Пока смерть не разлучит нас (гет)

Жизнь человека иногда кончается чужой смертью.

Станислав Ежи Лец "Непричёсанные мысли"

Двадцатью семью часами ранее

Всё рассыпается.

Драко делает медленные вдохи заледеневшей грудиной, пытается налить огневиски в стакан дрожащими руками, и слышит, как крошится лёд внутри. Под рёбрами привычно ноет и херачит так, что грёбанный стук грёбанного сердца набатом стучит в висках.

Тук, тук, тук!..

Ты всё потерял…

Тук, тук, тук!..

Твой мир рассыпается.

За окном идёт дождь, в камине догорают остатки дров, на столе стоит остывший чай. Сколько Малфой просидел вот так — бездумно пялясь в разгромленный книжный шкаф — хрен знает. Судя по минутной стрелке, перевалившей за полночь — не больше трёх часов, но время, кажется, всё равно стоит на месте. Боль в груди не уменьшается, мыслей меньше не становится. Ещё вчера идеальный мир Драко Малфоя начал превращаться в руины. Рушится, крошится, ломается, а Драко — просто смотрит. Смотрит, как всё обращается в пепел, теряется, исчезает, а он, как во сне — не может ни сдвинуться с места, ни закричать. Только сжимает ледяными пальцами, давно опустевший, стакан из хрусталя и стеклянно таращится куда-то перед собой.

Всё должно было быть по-другому.

— Знаешь, я тут подумала: твоя мама не будет против, если мы используем её сад в Малфой Мэноре, чтобы устроить там свадьбу?

— Думаешь это хорошая идея? Сомневаюсь, что Уизли и Пэнси согласятся играть свою свадьбу в родительском поместье. Учитывая характер Паркинсон, то…

— Я говорю не об их свадьбе, а о… — она переминается с ноги на ногу. — О нашей.

Всё должно было быть не так.

— Гермиона, мы это уже обсуждали и вроде как приняли решение, с которым согласились оба.

— Ты просил дать тебе время — я тебе его дала. Но, Драко, посмотри на нас: мы стоим на месте, никуда не движемся. Мы больше похожи на двух чужих друг другу людей, которые вынуждены жить вместе по стечению каких-то обстоятельств.

— Что ты имеешь в виду?

— Джинни снова беременна, Паркинсон и Рон собираются пожениться, Тео и Луна обвенчались…

— Так дело только в этом? В свадьбе?

— Дело не только в свадьбе. Дело в нас.

Стук дождя за окном оглушает вместе с воспоминаниями. Бьёт прямо по воспаленному сознанию, забивая остатки здравого смысла.

— Мне кажется, ты не видишь будущего со мной.

— О Мерлин, ты серьезно? Мы живем вместе семь лет и ничего с тех пор не изменилось. Я люблю тебя — ты меня тоже. Так почему сейчас мы должны что-то менять, если нам и так хорошо?

Напряжение внутри разрастается в слишком огромный сгусток, чтобы вынести это. Душа, лишённая кислорода, отказывает.

— Драко, посмотри на меня. Чего ты боишься?

— Ничего. Я не могу понять, почему мы вообще это обсуждаем? Почему все от меня что-то требуют? Поттер выносит мозг в Министерстве, потому что расследование, в буквальном смысле, зашло в тупик. Люциус не упускает момента, чтобы ткнуть меня носом, как будто мне до сих пор десять лет. Ты, Гермиона, единственный на свете человек, который меня понимает, и то умудряешься осложнить мне жизнь этими идиотскими разговорами о свадьбе.

— Что ты сказал?

Бах!..

Он не может дышать.

Драко, кажется, что если сейчас он не сделает вдох, не предпримет хоть что-то, то сдохнет прямо здесь и сейчас. Воспоминания вытягивают из него остатки сил. Почему он это сказал? Почему позволил ей уйти? Почему Драко Малфой, эгоистичный сукин сын, не пошел за ней следом?

Почему… почему… почему?

Всё рушится.

И Драко кажется, что никогда в жизни он не боялся так, как сейчас: за крепкими стенами собственного дома, о который разбиваются крупные дождевые капли.

Никогда в жизни он не чувствовал себя таким надколотым, пустым, переполненным страхом.

Он один и абсолютно беспомощен.

И ещё никогда его руки не были настолько холодными.

Простите, мистер Малфой, мы сделали всё, что в наших силах…

Примите наши соболезнования…

… нужно сообщить родным…

Слова звоном отбиваются в ушах, заглушая удары собственного сердца.

Бах!.. Бах!.. Бах!..

Горячая ладонь Тео будто из другого мира — сжимает покрепче плечо, возвращая откуда-то с того света обратно.

Драко поворачивает голову так резко, что в шее хрустит.

— Ты в порядке?

Малфой делает вдох. Второй. На лбу выступает легкая испарина, а в груди тяжелеет, словно вместо сердца у него многотонный камень, который тянет его ко дну.

Гермиона всегда говорила, что Драко немного черств в выражении собственных чувств.

Неужели ошиблась?!..

— Драко?

Малфой слышит и боится поднять голову, потому что понимает — что-то внутри него вдруг начинает сдаваться.

Сейчас.

— Я в порядке, — собственный голос звучит сухим и безжизненным.

Это предел. И Драко, кажется, своего достиг.

Слёзы жгут глаза — непривычно. Малфой, остервенело, стирает их с лица, но они, как назло, не прекращаются.

— Всё нормально, — тихо произносит Тео.

Драко вновь чувствует руку на своём плече. Теплую и живую. И хочется кричать, потому что, сколько бы ему не говорили, что всё нормально, сколько бы он не пытался убедить себя и окружающих, что он в порядке — всё не так.

Он не в порядке.

И то, что происходит сейчас — ненормально.

Ни Поттер со своей рыжей девчонкой, ни Уизли с Паркинсон, ни Тео, ни Блейз не должны находиться здесь. Это неправильно. Они не должны сидеть в малфоевской библиотеке. Не должны смотреть на него с пониманием. Они должны от него отвернуться. Осуждать. Должны ненавидеть. Драко бы точно ненавидел.

Он бы никогда не простил…

Почему он её не выслушал? Не остановил? Не пошёл следом? Почему?

Потому что вновь повёл себя, как трус. Пошёл на поводу у собственного эгоизма, позволив Гермионе уйти, —отвечает внутренний голос.

Ты жалок, Малфой!

Теперь из-за его чёртова малодушия Гермионы больше нет. Из-за его, Драко Малфоя, ошибки сегодня родители потеряли единственную дочь. Поттер с Уизли — лучшего друга. Тео с Блейзом — надёжного товарища, а Драко…

Драко, кажется, потерял всё…

* * *

— Нужно распорядиться насчет похорон, — хрипло произносит Поттер.

— А что известно о родителях Гермионы? — интересуется девчонка Уизли.

— Она говорила, что они собирались в путешествие. Кингсли отдал распоряжение, чтобы найти их, но пока глухо. Они должны узнать о случившемся, как можно скорее, поэтому я попросил дать мне знать, когда что-то станет известно.

— А что потом? — внезапно интересуется Блейз.

Поттер пожимает плечами.

— Скажу, как есть. Они имеют право знать.

— И ты думаешь это хорошая идея — быть тем, кто приносит такие вести?

— А ты предлагаешь известить их по почте? — цедит Поттер, сложившаяся ситуация явно стала накалять.

Эти двое никогда не ладили.

— А что ты скажешь? Уважаемые мистер и миссис Грейнджер, я приехал, чтобы сообщить вам пренеприятнейшую новость — ваша дочь мертва, так что ли?

— Не твоё дело, Забини, как я это вижу. Я знал Гермиону много лет, она была моей подругой…

— Уизли тоже знал Гермиону много лет, Джинни, Луна, да все в этой комнате знали её, включая Драко, который буквально жил с ней, но что-то никто из нас не пытается прыгнуть выше головы. Это должен сделать Кингсли. И прежде, чем ты начнёшь со мной спорить, я скажу — никто из нас не сможет сохранить хладнокровие. Когда родители Гермионы потребуют ответов, что ты им ответишь?

— Блейз прав, Гарри, — едва выговаривает Джинни. — Кингсли лучше нас всех подкован в подобных вопросах.

— А что насчет прессы и общественности? — на этот раз интересуется Рон. — Скиттер рано или поздно всё равно пронюхает о случившемся. Всё-таки нападение произошло в Отделе тайн…

— Я слышал, — перебивает его Нотт, доставая из кармана пиджака сигареты. Тупая магловская привычка, которую Драко никогда не понимал, а Тео так и не смог от нее избавиться, — что Кингсли выступит с официальным заявлением завтра в полдень перед всей прессой. И тогда начнётся настоящий ад для всех нас, поэтому у меня есть одно предложение.

— Какое? — Уизли с Поттером одновременно озвучивают вопрос, однако Тео игнорируя любопытные взгляды, обращается уже к Малфою:

— Драко, я знаю, что ты бы хотел организовать прощание здесь — в вашем доме. Однако когда родителям Гермионы станет известно, они, скорее всего, захотят проститься с дочерью там, где она выросла, и на твоём бы месте я согласился с этим. Подумай, вся эта магическая шушера как Скиттер и ей подобные не знают, где живут родители Гермионы, да и к тому же, я уверен, Кингсли позаботится о том, чтобы эта информация не просочилась. В таком случае будут только близкие и родные.

— А ты не подумал, что родители Гермионы могут позвать родственников, которые не знают о том, что она волшебница? — с упрёком произносит Уизли.

Блейз как-то устало усмехается:

— Уизли, я иногда тебе поражаюсь. Не в обиду, но у вас походу реально был один мозг на троих. На двоих, — быстро исправляется он, бросая насмешливый взгляд в сторону Поттера. — Если ты не будешь размахать своей палочкой направо и налево, то никто ничего не поймет. Для этого Тео и предложил, чтобы всё проходило в доме Грейнджеров. Кингсли устроит всё так, что ни одна собака не подкопается, я уже молчу про магическую прессу.

— Я думаю, с таким же успехом можно было бы устроить прощание на Гриммо или в Норе, — с явным раздражением в голосе говорит Уизли.

— Ага, ты ещё Министерство предложи, — с сарказмом парирует Забини.

— А даже если и так, то что? Очень многие любят Гермиону и захотят проститься с ней, почему вы вдруг решили, что знаете, чего хотела бы она.

— То, что хотела Гермиона мы уже никогда не узнаем, но нужно быть полным идиотом, чтобы раздувать из её похорон целое представление. Ты вообще хоть иногда думаешь, о чём говоришь?

— Именно сейчас я думаю, что стоит раскрасить твою самодовольную рожу, — стиснув кулаки, угрожающим шепотом отвечает Уизли.

— Давай, рискни, — Блейз подаётся вперед. — Это же так в твоём стиле пустить в ход кулаки, когда словесные аргументы заканчиваются.

— Ты…

— Прекратите! — восклицает Джинни. — Устроили тут непонятно что. Ты, — поворачивается она к Блейзу, — прекрати его провоцировать, а ты, — на этот раз к Рону, — прекращай упрямиться. Нам всем тяжело, особенно сейчас, но нужно рассуждать здраво. Я согласна с Ноттом. Думаю, не я одна. Мы все прекрасно знаем, что Гермиона не любила быть в центре внимания, тем более быть объектом обсуждения прессы. Если есть возможность обойтись без этого, то я — за, — она демонстративно подняла руку вверх. — Но последнее слово, думаю, все же останется за Малфоем.

Драко затылком чувствует, как несколько пар глаз буквально сканирует его. А всё, что его волнует: почему, черт побери, они говорят об этом так просто? Похороны, родители, безусловно, это всё важно, но… Почему они обсуждают это словно всё кончено? Почему эти люди вообще здесь? Почему относятся к нему с таким пониманием? Почему до сих пор никто не обвинил его в том, что Гермиона мертва, почему все считают, что за Драко остаётся последнее слово?

Ведь если бы не их ссора, то Гермиона бы не ушла, не решила бы отправиться в Министерство работать посреди ночи, не оказалась бы в Отделе Тайн и тогда…

Тогда…

Малфой мотает головой в попытке вытрясти из головы нестерпимый шум в ушах. Он стучит в висках громким «виноват» на одной ноте в разных октавах и бьет… бьёт в перепонки, игнорируя любые попытки Драко избавиться от него.

Виноват!.. Повторяется снова и снова.

Виноват!.. Будто он сам себя не винит!..

Виноват!..

Ты виноват, ты виноват… Ты…

Его сердце каменеет и крошится, душу сжирает изнутри пустота, заставляет корчиться в нестерпимых муках стыда с мыслью: если бы он только мог всё исправить.

Любым способом. Заплатив любую цену, даже самую высокую, лишь бы Гермиона была жива.

Он не слышит, о чём снова спорят Блейз с Поттером, что девчонка Уизли говорит своему непутёвому братцу, он смотрит, как Луна, сидя на полу, безутешно перелистывает старую книгу сказок Барда Бидля и понимает…

— Я верну её, — говорит он ровным голосом.

Когда тишина начинает становиться слишком громкой, а от взглядов начинают натурально горячеть скулы, Драко поднимается с места, на котором всё это время сидел. Первый разрезает тишину голос Нотта:

— Драко, мы знаем, ты расстроен, но это невозможно…

— Я верну её, — настойчиво повторяет Малфой.

— И как ты намерен это сделать? — интересуется Нотт. — Время назад повернуть невозможно, тем более, что после войны были уничтожены все маховики времени.

— Дары смерти, — шепчет Драко.

Поттер качает головой.

— Исключено. Я выбросил воскрешающий камень где-то в лесу и не думаю…

— Поттер, будь добр, заткнись, — шипит Малфой, — я говорю не о конкретных дарах смерти, а о самом факте их существования. Эта книга, — он указывает на книгу в руках Луны, — написана на основе реальной истории трёх братьев Певерелл.

— Это всего лишь домыслы, — качает головой Поттер.

— Но дары существуют, мы знаем об этом наверняка, — упрямится Драко. — А если существуют они, то значит, существует возможность…

— Договориться с самой смертью, — заканчивает за Малфоем Нотт. — Но как? Не пойдешь же ты, как в сказке, путешествовать.

— Нет. Я должен вернуть Гермиону до того, как Кингсли начнёт что-то предпринимать. Времени мало. Должен быть выход…

— Драко, одумайся, — обеспокоенно произносит Блейз. — Даже если ты прав, сам посуди: первые и единственные люди, которым удалось встретиться со смертью, жили — когда? — Он делает паузу. — Пятьсот? Тысячу лет назад, и к чему всё привело? Даже если тебе и удастся встретиться с ней, какова вероятность, что ты сможешь вернуться? Мерлин, это даже звучит нелепо…

— Я должен попробовать…

— Никогда не подумал, что скажу это, но я согласен с Забини, — встревает Поттер, поправляя очки на переносице. — Малфой, это безумие. К тому же мы понятия не имеем, как вызвать смерть, уже не говоря о том…

— Это же очевидно, — говорит внезапно с улыбкой Луна, протягивая Драко другую книгу — старую записную книжку Снейпа, которую хранила Гермиона.

С улыбкой поясняет:

— Ему нужно просто умереть.

* * *

— Зелье почти готово, — говорит Тео, усаживаясь напротив. — Что это? — следом интересуется он, когда Драко дописывает письмо.

— Неважно, — отмахивается он, стараясь сменить тему: — Так, что там с зельем?

Нотт сверяется с записями профессора и спокойно отвечает:

— Тут сказано, что, как только зелье примет багровый оттенок, ему нужно настояться ещё пятнадцать минут, я всё проверил, поэтому нам остаётся только ждать. А у тебя ещё есть время, чтобы передумать.

— И не подумаю.

Тео встаёт с кресла и разводит руки в стороны:

— Как скажешь. Я лишь надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь, потому что я, честно говоря, — не совсем.

— Если кому-то интересно моё мнение, то я думаю, что мы совершаем ошибку, — снова заводит свою шарманку Гарри, отчего Малфой рефлекторно закатывает глаза.

— Ты слишком много думаешь, — язвительно отзывается Драко. — Расслабься, Поттер, не всё же тебе геройствовать, — добавляет он и чувствует, как экс-герой грубо хватает его за локоть.

— Это не шутки, — говорит тот обеспокоенно. — Слушай, я просто хочу, чтобы ты понимал, на что подписываешься. А что если зелье сработает не так, как мы ожидаем? Или не сработает вообще? Что если ты ошибаешься? Если бы Гермиона была здесь…

— Но её здесь нет, — громко рявкает Малфой, и хватка Поттера заметно ослабевает.

Взгляд въедается в лицо Гарри, и Драко в очередной раз задается вопросом: что не так с этими людьми? Почему они отговаривают? Почему не хотят бороться?

Бороться за Грейнджер. За ту, кто сражался бы до последнего за каждого, кто находится в этой комнате.

Неужели это понимает только он?

У Драко снова в башке коротит. Он чувствует — его трясёт. Словно замыкание хреначит в спинном мозгу и он начинает сплёвывать эмоциями: недоверие, смущение, злость, страх.

— Её здесь нет, — повторяет Малфой. — Если ты не заметил, Поттер, Гермионы больше нет, и если я не использую эту возможность, то буду грызть себя за это до конца жизни. Ты реально не догоняешь? Всё, что у меня сейчас есть — это сраная надежда, которая медленно гаснет с каждой минутой пока я здесь.

— Малфой…

Но Драко несёт:

— А если бы на месте Гермионы были твои родители или Джинни, ты бы поступил по-другому?

Поттер не отвечает. Сжимает губы и молча смотрит на Малфоя в ответ, а потом коротко кивает.

— Зелье готово, Малфой, — нарушает тишину, подошедший Нотт.

— Отлично. Подождите меня в гостиной я… я сейчас спущусь. Поттер, не задержишься? — зовёт он и дожидается, когда в библиотеке останутся только они. Открывает нижний ящик стола и протягивает Гарри маленький пузырёк.

— Что это?

— Просьба, — нарочито спокойно произносит Драко. — Если я не вернусь раньше положенного времени, вылей это.

Поттер морщит лоб. Демонстративно. Несколько секунд прикидывается, будто не понимает. Бросает быстрый взгляд на протянутую Малфоем руку, скрещивает руки на груди, а затем на выдохе отвечает:

— И не подумаю…

— Послушай, — Драко искренне старается не сорваться на крик. У него нет времени на уговоры. — Мы никогда не ладили и если признаться, то ни ты, ни тем более Уизли мне никогда не нравились. Особенно Уизли…

— Малфой, если ты думаешь, что выбрал правильную тактику, чтобы уговорить меня, то ты ошиб…

— Но, Гермиона доверяла вам. Она доверяла тебе. И я, тоже…— голос дрожит и, Драко делает глубокий вдох. — Если я не вернусь, ты выльешь это. Я не знаю, что меня ждёт, но в одном я уверен точно — если что-то пойдёт не так, если у меня не получится вернуть Гермиону, то здесь я не представляю своей жизни без неё. В первом ящике моего стола письмо…

— Малфой…

— Дослушай. Ты отдашь его моим родителям.

— Малфой, — теряется Гарри. — Блейз и Нотт… Они не позволят.

— Поэтому прошу тебя.

Поттер согласно кивает. Драко отступает к двери, когда тот снова хватает его за локоть.

— Что ещё?

Но вместо ответа Гарри протягивает ему свернутую мантию.

— Это то, что я думаю? — хрипло интересуется Малфой.

— Да, — негромко отвечает Поттер. — Всё-таки её дар. Может это как-то поможет, — пожимает плечами он.

— Спасибо, — искренне благодарит Драко и, взяв мантию, направляется к двери.

Они спускаются в гостиную минутой позже.

— Я готов, — уверенно говорит Малфой, подходя к Нотту, который то и дело косится на Блейза, сжимая заветный пузырёк с багоровой жидкостью в руках.

— Прежде, чем мы начнём, я введу всех в курс дела, думаю, будет правильней, если я кое-что поясню. — Тео поднимает флакон. — Это летаргическое зелье. Оно погружает в глубокий сон того, кто его примет, в некое состояние комы. Кажется, что человек, принявший его, всего лишь спит, но на самом деле душа, в данном случае Драко, будет находиться на границе двух миров — жизни и смерти. Зелье действует ровно три часа: ни больше, ни меньше, после чего необходимо выпить антидот. Опоздаем хоть на минуту — считайте Драко труп. Поэтому, Малфой, я спрошу последний раз: ты понимаешь, на что идёшь? Потому что это другой мир, друг мой, и там время может идти иначе.

— Я понимаю, — пожимает плечами Драко и слабо, неуверенно улыбается.

— Раз все готовы, то приступим.

Сжав в руке склянку, Малфой отходит на несколько шагов назад. Внутри всё скручивается, стягивается, когда он снова мысленно обращается к Гермионе: «Я верну тебя, Грейнджер. Даже если мне потребуется заплатить самую высокую цену…»

Он готов…

— Малфой, — говорит Блейз. — Если ты облажаешься, я самолично верну тебя и надеру твою аристократичную задницу, учти это!..

Драко усмехается и, откупорив склянку, залпом выпивает содержимое, и веки моментально тяжелеют. Становится тяжело дышать. Он просто закроет глаза на минуточку, а когда откроет, всё будет, как прежде…

Драко верит в это!

С другой стороны — а что ему ещё остаётся?!..