Иди на свет (джен)

Тело изогнулось от мучительной судороги. Северус помнил — это было уже не в первый раз. После боли и напряжения во всех мышцах наступало мучительное ничто. Без мыслей, без света, без движения, без времени. До новой судороги.

Но сейчас все было немного по-другому. Когда боль, выворачивавшая суставы, отступила, он почувствовал, что может шевелить руками и открывать и закрывать глаза. Последние действия не несли никаких изменений, потому что темнота вокруг оставалась абсолютной и казалась бархатной, но осознание того, что он может, опьяняло.

Северус попытался ощупать свое лицо, но не сумел. Руки не слушались: он попробовал пальцами прикоснуться к векам, но понял, что пальцев на правой руке у него теперь нет. Какая-то глупая культяпка, которой стала его рука, ощупывала нос, глаза, уши. Зато на левой руке пальцы были. Длинные, неестественно длинные и без костей. Создавалось впечатление, что над ним провел эксперимент безумный ученый. Срезал веко с правого глаза, нос как будто накачал каким-то гелем, вдобавок отрезал пальцы (что за жестокий маньяк, почему надо было уродовать правую руку? Как он теперь будет жить? Кому нужен зельевар, который не может толком перемешать содержимое котла?). Северус нащупал на лице что-то непривычное: мохнатая полоса, подобно огромной гусенице, тянулась через весь его лоб. Это бровь изгибалась над обезвеченным глазом. Что за черт?!

Вдруг ему в голову пришла ужасная мысль. После нападения Нагайны он каким-то образом выжил, и его нашли маглы. Они пытались спасти его, используя свою медицину. Все укладывалось в эту теорию. Пальцы ему ампутировали из-за гангрены, лицо опухло из-за яда. А те разряды и судороги, которые он помнил — это воздействие этого... Ну как же оно называется... Дефибриллятора! Лили рассказывала о нем. Они даже поспорили о возможностях магловской медицины против чудес колдомедиков.

Им было тогда по четырнадцать, наверное. Последнее лето, перед тем как он все разрушил, а исправить так и не смог. Ну а когда рядом появился этот олень Поттер — шансов не осталось никаких. Но то лето было прекрасно. Они каждый день проводили вместе, гуляли, разговаривали, смеялись. Северусу мучительно хотелось поцеловать Лили, а Лили как всегда желала быть безоговорочно правой. И она спорила постоянно и бесстрашно, ставила на кон желание.

Вот и в тот раз они схлестнулись в очередном споре — могут ли маглы хоть чуть-чуть соперничать с магами. Лили притащила тогда его к себе домой, усадила напротив телевизора. Снейп-старший тоже обожал смотреть его, обычно какие-то спортивные соревнования. Северус отогнал мысли об отце и сосредоточился на воспоминании о Лили. Она показала короткий ролик, где магловские врачи оживляли, казалось бы, уже умершего человека. Прикладывали к его груди какие-то штуки, орали: «Разряд», и тело несчастного выгибалось дугой. А потом человек оживал, его сердце начинало биться.

Лили тогда опять выиграла. И желание о первом поцелуе так и осталось незагаданным. Он тогда еще надеялся, что когда-нибудь сможет выиграть хоть один спор. Мысль о том, что поцелуя может захотеть сама Лили, ему даже в голову не приходила.

Лили... Северус вынырнул из воспоминаний. Он совершенно точно умер. За ним приходили мама и Лили. Они обе звали его с собой, правда, почему-то в разные стороны. И он пошел с мамой на свет. Почему не с Лили? Ведь он так мечтал быть с ней̆. Но когда Северус сжал ее руку, на ней оказалось кольцо. А значит Там она все так же с Поттером. Прожить еще и загробную жизнь рядом с женщиной, которая любит другого? Нет уж, увольте.

Так что все эти магловские медицинские штучки были тут не при чем. И в этот момент где-то прямо перед ним забрезжил тусклый свет.

Северус собрал все свои силы и пошел к нему. Оказалось, что его ноги тоже претерпели какие-то ужасные изменения, и он не шел, а будто плыл в пространстве, правда, постоянно натыкаясь на острые и угловатые предметы. Сзади бултыхался странный прямоугольник черной ткани. Он был жестким, словно бы замерзшим, но при этом одновременно пытался развеваться при каждом шаге. Жутко неудобно. Прямоугольник цеплялся за окружающие предметы, и они с шумом падали, больно ударяя Северуса. Но это не останавливало, он точно знал, что свет — это ответы на вопросы, которых в его голове накопилось множество.

Наконец Северус уперся в какое-то подобие окна. Стекло было холодным. Северус начал пристально вглядываться в ярко освещенную комнату. Пришлось даже нажать беспалыми культяпками на глаза, чтобы хоть немного сфокусироваться. Наконец все обрело четкость. Спиной к нему стояла белокурая женщина. Она рассматривала пергамент, исписанный аккуратным почерком. Северус прижался к разделявшему их стеклу и с трудом прочел верхнюю строчку.

«Искусство маглов протягивает руку победителям во Второй магической войне».

Дальше было неразборчиво, но взгляд вдруг уцепился за такую знакомую и такую ненавистную фамилию.

«Центральное место выставки занимает произведение нашего несравненного и, как выяснилось, многосторонне-талантливого Гарри Поттера. Вы не пройдете мимо. Ведь плод его вдохновения расположился рядом с огромной инсталляцией Гермионы Грейнджер, носящей краткое название «Свобода». Она представляет собой гигантскую шапку, связанную из колючей проволоки. Но вернемся к творчеству Гарри Поттера. В небольшом кулуарном интервью он подтвердил, что с момента победы хотел увековечить недооцененного героя. Всю свою страстную душу он вложил в портрет Северуса Снейпа, чувство вины перед которым гложет мистера Поттера до сих пор. При создании этого прекрасного портрета он вдохновлялся творчеством великого магловского художника Пабло Пикассо».

— Будь ты проклят, Поттер! — хотел закричать во все горло Северус Снейп. Но рта на ожившем портрете у него не было.