Черная кошка (джен)

Когда они с Джоном виделись в последний раз, Майкл не без основания считал себя самым доверенным его лицом и близким другом. Всю жизнь Гарибальди тяжело сходился с людьми и, если находил кого-то стоящего, постоянно жил в страхе совершить непоправимую ошибку. Довериться тому, кто не заслуживает доверия. Или незаслуженно обидеть того, кто любит его по-настоящему. Взрывной характер, нажитая за годы службы в органах безопасности паранойя и пагубная склонность чуть что топить горе в выпивке — все это заставляло Майкла не доверять самому себе. Он сам для себя был словно пороховая бочка. Вел вечную войну с самим собой — бурные разрушительные сражения сменялись напряженными периодами тишины. При этом он почти маниакально цеплялся за тех, кто смог оценить его дружбу. Ради этих людей он готов был пойти в огонь, воду и вакуум.

Первым таким человеком стал Джеффри Синклер. Гарибальди едва смирился с его переводом на Минбар, когда грянула новая беда — пришлось расстаться с другом навсегда. Но к этому времени он достаточно сблизился с новым капитаном. С Джоном они прошли через многое, и Майкл готов был поддерживать его во всем. И вот они оказались каждый в своем чистилище и резко, сильно изменились. Джон стал более собранным, холодным, менее душевным и человечным. Как будто оставшегося в нем тепла теперь хватало только на Деленн, ради которой он вернулся и которой отдавал все без остатка. Не изменись сам Гарибальди, он бы все это понял и принял, преодолев эгоистичную обиду и детское желание не отпускать того, кто дорог. Но Майкл и сам побывал в бездне, которая изменила его. Он оказался в разладе с собой, перестал понимать себя — где ему было понять Шеридана!

Когда Майкл вырвался из маленькой тесной клетки, в которой был заперт все это время, когда освободился от чужого вмешательства в свой разум, все наконец разъяснилось: и непонимание собственных поступков, и провалы в памяти. Понемногу отходя от пережитого шока, Гарибальди начал понимать одну важную вещь — об этом и Бестер сказал ему, когда снимал блок: все, что он делал, он делал сам. Где-то в глубине души он по-настоящему верил в свою правоту и действительно ненавидел Джона за его высокомерие.