Nulla regula sine exceplione (гет)

Торин в последний раз обошел по периметру поляну, где его отряд устроился на ночлег, и тяжело опустился на землю. Гномы спали, хоббит тоже посапывал, уткнувшись носом в свою руку, а волшебник сидел в отдалении, попыхивая своей трубкой. Внимательно осмотрев лагерь, гном наткнулся взглядом на женщину, которую они встретили сегодня, и непроизвольно нахмурился. Вновь поднявшись на ноги, Торин, тяжело ступая, направился к Гендальфу. Волшебник, похоже, ждал его. Во всяком случае, тот ничуть не удивился, когда Дубощит опустился рядом на прогнивший ствол, доставая откуда-то из подбитого мехом плаща трубку. Некоторое время они молча курили, слушая тихий треск костра и стрекот кузнечиков где-то в траве.

— Зачем ты взял ее с нами, Гендальф? — первый не выдержал гном, хмуро глядя на волшебника. Старик хитро улыбнулся, сверкая яркими глазами из-под шляпы.

— Тебе ничего не показалось необычным в этой женщине? — Гендальф пыхнул трубкой, выпуская ровное колечко дыма. — То, как она была одета, ее рассказ?

— Возможно, — нехотя согласился Торин, — но я не понимаю, к чему ты это спрашиваешь.

— Полагаю, наша новая попутчица не из наших мест, — старик задумчиво почесал бороду, а мужчина нахмурился еще сильнее, — она иномирянка.

— Иномирянка? Это раса? — Дубощит встал с бревна, складывая руки за спиной.

— О нет, Торин, это не раса, — Гендальф поднялся следом, останавливаясь рядом с гномьим королем. — Иномиряне те, кто смог прорвать завесу миров, перейти из одного измерения в другое. Эта женщина пришла к нам из другого мира.

— И каким же образом? — Торин покосился на спящую женщину, практически сразу возвращая свой взгляд к волшебнику.

— Она умерла, — просто ответил старик. Гном удивленно покосился на него, делая пару шагов вперед и разворачиваясь так, чтобы стоять прямо напротив мага.

— Ты полагаешь, что эта женщина мертва? — осведомился мужчина, понижая голос. Гендальф кивнул, переводя взгляд куда-то за спину Дубощита. — И чем же это может грозить нам? Она Умертвие?

— Нет, она абсолютно обыкновенная человеческая женщина. В этом мире. А в своем она просто мертва.

— И ты намереваешься сказать ей об этом? — Торин искоса глянул на волшебника. Сзади кто-то из гномов шумно всхрапнул, вынуждая мужчину еще больше понизить голос.

— Сомневаюсь, что она сможет мне поверить. Думаю, в ее мире нет магии, и мои слова эта женщина примет за бред сумасшедшего старика. — Гендальф вздохнул, опираясь на свой посох и слегка сгорбился. — Она слишком привязана к той, прежней жизни, и горячо желает туда вернуться. Уверен, Лариса думает, что мы доставим ее домой или хотя бы туда, откуда она сможет добраться до дома. Прежде чем узнать правду, она должна привыкнуть жить здесь, в нашем мире.

— Значит, оставить ее в следующей деревне мы теперь не можем, так? — гном исподлобья глянул на собеседника. — Придется везти ее с собой?

— Торин Дубощит, — в голосе волшебника послышались укоряющие нотки, — неужели ты оставишь женщину одну, на произвол судьбы, в совершенно незнакомом для нее мире? — Мужчина с досадой поморщился, а на лице старика проскользнула хитрая улыбка, тут же спрятавшаяся в бороде.

— Нет, — нехотя произнес Торин, сердито косясь на Гендальфа, — но и нянчится я с ней не буду. Хочешь помогать ей — помогай, я тебя не неволю, но и вся ответственность будет лежать на тебе. Ты хотел везти ее до Ривенделла? Вези. Отведешь ее к эльфам, а мы пойдем дальше.

— Верное решение, — старик одобрительно кивнул, уходя куда-то за деревья, а Дубощит обернулся лицом к лагерю. Гномы мирно спали, медленно тлели угли в костре, изредка выбрасывая вверх снопы искр.

Его взгляд ненароком остановился на спящей женщине. Она не легла, как остальные, лишь прислонилась к дереву, прижимая к себе какую-то странную сумку. Прохладный ночной ветерок игрался с прядями ее волос, перебрасывая их в разные стороны, а свет от огня ложился причудливо изогнутыми тенями на светлую кожу. Порез на ее лбу в полумраке ночи выглядел еще более глубоким, а правую руку она неловко прижимала к себе, словно боясь повредить.

Нахмурившись, Торин прошел ближе к костру, садясь так, чтобы не видеть женщину. Его вахта заканчивалась совсем скоро, надо было будить Бофура на смену, но мужчина не стал этого делать. Сидя около огня и вслушиваясь в разномастный храп гномов и Бильбо Бэггинса, Торин Дубощит размышлял о сложившейся ситуации, хмуря густые брови.

* * *

Проснулась Лариса расстроенная, подавленная и невыспавшаяся. Тело затекло, лоб и рука болели еще сильнее, чем вчера, и ко всему прочему ужасно хотелось есть. Осторожно пошевелившись, она встала на ноги, покачнувшись, и ухватилась за дерево, чтобы не упасть. Еще не до конца рассвело; солнце только-только показывало свои лучи из-за деревьев. Над поляной раздавался раскатистый храп, и Лариса слегка сморщила нос. Последний раз она просыпалась под мужской храп лет семь назад, когда Игорь еще не так гулял по любовницам, и спали они вместе. Вздохнув и настороженно глянув на широкую спину единственного бодрствующего мужчины, Лариса подхватила сумку и быстрым шагом направилась к реке.

На берегу было тихо и пусто. Ветер пускал по воде косую рябь, а где-то в кустах свистели птицы. Оставив сумку, Лариса подошла к речке, наклоняясь вниз и зачерпывая воду руками. Холодная влага быстро привела ее в чувство, и, скинув плащ, она закатала рукава и наскоро обмыла предплечья. Отойдя от берега, Лариса присела в тени раскидистого кустарника и вытащила из сумки косметичку. Небольшая расческа с трудом распутывала тяжелые волосы, приведенные ночным ветерком в абсолютный беспорядок. Стараясь не сильно дергать, она склонила голову на бок, перекидывая все волосы вперед, и принялась педантично расчесывать каждую прядь.

Когда она закончила, солнце уже полностью поднялось над деревьями, окутывая своими лучами сидящую около реки Ларису. Убрав расческу обратно, она вытащила пару заколок, намереваясь убрать волосы назад. Руки привычно порхали над головой, а сама Лариса прикидывала, как же ей поступать. Ехать на пони в туфлях она бы долго не смогла, поэтому если придется задержаться, то в первую очередь надо будет позаботиться об обуви. Во вторую — об одежде. Как минимум еще одни брюки, футболка и сменное белье. Свое, конечно, хорошо, но кто сказал, что вот такие речки будут попадаться на их пути часто, чтобы Лариса смогла застирывать вещи? Лучше подстраховаться. В третью и четвертую очередь стоило подумать о воде и еде. Допустим, сегодня она еще протянет, но вот как быть завтра? А через день?

Заколов косу сзади, Лариса вернула непригодившиеся заколки в сумку и вынула бутылку с водой. Той было примерно с половину бутыли, и Лариса, скрипя сердцем, выпила четверть из оставшегося. Затем пришла очередь сухих галет — она как никогда обрадовалась своей привычке есть на ходу и в самых неположенных местах. Дожевывала печенье она уже на поляне, и, замотавшись с молнией, которая никак не хотела застегиваться, Лариса случайно врезалась в одного из мужчин. На автомате пробормотав слова извинений, она, наконец, закрыла сумку и только тогда поняла, что у мужчины, с которым она столкнулась, что-то торчало из лба.

Вытаращив глаза, Лариса обернулась назад, куда ушел мужчина, и с опаской взглянула на его лоб. Там и правда торчало что-то, похожее на осколок металлической пластины. Лариса зажмурила глаза, стремясь прогнать из головы жутковатую картинку, но когда она вновь посмотрела на мужчину, его лоб выглядел все так же, и, несмотря на инородный предмет, находящийся у него в голове, тот вполне бодро засовывал в походный мешок глиняные тарелки. Она попятилась, с ужасом прикидывая, что могло стать причиной подобной травмы, и неожиданно вновь наткнулась на кого-то.

— Простите? — пискнула она, оборачиваясь и натыкаясь на неодобрительный взгляд предводителя отряда. Кашлянув, Лариса отступила назад и повторила свое извинение поувереннее. — Простите.

— У вас что-то не так? — не слишком любезно поинтересовался мужчина, исподлобья глядя на Дикову. Та нахмурилась, не понимая, чем вызвала подобное отношение, но все же отрицательно мотнула головой. — Мы выдвигаемся через полчаса, будьте готовы.

И ушел. Лариса удивленно посмотрела ему вслед, часто моргая и размышляя, чем же она так ему не понравилась. Вела она себя вроде прилично, в чужие разговоры не встревала, ничего не требовала и не капризничала. Не хочет, чтобы с ними ехала женщина? Да, он протестовал, но Гендальф его убедил, а к словам старика тут, кажется, прислушиваются.

— О, вы здесь, — раздался сзади знакомый голос, и, обернувшись, Лариса увидела того самого мужчину, который показался ей вчера самым приличным. Тот, похоже, тоже чувствовал себя неловко в подобной компании, да и смотрелся он здесь, мягко говоря, чужеродно. — Как спалось?

— Неплохо, а как вам? — в ответ поинтересовалась Лариса, с удовольствием подмечая, что этот ее попутчик явно умел и любил вести светские разговоры. Мужчина, почуяв благонастроенность Ларисы, вежливо ей улыбнулся и подошел на пару шагов поближе.

— Честно говоря, не слишком хорошо. Не привык я к ночевкам на голой земле, вечно что-то в бок тычется, а иной раз и муравьи заползают под одежду, — она с облегчением вздохнула, понимая, что у нее, похоже, появился неплохой собеседник.

— Да, походная жизнь — она такая, — они кивнули друг другу, и Лариса неожиданно почувствовала какое-то странное умиротворение. — Извините, но я до сих пор не знаю вашего имени.

— Ох, точно, — спохватился мужчина. Лариса глянула на него сверху вниз, понимая, что на каблуках она выше его практически на две головы. — И где же мои манеры? Бильбо, Бильбо Бэггинс.

— Лариса Дикова, — они обменялись вежливыми улыбками и разошлись в разные концы поляны — Лариса к дереву, возле которого спала, а ее новый знакомый к своей котомке, лежащей около одной из пони.

Замерев в прохладной тени, Лариса окинула взглядом поляну, наблюдая, как мужчины спешно упаковывали свои пожитки, готовясь к еще одному дню пути. Рыжий толстячок, нагрузив себе руки грязными тарелками, спешил к реке, и Лариса решила пойти за ним — еще один знакомый в отряде ей пригодится, да и занять себя чем-нибудь в оставшиеся до отъезда двадцать минут не помешало бы. Ловко виляя между стволами деревьев, Лариса практически сразу же вышла к знакомому берегу речки. Мужчина уже мыл первые тарелки, а рядом высилась дюжина грязных.

— Помочь? — спросила онак, подходя поближе. Мужчина обернулся и, казалось, совершенно не удивился тому, что Лариса пошла за ним. Он сосредоточенно кивнул, показывая взглядом на грязные тарелки, и Лариса присела рядом с ним на корточки, беря в руки посуду и начиная мыть ее в холодной воде.

— Вы Лариса, так? — спросил мужчина, не отрываясь от работы. Голос у него был глубокий, немного хриплый, но какой-то завораживающий. — Я Бомбур.

— Очень приятно, — она скосила на него глаза, откладывая чистую тарелку в сторону и берясь за другую. Мыть посуду в ледяной воде, без средства и губки было непривычно, но не так уж сложно, хоть пальцы и дрожали от холода. Вдвоем они довольно быстро вымыли все тарелки, и молча вернулись на поляну, обменявшись вежливыми кивками напоследок.

Лагерь был уже собран, мужчины отвязывали пони. Лариса подошла к той кобыле, на которой ехала вчера и которую самолично привязывала к раскидистому вязу, и довольно быстро отвязала ее от дерева. Половина отряда уже была верхом, оставшаяся часть закрепляла поклажу и прикрикивали друг на друга, призывая поторопится. Лариса встала в стремя, перекидывая ногу на другую сторону, и с удовольствием отметила, что в брюках это делать гораздо легче. Кто-то спереди дал команду выдвигаться, и она легонько тронула поводья, пуская пони в неспешный шаг и цепляясь взглядом за широкую спину. Смешно, она так до сих пор и не узнала имя предводителя отряда, да и большинства своих спутников тоже.

Где твоя вежливость и чувство такта, а, Лариса? Неужели одна авария способна изменить тебя?

* * *

Они остановились лишь под вечер, но на этот раз не посреди леса, а в небольшой деревеньке. Проезжая мимо селян, Лариса видела, как удивленно те смотрели на разношерстный отряд путешественников: четырнадцать мужчин, старик и женщина. За время поездки она успела выяснить точное количество своих попутчиков, и, если честно, ей стало очень интересно, куда же эти мужчины направляются такой компанией. Спрашивать она не решилась, подумав, что цель путешествия может быть секретной или не предназначенной для чужих ушей, ей важно было лишь то, что Гендальф сказал по дороге — через несколько месяцев они приедут туда, откуда Лариса сможет отправиться домой. Глупо было полагаться только на его слова, но почему-то она верила ему.

Гендальф, ехавший первый, свернул в сторону постоялого двора, и Ларисаа натянула поводья, направляя свою пони в ту же сторону. Цепочка всадников слегка растянулась, и они по одному стали въезжать в покосившиеся и потемневшие от времени ворота. Не слишком большой навес явно не был предназначен для того, чтобы под ним уместились шестнадцать пони и лошадь, но это никого не смутило. Мужчины стали быстро снимать с пони поклажу — поесть и лечь спать после долгого изнурительного дня хотелось всем.

Лариса тоже собиралась направится внутрь трактира, но ее перехватил Гендальф, бодро уводя от остальной компании куда-то вглубь деревни. Удивленно глянув на него, она все же послушно пошла рядом, прижимая к себе сумку. Плащ она сняла по дороге, потому что солнце уж слишком разошлось, и жара стояла невыносимая. Некоторое время мужчины с интересом косились на ее футболку, но потом она как-то примелькалась, и про Ларису все забыли.

— Куда мы идем, Гендальф? — Лариса вопросительно посмотрела на своего попутчика, шагая по неровной, но широко разъезженной дороге.

— Вы же не откажетесь прогуляться со стариком по этой чудной деревеньке? — вот честно, если бы не вид Гендальфа, Лариса никогда бы не подумала, что он уже пожилой человек. На лошадь тот забирался вполне проворно, ходил тоже, а посох, похоже, служил лишь декоративной вещью.

— Ну, если вы настаиваете… — настороженно протянула она, стараясь не замечать, как селяне удивленно смотрят на ее туфли. Цокот каблуков удивительно четко раздавался в воздухе, и Лариса подозревала, что дорога была вымощена камнем, а почва была лишь верхним слоем.

— Вам удобно в такой обуви? — с интересом спросил старик, шагая вперед и гулко выбивая посохом пыль с земли.

— Не сказала бы, но приходится, — вздохнув, Лариса накинула на плечи плащ, понимая, что воздух явно стал прохладнее. — Мой муж довольно высок, и чтобы не слишком отличаться от него, я надевала подобные туфли. Извините за любопытство, но куда мы направляемся?

— К сапожнику, — заметив удивленный взгляд женщины, Гендальф решил пояснить.— Долго вы в такой обуви не сможете путешествовать, вам нужно что-нибудь поудобнее.

— Не думаю, что у меня хватит денег на приличную обувь, — Лариса мысленно прикинула, сколько у нее с собой наличных, и с досадой признала, что на обновки у нее недостаточно.

— О, о деньгах не беспокойтесь, я все возьму на себя. — Лариса нахмурилась. Ладно, когда за тебя платит муж или любой другой близкий человек, но с Гендальфом она и двух дней не была знакома, и принимать от него деньги неправильно. Да и слишком гордой она была для того, чтобы жить за чужой счет. — Позвольте мне побыть джентльменом. И потом, вы всегда сможете вернуть мне эти деньги. Считайте, что я одалживаю их вам.

Лариса неохотно кивнула. Будь у нее выбор, она бы не стала брать деньги, но ходить в туфлях по такой земле действительно было неудобно.

Тем временем они дошли до невысокого домика, выглядевшего на удивление опрятно по сравнению с соседними. Калитка была незаперта, и скоро Лариса стояла около узкой деревянной двери, выкрашенной в темно-зеленый цвет. Гендальф галантно открыл дверь, пропуская ее вперед, и она очутилась в полумраке дома. В углах горело по паре свечей в стеклянных колпаках, и, хоть подобные светильники казались ей странными, внимания на это Лариса практически не обратила. Как-то незаметно перед ней оказался сухонький старичок, и он с Гендальфом завел беседу, в которую Лариса не вслушивалась. С интересом рассматривая внутреннее убранство дома-мастерской, она переминалась с ноги на ногу, нетерпеливо постукивая пальцами по искусственной коже сумки. Сапожник попросил ее снять обувь, чтобы он смог обмерить ногу, покосился на туфли Ларисы и сообщил, что к завтрашнему утру все будет готово. Они распрощались, и Лариса с Гендальфом покинули мастерскую.

— Спасибо, — сказала она, кидая косой взгляд на старика, — при случае я верну вам деньги.

— Пренепременно, — Гендальф хитро улыбнулся, и они медленно двинулись обратно в сторону постоялого двора.

* * *

Внутри постоялого двора было шумно, жарко и довольно многолюдно. Ее спутники смеялись, пили что-то явно алкоголесодержащее из больших деревянных кружек и оживленно переговаривались, вернее перекрикивались. Сама Лариса, Гендальф и Бильбо сидели в небольшом отдалении и мирно ужинали хлебом, вяленым мясом и запивали это водой. Есть за чужой счет не хотелось, но возражения Ларису никто не слушал, просто-напросто впихнув в руки тарелку с едой и кружку, и она решила подчинится — перечить тем, кто был ее проводниками до дома, себе дороже, да и есть хотелось прилично. Все-таки пара галет и вода — не слишком сытный завтрак перед долгой и изнурительной поездкой верхом. Бильбо, не отрываясь от еды, заочно знакомил ее со всеми участниками похода, но, признаться, слушала его Лариса не слишком внимательно — теплое помещение и еда разморили ее, и сейчас Ларису сильно клонило в сон, вот только компания за соседним столом уходить пока не собиралась, и она тоже держалась, не решаясь спросить у кого-нибудь, где ей сегодня спать.

— …А там Фили с Кили, они братья. Характер у них, скажу я вам, не подарок — вечно норовят подлянку какую-нибудь устроить, а потом хохочут. Один ветер в голове, — возмущенно бубнил рядом Бильбо, и Лариса кинула заинтересованный взгляд на вышеуказанных личностей. Они, похоже, были самыми молодыми из всего отряда; навскидку Лариса дала бы им не больше двадцати. Братья хохотали громче всех и, судя по всему, до сих пор не вышли из подросткового возраста. — Подальше Двалин и Балин, тоже братья. Насчет первого мало что скажу, но злить его явно не стоит, а вот с Балином и поговорить можно, самый спокойный тут, — продолжал рассказывать Бэггинс, изредка прерываясь на то, чтобы глотнуть из своей кружки. Щеки у него раскраснелись, и Лариса подозревала, что у него тоже не простая вода налита. — А спиной к нам сидит Торин, он тут главный. Знаете, он и спокойный, и злить его нельзя. Иногда так зыркнет, что у меня сердце в пятки уходит, — поделился Бильбо, наклоняясь к Ларисе и понижая голос до шепота, словно опасаясь, что мужчина может его услышать. — А он еще и король, можете себе представить? Вот уж никогда не думал, что отправлюсь вместе с королем, его племянниками и еще десятью гномами к… — тут ее собеседник осекся, спешно глотнув из кружки и потеребил свой воротник. — Вот и все, вроде. — Неловко закончил он. «Гномы это, наверное, название их отряда. Хотя зачем называть отряд, да еще и так странно — в честь смешных малюток в разноцветных колпачках из детской сказки? А племянники кто?»

— А племянники кто? — заметив непонимающий взгляд Бильбо, женщина поспешила пояснить. — Вы говорили, что у этого Торина племянники есть. Кто они?

— Да Фили с Кили, — махнул рукой Бэггинс и сыто развалился на стуле.

Поняв, что на дальнейший разговор мужчина не настроен, Лариса сложила руки перед собой и оглядела помещение. Спать хотелось ужасно.

Кажется, она понемногу смогла бы привыкнуть к подобной жизни. Подумать только, как быстро человек может подстраиваться под события…