Беги, Бродяга! (джен)

В дом дяди Альфарда маленький Сириус влюбился сразу — там не нужно было вести себя, как подобает наследнику Древнейшего и Благороднейшего Рода Блэк (да-да, именно так, все слова только с большой буквы), там не висели на стене — словно охотничьи трофеи — жутковатые отрубленные головы домовиков, не было маменьки с её верным наушником Кричером, не было череды напыщенных фамильных портретов, только и знающих, что одёргивать тебя на каждом шагу... А ещё там жил Гром. Ирландский волкодав: лохматый, чёрный и очень добрый.

Гром был преданным другом дяди Альфарда, и Сириус мечтал, что однажды и у него появится такой же — верный, настоящий, готовый за него в огонь и в воду. Друг, которому нужен ты сам — а не твоя семья, счет в Гринготтсе и статус крови. И дядя Альфард пообещал подарить ему щенка на десятилетие — но только если согласятся родители.

— Пойми, — объяснял он надувшемуся Сириусу, — животных никогда не дарят без согласия будущих владельцев.

— Но я же согласен! — запальчиво сказал Сириус. — Почему нет?

— Потому что ты не хозяин дома, — ответил дядя. — Ты же не хочешь, чтобы несчастному зверёнышу отрубили голову, как отслужившему свой срок эльфу? Или просто выбросили на улицу?

Но все просьбы Сириуса о щенке закономерно и ожидаемо оказались бесполезны.

— Волкодав? — презрительно протянул отец.— Даже не крап? Нет.

— И даже если бы это был крап, — зло прищурившись, отчеканила маменька. — Никаких животных в моем доме! Берите пример со своего младшего брата Регулуса, наследник Блэк — он-то прекрасно понимает, о чём подобает и о чём не подобает просить. Животным не место в доме — это признают даже Малфои, помешавшиеся на своих белых павлинах. Или Лестрейнджи с их собаками. Дом — не место для тварей или существ. Никаких щенков, крапов или книззлов. Даже не заводите об этом и речи.

Действительно, в мрачном блэковском доме щенок был так же неуместен, как грязнокровка на фамильном гобелене. И Сириус нехотя отступил.

«Вот вырасту, — глотая злые слёзы, пообещал себе вечером Сириус, — и назло вам поселю здесь… да хоть гиппогрифа!»

И прицельно испепелил врученные маменькой книги по этикету.

Когда на четвёртом курсе Сириус стал анимагом, то заранее был уверен в своей анимагической форме: чёрный пес, верный и преданный. Как Гром, после смерти которого дядя Альфард так и не завел другого питомца.

— Это же не костюм, — тихо объяснил он Сириусу, — не мантия или ботинки. Друзья — они на всю жизнь. Даже если их жизнь будет короче твоей.

И Сириус навсегда это запомнил.

А несбывшаяся детская мечта вылилась в его второй облик. Бродяга стал его альтер эго, помогавшим выжить в страшные годы Азкабана, когда Сириус сходил с ума от отчаяния и вины, Бродяга помогал отыскать Гарри в маггловском мире, а впоследствии — скрываться в Запретном лесу, чтобы быть рядом с крестником…

Без Бродяги Сириуса давно бы уже не было в живых.

* * *

Пятый курс Гарри дался Сириусу очень тяжело. Запертый в доме на Гриммо, он чувствовал себя, словно... словно опять очутился в Азкабане! Безумную кузину Беллу вполне заменял портрет безумной же Вальбурги Блэк, а Кричер прекрасно справился бы с ролью дементора — ибо гасить любые добрые чувства старый домовик умел просто мастерски.

«Я тут как пёс на цепи, — горько шутил Сириус. — Бегал Бродяга, бегал — и добегался». Немного разряжали обстановку собрания членов Ордена Феникса, но когда они заканчивались и Сириус вновь оставался один, ему хотелось выть. В последний раз он выбирался из дома, чтобы проводить Гарри на вокзал — и плевать ему было на все опасности!

А потом потянулись бесконечные дни его добровольно-принудительного заточения. Он не мог выйти из проклятого старого дома, который ненавидел, не мог навестить крестника, не мог просто пробежаться по траве в облике Бродяги... Да и травы той в округе не было, только мёртвый серый камень лондонской площади Гриммо.

Он радовался даже ворюге Флетчеру, под шумок тащившему из дома всё, что плохо лежит. Сириусу было наплевать на заплесневелые реликвии.

И с мстительным удовольствием он разместил в проклятом блэковском доме гиппогрифа — как когда-то пообещал самому себе. У Фортуны поистине злое чувство юмора!

Известие о том, что крестник попал в ловушку Волдеморта, заставило его нарушить обещание и отправиться на выручку — Гарри был единственным, кто у него остался, и торчать в проклятом доме, пока мальчишка сражается, Сириус не собирался. Да и кто бы мог его остановить?

В комнате Смерти, куда пятеро фениксовцев ворвались, опасаясь самого страшного, ещё шёл бой — с десяток Пожирателей против шести подростков! Вернее, против одного Гарри — остальные уже были ранены и сражаться не могли, а вот крестник не сдавался! Моуди сцепился с Долоховым, а сам Сириус бросился к дражайшей кузине, которая, хохоча как гиена, небрежно начала метать в него заклятья. Он, отступая, приблизился к Арке, но тут Беллатрикс швырнула в него обездвиживающее...

Сириус не сумел удержать равновесия — и понял, что падает, и его затягивает внутрь Арки. На одних инстинктах он перекинулся в Бродягу — и полетел в шепчущую мёртвыми голосами пустоту и бесконечность.

Большой чёрный пес падал и падал — и падению не было конца...

* * *

… Выбросило его где-то посреди зимы — белый, искрящийся на солнце снег вокруг, воздух, сразу обжёгший морозом легкие, и многоголосый собачий лай — звери почуяли чужака. Сириус, попытавшийся перекинуться в человека, обнаружил, что сделать этого не может. Проклятая Арка до дна выпила его магические силы.

— Чей пёс? — раздался над ним грубый мужской голос, и Бродяга торопливо шарахнулся в сторону, только потом сообразив, что говорят не по-английски. Но он отчего-то понимал почти каждое слово.

— Да кто его знает… у кого там чёрные были? Или смешанные упряжки?

— Он, похоже, вообще приблудный. Смотри, какой неухоженный.

Бродяга озирался по сторонам — собачьи упряжки, люди в маггловской одежде, снег, ругань… очень знакомая, кстати! Долохов, находясь в соседней камере, за двенадцать лет познакомил обитателей блока «С» с великим и могучим русским языком во всем его многообразии.

«Куда же я попал? — подумал Сириус. — И как я отсюда буду выбираться обратно?»

— Панкрат, твой пёс? — раздался всё тот же грубый голос. — Забери его отсюда на хрен!

— Нет, не мой, — мужчина в меховой одежде внимательно посмотрел на Сириуса. — Ты потерялся, что ли, приятель?

Бродяга неуверенно вильнул хвостом. Глаза у человека были хорошие. Люди с такими глазами не обижают собак. Да и себе подобных — тоже.

— Да тебя, похоже, голодом морили, вон какой тощий, — покачал головой мужчина. — Пойдёшь со мной?

Бродяга подумал — и подошёл поближе.

— Ошейник на него надень, — посоветовал кто-то. — И намордник, а то у него на уме-то не был: вдруг кинется.

— Обязательно, — сказал человек, доставая из кармана связку ремней.

— Знаешь, что это такое? — спросил он у собаки.

Бродяга знал — и недовольно заворчал, пятясь от человека.

— А иначе нельзя, сам понимаешь, — вздохнул человек, — народу тут полно, собак тоже... а ты один, без ошейника — мало ли что случится?

И Бродяга, тоже вздохнув, шагнул ему навстречу.

* * *

— Панкрат, а ты чего не с Волчком? — окликнул человека его знакомый. — Это у тебя кто?

— Умер Волчок, — глухо ответил человек, — а это... ну, пожалуй, Цыган будет. Нет?

Бродяга так же глухо заворчал.

— Не нравится? — человек посмотрел на него. — Верно, Цыган не по тебе. Черныш?

— Кабысдох, — насмешливо посоветовал кто-то. Бродяга предостерегающе зарычал.

— Ишь ты, умник какой, — послышалось со стороны. — Будто понял.

— Да бродячий он, — сказал ещё кто-то. — Бродяга, стало быть.

— Бродяга, — задумчиво сказал человек. — А что, ему подходит. Пойдём, Бродяга, покормлю тебя — да и посмотрим гонки. Берингия, сам понимаешь. Раз в году у нас тут такое, люди со всей страны едут.

* * *

К концу дня, когда завершился первый этап соревнований, Панкрат повёл Бродягу к домику, в котором разместили его самого — но пёс, спокойно и послушно ведущий себя весь день, вдруг потянул его к маленькому пятачку чистого, не истоптанного снега, и когда Панкрат отпустил поводок, начал выводить лапой на снегу слова: Help mе!

— Твою же мать! — выдохнул прочитавший собачье послание Панкрат.

...Общались они с трудом — Панкрат почти не знал английского, а Бродяга не умел писать по-русски, хотя на слух понимал почти всё.

— Так ты, говоришь, человек? — в который раз переспросил Панкрат. — Как же тебя угораздило?

Бродяга тоскливо взвыл.

— Думать надо, — сказал Панкрат. — К научникам нашим тебя? Так не помогут, только на опыты пустят. Погоди, а ещё такие, как ты, вообще есть?

Бродяга кивнул.

— Дела... Есть у нас в округе бабка, — помолчав, сказал Панкрат: — Людей лечит, от кого врачи уж отказались, ну ещё кой-чего может... Завтра к ней поедем.

Бродяга радостно гавкнул и ткнулся носом в руку человека, на которой давно углядел и услышал тикающие часы.

— Чего тебе?

Бродяга постучал когтем по циферблату.

— Время? Так к полуночи... Погоди, или тебе дата нужна?

Бродяга радостно залаял.

— Двадцать первое февраля, — сказал человек. — И добавил вовсе неожиданное: — 2017 год.

И тогда Бродяга тоскливо завыл, поняв, что война давно уже закончилась — и неизвестно, есть ли ему к кому возвращаться.

* * *

Бабка Таисья, маленькая бойкая старушка, встретила их неласково.

— Ты пошто перевёртыша притащил? — напустилась она на Панкрата. — Статочное ли дело, к обычным-то людям! Оборотня бы ещё где отыскал, идол!

Бродяга виновато гавкнул.

— Что, сам перекинуться не можешь? — переспросила его бабка. — Ну, милок, в этом я тебе тоже не помощница. На чужой земле не обернёшься, родную ищи. Али родного человека какого, чтоб помог. А у меня сил не хватит, да и не возьмусь я.

Бродяга опустил голову.

— Бабушка, — смущённо спросил Панкрат, — а как бы ему вернуться-то? Собакой через границу?

— Вернуться, — проворчала бабка, — портал я ему открыть могу — но должен мне будешь.

Бродяга радостно залаял.

— И ты будешь, — ответила ему бабка, и этот... заступничек твой. Так вот, портал я тебе открою — на берег Дувра. Где хоть это, знаешь?

Бродяга знал! Это было далеко, бежать нужно было через половину страны — но он с радостью побежит, только...

Он вопросительно залаял.

— Нет, милок, не знаю, — ответила ему бабка. — Ну, откуда мне знать, как там у вас? Нет, про Тёмных Лордов не слыхала... а, погоди!

Она достала маленькое зеркальце и позвала:

— Васька! Не спишь?

— Не сплю, — ответил из зеркала недовольный мальчишеский голос.

— Ты недавно экзамены сдавал по истории?

— Ну? — мрачно отозвался мальчишка.

— Не нукай, не запряг! В Англии у магов Министр сейчас кто?

— Сейчас... Шеклболт. Кингсли. А тебе на что?

— Надо. Все, учись, неслух.

Бабка спрятала зеркало и повернулась к Бродяге.

— Ну вот, слушал? Знакомый твой?

Бродяга торопливо кивнул.

— Вот и ладно, — подытожила бабка. — Ну что, открывать портал?

Бродяга ответил громким лаем.

Бабка достала две свечи, прилепила их по бокам у большого напольного зеркала, странно выглядевшего в её маленькой избушке, зажгла — и в зеркале тускло замерцал узкий серебряный коридор.

— Беги, Бродяга, — сказала бабка. — Беги да не оглядывайся, а не то пропадёшь!

— Беги, Бродяга, — напутствовал его Панкрат. — Пусть тебе повезёт!

И большой чёрный пёс бросился в расступившийся перед ним зеркальный коридор.

Вперёд.

Сквозь пространство и время.

К Гарри.