Прощай, дорога из желтого кирпича (джен)

Чем дряхлый этот раб так удручен?

Его ведь отпустили? Ну и что же.

Теперь он на свободу обречен,

А он уже свободно жить не может.

— Вулнера санентур…

Черная крючконосая тень закручивается в сплошной туман, а затем все поглощает темнота.

— Ему здесь не место… Этого хотел Дамблдор…

Свет вспыхивает то тут, то там. Пальцы дрожат, лоб становится мокрым, и всё тело — словно чужое. Неясные очертания мелькают во мраке, спазмы в голове сражаются с болью по всему телу.

— Мистер Филч! Вы слышите меня, мистер Филч?

Щелчок, всполохи огня. Очертания лица не разобрать, перед глазами — мутная пелена. За окном сверкают молнии, гром раскатывается по горизонту, и ему нет конца и края.

Потолок нависает над стариком и, медленно кружась, вдруг обрушивается. Разум снова отключается.

…В интернате всегда дают манку по утрам. Заставляют есть холодную липку жижу, а потом отправляют в класс, где строгая учительница бьет без конца указкой по пальцам.

…После обеда — свободный час. Хмурый осенний день, дороги блестят от дождя. Мальчик укрывается от посторонних глаз в можжевеловых кустах. Там шуршат листья, и мальчик с любопытством раздвигает ветки. Маленький рыжий котенок кувыркается под ногами и мурчит.

Хлоп!

Снова гром и она — совсем незнакомая женщина. Дурацкую дрожь не унять. Всё тело горит и словно оцепенело. «Где я?» — хочется спросить, но рот не слушается, губы не поддаются, и слюна унизительно стекает по щеке.

Женщина вытирает ему лицо.

— Все хорошо будет, мистер Филч. С вами всё будет хорошо…

Голос утонул в сгущающейся темноте. Глаза закрылись и дыхание выровнялось.

Тоннель в прошлое.

…День пахнет августовским солнцем. Радио шипит и плюется, но наконец ловит волну, где играет «Прощай, дорога из желтого кирпича».

Асфальт плавится, и тихие домики расплываются перед глазами. Аргус Филч сидит в кресле-качалке и, не мигая, наблюдает, как из-за столба вдруг выходит высокий седобородый человек.

…Профессор Дамблдор пожимает ему руку и благодарит. Но это Филчу в пору благодарить — теперь у него есть работа там, среди них…

…Снова льет косой английский дождик. Котенок на коленях тихо мурчит, и Филч улыбается. Через миг оборачивается — он слышит шум — снова Пивз хочет напугать его. Распахнув дверь, Филч громко зовет в темноту коридоров. Полтергейст верещит и летает под самым потолком, раскидывая водяные бомбы; соседняя дверь хлопает, и две тени с огненными головами убегают во мрак.

Всё смазывается. Голова трещит, и в глазах появляются разноцветные круги. Внезапно загорается острая боль в боку.

Женские руки аккуратно меняют ему повязку на лбу и укрывают одеялом. Приглушенные голоса слышатся словно сквозь сон.

— Я надеюсь, моих сил хватит, чтобы он пришел в себя к утру.

— У него хотя бы есть куда пойти?..

— Профессор попросил… воспоминания…

Снова губы не слушаются его. Старик хотел бы завыть, но раздается какое-то жалостливое скуление. Он хотел бы закрыть руками глаза, но не получается, и все видят его слезы.

Физическая боль приносит облегчение, забирает его снова в блаженную темноту.

* * *

Непонятно, сколько прошло времени, прежде чем Аргус Филч наконец пришел в себя. По стуку колес и покачивающимся шторкам он понял, что находился в поезде. Вокруг — никого. Он заботливо укрыт одеялом, на нем чистая сухая одежда, и чувствует он себя гораздо лучше. Встать тяжело, но руки слушались и рот повиновался.

— Эй. Есть кто?

Голос — словно шелест листвы. Даже если кто-то был, вряд ли бы услышал. На столике у окна стоял стакан, Филч опрокинул его в себя, будто крепкий алкоголь, и даже зажмурился — вода обожгла, видимо, у него обезвоживание.

Подтянувшись на локтях, Филч занял удобное положение, чтобы оглядеться. Это действительно был поезд, сомнений не оставалось. Причем это был Хогвартс-экспресс. Совсем такой же, как в семидесятых, чистый и уютный. Время здесь застыло. Глядя на лакированную поверхность двери, нельзя было подумать, что ее вообще хоть раз в жизни открывали. Ни одной царапины. Царапины? А где же… Где же…

— Миссис Норрис? — тихо позвал старик. Глаза защипало. Понятно было, что ее здесь нет. Она осталась там, на поле битвы, сраженная зеленой вспышкой.

Теперь руки слушались, и старый завхоз упал лицом в ладони, беззвучно плача. Почему так случилось? Почему столько горя…

За дверью послышались шаги. Дверь отворилась, и на сидение напротив села немолодая женщина в белом переднике и с убранными волосами.

— Это в-вы… — Филч быстро утерся рукавом, будто протирал глаза ото сна. — Что случилось?

— Доброе утро, мистер Филч, я рада, что вам полегчало, — женщина выглядела уставшей, но лицо у нее было добрым и сосредоточенным. — Хогвартс-экспресс прибудет на платформу через пару часов. Сейчас около десяти утра, я пришла, чтобы подать вам завтрак. А пока хотите конфетку?

Филч смотрел на нее страшными глазами.

— За… завтрак?.. Мадам! — Старик попытался привстать, но ноги подвели его, и он тяжело осел на постель. Одеяло сбилось в кучу, ступни опустились на прохладный пол. — Почему я з-здесь? Я… я хочу з-знать… Я имею п-право…

Женщина сделала движение, которое можно было расценить как желание поддержать больного за руку. Филч отмахнулся, но тотчас же пожалел — это было так резко, что женщина испугалась.

— Вы были ранены, сюда вас доставили по поручению профессора Снейпа. Он немного подлатал вас, а остальным уж я…

Вдруг поезд тяжело дернулся и страшно затормозил. Сигнальный гудок разорвал перепонки. Дверь в купе резко распахнулась.

— Сумасшедшая здесь!

Лохматая голова мелькнула, и тут же черные грубые руки подхватили Филча и потащили через коридор. Где-то бились стекла и слышался хаотичный топот. Несмотря на растущую панику, все действовали очень тихо. Они, а Филч насчитал четверо вместе с ним, крались по стенке до ближайшего выхода. Потом все как один достали плащи-невидимки и, выпрыгнув из вагона, потрусили через подлесок. Сзади разразился холодящий душу смех, безумный и неистовый. Сумасшедшая побила еще пару стекол и ринулась на запад, крича и рассыпая искры из палочки. Сидя в подлеске, стайка беглецов выжидала.

Но Белла не вернулась. Поезд с зияющими черными провалами окон стоял посреди леса, белый дым таял над ним, как мираж. Воздух был наполнен какой-то гарью, страшно хотелось в туалет, но надо было идти.

Пути отступления вели в лес. Женщина раздала лакричные палочки и стала рассказывать, какие еще сладости продавала в поезде. Она была довольно шумная и радостная. Это раздражало.

Они останавливались пару раз перекусить какими-то ягодами и корешками. Все время не хватало воды, а в туалет не получалось сходить самостоятельно. Всё тело жгло, и какие-то листья, которые прикладывала к его голове женщина, были как мертвому припарка.

…И потом она болтала без умолку. Они шли по узкой тропинке между елей, по компасу Здоровяка, но женщина то и дело теснилась рядом с кем-нибудь и рассказывала про очередную чумовую поездку на поезде. В какой-то момент она неудачно обогнула Филча, и тот споткнулся. Боль отдалась во всем теле, и страх и злость, копившиеся всё утро, наконец взорвались.

— Какое кому дело до ваших пирожных? — Филч остановился и с силой стукнул о дерево палкой, на которую опирался, как на трость. — Хогвартс, вероятно, стерт. Я… я лишился дома... Мы все зде… здесь… А моя кошка погибла… Она была мне очень д-дорога… Как вы можете? К-какие конфеты… Вы — глупая магичка — не в состоянии изменить ни-ничего этого!

Он гневно уставился на женщину, но все его тело тряслось, и выглядел он как свихнувшийся больной старик.

— Эй, ты, хватит брызгать слюной.

— Не нужно, — женщина остановила Здоровяка, который уже закатывал рукава. — Мистер Филч, я… хотела как лучше. Я думала…

— Думали вы, ага! — крякнул Филч. Ему нечего было сказать. Он был полон жалости к себе. Горе и тоска съедали его, и ему ненавистно было это доброе лицо и эти сладкие конфеты. — Как я буду теперь жить… Без Хогвартса, без магии, без миссис Норрис…

Он расплакался как ребенок, не в силах защититься от посторонних глаз. Женщина осторожно обняла его за плечи. Запах жвачки от ее волос и искры, которые шли от ее палочки, совсем обессилили Филча, и он понял, как страшно будет жить, лишившись всего этого.

Никаких вестей с битвы не было слышно, но мир был по-прежнему цел. Наверное, это что-то да значило. Через пару часов они добрались до какого-то поселка и там раздобыли нормальной еды. Люди смотрели на них удивленно и подозрительно, но женщина водила палочкой, и все утыкались обратно в свои газеты и нестриженые газоны.

— Может быть, нам арендовать машину? — спросил мальчишка. Филч понял, что он из семьи магглов.

— Я не умею водить, мальчик, — ответил он. — Но можно попросить кого-нибудь нас подвезти.

Через час они тряслись в маленьком «жуке» с немного околдованным водителем, которому «надо было в Оксфорд, но, в общем-то, в Лондон тоже можно заглянуть». Через некоторое время они доехали до Хардфордшира, и тут им пришлось остановиться.

Водитель захотел заправиться, и Мальчик со Здоровяком, переглянувшись, пошли рыскать по местности в поисках новостей и еды.

Филч со скрипом уселся на ободранную скамейку. Женщина подсела рядом.

Какое-то время они сидели молча. Приближались сумерки и немного холодало. Ноги у старика разнылись, и он потянулся, чтобы размять ступню.

— А ведь было дело, я тут жил, — вспомнил он. — Вон мой дом, там. Через три поворота отсюда.

— Я знаю, — сочувственно сказала она.

Филч вдруг понял, что не знает, как ее зовут. Знаменитая продавщица сладостей. Первая, кто знакомит детей с кондитерскими радостями волшебного мира. Что она вообще за человек?

Она сидела на лавочке, кротко сложив руки на коленях. Аргус Филч — скряга и ворчун, но она ни разу не одернула его, не сделала замечание. Как мать, она заботилась о нем, хотя он был для нее никем, он даже не волшебник — сквиб, завидующий всем обладателям палочки.

— Я помню, как вы в первый раз оказались в Хогвартс-экспрессе, — вдруг сказала она. Повернувшись к нему, женщина улыбнулась и положила свою ладонь ему на руку. — Ох, ну и переживали же вы тогда! Столкнулись со мной в коридоре и опрокинули на себя ягодный сироп.

Филч усмехнулся.

— Когда я была маленькой, я так любила сладкое, что родителям приходилось запечатывать мой рот. А вы совсем не любите сладкое, мистер Филч? Сколько бы раз я ни предлагала вам конфет, вы отказывались.

— У меня зубы не очень… здоровые…

Женщина с улыбкой кивнула.

— Я вот мечтаю теперь добраться до Косого переулка. И открыть там магазин сладостей. Ах, мистер Филч, как было бы здорово иметь там свое собственное «Сладкое королевство»!

В школе ходили слухи, что продавщица сладостей на самом деле не человек и…

— Разве вы можете, мадам? — выпалил Филч и тут же сконфузился. — В смысле, поезд и вы… не связаны?

Женщина промолчала. Филчу показалось, что ей стало грустно.

Солнце почти совсем скрылось за синим горизонтом. Небо тяжелело, из домов начал струиться белый дымок.

Старик боязливо взглянул на женщину и неожиданно для себя выпалил:

— Простите.

Она словно и не слышала его.

— А вы приходите ко мне, мистер Филч. В мое «Сладкое королевство». Хотя нет, давайте так. Назовем его «Мармеладным паровозом».

«Какое глупое название», — подумал про себя Филч.

И сказал:

— Я, конечно, приду. Только вы...

Женщина сжала его ладонь:

— Обливиэйт.

* * *

Здоровяк и Мальчик вернулись с провизией. Водитель махнул им рукой — можно ехать. Все расселись по местам. Ночь обещала быть холодной, нужно было как можно скорее добраться до Дырявого котла.

Старик на лавочке мотнул головой и осекся. Он сидел совсем один, рядом лежала лишь вскрытая упаковка лакричных палочек. Кажется, задремал. Нужно идти домой.

Все тело ныло, но он сегодня много гулял. Последнее время ему стало совсем одиноко в домике, а прогулки помогали развеять мысли. Из маленького можжевелового кустика вдруг выпрыгнул котенок и зашипел.

— Охо-хо, какая злая, наша миссис, — улыбнулся Филч. — Пойдем, угощу тебя чем-нибудь, а?

Котенок подозрительно поглядел на него и понюхал башмак. Старик аккуратно взял котенка на руки и побрел по дороге домой.