Момент столкновения (Moment of Impact) (джен)

Три часа спустя Гарри сидел на солнечной веранде с “Магией разума” в руках. Он выдохся как после марафона, хотя сессия физиотерапии продлилась всего тридцать минут и не включала себя бега. Предписанные мадам Помфри подъемы ног в Больничном крыле дались ему легко, но выполнять их с утяжелителями в виде мешочков с песком (идея Снейпа) оказалось куда сложнее. Упражнения для икр были проще: поднимаясь на носках, он считал до трех и медленно опускался на пятки. Это упражнение можно было повторять когда и где угодно, и, по словам мадам Помфри, оно предназначено было помочь Гарри с трудностями при передвижении по лестницам. Гарри переживал, что левая нога слабее и болезненнее правой, и решил в будущем разрабатывать ее основательнее.

Перед терапией он почти целый час провел на ногах, стоя перед небольшим котлом, установленным на столе свободной спальни наверху (видимо, “походный” котел Снейпа), помешивая густую фиолетовую пасту каждые пять минут. Профессору пришлось аппарировать в аптеку в Косом переулке, чтобы приобрести необходимые компоненты, среди которых оказались сушеные листья, своим запахом напомнившие Гарри квиддичную раздевалку после тяжелого матча. Несмотря на амбре конкретно этого компонента, само зелье обладало стандартным медицинским запахом. Гарри задался вопросом, можно ли вообще назвать эту фиолетовую бурду зельем, но вскоре выбросил этот вопрос из головы.

А еще раньше он помогал готовить обед. Логично было предположить, что Мастер-зельевар окажется виртуозным поваром, однако обед состоял лишь из бутербродов, чипсов и овощей. Гарри выдали нож, научили заклинанию заточки и велели нарезать морковь, сельдерей, огурцы и красный перец. Снейп готовил бутерброды и, к изумлению Гарри, срезал с хлеба корки, как всегда делала для Дадли тетя Петуния, когда они были маленькими. Гарри вечно хотел есть (не то, чтобы Дурсли морили его голодом, но доставалось ему гораздо меньше, чем Дадли), поэтому подъедал оставшиеся от сэндвичей Дадли корочки, за что и был в скором времени вознагражден прозвищем “короед”.

В данный момент, противясь сильнейшему желанию снова подремать (сколько же можно спать за одни сутки!), Гарри нашел пляжное кресло и поставил его у окна. Несмотря на слегка отлогую спинку, оно было не столь удобным и располагающим ко сну как шезлонг, на котором он задремал в первый раз. Гарри устроился на кресле, упершись обеими ногами в подоконник, и открыл книгу. Снейп велел ему прочесть первую главу, но внимание мальчика мгновенно привлекло предисловие “Разум как тайна магии” авторства Альбуса Дамблдора. Должно быть, речь шла о том самом Альбусе Дамблдоре… который победил Грин-де-Вальда в 1945 году. На каждой карточке от шоколадных лягушек с изображением Дамблдора упоминалась именно эта информация. Гарри пролистал страницы, ища год издания. Он понятия не имел, подчиняются ли магические публикации тем же законам, что и маггловские, однако под именем автора нашел вытисненную цифру: 1901.

Неужели Дамблдор был знаком с Грин-де-Вальдом?

Гарри кинул взгляд на дверь в кухню, но Снейпа не было видно. Кроме того, книга принадлежала именно Снейпу — он сам упомянул об этом — так что ему должно быть известно о предисловии; стало быть, он хотел, чтобы Гарри его прочитал. Без дальнейших размышлений Гарри вернулся к предисловию и начал читать.

Спустя восемь страниц он достиг конца на удивление аргументированных рассуждений в защиту различных форм ментальной магии, которые самому Гарри нелегко было принять. Он не мог представить себя накладывающим на кого-то Империус, хотя предисловие Дамблдора оправдывало его использование при определенных обстоятельствах. Или Обливиэйт, еще одно заклинание, с которым ему приходилось сталкиваться на собственном опыте: какое имеет право маг стирать кому-либо воспоминания? Дамблдор предполагал, что его использование оправдано в тех случаях, когда отказ от него может привести к большему вреду, например — открытию волшебного мира перед магглами.

Гарри не был уверен, как ко всему этому относиться. Он напомнил себе, что книга написана более девяноста лет тому назад. Тогда были совсем иные понятия, иные люди. Так и не успокоившись до конца, он перешел к первой главе, Введению в окклюменцию, и за время чтения звук разбивающихся о прибрежные скалы волн немного успокоил его смятенную душу.

Закончив главу, Гарри вновь вернулся было к предисловию, когда на веранду вошел профессор Снейп, несший в руках зеленое ведро и пару черных кроссовок. Закрыв книгу, Гарри устремил свое внимание на Снейпа; тот поставил ведро на стол, после чего наклонился расшнуровать ботинки. Гарри не смог оторвать взгляда. Такой обыденный процесс как смена обуви в случае профессора Снейпа казался невероятно личным актом. Не обращая внимания на своего подопечного, Снейп стянул с ног ботинки и аккуратно, пятка к пятке, поставил их у стены. Сделанные из какой-то кожи, они казались потертыми и очень удобными, вовсе не похожими на тот вид обуви, который Гарри полагал подходящей для Снейпа — не то, чтобы он уделял большое внимание этому вопросу. Но задумавшись теперь, он осознал, что счел бы более подходящими для Снейпа безупречные ботинки из жесткой черной кожи со стальными носками (как для защиты от упавших котлов, так и для более эффективных пинков своенравных гриффиндорцев). Не удивительно, что носки Снейпа оказались черными — как и ботинки с кроссовками.

Снейп завязал шнурки и выпрямился.

— Чего вы ждете? Идем, — велел он. Взяв ведро, он направился к двери, выходящей на узкую лестницу, ведущую вниз к берегу.

Гарри отложил книгу и встал. Ногам стало легче после проведенного за чтением часа, но левая немного дрожала, и Гарри слегка размял ее. Снейп оставил дверь открытой, и Гарри последовал за ним вниз.

— Куда мы идем, сэр? — спросил Гарри, когда морской бриз откинул его волосы назад, а лица коснулся приятный соленый воздух. Он только сейчас заметил, что Снейп связал свои длинные пряди на затылке обычной круглой резинкой.

— Вы поможете мне собирать моллюсков, в изобилии обитающих на побережье. В соленом виде — и да, мистер Поттер, в их засолке вы непременно примете участие — они чрезвычайно полезны во множестве зелий и мазей.

Гарри миновал очередной лестничный пролет, оказавшийся шире первого, и очутился на широкой полосе камней и песка, засоренной водорослями и обломками. Снейп подошел к кромке воды и зачерпнул ведром, наполнив его до середины. Поставив ведро на песок, Снейп наклонился, поднял маленькую черно-белую ракушку и бросил ее Гарри.

— Эти моллюски живут во влажном песке. Вам придется стать на колени у кромки воды, — Снейп указал Гарри поднимавшиеся из воды пузырьки, выдававшие местонахождение существ, после чего нашел для них обоих подходящие палки, которыми удобно было поддевать песок. — Предупреждаю, что они очень шустрые, так что могут быстро зарыться в песок, оказавшись таким образом вне зоны досягаемости.

Они приятно провели следующий час (по крайней мере, на взгляд Гарри), роясь в песке и откапывая моллюсков. Будучи ограничен в использовании второй руки, Гарри нашел узкий кусок коряги с широким концом, напоминавшим ложку, и использовал его, чтобы вытаскивать моллюсков из песка. Ему приходилось двигаться все это время, так как хитрые улитки пытались скрыться. К концу часа ведро было наполнено больше чем наполовину.

— Достаточно, — сказал наконец Снейп, с легкостью поднявшись и отбросив свою палку в волны.

Гарри признал победу за особенно неуловимым моллюском, которого ему так и не удалось выудить, и выронил из руки кусок коряги. Вытерев руку о штанину, он попытался встать из своей коленопреклоненной позы. Снейп придержал его за локоть, пока Гарри не справился со своей задачей, однако не протянул руку, чтобы просто поднять его, и не выдал никаких едких комментариев. Как только Гарри оказался на своих двоих, Снейп подхватил ведро.

— Вам также необходимо вернуться в дом, снять эту обувь и высушить ее.

Гарри опустил глаза на свои кроссовки. Эту пару он носил уже несколько лет, и в конце концов дорос до размера, но кроссовки были такими изношенными, что из швов торчали нитки.

Направившись к дому, Снейп поинтересовался:

— Вы закончили свое чтение?

— Я прочел первую главу, — сказал Гарри. Приостановившись на мгновение, он добавил: — И предисловие.

— Ах, да, — ответил Снейп, не замедляя шага.— Полагаю, у вас есть вопросы; честно говоря, я удивлен, что вы до сих пор не забросали меня ими, имея достаточно возможностей за последний час.

— Я не уверен, что хочу знать ответы, — искренне признался Гарри.

Они поднялись по лестнице на веранду, и Снейп отнес ведро в кухню, а Гарри уселся в кресло и стянул влажные кроссовки и носки. Согнув пальцы ног, он принялся растирать ноющие голени. Лестница оказалась серьезным испытанием для его конечностей, не вполне еще вернувших былую силу.

Снейп вернулся несколько минут спустя, держа в руках две дымящиеся кружки. Одну из них он передал своему подопечному. Гарри потянул чай со сливками: без сахара. Откуда только Снейп узнал? Он поглядел на профессора. Снейп поставил свою чашку на стол и сменил кроссовки на ботинки. Не закончив еще завязывать шнурки, он произнес:

— У меня были те же вопросы, что и у вас. Мне было двадцать лет, когда Альбус Дамблдор вручил мне эту самую книгу.

— Они знали друг друга? — спросил Гарри, внезапно почувствовав непреодолимое желание выяснить ответ.

— Не мне рассказывать вам историю директора, — указал Снейп. — Однако я могу сказать вам, что Альбус Дамблдор и Геллерт Грин-де-Вальд были друзьями детства.

— Ого, — Гарри словно изо всей силы ударили под дых. — Как вы с моей мамой…

Снейп выпрямился и сверкнул глазами в сторону Гарри. Несмотря на то, что вслух он ничего не произнес, Гарри почувствовал, что зельевар верно его понял. Снейп сунул руку в карман и вытащил небольшую склянку, наполненную фиолетовым кремом.

— Наносите мазь на шрам дважды в день в небольшом количестве.

Гарри взял банку и открутил крышку. Вдруг ему в голову пришла одна мысль, и он посмотрел на Снейпа с застывшим на губах вопросом.

Но Снейп ожидал этого и только покачал головой.

— Боюсь, это не поможет, Гарри, — произнес он, удивив мальчика обращением по имени. — Хотя попробовать не помешает.

Он развернулся и ушел в кухню. Гарри слышал, как он моет руки под раковиной, когда сам окунул палец в фиолетовую мазь и поднес его ко шраму на лбу.