Один лишь взгляд (гет)

— Рем, сделай милость, кончай ныть.

— Я же молчу.

— Ты молча ноешь. Пьеса «Страдания юного оборотня», акт третий.

— Третий — это ладно. Вот скоро четвёртый начнётся.

Сириус с некоторым удивлением косится на друга:

— А в чём разница?

— Заключительный.

— Да ну тебя! Подумаешь, один раз на свиданку опоздаешь. Больше ценить будет.

Ремус не отвечает. Во-первых, засада — не самое подходящее место для бесед, даже шёпотом. А во-вторых, Сириусу не объяснишь. Он проблему или решает, или… а вот что — или? Свои переживания Сириус не показывает даже самым близким, от чужих прячется за аристократическим высокомерием, а от своих — за беспечными шутками, только в редчайших случаях переходя на злую иронию. Плакать в жилетку — это не к нему. Сам не будет и другому не даст. Ещё и высмеять может. Как ни странно, его насмешки помогают много лучше, чем иное сочувствие. Может быть, потому что Сириус никогда не станет жалеть, зато всегда готов помочь? Помочь, спасти, заслонить…

И если понадобится — собой.

А ещё Сириус — человек решительный. Он бы месяцами тянуть с признанием не стал. Если любит — поймёт. А если не любит... ну что ж, всё на свете можно пережить.

Пережить, наверное, можно. Но очень не хочется.

И из-за пропущенного свидания Сириус переживать не стал бы тем более. Он бы придумал что-нибудь... неординарное. Например, явился в полночь к девушке под окно петь серенады. Поёт Сириус вполне прилично, но в этом случае он стал бы петь нарочито противным голосом, потому что только это гарантирует появление в окне либо возлюбленной — и тогда можно пасть на колени и начать излагать нечто изысканно-покаянное, либо её отца — и тогда можно изображать из себя несчастную жертву любви. А синяк, на крайний случай, самому набить. Голову на отсечение, что девушка даже и не вспомнит о существовании лечебных заклинаний, которыми такие травмы сводятся за две минуты.

Ремус вздыхает. У него отлично получается придумывать гипотетические действия друга, а вот осуществить нечто подобное самому...

Нет, он — не Сириус. Сириусу простят всё что угодно — другое дело, что тот не станет этим пользоваться, кроме разве что таких вот экстренных случаев. Сириусу — можно. Ему — нельзя. Он и так чувствует себя кругом виноватым.

Ремус вздыхает снова — тихонько, чтобы не раздражать напарника. Сириусу очень хочется, чтобы у них с Милли всё сложилось, поэтому он злится и недавно даже пригрозил отбить девушку, если Ремус не будет вести себя более решительно.

Решительности Ремусу хватает на то, чтобы целых десять минут не смотреть на часы. До назначенного свидания остаётся меньше часа.

«Чёрт бы побрал этих Пожирателей», — думает Ремус, понимая, что ещё немного, и он начнёт думать «чёрт бы побрал этот Орден».

Сегодняшний вызов был неожиданным. Джеймс даже шёпотом предположил, что Гидеон Прюэтт, их наставник и руководитель, надумал просто проверить способность новичков вовремя являться на зов. Проверит и отпустит. Гидеон, однако, их не отпустил, хотя сказал, что задание несложное. Им надо понаблюдать за домом, хозяин которого подозревается в контактах с Пожирателями. Есть информация, что сегодня к нему придут, и даже время визита примерно известно, так что всё дело вряд ли займёт больше часа. Задача проста: увидеть, кто это будет. Увидеть и запомнить, а ещё лучше — узнать, но тут уж как повезёт.

Предполагаемый час обернулся тремя. И совершенно неизвестно, сколько ещё впереди.

Джеймс тоже переживает, думает Ремус с сочувствием. Гидеон не стал рисковать, отправляя в дозор двух влюблённых под одной мантией-невидимкой: взял Лили с собой, а Джеймсу велел идти с Питером. Интересно, почему не с Сириусом? Хотя шефу, наверное, виднее.

— Рем, а давай я один подежурю? Сгоняешь к Милли, отменишь свиданку... Ну, скажешь, что заболел или ещё что...

Сириус говорит едва слышно, поэтому интонации не разобрать, но Ремусу кажется, что друг сердится. И справедливо. Когда занимаешься делом, надо и думать о деле, а не о своих амурных делах. В чём бы это дело ни заключалось. Сам ведь подписался, никто пинками не гнал. Наоборот — отговаривали.

— С ума сошёл?

— Нет, ну правда. Минута туда, минута обратно, десять минут на разговор и поцелуи... Ладно, пятнадцать...

— Бродяга, заткнись, не трави душу.

— Нет, я серьёзно!

— Я тоже.

Снова тоскливое ожидание. Обычно в таких случаях время едва ползёт, но сейчас Ремусу кажется, что оно утекает, словно зелье из дырявого котла.

Ну почему он сразу не послал Милли записку и не отменил свидание, как только пришёл вызов? Нет, решил сперва выяснить в чём дело! А потом Гидеон сказал про «вряд ли больше часа» и он решил, что успеет.

Идиот.

Дважды идиот. «Страдания юного оборотня», точно.

Ремус отчаянным усилием воли в несчётный раз прогоняет из сознания образ Милли — на этот раз обламывающей об него букет — и сосредотачивается на окружающей действительности.

Очень вовремя.

— Протего!

Они реагируют одновременно, и только поэтому атаку удаётся отразить. Надо будет — потом — подумать, как их обнаружили. Да, опыт есть опыт, отсутствие опыта есть отсутствие опыта, а мантию-невидимку на три части не разрежешь...

Вторую атаку они тоже отбивают. Но противников трое.

Сириус делает шаг вперёд и пытается контратаковать — ход крайне рискованный, зато дающий Ремусу несколько секунд на то, чтобы послать условный сигнал. Потом они снова уходят в глухую оборону.

Это обидно. Но противников уже четверо.

Очень хочется ругаться, но нет времени — они ещё не настолько сильны в невербальной магии, чтобы совмещать...

А жаль.

* * *

Гидеон Прюэтт смотрит на Сириуса Блэка и ему стыдно.

Лицо у Сириуса совершенно белое, даже губы, на этом фоне почерневшие от боли глаза кажутся вырезанными в листе бумаги дырками. Мальчишка держится замечательно, но все знают, что ему больно и плохо, и будет плохо ещё часа три, не меньше. Всё возможное они уже сделали. Профессиональный колдомедик, наверное, сумел бы больше, но профессиональных среди них нет. Правда не исключено, что спустя некоторое время появится — мисс Эванс, похоже, обладает незаурядными способностями в этой области. Но способности способностями, а проклятия проклятиями и полностью снять последствия удаётся далеко не всегда.

Гидеон смотрит и молчит, хотя больше всего ему хочется грязно выругаться и надавать себе пощёчин. Это он, старший и опытный, совершенно неправильно оценил обстановку, это он решил, что дело выеденного яйца не стоит. Потому и взял на операцию одних новичков. Полагал: часок за домом последить — большого опыта не нужно, а им какая-никакая, но практика... стратег хренов! Должен, обязан был предвидеть, что с хозяином могли уже успеть договориться, что он может проявить бдительность и просканировать подходы к дому, что... да мало ли что! Ещё и время совершенно неправильно рассчитал, придурок! Да уж, может он и приличный боевик, но вот руководитель... А расплачиваться пришлось мальчишкам. Счастье ещё, что обошлось. Да и не то чтобы счастье, просто парни оказались именно такими, как о них говорили: отменная реакция, смелость, изобретательность. Отбили первую атаку, сумели подать сигнал, да и потом дрались не хуже иных, более опытных. Стоило им растеряться или хоть чуть-чуть промедлить — дело закончилось бы двумя трупами. В лучшем случае — двумя.

— Так и будете.... изображать.... почётный караул... у гроба?

Говорить Сириусу трудно. Лили наклоняется, касается кончиками пальцев его губ:

— Ты бы помолчал лучше.

— Рем... хоть ты-то... иди... время...

Все как по команде смотрят на Ремуса. Тот краснеет — пятнами. Выглядит он тоже не лучшим образом, да и левая рука всё ещё двигается плохо. Фригорис Устулавит — это вам не Петрификус, его с помощью стандартного Фините Инкантатем не снимешь. Хорошо ещё, что самым краешком зацепило, а то и посейчас бревном бы валялся. Молодёжь этого ещё не знает, заклинание совсем не из тех, что изучают в школе, зато Гидеон успел насмотреться. Пожиратели любят захватывать противников живьём. Правда, при прямом попадании в грудь возможна остановка сердца, но такой риск их, видимо, устраивает.

— Рем, правда, шёл бы ты отдыхать, — подключается Джеймс. — И ты, Пит, тоже.

Он оглядывается на Гидеона, но впрямую указывать начальнику, видимо, стесняется, поэтому заканчивает обтекаемо:

— Мы с Лили и вдвоём прекрасно справимся.

Гидеон вздыхает. Конечно, парни правы: от того, что они будут толпиться вокруг, Сириусу лучше не станет. И отдохнуть, придти в себя после первого в жизни боя всей компании бы не помешало, но совершенно ясно, что Поттера отсюда плетьми не выгонишь.

— Джеймс прав, — решает он. — Ремус, Питер, отправляйтесь по домам и до послезавтра свободны. А я пойду втык получать.

— Почему втык? — искренне удивляется Питер.

— За дело. Послезавтра соберёмся — объясню. И не переживайте, вы-то все действовали отлично.

Ремус нервно смотрит на часы и досадливо морщится:

— Остановились. Сколько времени?

— Десять минут седьмого, — отвечает Лили, взглянув на свои крохотные золотые часики — подарок Джеймса на помолвку.

— Чёрт! Ребята, я правда побежал.

— Шальной, куда, тебе отдохнуть надо!

— Оставьте... его... пусть...

Обе реплики запаздывают — Ремуса в комнате уже нет.