Пациент Х (гет)

Рон, Гарри, Джинни и Гермиона сидели в Дырявом котле и ели суп из чечевицы. Конечно, Гермионе следовало догадаться, что раз их всех пригласил Рон, то угощение будет скромным, но чтобы настолько… Хотя это все равно не имело никакого значения. Рон хотел сделать ей приятное. А разве действительно так важно, что и где они ели?

Правда, атмосфера за столом была далека от спокойной.

— Послушай, Гермиона, — Гарри изо всех сил старался говорить ровно. — Ты… — продолжил он угрожающе, указывая на нее пальцем, — ты сама мне говорила весь последний год, что я должен выкинуть Волдеморта из головы. А сейчас он мертв. Все наконец закончено. — Поттер упрямо скрестил на груди руки. — И я не знаю, к чему весь этот допрос. Но одно я тебе скажу точно: у меня нет ни малейшего желания здесь, за столом, обсуждать его. Ты должна наконец научиться не говорить о том, что раздражает окружающих.

Гермиона покраснела и поджала губы. У нее в голове пронеслось с десяток злых ответов, но она сдержалась и вместо этого уставилась в свою тарелку, размышляя, как можно повернуть ситуацию в свою пользу. Последние полчаса она бомбардировала Гарри вопросами о шраме, о том, что он чувствовал, вторгаясь в голову Волдеморта, и были ли там какие-то другие чувства, кроме ненависти, ярости и желания убийства.

— Так почему же ты все это хочешь знать? — уже немного спокойнее спросил Гарри.

Гермиона отвела глаза и, вздохнув, выдала заготовленную заранее ложь:

— Я хочу написать книгу. Да, я знаю, что еще не окончила школу, но у Дамблдора были публикации и в юности…

— О Волдеморте?! — Рон уронил ложку в тарелку, и если бы Гермиона не успела выставить отражающие чары, то уже бы вся была в каплях чечевичного супа.

— Да, а почему бы и нет, — упрямо ответила девушка. И, стараясь говорить уверенно, продолжила: — Когда-то же и он был маленьким, был обычным человеком…

— Он никогда им не был, — перебил ее Гарри. Он уже вскочил со своего стула и навис над Гермионой. — Я видел в Омуте памяти. Даже когда он был маленьким ребенком, уже тогда он был больным садистом, который получал удовольствие от запугивания и причинения боли другим. Он с самого начала использовал свои возможности, чтобы мучить окружающих.

Гермиона закусила губу и опустила глаза, обдумывая свои следующие слова.

— Я бы хотела написать его биографию, показать, каким он стал, каким был… — Она упрямо подняла голову и посмотрела прямо Гарри в глаза. — Ты знаешь о нем больше, чем кто бы то ни было. Конечно, я могу спросить и других, Хагрида, например, но вряд ли они захотят о нем говорить.

— Вот и я не хочу, — яростно выкрикнул Поттер. А затем повалился на свой стул. Красные пятна окрасили его обычно довольно бледное лицо. — Я не хочу больше вообще вспоминать о нем! Хватит с меня «Ежедневного Пророка». Хотя бы ты оставь меня в покое.

Джинни утешающе приобняла своего парня, одаряя Гермиону взглядом «посмотри, что ты наделала!».

Но лучшая ученица Хогвартса за последние несколько лет не была готова так просто сдаться.

— Дамблдор так много тебе о нем рассказал. Я просто хочу знать, можно ли было хоть в какой-то момент что-то изменить; возможно, в нем остались хоть какие-то человеческие слабости или чувства…

— Нет, у него их и не было, — снова перебил ее Гарри.

Краем глаза Грейнджер заметила, что посетители Дырявого котла уже стали оборачиваться.

— Знаешь, Гермиона, — язвительно начал Рон, — ты сейчас говоришь так, как Хагрид о каком-то очередном чудовище. «Ну, вы знаете, он такой милый, вы должны его просто получше узнать», — зло передразнил он.

Наверное, он хотел еще что-то добавить, но яростный взгляд, которым одарила его Грейнджер, заставил рыжеволосого парня замолчать. Четыре пустые тарелки поднялись в воздух и полетели обратно на кухню. Гермиона рассматривала летящую процессию, параллельно обдумывая то, что до нее пытался донести Гарри.

Волдеморт не был кем-то, кто мог бы страдать от депрессий. И, видимо, Гарри ничего такого, что доказывало бы, что Темный Лорд страдает, не ощущал. С другой стороны, если она правильно поняла парня, то тот вообще ничего, связанного с ее пациентом, не чувствовал. Правда, это ничего не объясняло и вполне могло просто означать, что Волдеморт закрывает свой разум, используя окклюменцию.

— Так куда же тебя направили? — задал наконец Рон вопрос, которого она больше всего боялась.

И пока ее друзья снова расслабленные откинулись на спинки стульев, приготовившись слушать, Гермиона наоборот напряглась.

— Ну, знаете, мне назначили только одного пациента. Он находится в закрытом отделении. И поэтому я должна работать всего три часа в день. Это мне очень подходит, как раз будет время подготовиться к школе, да и зарплата действительно высокая, — уклончиво ответила Грейнджер, впрочем, если она и питала слабую надежду на то, что такое туманное объяснение удовлетворит любопытство друзей, то она ошиблась.

— Прекрасно. Так о ком же ты заботишься? — Джинни азартно улыбнулась, наверное, уже обдумывая, а не пойти ли ей тоже работать в Св. Мунго.

Гермиона покраснела и нервно закашлялась, а затем на одном дыхании выдала заготовленную отговорку:

— Ну, он довольно знаменит… я же занимаюсь только обязанностями медсестры. — Лица ее друзей вытянулись. — Он… он Пожиратель смерти. Они держат его вдали от всех остальных, чтобы не вызывать панику. Сейчас он в Св. Мунго, так как еще слишком слаб для Азкабана.

Вопреки ожиданиям, Рон по-отечески усмехнулся.

— Значит, ты скоро снова вернешься к нам, в Нору.

— Да, не переживай, — поддержала брата Джинни. — Они и без тебя справятся.

— Подождите, нет. Вы не так поняли, я не уволилась. И я не вернусь в Нору. Я сама это начала и не собираюсь отступаться. И вообще, целители должны заботиться обо всех пациентах. А к нему никто не хочет даже подходить. Каждый имеет право на… — тут она посмотрела на лица друзей и осеклась.

— Это, это, — казалось, Рону не хватало воздуха, — это же шутка, правда? — с трудом выдавил он.

Гермиона в поисках поддержки перевела взгляд на Гарри с Джинни, но те смотрели на нее с тем же выражением ужаса на лицах.

— Профессор Симпсон пообещал мне двести галлеонов в месяц. А я сейчас нуждаюсь в деньгах, — нервно накручивая локон волос на палец, выдавила из себя Гермиона. — А еще в «Пророке» было написано, что Св. Мунго необходим дополнительный персонал, чтобы обеспечить для пациентов условия, отвечающие минимальным требованиям человеческого достоинства.

— Человеческое достоинство?! — выкрикнула Джинни. — Ты знаешь, что эти нелюди убили Фреда! Или тебе плевать?

Гермионе казалось, что с каждой секундой она становится все меньше и меньше, съеживается. Конечно же, ей не было все равно. Но ей нужны были деньги, которые она получит, если сможет выдержать.

— Гермиона, — снова начал Гарри, сдерживая себя изо всех сил, — мы всегда с понимаем относились к твоим акциям. ГАВНЭ, права эльфов, прекрасно. Но это! — Он выдержал многозначительную паузу. — Пожиратели смерти — не бедные эльфы.

— Я ничего и не говорю об их правах. Авроры и персонал сковали этого человека, он ранен и даже не может пошевелиться. Он очень отощал, — Гермиона попыталась доказать необходимость своего присутствия, но ни Гарри, ни тем более Джинни с Роном даже не желали слушать.

— Да мне плевать! Ты прикасалась к голому Пожирателю смерти, а потом хочешь трогать меня этими же руками? — Рон с отвращением уставился на руки Гермионы и даже отодвинулся от нее на стуле подальше.

Грейнджер сглотнула, против воли вспоминая гноящиеся раны, которые она обрабатывала, и отвратительный запах. С трудом сдерживая слезы, она попробовала снова:

— Рон, пожалуйста, это только до начала школы. И мне правда нужны деньги.

Гарри зло рассмеялся:

— Ах, прекрати, Гермиона. Когда мы были заперты в подвалах Малфой-мэнора, как ты думаешь, Пожиратели сразу решили организовать акцию по защите прав грязнокровок?

— Забудь об этом, Гермиона. Они вынудили нас уйти из дома, угрожали, пытали, хотели убить, разбили наши семьи. Они объявили своей целью уничтожить таких людей, как ты. Почему он тебя должен заботить? — Вытянув палец, Джинни прикоснулась ко все еще заметному шраму на шее девушки, оставленному ножом Беллатрисы Лестрейндж. — Найди себе другую работу. Мы не хотим иметь с ними ничего общего.

Гарри и Рон громко поддержали рыжеволосую девушку.

— Скажи-ка, — Гарри угрожающе склонился к Гермионе, — это и есть та причина, по которой ты задавала все эти вопросы о Волдеморте? — По спине Гермионы пробежали холодные мурашки. — Не имеет значения, кем именно является твой новый лучший друг. Я не собираюсь помогать тебе обелить Волдеморта или кого-либо другого из его банды. Как тебе не стыдно сидеть здесь со мной и просить о чем-то подобном? Мы, — и он указал на себя, Джинни и Рона, — мы не забыли, что натворили эти люди.

— Но я не на их стороне! — безнадежно прошептала Гермиона.

— Тогда уволься и забудь об этой книге, — ответила смертельно-белая Джинни. — Или ты хочешь опять выставить себя героиней?

— Вы все не так поняли. Я не хочу выставить себя героиней!

— Еще как, — проговорил Рон, разочарованно глядя на нее. — Ты опять хочешь показать, какая ты умная и идеальная. Забудь об этом. Мы не станем тебе помогать выворачивать наизнанку правду. Волдеморт мертв, и если бы меня спросили, то я хотел бы, чтобы и все те, кто ему помогал, последовали за ним.

— Если вы так плохо обо мне думаете, тогда, тогда!.. — выкрикнула Гермиона, пряча лицо в ладонях.

Магически призванный дождь как из ведра обрушился на Гарри, Рона и Джинни. Посетители обернулись, и вся четверка оказалась в центре внимания. Они мгновенно узнали «победителей Волдеморта», но Гермионе это все было не важно. Вскочив, она обвела взглядом друзей и прокричала:

— Рональд Уизли. Тебе не следует чувствовать отвращение перед моими руками. Я к тебе больше не прикоснусь. Пока вы не попросите у меня прощения, я больше видеть вас не хочу. Никого из вас! Я — не предательница.

Всхлипывая, Гермиона выбежала из бара и пошла не разбирая дороги по улице. Это было настолько несправедливо. Она ведь так хорошо продумала, что им можно сказать! Почему ей не поверили, когда она объяснила, что хочет написать книгу? Почему не поверили, что она согласилась ухаживать за Пожирателем смерти только потому, что ей нужны деньги, а никто из целителей не захотел приближаться к преступнику? А теперь ее друзья считают ее предательницей, которая готова оправдать любые преступления и смерти ради того, чтобы выставить себя важной. Как они могли подумать о ней так плохо?

В какой-то момент Гермиона уже почти решилась все бросить. Да, она нуждалась в деньгах, да, она была слишком гордой, чтобы сказать профессору Симпсону и дружелюбной Хелен, что она увольняется, да и выставлять себя слабой и ни на что не способной ей не хотелось. Но девушка пошла бы на это все ради друзей. Только если бы они отнеслись к ней с пониманием, поддержали ее, вместо того чтобы обвинить во всех смертных грехах.

А завтра ей снова нужно будет идти к нему. Ее затошнило, и Гермиона прислонилась лбом к стволу дерева. Что бы сказали ее друзья, если бы она открыла им всю правду? Правду о том, кто именно был ее подопечным. Почему все должно было быть так сложно? Ведь он в любом случае через несколько недель или месяцев будет казнен. Волдеморт не избежит смерти. Даже если бы он лежал там, как животное, все равно он был бы жив.

Но если Гермиона уволится, то тем самым признает, что она слабая, что действительно хотела только почувствовать себя важной и исключительной, что она — всего лишь всезнайка, которая ни на что, кроме учебы, не способна. Нет, девушка так просто не сдастся. И к тому же еще была Хелен, которая ее, в отличие от друзей, поддерживала и понимала. Да, она пойдет завтра на работу. И снова будет натирать мазью бледную, как у мертвеца, кожу своего пациента, будет терпеть неприятный запах, смотреть в ничего не выражающее лицо. Да, она будет ухаживать за человеком, который у нее не ассоциировался ни с чем иным, кроме смерти, жестокости и ужаса.

* * *

Когда на следующее утро Гермиона, невыспавшаяся и с темными кругами под глазами, зашла в мрачный коридор, то увидела двух новых дежурящих авроров. Сначала она немного растерялась, но потом вспомнила объяснения Хелен о том, что авроры работают посменно и вряд ли одни и те же будут стоять здесь ближайшие пять месяцев. И все же кто-то всегда будет рядом. Гермиона никогда не останется совершенно одна с ним. Успокоение, если такое слово вообще было применимо в этой ситуации, снизошло на нее. Когда она думала обо всем том, что сказала ей Хелен, обо всех предосторожностях и возможности в любой момент вызвать помощь, ей казалось, что она справится.

Волдеморт был лишен палочки, скован заклинаниями и, по-видимому, находился в состоянии глубокого сна. Гермиона просто будет бездумно выполнять свою работу, при этом стараясь управиться как можно раньше. А даже если она что-то и не успеет за два часа, то так тому и быть. Девушка не собиралась жертвовать своим личным временем ради Темного Лорда. Хелен была права: никого не заботило, лежал Волдеморт здоровый или больной, все равно он смертник. Так зачем затрачивать лишние усилия?

Гермиона переступила порог, медленно толкая перед собой тележку. Он лежал все такой же. Бледный и неподвижный. Только красные глаза сейчас были закрыты. Возможно, он спал. Что ж, тем лучше. Значит, ей не придется с ним разговаривать или кормить его.

В какой-то момент ей даже стало весело. Великий Лорд Волдеморт, которого нужно было кормить, мыть и натирать мазью. Наверное, ей следовало бы сделать его колдографию и разослать всем его бывшим приспешникам и жертвам. Люди должны увидеть того, кто нагонял на них страх и перед кем они пресмыкались. Всего лишь ни на что не способный мешок с костями!

Именно, больше она не будет перетруждаться. Сейчас девушка поторопится и уйдет отсюда до того, как он проснется. И тогда Волдеморт снова может уставиться в зарешеченное окошко, а ее не будут преследовать эти ужасные глаза.

Гермиона решительно приблизилась к кровати. Без страха или колебаний нагнулась над ним. Неподвижный, оцепеневший, с тонкой струйкой слюны, тянущейся из уголка рта. И это величайший, самый жестокий и могущественный диктатор?

Гермиона зло усмехнулась и пощелкала пальцами прямо перед его носом. Ничего, совершенно ничего. Одну секунду посомневавшись, девушка залепила ему несильную пощечину. Это было действительно приятно, а он так и не проснулся. Гермиона размахнулась снова, на этот раз сильнее, и ударила его уже довольно чувствительно по лицу. Сейчас ее должны были бы видеть Гарри, Джинни и главное Рон. Вот как она якшалась с их врагом. Да, она была ангелом мщения.

Раз уж он так лежал, то сейчас было самое время почистить ему зубы. Девушка опустила глаза вниз от лица и пробежалась взглядом по всему исхудавшему, костлявому телу. Во всяком случае, сегодня он не вонял. Да, ей было намного важнее убрать вонь, а не залечить раны. Главное, чтобы не было этого отвратительного запаха, все же ей еще придется находиться с ним в одном помещении ближайшие несколько месяцев. И только она сама решит, что ее устраивает, а что нет. Не он. Он вообще ничего не решал.

Подготовив щетку, она выдавила на нее немного зубной пасты, решив, что, даже если Волдеморт и проснется, она его кормить не станет. В тот момент, когда она уже начала перегибаться над ним со щеткой, небольшая птичка ударилась в зарешеченное окно. Испугавшись, девушка обернулась. Бедная птичка, что с ней случилось? Гермиона на носочках приблизилась к окошку. Только бы с ней все было хорошо.

— Ай! — захваченная врасплох болью и ужасом, закричала Гермиона, почувствовав длинные тонкие пальцы, с необычайной силой схватившие ее и кинувшие на кровать. Кровать, на которой больше не было Волдеморта. Он, который еще мгновение назад там лежал, с быстротой кобры поднялся, схватил и закинул ее на постель. Его глаза больше не казались мертвыми и подернутыми поволокой, сейчас они светились алым и были широко открыты. Практически отсутствующие губы кривились в злой насмешке. Нависнув над девушкой, он зафиксировал ее, полностью обездвиживая Гермиону коленом и левой рукой, тогда как паукообразные пальцы правой сжались на горле девушки.

Склоняясь над ней, он с триумфом и презрением смотрел на Гермиону сверху вниз, как будто она была ничем, всего лишь жалким насекомым.

Высокий холодный смех отразился от голых стен.

— Бесполезная, глупая грязнокровка! — с триумфом прошипел он ей в лицо. Сумасшедший огонь горел в его глазах.

Гермиона пыталась сопротивляться, но Темный Лорд был слишком силен. Всем своим весом он давил на нее. Последнее, что она увидит в этой жизни — это отвратительные глаза монстра.

Рот девушки распахнулся для последнего безнадежного вопля:

— А-а-а!!!

Захлебываясь криком, Гермиона подскочила на кровати. Ее трусило, холодный пот застилала глаза. Руки слепо шарили в темноте. Она была одна. У себя дома. Всего лишь сон! В изнеможении Гермиона снова опустилась на кровать. Но она была далека от спокойствия, потому что завтра ей наяву предстояло идти к спящей змее и молиться, чтобы он не набросился на нее, как и во сне, полный жизни и ненависти.