Здоровья для (джен)

Хогсмид был вполне цивилизованным магическим населенным пунктом, и кроме сусальных магазинчиков и пряничных домиков в нём было немало и других самых разных заведений. К примеру, салон мадам Флип — нарядный, как новогодняя елка, украшенная красными фонариками, и веселый, как пьянка лепреконов. Именно оттуда вышел, насвистывая, профессор Гораций Слагхорн, довольный, словно мартовский кот. Очень упитанный, сытый кот, больше похожий на шар для предсказаний — совершенно круглый и идеально лысый.

Выйдя на оживлённую главную улицу (сегодня был день посещения Хогсмида студентами), Слагхорн вальяжно зашагал к пабу «Три метлы». Но всё равно, пройдя пару десятков ярдов, он уже запыхался и каждую минуту отирал вспотевшее лицо шёлковым шейным платком.

В пабе Слагхорн занял столик вдали от шумной компании студентов. Когда подошла Розмерта, молоденькая официантка, совсем недавно окончившая Хогвартс, он почти нежно сжал её руку и всучил рецепт коктейля собственного сочинения.

— Вот это, милочка, два раза. И медовые коржики с миндалём!

К ужину профессор Слагхорн вернулся в замок. Он очень любил свой кабинет. Холодный каменный пол его был покрыт отличным персидским ковром и подогрет заклятьем, древние серые стены — украшены изящными золочеными светильниками, освещающими кабинет уютнейшим оранжевым светом; по углам стояли мерцающие вазы с роскошными зачарованными букетами, источающими тонкие ароматы. Профессор Слагхорн с комфортом устроился бы даже в шалаше, если бы каким-то чудом там оказался.

Гораций крутился возле зеркала, поправляя навощённые пышные усы. Чёрный бархатный сюртук, самый любимый, уже едва сходился на нём. Шёлковый шейный платок сдержанного вишневого оттенка подчёркивал благородный подбородок — кажется, уже третий. Как хорошо, что Слагхорн был волшебником! Иначе бы он не смог завязать шнурки на лакированных туфлях — из-за слишком объёмного живота он и наклониться-то толком не мог.

По взмаху палочки к Слагхорну подплыли три золоченых подноса с фруктами, засахаренными ананасами, ягодами в пудре, шоколадными лягушками и ореховыми снитчами. Он сладко улыбнулся и протянул толстые пальцы к лакомству. Ведь до ужина оставалось ещё двадцать минут, и не помешало бы подкрепиться…

— Следует сделать пошире двери в мой кабинет! — посетовал Слагхорн за профессорским столом, обращаясь к сидящему рядом профессору Дамблдору. — Мне приходится использовать заклинание расширения, чтобы втиснуться в проём!

Он подтянул к себе бонбоньерку с медовыми ирисками и вазочку с клюквой в сахаре.

— О, не желаете ещё этого прекрасного клубничного шербета, Гораций? — директор с хитрым прищуром посмотрел на профессора, и тот, не сумев отказать, придвинул к себе ещё и креманку.

На уроке зельеварения у пятого курса Рейвенкло-Хаффлпафф произошёл казус. И Слагхорн благодарил Мерлина, что очевидцами оказались не слизеринцы, иначе его авторитет как декана был бы навсегда подорван.

В начале урока профессор рассказал о применении Дурманящей настойки и её ингредиентах. Затем осведомился, знают ли студенты свойства ложечницы, любистока и чихотной травы, входящих в состав. И потом настало время демонстрации приготовления.

— В большом котле кипятим воду, — рассказывал профессор Слагхорн, пока зажигал заклинанием огонь под котлом и наливал из палочки в него воду. — Измельчаем наши травы и заливаем их водой в пропорции один к десяти. — Он продемонстрировал классу котелок поменьше. — И после того, как вода в котле закипит, уменьшаем огонь настолько, чтобы не было брызг, и помещаем наш маленький котелок… — профессор закряхтел. — Нужно разместить котелок…

Это было фиаско. Он просто не мог дотянуться до середины котла, чтобы водрузить в него ёмкость с будущим настоем. Опасно приблизившись к раскалённому пузатому боку котла своим необъятным животом, Слагхорн всё равно не мог ничего сделать.

Наконец он сориентировался и отлевитировал котелок куда надо, но от него не укрылись сочувствующие взгляды студентов. Хорошо, что Гораций Слагхорн был волшебником! А ещё он имел чувство собственного достоинства и принял решение взять себя в руки и сесть, в конце концов, на диету.

* * *

На факультете Слизерин царило уныние. Дурные вести всегда расходятся быстро, и уже к завтраку все знали о вездесущем декане, возникающем прямо в гостиной из ниоткуда. Ценой этого открытия стали три испорченных свидания, два сорванных набега на гриффиндорцев и один отмененный кутёж. Первокурсники были исполнены благоговения, старшекурсники сидели мрачнее тучи. Профессор Слагхорн очень хотел спать. Невозможно представить, как много нового можно узнать и ощутить, превратившись в диванную подушку в гостиной его факультета...

После принятия судьбоносного решения и прогулки на свежем воздухе — подумать только! — вместо ужина, Слагхорн возвращался, как обычно, в свой кабинет. Но подойдя к двери, за которой маняще дожидались подносы с ореховой нугой и мятной помадкой, он решил, что в такой обстановке не сможет устоять перед соблазном, и, потоптавшись с минуту на месте, повернул к гостиной своего факультета. Прикрывшись своими деканскими обязанностями, он разогнал пару неголодных игроков в волшебные шахматы по спальням. Самотрасфигурацию он считал своим коньком, и пока остальные не вернулись, Слагхорн удобно расположился в углу дальнего дивана и обернулся подушкой. Конечно, то, что происходило дальше, ему нисколько не понравилось, а студентам — ещё меньше, но он решил время от времени проворачивать этот фокус. В целях профилактики.

Саботировать завтрак было гораздо сложнее. Профессор Слагхорн держался, пока подавали овсянку и яичницу, но как только дело дошло до десерта… Они все словно издевались над ним: слоёные пирожки с ежевикой, печенья-котелки с карамелью, цукаты всех видов, шоколадный бисквит, пирог с патокой… Слагхорн готов был сбежать отсюда подальше, ворваться в кухню и так запугать домовиков, чтобы они и думать забыли о таких умопомрачительных, бесподобных, невероятно манящих лакомствах! О, если он не съест сейчас чего-нибудь из этого, он точно сойдёт с ума!

Голова Горация Слагхорна закружилась, воздуха перестало хватать, и он провалился в темноту.

Из темноты на него стали выплывать подносы со всевозможными яствами, гигантские кольца засахаренных ананасов катались вокруг колёсами, и густой тыквенный мёд тягучими каплями падал ему на плечи с большущей ложки-веретена...

* * *

— Кудах-тах-тах! Кудах-тах-тах! — заливался магический будильник на тумбочке.

Гораций Слагхорн разлепил глаза и потянулся. Рядом засуетилась мадам Помфри:

— Приподнимитесь, профессор, нужно принять лекарство.

— Что это?

— Сахарный сироп, он вкусный, апельсиновый, — она отлила положенное количество в мерный стаканчик и протянула Слагхорну.

— Но я же… — беспомощно застонал он, поглаживая свой круглый живот. — Я не хочу… — профессор капризно захныкал, как ребёнок. — Мадам Помфри, я не хочу стать ещё больше! Я не могу… больше!

Медсестра строго взглянула на него и настойчиво ткнула стаканчиком с сиропом чуть ли не под нос.

— Пейте. У вас острое сахарное голодание. Если хотите погубить себя, есть более быстрые и безболезненные способы, — проворчала она, и Слагхорн повиновался. — Что же касается вашей… проблемы, под наблюдением целителей это можно будет исправить. Но — повторяю — никакого отказа от сладкого!

Гораций Слагхорн был как никогда счастлив. Целители в Мунго провели магическую операцию, и теперь любимые бархатные кафтаны и велюровые мантии пришлось даже немного ушить. Двери во все кабинеты снова без возражений пропускали его. Но самое главное — он мог без зазрений совести поглощать все любимые сладости. Не прихоти ради — исключительно здоровья для!