Толкование сновидений (джен)

На сей раз Майлз видит во сне не кого-нибудь, а собственного начальника.

После череды ярких, захватывающих снов, изобиловавших вывороченными костями, спортивными покойниками и задушевными беседами с несуществующими в природе личностями, этот сон оказывается прост и даже скучноват. Цензура присвоила бы ему рейтинг «просмотр возможен малолетними детьми и беременными женщинами», а может, и вовсе запретила бы к показу пилотам аэробусов и диспетчерам дорожного движения, как особо усыпляющий.

Усыпляющий даже во сне Иллиан!.. Порадовавшись придуманной остроте, Майлз вальяжной походкой адмирала Нейсмита подходит поближе. Любимый шеф, облаченный в белоснежный многослойный халат до пят, не замечая его присутствия, рисует на огромном, в два человеческих роста, вирт-окне карту Барраяра. Голова и кончики пальцев у него натуральным образом светятся.

Жаль, доктор Смитсон не смотрит сон вместе с ним. Как бы хорошо смотрелось в психологической характеристике: «видит в начальнике небожителя»! Ведь прелесть же! Именно этого от Майлза и ждут тупые, но бесконечно родные барраярские вояки: слепого подчинения приказу, инициативы исключительно в строго отведенных железных рамках и верности, верности, верности. Родине, службе, фамилии. Не присущая бетанцу-Нейсмиту злость вдруг на мгновение поднимается изнутри: сколько ж еще, мать вашу, он должен отдать крови этой планете-вампиру, чтобы она, наконец, перестала испытывать на прочность хромого уродца, посмевшего здесь родиться?

Светящийся Иллиан меж тем обозревает свое творение и, чем-то недовольный, принимается переставлять отдельные провинции местами. Делает он это с неспешностью демиурга, у которого на сотворение мира было целых семь дней. Кусок Южного континента, с горами и тренировочным лагерем пехоты, уезжает ближе к экватору, Форбарр-Султана обосновывается на тропическом острове, а остров Кайрил сдвигается к самому северному полюсу — настолько близко, что, возможно, тамошняя вечная мерзлота станет еще мерзлее.

Наконец, закончив тасовать поля, реки и города, Иллиан делает шаг назад. Задумчиво хмурится. И, смяв вирт-окно, разворачивает белое поле заново и принимается творить другой мир.

Это уже что-то совсем непонятное: города обозначены нарисованными от руки крепостями, леса — схематическими стеблями бамбука, а по рекам плывут, свиваясь, причудливые змеи с рогами и усами. Подписи же исполнены чем-то вроде евразийских иероглифов, которые показывал ему Ки Танг, желая приохотить к чтению «Трактата об искусстве войны» в оригинале; но только вроде — ни одного из них Майлз не узнает.

И все же в какой-то миг ему кажется, что, несмотря на странное оформление, он узнает это место: ну да, вот одинокая гора, с которой видно еще десяток других, поросших редким сосняком, — и можно, прищурившись, различить дом с многоярусной, закручивающейся к краям крышей и даже черноволосого человека в белых одеждах, упражняющегося на террасе с мечом, пока другой, закутанный в одеяла из волчьего меха, наблюдает за ним, попивая чай из расписной фарфоровой чашки…

Тут Иллиан разводит руки, полыхнув во все стороны — не весь, а в основном скелетом, волосами и серебристым пауком, который, оказывается, сидит у него под черепом, — и механическим размеренным голосом говорит:

«Авторизация завершена. Доступ разрешен».

И Майлз просыпается.

Пробуждение выходит тревожным. Отчего бы это? Не мог же Майлз забыть о чипе, вживленном в мозг Саймона, и испугаться от знакомства с его нечеловеческой составляющей? Тут он различает тихий звук и дает себе мысленного пинка. Всё гораздо проще — в помещении посторонний!

Неужели в Службу Безопасности каким-то образом — то ли через конденсат на стенках водопроводных труб, то ли по частям, расфасованными в энергетические батончики, закупаемые кафетерием, — просочились враги?! Майлз подскакивает на кровати, одним плавным движением хватая с тумбочки табельный парализатор, — и облегченно выдыхает.

За его комм-пультом сидит Федя Лукин, незадачливый любитель боевиков и пельменей, вертя в руках его, Майлза Форкосигана, личную посылку с домашними разносолами.

— Тс-с-с! — невнятно произносит сержант Лукин, впиваясь зубами в бургер из клонированной говядины. После чего, бегло нашлепав пароль, выходит в общую сеть и запускает голофильм.

Оцепенев от такой наглости, Майлз наблюдает, как с совершенно блаженной и счастливой физиономией Федечка созерцает битвы, бои и просто драки великого воина с таким же, как у сержанта, лицом, только длинные волосы у того убраны в хвост. Воин рубит тысячу врагов мечом, который, как быстро узнает Майлз из мелькающих субтитров, был украден непосредственно у дракона и драконом же выкован для его, дракона, погибели…

— Ущипните меня, — жалобно просит он. Лукин, облизав пальцы от соуса, отвлекается на миг от занимательного зрелища и добросовестно выполняет просьбу.

Майлз ойкает и… просыпается.

Без парализатора, без общества Федечки и даже без синяка, который тот, несомненно, оставил бы своим могучим щипком. Только звук, пробудивший Майлза из одного сна в другой, и не думает исчезать — тоненький нежный звон. В нем нет ничего мистического, и доносится он от комм-пульта.

От никем не занятого комм-пульта, над которым переливается, всплыв, полупрозрачная надпись:

«Авторизация завершена. Доступ разрешен».

Цетагандийская эвристическая база. Обрабатывала запрос всю ночь и сдалась-таки как миленькая, без многоступенчатых вопросов и мозговыносящих задачек.

— Йес!!! — орет Майлз радостно и опускает обе руки с растопыренными пальцами на вид-плату комма. Прямо со сна, в пижаме, всклокоченный, он, должно быть, смахивает на сумасшедшего пианиста, но это его совершенно не волнует. Сейчас пойдет работа!

Следующая пара часов походит для него на разгар боя, только вместо командирского шлема у Майлза вся большая полусфера файлов над пластиной комма. Никаких больше цилиней и лотосов, никакого восточного антуража, только вопрос — и ответ. Майлз лупит эту цетагандийскую нечисть тестовыми прогонами, загоняет ее в угол хитроумными запросами, берет в клещи перекрестными ссылками — и составляет для Иллиана первоклассный подробный анализ. В этом рапорте шеф не придерется ни к одной запятой. На этот раз — не придерется. Задание в сравнении с настоящем боем такое ограниченное, а желание сбыть его с рук и вернуться к флоту так нестерпимо, что Майлз готов землю носом рыть.

Это же целый флот! Он требует постоянного внимания! В сотне разнообразных мелочей. Вот Танг несколько месяцев назад ушел в отставку — и надо решать, утверждать ли в должности его прежнего заместителя или искать нового человека. А еще бухгалтерия, чьи отчеты только что изучали аудиторы СБ, наверняка пребывает в расстроенных чувствах. Лейтенанта Боун надо успокоить, задобрить, переключить внимание на что-то другое, чтобы избежать вопросов о таинственном нанимателе, которому на самом деле служат дендарийцы. А еще пора подумывать об обновлении флотского парка кораблей — а это вопрос, который разом поставит на уши и бухгалтерию, и нового начштаба, и даже обычно невозмутимого База Джезека.

А адмирал этого флота, требующего забот почище любого капризного младенца, вот уже которую неделю заперт в подвале шедевра барраярской архитектуры, охраняемого государством. И его зам, которая могла бы вместо него навести там порядок, послушно загорает на берегу озера, хотя ей, станционерке, все эти наземные курорты с их опасностями дикой природы подозрительны, и, вообще, лучше бы она нанесла дружеский визит узнику этих подвалов и хоть немного его утешила…

Майлз очень соскучился по Элли. Но по нормальной, осмысленной службе он соскучился не меньше.

И он, черт побери, получит ее, и как можно скорее! Сны с сяо Шу научили его самому главному: он-Форкосиган, по примеру его-Нейсмита, тоже должен не стесняться манипулировать окружающими, чтобы добиться желаемого.

Он придирчиво оглядывает себя в зеркало перед тем, как выйти. Воротничок идеально ровен, пуговицы застегнуты, щеки выбриты, глаза горят… Будем честны, горят энтузиазмом человека, готового по-всякому подтасовывать факты, хитрить и лгать, лишь бы наконец получить обратно свой вожделенный флот.

«Тебе бы стоило доложить Иллиану совсем о другом, лейтенант, — сообщает ему ехидный голосок совести, поддержанной её подружкой паранойей. — О том, о чем ты пока не дал себе труд задуматься. С чего бы тебе столько дней подряд снится всякая китайщина? Днем у тебя цетагандийская база данных, а по ночам — шеф в цетских халатах в ранге небожителя, Флетчир Джияджа как учредитель древней информсети и весь переломанный мальчишка-мятежник, лица которого ты так и не видел под повязкой. Не настораживает? А Должно. Особенно если учесть, что прямо сейчас, в этих стенах некий сержант СБ воображает себя древним воителем, а неизвестный Майлзу офицер-криптограф — и вовсе императорской наложницей…

Самое ценное, что только есть у Майлза — его разум. «Без мозгов я — ничто». Если этот разум подвергся внешнему воздействию, возможно, со стороны предполагаемого противника, грош цена оперативному агенту Форкосигану, хоть бы и в роли Нейсмита. Конечно, вероятность такого ничтожна, но в таких случаях следует доложить начальству по всей форме, и пусть у Иллиана голова болит, что там с вероятностями.

Майлз упрямо встряхивает еще здоровой головой. Это сны, говорит он себе. Просто сны, его личное дело. Ничем не хуже головы в банке посреди китайского рынка или пяти его копий в разноцветных халатах, верно? Правда ли это была насчет криптографа или страшилка Смитсона, но Майлз-то никем себя не воображает, не путает сон и явь, не желает бросить службу и переехать в Великую Лян. Зато если он доложится об этих снах по инстанциям, ему не миновать еще одного бессмысленного раунда у проклятых психиатров. Значит?..

Теперь его глаза в зеркале честные-честные. И если и горят, то только служебным рвением.

В кабинет Иллиана он просачивается почти одновременно с отправленным по комму рапортом о завершении дела. Небожитель, в смысле шеф, вид имеет усталый и созданием миров пока не озаботился, а попросту пьет чай.

— Что за спешка, Майлз? Похвастаться хочешь?

Лейтенант Форкосиган воспользовался бы любой возможностью блеснуть достижениями перед шефом, учителем и наставником в одном лице. Адмирал Нейсмит… что сделает Нейсмит?

— Разрешите, шеф? — Майлз цапает вафельку с тарелки. Заодно и стул придвигает поближе, заняв позицию не по ту сторону большого стола от Иллиана, а рядом. — Сегодня с утра так пошла работа — даже позавтракать забыл, только теперь понял, насколько проголодался.

Физиономия Иллиана мягчеет. Правильно, стыдно морить голодом выздоравливающего, которого и в хорошей-то физической форме может сильным ветром сдуть.

— Аналитическое задание я завершил и теперь хотел бы поговорить с вами о дендарийцах. «Свободный Дендарийский наемный флот» под моим командованием — это весьма важная и в высшей степени результативная боевая единица. Без преуменьшения, козырной туз в рукаве Имперской Службы Безопасности, вы согласны? — Иллиан фыркает, и Майлз самую малость сбавляет градус пафоса: — Может, и не туз, но точно козырь не из последних.

— Допустим.

— Но в тот момент, когда командование флота обезглавлено, его боеспособность падает, а дисциплина неукоснительно снижается. Возможны даже конфликты между старшими офицерами…

Чтобы хорошенько выдержать паузу, Майлз зажевывает еще одну печеньку. Тем временем его воображение само рисует картины упомянутых конфликтов. Вот, скажем, Баз Джезек, зам адмирала по инженерной части, вдруг берет да и предъявляет претензии нынешнему командиру десанта. То есть своей супруге, Елене Ботари-Джезек. А та в ответ… Ну, Елена — девушка спортивная, горячая, скорая на расправу и бесконечно преданная своему мужу. Значит, она сразу же идет в атаку, обездвиживает его и несёт в спальню. Или не несёт. Зачем зря время терять…

К счастью, читать мысли Иллиан пока не умеет и только качает головой:

— Майлз, твои намеки, что в Форбарр-Султане ты покрываешься плесенью, с каждым разом становятся все прозрачнее и прозрачнее.

— Белой шерстью. Как йети. На ушах, — поправляет начитанный Майлз.

Шеф СБ устало трет лицо:

— Ты ведь понимаешь, почему откладывается медкомиссия, которая должна подтвердить твою годность к дальнейшему прохождению полевой службы.

«Ах, так она еще и точно откладывается? Ну дядя Саймон, спасибо за заботу».

— Еще бы. Как и то, что Имперская СБ тоже не в восторге от нападок политических противников графа Форкосигана, желающих найти доказательства нецелевого использования его сыном государственных фондов. — Как всегда при слове «политический» из уст своих офицеров, Иллиан морщится. Хорошо. — Но…

— Но?

— Но, к счастью, мой заместитель, коммандер Куинн, способна принять на себя большую часть адмиральских обязанностей в мое отсутствие — и это я говорю объективно, как командующий, который всегда старается оценить подчиненных по заслугам.

— Мисс Куинн — способная девушка. Но ты уверен, что не переоцениваешь ее способности, исходя из личных соображений?

«Зараза вы, шеф. И шовинист. На чем я сейчас и попробую сыграть».

— Не всякие неуставные отношения вредят делу, сэр. — Майлз позволяет себе чуть улыбнуться. На лице Иллиана утверждается скептическое «Ну-ну, что ты мне можешь рассказать нового о неуставных отношениях?» — При грамотном вдумчивом руководстве, если старший офицер вызывает уважение, это лишь служит всестороннему росту…

— Короче.

— Коммандер Куинн — опытный офицер, отличившаяся во многих самостоятельных операциях, и она пользуется моим полным доверием. И… — Майлз одновременно закусывает метафорические удила и вкусный керославский пряник: — Неразумно удерживать боевое подразделение в ожидании и в отсутствие командования так долго! Если вы не собираетесь выпускать отсюда меня, прошу вас подтвердить полномочия Элли Куинн, выдать ей очередное оперативное задание для дендарийцев и отправить в расположение флота.

Вот теперь Иллиан приобретает вид несколько ошалелый — старый граф Петер называл подобное состояние «контузией пыльным мешком». Еще бы: шеф ожидал, что Майлз начнет канючить и торговаться по поводу своего освобождения или хотя бы свидания с любимой девушкой, как за последние пару недель делал уже не раз.

— Женщину. Инопланетницу. — Шеф барраярской СБ качает головой: — Лицо, не приносившее присягу и даже контракта не подписавшее…

— Мою правую руку на флоте. И мама тоже высоко оценила Элли, — роняет Майлз последнюю соломинку. Сам решай, была ли это оценка коммандера АЭК в отставке Корделии Нейсмит или любящей матери лорда Форкосигана. — Но, в крайнем случае, если вы не считаете нужным выдавать им задание прямо сейчас, я уверен, что флот под ее командованием сможет пока отыскать себе задачу самостоятельно, поскольку инициативные подчиненные…

При этом словосочетании физиономия Иллиана ожидаемо перекашивается сильнее, чем при слове «политика».

— Это моя рекомендация, сэр! — «Пожалуйста, кинь её в этот терновый куст! А не меня!»

— Так, говоришь, предыдущее задание ты завершил и доложился?.. И, э-э-э, мисс Куинн ожидает твоего возвращения в Форкосиган-Сюрло? — Иллиан на мгновение застывает, как всегда, когда что-либо считывает из чипа. — Медкомиссия завтра, а там поглядим. Распоряжение найдешь у себя на комме. Свободен!