемо противно вонять! Раньше это растение только взор мой оскорбляло, а теперь ещё и обоняние!

— Ну, и попросила бы Невилла убрать кактус, — предложил Драко, всё ещё не верящий в происходящее.

— Зачем?! — рыкнула Белла, — если кроме меня никто в нашем отделе запаха не чувствует? Значит, дело не в этом склизком венике, а во мне!

Драко развёл руками, признавая несостоятельность своего предложения, а Белла продолжила:

— В-третьих, мои дни огненного феникса не пришли в положенный срок!

— Какие дни? — вытаращил глаза Драко.

— Ты что, совсем бездарь?! Чему тебя учили-то?! Все знают, что это выражение означает — женские критические дни! — возмутилась Беллатриса.

— Ну, я привык называть это иначе, но не важно, — быстро ответил Драко, откашлялся и спросил:

— Ты помнишь последнюю дату этих, кхм… дней огненного феникса?

— Конечно! Ровно полтора месяца назад это было, — ответила тётушка.

— Так, хорошо, — охрипшим голосом произнёс Малфой, — я должен тебя осмотреть… Должен, о Мордред тебя подери вместе с твоим торопыгой! — простонал Драко.

Белла коварно ухмыльнулась и захихикала, по привычке накрутив прядь своих волос на палец:

— Я бы не сказала, что он торопыга. Это продолжалось три с половиной часа без перерыва …

— Не надо подробностей! — прервал тётку Драко, мысленно позавидовав её тайному ухажёру. Он поднялся, несколько раз глубоко вздохнул и произнёс, доставая из кармана мантии волшебную палочку:

— Проходи за ширму и раздевайся до нижнего белья.

Беллатриса направилась в указанную сторону, но внезапно остановилась и спросила:

— Слушай, дорогой племянник, а ведь раньше целители просто совершали пассы волшебной палочкой, а раздеваться дамам нужно было только в особенных случаях.

Драко устало закатил глаза. Каждая новая пациентка задавала ему этот вопрос. Похоже, нужно опять объяснять сначала.

— Я же тебе и родителям уже давно рассказывал, еще, когда только учился. Если соединить вместе опыт целителей и маггловских докторов, то результат будет гораздо лучше! Поэтому, я пользуюсь некоторыми методиками магглов, как дополнением к магическим способам лечения и диагностики, — недовольно ответил Малфой.

— Не могу поверить, что позволяю пользовать на себе варварские медицинские знания магглов! Хотя, лучше уж так, чем мучиться от неизвестности! — простонала Беллатриса.

— Значит, Волдеморту позволяла на себе опыты проводить! — обиделся Драко.

— Заткнись! Лорд — гений! Хотя и козёл тоже. Все мужики — козлы, сволочи и гамадрилы! — заявила Беллатриса.

— Даже твой торопыга, тьфу, то есть, терпила? Три часа терпеть… — насмешливо заметил Драко, но тётушка прервала его, пнув носком туфельки под колено.

— Да как ты смеешь, сопляк облезлый! Да моей красоте вся Европа завидует! Да за мной лучшие особи этих козлов стадами бегают! — распаляла себя возмущённая Беллатриса. Согнувшись пополам от боли в ноге, Драко должен был признать, что слова Беллы не беспочвенны. В своё время она слыла первой красавицей Хогвартса, о чём знали даже ровесники Драко. О толпах тайных поклонников молодой жены Рудольфуса Лестрейнджа и многочисленных магических дуэлях за её сердце до сих пор ходили легенды. Даже Азкабан не смог полностью уничтожить её привлекательность. А уж теперь, после возмутившего общественность омоложения, Белла с удвоенной силой занималась своим любимым делом: измывалась над влюблёнными в неё мужчинами и вила из них верёвки. Стройная миниатюрная фигура, буйные кудри и наглые угольно-чёрные глазищи Беллатрисы сгубили много несчастных поклонников, вне зависимости от их возраста, размера кошелька и репутации в обществе.

Справившись с болью, Драко поднял руки вверх, признавая поражение и, произнёс:

— Давай побыстрее покончим с этим, и я смогу воспользоваться «Обливиэйтом», чтобы никогда не вспоминать, что видел тебя в таком непристойном виде.

Беллатриса насмешливо фыркнула и удалилась за ширму. Через несколько секунд из-за ширмы донеслось:

— Я готова, племянничек!

Драко призвал на помощь всё своё самообладание и решительно направился к злополучной кушетке для пациенток. Стараясь не смотреть на стройное тело, лежащее на кушетке, Драко совершил над Беллой несколько необходимых движений волшебной палочкой и нахмурился. Затем он натянул специальные перчатки, которые не ощущались на руках целителя, и принялся пальпировать живот Беллатрисы. Теперь ему было необходимо смотреть на тело пациентки. Багровый от стыда Малфой выхватил взглядом татуировку на изящном бедре тётки. Это была комбинация из двух красиво переплетающихся букв «Б» и «Г». От удивления Драко даже прервал осмотр, застыв в нелепой позе.

— Белла, что это означает? — хрипло спросил он.

— Что? А-а, это. Это просто мой каприз. Я решила, что раз я, наконец-то, встретила настоящего диктатора, которому мне именно самой хочется принадлежать, и который может доставить столько удовольствия, то почему бы не увековечить наши инициалы, — нагло глядя на Драко, ответила Беллатриса. Её, похоже, совсем не смущала пикантность ситуации.

— Диктатора?! Принадлежать?! Ты даже о Лорде такое не говорила, — тупо глядя в лицо тётки, промямлил Малфой.

— Дубина! Лорд был моим божеством, кумиром! Он вызывал желание восхищаться им и учиться у него мастерству магии! А этот гад вызывает во мне совсем другие желания! — засмеялась Белла.

Драко устало потёр глаза и произнёс:

— Мерлин, что же это за монстр, способный покорить такую бешеную стервозину?! «Б» — это, наверное, ты. Отец всегда говорил что ты — «Б». А вот «Г»? Тебе не кажется, что если твой герой на «Г», то он не совсем и хорош?

Белла помрачнела и, резко вскочив, схватила Драко за белёсую чёлку, прошипев:

— Ещё одно слово, и я применю легиллименцию, а всё твои тайные мыслишки солью твоей мамочке!

— Ладно-ладно! — поспешно ответил Малфой, отцепляя тонкие, но цепкие пальцы от своих волос, — продолжим осмотр.

— БЕЛЛА?! ТЫ УДАЛИЛА ВОЛОСЫ ВЕЗДЕ?! ЗАЧЕМ?! ТАК ЖЕ ТОЛЬКО МАГГЛЯНКИ ДЕЛАЮТ! — взвыл шокированный Драко, узрев самые сокровенные части тела Беллатрисы.

— Чего орёшь-то? Так захотел мой «Г». Он такой строгий. А что, мне нравится, — откровенно потешаясь над племенником, захихикала Белла.

Выполнив ещё раз «успокоительное упражнение», которому обучил его Снейп, Драко, наконец-то, совершил все нужные для осмотра манипуляции. Результат ему явно не нравился. «Остался последний способ диагностики. Если уж он покажет тот же итог, то… Мама с отцом точно поседеют, когда узнают!" — пронеслось в голове Драко. Он взял маленькую металлическую чашечку и очень тонкий кинжал. Заклятьем зафиксировав руку пациентки, он осторожно проколол кожу на ладони Беллы под нужным углом и подставил чашечку, чтобы собрать несколько капель крови женщины. Белла поморщилась и застонала.

— Не нервничай, я не буду глубоко втыкать, — машинально произнёс Драко, услышав стон боли.

— «Г» тоже так говорил, и вот что вышло! — недовольно ответила Беллатриса.

От столь фривольного замечания Драко чуть не выронил чашку с кровью. Осведомлённость в перипетиях личной жизни тётушки определённо лишала его самообладания. Приказав себе собраться, Драко залечил ранку пациентки и, подойдя к шкафчику с зельями, достал один из флаконов и капнул из него немного содержимого в чашечку с кровью Беллатрисы. Внимательно разглядев полученную смесь, Малфой обречённо вздохнул и объявил свой вердикт:

— Белла, мне очень жаль, но ты беременна! Примерно, четыре-пять недель. Все тесты это подтверждают.

Послышался грохот, Белла вскочила, опрокинув теперь уже кушетку и, потрясая кулаком, проорала:

— Ну, соплохвост-переросток, я тебе твоё сопло узлом завяжу! Только сначала по башке лохматой тяжёлым ударю! Я тебе кактус Лонгботтома в зад засуну! Хотя… — на глазах Драко Беллатриса за секунду перешла от буйной ярости к благостному спокойствию. Тётушка хитро улыбнулась и погладила пока ещё плоский живот со словами:

— А впрочем, я даже рада. Знаешь, Драко, я всегда хотела ребёнка, наследника, только не от того подонка, которого мне выбрали родители. Не от Руди! А теперь, когда мне, можно сказать, вернули годы, потраченные в Азкабане, я могу осуществить свою мечту! И этот львиный хобот теперь никуда от меня не денется! Женится как миленький! Только пусть сначала пострадает и осознает, что нехорошо давать невыполнимые обещания!

Драко хотел спросить у воодушевлённой тётки о природе столь экзотического оскорбления, ведь у львов нет хобота, но передумал. Белла стремительно оделась и, взлохматив светлые волосы племянника, вылетела за дверь так же стремительно, как и влетела на приём.

Когда за полоумной тёткой захлопнулась дверь, Драко обессиленно рухнул в кресло для посетителей. Мысль о том, как родители воспримут новость о беременности Беллатрисы, вызывала у него тошноту. Перспектива грандиозного семейного скандала совсем не радовала младшего Малфоя. А если учесть, что Белла до сих пор живёт в меноре, то громкие «концерты» он будет слушать, пока не оглохнет. Ещё больший, почти суеверный ужас у Драко вызывал этот таинственный «Г». Что же это за супергерой-дрессировщик, способный прижать к ногтю психованную и неистовую Беллатрису Блэк?! Ведь даже Тёмному Лорду не удавалось полностью укротить эту бешеную психопатку! Драко решительно поднял волшебную палочку и призвал из шкафа умиротворяющий бальзам и ложку. Приняв несколько капель успокоительного, Малфой воспрял духом и, сев за стол, вновь взял в руки список пациентов. Прочтя вторую фамилию в списке, он несколько секунд тупо пялился в пространство. Потом прочёл фамилию под номером два ещё раз и хлебнул умиротворяющего бальзама прямо из горлышка флакончика.

Кажется, это какая-то глупая шутка. К такому целителю, как Драко Малфой, не записываются мужчины! Но в списке ясно значилось: «Хагрид Р. — 8.30». Колдомедик знал только одного «Хагрида Р.». И это был мужчина! Стопроцентный мужчина и бессменный лесник Хогвартса. Неужели?! Малфой мог найти только одно безумное объяснение столь шокирующему факту. Может, у любителя ядовитых и зубастых монстров начались осложнения после укуса очередного питомца? Может, пребывание в лапах акромантулов, и неизбежные раны и царапины спровоцировали непоправимые изменения в организме Хагрида?! Драко почувствовал, что сходит с ума. Представить могучего полувеликана гермафродитом или женщиной он решительно не мог.

— Доброе утро, мистер Малфой, — гулкий рокочущий голос вывел его из задумчивости. Хогвартский лесничий уже стоял в кабинете, не рискуя присесть в изящное кресло для посетителей.

— Доброе утро, Хагрид, — глупо улыбнувшись, выдавил из себя Драко.

— Вы, эта… не ожидали, конечно, увидеть меня здесь? — продолжил смущенный гигант.

— Да я, вообще, боюсь представить причину этого визита… Хагрид, а ты уверен, что пришёл к нужному целителю? У тебя же нет тех частей тела, которые я обычно лечу? — с надеждой спросил Малфой.

Хагрид еще больше покраснел и, вытащив простыню, заменяющую ему платок, вытер испарину на могучем челе.

— Да нет, вроде… Я, эта… по деликатному вопросу…

Драко сцепил руки под столом и с нескрываемой надеждой в голосе спросил:

— Надеюсь, ты не беременный?

— Что?! — возмущенно взмахнул руками лесник, сметая со стола бумаги и перья.

— Хорошо-хорошо! Скажи сам, — торопливо произнёс Драко.

— Мне нужна консультация специалиста, — громко и раздельно, точно говорил с глухим первокурсником, пояснил Хагрид.

— Ну вот, я так и знал! Неужели, общение с опасными тварями имеет столь катастрофические последствия, — с ужасом прошептал Драко.

— Мистер Малфой, я тут к вам по личной надобности. Только не я беременный, а, как бы выразиться поточнее, я хочу забеременеть..

— Хагрид?! — только и смог проговорить Драко, с ужасом глядя на необычного пациента.

«Точно, от своих монстров двинулся!» — пронеслось в измученной общением с тётушкой голове.

— Нет, не то я говорю, — озадаченно пробормотал лесник. — Я хочу, чтобы моя коллега смогла забеременеть. От меня…

Драко мысленно вспомнил известных ему преподавательниц Хогвартса: «Директор МакГонагалл?! Помона Спраут?! СИВИЛЛА ТРЕЛОНИ?! Мадам Помфри?!...» Представить Рубеуса Хагрида с кем-то из этих дам было выше его сил. Поняв по лицу младшего Малфоя, что тот хочет спросить, Хагрид решил развеять сомнения колдомедика:

— Это новый преподаватель по уходу за магическими существами. Профессор Лавгуд. Чудесный специалист! У нас столько общего, я ни с кем еще так интересно не беседовал о драконах! И всех прочих зверюшек любит, да.

Малфой вспомнил странноватую сокурсницу с Райвенкло. Эта девушка всегда была как бы не от мира сего, несла всякую чушь и одевалась, как клоун. Одна мысль, что колоритный лесничий имеет что-то общее с этой юродивой, вызывала у Драко паралич нижней челюсти. Впрочем, следующей мыслью было: «Два сапога пара!»

— Э-э-э… Хагрид, а мисс Лавгуд сама-то в курсе, что должна от вас забеременеть? — попытался уточнить Драко, надеясь, что ошибся в своих предположениях.

— Конечно, от меня. Стал бы я волноваться, если бы сомневался в этом? — разбил последние надежды Малфоя странный посетитель.

Драко поник и решил, что лучше разговаривать с Хагридом, как ни в чём не бывало, не забывая сделать несколько глубоких вздохов, как учил когда-то Снейп.

Лесник пригладил буйную бороду и продолжил уже намного спокойнее:

— В этом году на Рождественском ужине в Хогвартсе я немного перебрал. Мы все перебрали того французского вина, которое прислала мне в качестве извинения за отказ выйти замуж мадам Максим из Шармбатона. В общем, я только помню, что оказался под омелой вместе с мисс Лавгуд, а потом мы вместе исследовали подземелья Слизерина на предмет наличия мозгошмыгов. Хорошо, что никто из слизеринцев не остался в замке на Рождество! Да и Снейп куда-то умёлся из замка. А потом мисс Лавгуд изъявила желание покормить моего морщерогого кизляка, и мне это понравилось… Очень понравилось.

— О, Мерлин! — только и мог выговорить Драко, слушавший Хагрида, вытаращив глаза.

— Мерлин тут совершенно не причём, — отмахнулся лесничий и продолжил:

— А через некоторое время профессор Лавгуд стала вести себя ещё более странно!

— Куда уж ещё более, — простонал Малфой, но полувеликан не обратил внимания на эту реплику, рассказывая о своих переживаниях:

— Мисс Лавгуд стала часто приходить в мою избушку, а мне не хотелось её выгонять, ведь её рассказы о всяких необычных животных были очень интересны. Хорошо, знаете ли, поговорить иногда с человеком, который разделяет твои вкусы и интересы, да. А главное, потом она занималась моим морщерогим кизляком! Ну, и я старался в грязь лицом не ударить. Так вот время и проводили…

А профессор Лавгуд такая затейница оказалась! Я и не ожидал, — Хагрид опять начал смущаться и краснеть. — То она желает гулять по Запретному лесу в набедренной повязке из беличьих хвостиков, то — кормить моего кизляка на старых тыквенных грядках. После чего Клык, собачка моя, неделю икал и в конуру прятался.

А недавно заявила, что дитёнка хочет. От меня…

Драко, который от души сочувствовал Хагриду, попытался ответить, но не смог выдавить ни слова, а только беззвучно раскрывал рот.

Хагрид тяжело вздохнул и продолжил:

— Да я разве против? Я только за! В кои-то веки родственную душу встретил! А мадам Максим моей Луне и в подмётки не годится, каланча французская! Только… Я ж не совсем темный… Знаю, как дети заводятся…. Ежели мы с Луной по-обычному попытаемся, от неё же одно мокрое место останется! Я бы и без детей её холил и лелеял, как будто бы в Запретном лесу не найти какого-нибудь брошенного зверёныша для заботы. Так она уперлась: «Хочу, мол, ребёнка от тебя!», и хоть трава не расти.

Может, есть какие-то другие способы детей завести? Со зверями, знаю, такие методы применяют, сам соплохвостов выводил, с людьми же тоже, наверное, что-то похожее возможно?

«Глубокий вдох — глубокий выдох! Как Северус учил…», — Драко судорожно старался обрести спокойствие и невозмутимость, одновременно пытаясь вспомнить всё, что он читал о маггловском ЭКО.

— А когда у мисс Лавгуд последний раз были дни огненного феникса? — твёрдо спросил Малфой, несколько раз ущипнув себя за ногу под столом.

— Что-о?! — задохнулся удивлением Хагрид.

— Ну, это так некоторые дамы называют период женского недомогания, — объяснил Малфой, недоумевая, от чего лесник так вскинулся.

— Мерлин мой, что за ерунда? Я об этом и не знал. Покойный директор Дамблдор так назвал дни, в которые он оставлял школу на профессора Снейпа с профессором МакГонагалл и аппарировал в свой любимый клуб «Голубая устрица». И не спрашивайте, чем он там занимался. Не приличное это дело.

Переваривая очередную за это утро «чудесную новость», Драко в который раз попытался успокоиться и решительно сказал:

— Мистер Хагрид, я не могу определить самый удачный для искусственного зачатия период без знаний о женском цикле будущей роженицы. Это необходимый минимум информации, без которого медицина не сможет вам помочь.

В следующую минуту Малфой с ужасом увидел, как широкое, не блещущее красотой, лицо Хагрида расплывается еще больше в счастливой блаженной улыбке.

«Да, такой оскал ночью увидишь — на всю жизнь заикой останешься! Лавгуд точно полоумная…», — промелькнуло в голове Драко.

— Спасибо, мистер Малфой! — лесник благодарно затряс руку целителя, отчего Драко мотнуло от стола к книжному стеллажу. — Значит, есть такой способ?! Вы мне возвращаете веру в волшебство!

— Ничего, — сдавленно промычал почти убитый об стену колдомедик. — Работа у меня такая, чудеса творить! На следующий приём, всё же, лучше прийти вместе с самой мисс Лавгуд, я ей подробно об ЭКО расскажу и литературу для чтения подберу. А там и решим, где лучше процедуру проводить…

После ухода Хагрида, Драко отбросил волшебную палочку и на негнущихся ногах подошёл к шкафу с зельями, где у него была спрятана бутылка маггловского коньяка. Сделав пару глотков прямо из горлышка, Драко закусил жвачкой Друбблс, которая завалялась в кармане.

«Вот так и не заметишь, как станешь бухать и заикаться, как бедняга Клык!» — подумал Малфой, стараясь не представлять, что именно увидел бедный пёс. В холле, наверное, уже ждала следующая пациентка, поэтому Драко по-собачьи помотал головой, надеясь вытрясти воспоминания о первых двух визитах, пригладил волосы и вернулся к столу, где его ждал список пациентов. Драко с опаской прочёл третью фамилию и с досадой застонал. Эту колдунью он знал хорошо и уже почти шесть месяцев вёл её беременность. Проблемой была не сама пациентка — бывшая однокурсница Драко, а её новая родственница, а точнее, бабушка мужа, которая присутствовала при всех осмотрах. Под номером три в списке значилось: «Лонгботтом П. — 9.00».

Драко приготовился к встрече с неприятной старухой. «Но от неё, хотя бы, шокирующих сюрпризов быть не должно!» — подумал Малфой, пока дверь медленно открывалась. Наконец, в кабинет вплыла Панси Лонгботтом, в девичестве Паркинсон, придерживая свой округлившийся живот. Она цеплялась за руку мужа, Невилла Лонгботтома — напарника Беллатрисы в отделе разрушения проклятий. За другую руку Панси крепко держала высокая пожилая леди с очень недовольным и суровым лицом. На голове старухи красовалась шляпа с чучелом грифа, а в свободной руке была зажата трость, которой дама иногда забывала пользоваться. Отодвинув супругов Лонгботтомов в сторону, пожилая дама встала пред Драко, демонстрируя королевскую осанку, и горделиво объявила:

— Супруга Невилла Лонгботтома прибыла на очередной осмотр. Потрудитесь встать и сделать свою работу, молодой человек!

Драко натянуто улыбнулся миссис Августе Лонгботтом и поднялся, приготовившись наблюдать очередную семейную драму.

— Добрый день, Невилл. Как себя чувствуешь, Панси? — поприветствовал Малфой бывших однокурсников. Когда почти год назад он получил приглашение на свадьбу, то с трудом справился с изумлением, узнав, что бесстрашный победитель волшебных ядовитых змей взял в жёны стервочку-слизеринку, пытавшуюся сдать Поттера Волдеморту. Тем не менее, это было так. Невилл Лонгботтом и Панси Паркинсон, презиравшие друг друга все время школьного обучения, внезапно воспылали друг к другу страстью. Результат этого союза должен был примерно через три месяца увидеть этот мир.

— Мы уже вас поприветствовали, юноша! А Панси чувствует себя плохо. Она плохо ест и отвратительно спит, — заявила старшая миссис Лонгботтом, жестом заткнув внука и его жену.

— Хорошо, то есть я хочу сказать, это нехорошо, — проговорил Драко, мечтая побыстрее отделаться от этой семейки.

— Панси, ложись на кушетку, я сейчас тебя осмотрю, — велел он, натягивая чистые перчатки.

Младшая миссис Лонгботтом проковыляла за ширму.

— Драко, я почти уже созрела на преступление! — прошептала она Малфою, — не знаешь, надолго можно сесть в Азкабан за убийство мерзкой старушонки, которая вообразила, что она Королева Англии?!

Драко, осторожно ощупывающий живот Панси, был увлечён осмотром и ответил не сразу. Закончив осмотр живота пациентки, он выполнил несколько пассов волшебной палочкой и сказал:

— Понятия не имею, но, скорее всего, к поступлению твоей дочери в Хогвартс уже сможешь выйти на свободу.

— Дочь? — радостно улыбнулась младшая Лонгботтом, — Невви, дорогой, Драко, то есть, целитель Малфой, говорит, что у нас будет девочка!

— Правда?! Я рад! У нас будет наша маленькая принцесса! — Невилл протиснулся за ширму, где Драко проводил осмотр, — я посажу в специальном горшке миртовое дерево в день, когда она родится! Я сам вывел этот сорт. Когда дочке будет четыре года, оно зацветёт!

— Тебе бы только со своими растениями возиться, — беззлобно пожурила мужа Панси, — у тебя вон бабка хуже ядовитого плюща.

— Обещаю, что когда родится ребёнок, мы съедем от бабушки, — сказал Невилл.

— С Нагайной было легче договориться, чем с ней, — добавил он шёпотом.

Драко, тем временем, закончил тактильный осмотр и магическую диагностику, после чего сообщил супругам Лонгботтом, что ребёнок занял положенное для этого срока положение, и все параметры соответствуют норме. Невилл помог Панси подняться, все трое обернулись и застыли на месте, столкнувшись лицом к лицу с праведным гневом Августы Лонгботтом. Пожилая дама вытянула руку с тростью и с силой ткнула Драко прямо в грудь, процедив ледяным голосом:

— Мистер Малфой, почему вы раньше не сообщили нам пол ребёнка?! Неужели только сейчас смогли узнать, кого родит моя невестка?

Драко, с трудом сохраняя невозмутимый вид, ответил:

— Да, иногда так случается, а разве пол ребёнка имеет большое значение?

При этих словах Панси и Невилл хором застонали.

— Молчать! — цыкнула на них старуха.

— Разумеется, имеет! Наш прославленный и древний род нуждается в продолжении! На протяжении многих поколений в семье Лонгботтом первым всегда рождался мальчик! А теперь традиция будет нарушена этой девчонкой с сомнительным прошлым! — заявила Августа Лонгботтом, ударив тростью по столу Драко.

— Что?! — вырвалось у Панси, но Невилл сжал её в объятиях и что-то прошептал на ухо.

Малфой вздрогнул от неожиданного покушения на целостность своей мебели, но, стиснув зубы, продолжил абсолютно спокойным голосом:

— Миссис Лонгботтом, пол ребёнка невозможно спрогнозировать. К тому же пол будущего младенца зависит именно от отца, а не от матери…

— Мой Невилл не может зачать мальчика?! — взъярилась старуха, тряхнув головой, отчего чучело грифа на шляпе угрожающе заколыхалось.

— Вовсе нет! — уже громче ответил Драко, — просто в этот раз у вас родится девочка, и в этом никто не виноват. Да и вообще, разве можно искать чью-то вину из-за пола ребёнка?! А насчёт тёмного прошлого, то и моё прошлое не идеально! Может, вам тогда поискать другого специалиста?

Панси опять попыталась что-то добавить, яростно сверкая глазами, но Невилл исхитрился заткнуть рот жене поцелуем, пока бабушка буравила взглядом целителя Малфоя.

— Я знаю, почему они зачали девочку! Перед первой брачной ночью я дала этим неумехам список поз, которые благоприятствуют зачатию мальчика! Вероятно, они ими не воспользовались! — продолжала свою обличительную речь старшая миссис Лонгботтом.

— Хватит! — взвизгнула Панси. — Это невыносимо! А ещё семьи, которые поддерживали Тёмного Лорда, называют жестокими, тёмными и необразованными! Эта старая калоша каждый раз у замочной скважины нашей спальни уши греет! Я как будто участвую в непристойном шоу в Лютном переулке! А в первую брачную ночь ещё и советы выкрикивала, пока Невилл не припугнул её, что импотентом станет после такой заботы!

— Это правда, бабушка! Я уже взрослый мужчина для того, чтобы ты пыталась постоянно лезть в моё личное пространство! Да я еле-еле отучил тебя от того, чтобы ты перестала спрашивать у моих друзей, приходящих к нам в дом, а знают ли их родители, что они у меня в гостях! — взорвался Невилл.

Но старую волшебницу не трогали крики молодых Лонгботтомов. Она оттолкнула Малфоя и строго спросила у внука и его жены:

— Вы использовали позу «Осторожный ястреб парит над лисой»?!

— Нет! У Невилла руки уставали во время «парения»! Мы, вообще-то, волшебники, а не гимнасты! — злобно фыркнула Панси.

— И позу «Ящерица, обернувшаяся вокруг змеи» мы тоже не использовали! У меня потом травма шеи была! И вообще, мне больше нравится убивать змей, а не заниматься с ними любовью в образе ящера!— добавил Невилл.

Задохнувшаяся от возмущения Августа Лонгботтом, вытащила из складок мантии потрёпанную книжку, на которой виднелась полустёртая надпись « Камасутра. Самый достоверный перевод».

— Вот! Эта книга досталась мне ещё от матери! И если мы с моим покойным мужем сумели освоить все эти позы, то и эти недотёпы смогут! — заявила Августа, потрясая книгой.

Панси и Невилл застыли с открытыми ртами, а Драко осторожно взял книгу из рук пожилой дамы.

— Миссис Лонгботтом, это же маггловская книга. Я много слышал о ней. Откуда она у вашей мамы? — осторожно спросил он.

— Этого я не знаю! Книга передаётся от матери к дочери много лет. Но позы вполне выполнимы и способствуют зачатию мальчика! — твёрдо ответила старуха.

— Да мы из-за этой книжонки уже трижды вывихи и переломы лечили! — прошипела Панси, пытаясь вырваться из объятий мужа.

— А я себе два зуба о спинку кровати выбил, когда мы пытались освоить позу «Хитрый шмель садится на цветок!» — поддержал жену Невилл.

— Хватит! Если этой старой дементорше не нравится, что у неё родится внучка, мы можем и переехать! Уже давно пора! — заявила Панси, пытаясь прижать миссис Лонгботтом к стенке своим животом.

Августа уже открыла рот, чтобы разразиться очередной гневной тирадой, но Драко вовремя успел схватить пожилую леди за руку и привлечь её внимание к себе:

— Миссис Лонгботтом, вы только представьте, у вас будет ваша маленькая копия. Ведь очень может быть, что девочка будет похожа именно на вас! Вы сможете воспитать её, как свою принцессу. А когда она подрастёт, то станет вашей подругой, близкой вам по духу!

— Только через мой труп, — еле слышно прошептал Невилл.

— Лучше через её труп, — прошипела Панси.

Пожилая дама на секунду задумалась и, с сомнением посмотрев на Малфоя, спросила:

— Но следующим будет мальчик?

— К сожалению, эти вопросы в компетенции только матушки-природы, человек тут бессилен — развёл руками Драко.

— Ну, если уже ничего нельзя изменить, то имя девочке дам я! — поставила условие миссис Лонгботтом.

Невилл с облегчением вздохнул, а Панси заметно напряглась.

— Новую мисс Лонгботтом будут звать Эриоботрия! Как мою прапрабабушку, которая изобрела лучший рецепт зелья от бородавок! — провозгласила Августа Лонгботтом.

— ЧТО?! — хором взвыли Невилл и Панси.

Драко громко закашлял, стараясь скрыть подступающий смех.

— Это не обсуждается! — сурово проговорила пожилая дама.

Лицо Панси перекосило от гнева, а Невилл схватив беременную жену за руку, совершенно растерялся. Драко сочувствовал бывшему однокурснику. Невилл Лонгботтом не боялся противостоять режиму пожирателей смерти, захвативших школу, не спасовал перед самим Волдемортом, призвав защитников Хогвартса не опускать руки после мнимой смерти Поттера, он сумел одолеть жуткую магическую тварь — Нагайну, но перед своей бабушкой был совершенно бессилен. Тем не менее Малфой проникся уважением к парню, которого презирал в школе, считая никчёмным увальнем, не способным ни на что стоящее.

Драко уважал Невилла не только за все его военные заслуги, но в большей степени за то, что он не побоялся взять в жёны девушку из семьи, презираемой и ненавидимой магическим сообществом за связь с Волдемортом и магглоненавистнические идеи. Он смог разглядеть в Панси Паркинсон то загадочное и притягательное, что заставило его отодвинуть на второй план все её не самые хорошие и добрые поступки во время учёбы в Хогвартсе, даже то, что она, поддавшись малодушному страху, призывала отдать Гарри Поттера Волдеморту. Невилл наплевал на мнение общественности, своей бабушки и друзей, и Панси это ценила. Драко был на их свадьбе и видел, что его бывшая подружка-слизеринка искренне любит своего гриффиндорца, и готова ради него изменить себя и свою жизнь.

В данный момент Малфой и сам не знал, как вести себя в сложившейся ситуации. Деспотичная мадам Лонгботтом сумела привести в ярость невестку своими нелепыми требованиями. Драко беспомощно посмотрел на растерянного Невилла, а тот вдруг на что-то решился. Невилл как-то весь подобрался и, несмотря на бурю эмоций и от природы мягкий характер, твёрдо посмотрел на двух своих женщин.

— Бабушка, мы всё обсудим дома. Не стоит устраивать здесь сцены и отнимать время у других пациентов Драко! — неожиданно уверенно и предельно спокойно сказал он и крепко схватил бабушку за руку. Старуха от неожиданности онемела. Внук ещё никогда не разговаривал с ней в таком тоне.

— Пойдём, Панси. Нам пора, — обратился Невилл к жене, которая с надеждой и обожанием глядела на него.

Попрощаться Драко не успел. Августа Лонгботтом неожиданно вывернулась из хватки внука и практически с мольбой обратилась к целителю:

— Мистер Малфой, ну может, какое экзотическое, ненаучное средство есть, чтобы точно зачать мальчика?!

Супруги Лонгботтом яростно застонали в один голос.

Драко сдался. Желая поскорее избавиться от общества надоедливой старой командирши, он вспомнил один из нелепых советов, которые часто печатают в журналах типа «Придиры»:

— Ну, можно во время зачатия подложить под матрас семя какого-нибудь растения, название которого относится к мужскому роду. Жёлудь, например…

Старуха просияла:

— Спасибо, мистер Малфой! Вы — настоящий профессионал! А как скоро можно подкладывать жёлудь? Я имею в виду, после рождения Эриоботрии?

— Пойдём, бабушка! — хором заорали Невилл с Панси и, на прощание кивнув Драко, вывели Августу из кабинета под руки.

Оставшись в кабинете один, Драко устало откинулся на спинку стула. Общение с Лонгботтомами утомило его, но они хотя бы вели себя вполне предсказуемо. С облегчением подумав, что необычных пациентов до обеда сегодня больше не будет, Драко приободрился. Оставшееся до перерыва время Малфой занимался рутинными и привычными делами. Он совершил обход тех пациенток, что находились на стационарном лечении, внёс изменения в их назначения, сам забрал результаты анализов своих больных из лаборатории.

Вернувшись в кабинет, Малфой решил, наконец-то, посетить больничную столовую, чтобы подкрепить силы. Но его планам не суждено было сбыться. Только Драко взялся за ручку двери, как в открытую форточку влетела большая серая сова, уронила письмо прямо на голову адресата и нагло уселась на спинку кресла для пациентов в ожидании ответа. Выругавшись сквозь зубы,он распечатал конверт и развернул послание. Руку отправителя Драко узнал сразу. Только у старого друга Люциуса Малфоя Северуса Снейпа был такой чёткий и ровный почерк.

Злость и досаду как рукой сняло. Драко знал, что Северус зря беспокоить не будет, значит, случилось что-то очень серьёзное. Прославленный герой войны и заслуженный профессор зельеварения, оправившись от ран, вновь преподавал в школе Хогвартс, но только ЗОТИ, а не зельеварение, а также занимал пост заместителя директора. Драко, можно сказать, выросший на коленях дяди Северуса, разволновался, не зная, что заставило друга семьи столь внезапно связаться с младшим Малфоем. Не теряя времени, он прочёл:

«Драко, у меня к тебе есть дело, решение которого не терпит отлагательств! Жду тебя сегодня днём в половине первого в маггловском кафе, которое находится прямо напротив замаскированного входа в вашу больницу.

Снейп С.»

Гадая, что же такого случилось у дяди Сева, и почему ему понадобился именно он, Драко быстро написал ответ и привязал письмо к лапке совы, которая тут же вылетела в окно. Затем он взглянул на часы, торопливо скинул жёлтую форменную мантию и натянул пальто. Выйдя из больницы через главный вход, замаскированный от магглов под старый магазин, Драко оказался на маггловской улице. Мартовское солнышко обманчиво ярко сияло, но почти не грело. Драко поёжился: похоже, весна не спешила вступать в свои права. Втянув голову в плечи, он перешёл улицу и оказался перед входом в маленькое уютное кафе под названием «Сытый странник». Драко нередко сам обедал здесь, благо заведение находилось совсем рядом с местом работы, и кормили здесь вкусно.

Войдя в помещение, Малфой сразу увидел Снейпа, сидевшего за самым дальним от входа столиком. Ради выхода в мир магглов Северус снял свою неизменную мантию, вселявшую ужас и благоговение в души многих поколений студентов Хогвартса, но в выборе цвета одежды остался верен любимому чёрному цвету. И пальто, и джемпер, и брюки Снейпа были чёрными, под стать его волосам, разметавшимся по плечам. Усевшись за столик напротив Северуса, Драко заметил, что почти все женщины, находящиеся в кафе, включая двух официанток и девушку-администратора, бросают на Снейпа заинтересованные и даже откровенно призывные взгляды, которые тот абсолютно игнорирует. Торопливо поприветствовав Малфоя, Снейп сразу перешёл к делу:

— Драко, мне срочно нужен совет гинеколога, поэтому я и обратился к тебе.

Драко чуть не упал со стула. Уже второй мужчина за этот день требовал от него профессионального совета! «Неужели яд Нагайны провоцирует такие страшные мутации?!» — пронеслось в голове обалдевшего Малфоя.

— Крёстный! Я стесняюсь спросить, с какой частью твоего организма случилась беда, раз тебе нужен именно такой целитель? — справившись с собой, прохрипел он.

Снейп посмотрел на сына своего друга, как смотрят на щенка, написавшего в ботинки самого важного гостя в доме.

— Драко, ты, вроде бы, уже вырос, а мозги твои так и застряли на уровне развития гриндилоу, — презрительно фыркнул он, — я хочу проконсультироваться с тобой относительно одной особы, с которой в последнее время очень тесно общаюсь.

Малфой уже было облегчённо вздохнул, но тут же вновь напрягся, сгорая от любопытства. Кто эта таинственная незнакомка, сумевшая покорить столь неприступную крепость?! Но Снейп не спешил раскрывать свои секреты. Он знаком подозвал официантку и сделал заказ: пару шоколадных пирожных и чёрный кофе с сахаром и корицей. Драко усмехнулся. Он знал то, о чём не догадывались его сокурсники и преподаватели в Хогвартсе, а может, и сам Тёмный Лорд. Суровый профессор Снейп был жутким сладкоежкой. Часто бывая в гостях у Малфоев, Северус позволял себе утолить свою страсть, поедая кондитерские шедевры домовиков менора. Лишь к леденцам зельевар питал стойкое отвращение. Сам Драко, проголодавшись за это на редкость беспокойное утро, заказал себе пасту с морепродуктами. В ожидании заказа он с нетерпением смотрел на Снейпа, который почему-то медлил, не решаясь продолжить свой рассказ. Наконец зельевар медленно произнёс:

— Драко, ты же можешь по описанию симптомов определить, беременна дама или нет?

— В принципе, могу, но тут важен непосредственный осмотр предполагаемой пациентки. Заочно что-либо утверждать нельзя. Дядя Сев, от вас кто-то залетел? — глупо улыбаясь, спросил Драко, подавшись вперёд.

— Что за пошлые словечки, Драко Малфой? Тебя что, в дыре, то есть, «Норе» воспитывали? — брезгливо скривился Снейп.

Драко попытался придать лицу серьёзное выражение, а Снейп продолжил:

— Да, одна дама, хорошо тебе, кстати, известная, возможно, ждёт ребёнка от меня. Я никак не ожидал, что в моём возрасте стану отцом! И детей, а особенно, мелких, я терпеть не могу.

В этот момент официантка принесла заказ. Девушка, не смущаясь, как бы невзначай, наклонилась прямо перед Снейпом, чтобы расставить тарелки. При этом пышная грудь официантки буквально вываливалась из выреза кофточки прямо пред лицом зельевара. Снейп, казалось, этого совсем не заметил, глядя на официантку, как на пустое место. Обиженно поджав губы, девушка отошла, оставив Снейпа и Малфоя наедине. Драко усмехнулся, даже немного позавидовав дяде Северусу, и принялся за еду. Паста с морепродуктами была очень вкусной, как и всегда в этом кафе.

— Как ты можешь есть эту гадость? — с отвращением глядя на Драко, произнёс Снейп.

Малфой чуть не подавился креветкой от неожиданности и вопросительно уставился на него.

— Я имею в виду мордредовы морепродукты! Сейчас в «Трёх мётлах» это самое популярное блюдо! Весь паб рыбой провонял, зайти невозможно! — пояснил Снейп.

— В «Трёх мётлах» подают морепродукты? Это что-то новенькое! — хмыкнул Малфой. — Так просто не ходи туда.

— Не могу не ходить! В этом всё и дело! — нервно барабаня чайной ложечкой по блюдцу, ответил Северус.

Драко кинул на него удивлённый взгляд.

— Всё началось с того, что Долохов раскрыл мадам Розмерте фирменный семейный рецепт медовухи. После всех штрафов и конфискаций у Антонина проблемы с деньгами, а на родину он вернуться не может, потому как невыездной. Вот и продал рецепт этого убойного пойла. Нашёл кому! Женщине, заведение которой постоянно посещают сопляки из Хогвартса!

— А ты тут причём? — спросил Драко, пожав плечами.

— Заткнись и слушай! — осадил его зельевар, применил заглушающее заклятье и продолжил:

— Мы с твоим отцом в рождественские праздники собрались вместе сходить куда-нибудь вдвоём. Посидеть, спокойно выпить, вспомнить молодость. А поскольку Минерва отказывается отпускать меня надолго даже в рождественские каникулы, то мы решили отправиться в «Три метлы». Там Розмерта и предложила нам продегустировать дементорову бормотуху! Эта дрянь оказалась на редкость вкусной. Мы и не заметили, как выпили по три бутылки на брата. Развезло нас страшно! Я плохо помню, что мы тогда вытворяли.

Слагхорн, который тоже в тот момент находился в пабе, потом рассказывал, что Люциус танцевал на столе, размахивая своей шевелюрой, и орал, как резаный: «Я вейла! Я прекрасная и белокурая фея! Завидуй мне, Волдеморт, мой плешивый друг!» А я… Я прыгал по столам, тоже размахивая, только полами мантии, и пытался переорать твоего отца, выкрикивая: «Я ужас, летящий на крыльях ночи! Я петарда, взорвавшаяся в вашем кармане! Я Амортенция, пахнущая носками Филча! Я шрам, зудящий на лбу Поттера! Я Чёрный Плащ!»

А потом, потом… Слагхорн теперь имеет повод шантажировать меня до конца жизни! По его словам, которым я сначала отказался верить, и воспоминанию, что показал мне оскорблённый Гораций, я рухнул перед Розмертой на колени и запел (ЗАПЕЛ!): «Я институтка, я дочь камергера, я чёрная моль, я летучая мышь…»*. Проклятый Долохов! Именно от него я слышал эту пошлятину, он всё перед Беллой на гитаре выделывался!

Драко поперхнулся, а потом спросил осторожно: «А отец?» На что Снейп горестно вздохнул и ответил: «А Люциус отодвинул Розмерту и начал мне подпевать. Только репертуар был немного другой. «Ты мой квиддич, я — твой сниджет, ты — мой грифон, я — твоя вейла!»

— Да, с рифмами мой Papa явно не дружит, — прокомментировал любящий сын и жадно поинтересовался. — А дальше?

— Дальше возмущённая Розмерта связалась с Нарциссой через камин, попросив увести хотя бы Люциуса. Твоя мать незамедлительно явилась по каминной сети и, спеленав нас «Инкарцеро», хотела обоих забрать в менор, чтобы привести в чувство. Но эта интригантка-Розмерта, как оказалось, имела на меня свои планы. Она выпроводила вон Горация и твоих родителей, пообещав Нарциссе, что сама справится с моим состоянием. Нарси не возражала, ей и одного Люциуса хватило за глаза.

Шокированный Драко разинул рот, забыв, что делать это, набив его пищей, неприлично. Представить отца и его друга, вытворяющих такое, было просто невозможно, и младший Малфой дорого бы заплатил за возможность стать свидетелем подобного представления. Уже прикидывая цену, за которую профессор Слагхорн согласится показать эти воспоминания, Драко продолжал внимательно слушать Снейпа. Тот сделал глоток кофе и вновь заговорил:

— Нам просто повезло, что все школяры разъехались на каникулы по домам, а в пабе, кроме нас и этого толстого сплетника Горация, никого не было. Нам с Люциусом пришлось хорошо раскошелиться, чтобы Слагхорн не распускал язык о том, что видел. И хорошо, что он видел далеко не всё.

Я, конечно, помню всё урывками, но то, как эта извращенка привязала меня голого к кровати, чётко врезалось в мою память. А потом она сделал кое-что, и я понял, что нашёл родственную душу. Выяснилось, что мадам Розмерта так же обожает мёд, как и я.

— Она тебя мёдом кормила? — разочарованно спросил Драко.

— Если бы кормила, — вздохнул Снейп — она намазывала мёдом каждый дюйм моего тела… А потом СЛИЗЫВАЛА! И я был очень доволен! Прекрати ржать, Драко! Я, пьяный дурак, помню, что просил её не останавливаться и проделывать это снова и снова! И снова, и снова! А потом мы поменялись местами. И так двое суток почти!

— Ничего себе! — осклабился Драко.

— После этого всего, естественно, что наши встречи продолжились. Я вдруг понял, что почти всю жизнь совсем напрасно обделял себя. Женщины лёгкого поведения в Лютном не в счёт. Это просто удовлетворение физических нужд, а с Розмертой другое. Я как будто снова стал двадцатилетним! Мы стараемся каждую свободную минуту проводить вместе. Я даже научился смеяться, чего сроду не умел. Никогда, — разоткровенничался Снейп.

— Ходят слухи, что ты всю жизнь любил только мать Поттера. И до сих пор её любишь, — проговорил Драко и тут же пожалел об этом. Лицо Снейпа вновь приобрело знакомое презрительно-ядовитое выражение.

— Советую тебе меньше верить слухам, что распускают всякие безмозглые насекомые. Мои отношения с матерью Поттера — закрытая тема! Об этом я могу говорить только с твоим отцом и целителем-менталистом Джимом Меллисом. А те, кто попробует трепать языком обо мне и Лили, позавидуют участи флоббер-червей, которых я использую в работе над зельями! — процедил Северус, окинув Драко уничтожающим взглядом.

Малфой демонстративно хлопнул себя по губам, а затем спросил:

— Это не тот ли целитель, что лечит нашу Беллатрису? Её повреждённые мозги — мечта любого менталиста.

— Да, это он, — нехотя ответил зельевар, — Меллис — лучший специалист в своём деле. Вот к нему и обращаются психи со всей страны. Кого только я возле его кабинета не видел! И Беллочку-психопатку, и нашего Золотого Мальчика с тем же диагнозом, и Лонгботтома-жертву бабушкиного произвола, и беднягу-подкаблучника Артура Уизли, замордованного женой.

— Белла говорит, что Меллис ей очень помог. Теперь, по её словам, тараканы в её голове ходят чётким строем, а не бегают, как попало! — засмеялся Малфой и добавил:

— Правда, Меллис после первого же сеанса запросил с отца двойную цену. Тараканы Беллы чуть не довели целителя до истерики.

— Ничуть не удивлён. Теперь давай, оставим все посторонние темы и сконцентрируемся на моей проблеме. Через двадцать минут я должен явиться на очередной педсовет, — хмуро проговорил Снейп.

Драко согласно кивнул и приготовился слушать, попивая чай.

Профессор вытер рот салфеткой и заговорил:

— Розмерта стала часто навещать меня в моей школьной лаборатории. Хоть я и не преподаю больше зельеварение, но продолжаю варить составы для больничного крыла, а так же занимаюсь научными изысканиями. Сначала всё было нормально, мы приятно проводили время, но вот, примерно месяц назад, кое-что произошло. Розмерта вдруг начала проявлять подозрительные гастрономические вкусы, а попросту — поедать некоторые из моих ингредиентов для зелий! Сначала пристрастилась к лапкам жаб. Они ей так понравились, что Розмерта увлеклась французской кухней и стала подавать жареные жабьи лапки в своём пабе! Благо возле Чёрного озера такого добра полно. Хагрид ей лукошками этих земноводных таскал. Правда, спросом они не пользовались. Зато потом её потянуло на икру морского чёрта, а следом и началась вся эта рыбная эпопея.

Розмерта прониклась неземной любовью к рыбе, устрицам, омарам и прочим морским гадам! Начала просто тоннами закупать всякие экзотические деликатесы из представителей подводного мира. Жителям Хогсмита и хогвартским недоумкам эти блюда тоже понравились! Теперь бар «Три метлы» превратился в какой-то рыбный ресторан с ужасным запахом! Розмерта даже выспрашивала у меня, нельзя ли выловить Большого Кальмара. К счастью, я убедил её, что у такого крупного экземпляра мясо жёсткое.

Я бы, может, и не забил тревогу, но позавчера Розмерта съела в лаборатории весь запас сушёных жуков-скарабеев и запила самым дорогущим ингредиентом — молоком единорога! А от нормальной пищи, типа мясного рагу или овсянки, её тошнит. Я сопоставил некоторые факты, кое-что прочитал в книгах для целителей и решил обратиться к тебе! Может ли такое резкое изменение пищевых пристрастий быть признаком беременности? Я, признаться, часто забывал применить контрацептивные заклинания во время наших медовых трапез.

Драко откашлялся и, представив хозяйку паба «Три метлы» с жабьей лапкой в зубах, постарался скрыть рвущийся наружу смех. Мысли о намазанном мёдом Снейпе он также решительно гнал подальше от себя.

— Я уже тебе говорил, что без личной встречи что-либо утверждать не берусь, — осторожно начал Драко.

— А позволь узнать, давно ли у мадам Розмерты были дни огненного феникса? — продолжил опрос Малфой.

Лицо Снейпа вытянулось, а глаза недобро сузились.

— Ты на что намекаешь, мальчишка? Ты откуда это выражение взял? — прошипел возмущённый Снейп.

— Прости, я знаю, что директор Дамблдор вкладывал в это выражение какой-то особый смысл. Просто некоторые леди так называют свои критические дни, — поспешно пояснил Драко.

— Да? Ерунда какая-то. Значит, наш милейший директор себе по три раза в месяц критические дни устраивал, — с отвращением пробормотал Снейп.

Драко захихикал, но тут же замолчал, встретившись глазами с Северусом.

— Месяца два феникс к Розмерте точно не прилетал, — сурово глядя на Драко, произнёс Снейп.

— Ясно. У мадам Розмерты есть все основания прийти ко мне на приём. Проведём обследование, и тогда скажу всё точно, — выдал заключение Малфой.

И без того хмурый зельевар помрачнел ещё больше.

— И что мне делать с маленьким засранцем, если всё подтвердится? — угрюмо глядя в сторону, произнёс Снейп.

— Наверное, растить и воспитывать? Спросишь у моего отца, он должен тебе помочь, — предложил Драко.

— Бороду Дамблдора мне в печень! — простонал зельевар, закрыв глаза.

Драко смущённо замолчал. Что-то ещё советовать Снейпу он опасался. Пусть лучше отец эту медовую кашу расхлёбывает. Друг всё-таки.

— Так, мне пора! — заявил Северус, вставая из-за стола и доставая несколько маггловских банкнот. — Минерва начнёт шипеть, будто её кипятком ошпарили, если я опоздаю на педсовет.

Драко тоже поднялся на ноги, доставая бумажник.

— Спасибо за консультацию, Драко. Скажи отцу, что я завтра к нему загляну, — проговорил Северус, собираясь уходить.

— Да не за что, крёстный. Но я рад, что смог быть тебе полезен, — ответил Малфой.

— Я — папаша! Свихнуться можно! Я скорее поверил бы, что ваша Белла беременна! — с досадой выплюнул Снейп, застёгивая пальто.

Драко собрал всю волю в кулак, чтобы не расхохотаться, вспоминая свою первую пациентку, пришедшую сегодня на приём.

* — https://www.youtube.com/watch?v=xhRAJSQYOys, ссылка на полный вариант песни. Представьте, что это поётся голосом Снейпа (Рикмана)…

Вернувшись в свой кабинет, Драко никак не мог выгнать из своих мыслей шокировавший его образ Снейпа, измазанного мёдом. Малфой был рад за крёстного. Он, как никто, заслуживал простого семейного счастья, но в роли отца сурового Снейпа было трудно представить. Хотя сам Драко в детстве просто обожал дядю Северуса, который всегда разговаривал с ним как с взрослым и воспринимал все детские проблемы и обиды маленького Малфоя всерьёз, в отличие от родителей. Драко всегда знал: что бы не случилось, Снейп всегда поможет и даст хороший совет, даже если сначала как следует пропесочит.

Усевшись за стол, Малфой поймал себя на том, что глупо улыбается, представляя себе маленького наследника зельевара, которого Драко обязательно научит играть в квиддич и лазить по деревьям.

Он поискал глазами список пациентов, но тот куда-то пропал. Малфой обшарил весь стол, применил манящие чары, но злополучный лист пергамента как в воду канул. Плюнув на список, Драко решил узнать фамилию следующей пациентки непосредственно на приёме. Посетительница не заставила себя долго ждать. Дверь неожиданно открылась, и в кабинет вплыла, звеня многочисленными браслетами и бусами, та, кого целитель Малфой ожидал увидеть у себя на приёме меньше всего.

— Добрый день, мистер Малфой! Сегодня моё внутренне око как никогда ясно показало мне, что вы — решение проблем всех женщин, что чисты душой и телом! — громко и нараспев произнесла новая пациентка.

— Здравствуйте, профес… то есть, миссис Трелони, — справившись с изумлением, промямлил Драко.

— МИСС Трелони! Запомните это, юноша! — неожиданно грозным голосом проревела Сивилла Трелони, запахнувшись в очередную аляповатую шаль.

— Хорошо, мисс Трелони, как вам будет угодно, — пробормотал Драко, растерявшись от такой реакции на его невинную ошибку.

— Что привело вас ко мне, мисс Трелони? — спросил Малфой. Он уже заметно нервничал, гадая, что нужно его бывшему профессору прорицаний из Хогвартса. «Неужели и эта беременна?! От кого только? От Флитвика? Или от Филча? Мерлин, даже представлять такое не хочу!» — пронеслось в голове Драко, когда он невозмутимо смотрел на Сивиллу, устраивавшуюся в кресле для посетителей.

— Вы знаете, мистер Малфой, недавно я посетила кафе в маггловской части Лондона и увидела кое-что… — начала Трелони, но потом замолкла, нервно теребя краешек шали.

«Она там магазин интимных товаров, что ли, увидела? Чего так мнётся?» — подумал Малфой, разглядывая лицо пациентки, которая то краснела, то бледнела и никак не решалась продолжить свой рассказ.

— Я увидела у магглов такой прибор. Телевизор называется. Сейчас я вам объясню… внезапно отмерла Сивилла, но Драко её прервал:

— Мисс Трелони, я знаю, что такое телевизор. За время моей учёбы я много раз бывал в мире магглов и должен признать, что многие их изобретения очень интересны и даже полезны. Но зачем вы мне всё это рассказываете?

— По телевизору я увидела человека, который оказался настоящим гением! Он самый умный из всех, кого я знала. Его зовут мистер Вассерман. Он выдающийся журналист из России, а знаете, что помогло ему стать таким?! — восторженно сверкая глазами за стёклами очков, спросила Сивилла.

— Мозги, наверное, — устало ответил Малфой. Он уже не верил, что его новая пациентка сегодня доберётся до сути своей проблемы.

— Девственность! НЕВИННОСТЬ! Не растрачивая себя на эти пошлые отношения, любой человек может достичь небывалых высот в мире науки, искусства и в познании самого себя! Мир погряз в разврате и пошлости! Высшие силы дали мне понять, что я должна указать людям истинный путь развития! А особенно — женщинам, которых иногда просто принуждают выходить замуж и рожать наследников, чтобы продолжить какой-нибудь никчёмный магический род! — громогласно продекламировала Трелони, воздев руки к потолку.

— А я тут причём? — совсем растерялся Драко.

— Вы должны мне помочь! В своём хрустальном шаре я увидела ваше прекрасное лицо, на котором просто написано слово «невинность»! — в исступлении закричала Трелони, перегнувшись через стол, чтобы попытаться схватить целителя Малфоя за руку.

— Что-о?! — опешил Драко, неосознанно потирая лоб. Он наклонился к Трелони и принюхался. Запаха алкоголя не чувствовалось, и это тревожило ещё больше.

— Взгляните на себя! Белокурые волосы, чистые и невинные серые глаза, ангельская улыбка! Познания в области самых потаённых женских проблем! Вы созданы для того, чтобы встать вместе со мной у руля нашей организации, чтобы привести человечество к истинному величию! — не сбавляла темпа преподавательница предсказаний.

Драко через силу улыбнулся безумной Трелони, прикидывая, сможет ли он как-нибудь, не привлекая особого внимания этой на всю голову больной особы, отправить Патронуса в психиатрическое отделение больницы, чтобы те прислали парочку крепких санитаров и отконвоировали бешеную "стрекозу" в своё отделение.

— Э-э-э, мисс Трелони, какой ещё организации? — усиленно растягивая губы в улыбке, поинтересовался Малфой.

— Ах, да! Я же ещё не показывала вам! — спохватилась Сивилла, покопалась в своей цветастой вязаной сумочке и извлекла оттуда несколько рекламных буклетов. Драко взял в руки один из них, стараясь не делать резких движений. На плохо пропечатанной листовке была изображена сама профессор предсказаний, облачённая в белую мантию. В руках нарисованная Сивилла держала длинный меч, которым она угрожающе на кого-то замахивалась. За спиной Трелони были изображены ещё несколько силуэтов в таких же белых мантиях с капюшонами, надвинутыми на лицо. В верхней части листовки ярко-красными буквами было написано:

«Магическая Ассоциация Невинных Дев Англии. Долой разврат! Да здравствуют чистота и девственность навек!»

— Вы начнёте предлагать всем вашим пациенткам наши листовки, и наши ряды быстро пополнятся! — воодушевлённо вещала прорицательница.

«Её, что, Грейнджер покусала?» — ошарашенный Малфой, выкатив глаза, уставился на Трелони и постарался предельно спокойно донести до нее, что он не собирается бороться за поголовную девственность в Магической Британии:

— Мисс Трелони, во-первых, я не дева, во-вторых, я не девственник уже давно, в-третьих, я считаю ваши лозунги глупыми и опасными. Это, конечно, печально, что в магическом обществе до сих пор действуют средневековые законы и браки по расчету, но поголовная и пожизненная девственность не только приведёт к вымиранию нашего общества, но и повредит здоровью людей. Посмотрите хотя бы на мою тётку! До чего её отсутствие нормальных семейных отношений довело!

Прорицательница мгновенно вскочила с кресла и, гневно взглянув на Драко, застонала, схватившись за голову:

— О, моё внутреннее око! Неужели я так фатально ошиблась! Вы такой же развратник, как и все! Это ваши так называемые интимные отношения вредят здоровью! И женщин, и мужчин! Вожделение затмевает разум, и человек уже не может раскрыть свои истинные таланты! Вот посмотрите на меня! Я уже много лет живу чистой и невинной жизнью, и что? Я смогла сделать два величайших пророчества для всего магического сообщества!

— Но почему вы думаете, что не смогли бы их сделать, если бы рядом с вами был любимый человек? — возразил Малфой, которого практически оглушила пламенная речь школьной прорицательницы.

— Лучше подумайте, каких высот в своём искусстве я бы добилась, если бы вообще не выходила замуж! — взвизгнула Трелони.

— Но, ведь ваш дар врожденный, и … — попытался воззвать к разуму Сивиллы Малфой, но был резко остановлен прорицательницей, которая вновь тыкала ему в лицо пачкой каких-то бумаг со словами:

— Вот взгляните, каких высот я смогла достичь в искусстве живописи, не размениваясь на разврат!

Глубоко вдохнув и выдохнув по системе Снейпа, Драко обречённо взял в руки кипу листов. На первом рисунке была изображена высокая башня. В живописи Малфой разбирался слабо, но рисунок был явно низкого качества, хотя в длинной и кривобокой башне Драко почудилось нечто знакомое. На второй картинке Трелони нарисовала, вроде бы, волшебную палочку, только слишком толстую. Такая палочка больше походила на скалку. На третьем рисунке красовались несколько овощей, стоявшие почему-то вертикально. Неестественно крупная морковь, длинный кабачок и гигантский гороховый стручок ещё больше встревожили Малфоя. Что-то странное было во всех рисунках. На последней картинке Сивилла изобразила батон колбасы, перевязанный верёвочкой. Драко подозрительно посмотрел на прорицательницу, которая сверлила его взглядом, потом вновь окинул взором шедевры Трелони, и вдруг его осенило. Даже не будучи менталистом, Драко неожиданно для себя узрел в этих рисунках то, чего так отчаянно не хватало Сивилле Трелони. Он ещё раз бросил изучающий взгляд на Сивиллу и осторожно сказал:

— Мисс Трелони, мне кажется, в ваших рисунках прослеживается определённый… символ. Я думаю, вам нужно записаться на приём к нашему целителю Меллису. Он отличный менталист и поможет вам.

Сивилла застыла в позе мученицы, изящным жестом приложив ладонь ко лбу, и трагичным голосом произнесла:

— Вот опять! И вы туда же! А ведь я так на вас надеялась! Минерва тоже сказала, что я сумасшедшая! А это вы все сумасшедшие! Вы не понимаете. Мы, девственники, можем найти себе тысячу полезных занятий, в то время как такие, как вы и Минерва, тратят своё время на этот мерзкий… секс!

Последнее слово Трелони почти выплюнула.

— Но, разве директор МакГонагалл состоит с кем-то в отношениях? — ошалело глядя на собеседницу, спросил Драко.

— Я тоже думала, что после смерти мужа она вела невинную жизнь и потому стала директором Хогвартса. Но! Когда я пришла к ней, чтобы предложить вступить в нашу организацию, то она рассмеялась и сказала, что уже двадцать лет тайно встречается с Аберфортом Дамблдором! Тьфу! — обиженно фыркнула Сивилла:

— Ну, вот вам и наглядный пример! — обрадовался Драко, но тут ему стало не до веселья. Безумная прорицательница обежала стол и, встав вплотную к целителю, продолжила свою речь:

— Директор сама же запретила мне подпитывать моё внутренне око хересом и другими столовыми винами и посоветовала найти себе хобби! А когда я определилась со своим истинным предназначением, Минерва предложила мне выпить вина и успокоиться!

Трелони тяжело дышала и в упор смотрела на притихшего Драко. Вероятно, решив, что целителю Малфою нечего больше возразить, Сивилла продолжила. На этот раз она говорила ласково, почти нежно:

— Мистер Малфой, вы даже не представляете, сколько есть приятных и невинных дел, которые приносят гораздо больше удовольствия, чем этот ваш разврат! Вы когда-нибудь гладили мягкую шёрстку котёночка? Вы когда-нибудь лепили из глины Биг Бен? Вы когда-нибудь натирали воском свою волшебную палочку?

Услышав последнюю фразу, Драко почему-то почувствовал дурноту, но Трелони не останавливалась, вцепившись Малфою в плечо:

— А вы когда-нибудь полировали древко метлы?!

— Хватит! — вырвалось у Драко. Он резко поднялся, отпихнув от себя прорицательницу. — Я с пятнадцати лет не девственник, и это мне нравится! А вам стоит записаться на приём к Меллису! Ещё чем-то я могу вам быть полезен?

— Да! — Трелони трагически поджала губы с таким лицом, будто Драко только что прилюдно оскорбил всю её семью. — Вы же знаете, что по молодости я подверглась соблазну и вышла замуж? Слава Мерлину, что это продлилось недолго, и моё внутренне око не пострадало! Но я не могу возглавлять Магическую Ассоциацию Невинных Дев Англии, не будучи сама невинной. В этом вы и должны мне помочь!

— Ка-ак? — прохрипел Малфой.

Трелони слегка покраснела и выдавила из себя:

— Вы должны восстановить целостность врат моей утраченной девственности.

Теперь настала очередь Малфоя краснеть. Представив, что именно хочет от него прорицательница, он схватился за голову.

— Такого заклинания не существует! Человеческий организм не подчиняется простому «Репаро», он гораздо сложнее. Чарами или зельями восстановить девственность нельзя, — заявил Драко, оправившись от потрясения.

— То есть и здесь вы мне не поможете? — упавшим голосом простонала Сивилла.

— Просто в мире магии таких прецедентов не было, либо мне о них ничего неизвестно. Возможно, кто-то и прибегал к такой процедуре, чтобы скрыть следы своих похождений перед свадьбой, но эта не та область колдомедицины, которую преподают в академии целителей, — ответил Драко.

— Это пока! — вновь воспряла Трелони, — скоро сотни дочерей Англии, чистых душой, захотят восстановить то, что у них украли!

— Кстати, мисс Трелони, а сколько членов состоит в этой вашей магической ассоциации? — внезапно поинтересовался Драко.

Сивила сразу поумерила пыл и стушевалась:

— Членов — ни одного! А вот дев пока не очень много. Ведь я одна пытаюсь рассказать о нас людям. Вступили дева Алекто и дева Гризельда.

— Алекто Керроу? А Гризельда, уж не Марчбэнкс ли? — изумлённо выдохнул Малфой.

— Вы правы. Это именно они! Алекто и так чиста, а деве Гризельде придётся, как и мне, найти целителя, чтобы восстановить разрушенные врата невинности.

Драко почувствовал, что сейчас самым неприличным образом зайдётся в хохоте. Мадам Марчбэнкс — председатель волшебной экзаменационной комиссии и экс-старейшина Визенгамота! Скорее всего старушка двинулась умом на старости лет, если решила отметить свой двухсотлетний юбилей возвращением в стан невинных дев. Драко не удержался и хихикнул под неодобрительным взглядом Сивиллы. А Алекто Керроу, бывшая пожирательница смерти, навсегда лишённая палочки, теперь отбывала наказание при больнице имени Святого Мунго, вручную моя полы и больничные утки с утра до вечера. Не мудрено, что у неё ни до отсидки в Азкабане, ни после, судя по всему, так и не было ни одного поклонника. Человек с лицом, вечно перекошенным злобой и недовольством, отпугнёт даже дементора. Драко покачал головой и решил, что все-таки попробует помочь Трелони. Хотя бы ради того, чтобы она не вернулась к своему любимому хересу.

— Мисс Трелони, я знаю, кто сможет вас выручить, — сказал он. — Во время моей учёбы я увлёкся маггловской медициной и, в связи с этим интересом, встречался со многими людьми. Одна моя сокурсница была магглорождённой волшебницей и познакомила меня со своим братом. Он маггл и прекрасный акушер-гинеколог, работает в маггловской клинике. Думаю, если вы обратитесь к нему и скажете, что вас направил я, он вам не откажет. Я слышал, что у магглов эта пикантная операция довольно распространена.

— Вы предлагаете мне пойти в маггловскую клинику? — выпучив и без того огромные глаза, воскликнула Трелони.

— Да. Даже я, бывший пожиратель смерти, признал, что в некоторых отраслях науки магглы на много лет обогнали волшебников, с улыбкой сказал Малфой.

— Вы точно Драко Малфой? Я же помню, как вы относились к грязнокровкам в Хогвартсе, — недоумённо моргая, спросила прорицательница.

— Считайте, что я ошибался, как и многие до меня. В наше время стыдно жить предрассудками. Только не говорите моему отцу. Он не должен знать. Papa, даже под угрозой Азкабана трудно принять перемены, которые творятся вокруг, — с лукавой улыбкой прошептал Драко.

Трелони поспешно закивала головой, зазвенев многочисленными украшениями.

Драко взял в руку перо и на клочке пергамента быстро написал адрес клиники и фамилию своего знакомого врача-маггла. Трелони аккуратно убрала записку в свою сумочку и стала прощаться:

— Спасибо вам, мистер Малфой. Но вы подумайте как следует! Магическая Ассоциация Невинных Дев Англии — это то, что поможет нашим соотечественникам добиться самых запредельных высот в науке и искусстве! Мы станем самой гениальной нацией в мире!

— Непременно подумаю. Всего доброго, передавайте привет директору МакГонагалл! — торопливо бубнил Драко, тесня пациентку по направлению к выходу. Когда за ней захлопнулась дверь, Драко устало выдохнул. Не успел он отойти к столу, как створка снова открылась, и прорицательница, к ужасу целителя, вновь вошла в кабинет со словами:

— Я кое-что забыла! Дорогой мистер Малфой, я должна сообщить вам то, что узрело моё внутренне око. Сегодня, наконец-то, исполнится то желание, которое вы загадали на свой четырнадцатый день рождения!

Радостно сообщив это Драко, прорицательница, не прощаясь, удалилась.

Малфой продолжал стоять, тупо пялясь на закрытую дверь. Мало того, что Трелони не напророчила ему всяких ужасов, как делала всегда и в отношении всех, кому гадала, но она предсказала ему исполнение самого потаённого, отчаянного, бредового и глупого желания. Только четырнадцатилетний сопляк мог пожелать такое. Драко вздохнул, признавая, что как это ни глупо, но об исполнении именно этого невероятного желания он продолжает тайно мечтать и по сей день. Желая немедленно забыть о всякой ерунде, типа бредовых подростковых грёз, он прошёл к шкафу, взял бутылку коньяка и сделал большой глоток, не утруждаясь наливанием напитка в стакан. При этом мелькнула мысль, что отца, как ценителя гоблинских вин и этикета, скорее всего хватил бы удар, если бы тот увидел, как наследник чистокровнейшего рода Малфоев хлещет маггловское пойло из горла. Драко ухмыльнулся. Маггловский алкоголь определённо нравился ему больше волшебного. Но не стоит злоупотреблять, чтобы не превратиться в такое существо, как Трелони, которая, даже избавившись от вредной привычки, продолжает обитать в каком-то своём мире. Покопавшись в ящиках стола, Малфой нашёл, что искал: несколько шоколадных лягушек и батончиков. Решив подкрепить силы и поддержать нервную систему, которую пациенты сегодня повадились проверять на прочность, он устроился в кресле и сорвал упаковку с самого распространённого антидепрессанта. В этот момент раздался нетерпеливый стук в дверь. Малфой с тоской отложил шоколадку и приготовился к встрече с очередным испытанием.

— Привет!

В кабинет влетел рыжий ураган, ионизируя атмосферу бодростью и оптимизмом. Джинни Уизли, в данный момент — миссис Гойл, действовала на окружающих подобно глотку бодрящего зелья, одним своим видом и улыбкой заставляя радоваться жизни.

Драко облегченно перевел дух и улыбнулся в ответ, визит этой пациентки никаких неожиданностей и потрясений не сулил. Всего лишь найти в папке бланки с результатами анализов и отдать уже выписанные и подготовленные рецепты витаминных и укрепляющих комплексов. Дело нескольких минут, а потом можно ненадолго расслабиться и даже успеть выпить чашечку чая. Хорошая всё же вещь — предварительная запись! Полчаса на пациента, и, если освободишься раньше, можешь быть уверен, что никто не станет ломиться в дверь с воплями: « Я только на минуточку!». Бывает, конечно, форс-мажор, на то она и больница, но в целом расписание правит ограниченным колдомедическим миром, и это устраивает всех — и пациентов, и целителей.

Джинни присела в кресло для посетителей и затараторила, словно продолжая ненадолго прерванный разговор:

— Я сейчас к Грегу, у них сегодня презентация новой модели, так он, бедненький, без обеда. Пирог будешь? Я и для тебя захватила, опять поди по кафешкам болтался, ну какая там еда? Эх, жениться тебе пора, Малфой, а то скоро просвечивать начнешь, как ширма в своем кабинете!

— Как только, так сразу, — привычно отмазался Драко, а на душе потеплело от такой незамысловатой заботы. Родители его, безусловно, любили, но хотелось иногда вот такого немудреного уюта: чтобы улыбка от души, вопросы без подтекста, и пирог к чаю…

Порой он от души завидовал Гойлу, так неожиданно обретшему личное и семейное счастье.

Пара Гойл-Уизли была второй, после Лонгботтомов, по скандальности образования. Никто в магмире такого союза не предвидел и не ожидал, все семь лет совместной учебы будущие супруги находились в противоборствующих лагерях и в страшном сне не смогли бы предугадать ожидающего их брака.

Гойл после окончания Хогвартса неожиданно осознал, что его больше не прикрывают авторитет Малфоев и тень Лорда; чтобы добиться чего-то в жизни, надо крутиться самому. Он трезво оценивал свои способности и сумел-таки найти ту нишу, где мог проявить себя с наилучшей стороны. Пригодился опыт игры в школьной квиддичной команде — Грегори устроился в экспериментальный отдел корпорации «Молния» испытателем мётел. Как подшучивал над ним Драко, совместил приятное с полезным.

Джинни тоже после школы избрала профессию, связанную с квиддичем, но она сумела пробиться в большой спорт и играла в основном составе «Холихэдских гарпий».

Несмотря на общую сферу деятельности, однокурсники практически не пересекались и не интересовались послевыпускной жизнью друг друга. Но судьба хихикнула и поступила по-своему.

После разрыва с Поттером, вопреки общему мнению, отнюдь не скандальным, а вполне себе полюбовным, младшая Уизли решила развеяться и отправилась полетать над одним из стадионов Лондона. Волей случая на том же стадионе обкатывал новую метлу и Грегори Гойл. Они банально не поделили лётный коридор и столкнулись в воздухе чуть ли не лоб в лоб. Их так и доставили в приёмный покой Мунго — переплетённые мётлы, спутанные конечности и громкие обвинения в косоглазии и криворукости.

Общие испытания сближают. Общие экзекуции по восстановлению и терапии, как оказалось, сближают катастрофически и бескомпромиссно. К окончанию курса лечения парочка поняла, что их дальнейшее существование по отдельности уныло, словно квиддичный матч без снитча, и осчастливила родственников известием о своем соединении, обычном и магическом, дабы лететь всю жизнь рука об руку в одном направлении и воздушного пространства больше не делить.

Родители Гойла приняли решение сына философски, им такой союз был в данный момент выгоден и полезен. Невеста была из чистокровного, пусть и небогатого рода, вся ее родня находилась в стане «победителей» — так зачем отказываться от бонусов подобного родства?

Зато вопли Молли Уизли были слышны, наверное, даже в Ирландии. Она припомнила дочурке всё: и упущенного зятя-героя магической войны, и совсем неженскую профессию игрока в квиддич, и чёрную неблагодарность по отношению к предкам, якобы лишившимся посмертного покоя от наличия родственника-УПСа. Тирада была прочувствованной и многословной.

Последним доводом было, что она не отпустит свою кровиночку жить в слизеринский гадюшник.

На что Гойл веско ответил: «Значит, будем жить в гриффиндорской дыре!»

Пораженная Молли резко замолчала, после чего обреченно махнула рукой и, пробормотав: «Поступайте, как знаете!», отправилась успокаивать нервы выпечкой очередного пирога.

«Нора» на тот момент почти опустела: Билл с женой жили в «Ракушке», Чарли обретался в Румынии, Джордж обитал при магазине, а Перси снимал квартиру недалеко от министерства. В некогда шумном и полном людей доме остались только старшие Уизли, Джинни и Рон с Гермионой. Гермиона, может, была бы и не прочь жить отдельно, но Рон и слышать не хотел о расставании с мамочкой и её кулинарными шедеврами.

Они не были женаты, и Гермиона, в попытке сохранить отношения, не хотела идти на конфликт, тем более, что её устраивало отсутствие бытовых проблем и забот. Она не планировала пока связывать себя детьми и браком, строя карьеру, поэтому шла навстречу желаниям Рона, уступая в малом.

Джинни вначале собиралась жить с Гарри на Гриммо, но, поняв, что их отношения себя исчерпали, не стала рваться из-под маминого крыла, так что согласие Грега её даже обрадовало.

И всё было хорошо — смирившаяся с выбором дочери Молли вернулась в свою стихию, царила на кухне и баловала молодых разностями и вкусностями; Рон, разумеется, попытался поскандалить с зятем, но был быстро заткнут Гермионой; Артур попробовал увлечь нового члена семьи в заветный сарайчик, но Грегори на провокацию не поддался. Идиллия продолжалась пару месяцев…

По прошествии этого времени Молли всё чаще начала заводить разговоры о будущих внуках и пытала дочь вопросами о том, когда же она осчастливит семейство известием о беременности. Мамины гены упорно молчали и маскировались на славу — организм выдавал все женские реакции как часы, и Джинни скакала по жизни горной козой.

Спустя полгода замужнего дочкиного бытия матриарх рода Уизли начала бить тревогу и принимать меры.

Для начала состоялась беседа с нерадивой дочерью, на тему ценностей брака и необходимости рождения наследников, на что Джинни упорно молчала и в манкировании супружескими обязанностями не сознавалась. Затем Рон, как бы невзначай, стал проезжаться о неспособности некоторых жеребцов выполнять элементарные функции по произведению потомства, на все встречные подколки сестры отвечая, что он-то в браке не состоит, и только это его останавливает в вопросе заведения детей. Гермиона молчала. К Джинни она в душу не лезла, за что та была подруге несказанно благодарна. И она и Грег детей хотели, но оснований бить тревогу пока не было. Мало ли что в жизни бывает? Последний год в Хогвартсе выдался нелегким, жизнь в постоянном стрессе здоровья не добавляет, но оба супруга верили, что всё у них еще впереди.

Эх, если бы тёща придерживалась того же мнения!

В сознании Молли Уизли словно было заложено ментальное условие: завёл семью, надо размножаться! Этим откровением она капала на мозги окружающим с упорством нюхлера, прокладывающего путь к золотому слитку. Причём для неё существовали только два мнения: её и неправильное, и неправильное права голоса не имело.

Апогеем стал совместный с тётушкой Мюриэль поход к астрологу, который сделал расчет на оптимальные даты и время зачатия. Таблицы с расчётами были торжественно вручены молодым, и Молли принялась бдить! И не дай Мерлин, пропустить очередной "час Х"!

Начинались хватание за сердце, слёзы и упрёки, причитания о том, что мама желает только лучшего.

Драко знал об этой ситуации из первых уст. Когда случился очередной моллин «концерт», Грег, не выдержав, свалил камином в «Дырявый котел», а оттуда уже, изрядно набравшись, явился к Драко.

— Я Джинни люблю, — изливал душу он, — но уже не знаю, как дальше терпеть! Представляешь, тёща среди семейного ужина выступила: «А теперь, мои дорогие, наступает время зачатия!» Словно очередное блюдо объявила… Все, конечно, люди воспитанные, промолчали, только Ронни-придурок что-то вякнуть попытался, но чувство такое, будто на сцену пригласили. Она бы еще свечку предложила подержать!

Малфой сочувственно молчал, пытаясь сообразить, как помочь другу.

Грег тем временем продолжал:

— Джинни уже сама не рада, что согласилась у родителей жить, но не знает, под каким бы предлогом отделиться, чтобы мать опять истерику не закатила.

— Да уж! Слизеринцы в неволе не размножаются! — поддержал Драко, и тут ему, наконец-то, пришла в голову идея. — Пусть твоя жена придет на осмотр, анализы сдаст, а я напишу заключение о необходимости смены климата, курс зелий укрепляющих пропишу. Вот и будет повод отдельное жилье завести, где-нибудь на побережье. Потянешь?

— Обижаешь! — обрадованно прогудел Гойл. — Да ради такого никаких денег не жалко!

И вот теперь Джинни держала в руках долгожданный листок-выписку с вердиктом о переезде и курсе восстановительного лечения — первый шаг к новой жизни.

— Мы уже и домик присмотрели в Брайтоне и с отпусками договорились, — радостно проговорила она. — Сегодня презентация пройдет, и на месяц мы свободны! На новоселье отдельно пригласим! Чай без меня попьешь, а я хочу поскорее Грега обрадовать! Да, забыла похвалиться — ему же еще и повышение после отпуска обещают! — и воодушевленная миссис Гойл упорхнула из кабинета, оставив после себя аромат горьковато-свежих духов и судок с потрясающим яблочным пирогом.

Не всё же коньяк хлестать! — подумал Малфой и, вызвав дежурного эльфа, заказал ему чашечку чая. Пирог благоухал, а у него было еще целых двадцать минут. А шоколадки и потом пригодятся…

Драко поднёс чашку с дымящимся ароматным напитком ко рту, но скрип открываемой двери кабинета заставил его вздрогнуть и пролить несколько горячих капель себе на колени.

— Мо-о-ордред! — прошипел Малфой, вскочив со стула.

— Нет, это я пришла! — послышался знакомый громогласный голос, который мог принадлежать только одному человеку.

— Здравствуйте, миссис Уизли! — вымученно улыбнулся целитель, отряхивая свою мантию.

— Здравствуй, Драко! У меня к тебе важное дело очень личного характера, — проворковала Молли Уизли, грузно опускаясь в кресло. Малфой уже привык, что с первого же приёма миссис Уизли называла его только по имени и исключительно на «ты». Сначала этим Молли хотела подчеркнуть своё презрение к бывшему пожирателю смерти, а когда сменила гнев на милость, то уже привыкла так обращаться к Драко и считала почти родственником.

— Миссис Уизли, а когда мы с вами решали вопросы не личного характера? — спросил Драко, старательно улыбаясь. Он, с тоской глядя на блюдце с выпечкой, взял в руки свежую пару перчаток для осмотра.

— Это будет совсем другое дело! — заявила Молли и водрузила на стол Драко небольшую картонную коробку.

— Что это? — опасливо покосился на презент Драко, перебирая в уме всевозможные варианты содержимого коробки.

— Что? Ах, это! Это пирог, который я испекла для тебя, милый мальчик. Ты такой худенький! А дело, о котором я хочу поговорить, мы с тобой ещё никогда не обсуждали, — ответила Молли, расправляя складки на необъятной бордовой мантии.

Драко изумлённо уставился на миссис Уизли. «Неужели опять беременна? В её-то годы?! Хотя с моей тёткой чудо омоложения случилось, может, и эта туда же?» — пронеслось в его голове. Он критически посмотрел на Молли. Внешне она никак не изменилась и выглядела на свой законный возраст.

«Может, у неё только внутренне омоложение произошло?» — подумал Драко. Он натянул на руки перчатки для осмотра и встал, прикидывая, что сможет написать очень хорошую статью о восьмой беременности миссис Уизли. «Таким образом, Уизли захватят весь мир и перекрасят его в рыжий цвет!» — поморщившись, про себя сыронизировал Малфой.

— Миссис Уизли, я так понимаю, вас можно поздравить с прибавлением в семье? — уже вслух произнёс Драко, стараясь сохранить на лице дежурную улыбку.

— Да если бы?! — нахмурилась Молли. — Я что только не делала, но моя дочь никак не может порадовать меня известием о внуке! Наверное, дело в этом Гойле, хотя он уже проверялся у врача. Нет, не видать мне внуков! Вон, Рон и Гермиона тоже не спешат ни с детьми, ни со свадьбой! Гермиона оказалась очень легкомысленной особой! Вместо того, чтобы думать о семье, постоянно пропадает на своей глупой работе!

Драко впервые слышал, чтобы Гермиону Грейнджер называли легкомысленной, но в душе почему-то почувствовал неясную радость, узнав, что Уизел — не главное в жизни Грейнджер.

— Поэтому вы сами решили пополнить семью новым маленьким Уизли? — спросил Драко, поглубже натягивая перчатки.

— Что? Нет! — расхохоталась Молли. Драко терпеливо ждал, когда приступ веселья у пациентки пройдёт, и наблюдал, как колыхается её пышное тело под мантией, которая ходила ходуном.

— Я не в том возрасте для этого. Это твоя безбашенная тётка сумела омолодиться, дементоры её раздери! Ничего заразу не берёт! Люди в Азкабане мрут, как мухи, а этой Беллой даже дементоры побрезговали! — прошипела Молли. Лицо её покраснело от гнева.

— Спокойно, миссис Уизли, вы хотели поговорить о деле, — тут же прервал женщину Драко, зная, что тему ненависти к Беллатрисе Блэк Молли Уизли может развивать бесконечно. Насколько Малфою было известно, здесь была замешано давнее школьное соперничество за сердце признанного школьного красавчика тех лет Гилдероя Локхарта. По слухам, Белла увела у Молли кавалера, когда они встречались уже несколько недель.

Молли, сердито фыркая, как боевая лошадь, поудобнее устроилась в кресле, которое жалобно скрипнуло под ней, и принялась рассказывать:

— Я пришла к тебе за советом. Есть ли какие-нибудь способы, чтобы Джиневра побыстрее забеременела? Они со своим Гойлом уже сколько вместе живут, а беременности всё нет и нет!

— Джинни как раз сегодня была у меня на приёме, — сказал Драко, с облегчением снимая перчатки для осмотра, — её анализы в норме. Будет лучше, если они с мужем куда-нибудь переедут на время, отвлекутся от проблем…

— Как переедут?! Да без меня они вообще забудут о том, что надо ребёночка делать?! — возмутилась Молли.

— Я сомневаюсь, что без вас они забудут, как делают детей, а вот их эмоциональный фон придёт в норму. Я выписал Джинни курс укрепляющих зелий, а всё остальное в руках природы. Если вы, конечно, дадите на это время. Уверяю вас, что когда Джинни отпустит ситуацию и будет просто наслаждаться жизнью с мужем, то и беременность наступит быстрее, — терпеливо продолжил Драко.

— Ни за что! Если они уедут, то внуков мне точно не видать! Они же оба глупые, как соплохвосты! Где уж им род продолжить! — бушевала Молли, тряся рыжими, мелко завитыми волосами.

— Вам их определённо не видать, если будете постоянно сводить молодых с ума своим контролем! Это я вам, как специалист, говорю, — твёрдо ответил Малфой.

— А у тебя самого почему детей нет? — подозрительно прищурившись, спросила Молли.

— Потому, что я ещё холост, — недоумённо пожав плечами, сказал Драко.

— Нет! — заявила миссис Уизли, подняв вверх пухлый указательный палец, — это потому, что ты отвратительно питаешься! Посмотри на себя! Бледный, тощий, как скелет, глазюки огромные, в лице ни кровинки! Не пойму, куда твоя мать смотрит! Наверное, всё только по модным салонам ходит, а о продолжении рода не думает!

Драко сделал несколько глубоких вдохов и выдохов по методу Снейпа, чтобы успокоиться. Поощрять междоусобную войну между Уизли и Малфоями он не собирался. А Молли продолжала:

— Вот Джинни моя готовить учиться никогда не хотела! Чем они будут питаться? Эльфов каких-нибудь возьмут? Да лучше родной матери кто ещё приготовит-то?

Драко пришел в голову отличный план.

— Миссис Уизли, а может, вы будете трижды в день посылать молодым еду с совой? А они в тишине и покое сделают вам внука? — предложил он.

Молли задумалась. Отпускать любимую дочь от себя ей совсем не улыбалось, но, с другой стороны, внуков хотелось очень, а никто из её сыновей, кроме Билла, обзаводиться потомством не торопился. Билл же с семьёй уехал во Францию на неопределённый срок.

— Ладно, — выдохнула миссис Уизли, но тогда и ты кое-что для меня сделаешь.

Малфой насторожился, чувствуя недоброе.

Молли сняла крышку с коробки, которую принесла с собой. В коробке оказался пирог с патокой.

— Я всегда хотела отблагодарить тебя, милый мальчик. Твоим воспитанием и питанием никто никогда всерьёз не занимался, поэтому ты и попал в плохую компанию. Ты сейчас съешь этот пирог, чтобы на твои щёчки вернулся румянец! — заявила Молли Уизли.

— И всего-то? — облегчённо выдохнув, спросил Драко. Слухи о замечательных кулинарных способностях миссис Уизли дошли и до Малфоев. Думать о воспитании по-уизлевски и его последствиях Драко не хотелось. Он беспечно отрезал себе большой кусок пирога, пододвинул поближе чашку с чаем и с наслаждением откусил кусок кулинарного шедевра Молли. Та умилённо следила за этой процедурой… В следующую секунду Малфой почувствовал, как его челюсти сводит от чрезмерной сладости. Ему казалось, что сейчас вся эмаль на его зубах просто растает.

— Я добавила дополнительную порцию сахара в тесто, чтобы увеличить число калорий! Ты такой худенький и бледненький, что сердце кровью обливается, — «обрадовала» его собеседница. Драко немного владел легиллименцией и сумел понять, что миссис Уизли не издевается, а вполне искренне переживает в своём желании подкормить младшего Малфоя. Обидеть Молли в её лучших чувствах, значило развязать Третью Магическую Войну, поэтому он мужественно вгрызался в пирог, прощаясь с зубами и поджелудочной железой. С ужасом размышляя, насколько правдиво выражение «попа слипнется», Малфой проглотил последний кусок, обильно запив его чаем. Молли Уизли так по-матерински ласково смотрела на дегустатора, что ему даже стало немного стыдно за мысли о том, что она решила накормить его переслащенным пирогом, чтобы помучить.

— Молодец, милый! Пара таких обедов, и мясо на тебе нарастёт, — сказала Молли, забирая пустую коробку. Драко улыбался в ответ, чувствуя, что язык прилип к нёбу.

— Ты прав, пусть Джинни и этот Гойл поживут немного отдельно. Пару месяцев. А я буду посылать им еду и займусь вплотную Роном и Гермионой, — решила Молли, вставая с кресла.

Малфой обрадованно закивал, сочувствуя бедняжке Грейнджер. «Гойлы мои должники! Будут пожизненно оплачивать мне услуги целителя-стоматолога и эндокринолога! И проктолога, если не повезёт!» — думал Драко, прощаясь с Молли Уизли. Сладкого он, кажется, наелся на всю оставшуюся жизнь.

Выбрасывая в мусорное ведро весь свой запас шоколада, Драко вновь услышал требовательный стук в дверь.

— Войдите! — крикнул он, удобно усаживаясь за столом.

Увидев свою новую пациентку, Малфой почувствовал, как его тело под рубашкой и мантией покрывается холодным потом. С первого дня знакомства с профессором Трелони он считал её шарлатанкой, не способной ни на одно стоящее предсказание. Теперь же перед ним стояло живое доказательство того, что у блаженной прорицательницы действительно имеется настоящий дар! «Сбудется то, что вы пожелали на свой четырнадцатый день рождения…» — одними губами прошептал Драко. Пациентка тоже почему-то молчала, напряжённо уставившись на Малфоя. В кабинете стало очень тихо. Никто из этих двоих не решался нарушить тишину. Драко не знал, как долго бы ещё продолжилось это молчаливое противостояние, если бы в окно не влетело служебное письмо-громовещатель, которое громким и визгливым голосом секретаря главного целителя больницы завопило:

— Целитель Малфой, срочно спускайтесь в приёмный покой! Привезли очень трудный случай! Главный целитель Сметвик требует, чтобы вы немедленно осмотрели поступившую пациентку, сделали заключение по своему профилю и приняли участие в консилиуме!

Письмо самовоспламенилось и исчезло. Драко вскочил, бросив ошарашенной посетительнице:

— Я вынужден подчиниться требованию начальства. Можете подождать меня здесь, если хотите!

Та, так ничего и не сказав, рухнула в кресло для посетителей. Хозяин кабинета же поспешил на первый этаж, успев по дороге вызвать одного из больничных эльфов, чтобы ожидающей его пациентке предложили чай или кофе.

Пока Драко, выполняя распоряжение своего начальника, осматривал поступившую больную, пока заполнял необходимые бумаги, вписывая заключение о диагнозе по своему профилю, в его мыслях крутилось это необыкновенное совпадение: то, что ему предсказала безумная стрекоза Трелони, угрожало сбыться именно сегодня! Когда-то очень давно, почти в прошлой жизни, четырнадцатилетний Драко Малфой, задувая свечи на праздничном торте, загадал желание. Глупое желание сражающегося с бушующими гормонами юнца. Возможно, это было своеобразной местью наглой девчонке-зазнайке, посмевшей унизить Драко прилюдно в школе, а возможно, просто ещё одним симптомом повышенного интереса к противоположному полу, свойственного всем мальчикам-подросткам. В тот вечер Драко загадал, чтобы Гермиона Грейнджер сама разделась перед ним и попросила прикоснуться к её телу.

Прошло немало лет, и теперь зловредная мисс Грейнджер сидит в кабинете и дожидается целителя Малфоя, вероятно, чтобы пройти гинекологический осмотр. Драко поймал себя на том, что широко улыбается, забыв, что находится в обществе главного целителя больницы и участвует в консилиуме колдомедиков, обсуждающих тактику лечения новой тяжёлой пациентки. К счастью, необоснованное веселье целителя Малфоя заметила только целитель-инфекционист Лаванда Забини, которая сильно врезала слишком радостному коллеге локтём под рёбра, чем и привела его в чувство.

Возвращаясь в свой кабинет после консилиума, Драко испытывал смешанные чувства. С одной стороны, Гермиона Грейнджер дико бесила его с самого первого дня знакомства, и дело было совсем не в статусе крови, то есть не только в нём. Она раздражала Малфоя своей непоколебимой уверенностью в собственной правоте и исключительности, а так же зацикленностью на правилах, что сочеталось с самым наглейшим нарушением этих самых правил ради двух её недалёких дружков, Поттера и Уизли. С другой стороны, Драко признавал: он чувствует к Грейнджер что-то, похожее на уважение. Именно благодаря ей два его злейших школьных врага смогли несчётное количество раз избежать заслуженного наказания за свои проделки. Именно ум и эрудированность Грейнджер позволили Поттеру справиться со всеми трудностями, с которыми Золотому Трио пришлось столкнуться во время поисков крестражей Тёмного Лорда.

К тому же из всех магглорождённых студентов, с которыми учился Драко, именно Гермиона просто перечёркивала всё, о чём ему твердили в семье с самых ранних лет. «Грязнокровка» Грейнджер не вписывалась в рамки глуповатых и бесталанных магглорождённых недомагов, какими их описывал отец Драко. Уж ради неё точно не нужно было облегчать программу обучения в Хогвартсе, скорее, наоборот. На младших курсах именно это и раздражало подростка, заставляя задевать однокурсницу побольнее. Но чем старше становился Малфой, тем чаще он ловил себя на том, что испытывает ни с чем не сравнимое удовольствие просто от самого вида взбешённой Грейнджер. То, как загорался лихорадочный румянец на её щеках, как сверкали её карие глазищи, а маленькая, но аккуратная грудь вздымалась под школьной мантией, заставляло парня находить всё новые способы, чтобы разозлить гриффиндорскую отличницу, да посильнее. Благо Поттер и Уизли давали более чем достаточное количество поводов для этого. Причин своему поведению Драко не искал, считая, что его классовой ненависти к магглорожденным и дружбы Грейнджер с Золотым Мальчиком достаточно.

Драко вздохнул, неожиданно остановившись посреди больничного коридора. До него внезапно дошло, что Грейнджер, скорее всего, не просто так пришла на приём к целителю-гинекологу. Вероятно, её связь с этим придурком-Уизли привела к закономерному результату — беременности.

Малфой нахмурился. Он никак не мог понять, как девушка с такими феноменальными мозгами, как у Грейнджер, могла связаться с этим недалёким увальнем? Мысли, что она понесла от Уизли, резко вызвали у Драко чувство гадливости, будто он стал свидетелем того, как кто-то помочился в одном из коридоров Хогвартса.

Помрачнев ещё больше, он медленно двинулся по направлению к своему кабинету, решив, что сейчас по полной оторвётся и доставит Грейнджер несколько не самых приятных минут. Драко не смог бы внятно объяснить, зачем ему это нужно, но, представив взбешённое лицо мисс «Самая умная студентка Хогвартса за последние пятьдесят лет», он улыбнулся довольной улыбкой человека, которому преподнесли самый желанный подарок.

Толкнув дверь, Драко вошёл в кабинет и застыл, прислонившись к стене. Он почувствовал, как самым невероятным образом на душе стало тепло и уютно. Ведь, что бы не случилось в этом изменчивом и суровом мире, оставались вещи, которые не меняются. В магическом мире уходили и приходили правители, герои и антигерои, гремели войны, но Гермиона Грейнджер по-прежнему стояла на защите всех сирых и убогих, старательно причиняя им добро. К несчастью для домовых эльфов, именно они стали первой мишенью для спасительницы из Гриффиндора. Прислонившись к стене и сложив руки на груди, Драко с улыбкой наблюдал, как Гермиона пытается донести до несчастного больничного домовика Мэлли, что ему просто необходимо потребовать у руководства больницы свободу и зарплату. Бедный домовик с немой мольбой на сморщенном личике взирал на целителя Малфоя и пытался выдернуть свою тонкую руку из цепких пальцев чересчур активной пациентки.

— Грейнджер, отпусти несчастного эльфа, если не хочешь, чтобы его прямо сейчас удар хватил, — подал голос Драко, обнаружив своё присутствие.

Гермиона вздрогнула и, выпустив ручку домовика из своей ладони, уставилась на Малфоя. Мэлли поспешил убраться.

— Рано или поздно волшебники поймут, что держать рабов — это подло! — резко ответила Грейнджер, поджав губы.

— Я не буду тебе рассказывать о природе домовиков и их зависимости от волшебников, но, может, тебе всё-таки стоит сначала спросить мнение спасаемых? — усмехнулся Драко, лениво опускаясь на свой стул.

— Они запуганны и необразованны! — заявила Грейнджер, нервно сцепив пальцы рук.

— Оставим сейчас в покое несчастных напуганных тобой больничных эльфов, но на твоём месте я бы опасался после таких нападок на них ходить по больнице. Домовики очень изобретательны, и могут подстроить тебе не самую приятную ловушку, — хохотнул Малфой.

— Я согласна, что сейчас не время обсуждать проблемы волшебных существ, но наступит момент, когда таким, как ты, придётся самим стирать свою одежду и готовить себе еду! Или платить за эту работу! — гордо задрав подбородок, процедила защитница прав сирых и обиженных.

— Что ж, без домовиков тебе точно нелегко придётся. Ведь ты уже начала выполнять программу фамильной плодовитости Уизли? За этим ребёнком наверняка последуют ещё пять-шесть маленьких копий ненаглядного Ронни? — язвительно ухмыляясь, спросил Малфой.

Грейнджер недоумённо уставилась на Драко, как на слабоумного, но потом, поняв, к чему тот клонит, покраснела и резко ответила:

— Я не беременна! Это было бы не приемлемо, пока мы с Роном живём вне брака! Я пришла с другой проблемой.

Драко осознал, что после этих слов почувствовал неизвестно откуда взявшееся воодушевление. Он с довольным видом откинулся на спинку кресла и произнёс:

— Слушаю вас, мисс Грейнджер.

Гермиона откашлялась, нервно поправила воротник мантии с вышитой эмблемой Министерства Магии и, густо покраснев, выдавила из себя:

— У нас с Роном есть проблема.

— Конечно, как я мог не догадаться! Проклятье Предателей Крови не даёт тебе возможность забеременеть? — презрительно смерив взглядом Гермиону, предположил Малфой, поигрывая пером.

— Ты не меняешься, Драко Малфой! Ты всё такой же мерзкий и подлый слизеринский хорёк, каких бы высот не достиг в целительстве! Если бы кроме тебя мне было, куда обратиться, то я бы в жизни сюда не пришла! — гневно выкрикнула Грейнджер, вскочив с кресла.

— А правда, почему ты не обратилась к маггловскому врачу, раз я так тебе неприятен? — поинтересовался Драко, поигрывая пером в руке.

— Малфой, ты, действительно, не изменился. Ты никогда не умел анализировать полученную информацию. Я, конечно же, была у маггловского врача, и он не нашёл у меня никаких отклонений, но ведь существуют ещё и проклятия, отравление ядами и другие болезни магической природы! — назидательным тоном поведала ему Гермиона.

— А ещё есть волшебные болезни, передающиеся только очень пикантным путём. А вдруг Ронни… — начал Драко, но Грейнджер внезапно вскочила, выхватив из его пальцев перо и переломав его пополам.

— Ты нарываешься, Малфой! — прошипела она.

Драко с довольной улыбкой наблюдал за разозлённой девушкой. Яркий румянец горел на нежной коже щёк, огромные глаза сверкали праведным гневом, пышные волосы безнадёжно растрепалась, рассыпавшись по плечам. Курса с пятого непослушная шевелюра Грейнджер особо начала волновать воображение Малфоя. Всякий раз, когда между ним и её компанией происходили стычки, Драко ужасно хотелось зажать торчавшие во все стороны каштановые кудри в кулак и встряхнуть их обладательницу хорошенько, чтобы поняла, что Поттер и Уизли не самая хорошая компания даже для магглорождённой.

Отогнав от себя эти непрошеные, глупые фантазии, Драко поднял руки в примирительном жесте, предлагая Гермионе всё же рассказать о причине своего визита. Стараясь сделать вид, что готов внимательно слушать, он не мог не отметить, как чрезвычайно приятно слышать, что Грейнджер признаёт его успехи в колдомедицине. Меж тем Гермиона немного успокоилась и решилась озвучить свою проблему:

— У нас с Роном не всё в порядке, когда мы занимаемся этим. Я…

— Чем, этим? — прервал её Драко.

— Ну, ЭТИМ, — мучительно краснея, проговорила Грейнджер.

— Чем, этим-то? Вы вязали крючком? Варили зелья? Мыли посуду без магии? — издеваясь, расспрашивал Драко и откровенно веселился.

— Да сексом занимались! Сексом, идиот! — взъярилась вконец смутившаяся и взбешённая Грейнджер.

— Вот так и нужно было говорить. А то, может, вы там грядки копали в саду или верховой ездой занимались? Каждый же по себе судит, — спокойным голосом с улыбкой ответил Драко.

Гермиона тяжело дышала, гневно прожигая Драко убийственным взглядом, но от безысходности продолжила:

— Когда мы с Роном занимаемся эт… то есть сексом, я ничего не чувствую!

— А вонь? — ошарашил Драко Гермиону, — ты же не могла не чувствовать ту вонь, что исходила от Рона на протяжении всех тех лет, что мы вместе учились? Причём, от других Уизли такого запаха не было, это все отмечали. Только от твоего Ронни несло грязными носками и потом. Я даже видел, как на третьем курсе Томас и Финниган пытались научиться специальным чарам, нейтрализующим запах и храп, которые мешали им спать. Мы на Слизерине называли твоего Рона рыжим скунсом. Хотя Лаванда, жена моего друга Блейза, когда-то в школе говорила всем вокруг, что от Уизли пахнет, как от настоящего мужчины! Но это только до тех пор, пока не начала встречаться с Забини. А может, ты, наконец-то, донесла до Уизела необходимость личной гигиены?

Драко с удовольствием отметил, как уже не только щёки, но и шея Грейнджер от гнева становится бордового цвета. Она набрала побольше воздуха в грудь и процедила, с ненавистью глядя на него:

— Рон уже давно избавился от этой детской проблемы! И не смей даже вспоминать об этом, омерзительный, самодовольный мерзавец! Ты, кстати, тоже далеко не розами благоухал во время решающей битвы шесть лет назад! Обделался от страха, слизеринский паразит?

Уроки дяди Северуса, позволяющие при любых обстоятельствах сохранять невозмутимость, не прошли для Драко даром. Он даже не обиделся, зная, что именно этого и добивался. Ему удалось порядком вывести Грейнджер из себя, в то время, как сам Малфой лишь снисходительно улыбался, разглядывая беснующуюся Гермиону.

— Давай попробуем всё же докопаться до причины твоих бед с Уизли. Так что ты там не чувствуешь? — совершенно спокойно спросил Драко.

— Удовольствия! — выпалила Грейнджер.

— И ты считаешь, что это ненормально? По мне, так это совершенно нормальная реакция человека на близость с Роном Уизли, — насмешливо фыркнул Малфой.

— Ты опять?! — возмутилась Гермиона, вновь вскочив.

— Нет-нет, я внимательно тебя слушаю, — заверил её Драко, сдерживая веселье.

— Во время нашей с Роном близости я не чувствую никакого удовольствия, а у него всё с этим в порядке. И он не может меня понять. Вот в чём дело, — взяв себя в руки, продолжила Гермиона.

— Его размеры недостаточны? Маленький друг Ронни слишком мелкий? — предположил Малдфой, криво ухмыльнувшись.

— О, Мерлин, только такой пошляк, как ты, с извращёнными мозгами, мог сказать подобное. Это невыносимо! — прорычала Грейнджер, вновь вскочив с кресла. Внезапно она схватила со стола Драко увесистое пресс-папье и, угрожающе замахнувшись, процедила:

— Если ты сейчас же не прекратишь оскорблять Рона, то я вспомню, как весело хрустнул твой нос, когда мы учились на третьем курсе! Ты так и не научился хорошим манерам, хорёк!

— Ой, ну кто бы говорил о манерах? Девушка, которая собирается замуж за Уизли? — криво усмехнулся Драко, на всякий случай подальше отодвигаясь от разъяренной пациентки.

— Я сейчас сделаю из твоей физиономии блин! А твой нос окажется на затылке! — предупредила Гермиона, краснея от злости.

Взглянув в метающие молнии карие глаза Грнйджер, Драко заметил, что она в отчаянии, которое очень не хочет показывать. Поняв это, он испытал некоторую жалость к этой наивной идеалистке, связавшейся с рыжим недоумком. Малфой тяжело вздохнул и заговорил уже без издевательских ноток в голосе:

— Успокойся, Грейнджер. Просто я никак не могу понять, чем я-то могу помочь тебе? Возбуждающее зелье тебе прописать, чтобы ты возжелала своего Уизела? Но подобные составы вызывают ещё большее проблемы со здоровьем. Я много раз сталкивался с теми, кто пострадал от побочных действий таких экспериментов. Самым лучшим решением твоей проблемы было бы расставание с Уизли, но ты вряд ли признаешь, что ошиблась в нём. Знаешь, у магглов есть доктора, которые помогают в подобных случаях. Их называют сексопатологи. Ты должна об этом хотя бы слышать.

Гермиона с явным изумлением взглянула на Драко и спросила:

— А ты откуда знаешь про таких врачей? Ты даже одежду магглов презирал.

— Ты, наверное, не читала моих статей в «Вестнике целителя», где я описывал, как возрастает процент успешного излечения или разрешения от бремени, если целитель соединяет опыт магглов и волшебников? — в свою очередь, спросил Малфой, припоминая, кем же трудится Грейнджер в Министерстве Магии. Кажется, Гойл рассказывал, что она служит в отделе Защиты прав магических существ. Самое смешное Грег находил в том, что Грейнджер была единственным сотрудником этого отдела, открытия которого с большим трудом добилась, вконец достав министра Кингсли Бруствера своими письмами.

Гермиона откровенно вытаращилась на Драко. Отчего её и без того огромные карие глаза стали ещё больше.

— И после такого отец не изгнал тебя из семьи? — оправившись от шока, спросила она, подавшись вперёд.

— Нет. Как оказалось, Papa любит меня гораздо больше, чем старые предрассудки, бытующие среди чистокровных семей, — просто ответил Малфой.

Гермиона немного помолчала и обречённо призналась:

— Я была у сексопатолога, но его рекомендации нам с Роном не подошли.

— Неужели? — весело спросил Драко, представив себе рожу Уизела, которого притащили на приём к такому нестандартному специалисту.

— Я посещала его одна. Рон проболтался своей матери, а миссис Уизли не доверяет маггловским врачам и запретила ему туда ходить, — смущённо глядя на свои пальцы, продолжила рассказ Гермиона.

— Ну разумеется. Доблестные воины Света всегда боролись за равноправие магглов и волшебников.

— Ты не понимаешь! — воскликнула Гермиона, — просто Молли считает, что лечиться лучше с помощью магии…

— Умоляю, давай не будем обсуждать моральные качества семейки Уизли. Лучше расскажи, к чему привели рекомендации врача, — поморщившись, прервал её Малфой.

К удивлению Драко Гермиона не стала спорить, а послушно продолжила:

— Врач вручил мне диск с очень специфичным видео и порекомендовал дать посмотреть Рону. Доктор сказал, что это поможет нам разнообразить наши отношения. Я так и сделала. В нашей комнате есть маггловская техника, поэтому я включила Рону диск и ушла с Джинни по магазинам. Когда я вернулась, Рон был очень взбудоражен. Он сказал, что фильм ему понравился, а магглы знают толк в любви. Если бы я могла предполагать, чем это закончится! Ночью я проснулась и почувствовала, что происходит нечто странное. Я поняла, что мои руки крепко привязаны к спинке кровати, а надо мной стоит Рон со свечой в руке. Оказывается, на том диске, что дал врач, был фильм о не совсем обычных брачных играх, которые Рон решил претворить в жизнь. Только он не учёл кое-что.

— Я догадываюсь, о каких играх был фильм. Продолжай, — усмехнувшись, подбодрил её Драко.

Грейнджер, с пылающими от смущения щеками, с видимым усилием вновь заговорила:

— Рон решил сэкономить и не пошёл в магазин для взрослых, чтобы купить специальные атрибуты, нужные для этой игры. Вместо специальной свечки, он купил обычную в маггловском хозяйственном магазине. Именно воском из такой свечи Рон и решил капать на меня. От боли я дико заорала и потеряла сознание. Рон истолковал мою реакцию неправильно. Он подумал, что я кричу от удовольствия, и продолжил свои эксперименты.

Следующим этапом игры должно было быть обмазывание меня взбитыми сливками, но их в доме не оказалось, и Рон решил покрыть моё тело майонезом, чтобы слизывать. Он потом говорил, что сам очень увлёкся процессом поедания соуса с моего обожжённого тела. По словам Рона, вкус был очень похож на вкус курицы, запечённой в духовке. Во время этого процесса я пришла в себя, а Рон перешёл к следующей части игры.

Он взял свой ремень, потому что денег на флоггер, опять же, пожалел, замахнулся на меня и заорал: «Молчать, рабыня!» А я очень не люблю всё, что связано с таким позорным явлением, как рабство. А тут Рон меня ещё и ударил ремнём прямо по груди. Я не выдержала, вновь дико заорала, с треском оторвала железную спинку кровати и огрела его по спине. Хорошо, что не по голове. Наверное, от стресса у меня магический выброс случился, только я тогда веса этой детали совсем не почувствовала. Рон сразу сознание потерял, я вызвала целителей из вашей больницы.

Хорошо, что с Рональдом всё обошлось, а мне вот пришлось долго лечить ожоги. Потом у меня был очень неприятный разговор с миссис Уизли, которая кричала, что я хотела изувечить её мальчика, и что я, наверное, не женщина, раз ничего не испытываю с таким замечательным мужчиной. С другими девушками у него всё отлично…

После этих слов, Драко, который изо всех сил старался держать себя в руках, сдался и громко расхохотался. Он смеялся минуты две без перерыва, потом останавливался, вновь представлял себя Уизела с пакетиком майонеза и опять заходился от смеха. Наконец, Малфой сумел прекратить веселье и, вытирая выступившие от смеха слёзы, посмотрел во взволнованные глаза Гермионы. Она, скорее всего, ожидала именно такой реакции, но всё равно пришла. Неужели рассчитывала, что Драко сумеет излечить её рыжего горе-любовника лекарственными зельями?

— Постой, — поморщился Малфой, — что ты там говорила о других девушках? Твой придурок признался, что изменял тебе?

— Это Молли проговорилась. Рон всегда делится с матерью своими проблемами, и о наших трудностях не смолчал. Оказывается, мать посоветовала ему попробовать с другими девушками, а он и рад был. Переспал с первой же покупательницей «Волшебных вредилок», которая начала с ним заигрывать. Ты же знаешь, что оправившись от травмы после решающей битвы, Фред Уизли уехал в путешествие на неопределённый срок, а Рон стал работать с Джорджем в магазине, который основали близнецы. Как-то раз в магазин заглянула Миллисента Булстроуд, и они с Роном понравились друг другу. Булстроуд, по словам Рона, была от него в восторге, а я какая-то ненормальная! — мрачно взирая на Драко, пробурчала Гермиона.

Драко, раскрыв от изумления рот, представил себе Рона Уизли вместе с Миллисентой Булстроуд, которая была примерно на голову выше долговязого Уизела и гораздо шире его в плечах. «Может, рыжему больше нравится отнюдь не доминирование, а как раз, наоборот», — подумал Малфой, вновь чудом не рассмеявшись.

— И ты до сих пор переживаешь за этого предателя? — справившись с собой, выдохнул он. Кем-кем, а безвольной тряпкой Грейнджер никогда не была.

— Он просил прощения, умолял о снисхождении, говорил, что Миллисента его не интересует, что это моя холодность толкнула его на измену, — попыталась оправдаться Грейнджер, не глядя на Малфоя. Драко чувствовал, что Гермиона что-то не договаривает. Слишком уж быстро она простила рыжего.

— Бедняжка Ронни, — презрительно скривил губы Драко, — а от меня тебе что нужно? Неужели ты пришла просить, чтобы я позанимался с твоим недотёпой и научил его доставлять женщинам удовольствие?! Наверное, моя слава чудесного любовника бежит впереди меня, — в притворном ужасе произнёс Малфой.

— Вовсе нет! Я пришла, чтобы ты, как специалист, осмотрел меня и проверил, всё ли у меня ТАМ анатомически правильно, — заикаясь, проговорила Грейнджер.

— Где там? — вскинув брови, поинтересовался Малфой. Издевательская ухмылка вновь украшала его лицо.

Грейнджер на этот раз медленно поднялась на ноги и наклонилась к Драко через стол, уперевшись руками в столешницу:

— Слушай внимательно, мерзский гадливый сквернослов! Я сейчас иду к главному целителю и показываю ему свои воспоминания о том, как ты оскорблял меня во время приёма! И твоей карьере конец!

Драко не изменился в лице, даже не перестал улыбаться. Он тоже подался вперёд, почти вплотную приблизившись к лицу Гермионы, и проворковал прямо в её сурово сжатые губы:

— Ты этого не сделаешь, Грейнджер. Если, конечно, не хочешь, чтобы завтра о твоей маленькой проблеме трубили все газеты, от «Пророка» до «Придиры». Как ты думаешь, редакторам прессы понравится новость о столь пикантных проблемах героини войны? Я думаю, очень! И сколько бы ты потом не обращалась в Визенгамот с требованием опровергнуть эту информацию, магическое сообщество этого не забудет тебе. Никогда! Даже Уизли от тебя отвернётся. Твоей репутации конец!

— В это никто не поверит! А Рон проклянёт тебя! — отпрянув, воскликнула Грейнджер, но Драко заметил, что она не уверена в том, о чём говорит.

— Хочешь проверить? А ведь я действительно, возможно, смогу тебе помочь, если ты расскажешь мне всё, без утайки. Поверь мне, я не самый плохой специалист, — спокойно промолвил Драко, усаживаясь на стул.

— Но разве целители не дают клятву не вредить пациентам? — допытывалась Грейнджер.

— Дают, но только не вредить здоровью пациентов, а я никаких вредоносных манипуляций над тобой творить не буду, — ответил Малфой.

— Ну и гадина же ты! — презрительно скривившись, бросила Грейнджер и добавила:

— А может, и слава чудесного целителя всего лишь обман? И в этой теме ты ничего не смыслишь?!

— Ну, изучению ЭТОЙ темы я посвятил бессчётное количество дней, а особенно ночей! — гордо заявил Драко, стараясь говорить серьёзно.

— Тогда произведи этот мордредов осмотр! Мне больше не к кому обратиться, — отведя глаза в сторону, прошипела Грейнджер, — по какому-то невероятному стечению обстоятельств ты единственный доступный специалист в этой области!

— А как насчёт отплатить Уизелу его же монетой и проверить, каково тебе будет с другим партнёром? — поинтересовался Драко.

Гермиона несколько минут пристально смотрела в честные серые глаза Малфоя и, со стоном упав в кресло, выдавила из себя:

— Если ты кому-нибудь об этом расскажешь, Малфой, я живьём похороню тебя в гробнице Дамблдора! Я уже пыталась… сменить партнёра!

— Да ну?! — оживился Драко.

— Ну да! — передразнила его Гермиона и продолжила:

— Поклянись магией, что никому не расскажешь!

— Клянусь, что никогда не использую полученную информацию во вред Гермионе Грейнджер, — нетерпеливо проговорил Драко, сгорая от любопытства.

— Я понимала, что неудача с одним партнёром — это ещё не приговор. А тут команда Виктора Крама вновь посетила нашу страну с дружеским визитом. Он написал мне, мы встретились, ну, и я решила, что это мой шанс провести эксперимент. У нас с ним всё и случилось.

— Ну и?! — только и смог произнести Драко, боясь, что Грейнджер передумает рассказывать.

— Ну-ну, бузинную палочку гну! Ни-че-го! Совсем ничего приятного! А это уже не просто так! Это уже с совершенно разными партнёрами неудача! А Виктор-то и пахнет приятно, и тело у него, как у греческого бога, не то, что у тебя, глист в обмороке! А ещё у Виктора опыт огромный! — в отчаянии пробормотала Грейнджер, стукнув кулаком по подлокотнику кресла.

— Да, проблема, — сердито пробормотал Драко. Мысли о близости Грейнджер и прославленного болгарского ловца резко испортили Драко настроение.

— Не знаю, что все женщины находят в этом сутулом громиле Краме? Впрочем, это не моё дело, — сказал он, поднимаясь на ноги и направляясь к кушетке для осмотра пациенток. Грейнджер, помедлив, пошла следом за ним.

— Ещё ни разу за всё время моего обучения и практики я не слышал, чтобы к целителю обращались волшебницы с подобными просьбами. Ну что ж, значит, я буду первым, кто проведёт подобную манипуляцию. Проходите сюда, мисс Грейнджер, раздевайтесь и ложитесь удобнее, — усмехнувшись, предложил Драко, указав на кушетку.

— Отвернись! — буркнула Гермиона, угрюмо взглянув на Малфоя. Тот пожал плечами и отошёл к своему столу.

Через пару минут он услышал голос Грейнджер, раздавшийся из-за ширмы:

— Можно начинать!

Драко взял специальные перчатки, но тут же отбросил их. Раз сегодня судьба подарила ему то, что он когда-то загадывал на день рождения, то прикасаться к подарку он будет только обнажёнными руками. Почему-то чувствовалось непонятное волнение, а ведь он даже перед своим первым осмотром так не переживал. «Возьми себя в руки, невротик озабоченный!» — приказал себе Малфой и направился за ширму.

Грейнджер встретила его бесстрашным взглядом в упор. Она лежала на кушетке, вытянувшись в струну; руки, сжатые в кулаки, были прижаты к бокам, ноги плотно сведены. Стройная, хрупкая фигурка напряжённо застыла без движения на жёсткой кушетке. «И этого, столь изящного, тела касались грубые и неуклюжие ручищи Уизела? Это просто кощунство!» — пронеслось в мозгу Драко, пока он наслаждался видом своего подарка, выискивая хоть один изъян. С сожалением пришлось признать, что тело Грейнджер совершенно. Даже отсутствие большой и пышной груди не делало Гермиону менее привлекательной в глазах Малфоя.

— Прекрати так на меня пялиться, Малфой! — прошипела Гермиона, прожигая его угрожающим взглядом, но Драко лишь шире улыбнулся.

«А может? Чем дементор не шутит? Каких только женщин у меня не было, так почему не Грейнджер? Чем не научный эксперимент?» — с коварной улыбкой подумал Драко. В следующую секунду он со злостью сжал зубы и мысленно попытался одёрнуть самого себя: «Она не может быть твоей! Такие, как Грейнджер, не соглашаются на отношения без обязательств, а другое невозможно! Она всего лишь гряз… магглорождённая! Отец этого уже не переживёт! Думай о сохранении чистоты рода! И она тебя ненавидит только за то, что ты Малфой!» Тряхнув головой, Драко достал волшебную палочку и привычным жестом трансфигурировал кушетку для пациенток в кресло, более удобное для гинекологического осмотра. Грейнджер, которая до этого пыталась казаться невозмутимой, в панике заметалась, но была остановлена словами целителя, сказанными со снисходительной улыбкой:

— Успокойтесь, мисс Грейнджер, разве вам не доводилось бывать у маггловского гинеколога? Я в это не поверю. Просто расслабтесь и получайте первое в твоей жизни удовольствие, — глумливо рассмеялся Драко.

— Малфой! — гневно выплюнула Гермиона, будто выкрикнула не фамилию, а грязное ругательство.

— Шучу-шучу. Я всё делаю исключительно по твоей просьбе. Давай, посмотрим, чем таким удивительным наградила тебя природа, раз утончённые ласки Ронни не кажутся тебе приятными, — ядовито поддел её Малфой и добавил, подняв к лицу узкие бледные ладони с длинными, сильными пальцами:

— Все, даже мои учителя, говорили, что у меня очень чуткие руки. Так что тебе очень повезло с таким целителем, как я, — заявил Драко и приступил к своей работе.

Ещё ни разу целитель Драко Малфой не проводил осмотр пациентки с такой тщательностью.

Гарри Джеймс Поттер, победитель Тёмных Лордов и самый молодой глава следственного отдела Аврората за последние сто лет, стремительно нёсся по коридору больницы имени Святого Мунго, распугивая встречных целителей и пациентов своим грозным видом. Его вполне симпатичное лицо сейчас искажала гримаса ненависти, а зелёные глаза за стёклами очков горели яростным огнём. Гарри и сам понимал, что не чувствовал такой злости с тринадцати лет, когда, не справившись с приступом гнева, раздул свою тётушку Мардж. Сейчас он был опытным боевым магом и мог сдерживать свою стихийную магию, но вот свои кулаки Поттер сдерживать не собирался!

Как только он доберётся до этого мерзкого, бледного грызуна, то основательно подпортит его смазливую мордашку. Гарри будет месить рожу Малфоя, пока тот не расскажет, какие именно дурацкие сплетни распускает о нём эта белобрысая зараза! То, что правая рука Поттера была явно травмирована, а ладонь перевязана носовым платком, для него роли не играло. Он наконец-то добрался до кабинета ненавистного Малфоя и, ногой распахнув дверь, влетел в кабинет, готовясь схватить школьного врага за шиворот, но с удивлением увидел, что в помещении никого нет.

Поттер застыл посреди комнаты, озираясь по сторонам. Он уже хотел идти искать паршивого слизня по всей больнице, но вдруг из-за ширмы в углу кабинета раздались какие-то звуки. Гарри замер и то, что он услышал, заставило бравого борца со злом покраснеть. Из отгороженной части кабинета неслись женские вздохи и стоны, и это явно были не звуки боли. Тут же послышался голос Малфоя, который Поттер ни с чьим другим бы не спутал:

— Что ж, со стороны груди никаких особенностей нет. Всё просто замечательно. Так, мисс, не размахивайте руками, вы мешаете вести осмотр! Вы, кстати, в курсе, что грудь является одной из самых чувствительных частей тела женщины? Ваш… к-хм... жених практикует такие действия? Да? Вероятно, он не знает, как обращаться с грудью, если вы впервые так реагируете на пальпацию сосков! Не мотайте головой, я же всё вижу. Так, приступим к осмотру всего, что у вас есть ТАМ.

— Хватит! — прервал нравоучительные разглагольствования женский яростный крик.

Гарри мог поклясться, что голос был ему знаком, но что это за женщина, он вспомнить не мог.

— Вы сами пришли ко мне с просьбой об осмотре, так что лежите, а то придётся применить «Ступефай» Или, может, вы боитесь?! Нет? Тогда продолжим. Что ж, на первый взгляд всё просто отлично. Вы прекрасно сложены…

Через секунду Гарри, который подкрадывался к ширме, отпрянул, услышав громкие недвусмысленные возгласы, перемежавшиеся то требованиями немедленно прекратить, то, наоборот, продолжать. Поттер плюнул и отошёл от перегородки. Ему было всё равно, что за извращенка явилась к Малфою, чтобы самым наглым образом слиться с хорьком в экстазе любви прямо на его рабочем месте. Гарри не собирался подглядывать за грязными играми школьного недруга, он собирался немного подождать, пока паршивец не освободится, и тогда задать ему несколько вопросов. Меж тем нешуточные страсти за ширмой достигли наивысшего накала. Неизвестная подружка Малфоя стонала в голос, при этом грозя партнёру самыми разными карами, то угрожая подать на Драко в суд, то суля переломать ему руки и ноги. Малфой молчал, скорее всего, делая своё дело. Вдруг Гарри услышал, как незнакомка вскрикнула на особо высокой ноте и затихла.

— Поздравляю, уважаемая. Теперь вы познакомились с таким особенным явлением, как оргазм, — произнёс Малфой.

Поттер, стоявший, привалившись к столу Драко, презрительно фыркнул. Только Малфой мог так высокопарно выражаться во время свидания с подружкой. Гарри совсем не ожидал, что тот так скоро покинет свою зазнобу и выйдет из-за ширмы полностью одетым. Даже форменная жёлтая мантия сидела на хорьке безукоризненно. Драко напоролся взглядом на поджидающего его Поттера и, изумлённо вытаращившись, застыл.

— Поттер?! Ты какого дементора тут торчишь? — громко сказал Драко, потянувшись за своей волшебной палочкой.

Внезапно за ширмой раздался громкий стук, будто что-то тяжёлое упало на пол. Затем всё затихло. Бесстыжая девица затаилась, вероятно, поняв, что в кабинете они с Малфоем уже не одни. Гарри язвительно ухмыльнулся, кивнув в сторону закрытого угла комнаты:

— Развлекаешься, хорёк?

— Просто провожу медицинский осмотр, Поттер, — оправившись от шока, с гадкой улыбочкой проворковал Малфой.

Ухмылка внезапно сползла с лица Гарри, сменившись брезгливо-гневным выражением лица. Он бросился к Малфою и, схватив его за грудки, потребовал:

— Ты что ей наговорил, целитель мордредов?!

— Кому ей? — терпеливо спросил Драко, рывком отцепив руки Поттера от своей мантии.

— Сам знаешь, кому! — прорычал Гарри, ткнув Малфою в лицо свою перевязанную платком правую ладонь.

— Твоей правой руке? — рассмеялся тот.

— Беллатрисе! Что ты сказал Беллатрисе Блэк?! — огорошил Драко Поттер.

— Белле? Моей тётке? А какое тебе дело до моей семьи? — в крайнем изумлении выпучив глаза, прохрипел Драко.

— Ты что-то наговорил Белле, после чего она явилась в Аврорат, ворвавшись в мой кабинет с криком: «Драко мне всё рассказал!». Потом обложила меня оскорблениями, включающими в себя тюремный жаргон, оглушила «Ступефаем», вырезала на моей руке ЭТО и смылась, пока действие заклинания не кончилось! — яростно прошипел Поттер, сорвав повязку с правой ладони. Драко взглянул на покалеченную руку Гарри и увидел свежую надпись, вырезанную на коже Поттера, скорее всего, ножом. Надпись гласила «Торопиться надо вовремя!». Драко в шоке попятился от Гарри. Похоже, это был самое шокирующее открытие Малфоя за весь этот безумный-безумный день.

— Поттер, ты «Г»! — глупо улыбаясь, выдавил из себя Драко.

Сам ты «Г»! — взвился тот. — Или «Д» — дебил, дурак, долбоящер!

— Да, Поттер, я — «Д», а ты — «Г»! — радостно воскликнул Драко,— Ну,и Поттер! Уважаю! Вот,сроду бы не подумал! Ты не только способен побеждать тёмных магов, но и кое-что ещё с ними делать!

— Заткнись, Малфой! Что ты ей такого сказал, что вся многолетняя работа менталиста к дементору под плащ пошла?! — злобно рявкнул Гарри, вновь подступившись к Драко.

Малфой горделиво выпрямился, широко улыбнулся и торжественно заявил:

— Поттер, поздравляю тебя! Скоро ты станешь отцом моего кузена, а значит, автоматически становишься моим дядюшкой! Дядя!

Он раскрыл объятия и крепко обнял обалдевшего Поттера.

Тот оттолкнул новоявленного племянника и, в замешательстве сняв очки, промолвил:

— Ты хочешь сказать, что Белла… беременна?!

— Да! Поздравляю, дядя Гарри! — ответил Драко, отвесив Поттеру шутовской поклон. Внезапно за ширмой вновь что-то с грохотом обвалилось, но никто не обратил на это внимания.

Поттер ещё раз взглянул на свою раненую руку, тряхнул непокорной шевелюрой и тяжело опустился на стул.

— Я думал, что успею. Всегда успевал. У нас всё началось внезапно. Ну, сначала я просто хотел наказать её за всё, после того, как эту проныру освободили из-под стражи, но ей это понравилось, как и мне… А потом мне захотелось наказать её ещё и ещё раз… В подсобке Аврората, в фонтане атриума Министерства ночью, в министерском же лифте посреди рабочего дня, на квиддичном поле во время восстановления Хогвартса, в Запретном лесу под испуганное ржание кентавров, на заднем дворе бара «Кабанья голова» в Хогсмите. Мы там ещё видели в окно директора МакГонагалл и хозяина бара… А в моём доме на площади Гриммо мы, вообще, все углы посшибали. Потом мы почти четыре года не виделись, но я никак не мог забыть эту стерву! И вновь началось. В моём кабинете, в маггловском супермаркете… Это как наркотики у магглов, как зависимость, — в шоке мямлил Гарри, тупо глядя перед собой.

Малфой покровительственно похлопал его по плечу и приторно-ласковым голосом сказал:

— Теперь тебе нужно будет готовиться к торжественному бракосочетанию. Всё-таки волшебницу из древнейшего и благороднейшего рода Блэков осеменил!

— Вот швабра бешеная! — вдруг вскочил Гарри, вновь загоревшись гневом. «Похоже, Поттер заразился от тётушки внезапными переменами настроения», — подумал Драко, стараясь примириться с новым членом семьи. Поттер привычным жестом взлохматил шевелюру и принялся стремительными шагами мерить кабинет Малфоя:

— Да как она посмела меня порезать?! Да я ей такое на заднице вырежу! Тренинг по борьбе с агрессией она регулярно посещала! Я ей другой тренинг устрою! — бушевал будущий папаша.

Неожиданно дверь кабинета опять с грохотом открылась, впуская незабвенную Беллатрису Блэк. Она, как и в прошлый раз, без стука ворвалась в помещение, с ходу тараторя:

— Драко, давай, лучше сегодня вместе твоим родителям сообщим о моей беременности! А то твой папенька ещё окочурится от неожиданности, а на меня свалят его смерть…

Увидев Поттера, Белла резко остановилась и впилась в Гарри мрачным взглядом.

— Во имя зловещей лысины Лорда, объясните мне, что эта косячина ходячая тут делает?!

— Это ещё посмотреть надо, кто тут бОльшая косячина! — прошипел Поттер.

— Да пошёл ты козе в трещину, горшок с ушами! — оскалилась Беллатриса.

— Ну, всё, всем пипец! Кабинету моему, точно. Брачные игры Избранного и самой полоумной представительницы семейки Блэк похлеще «Адского пламени» будут, — произнёс Драко, обречённо схватившись за голову.

Поттер и Беллатриса одновременно ринулись друг к другу, застыв в миллиметре от противника, сжав кулаки и буравя друг друга убийственными взглядами.

— Поттер! — прошипела Беллатриса.

— Белла! — в тон ей выплюнул Поттер.

— Какой-то вы бледный, господин аврор, — промурлыкала Белла, пожирая его глазами.

— Какая-то вы беременная, самая скандальная бывшая пожирательница смерти,— проскрежетал Гарри, проведя покалеченной ладонью по пока плоскому животу Беллатрисы.

— Мне кажется, или ты выглядишь так, будто опять провёл ночь запертым в уличном сортире Уизли, как тогда, когда решил расстаться с их единственной дочерью? — криво улыбнувшись, поинтересовалась Белла.

— А твою шевелюру, судя по всему, эльфы менора опять использовали вместо швабры? — осклабился Гарри, больно дёрнув Беллу за волосы.

— А ты не тот парень, который оставил свою рыжую невесту из-за несовпадения во взглядах на семейную жизнь совместно с будущей тёщей? — мило проворковала Белла.

— А ты не та озабоченная особа, что почти три года пыталась соблазнить асексуального мутанта с пипеткой между ног? — злобно оскалился Гарри, вцепившись в беллино плечо.

Та первой не выдержала и, рванувшись из рук Поттера, с криком замахнулась на него кулаком:

— Ах, ты, мерзкий гриффиндорский козёл! Немедленно заткнись!

Гарри легко перехватил руку противницы и неожиданно тихо промолвил:

— Я хочу целовать тебя. Везде. Пока ты не попросишь пощады.

Беллатриса как по команде прекратила орать и чувственным голосом прошептала, схватившись за ремень брюк Поттера под его сбившейся мантией:

— Твоя плоть шепчет мне о том, как скучает по моим рукам.

Поттер уткнулся носом в макушку Беллы и прохрипел:

— Я хочу тебя всю. Хочу оставить свои следы на самой укромной части твоего тела, чтобы ты помнила — ты моя!

— Да будет так! — вздохнула Белла, уткнувшись в широкую грудь Гарри.

— Хватит! — очнулся Драко, который был точно под гипнозом. — Не смейте заниматься ЭТИМ в моём кабинете!

Гарри и Беллатриса вздрогнули и разомкнули объятия.

— Только тебе можно тут шалить, — съязвил Гарри, кивнув в сторону ширмы, из-за которой не доносилось ни звука.

— Проваливайте, оба! И не забудьте пригласить на свадьбу, а потом и на крестины. Белла, твой следующий визит через две недели! И загляните как-нибудь вечером в менор, чтобы сообщить моим родителям о предстоящем торжестве. Я завтра пополню домашнюю аптечку успокаивающими и заживляющими зельями, — скомандовал Драко, который сам от себя не ожидал, что столь легко примет сложившуюся ситуацию. Хотя скандал, который теперь точно разразится в замке Малфоев, уже казался Драко весьма интересным.

Беллатриса легонько провела пальчиком по щеке Поттера и бросила:

— Встретимся у алтаря, пупсик!

После чего она качающейся, точно пьяной, походкой прошествовала к двери и вышла из кабинета.

Поттер выпрямился во весь свой немаленький рост и, надменно взглянув на Драко, снисходительно обронил:

— Шафером придётся взять тебя, хорёк. Готовься и скажи спасибо тётушке, что твоя физиономия осталась сегодня целой.

После чего удалился, вновь пинком распахнув несчастную дверь кабинета Малфоя.

Драко остался стоять на месте, тупо пялясь на приоткрытую створку. В своём невольном укрытии завозилась Грейнджер. Шатаясь, на подгибающихся ногах, бледная как смерть, Гермиона вылезла из-за отгороженного пространства.

— Малфой, что это было? Гарри любовным зельем опоили? — дрожащим голосом спросила она.

— Ты же самая умная и начитанная! Где ты видела любовное зелье, которое будет действовать столько лет подряд? Если бы Поттера регулярно поили приворотным, то он бы уже пузыри пускал и ходил под себя, — резко ответил Малфой.

— Но как же он мог?! С этой... этой… этой! — в исступлении шептала Гермиона, разглядывая надпись «грязнокровка», вырезанную на её руке безумной тёткой Драко.

— Ну, она же была признана жертвой своего психического недуга, и к тому же в ту ночь Белла сообщила тебе, где найти следующий крестраж, и сунула в руку свой волос, — возразил Малфой.

— Сообщила, взгромоздившись на меня верхом! — опять завелась Грейнджер.

— Ну извини, я тут не причём. Она решила, что так точно никто не подумает, что это Беллатриса вас на крестраж навела, — сказал Драко, пытаясь привести в порядок документы на своём рабочем столе.

— Гарри не может сделать ребёнка этой! Вот почему он Джинни бросил! Это бред какой-то! — негодовала Гермирна.

— Угомонись, Грейнджер. Мы ведь, кажется, уже слышали, что Джиневра Уизли вместе с ним приняла это решение. У тебя, между прочим, сегодня знаменательный день! Может, тебе стоит регулярно отмечать дату твоего первого настоящего удовольствия? — предложил Драко со знакомой издевательской ухмылкой.

— Да пошёл ты… к хагридову Клыку под хвост! — выпалила Гермиона, толкнув Малфоя в грудь.

— Но ты не забудь показать своему неуклюжему болвану, как я тебя сегодня осматривал! Вдруг у него что-то подобное получится. Правда, я сомневаюсь! — крикнул Драко вслед Гермионе, выбегающей из кабинета. Дверь в очередной раз яростно хлопнула.

— Ну и денёк! Хотя последняя пациентка стоила всех сегодняшних стрессов, вместе взятых! — пробормотал Малфой, сладко потянувшись. Кто бы мог подумать, что теперь он знает все тайны тела Мозгового Центра Золотого Трио! Драко хохотнул и с наслаждением вытянул ноги, усевшись в кресло. Расслабиться полностью не получалось.

Он почему-то чувствовал какую-то ноющую тоску, которая не давала ему покоя. Анализировать причину этого чувства Драко не хотелось. Может, так проявляла себя зависть по отношению к Поттеру и Беллатрисе, или Северусу и мадам Розмерте, которые нашли друг друга, наплевав на весь мир? Или просто одиночество Драко сильно затянулось? Похождения в Лютном и маггловских злачных кварталах не в счёт. Неожиданно он осознал, что был бы совсем не против, если бы нашёлся кто-то, кого не испугали бы многочисленные комплексы, заморочки и тараканы Драко Малфоя. Он тяжело вздохнул и решительно призвал заклинанием початую бутылку коньяка. Сейчас бы как нельзя кстати пришёлся фирменный коктейль Антонина Долохова, которым тот отпаивал чуть живого Драко в ночь гибели Альбуса Дамблдора. Кажется, напиток назывался «Ёрш». Драко решил, что в ближайшее время обязательно отправит Антонину сову с просьбой прислать ещё этого убойного зелья.

— С этими пациентами сопьёшься к Мерлиновым трусам и носкам! И как Меллис до сих пор не спятил, постоянно общаясь с психами? — пробормотал Драко, готовя свой собственный декокт: четверть бутылки коньяка и две последние ложки умиротворяющего бальзама. Приняв эту чудную смесь, он проковылял за ширму и завалился на кушетку для пациенток, справедливо решив, что ни доползти до больничного камина, ни аппарировать уже не в состоянии.

Едва голова Драко коснулась жёсткой ткани кушетки, как он провалился в сон. Заботливый домовик Мэлли с тихим хлопком появился в кабинете целителя Малфоя, чтобы произвести вечернюю уборку. Заглянув за ширму, эльф от неожиданности уронил швабру. Господин Малфой спал сладким сном, свернувшись калачиком на жёсткой кушетке. Домовик щёлкнул пальцами, призвав тёплый плед, которым и укрыл Драко. Тот улыбнулся во сне и пробормотал что-то похожее на «Гре-е-ейнджер». Мэлли прислушался, но больше спящий целитель Малфой не произнёс ни слова.

Солнечным летним воскресным утром Драко Люциус Малфой наслаждался тишиной и покоем в библиотеке Малфой-менора. Он был чрезвычайно счастлив, что, в конце концов, дождался того момента, когда кроме домовых эльфов и его самого в замке больше никого не было.

Родители вместе с Северусом и Розмертой Снейпами на неделю укатили во Францию, на курорт, подлечить расшатанные нервы, благо беременность у миссис Снейп протекала отлично.

Беллатриса, беременность которой тоже успешно развивалась, вчера, наконец-то, перебралась к своему драгоценному Поттеру на площадь Гриммо.

Драко с наслаждением откинулся на спинку кресла, положив при этом ноги на массивный письменный стол. Он никак не мог поверить, что стены замка больше не сотрясаются от криков, истерик, рыданий, угроз и брани.

Люциусу Малфою было тяжело примириться с тем, что Гарри Поттер теперь станет их близким родственником, вхожим в дом. Навсегда прекратить общение с Беллой Люциусу никогда не позволила бы Нарцисса, обожающая свою сестру, а это значило, что Поттер теперь будет торчать в меноре во время всех семейных праздников. Белла ещё больше распаляла главу семейства, обзывая его самым изощрённым образом и припоминая все проступки, начиная с Хогвартса и заканчивая провалами заданий Тёмного Лорда. Драко уже хотел вмешаться и напомнить возмущённому отцу, что именно благодаря вмешательству Поттера их семья смогла избежать заключения в Азкабан после падения Лорда, но сына опередила мать. Нарцисса в красках расписала дымящемуся от злости мужу, что бы его ожидало в тюрьме, в тёплой компании дементоров, если бы не показания Потера в пользу Малфоев. Люциус ещё побухтел для порядка, но смирился, тем более, что до него, наконец-то, дошло, что родство с Героем Магической Британии сулит семье массу полезного и открывает отличные перспективы.

Поттер же в перепалку вообще не вступал, а со скучающим видом, насмешливо улыбаясь, взирал на скандал в семействе Малфой, точно посетитель зоопарка на клетку с визгливыми мартышками. Скандал завершился вызовом Северуса Снейпа, которому пришлось варить дополнительный котёл успокоительного и заживляющего зелья.

Узнав причину произошедшего, Снейп заявил, что в ближайшее время уволится из Хогвартса, пожелав Минерве терпения и удачи. Учить то, что получится от слияния Поттера и бывшей Лестрейндж, он не намерен. «Я может, только ещё жить начинаю!» — заявил тогда Северус. Гарри не растерялся и тут же заверил своего бывшего преподавателя зельеварения, что обязательно назовёт сына в его честь. Беллатриса сначала была резко против, но, увидев перекошенную физиономию Снейпа, согласилась, гаденько захихикав.

Когда наконец вся эта беспокойная компания разъехалась из менора, Драко вздохнул с облегчением. Сейчас его волновало только то, чтобы в этот выходной никто из его пациенток не вздумал рожать, иначе его обязательно вызовут в Мунго. Таков уж был удел колдомедиков.

Насладившись блаженной тишиной родного дома, Драко принялся разбирать утреннюю почту. Сначала он разделался с деловой корреспонденцией отца, работа с которой полностью ложилась на его плечи в отсутствие Люциуса. Покончив с деловыми письмами, он заметил, что на краю стола притаились две не замеченные им ранее открытки.

Малфой взял одну из них в руки и просиял. Это оказалось приглашение на крестины новорождённой Эриоботрии Лонгботтом. Панси Лонгботтом успешно разрешилась от бремени совсем недавно. Драко, который принимал роды, пообещал Невиллу, что будет крёстным отцом девочки. Счастливый отец носился по родовой палате и целовал по-очереди сначала жену, потом дочь, а потом пытался проделать тоже самое с целителем Малфоем. Августа же пыталась выпытать у Драко, когда можно будет пытаться зачать следующего ребёнка.

Он тогда ещё подумал, что таким образом, Лонгботтомы смогут и Уизли переплюнуть по численности отпрысков в семье. Судя по информации в открытке, крестины должны были состояться на следующей неделе. «Кажется, Невилл и Панси проиграли старухе Лонгботтом битву за право назвать девочку», — отметил про себя Малфой. Что ж, если характером Эриоботрия пойдёт в прабабушку, то экзотическое имя не будет ей помехой.

Драко отложил приглашение от Лонгботтомов и взял другую открытку. Это тоже было приглашение, только на свадьбу Гарри Джеймса Поттера и Беллатрисы Друэллы Блэк, что должна была состояться через две недели. Драко, которому полагалось быть шафером на этом торжестве, не смог сдержать предвкушающей ухмылки.

Бракосочетание Самого Золотого Мальчика и Самой Шалопутной и Скандальной Ведьмы магической Британии, судя по всему, должно было стать грандиознейшим событием в магическом сообществе. И это совсем не потому, что торжество планировалось как невероятно пафосное и богатое.

Просто, столь вопиющий союз волновал воображение всех и каждого, порождая волну самых невероятных слухов. Репортёры буквально атаковали будущих молодожёнов и их близких родственников, пока Белла не пригрозила, что если от них не отстанут, то она вспомнит, как хорошо действует на людей одно запрещённое заклинание. Только тогда журналисты и самые любопытные, а также недовольные, обыватели притихли, боясь словить знаменитое «Круцио» или какое-нибудь фирменное Блэковское проклятье, но статьи в газетах на тему свадьбы продолжали выходить с завидной регулярностью.

Приготовлениями к такому значительному мероприятию руководила Нарцисса, которая славилась своим умением в организации балов и светских приёмов. Она очень серьезно подошла к возложенной на неё миссии. Благодаря миссис Малфой дом на площади Гриммо уже сиял чистотой и былым величием, провизия была закуплена, договора с симфоническим оркестром и с лучшими французскими поварами заключены. Лишь число приглашённых пока уточнялось.

Желающих лично присутствовать на свадьбе года было слишком много, и придирчивая Нарцисса самолично определяла, кто достоин участвовать в торжестве, а кто нет, не позволяя ничего решать даже самим брачующимся.

Миссис Малфой очень не хотела отлучаться из страны, но неуравновешенное состояние Люциуса внушало опасения. Пришлось вывезти его к морю, хотя бы на неделю.

Предвкушая, как скоро воочию увидит реакцию магического мира на столь вопиюще рвущий шаблоны союз, Драко отложил приглашение на свадьбу и беспечно взял в руки свежий номер «Пророка». На первой же странице он наткнулся на собственное изображение. Целитель Малфой улыбался с колдографии, стоя рядом с главным целителем больницы Сметвиком и самыми необычными своими пациентами, Рубеусом Хагридом и Полумной Лавгуд.

Статья называлась: «Чудо или кощунство: весьма необычная беременность». Репортёр Скитер не пожалела красноречия, рассказывая читателям о том, как целитель Малфой сумел, используя опыт магглов, разработать свою методику искусственного оплодотворения. Эксперимент успешно завершился беременностью пациентки. Мисс Лавгуд теперь будет вынашивать трёх своих сыновей-близнецов под строгим контролем целителей больницы имени Святого Мунго. Роды так же будут происходить с использованием новейших разработок молодого и талантливого целителя Малфоя. Счастливый будущий отец детей Рубеус Хагрид, работающий лесником в школе Хогвартс, поведал, что назовёт своих мальчиков в честь самых дорогих его сердцу существ: Альбус Персиваль, Вулфрик Брайан и Арагог.

Не скрывая гордой улыбки, Драко перевернул страницу и, увидев очередную иллюстрацию в разделе «Скандалы и сплетни», расхохотался. На колдографии, с ненавистью глядя в объектив камеры, стояли члены Магической Ассоциации Невинных Дев Англии, митингующие в холле Министерства Магии. Они держали перед собой плакаты, призывающие всех подряд отказываться от интимной жизни, чтобы раскрыть свой потенциал в науке и искусстве. Рядом с Трелони, Керроу и почтенной мадам Марчбенкс находился завхоз Хогвартса Аргус Филч. На его плакате было написано: «Пусть я и не дева, но понимаю всю важность невинности!»

Драко пробежал глазами статью, в которой говорилось, как митингующих забрали в Аврорат под громогласный смех всех, кто тогда присутствовал в Министерстве, и открыл свою любимую спортивную страничку. Почитав об успехах и неудачах любимой квиддичной команды, Малфой наткнулся на заметку о том, что жена одного из самых талантливых испытателей спортивных мётел Грегори Гойла ждёт ребёнка.

Вспомнив, как радовались супруги Гойл, когда на прошлой неделе были у Драко на приёме, он отбросил газету и встал, собираясь отправиться в Косую аллею. Нужно было купить подарки на свадьбу и крестины.

Не успел Малфой сделать и пары шагов, как в окно библиотеки впорхнула маленькая бурая сова, которая с трудом тащила объёмный конверт. Бедняжка даже не успела опустить послание на стол. Письмо будто само вырвалось, отбросив почтальона к стене и, оставаясь в воздухе, грозно возвестило гневным голосом Гермионы Грейнджер:

— Драко Малфой, твои рекомендации ещё больший отстой, чем то, что мне советовали маггловские доктора! Я пыталась обучить Рона тому, что ты мне показывал, но он только травмировал меня, когда пытался повторить! Твои шарлатанские методы не действуют! Теперь Рон окончательно убедился в том, что я неполноценная женщина, потому что Миллисента Булстроуд была в восторге от его стараний! После такого оскорбления и предательства мне пришлось заявить Рону, что между нами всё кончено! Он сразу собрал свои вещи и переехал к Булстроуд! Наша будущая семья разбилась, не успев стать реальностью! Я потеряла не только мужа, но и друга детства! Рон со мной не разговаривает после того, как узнал, кто рекомендовал мне именно такой метод коррекции чувствительности!

Выкрикнув эту обличительную речь, письмо вспыхнуло и исчезло. Драко ошалело смотрел в то место, где только что находился вопиллер, и соображал, откуда такая девушка, как Грейнджер, знает слово «отстой». Немного отойдя от неожиданности, он схватился за голову, не зная, смеяться ему или грустить. Похоже, бравая героиня войны и несгибаемая блюстительница школьных правил Грейнджер никак не может признать, что ошибалась, когда решила, что Уизли — идеальный муж для неё.

Драко схватил перо, чистый лист пергамента и быстро нацарапал ответ: «Уважаемая мисс Грейнджер, я сожалею, что ваш несостоявшийся супруг оказался столь неуклюжим кабаном с копытами вместо рук и не смог овладеть простейшими приёмами доставления удовольствия своему партнёру, которые я вам демонстрировал. Признаю свою вину и предлагаю вам пройти повторное и совершенно бесплатное обследование и лечение полученной вами травмы у меня дома, в любое удобное для вас время.

Целитель Драко Люциус Малфой».

Упаковав письмо, он растормошил маленькую бурую совушку, которая до сих пор не могла оклематься после удара об стену, трепыхаясь на полу. Дав птице воды, Драко привязал письмо к её лапке и выпустил в окно. Не надеясь на положительный ответ Грейнджер, он решил, что сейчас самое время отправиться за покупками, как и хотел.

* * *

Вечером того же дня Драко Малфой вернулся домой в отвратительном настроении. Он купил нужные подарки для будущих супругов Поттер и для Эриоботрии Лонгботтом, но это его не радовало. На обратном пути Драко решил заглянуть в гости к Забини, где его и нашло очередное письмо Гермионы с одним единственным словом: «ИЗВРАЩЕНЕЦ!»

Он не стал показывать письмо ни Блейзу, ни Лаванде, быстро порвав его, но непонятная тоска осталась.

Драко отлично представлял, что Грейнджер не за что не согласится на его предложение-приглашение, но всё равно испытывал сожаление. Ругая себя за то, что сам навязывает своё внимание какой-то грязнокровке, по возвращении домой Малфой сунул свои покупки в руки подоспевшего домовика и уже хотел переодеться, чтобы отправиться в какое-нибудь весёлое заведение скоротать вечер, но тоненький голосок эльфа остановил его:

— Хозяин Драко! В малой гостиной у вас посетитель. Она несколько минут назад постучала в дверь и сообщила, что вы её ждёте.

Малфой круто развернулся, почувствовав, что сердце забилось сильнее, а губы сами собой растянулись в широкой, довольной улыбке.

— Неужели пришла? Лысина Волдемота и все дементоры Азкабана, она сама явилась? Ну, зазнайка гриффиндорская, теперь не уйдешь! — коварно прошептал он, направляясь в гостиную. Грейнджер ждала его, сидя на диване и мрачно разглядывая картину на стене. На картине две представительницы рода Малфой в пышных платьях восемнадцатого века перешёптывались друг с другом, бросая возмущённые взгляды на угрюмо глядевшую на них Гермиону.

— Мисс Грейнджер! Неужели, вы решили принять моё предложение о бесплатном обследовании? — приторно-сладким голосом произнёс Драко, склонившись в церемонном поклоне.

— Хватит паясничать, Малфой! Я здесь потому, что ты единственный специалист в нашей волшебной больнице, который может мне помочь! — сурово отчеканила Грейнджер.

— Я польщён, — криво усмехнулся Драко.

— Только будь добр объяснить, почему ты собрался оказывать мне помощь здесь, а не в своём кабинете? — недовольно спросила Гермиона, нервным движением руки поправив волосы.

— Сегодня в моём кабинете проводится ежемесячная генеральная уборка, а твоя проблема, как я понял, требует незамедлительного решения, — не моргнув глазом, солгал Драко.

— Да, требует, — тем же недовольным тоном бросила Гермиона, сделав вид, что поверила Малфою.

— В таком случае, прошу вас проследовать за мной. Я сделаю всё, что смогу. Хотя то, что ломал и портил Уизел, почти всегда не подлежало восстановлению, — с притворным сожалением, промолвил Драко.

— МАЛФОЙ! — покраснев, гневно вскричала Грейнджер.

— Ну-ну, я уверен, что в твоём случае не всё так безнадёжно. Кстати, в прошлый раз я не успел спросить, понравился ли тебе результат, которого мы добились во время процедуры обследования? — невинным голосом поинтересовался Малфой.

— Да я чуть сума не сошла от отвращения! Только мысль о том, что это единственная надежда на нормализацию наших с Роном отношений, заставила меня пойти на то, чтобы меня трогал главный подлец Слизерина, — скривившись, ответила Гермиона, опустив глаза.

Драко насмешливо закивал головой, предлагая ей согнутую в локте руку, которая была гордо проигнорирована. Пожав плечами, Драко принялся подниматься по лестнице, предлагая Гермионе следовать за собой. В полном молчании они проследовали по коридору второго этажа до комнаты младшего Малфоя. Титулованные обитатели волшебных картин, висевших на стенах коридора, возмущённо шептались друг с другом, глядя на гостью. Открыв дверь своей спальни, Драко отступил в сторону, пропуская Гермиону вперёд.

— А что это за комната? — с сомнением спросила Грейнджер.

— Это мой кабинет, где я иногда принимаю своих пациентов, — твёрдо глядя на нее, ответил Малфой.

— Хм… — протянула Гермиона, но решительно вошла внутрь.

Прежде чем последовать за ней, Малфой тихонько призвал домовика.

— Тилли, где-нибудь через час принеси мне в спальню фамильное обручальное кольцо, которое я должен буду преподнести будущей молодой леди Малфой! — тихим голосом приказал Драко эльфу.

— А что скажет ваша матушка?! — округлив свои, и так огромные, глаза, пискнул домовик.

— Разве ты можешь обсуждать приказы хозяина? — поинтересовался Драко.

— Ой, нет! Простите, хозяин Драко! Тилли плохой, плохой!

— Стой! Замолчи! Я прощаю тебя. Принеси кольцо через час! — быстро зашептал Драко, поймав домовика за руку, когда тот хотел стукнуться лбом об стену.

Эльф поспешно закивал. Драко выпустил его ручку и вошёл в спальню, плотно закрыв дверь. Домовой эльф в недоумении уставился перед собой. Молодой хозяин вёл себя очень странно, а Тилли знал его с пелёнок. Ещё никогда в жизни Драко Малфой не приводил девушек в свою спальню. К тому же хозяин Драко явно решил обручиться с героиней войны Грейнджер, которая совсем не была чистокровной волшебницей. Неужели в замке Малфоев вновь разразится очередной скандал?! Тилли покачал головой. В этот момент из-за закрытой двери послышался суровый голос гостьи:

— Малфой, почему твой домашний кабинет похож на спальню?!

— Потому, что я принимаю пациентов именно здесь, — послышался голос Драко Малфоя.

Тилли, заламывая себе пальцы, прижался ухом к двери.

— Да ты, и вправду, извращенец! — взвизгнула гостья.

— Что есть, то есть. Зато я могу помочь тебе прямо сейчас. Уверен, травма, которую нанёс тебе твой бывший женишок, беспокоит тебя, — ответил ей хозяин Малфой.

— Поклянись, что не причинишь мне вреда! — потребовала визитёрша.

— Клянусь своей магией, что своими действиями принесу Гермионе Грейнджер только пользу! — послышался голос хозяина.

Тилли буквально вжался в дверь, не забывая выкручивать себе пальцы.

— Куда мне лечь? — буркнула Грейнджер.

— Вот сюда, — ответил хозяин Драко.

— Прямо на твою кровать? — взвилась Гермиона.

— Думаю, на полу нам будет неудобно, — невинным голосом заметил собеседник.

Девушка рявкнула что-то неразборчивое. Затем послышался скрип кровати.

Тилли почти слился с дверью в спальню.

— Твой Уизел просто феерически безрукий медведь, — послышался голос хозяина вслед за громким стоном боли его гостьи.

— За-а-аткнись, Малфой! — простонала Грейнджер.

— Непременно, только лежи спокойно, — заявил Драко.

Дальше Тилли слышал только непонятные шумы, женские вскрики и неразборчивое мужское бормотание. Домовик уже хотел пойти выполнять приказ хозяина и приготовить фамильное обручальное кольцо Малфоев, когда внезапно характер стонов Грейнджер изменился. Тилли замер, дёрнув себя за ухо. Это уже были не стоны боли, а нечто другое! Гостья протяжно стонала, перемежая стоны оскорблениями в адрес хозяина. Затем раздался смех молодого Малфоя.

Тилли хотел вновь подобраться к двери, но тут почувствовал, как кто-то резко дёрнул его за руку. Старейший домовой эльф Малфоев, Барни, тряс негодника, приговаривая, что нельзя подслушивать хозяев. Вырвавшись, Тилли пробормотал извинения и, заверив Барни, что непременно оторвёт себе сегодня уши, рванул выполнять порученное ему хозяином дело.

Барни плюнул вслед нерадивому эльфу, который, по его мнению, непременно пойдёт по кривой дорожке ненормального Добби, воровато огляделся, стукнул себя по морщинистому лбу и на цыпочках подкрался к закрытой двери. Прислушавшись, старый эльф умильно улыбнулся, ещё раз треснув себя по лбу. В комнате в унисон уже стонали и хозяин Драко, и его героическая гостья.

«Скоро в этом доме опять будут бегать маленькие хозяева! Они будут смеяться и дёргать эльфов за уши!» — сладко замерев от счастья, подумал Барни.

Директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Минерва МакГонагал очень нервничала, сидя во главе стола для преподавателей в Большом Зале. Пир по случаю начала учебного года шёл своим чередом, вот-вот должны были прибыть первокурсники во главе с Септимой Вектор.

Накануне этого вечера Минерва всю ночь не сомкнула глаз, пила успокаивающее зелье, делала специальную гимнастику, гуляла в своей анимагической форме, но ничего не помогало успокоиться.

Причиной столь нестабильного состояния нервной системы почтенной дамы были как раз будущие первокурсники. В этом году в школу поступали дети тех, кто когда-то сыграл немаловажную роль во Второй Магической Войне.

Минерва отпила из кубка немного тыквенного сока с добавлением нескольких капель шотландского виски. Это помогало держаться строго и невозмутимо, не показывая окружающим своего состояния. Ведь даже в далёком девяносто первом году, когда в школе появился Гарри Поттер, она так не волновалась. Сейчас же МакГонагалл мучило нехорошее предчувствие, потому что в школу поступали не просто дети волшебников двух противоположных сторон, сражавшихся на этой войне! Это были дети, чьими родителями стали бывшие враги, когда-то ненавидящие друг друга!

О сыне Гарри и той ужасной женщины Минерве совсем не хотелось думать. Хотя когда-то «ужасная женщина», совратившая героя Британии, была любимой студенткой профессора МакГонагалл и очень одарённой в трансфигурации девочкой.

Это ещё не всё. Некоторые первокурсники были результатом научного эксперимента беспутных целителей из больницы имени Святого Мунго, пошедших на поводу у будущих родителей с сомнительным психическим благополучием.

А самым главным кошмаром для директора Хогвартса был сын Северуса Снейпа, с которым Минерва уже имела неприятность познакомиться, так как Снейпы жили в Хогсмите. Более беспардонного и ядовитого мальчишку трудно было себе представить.

В эту минуту она даже завидовала Северусу, который десять лет назад уволился из Хогвартса, открыв в Хогсмите аптеку, а в большой зельеварческой лаборатории, находящейся при аптеке, проводил научные изыскания. Теперь Северус Снейп был учёным с мировым именем.

МакГонагалл обвела взглядом коллег, сидящих за столом преподавателей. Филиус Флитвик что-то весело нашёптывал склонившейся к нему школьной медиковедьме мадам Помфри. Профессор Лавгуд как всегда улыбалась, глядя в пространство. Профессор Синистра сплетничала с Роландой Трюк. Обе преподавательницы поглядывали на Сивиллу Трелони и завистливо вздыхали.

Школьная предсказательница Трелони, несколько лет назад известная как основательница скандального общества за чистоту и девственность, довольно улыбаясь, смотрела в свою тарелку, краснея как маков цвет. Минерва недовольно поджала губы. С этой Сивиллой одни проблемы!

То она ходит постоянно нетрезвая, то придумывает какую-то странную и сомнительную организацию, пропагандирующую абсолютную ересь, а с прошлого Рождества самым наглым образом крутит роман в стенах школы с профессором ЗОТИ! Минерва сердито посмотрела на этого самого профессора, который, нагло скалясь, щупал под столом коленки Трелони! «Возмутительно! Нашли время! Ну, я им устрою на завтрашнем педсовете!» — мысленно пригрозила она несносной парочке.

Когда девять лет назад министр Бруствер притащил в школу бывшего пожирателя, оправдавшего себя шпионской деятельностью в пользу светлых сил, директор МакГонагалл была в ужасе. Ведь этот хмырь ещё и в Азкабане сидел! Но министр ничего не хотел слушать, оправдывая свои действия нерушимым аргументом: «Ну и что? Вон в Дурмстранге директором настоящий пожиратель был, а у нас будет профессор ЗОТИ-бывший шпион и опытный боевой маг!» Так Антонин Долохов и начал свою успешную преподавательскую карьеру.

За девять лет ни одного нарекания, кроме любовных похождений во время каникул и устраивания шумных вечеринок со старыми товарищами в Хогсмите время от времени. Минерва настойчиво советовала профессору Долохову остепениться уже, в конце концов. Ведь он подаёт плохой пример студентам! Тот внял словам директора и на Рождество закрутил роман с блаженной прорицательницей, навсегда отбив у неё желание претворять в жизнь идеи общества «За девственность и чистоту». «Одно хорошо: больше Сивилла не пристаёт к окружающим со своими ненормальными идеями и дурацкими буклетами», — подумала Минерва. Первокурсники что-то запаздывали.

— Только бы никто не упал в озеро, — прошептала МакГонагалл профессору зельеварения Слагхорну.

Гораций Слагхорн выглядел не лучше директора. Он нервно ёрзал на стуле и поминутно вытирал носовым платком вспотевший лоб. Минерва понимала коллегу. На факультете Слизерин, где Гораций был деканом, уже училась одна студентка, чьи родители засветились в Битве за Хогвартс. Второкурсница Эриоботрия Лонгботтом обладала настырностью и язвительностью своей матери, бесстрашием отца и стремлением повелевать всем и вся своей прабабушки. Ядерная смесь. Минерва снова взглянула на декана Слизерина. Кажется, он уже не так и хотел заполучить себе на факультет детей знаменитостей.

Наконец двери Большого зала отворились, и в зал вошли первокурсники во главе с профессором Нумерологии. Они дружным строем прошли в центр зала и выстроились перед табуретом, на котором уже лежала Распределяющая Шляпа. По традиции Шляпа ожила, открыла рот под восторженные возгласы некоторых первогодок и затянула очередную песню о школьных факультетах.

Когда песня смолкла, все зааплодировали, а Шляпа поклонилась всем четырём факультетским столам и застыла. Началась процедура распределения студентов. Профессор Вектор, развернув длинный свиток со списком новичков, зачитывала имя очередного студента, предлагая ему занять место на стуле и примерить Шляпу. То и дело слышались знакомые фамилии. Минерва привыкла к этому, ведь магическое сообщество было совсем небольшим. Год за годом в школу поступали дети, чьи родители, а до этого их бабушки и дедушки, в своё время учились здесь же. Одних только Блэков за время её учительства хватило бы на пару квиддичных команд.

В этом году всё воспринималось немного иначе. За каждой фамилией МакГонагалл видела кого-то из своих бывших студентов, так или иначе проявивших себя в Магической Войне. Порой можно было только удивляться, насколько причудливо судьба перетасовала непримиримых когда-то врагов, соединив их в одну семью. Кингсли Бруствер однажды поведал директору Хогвартса, что очень рад такому повороту событий. Таким образом, застарелая ненависть между теми, кто воевал по разные стороны баррикад, постепенно совсем сойдёт на нет, и угроза полного вымирания магического сообщества Британии в распрях гражданской войны будет невозможна. МакГонагалл пришлось признать, что в чём-то Кинсгли прав.

Тем временем Гортензия Забини была распределена на факультет Гриффиндор, как и Раджеш Нотт. Минерва внимательно вгляделась в этих ребят. Дочь Лаванды и Блейза определённо производила положительное впечатление за счёт милого смуглого личика и невинных голубых глаз. Однако неизвестно, чему девочку успела научить её бабушка Забини, которая специализировалась на нескончаемых замужествах и неопределяемых ничем ядах. Усевшись за гриффиндорский стол, Гортензия оценивающе обвела глазами сокурсников и просто впилась взглядом в смутившегося Джейка Финнигана.

Минерва тряхнула головой и посмотрела на сына Парвати и Теодора Ноттов. Смуглый, растрёпанный мальчик с серьёзными карими глазами не вызывал у МакГонагалл тревоги, пока она не заметила, что в руках маленький Раджеш вертит странного вида деревянную дудочку. «Не дай Мерлин, у него страсть к заклинанию змей и прочих гадов! Мудрость индийских магов и склонность Ноттов к собирательству темномагических ритуалов ни к чему хорошему привести не могут! Как он, вообще, на Гриффиндор попал?!» — возмущённо подумала Минерва.

Она уже не могла быть деканом Гриффиндора, поставив на эту должность Роланду Трюк, но душой болела за родной факультет, по-детски радуясь, когда кубок школы доставался гриффиндорцам. Вся жизнь МакГонагалл была связана с Гриффиндором, но она изо всех сил старалась быть беспристрастным директором.

Распределение шло своим чередом. Миранда Томас отправилась за стол Пуффендуя, а Мирослава Уизли в Слизерин. Минерва шикнула на коллег, пресекая дальнейшие смешки относительно пребывания одной из Уизли на Слизерине. Зато Долохов сидел, сияя как начищенный котёл. Мирослава Уизли была дочерью Фреда Уизли и племянницы Антонина, Милены Долоховой.

Несколько лет назад Фред Уизли шокировал всю родню, вернувшись из своих странствий с русской женой и маленькой дочкой. Антонин в красках описывал коллегам по работе, какие великолепные семейные бои устраивали Молли Уизли и её сватья — представительница одной из самых известных чистокровных семей России, Мария Долохова, приехавшая знакомиться с новыми родственниками.

Женщины никак не могли сойтись во взглядах на воспитание детей и ведение домашнего хозяйства. В результате, Фред и его молодая жена купили себе небольшой дом подальше от Норы. Деньги в семье водились: Фред Уизли применил свои таланты, став одним из ведущих конструкторов спортивных мётел. Работал он в паре с бывшим испытателем мётел Грегом Гойлом.

Минерва покачала головой, вспомнив, как Антонин рассказывал, что семья Фреда несколько лет пытается помирить Молли Уизли и Марию Долохову, которая уехала в родной Петербург, заявив, что ноги её не будет в таком свинарнике, как Нора.

Мюриэль Гойл попала на Гриффиндор. Минерва наблюдала, как Мюриэль и Мирослава машут друг другу, сидя за столами своих факультетов, и размышляла: «Гойл на Гриффиндоре — возможно ли такое?! А возможно ли сосуществование Джинни Уизли и Грега Гойла в одной семье? Куда же катится мир?!»

Услышав фамилию Хагрид, она ещё больше напряглась. Три сына лесничего Хагрида и профессора УЗМС Лавгуд были зачаты и рождены путём какого-то маггловского ритуала, который пугал директора Хогвартса пуще Авады. Минерва считала этот союз вопиющим нарушением всех законов природы, но отговорить экспериментаторов так и не смогла. Одиннадцать лет спустя тройняшки Хагрида проходили распределение. Двое из них были крупными, черноволосыми мальчишками с какими-то запуганными глазами и патологической неуклюжестью. Альбус Хагрид снёс табурет, когда на него садился, а Вулфрик Хагрид отдавил ногу профессору Вектор, когда только подходил к месту сортировки. Оба отправились на Пуффендуй к явному неудовольствию отца — убеждённого гриффиндорца и Помоны Спраут — декана Пуффендуя.

Мать мальчиков продолжала безмятежно улыбаться. Усаживаясь за факультетский стол, братья успели столкнуться лбами и уронить со скамьи несколько однокурсников. Третий сын Хагрида и Лавгуд был гораздо мельче братьев. Черты его лица были более утончёнными, а волосы светлыми, как у матери. Арагог Хагрид сумел без всяких происшествий сесть на табурет и через несколько секунд отправился за стол Слизерина. Рубеус Хагрид, сидевший с краю преподавательского стола, сдавленно застонал от ужаса, Луна Лавгуд на пару секунд слегка помрачнела, но тут же вновь блаженно заулыбалась. Минерва заметила, как, садясь за стол Слизерина, Арагог всё-таки нечаянно толкнул Эриоботрию Лонгботтом, которая тут же с каменным лицом принялась распекать мальчика.

Фамилия Поттер прогремела для Минервы как гром среди ясного неба. Все преподаватели и некоторые студенты замерли, пытаясь разглядеть юного Поттера. МакГонагалл показалось, что она вновь вернулась в год поступления в школу Гарри — надежды Магической Британии, которого также пристально рассматривали, перешёптываясь. Минерва до сих пор не могла понять, как могли сойтись родители этого ребёнка. Слухи ходили самые разные и фантастические. МакГонагалл гадала, какие же черты унаследовал мальчик Поттеров от своих не самых психически-уравновешенных родителей, склонных к тому же к необдуманным и отчаянным поступкам.

Выражение наглых зелёных глаз ребёнка, в которых не было и тени неуверенности, присущей любому новичку, не понравилось директору школы с первого взгляда. Северус Поттер унаследовал тонкие и выразительные черты лица, которыми отличались все Блэки, а также имел спутанные иссиня-чёрные кудри, как у матери и обаятельную улыбку, как у отца. Гораций Слизнорт даже слегка привстал со стула, чтобы рассмотреть Северуса, который уверенно сел на табурет и надел шляпу. В этот момент, за спиной Минервы послышался шорох, и голос завхоза Филча прошептал:

— Уважаемая директор, мальчишка Поттер успел взорвать какую-то гадость в комнате, где новички ждали распределения, и разбил ухо какому-то студенту. Я хотел отобрать то, что у него было в карманах, но паршивец успел всё кому-то передать. Кажется, сунул всё в подставленную руку девчонки Малфой. Я не посмел её обыскивать!

— Прямо, как Сириус Блэк, когда поступал в школу! — с ностальгией воскликнула мадам Помфри, сидевшая рядом.

Минерва ничего не ответила Филчу, но, сама не веря в то, что делает, сжала ладони в кулаки и, глядя на Северуса Поттера, который всё ещё сидел со Шляпой на голове, начала исступленно шептать:

— Не в Гриффиндор! Только не в Гриффиндор, не в Гриффиндор!

— Когтевран! — провозгласила наконец Шляпа.

Минерва облегчённо выдохнула. Пусть она и отвечает за мальчика как директор, но успеваемость и репутацию любимого факультета этот плод любви бешеной бывшей пожирательницы смерти и неуравновешенного героя Британии ей не испортит.

Северус отправился за стол Когтеврана, нисколько не смущаясь направленных на него пристальных взглядов. Филиус Флитвик издал какой-то свистящий звук и покачнулся на стуле.

Минерва почувствовала, что расслабляться ещё рано, когда услышала фамилию Малфой. Директор Хогвартса так и не смогла простить Драко Малфоя, каких бы высот в колдомедицине он не достиг. Этот чистокровный, спесивый варвар совратил её самую любимую ученицу, Гермиону Грейнджер. «Ну как Гермиона могла выйти замуж за того, кто шесть лет беспрестанно травил и обзывал её?!» — в который раз подумала МакГонагалл, глядя на ангельски-красивую девочку с копной кудрявых платиновых волос и надменными серыми глазами.

— Не в Слизерин, только не в Слизерин! — послышался сдавленный шёпот Слагхорна. — Мне и одной командирши-заучки с труднопроизносимым именем на факультете хватает!

— Когтевран! — выкрикнула Шляпа. Скорпироза Малфой гордо улыбнулась и не спеша проследовала к столу Когтеврана, где и села рядом с Поттером, по-королевски выпрямив спину. Сразу чувствовалась выучка бабушки Нарциссы.

— Крепитесь, Филлиус, — произнесла Минерва, глядя как Скорпироза что-то суёт в руки Северуса, а тот быстро прячет всё по карманам.

Флитвик обречённо обмяк на стуле, что-то прошипев себе под нос. Минерва вновь хлебнула сока с виски и немного расслабилась, стараясь не смотреть в сторону когтевранского стола, а думать о приятном. Из задумчивости Минерву вырвал голос профессора Вектор, громко назвавшей имя очередного первокурсника:

— Снейп, Шелдон!

МакГонагалл с замиранием сердца уставилась на знакомую худенькую фигурку. На Северуса Снейпа в детстве этот мальчик был мало похож. Он был бледным и худеньким, на этом сходство заканчивалось. Тёмные волосы Шелдона были коротко подстрижены и тщательно уложены в строгую причёску, форма сидела безукоризненно, будто с рекламной картинки. Лицо было миловидным, даже слишком миловидным для мальчика, но карие глаза глядели на мир с таким непомерным превосходством и брезгливостью, что женственным его никак нельзя было назвать. Минерва почувствовала, как у неё вспотели ладони.

В ту свою недавнюю встречу с этим юным дарованием в пабе «Три метлы» директор сполна ощутила свою полную никчёмность, как преподавателя и научного деятеля. Маленький паразит сыпал такими энциклопедическими знаниями из теории магических наук, что возникало сомнение о целесообразности обучения его на первом курсе Хогвартса. Причём, делал это раздражающе-снисходительным тоном, будто разговаривал не с директором одной из лучших в Европе магических школ, а с горным троллем.

Готовясь к худшему, она смотрела, как Шелдон идёт к табурету, нахмурившись, разглядывает его сиденье, затем, поджав губы, достаёт из кармана мантии белый платок и стелет его на табурет перед тем, как присесть на самый краешек. Профессор Вектор уже подносила шляпу к прилизанной голове мальчика, когда в зале раздался возмущённый детский голос:

— Постойте, уважаемая! А вы уверены, что этот ритуал безопасен для детей? Даже если предположить, что эту старую ветошь стирают перед каждым использованием в начале года, тем, кто находится в конце списка, грозит опасность! Перхоть, педикулез, стригущий лишай, и многие другие инфекции могут обрушиться на голову того, кто рискнёт надеть этот предмет гардероба после нескольких десятков других людей! А отвратительный запах чужих волос и сами выпавшие волоски, прилипшие к шляпе?! Это просто вызов правилам гигиены!

В Большом Зале повисла гнетущая тишина. Даже неумолкающие младшекурсники застыли с открытыми ртами. Ещё никто и никогда не позволял себе такого наглого поведения в первый же день в школе! Первой обрела голос сама Шляпа:

— Ах ты, маленький гадё…

Профессор Вектор успела схватить Шляпу так, чтобы помешать ей высказаться. Кое-где среди студентов послышались смешки, на Шелдона показывали пальцем, забыв даже о Поттере. Минерва поднялась и уже открыла рот, когда наглый маленький Снейп вынул из кармана какой-то пузырёк и заявил, что сейчас произведёт дезинфекцию.

— Не смейте портить старинный артефакт, мистер Снейп! Или мне придётся исключить вас ещё до распределения! — сурово произнесла МакГонагалл, отойдя от шока.

Мальчик пожал плечами, посмотрев на Минерву как на слабоумную, не понимающую элементарных вещей.

— Раз вы настаиваете, мне придётся подчиниться. Но знайте, что вы подвергаете опасности всех, кто поступает в эту школу. А если вы не согласны, я советую вам сделать обследование в больнице имени Святого Мунго и поискать опухоль, давящую на центр мозга, отвечающий за распознавательный процесс, — ответил Шелдон и добавил:

— Мне придётся использовать мою шапочку-смекалочку, чтобы между моими волосами и грязной внутренней поверхностью Шляпы была преграда.

Минерва захлебнулась своим возмущением и потеряла дар речи, а Шелдон достал из другого кармана мантии маленькую шапочку из какой-то блестящей бумаги, напялил себе на голову и выжидательно посмотрел на профессора Вектор. Под гробовое молчание всей школы Септима водрузила Шляпу на голову маленького смутьяна. Шляпа замерла на голове Шелдона на добрых пять минут, пока юный Снейп не выкрикнул:

— Сама такая, лучше попроси прокипятить тебя со стиральным порошком!

— Когтевран! — почти выплюнула Шляпа, повергнув профессора Флитвика в тихую истерику вслед за директором школы.

На полпути к столу Когтеврана, Шелдон повернулся к гриффиндорскому столу и выкрикнул:

— Вы ошибаетесь, я нормальный! Моя мамочка меня проверяла!

Из разных концов зала послышался хохот, директор Хогвартса решила срочно отправить гневное письмо Снейпам, а Флитвик жестом подозвал к себе когтевранского старосту мальчиков и отвёл его в угол зала за преподавательским столом для какого-то важного разговора.

— Всем тихо! — приказала МакГонагалл, использовав «Сонорус». Смешки и возгласы студентов постепенно стихли. Злополучное распределение первокурсников подходило к завершению. Нераспределёнными остались только трое первогодок. Дик Криви был отправлен в Гриффиндор, Майкл Флинт сел за стол Слизерина.

Возле табуретки остался последний первокурсник — рослый, широкоплечий мальчик с крупными чертами лица и ярко-рыжими волосами. Посмотрев на этого парнишку, Минерва сразу понял, кому именно Северус Поттер заехал по уху. Правое ухо рыжего мальчика распухло и радовало глаз ярко-багровым цветом. Мадам Помфри всплеснула руками и, выхватив волшебную палочку, хотела уже выбраться из-за стола, но МакГонагалл успела схватить медиковедьму за руку, прошептав:

— Потом, Поппи.

Мадам Помфри, покачав головой, села на своё место, а профессор Вектор громко зачитала последнюю в списке фамилию:

— Уизли, Альберт.

— Сын Рональда Уизли и Миллисенты, в девичестве Буллстроуд, — прошептала Минерва, — ещё один удивительный союз. «Сила и упёртость Буллстроуд и взрывной характер Рона Уизли ничего хорошего не сулят», — мрачно подумала Минерва. Альберт тем временем уже сидел на табурете и ждал вердикта распределяющего артефакта.

— Гриффиндор! — заорала Шляпа.

— Ну что ж, хоть что-то остаётся неизменным. На Гриффиндоре должен быть хотя бы один Уизли, — заметила мадам Помфри, когда Альберт шёл к столу своего факультета, попутно бросив недобрый взгляд в сторону когтевранцев.

Все преподаватели вздохнули с облечением. Распределение окончено, сейчас все насладятся пиром, и можно отправляться спать. Шляпу и табурет убрали из зала, профессор Вектор заняла своё место за столом, а директор МакГонагалл поднялась, готовясь начать свою приветственную речь.

Не успела Минерва открыть рот, как со стороны стола факультета Когтевран вновь послышались злобные и возмущённые возгласы. МакГонагалл обречённо повернулась на шум, готовясь начать снимать баллы уже на приветственном пиру. Филиус Флитвик вскочил, намереваясь восстановить порядок среди своих подопечных, но запнулся об ножку стула и растянулся на полу. Хагрид бросился на помощь, но запутался в ногах и рухнул рядом, чуть не придавив профессора Чар. Антонин Долохов загибался от смеха, хлопая себя по коленям. Минерва, стойко подавлявшая подступающую истерику, тихо радовалась, что студенты не видели позорное падение своих преподавателей, так как все взоры были прикованы к когтевранским местам, где происходило противостояние между вернувшимся к своему законному месту старосте Когтеврана и успевшим занять это место Шелдоном Снейпом.

— Тебе уже все сказали, что, по традиции, это место закреплено за старостой факультета, маленький идиот! — отстаивал свои права староста Когтеврана, под возмущённые поведением новичка возгласы сокурсников.

— Нет такого правила! Я знаю Историю Хогвартса и Устав Школы наизусть! Нигде такое правило не значится! — возражал Шелдон, цепко, точно клещ, вцепившийся в столешницу, когда его попытались выпихнуть из-за стола.

Высокая симпатичная девушка с длинными каштановыми волосами, сидевшая рядом с Шелдоном, удивлённо спросила:

— Мальчик, зачем тебе понадобилось именно это место? У нашего факультета есть традиция, согласно которой в центре стола, лицом к преподавателям, всегда сидят именно старосты факультета.

— Я сел здесь потому, что это место идеально расположено по отношению к камину, как к источнику тепла зимой, и окнам, как источнику воздушных потоков летом! А так же это место расположено таким образом, что отсюда лучше всего видно и слышно преподавателей. Поэтому я решил занять его навечно. И к тому же, когда я сюда садился, место было свободно! — терпеливо, будто разговаривал с садовыми гномами, поведал Шелдон.

— Меня декан к себе подозвал для важного разговора! — разозлился староста Когтеврана, — и я уверен, что тебя все предупреждали, чьё место ты хочешь занять!

Остальные когтевранцы согласно закивали. Шелдона вновь попытались выпихнуть, но он намертво ухватился за край стола. Применять магию при преподавателях никто не решался. Вся школа, затаив дыхание, наблюдала за позорным скандалом среди «Умников Хогвартса».

Декан Когтеврана наконец сумел подняться на ноги с помощью директора МакГонагалл, но спуститься к столу Когтеврана они не успели. В окно влетела огромная тёмно-серая сова и уронила на преподавательский стол объёмный конверт. Конверт вдруг ожил, взлетел над столом, увеличился в размерах и заговорил голосом министра магии Кингсли Бруствера:

— Уважаемые студенты и преподаватели прославленной школы Хогвартс, мне очень жаль, что я не смог посетить сегодня школу, как уже давно собирался, но я всё равно хочу поздравить всех вас с началом учебного года!

Крики, смех и гомон мгновенно стихли. Староста Когтеврана оставил попытки избавиться от нахального первокурсника и застыл, стоя рядом с ним. Все внимательно слушали послание министра, который впервые за время своего правления решил приветствовать в начале учебного года обитателей Хогвартса.

Письмо голосом министра напомнило школьникам о суровых временах, которые пришлись на время обучения в школе родителей нынешних студентов, об ужасах войны и подвигах героев, о том, как во все времена ученики и преподаватели сплочённо отражали любую нависшую над школой опасность. Затем министр напомнил о величии и красоте замка Хогвартс, который был вновь отстроен общими силами при непосредственном финансовом участии некоторых почтенных магических семей, и призвал студентов не уронить честь своего прославленного учебного заведения, учиться прилежно и не использовать свои знания во зло. Под конец речи министр заявил, что ждёт от нынешних студентов магической школы великих свершений.

— Великих и ужасных, — обречённо пробормотала Минерва, глядя на то, как Скорпироза Малфой что-то зашептала на ухо Северусу Поттеру. Тот просиял лицом, недобро прищурил глаза и, подкравшись к ничего не подозревающему старосте Когтеврана, кинул ему что-то в капюшон мантии. Раздалось шипение, затем хлопок, и из капюшона несчастного пятикурсника вырвался сноп искр, окрасив шею и уши завопившего старосты в тёмно-фиолетовый цвет.

МакГонагалл и Флитвик рванули к столу Когтеврана. Минерве удалось нейтрализовать всё ещё не погасший салют, бьющий из капюшона старосты, и избавить шею и уши парня от фиолетового цвета. Флитвик, отчаянно и абсолютно непедагогично ругаясь, обыскивал карманы Поттера и немилосердно назначал отработки Северусу , Скорпирозе и «упрямому ослу» Снейпу.

— Магическая Британия возрождается! — тем временем торжественно провозгласило письмо и тут же исчезло.

МакГонагалл свирепо взглянула на Шелдона Снейпа, который её не замечал, разглядывая виновника переполоха.

— Интересный состав, — заметил Шелдон, с интересом взглянув на сидящего напротив него Поттера, — я думаю, что вы использовали…

— Ни слова больше, приятель! Состав должен остаться тайной, — прервал Шелдона Северус, заговорщицки подмигнув ему.

— Я слышала, что ты очень хорошо сечёшь в зельеварении, Снейп, и к тому же, фанатично предан науке прямо с пелёнок, — вступила в разговор Скорпироза Малфой.

Северус подался в сторону Шелдона и зашептал, сверкая зелёными глазами:

— Если мы объединимся, то можем создать нечто, действительно фантастическое, и немного взбаламутим здешнее болото. Практичность и ум Скорпи, моя нестандартная техника исполнения плюс доступ к очень редким изданиям фамильной библиотеки Блэков и твои глубочайшие знания предмета — наш ключ к успеху.

Снейп с изумлением посмотрел на двух своих сверстников.

— Хм-м, возможно, вы и правы. Я и не надеялся найти единомышленников среди здешних студентов, думая, что такие, как вы, ещё интересуются раскрасками в то время, как более старшие ученики думают лишь о всякой ерунде, типа совокупления друг с другом под влиянием бушующих гормонов. К тому же мой отец предупреждал меня, чтобы я не общался со студентами по фамилии Поттер. Но я думаю, отца не расстроит то, чего он не узнает. И пусть ваши умственные способности не могут и приблизиться к моим, я согласен сотрудничать! — благосклонно кивнув головой, ответил юный Снейп.

Скорпироза и Северус довольно переглянулись, коварно улыбаясь при этом.

— Мой папа мне рассказывал, что твой отец и мой дед не ладили, но мне кажется, не стоит поддерживать эту вражду, — сказал Северус, протянув Шелдону ладонь.

— Согласен! — ответил Шелдон, пожимая протянутую руку.

— Ну, мальчики, давайте докажем, что нет ничего невозможного для трёх величайших умов в этой Вселенной, — провозгласила Скорпироза, положив свою руку на сцепленные ладони мальчишек. Северус и Шелдон согласно кивнули, довольно улыбнувшись.

— Зато теперь у тебя будет своё «Золотое трио», — промолвила Минерва, погладив по плечу бледного Флитвика. Оба преподавателя прекрасно слышали перешёптывание трёх первокурсников-когтевранцев и теперь гадали, возможно ли применение наказания, если студенты пока ничего не сделали.

— Предупреждаю вас, господа величайшие умы, что я буду очень пристально за вами следить! Отработки у завхоза станут для вас ежедневной обыденностью, — прошипел Флитвик, ткнув в спины Малфой и Поттера.

— А от исключения, в случае чего, не спасут и ваши высокопоставленные родители! — сурово заявила директор МакГонагалл.

Юный Снейп уставился на директора, недоумённо вскинув бровь. Поттер и Малфой растянули губы в ангельских улыбках.

— Мистер Эйнджком, займите другое место! — сердито бросил Флитвик старосте мальчиков Когтеврана, который продолжал стоять за спиной Снейпа, пытаясь определить наощупь, что осталось от капюшона его мантии.

Староста обиженно фыркнул, но послушался декана. Минерва ещё раз бросила предостерегающий взгляд в сторону трёх юных когтевранцев и пошла на своё место, с тоской думая, что предчувствие её нисколько не обмануло. «Этот год будет очень долгим! Как и все последующие семь лет!» — пронеслось в голове МакГонагалл, которая вдруг вспомнила, что многие дети участников Второй Магической Войны были не единственными в своих семьях.

На будущий год на первый курс поступят Вальбурга Поттер, Абрахас Малфой, Эйлин Снейп, Молли Уизли, Генри Гойл, Клеопатра Забини, Януария Лонгботтом, которая была второй из пяти сестёр Лонгботтом, и ещё много тех, кого Минерва сразу не вспомнила.

— Да уж, Магическая Британия точно возрождается, — пробормотала МакГонагалл, доставая из складок мантии маленькую фляжку с настоем валерианы и подливая в свой кубок с соком и виски.