Глава 21

На жёлтом фоне обитых шёлком стен медленно расплываются клубы дыма из трех курильниц. Глория следит за ними, завороженная, не смеет шевельнуться, боясь разрушить зыбкое очарование. Дым от сжигаемых благовоний ползет вверх по стенам. Стеклянный потолок прозрачен, и, если бы Глория отважилась поднять голову, её взгляду предстали бы крошечные рыбки, плавающие там, наверху, в слое воды. Глория знает, что они там, но… дым ползет по стенам. Солнце ещё не село, но именно сейчас, в предзакатные часы, когда весь мир сжался до размеров комнаты, джинксландской королеве кажется, что демоны ущелья Рох неотрывно следят за ней, незримые, потревоженные чужим присутствием.

Когда незадолго до празднования очередной годовщины правления сиятельной Глории неожиданно скончался от неизвестного недуга король Пон, джинксландцы, пожалуй, удивились, но не огорчились. Глорию короновали как наследницу Кинда, когда самой девушке едва исполнилось девятнадцать, и с тех пор рука об руку с ней, словно безмолвное изваяние, постоянно находился её супруг. Иногда, бросая на Пона мимолетный взгляд, Глория думала, что, в сущности, её избранник — не такой уж плохой человек и, пойди он в жизни иной дорогой, мог бы счастливо жить в кругу семьи и пользоваться любовью окружающих. И, возможно, именно её вина в том, что вышло иначе. Принцесса Глория, неугомонная дочь короля Кинда… она втащила юношу за собой на престол, ослепленная любовью, совершенно не обращая внимания на предостережения придворных. Короля из Пона не получилось. Ответственность за королевство была ему не по силам — не способный наравне с Глорией продолжать борьбу за возвращение благополучия Джинксланда, он навсегда остался в мире полудетских грез. Королева осознала это лишь спустя несколько лет, когда пелена влюбленности окончательно спала с её глаз. Она для своей земли — король и королева, и человек рядом с ней выбран ею самой. Глория умела расплачиваться за промахи. Она родила в браке сына и дочь, но от отца в детях не было ничего. Она даст им лучшее в Джинксланде образование, она воспитает их истинными наследниками престола и перестанет наконец пытаться зажечь в душе короля искру борьбы.

Наша славная Глория!.. Эта песня звучит на всех торжествах. Глория празднует пятнадцать лет на троне. Она вернула прежний Джинксланд, умиротворенный и счастливый, каким он был во времена короля Кинда. Глория верит, что отец смотрит на неё с небес. Именно перед ним она, стискивая зубы, стоит по вечерам на коленях в своей спальне и смотрит на закат. Поддалась чарам юношеской поэзии, тонула в любви, забыв о долге будущей королевы Джинксланда. Глория расплачивается всю жизнь. Король Пон пьет вино и предается чувственным утехам, и никому во дворце нет больше дела до человека, что надевал когда-то вторую джинксландскую корону.

Она на этой земле — королева и король, «наша славная Глория». Она просит благословения небес и встает до рассвета, она держит в руках нити управления маленьким государством в кольце неприступных гор. Иногда Глории кажется, что король Кинд добродушно посмеивается над ней — единственной безоговорочной повелительницей Джинксланда. И тогда она улыбается сама: она сделала всё, что было в её силах, стёрла из летописей и из людской памяти недолгое правление Фирса и Крюла, вернула безмятежность на лица своих подданных. Маленькое, изолированное от внешнего мира королевство верит ей и вряд ли когда-то её забудет, и если однажды через горы, намереваясь подчинить Джинксланд, хлынут армии Оз, то местные жители поднимутся на борьбу именем королевы Глории.

Семнадцать лет на троне. На самом деле, она уже толком не считает, лишь каждый год в один и тот же день выходит на балкон, чтобы услышать приветствия подданных. Король Пон больше не появляется вместе с ней, его место занимает наследник. И каждую ночь, запираясь в спальне, Глория пишет сыну в будущее. Первые несколько лет его правления она обязана контролировать Джинксланд в его руках. Глория просто знает, что так правильно.

Она вовсе не намерена давать Пону ни единого шанса получить высшую власть в стране. Разумеется, у мальчика свои сторонники, и Глория окружает их вниманием, но разве мало тех, кто был бы счастлив влиять на марионетку-короля? Пон на троне, один, без Глории, разрушит то, что она годами собирала по крупицам. Он не является ни алчным, ни злым, но вот уже много лет без каких-либо чувств королева считает его никчемным. И, каким бы абсурдным это ни казалось, но теперь, после стольких лет у власти, Глория знает: плохой король лучше, чем никакого короля.

И потому её долг перед народом — не допустить Пона до власти. Иногда Глории кажется, что она всё ещё его любит. Как любила когда-то давно трогательного мальчишку, с которым бродила по полям. Но она не одна, за ней Джинксланд, и, не будь этого, она оставила бы Пона в покое. И она не слишком скрывается, когда идет в его покои, сама наливает ему вина. Её поймут. Ей сочувствуют и ею восхищаются, и Джинксланд стоит за её плечами. В последние минуты ей кажется, что она видит на губах мужа понимающую усмешку. И тогда она поднимает голову и смотрит на запад — до заката ещё несколько часов.

Народ Джинксланда любит свою королеву. Вдова везет прах короля к усыпальнице в горах, и вслед за колесницей тянется толпа. Глория печальна, однако ни единый жест не пробивает её самообладания. Принца объявляют её преемником неделей позже.

Глории не хочется об этом говорить. И она знает, что демонам ущелья Рох не нужны слова. В тонкой стеклянной пиале отваром дымится исфима — ароматная трава предгорий. Золотистую жидкость пронизывают солнечные лучи. Дым ползет по стенам, свивается в причудливые очертания. Глория знает, что в полночь она выйдет на балкон и, жадно вдыхая прохладу, станет смотреть, как из ущелья Рох поднимается туман. Чешуя крошечных рыбок над прозрачным потолком искрится радугой.

— Ты вернулась, Глория из Джинксланда.

Голос Фертеба Кенейя звучит бесстрастно. Глория думает, что этот человек и сам недалеко ушел от демонов ущелья Рох. И его голос будто обдает ночной прохладой — в те часы, когда снизу, из неведомых глубин, выходит заточенная в разломе сила.

— Я вернулась в Джинксланд.

Слова срываются с губ будто сами собой. Глория чувствует, что так и должно быть, так — правильно. Противиться желанию пересечь Корону Мира, чтобы вновь увидеть этот город, означало бы нарушить планы мироздания. Глория уверена, что король Кинд смотрит сверху и озадаченно хмыкает в усы. И она знает, что должна закончить именно так.

— Я пришла к тебе.

Он молчит. Но Глория откуда-то знает, что Ферсах Кенейя лежит при смерти в Карсалье, что не пройдет и месяца, как пять братьев и их семьи облачатся в траур. Но по-прежнему ни одна из крепостей по эту сторону Короны Мира не сравнится с Карсальей, по-прежнему перемещается в пространстве город-призрак Аттея. И Сентаба на краю ущелья Рох зализывает раны, а дорога от её ворот вдоль горного хребта усыпана людскими костями. Клан Кенейя держится вместе. Джинксландцы, оставившие родину позади, как никто другой знают, что поодиночке им не выжить.

Глория улыбается, смотрит на солнце сквозь золотистый отвар в пиале. За её плечами Джинксланд, и её долг — заботиться о своих подданных, даже если те много веков назад покинули землю предков.

Сентаба зализывает раны. Она стала ещё роскошнее, ещё дороже — капризная женщина, смотрящаяся, будто в зеркало, в ущелье Рох. Её улицы отмыты от крови, и ничто больше не запятнает белые мраморные плиты. Любой чужак, осмелившийся переступить отмеченную алыми фонариками границу Сентабы, не выйдет из города живым. Сентаба любуется собой и открывается навстречу демонам ущелья Рох.

В храме вновь собираются люди, и перезвон украшенных лентами колокольчиков подхватывает Корона Мира. Город смеётся в розовом дыму. И всё же теперь Сентаба тише, в её веселье не исчезает горечь, а по вечерам колокольчики плачут на ветру, вспоминая ночь, когда снизу пришли гномы. Пройдут десятилетия, прежде чем население города вернется к прежней численности, и это будут дети и внуки тех, кто пролил кровь в неравной битве с горными духами. Глория думает, что демоны ущелья Рох говорят через дым, приходят именно через дым, потому что это — единственный для древних существ способ увидеть людей, населяющих город. Демоны никогда не прощают.

Вечер слишком хорош, чтобы нарушать его словами. Глория знает, что неспроста год назад к ней явился капитан Гор со своим маленьким отрядом, неспроста выпытывал сведения о Кенейя. Именно тогда эвийцы вблизи столкнулись с розовым туманом, а демоны из ущелья убили их короля. Глория считает это необычайно смешным: Эволдо вмешался в то, на что не имел никакого права, и поплатился жизнью. Смешным и… правильным. Именно Эволдо привел в город гномов, пообещав им красоту Сентабы. Глория смотрит на клубы дыма и одобрительно кивает.

Солнце спускается к Короне Мира. Глория не видела Фертеба Кенейя несколько лет, но думает, что с тех пор он не изменился. На куполах храма играют блики, королева жмурится и вновь отпивает ароматную медовую жидкость. Со двора доносится плеск воды в фонтане. Дорогая, красивая игрушка… её дворцы в лучах солнца выглядят фарфоровыми, а воздух пропитан благовониями. Глория не может представить Сентабу без её богатств. А демоны ущелья, зародившиеся задолго до появления людей на материке, сторожат покой города. Никто не знает, когда возникла Корона Мира, никто не знает, когда землю разрезало ущелье Рох. Но горный хребет защищает Карсалью, а из бездонного разлома поднимается розовый туман.

Ещё Глория знает, что женщина с длинными косами, покрытыми цветным платком, навсегда осталась под землей. Джинксландская королева не вполне верит в реальность происходящего, но тонкий, сотканный из тумана силуэт этой женщины стоит сейчас за окном — полупрозрачный в лучах закатного солнца. В её власти столетия, но демоны ущелья никогда не считают время. Ветер легко колышет цветной платок, и тот крыльями расправляется за спиной женщины. Запястья и щиколотки её украшены миниатюрными колокольчиками, стоит ей шевельнуться — и они зазвенят. Но она стоит неподвижно, лишь глаза неотрывно следят за Глорией. И джинксландская королева будто воочию видит, как несется по гномьим подземельям полупрозрачная демоница — нереальная, но стучат друг о друга золотые заколки на её косах и вьётся за спиной яркий платок.

Обитатели ущелья Рох не удаляются от него, но гномы осквернили Сентабу. Духи разлома не могут поступить иначе, и эта женщина ведет их за собой, они мчатся по владениям гномов вслед за её цветным платком. Она идет до конца. Она останется, чтобы спеть Рокату прощальную колыбельную. Глория не испытывает ничего, кроме сожаления.

Она отставляет пиалу, на дне которой ещё остается золотистый отвар, и опускается на колени. Длинная пышная юбка расстилается по полу озером кружев. Глория снова смотрит в окно, и полупрозрачного силуэта там уже нет. Духи не умирают, они просто исчезают, и для них нет ничего страшнее, чем перестать существовать.

— Позволь мне.

Это — её Джинксланд. Там, за Короной Мира, её дела закончены, там будет править мальчик, сын, и Глория не сомневается, что он станет достойным королем. И уже на него будет смотреть с небес его дед, добродушно усмехаясь в усы.

Если бы давным-давно девятнадцатилетней Глории сказали, что по ту сторону Короны Мира существует другой Джинксланд, непонятный и куда более опасный, но так же закрытый от мира, она бы ни на миг не усомнилась, что это так. Горный хребет и демоны разлома сторожат здешние земли. Фертеб Кенейя не приближается к ней, он смотрит на купола храма, со стороны которого доносится тихий перезвон. Ветер колышет привязанные к колокольчикам ленты, Сентаба оплакивает своих мертвецов.

На озере в центре города загораются огни, нить алых фонарей протягивается вдоль ажурной решетки. Где-то там, среди звезд, король Кинд озадаченно качает головой, но Глория ободряюще улыбается, прислушается к шелесту своих шагов по мраморным плитам. Во дворах затихает обычная жизнь: целуются, направляясь домой, пары, наслаждаются ночной прохладой старики. Плеск фонтанов сливается в непрерывный шепот. Глории не нужно искать дорогу к ущелью, оно ведет её само. Далеко на востоке — океан Нонестика, и тонкий серп луны поднимается словно из его фиолетовых вод. Королевство за горным хребтом, огражденное от мира неприступными пиками, больше не принадлежит ей, и Глория знает, что так — правильно.

Над ущельем Рох поднимается туман. Густые розовые клубы размывают границы разлома, Глория протягивает руки, пытаясь поймать туман, — не чувствует ничего и всё-таки знает, что он есть. Он подчиняется ей, а для демонов нет ничего страшнее, чем перестать существовать. Глория вспоминает полупрозрачный силуэт в окне и улыбается самой себе. Теперь её Джинксланд здесь. И когда Фертеб Кенейя поедет в Карсалью, чтобы проводить брата в последний путь, она заплетет вопреки джинксландской моде длинные косы и подойдет к решетке, и у её ног будет клубиться розовый дым. У неё впереди столетия. На смену Фертебу придут его сыновья, сменятся поколения, город оправится от ран. Демоны ущелья оберегают Сентабу. Глория вскидывает руки, погружая их в густое розовое марево, и на запястьях её тихо звенят колокольчики.

Потому что так — правильно.

* * *

Юная королева Оз сосредоточенно рассматривала свои сложенные на коленях руки. Ей, по сути, ребёнку, стоило сейчас больших усилий сохранять хотя бы внешнее спокойствие. Но к Глинде она пришла сегодня сама, а потому чувствовала себя обязанной максимально доступно донести до волшебницы всё, что мучило девочку последние дни. Озма отличалась упрямством и достаточной для своего возраста рассудительностью, но самостоятельной она не была. Глинда растроганно улыбнулась, коснулась подбородка девочки, заставляя повернуть голову. Озма выглядела печальной.

— Мне нужно с вами поговорить, — объяснила девочка, и Глинда не удержалась от улыбки: как раз это не вызывало сомнений. Снова и снова всматривалась Глинда в карту Эв, и то, что открывалось её глазам, по меньшей мере удивляло. Прошло чуть больше месяца с тех пор, как Озма вернулась из своего путешествия, и за это время королевство изменилось до неузнаваемости. Сила, вырвавшаяся из первого источника, спровоцировала второй, и над старой столицей рухнул перевал. В день, когда это случилось, Глинда готова была взвыть от досады: то, что по праву должно было принадлежать ей, рассеялось по материку. Озма достаточно подготовлена, Глинда занималась её обучением сама и ни минуты не сомневалась в способности девочки справиться с источниками Торна. И тогда… с таким оружием Глинде откроется весь материк. Возможно, неудачи Озмы в Эв были лишь стечением обстоятельств. Но осознание этого факта облегчения не приносило, Глинда не могла простить ни себе, ни своей юной подопечной потерю двух крупнейших источников материковой магии.

С самого начала путешествия Глинду не интересовало, как девочка будет добираться в Вей-Вамаре, выбор адекватного объяснения интереса к этой земле оставался за Озмой. Как уже гораздо позже узнала Глинда, от её ученицы потребовали отправиться в гномье царство. Возможно, эвийцам и самим надоела безвольная принцесса, что появилась неизвестно откуда и была замечательна лишь множеством сменных голов. К колдовству над мертвыми Глинда всегда относилась с пренебрежением, оно казалось чем-то грязным, запрещенным, к чему не хочется даже прикасаться. Красивая принцесса Лангвидэр напоминала восковую куклу и живой определенно не была.

Лангвидэр исчезла практически сразу после освобождения королевской семьи, но Глинду это уже не интересовало. Волшебница вернулась к эвийской истории лишь спустя пару недель, когда несколько утих гнев, сменившись холодным разочарованием. Теперь на карте восточного побережья творился невообразимый хаос: знать встретила принца Эвардо в штыки, и мальчик с матерью и остальными детьми был вынужден бежать в Ромьераланд. У королевской семьи больше не осталось сторонников. В Кенцане формировался ещё один лагерь борьбы на эвийскую власть, в Эвне не прекращались бои. Глинда, которую от разворачивающихся событий отделяли Мертвая пустыня и Корона Мира, единственная, пожалуй, понимала то, о чём в Эв сейчас предпочитали забыть: не так легка смена династии, какой кажется. Они всегда возвращаются, представители свергнутых родов. Так было с Озмой, было с Глорией из Джинксланда. Было с Ринкитинком, предков которого десяток раз скидывали с трона. Они всегда возвращаются, сам материк противостоит переменам. Пусть даже при этом льется кровь и летят головы — да и так ли оно важно в масштабах мира?

Как бы то ни было, Глинда не спешила списывать принца Эвардо со счетов. Именно поэтому вот уже битый час она удерживала на лице выражение обеспокоенного участия и слушала сбивчивое бормотание Озмы. Девочка развернула письмо, украшенное эвийскими королевскими печатями, — подписано Его величеством Эвардо и содержит едва ли не прямым текстом изложенное предложение приехать и задержаться. Выходит, внутри страны их положение настолько безвыходное, что Эвьен ищет выгодную невесту за Короной Мира. Эвьен мыслит в масштабах прежних границ королевства, наличие многочисленных отпрысков позволит ей развить бурную деятельность в династических браках. А у Глинды — Озма, воспитанная в духе долга перед своей землей, и волшебнице не составит труда найти с Эвьен общий язык. Девочка в короне Оз может предложить гораздо больше, чем просто золото. Да и добрая благородная хранительница страны Оз никогда не станет для Эвьен настолько явным источником опасности, каким являлся бы для эвийской королевы советник её покойного мужа. Глинда постарается, чтобы её имя никому в Эв не внушало тревоги.

— Что ты хочешь обсудить, Озма? — волшебница ободряюще провела рукой по её волосам. Девочка снова опустила голову.

— Я должна ещё раз там побывать, — тихо, но твердо отозвалась она. — Это мой долг перед страной. Если магия внутренних регионов материка истощается, я должна найти способ это исправить. Король Эвардо пишет, что позволит мне путешествовать по Эв везде, где мне будет угодно.

Потому что они не верят в источники Торна и не умеют с ними обращаться, мысленно закончила Глинда. Их земля получила огромные запасы волшебства, дарованные создателем, но испокон веку эвийцы ищут обходные пути. Разумеется, тем лучше.

— Там опасно, Озма. Я не могу тебя отпустить, — волшебница покачала головой. Озма воззрилась на неё крайне удивленно.

— Но почему?

Глинда задумчиво провела рукой по кожаной обложке пророческой книги. И, так и не ответив, сменила тему

— Когда ты познакомилась с Эвьен… какая она?

Девочка задумалась. Она была тогда слишком подавлена гибелью друзей, чтобы обращать внимание на Эвьен. Разве что снова необычайно отчетливо встретила её полный паники взгляд. А потом — толчок в спину и ошеломленный гномий писк.

«Беги, не оглядывайся». Если бы не Эвьен, Озма бы не успела, безвозвратно упустила бы драгоценные секунды. Эвьен вернула ей долг.

— Она… она королева. Я думаю, она не терпит преград и не останавливается, если речь идет о решении на благо династии. Для неё не существует личного, но Эв для неё — всё. Возможно, я ошибаюсь, но я так думаю.

Глинда кивнула. Такие, как свергнутая эвийская королева, способны на многое. Сейчас Эвьен хочет получить Озму, ведь эта девочка даст союз со страной, которая не измучена войнами и не разваливается на куски. Что плохого, если взамен Глинда потребует доступ к волшебству Торна? Эвийцы не умеют им пользоваться, благосклонность создателя к их земле ничего не дала её народу.

— Да… я так и предполагала. Но это не имеет отношения к нашему разговору. Я не могу отпустить тебя в Эв.

— Почему, Глинда? Если не получилось в первый раз, я должна попробовать ещё.

— Видишь ли, по своему устройству Эв отличается от нас. Там очень сильная местная власть, и провинциальная аристократия всегда неохотно подчинялась королю. При Эволдо они терпели, при Лангвидэр — скрипели зубами и готовили восстание, но едва вернулась Эвьен — они выслали её в Ромьераланд и лишили возможности управлять страной. Одна, без сторонников, лишь с детьми и малолетним королем, она не может ничего. Она одна, понимаешь? Когда рядом нет никого, кто мог бы помочь, любые её способности бесполезны.

— Значит, я ей помогу. Я помогу принцу Эвардо.

— Сражаться против провинциальной эвийской знати? И как ты планируешь это сделать?

— Я полечу не одна. Если меня поддержит моя армия, мы справимся с мятежом в два счета. Тогда Эвардо сможет вернуться на трон.

— На каком основании, Озма? Это их внутренние дела, а ты, дорогая, будешь выглядеть не лучше генерала Джинджер. Ты не можешь просто взять и вмешаться в политику чужой страны. Подумай, как отреагирует народ. В глазах людей это обыкновенное вторжение, посягательство на чужую территорию.

— Но Эвардо…

— И от Эвардо его народ отвернется окончательно. Король не может справиться со своими подданными и вызывает для этого войска из соседнего государства? Ты разрушишь к нему уважение ещё до того, как бедный мальчик начнет править.

— Тогда что мне делать?

— Не соваться в Эв. В нынешней ситуации там опасно, — Глинда встала, намереваясь уходить. Девочка в отчаянии схватила её за руку.

— Но я должна! Если я не воспользуюсь магией Торна, какой от меня прок? Тем более король Эвардо сам написал мне приглашение. Мне нужен ещё один шанс, Глинда.

То ли Озме показалось, то ли уже на пороге волшебница едва слышно пообещала: «Я подумаю». Девочка закрыла глаза и совсем не по-королевски шмыгнула носом. Страна Эв осталась в её памяти не самым приятным местом. В Оз всё обстояло гораздо проще, не было нужны искать в предметах двойное дно и двойную мораль в людях. А на восток от Короны Мира розовый туман, одно из самых очаровательных природных явлений, что девочке доводилось видеть, сеял полную мучений смерть. На восток от Короны Мира, в городе, что смотрит на фиолетовый океан, сидит на троне красивая женщина с восковым лицом, инструмент в чужих руках… мертвая. По улицам первой столицы ветер гонит песок пустыни, сады второй столицы шелестят, скрывая тёмной листвой следы пожаров. И, кажется, нет в Эв человека, что не преследовал бы тайных целей, о которых знает лишь круг сторонников. Если бы у Озмы был выбор, она никогда в жизни не сунулась бы больше в Эв.

Но не её вина, что великий Торн питал к восточному побережью материка некую особую любовь. Именно землям Эв достались первые удары посоха, и если Озма хочет использовать их силу для развития своей страны, ей нужно постараться. Чем старше Озма становилась, тем яснее осознавала, что, пусть и направляет она политику целого королевства, но личной воли у неё куда меньше, чем у самого заурядного крестьянина. А значит, как бы ни хотелось ей никогда в жизни больше не видеть Эв, она полетит туда снова и попробует во второй раз подобраться к источникам Торна.

На следующее утро Глинда выглядела куда более обеспокоенной, чем обычно. Озма же, наоборот, приняла решение твердо следовать намеченному пути.

— Я обдумала твои слова, дитя моё.

Озма в нетерпении сжала кулаки. Она не позволит себя отговаривать.

— Я не стану противиться твоему решению. Источники Торна спасут страну Оз, и твой долг — получить к ним доступ. В то же время это слишком рискованно, чтобы я могла со спокойной душой отпустить тебя. Там война. Если с тобой что-то случится, ты вряд ли сможешь привлечь виновных к ответу, поэтому полагаться тебе придется только на себя.

— Я себя в обиду не дам! — запальчиво воскликнула Озма. — К тому же я буду не одна.

— Я знаю. И верю, что ты будешь осторожна. Не давай никаких опрометчивых обещаний. Не связывайся ни с чем неизвестным или непонятным и не слишком полагайся на своё волшебство — ты на чужой земле. Не задерживайся у Короны Мира и не приближайся к городам в предгорьях. Я советовала бы тебе лететь над океаном, это гораздо безопаснее, чем над материком. А в остальном… желаю удачи, дитя моё. Я горжусь тобой.

Озма сдержанно кивнула. Теперь она сможет воспользоваться приглашением короля Эвардо и отправиться в путешествие по Эв. Никто толком не знает, сколько раз Торн бил посохом по этой земле, но Озма постарается отыскать все возможные точки. Ей, обыкновенной волшебнице, пусть и родившейся в королевской семье, будет нелегко справиться с силой великого Торна, однако её обучала Глинда, и девочка не сомневалась, что свою наставницу она не подведет.

Не прошло и часа, как Озма позвала Дровосека и Пугало. Сейчас, хорошенько поразмыслив, она пришла к выводу, что брать с собой солдат, чтобы вмешаться в раздел эвийских территорий, — и в самом деле полная глупость. Озму не поймут ни свои, ни чужие подданные. Не лучше ли обставить её приезд как обыкновенный дружеский визит?

Ни Пугало, ни Дровосека намерения девочки не воодушевили. Слишком свежи были воспоминания о гномьих подземельях, о гибели Тигра от странного недуга, о солдатах, что задохнулись в розовом тумане. Однако если Озма желает вновь отправиться на земли Эв в поисках источников Торна, её друзьям полагается следовать за ней. И потому оба не сказали ни слова, когда девочка расстелила перед ними карту страны Эв.

— Опять сюда? — Пугало без всякого вступления ткнул мягким пальцем в точку, обозначавшую Эвну. Озма отрицательно покачала головой.

— Не совсем. В столицу нельзя, там… скажем так, проблемы. А наша с вами задача — навестить короля Эвардо и королеву Эвьен. Вот здесь, — Озма отыскала на побережье границу столичного округа и бывшего Гаялета. Теперь эта земля именовалась Ромьераланд-Гаялет. Никому из троицы от этого, впрочем, легче не было. — Её величество Эвьен с детьми временно обосновалась там.

— Один вопрос, — мудрый Пугало почесал нарисованный нос. — Если у них в столице «скажем так, проблемы», зачем там мы? Разве без нас недостаточно забот?

— Нас приглашает король Эвардо. И мы обязаны воспользоваться этим шансом. Возможно, это и звучит эгоистично, но в их проблемы мы вмешиваться не будем, мы будем на их земле решать свои.

Пугало и Дровосек недоуменно переглянулись. Пусть они и жили в волшебной стране, но магией не пользовались, и потому перспективы, открывавшиеся при приближении к источникам Торна, их не трогали.

— Озма, если тебе нужна наша помощь, ты можешь на нас рассчитывать, — Пугало поправил шляпу. — Однако мы всё равно не понимаем…

Девочка молча покачала головой. Она в происходящем тоже не всё понимала. Государственное устройство Эв казалось ей крайне странным, ей и в голову не приходило, что провинциальная аристократия может иметь влияние, сравнимое с королевским. Однако важно ли это, если король Эвардо гарантирует ей свободу передвижения по эвийским землям и, следовательно, возможность открыть источники Торна. Хотя бы один. После неудачи в Вей-Вамаре Озме начало казаться, что её вера в собственные силы не так уж непоколебима. Никогда раньше Озма не оглядывалась назад, никогда не спрашивала себя, сможет ли она выполнить задуманное, — она просто шла вперед.

— Если вы не против, мы полетим завтра. Глинда советует двигаться над океаном — она боится, что на нас могут напасть.

— На нас ещё и напасть могут? — не слишком воодушевленно переспросил Дровосек. Об этом они как-то не подумали. Однако долг верных друзей — защищать Озму, даже если она затевает что-то откровенно странное. Девочка вновь склонилась над картой. Карта эта, по всей видимости, была нарисована местными путешественниками ещё несколько лет назад, и сведения имела устаревшие. Во всяком случае, одиннадцать провинций королевства изображались в прежнем составе. Тем не менее, Озма полагала, что никаких принципиальных различий, кроме политических, страна Эв не претерпела, а потому указанные объекты располагаются в прежних местах. Девочка свернула карту и, оставив друзей в полнейшем недоумении, вышла. Дровосек и Пугало в очередной раз растерянно переглянулись. Они надеялись забыть страну Эв раз и навсегда.

Воодушевленная новым шансом, Озма с нетерпением ждала момента отъезда. Как и прежде, пересекать пустыню и преодолевать Корону Мира она и её спутники планировали с помощью могучих птиц. Озма предложила лететь втроем, и Дровосек не настаивал: слишком жестоко после предыдущего путешествия было бы звать с собой людей для охраны. Разумеется, у солдат нет выбора, однако не хотелось вести их на смерть. К тому же… если Озма, могущественная волшебница, не сможет в случае нападения помочь себе сама, то какой пользы можно ждать от обыкновенных воинов?

Они вылетели в пустыню на рассвете. Солнце едва начинало подниматься — небо над Короной Мира окрасилось в розовый, и в местах перевалов пробивались лучи, предавая хребту гораздо более живописный вид. Очарованная этим зрелищем, Озма невольно подумала, что Корона Мира, должно быть, видела первые рассветы материка. Большинство местных ученых сходились во мнении, что хребет является самым старым из всех, что когда-либо пересекали материк, в то время как Джинксландские горы являлись куда более поздним ответвлением, возникшим в результате бурных подземных процессов.

Страна Оз и Мертвая пустыня имели четко очерченную границу, и пересекать её по земле не решился бы даже самый безумный из живущих. К западу от границы тянулись к солнцу растения и журчала вода в ручьях, но Мертвой пустыне любое проявление жизненной суеты было чуждо. Песок в пустыне серый, напоминает пыль. Он мельче обычного, и барханы перемещаются по пустыне необычно тихо, в мгновение ока поднимаются в воздух и рассеиваются над безмолвной равниной. Никто не знает, как возникла Мертвая пустыня, но она, как Корона Мира и ущелье Рох, кажется, существовала всегда. Когда Озма и её спутники пролетали над пустыней, солнце уже вышло из-за гор и близилось к зениту. Внизу продолжала тянуться бескрайняя серая равнина, и когда она наконец закончилась, Озма сперва не поверила своим глазам. В жизни она пересекала эту местность не однажды, и всякий раз ей казалось, что песок пустыни стремится достать свои жертвы снизу. Но, как бы высоко не поднимался с помощью ветра легкий смертоносный песок, даже он не был всесильным. С облегчением оставив пустыню позади, путешественники приблизились к перевалу. Можно было лететь через Эвейят, преодолевая Корону Мира в самом низком её месте, однако, настороженная предупреждениями Глинды, Озма не решилась так долго двигаться над материком.

Они преодолели Корону Мира около полудня, и Озма немедленно приказала взять южнее. Полупрозрачное облако розового дыма, клубившееся у гор, быстро рассеивалось, будто растворяясь в солнечных лучах, и девочка осмелилась оглянуться. В волшебном мареве проступал город, башни его дворцов и храмов ослепительно сияли. Снизу до путешественников донесся отдаленный плеск воды. Если бы Озма не видела своими глазами, на что способен розовый туман, она непременно свернула бы назад — город в предгорьях был удивительно красив. Но внешность обманчива не только у людей, грустно подумала девочка и села к городу спиной. Меньше чем за пару часов они миновали Роше Ри.

Ржавая река несла свои воды в океан, так что для простоты Озма направила птиц вдоль по её течению. Бурая вода сверху выглядела крайне необычно, так что девочка то и дело свешивалась вниз, чтобы посмотреть. Из уроков географии она знала, что Ржавая река является одной из основных водных артерий в восточной части материка и местом зарождения древнейших цивилизаций на этой земле. Правда, Озма сомневалась, что бурая вода пригодна для питья, но для судоходства широкая река со спокойным течением была крайне удобна. В один прекрасный момент бурая река впадет в фиолетовый океан, и юная волшебница с нетерпением ждала этого момента.

Они могли бы снизиться и сейчас, и вряд ли кто-то помешал бы Озме отыскать в Ржавой реке место удара посоха Торна. Вот только это не её земля, и без разрешения законных хозяев совершать столь безответственный поступок Озме казалось попросту диким. Никто не знает, как отреагирует материк на вскрытие источника. Когда это случилось в Вей-Вамаре, над Эвейятом обрушился перевал. Озма совершенно не желала становиться причиной разрушений и смертей в чужой стране, и потому сейчас она следила взглядом за течением Ржавой реки и думала о том, что вскоре сюда вернется.

Долгий полет над пустыней утомил птиц, и, едва появилась возможность устроить привал в относительно безлюдном месте на побережье, девочка приказала снижаться. Они остановились у самого устья Ржавой реки, там, где бурая вода разливалась по берегу необычайно широко. Пока Пугало и Дровосек кормили птиц, одна из которых служила компании транспортным средством, а другая тащила багаж, Озма разулась и, держа туфельки в руке, отправилась гулять по кромке воды. Если не считать орлов, она была единственной, кому требовалась пища, однако сейчас ни есть, ни пить ей не хотелось.

А ещё ей не слишком верилось, что спустя всего несколько часов она уже гораздо ближе познакомится с Эвьен и её семьёй и сможет полагаться на их защиту. Не так уж много Озма путешествовала в жизни, а потому не могла знать, насколько пугающими могут быть незнакомые места. Она не сомневалась в своей храбрости, если дело касалось опасности, грозившей друзьям, но вот защищать себя… Озма чувствовала бы себя гораздо увереннее, если бы рядом был кто-то, кто мог бы защитить и её.

Ржавая река не выглядела опасной. К тому же она пересекала целую провинцию — маловероятно, чтобы её воды были отравлены. И всё же, настороженная предупреждениями Глинды, девочка бродила по песку, не приближаясь к бурой воде. Разве что океан не вызывал у неё тревоги — здесь, на чужой земле, он казался Озме едва ли не союзником. Ведь океан Нонестика омывает весь материк, он не является чем-то, что свойственно лишь стране Эв. Из-за рощицы невысоких деревьев неподалеку поднимался дымок — вероятно, там располагалась деревня. Озма не думала, что здешние крестьяне причинят ей вред, но почему-то ей не хотелось сейчас никому показываться на глаза. Нужны ли она и её спутники со своими проблемами на этой земле, и так истерзанной междоусобной войной?

Озма отыскала на берегу большой, прогретый солнцем камень и взобралась на него. Если сидеть неподвижно, свесив ноги в воду, то вскоре вокруг босых ступней начнут мелькать крошечные мальки. Девочка старалась не шевелиться и не тревожить их. В Оз нет океана. Там нельзя вот так сесть на камень на берегу и наблюдать за рыбками, Озма могла бы это сделать разве что в бассейне или своими чарами сотворить пруд, но разве сумеет она передать необыкновенный оттенок фиолетовой воды?

Никогда раньше она не видела столько воды так близко. В предыдущий визит в Эвну у неё не было времени прогуляться по побережью. А сейчас она сидит на камне и смотрит вдаль, и перед ней расстилается безграничный простор океана Нонестика.

Они провели на побережье пару часов. Дровосек и Пугало по понятным причинам избегали подходить к воде, а Озме страшно хотелось искупаться. Её собственному королевству грозит истощение волшебных сил, в Эв не стихает война за престол, охватившая всю страну. А она, Озма, сидит на камне на берегу океана и смотрит вдаль. Воистину, великим чародеем был Торн, создавший этот полный красок мир.

За всё время привала в устье Ржавой реки не появилось ни души. Озма настолько углубилась в свои мысли, что окрик сзади стал для неё полной неожиданностью: друзья звали её лететь дальше. Девочка нехотя спустилась с камня и подошла к ним. Кто знает, когда ещё ей представится возможность вновь вот так мирно побыть наедине с природой. Однако озвучивать подобные мысли не слишком достойно королевы, поэтому Озма просто молча забралась в корзину к своим спутникам, и птицы взмахнули крыльями. Выброшенные на берег ракушки тоже отливают фиолетовым. Озма с сожалением последний раз взглянула вниз и забилась в угол корзины.

Пугало развернул карту.

— Дела у нас, братцы, такие… если меня не обманывают мои мозги — чего ещё не случалось — то нам теперь лететь вдоль берега. Когда справа появится остров Элбоу, это будет означать, что мы почти на месте.

— И как мы узнаем остров Элбоу? — поинтересовался Дровосек. Он полировал тряпочкой свою масленку и на карту не смотрел.

— Там вулкан, — лаконично ответствовал Пугало, будто наличие вулкана на острове Элбоу решало одновременно все их проблемы.

— Действующий? — уточнила Озма. В Оз не было не только океана — вулканов внутреннему материковому королевству тоже не досталось, поэтому девочка представляла их себе крайне слабо. Согласно сведениям, почерпнутым ею из учебников, действующий вулкан должен быть покрыт потёками застывшей лавы. В противном случае даже объединенными усилиями троица вряд ли смогла бы отличить вулкан от простой горы.

— Вот смотри, — Пугало подал Озме карту. Остров Элбоу, обозначенный там, полностью соответствовал знаниям девочки: большую его часть занимала огромная гора с детально прорисованными следами лавы на склонах. Если он и в самом деле выглядит именно так, проблем не возникнет. Озма присмотрелась повнимательнее.

— Он здесь не один, — она коснулась пальцем точки на материке. — Вот ещё.

Второй вулкан королевства Эв располагался точно напротив первого, на территории, что ныне носила имя Ромьераланд-Гаялет. Между ним и островом Элбоу было не больше пяти километров по океану, и соединяла их череда расположенных практически по прямой маленьких подводных вулканов. Таким образом, пролив являлся сущим кошмаром для мореплавателей, и его обходили как могли.

— Ты права, — Пугало тоже пригляделся. — Что-то мне уже заранее не нравится это место.

— Почему?

— Вулканы — это огонь. А солома прекрасно горит, — пояснил Пугало. — Однако не думаю, что мы попадем именно на извержение, всё же мы не настолько неудачники. Только… дальше-то как? Тут город, неужели придется спрашивать дорогу?

— Спросим, — Дровосек закончил полировать масленку и водрузил её на голову. — Что тут такого?

— «Добрый день, вы не подскажете, как проехать ко дворцу королевы Эвьен», да? — невесело усмехнулась Озма. — Её величество в беде, так что, думаю, в городах полно шпионов. Я не хочу предупреждать неприятелей королевы о нашем приезде.

Все трое крепко задумались. Наконец Пугало озарило.

— Можем приземлиться и ехать по побережью. Озма, ты можешь показать письмо?

Девочка кивнула, порылась в маленькой бархатной сумочке и протянула соломенному человеку несколько сложенных листков. Пугало углубился в чтение.

— Здесь написано, что королевский дворец стоит на берегу океана на границе двух провинций. Думаю, не заблудимся. Расколдуешь коней?

— Я попробую, — кивнула Озма. Она забрала письмо и вновь спрятала его в сумку.

Остров Элбоу показался, когда уже почти стемнело. Озма устала и успела подремать, устроив голову на мягких коленях Пугала, однако бодрости ей это не прибавило. Хотелось вновь приземлиться и размять ноги. В сущности, сам остров они не видели: сначала до их слуха донеслось шипение бурлящей внизу воды, потом, несмотря на прохладу, повеяло теплом. Птицы пролетали над той самой грядой подводных вулканов. Лишь тогда все трое дружно повернули головы вправо: над океаном возвышалась тёмная гора, едва различимая на фоне ночного неба.

— Остров Элбоу, — тихо произнесла Озма. Расстелив карту на дне корзины, она подула на указательный палец правой руки, и в тот же миг кончик пальца вспыхнул золотистым светом. Теперь даже в кромешной темноте они могли читать карту.

— Надо спускаться, — Дровосек посмотрел налево. Берега не было видно, однако откуда-то с той стороны шелестели деревья. Озма кивнула: продолжать путешествие в темноте не слишком разумно, к тому же её настолько утомил полет, что она буквально валилась с ног. И это при том, что целый день она только и делала, что сидела в корзине. Где-то далеко на материке зажигались огни, указывая на близость жилья.

Они приземлились на каменистом берегу. Озма подпрыгнула от неожиданности, когда корзина обо что-то ударилась. Берег здесь был неровный, усеянный какими-то острыми обломками, и девочка не рискнула бродить по нему в темноте в своих мягких туфлях. Впереди возвышалась громада леса. Озма молча указала светящимся пальцем в сторону деревьев, и все трое направились туда. У себя в Оз она могла бы легко разжечь волшебством костер, сотворить из воздуха фонарь или сделать так, чтобы звёзды сияли ярче. Но здесь, на чужой земле… Озма была уверена, что у неё не выйдет ровным счетом ничего, и максимум её стараний — эта светящаяся точка на кончике пальца. Глинда говорила, что так бывает у всех волшебников. Чужая земля ограничивает силы.

Углубляться в лес Озма не решилась, опасаясь хищников. Никто из троицы не обладал способностью видеть в темноте, и единственное, что радовало девочку тёмной ночью в незнакомой стране, — так это то, что ни Дровосек, ни Пугало не нуждались в сне. Значит, она может не бояться хотя бы внезапного нападения. Не то чтобы это было залогом спокойствия, но хоть какое-то облегчение. Сырая прохлада на берегу океана пробирала до костей, так что Озма, переодевшись в ночную сорочку, торопливо забралась в спальный мешок чуть ли не с головой. Пугало и Дровосек бродили неподалеку, тихо переговариваясь.

Девочка и сама не заметила, как заснула. Океан шелестел так, как может шелестеть только единственный океан вокруг материка, и уже в полусне Озме казалось, что небо — это тоже океан Нонестика, только по ошибке почему-то перевернутый. Безграничная масса фиолетовой воды окружает материк так, как страну Оз окружает Мертвая пустыня. От этого Озме было немного грустно.

Боялась она напрасно: здесь их тоже никто не потревожил. Озма проснулась, едва начало светать, — да и как спать, если она впервые видела солнце настолько низко? В Изумрудном городе солнце выползало из-за Короны Мира, а здесь поднималось будто из самого океана. И смешно щекотало Озме нос. Вдалеке какие-то люди удили рыбу, однако до путешественников им не было никакого дела. Девочка выползла из спального мешка, поежилась от холода, однако немедленно решила искупаться. Высокие камни, торчащие из воды, создавали что-то вроде ширм, за которыми Озма могла поплавать и переодеться в полном одиночестве.

Над фиолетовой водой поднималось солнце. Озма прижала руку к груди, чувствуя, как колотится сердце. Она видела полный волшебства Изумрудный город, каждый день, просыпаясь, видела из окна Корону Мира. Знала, что всю территорию её королевства опоясывает Мертвая пустыня. Но чтобы вот так идти в фиолетовой воде… Океан Нонестика был всегда и всегда будет — даже когда исчезнет материк. От полноты чувств Озме хотелось плакать.

Потом она стояла на берегу, обсыхая, прежде чем надеть платье, и вода захлестывала её ступни. Озма так и отправилась назад — босая, с мокрыми волосами. Дорого бы она дала за возможность показать побережье своим подданным. Дровосек и Пугало уже выгрузили из корзины миниатюрные фигурки зачарованных коней, что дала им в дорогу Глинда. Маленькая, будто игрушечная, колесница тоже была здесь.

С чарами Глинды девочка справилась без труда — всё уже было сделано до неё, и за пару минут на берегу появилась белая колесница, вроде той, на которой Озма передвигалась по Эв в предыдущий раз, только теперь экипаж был запряжен парой коней. Друзья невольно подумали об одном и том же, переглянулись и печально опустили головы. Пугало погладил Озму по плечу.

— Поехали. Дорога там, кажется.

Отменно обученные птицы должны были теперь следовать за колесницей по небу. У королевы Эвьен найдется приют и им. На роль кучера единогласно был выбран Пугало. Соломенный человек не возражал. Когда они выезжали с побережья, нижний край солнца всё ещё оставался скрытым в океане. Озма щурилась, оборачиваясь: огромная масса фиолетовой воды, плескавшаяся позади, казалась ей нереальной. Здесь, как во всех прибрежных землях, люди рождаются и живут, каждый день видя океан Нонестика. Конечно, и в Эв есть провинции, где океан не виден, но их хотя бы не окружает Мертвая пустыня. Столько чудес этого мира недоступны её подданным… Озма грустно вздохнула. Жителям зелёного города непременно бы понравился фиолетовый океан.

Рыбаки не обратили на них внимания. Озма же с интересом присмотрелась к незнакомым людям. Трое мужчин, удивших рыбу с высоких камней, были одеты в широкие холщовые штаны и жилеты с множеством прорезей и крючков. Озме захотелось окликнуть людей или помахать им, но она сдержалась. Пока она и её друзья не доберутся до королевского дворца, лучше не привлекать к себе внимания. Разве что…

— Мы же можем спросить дорогу до границы? — будто размышляя вслух, уточнила она.

— Можем, почему нет, — откликнулся Пугало, несколько раздосадованный тем, что в его отличные мозги не пришла столь блестящая идея. Тогда он мог бы порадовать Озму. — Только если нас спросят, с какой целью мы интересуемся..?

— Всё просто. Скажем, что мы путешествуем. За местных мы не сойдем, а чужестранцам многое прощается. Нужно только придумать новые имена.

— Ты думаешь, нас здесь знают? — засомневался Дровосек. — В любом случае, если про нас тут слыхали, то узнают, какие бы имена мы ни придумывали.

— Проверим, — Озма вновь развернула на коленях карту. — Пока мы вроде не ошиблись: вот дорога, вот граница. Но уточнить никогда не помешает.

В Эв начиналась осень. Солнце уже было не таким жарким, лес в отдалении радовал пестротой, и Озме вновь начинало казаться, что жизнь прекрасна. Разумеется, своё королевство она любила гораздо больше, но краски прибрежного края делали его по-настоящему сказочным.

Как назло, людей им больше не попадалось. Путешественники двигались вдоль побережья, держа океан в поле видимости, чтобы не сбиться с дороги. В отличие от Оз, здесь не было столь явного волшебства природы: птицы и звери не разговаривали, земля не вела сама, и поначалу это казалось Озме непривычным. Кони бежали неторопливо, и иногда девочка спрыгивала с колесницы на дорогу, чтобы размяться. Судя по карте, граница Эвны и Гаялета была уже не за горами, и, учитывая полосатые столбики, которыми в Эв обозначались пределы земель, проехать её они не могли. Однако череда столбиков показалась лишь ближе к вечеру, когда солнце уже начало приближаться к Короне Мира, а с океана потянуло прохладой. Обрадованная Озма захлопала в ладоши. Если рассуждать оптимистично, теперь оставалось всего ничего — найти королевскую резиденцию, но от границы к побережью дороги не было. Та, по которой они ехали, уходила дальше на территорию округа Эвны, а в пределах видимости не удавалось обнаружить ни единой тропы. Путешественники переглянулись.

— Что будем делать? — теперь Озма заметно поникла. Ей не хотелось ещё раз ночевать в дороге.

— А что мы можем? — развел руками Пугало. — Поворачивать и искать, где свернуть?

— Можем поехать напрямик, — девочка критически осмотрела холмистый пейзаж. Идея поддержки не встретила. Озма вздохнула. — Поворачиваем.

— Почему ты не хочешь лететь? — Дровосек кивнул на парящих в вышине птиц. — Сверху лучше видно.

Озма и сама не сомневалась в том, что сверху они найдут королевский особняк в два счета, но ведь Глинда говорила не летать над материком. Сама Озма и её спутники на этой земле по сути беспомощны. Что будет, если снизу кто-то вздумает стрелять?

— Я боюсь, — честно призналась девочка. — Давайте подождем, пока стемнеет. Тогда сможем лететь.

— В темноте мы ничего не увидим, — заметил Пугало. Он повернул коней, и теперь те бежали в обратном направлении. Радости это не добавляло.

— Мы же дворец ищем, не погреб. Думаю, он будет освещен.

Озма и в самом деле сильно на это надеялась. А ещё — думала, что Эвьен могла бы выслать к Короне Мира проводника навстречу гостям. Тогда им не пришлось бы блуждать по чужой стране. Озма была уверена, что так и следует обходиться с особами королевской крови. Вот только приглашение прислал Эвардо, но, по большому счёту, нужно-то сюда ей, Озме. Поэтому она промолчит относительно плохого приёма.

А ещё Эвьен спасла ей жизнь. А она, Озма, освободила королевскую семью. Сложно всё, и кто кому должен — непонятно. Но, в любом случае, её жизнь теперь неразрывно связана с эвийцами.

Со стороны леса показалась телега, запряженная понурой лошадью. На телеге сидел чумазый мальчуган, за его спиной высились бочки — по всей видимости, для воды, и ехал он, несомненно, к берегу. Озма мысленно порадовалась, что серьезно изучала иностранные языки. Она помахала мальчику рукой, тот подъехал ближе.

— Можно ли проехать вдоль границы к берегу? — медленно, отчетливо выговаривая слова, спросила она. Мальчуган захлопал глазами. Озма повторила. Кажется, это только по учебнику легко.

Мальчик, вроде бы, удивляться перестал. Вряд ли он когда-нибудь видел приезжих, но, по крайней мере, со второго раза понял и закивал.

— А вы кто такие?

Даже столь простую фразу Озма разобрала скорее интуитивно. Мало похожего на выверенное столичное произношение её учителя. Видимо, в провинциях говорят на своих диалектах, классический эвийский — что-то вроде связующего звена между ними.

— Мы путешествуем.

— А-а… так а чего вы тут? — как-то с сомнением посмотрел на них мальчик. — В Эвну едьте, там весело, говорят, — он схватил лежавшую на телеге палку и взмахнул ею на манер меча. — Ух я бы!..

— Нам тут больше нравится. Так что с побережьем?

— А чего с побережьем? Вон тропинка, я по ней поеду. Мать сказала воды набрать. Только от берега влево не берите, там деревня, и вроде как королева туда переехала. Так говорят.

Трое путешественников переглянулись. Неплохо.

— Не будем, — Озма кивнула. — Спасибо.

— А это кто с тобой? — мальчик указал на её спутников. — Они живые?

— Это мои друзья. Да, они живые и очень добрые.

Дорогу Озма, конечно, узнала, но избавиться от любопытного нового знакомца стоило больших трудов. Если бы мальчик не ехал по поручению, он непременно увязался бы следом за диковинными чужеземцами. Уже подгоняя лошадь вперед по тропинке, он поминутно оглядывался, свистел и махал руками.

— Гораздо лучше, чем ничего, — подвел итог Пугало.

— Согласна. Давай за ним. Надеюсь, не заблудимся.

Начинало темнеть, и они едва не пропустили скрытую в кустах новую тропу. Эта, как и говорил мальчик, уходила влево. Вот только вскоре исчезала прямиком в лесу, и это Озму не радовало.

— Успеем?

— Попробуем, — Пугало к своей роли кучера относился крайне серьезно. Кони устали, их удалось напоить лишь из попавшегося на пути колодца, но останавливаться сейчас Озма не хотела. До границы рукой подать, эта деревня должна быть максимум за лесом.

В лесу оказалось гораздо темнее, чем посреди поля. Ветви деревьев то и дело хлестали колесницу и задевали Озму по лицу и плечам, так что девочка сочла за лучшее сползти чуть ли не под сиденье. Страшно подумать, в каком виде она предстанет перед королевской семьёй. Озма уже заранее была готова умереть от стыда.

Кони пугались ветвей и шорохов, колесницу подбрасывало на неровной дороге. Озма думала, что этот лес никогда не закончится. Однако в какой-то миг деревья расступились, и перед путешественниками открылась долина, испещренная множеством огней. Это и была ближайшая к Эвне окраина бывшего Гаялета, пограничная полоса проходила на дальнем её конце. В порыве чувств Озма схватила друзей за руки.

— Кажется, я вижу большой дом!

Уже стемнело, и то, что Озма посчитала большим домом, выглядело сейчас лишь скоплением огней. Приободренные, путешественники спустились в долину. Даже если Озма ошибается, они, по крайней мере, добрались до деревни. Девочку продолжали посещать мысли о том, что можно было бы и проводников послать ей навстречу, но мысли эти уже были не столь настойчивы. То, что она добралась сама, вселяло гордость.

Деревня была небольшой, с разбросанными по долине домиками, соединёнными широкими улицами, и это делало перемещение довольно несложным. Если бы они оказались натыканы стена к стене, Озма и её друзья давно бы потеряли особняк из виду. Ей и самой не верилось, что конец её блужданий так близко. Хотя, по сути, ничего сложного в её пути не было, да и занял он неполных два дня. Но Озма слишком отвыкла от странствий, слишком давно не выбиралась куда-то, как в былые времена, когда она — Тип — едва заявила о себе стране Оз.

Она не ошиблась. Других особняков такого размера в деревне не имелось, все прочие строения принадлежали крестьянам, ремесленникам и королевским слугам. Дом, что сразу бросился ей в глаза, и был той самой резиденцией, построенной по приказу короля Эвахо. Именно здесь жила теперь Эвьен с детьми — хотя даже в страшном сне не могла представить, что однажды окажется изгнанной из Эвны. В Эвейят — возможно, но… Эвейята больше не было.

Навстречу Озме король Эвардо вышел вместе с матерью. Эвьен расцеловала девочку в обе щеки, демонстрируя безмерную радость от её приезда; юный король смущенно подал руку. Дровосек и Пугало озадаченно оглядывались, они чувствовали себя здесь как-то неловко. Не так много времени прошло с тех пор, как их представили принцессе Лангвидэр в королевском дворце посреди встревоженной столицы.

Эвьен, не дожидаясь слуг, повела гостей в дом. Озма с интересом оглядывалась по сторонам, ловя взглядом всё, что позволял увидеть слабый свет. Свечи здесь были какие-то иные, более тусклые, но пахли океаном. Здесь всё пахло океаном.

— Надеюсь, дорога не была слишком трудной для вас, Озма?

— Нет, Ваше величество. У нас есть карта, поэтому сложностей не возникло. Благодарю за приглашение.

— О, не стоит, — Эвьен улыбнулась, хлопком в ладоши подозвала служанку. — Покажи нашим гостям их комнаты. Надеюсь, вы не откажетесь от скромного угощения, прежде чем отправитесь отдыхать. Прошу прощения, что мы не можем принять вас в Эвне согласно вашему положению, Озма. Я бы никогда не решилась…

В другой ситуации Озма бы обиделась. Но эта женщина спасла ей жизнь. Когда толкнула в спину и велела бежать, не оглядываясь.

— Ну что вы, — девочка церемонно улыбнулась. — Я бесконечно рада снова видеть вас и короля Эвардо.

Король Эвардо всё это время стоял в стороне и смущенно молчал. Озма казалась ему невероятно милой, к тому же она была почти его ровесницей. После Орин, которая имела привычку посмеиваться над юным нареченным, Эвардо подсознательно опасался потенциальных невест. Конечно, большинство эвийских наследников были к пятнадцати годам если не женаты, то хотя бы твердо знали, с кем вступят в брак. И Эвардо большую часть своей жизни знал, с кем. Но теперь, когда неразбериха в стране неожиданно подарила ему возможность выбирать, мальчик растерялся.

Но Озма была крайне милой. Не зная, что ей сказать, Эвардо краснел и опускал взгляд, но всё же думал, что от такой жены он бы не отказался. И девочка ободряюще ему улыбалась. Когда она ненадолго удалилась, чтобы искупаться и переодеться, Эвьен смерила мальчика строгим взглядом.

— Сын мой, вам следует быть с ней вежливым. Вы же король, и Озма — гостья в вашем королевстве. Более того, вы сами пригласили её в наш дом. Теперь всем нам нужно постараться, чтобы у неё остались лишь лучшие впечатления.

Судя по выражению лица королевы, понимать это следовало не иначе как «если вы её спугнете, клянусь, я обвенчаю вас с Орин». Эвардо поежился.

— Матушка, я сделаю всё возможное. Но не испугает ли её то, что происходит у нас в столице?

— Эвна далеко, и никто наших гостей туда не повезет. Небольшие временные трудности бывают в любых государствах.

Эвардо растерянно кивнул. На его лице отразилось полнейшее нежелание венчаться с Орин. Разумеется, он сделает всё возможное, чтобы симпатичная гостья из Оз чувствовала себя здесь как нельзя лучше.

Сколько ей лет, Эвардо не знал. Более того, не знала сама Эвьен, хотя честно пыталась сопоставить по летописям даты. Когда малышку Озму объявляли наследницей тамошнего короля, Глории из Джинксланда было около тридцати — а ведь они с Эвьен почти ровесницы. С тех пор прошло лет шесть или семь. Озме на тот момент внешне можно было дать лет тринадцать, значит..? Но сейчас она выглядела не старше Эвардо. С возрастом этой девочки явно что-то не так. За прошедшие годы она практически не изменилась. Впрочем, сколько бы лет ей ни было, она оставалась королевой Оз, земли, не измученной конфликтами и отгороженной от остального материка серыми волнами Мертвой пустыни. Там отродясь не было других войн, кроме внутренних, да и те прекратились в незапамятные времена. Девочке повезло.

Королю Эвардо повезло гораздо меньше. Эвьен ещё раз строго посмотрела на сына.

— Постарайтесь развлечь её. Если она потребует отвезти её в путешествие по стране, обещайте, что в ближайшие дни осуществите это желание. Я рассчитываю на вас, Эвардо.

— Да, матушка.

— И помните, вы делаете это на благо своей страны. Озма — ваш ключ к армии Оз и ресурсам Оз. С её помощью мы вернем себе Эвну и обратно соберем страну. Не забывайте, что вы король.

Которого выгнали из собственной столицы. Эвардо проводил мать взглядом и грустно подпер кулаком подбородок. Откуда-то из темноты балкона выскользнула Эвроуз.

— Ты один, братишка?

— Пока да, — мальчик даже не обернулся в её сторону. — Но скоро придет Озма. О чём мне с ней говорить?

— Она же девушка! Всё просто: можешь сказать ей, что ты хорошо танцуешь. Или пригласить на охоту. Или попроси рассказать про страну Оз. Не грусти, ничего страшного в этом нет. Она тебе нравится?

— Она милая. Но, Эвроуз… у неё целая страна, а у нас — какой-то кусок Ромьераланда! Она будет надо мной смеяться!

— У всех бывают временные трудности, — отмахнулась старшая принцесса. — Никто же не мешает тебе сказать, что у тебя тоже страна. Откуда девочке из Оз знать, что у нас тут происходит? Нет, конечно, если ты сходу вывалишь на неё гору своих проблем, она посмеется… но, братишка, аккуратнее надо, ты же король. Жалуйся, но не прямым текстом. Она поймет и поможет. Пришла же за нами к гномам — значит, она неплохая. Я бы тоже не отказалась познакомиться.

— Так оставайся.

— Э нет, это твоя невеста. Ну, может, она пока об этом не знает, но ты сделаешь так, чтобы узнала.

— А где гарантия, что она согласится? — чем дальше в лес, тем больше короля охватывала паника.

— Нет гарантии, — обнадежила Эвроуз. — У неё — мощное государство, у нас — кусок Ромьераланда. Для неё это убыточный союз, зато для нас — крайне удачный. Вот и старайся убедить её, что всё готовится поровну и по-честному. Удачи, братишка, — принцесса рассмеялась и исчезла за дверью.

Чтобы рассеять полумрак гостиной, свечей не хватало, и по углам клубилась темнота. Переехав в Ромьераланд, Эвьен была вынуждена экономить на самом необходимом, и в первую очередь — именно на свечах. Недостаток света похоронил давнюю, мирную привычку вышивать по вечерам, и теперь, лишенная возможности обдумывать за работой текущие дела, Эвьен всё чаще сидела с детьми в спальне и слушала, как Эвроуз рассказывает младшим сказки.

Из клетки не было выхода. Озма вытащила их из гномьего царства, вернула к жизни. Но так ли уж плохо было стоять в сокровищнице Роката в виде зачарованных вещиц, если единственная альтернатива — борьба с собственным советом министров и побег в Ромьераланд? За прошедший год королева и её семья стали лишь препятствием к смене династии. Если про них вспомнят, у них отберут и этот особняк, и хорошо, если наспех не убьют где-нибудь в лесу, устраняя лишнюю преграду.

И королеву, и юного короля Эвардо часто посещали одни и те же мысли. И всему виной — женщина с островов, внесение имени которой в династическую книгу, глупая выходка Эволдо, стало переломным моментом в судьбе страны.

Освежившись и переодевшись, Озма почувствовала себя гораздо лучше. Настолько, что спать ей теперь совсем не хотелось, — наоборот, она не отказалась бы побеседовать с Эвьен и её детьми. Эти люди казались ей довольно приятными, и девочка не сомневалась, что они не станут препятствовать её путешествию по землям Эв. Разумеется, она пока не сказала причину… но обязательно скажет — как только получит разрешение. И она постарается, чтобы от её действий не обрушивались перевалы, не пересыхали реки и Корона Мира не падала в ущелье Рох. Она будет осторожна.

Особняк — та его часть, которую девочка успела увидеть, — совсем не соответствовал её представлениям о королевской резиденции. Сама она, когда желала ненадолго покинуть Изумрудный город и отдохнуть на природе, отправлялась во дворец, в точности повторявший столичный, разве что находившийся у большого, кристально-чистого озера. Но всякий раз, когда Озма собиралась озвучить эту мысль, в памяти вставала одна-единственная фраза. «Беги, не оглядывайся». И розовый туман, расползающийся в воздухе. Сколько бы Озма ни жаловалась сама себе на скудное убранство и недостаток света вечером, но вряд ли она когда-либо упрекнет Эвьен в этом вслух.

А ещё ей не слишком верилось, что кто-то в стране может иметь право отстранить короля от престола и выставить его из столицы. Озма просто не могла представить себя в подобной ситуации. Чтобы кто-то из её подданных направил оружие в сторону своей королевы?

Размышляя об этом, Озма временно забывала о недовольстве особняком. Ей становилось безумно жаль Эвардо и его семью. Разумеется, были времена, когда и ей — Типу — доступ во дворец был закрыт, но в её случае всё разрешилось. Как собирается выкручиваться Эвьен, Озма не знала.

Незаметно для самой себя она дошла до гостиной, где, как ей сказали, её ждет Эвардо. Мальчик встал ей навстречу, поклонился. Озма широко улыбнулась и сделала реверанс.

— Я не заблудилась, — радостно объявила она. Почему-то в присутствии этого мальчика в ней словно включалась какая-то частица личности Типа. Озма углядела свободное кресло, прошла и уселась. Видимо, от смущения. Хотя вообще, её не так-то просто было смутить. По крайней мере, она так считала.

— Я рад вас видеть. Вы не очень устали?

— Мы долго ехали, и это было скучно, — призналась Озма. — Но я здесь, и всё хорошо. У вас большая страна, Эвардо. Я рада, что вы меня пригласили.

— Я много думал о вас после… нашей встречи, — эта фраза показалась мальчику несколько двусмысленной, и он покраснел. Сколько он помнил себя наследником престола и Орин в качестве предполагаемой невесты, она постоянно обращалась с ним как с ребенком. Собственно, он и был для неё ребенком, но порой она слишком откровенно над ним подшучивала, и теперь, с девочкой, что выглядела его ровесницей, Эвардо боялся показаться смешным.

Озма кокетливо взмахнула ресницами.

— Надеюсь, вы думали обо мне что-то хорошее?

— Я думал, что вы… храбрая, Озма. Вы не побоялись пойти к гномам, чтобы спасти нас. Вы ведь нас даже не знали.

— Но зато теперь мы друзья, Эвардо.

Если бы дети не были связаны судьбами своих стран, они болтали бы сейчас куда более искренне — так, как и полагается детям. Но для Озмы король Эвардо — шанс доступа к источникам материковой магии, для него эта девочка — золото страны Оз. Примерно как Орин, только во многих отношениях лучше. Они примеривались друг к другу, ведя вымученную, недо_взрослую беседу, потому что оба были связаны долгом.

— Я счастлив называть вас своим другом, Озма.

Эвьен не подслушивала. Эвьен просто мерила шагами свою спальню и молилась, чтобы сын ничего не испортил. Сделать хуже в их ситуации сложно, но варианты есть.

Озма нетерпеливо поерзала в кресле.

— Скажите, Эвардо, я могу вам чем-то помочь? Моя наставница говорит, что в Эв сейчас неспокойно. А я хочу быть вам полезна. Как друг.

Эвардо не сразу сообразил, что ответить. Лишь переспросил:

— Ваша… наставница?

Если уж говорить прямо, то «да, помочь, прислать нам слитков пару тысяч на первое время и солдат несколько сотен». Но и Эвьен, и Эвроуз, и собственный здравый смысл подсказывали, что столь открытый подход даст прямо противоположный результат. Озма, видя растерянность мальчика, пояснила:

— Ну да. Волшебница Глинда. Я была бы рада, если бы вам удалось познакомиться, она очень добрая. И она говорит, что вы не можете вернуться в Эвну, потому что главы провинций не признают вас как короля. Я вас не обидела?

— Нет, Озма, что вы. Примерно так и есть.

— Но как такое может быть? Вы же король!

— А что у вас нужно, чтобы стать королем? В стране Оз есть специальные законы? — неожиданно поинтересовался Эвардо. Озма потерла кончик носа.

— Ну как… нужно доказать родство с предыдущим королем. А потом… не знаю, мне это никогда не было интересно, — она легкомысленно зажмурилась. — Отца я не помню, а о своих наследниках мне думать ещё рано.

— Вот видите… у нас с этим сложнее. Есть Эвна, где стоит дворец, это наша столица. Мы все там жили.

— Я была в Эвне, — радостно перебила Озма. — И во дворце была.

— Это Эвна, — задумчиво повторил Эвардо. — В ней хранится династическая книга. Но у нас доказывать ничего не нужно: если твое имя в книге, ты имеешь право на престол. А есть Эвейят… около гор. Вы его не видели, когда летели?

Озма покачала головой.

— Наследник всегда коронуется в Эвейяте. Без этого никто не может считаться королем. Я там не был.

— И почему вы туда не поехали? — Озма сначала брякнула, потом подумала и сопоставила по срокам. Примерно в это время над Эвейятом открылась брешь в Короне Мира. Мальчик просто не мог туда поехать.

— Его засыпало песком. Я не мог и вряд ли когда-то смогу. Мы не знаем, как теперь быть, нужно отменять этот обряд, но у нас нет таких прав. Нас просто никто не послушает. Без старой столицы я не король — в старую столицу больше войти нельзя. Чтобы убедить совет министров отменить обряд, нужны люди и золото. Нужно подавить мятеж. А у нас есть только этот дом и слуги, которых мы с собой привезли. Простите, Озма, я не хотел перекладывать на вас наши проблемы, но вы спросили…

Озма кивнула. Она искренне надеялась, что никогда в подобную ситуацию не попадет. Но если она предложит людей и золото в обмен на право забрать силу источников Торна… Хотя бы одного — того, что в Ржавой реке. Кажется, это третий. Но Глинда против того, чтобы Озма вмешивалась во внутренние дела страны Эв. Неужели Глинда не понимает, что это равноценный обмен? Войско Оз возвращает короля Эвардо на его законный трон, а Озма отправляется собирать местное волшебство. Эти дети нуждались в возможностях друг друга.

— Я бы хотела вам помочь, — тихо произнесла Озма. У них обоих есть долг перед подданными. Вот только жители Изумрудного города не выгоняли её из дворца.

— Я счастлив иметь такого друга, как вы, Озма. Но сейчас уже поздно, а вы устали, мне не хотелось бы показаться невежливым.

Озма собиралась запротестовать. Но не будет ли более разумным сейчас, оставшись одной, обдумать план дальнейших действий? Наговориться они ещё успеют, и девочка не сомневалась, что непременно добьется своего. В стране Оз есть то, чего нет здесь, то, что поможет королевской семье выбраться с окраин Ромьераланда и вновь торжественно въехать в столицу.

Длинный день заканчивался. Над океаном повисла луна, из сада тянуло чем-то свежим. Природа здесь богаче и красочнее, чем в Оз, и отсутствие влияния пустыни тому причиной. Здесь никто не способен оценить подарок, оставленный великим Торном этой земле. Ничего не случится, если Озма в плату за небольшую помощь королю попросит о праве доступа к магии материка. Ведь она ничего ни у кого не отберет, лишь использует то, чему люди этой земли так и не нашли применения.

Моя дорогая Озма!

Спорим, ты сейчас упадешь от удивления. Потому что это я, твоя подруга Дороти из Канзаса, помнишь? Уф, я даже не знаю, с чего начать. Представь, как только я узнала, что ты в Эв, сразу решила написать. Нет, давай по порядку. Когда я вернулась домой, на дядину ферму, я всё время о тебе думала. И каждый день мечтала, что однажды вернусь в твою страну и снова тебя увижу. А ещё у нас выдался неурожайный год… но это ничего, мы не унываем. И тут дядя Генри решает навестить родню в Австралии, ты же знаешь — или не знаешь? В любом случае, это очень далеко от нас. Нужно пересечь океан на корабле, это же совсем другой конец земли! И я попросилась с ним. Правда, из-за путешествия я не успеваю к осени в школу, но ничего, тётушка не против. Я обещала читать в свободное время. И ещё писать за дядю письма, если ему потребуется моя помощь.

Так вот. Надеюсь, тебе интересно. Дядя забронировал места на корабле, и мы поплыли. И однажды ночью нас настиг ужасный шторм, я никогда такого не видела! Многие пассажиры думали, что корабль перевернется и мы все утонем. Но я так не думала. Мы же ещё не были в Австралии. Только стало очень темно, и я потеряла дядюшку — а ведь он мог выпасть за борт, представляешь? Я отправилась его искать. И, что же ты думаешь, за борт смыло именно меня! Дядя, наверно, безумно волнуется. А я никак не могу ему сообщить, где я. Я вцепилась в какие-то доски, и меня начало относить от корабля, пока он совсем не пропал из виду. Потом шторм утих, и я поняла, что сижу посреди океана в какой-то деревянной клетке. Когда рассвело, я сообразила, что это курятник. И ещё там была курица. Но про курицу я тебе расскажу позже, к тому же она пропала. По-моему, с ней тоже случилась беда… Когда солнце начало всходить, я увидела, что вода, по которой мы плывем, фиолетовая. А ещё нас несло к земле.

Теперь-то я знаю, что фиолетовая вода — ваш океан Нонестика, но тогда мне об этом никто не сказал. И вот представь себе, нас прибивает в курятнике к берегу, меня и жёлтую курицу. Курица, кстати, тот ещё кадр, от неё слова доброго не услышишь, постоянно страдает и ноет, что жизнь не удалась. Но не могла же я её бросить! Сначала мы вдвоем пошли в город. Теперь я знаю, что это Эвна, новая столица. Когда мы пришли, она была очень красивая, да и люди тут приветливые и спокойные. Только никто не слышал о Канзасе, поэтому я так и не смогла объяснить, откуда я. Постоянно путали с лесом Калидас… брр! Удивительно, но я понимаю здешний язык и даже могу писать. Биллина — это моя курица — сказала, что ничего удивительного, от стресса разные способности прорезаются. Я поселилась на окраине (меня приютили) и попыталась понять, где я всё-таки нахожусь. Но, знаешь, в нашей школе никто не говорил, что океаны бывают фиолетовые. Тогда я подумала: а не могло ли меня занести на волшебные земли? Я спросила, может быть, здесь кто-нибудь знает про Озму из Оз? И мне сказали, что да, Озму здесь все знают, потому что она правит соседним королевством. Не представляешь, как я обрадовалась! Выходит, я смогу тебя увидеть. А ещё — Пугало и Дровосека, кстати, как они там? Передавай им привет.

Я очень обрадовалась, я говорила? Тогда я взяла карту материка и внимательно её изучила. Смотри: я находилась в Эвне, это самая восточная часть материка. А вы в центре, и, хуже того, чтобы с тобой встретиться, нужно преодолеть горы и эту ужасную пустыню! И я сказала себе: если хочешь увидеть своих друзей, не трусь и выдвигайся в путь. В Эвне здорово, город очень красивый, но я безумно давно вас не видела, а потом я должна вернуться домой. Дядя и тётя, наверно, волнуются… Ведь ты поможешь мне вернуться, да? Тогда я собрала себе еды в дорогу, взяла карту и двинулась в путь. Ты же знаешь, мне не привыкать странствовать.

Вот тут-то и начались мои неприятности. Граница округа была перекрыта, а меня схватили, потому что я пыталась пробраться в обход. Я честно сказала, что иду в Оз, потому что Озма — моя подруга, но мне никто не поверил. Мне неловко просить тебя о помощи, но я в беде. Когда до меня дошел слух, что ты в Эв, я сразу бросилась писать это письмо. Озма, ради нашей дружбы, ответь как можно скорее. На почтового голубя можешь рассчитывать, я успела его купить на рынке в Эвне и кое-чему научила. Как только напишешь, привяжи письмо к его лапке и отпусти его, он знает, куда лететь. Я бы и сама сказала, где нахожусь, но боюсь, что кто-то прочитает. Озма, пожалуйста, не показывай письмо никому. Тут ходят разные слухи, но я тебя прошу, никому не верь. Если я, обычная девочка, сумела попасть в беду, то какая опасность угрожает тебе! Я слышала, что в Эв идет война между провинциями, и мне это не нравится. Честно сказать, я боюсь. Но всё-таки мы с тобой обязательно встретимся, я в это верю. Жду ответа, моя дорогая Озма!

А ещё мне не терпится увидеть Изумрудный город и обнять своих друзей. Как Лев, не наскучила ему жизнь цивилизованного животного? Очень по всем вам скучаю! Пожалуйста, прости, что тебе приходится снова меня выручать. Вот такая я неуклюжая, даже из города без приключений выйти не могу… Лучше сожги это письмо. Я не трусиха, но тут творятся странные вещи.

Твоя подруга Дороти Гейл.

Озма положила лист на стол, разгладила его и, подперев ладонями подбородок, озадаченно уставилась в текст. Письмо от Дороти Гейл. Проводив маленькую канзасскую путешественницу домой, она почти не верила, что им доведется встретиться ещё раз. Нет, конечно, дружба и вера в лучшее порой творят чудеса, но… честно говоря, Озма даже не могла толком объяснить, как так вышло, что они встретились. В их мире, где океан Нонестика омывает материк и бесчисленные острова, определенно нет государства под названием Соединенные Штаты. Был, конечно, соблазни записать родину подруги в не изведанные пока что острова, но ведь Дороти утверждала, что её страна по размерам никак не меньше Оз, а все острова таких размеров уже давно описаны и нанесены на карты. Приходилось признать, что великая Глинда как всегда права: в их мире нет такого государства. Дороти забросили в Оз неведомые силы, механизм которых оставался загадкой, и как встретиться с подругой ещё раз, Озма не знала. Это не могла устроить ни она сама, ни Глинда, ни кто-либо ещё из знакомых волшебников. Нельзя работать с местом, которого нет в мире.

Дороти присылает письмо.

Безусловно, с первых строк Озму захлестнула радость. Неужели чудесные силы, что привели Дороти в Оз, дав начало крепкой дружбе обеих девочек, решили повторить свою затею? Озма снова нетерпеливо пробежала глазами текст. Дороти описывает всё так, как, видимо, и происходило на самом деле: её подхватили фиолетовые воды океана Нонестика и вынесли на восточное побережье. Причём Озма была уверена, что это случилось, когда сама она находилась у себя в Изумрудном городе и ни о чём не подозревала. Впервые в волшебный мир Дороти принёс ветер, обрушив её домик на голову ведьмы Востока. Второй раз своим появлением здесь Дороти обязана океану Нонестика.

Итак, Дороти в Эв, более того, в столице. Озма невольно поежилась: память услужливо подбросила образ женщины с неподвижным лицом, что была представлена Озме как принцесса Лангвидэр. Королева Эвьен в присутствии гостей упоминала о временной эвийской правительнице не слишком понятными недомолвками, старательно сдерживаясь, но всё же Озме не составило труда понять, что Эвьен принцессу люто ненавидит. Правда, девочка пока не успела понять, за то, а местные проблемы с династической книгой и странными правами на наследование были ей чужды. Но принцесса Лангвидэр осталась руководить страной, а Эвьен с детьми отправилась в подземелья гномов. Возможно, за это.

Озма помотала головой, прогоняя неприятные воспоминания. Дальше начиналось что-то совсем непонятное. Очевидно, Дороти пыталась выбраться из Эвны, когда она, Озма, пыталась въехать в город. Она и сама прекрасно помнила перепаханную и усыпанную острыми камнями землю по обе стороны от дороги и пограничные посты, где проверяли всех приезжих. Но то был запрет на въезд, а Дороти пыталась выйти. Неужели здесь за такое можно угодить в тюрьму? Ведь Дороти не нарушала никакой закон… Запрет на перемещение между городами, насколько Озма могла судить, появился до возвращения королевы, следовательно, Дороти угодила в ловушку во время правления Лангвидэр. Пусть и в последние дни. Озма чувствовала, что и ей самой эта женщина нравится всё меньше и меньше.

И всё-таки она не понимала. В присланном Дороти письме не было ни слова о том, где она сейчас находится и кто удерживает её в плену. Городская стража, полиция Эвны? Там сейчас не до этого, со слов той же Эвьен, в столице катастрофически не хватает людей, чтобы навести порядок на улицах. В такой ситуации никто не стал бы тратить силы на маленькую девочку, которая всего лишь пыталась выйти из города.

Дороти просит о помощи — и всё же не говорит ничего конкретного. Как ей помочь, где она находится? Просто сидит в заключении или может быть отправлена на рудники? Во всём, что касалось плана её предполагаемого спасения, в письме был полнейший туман. Озма усилием воли заставила себя не шмыгать носом при упоминании Льва. Дороти не может знать, что он погиб. Озма расскажет ей, и тогда они смогут поплакать вместе. Неуловимо, но Озме стало легче: Дороти — подруга, она поймет и поддержит, что бы ни случилось. Вдвоем гораздо легче противостоять интригам чужой страны. Возможно, у неё не было возможности написать о своем местонахождении? На миг мелькнула мысль о ловушке, но Озма лишь отмахнулась: слишком много в тексте подробностей, которые может знать только Дороти. Больше некому, особенно здесь. Озма даже не была уверена, что в Эв слышали о фее Дороти, принесенных ветром домиках и ведьме Востока. Здесь другие злодеи и другое волшебство. Дороти в любом случае была на побережье. Если с ней и в самом деле случилась беда и кто-то смог завладеть её знаниями, Озме ничего не остается, кроме как отправиться на поиски. Она обязана найти свою подругу. Дороти в этом мире гораздо более беспомощна, чем она сама.

Подделать такое письмо, не обладая знаниями Дороти Гейл, невозможно. Озма очень хотела верить, что написанные строки принадлежат её подруге из Канзаса. Юная волшебница скомкала письмо и бросила его в камин. Затем взяла чистый лист, окунула перо в чернильницу. «Моя дорогая Дороти…» Почтовый голубь сидел на подоконнике и иногда смешно топорщил крылья. Он выглядел совершенно обыкновенным, Озма не сомневалась, что найдет таких на любом рынке Ромьераланда. Тем лучше, вряд ли кто-то в особняке Эвьен заинтересуется её перепиской.

Моя дорогая Дороти,

ты не представляешь, как я рада получить от тебя весточку! Я ни на минуту не переставала верить, что ты вернешься, и тоже безумно по тебе скучала. Не знаю, как, но шторм соединил в пространстве два океана и перебросил тебя к нам. Ты в волшебном мире, Дороти, здесь и не такое случается. Я рада, что ты выбралась на берег невредимой. Знаешь, я сама вижу океан Нонестика всего второй раз в жизни. Он омывает материк и острова, и других океанов у нас нет. Помнишь, ты говорила, что у вас их несколько.

Знаешь, мы совсем немного не совпали с тобой по времени в Эвне. Я была там чуть позже, чем ты, и я видела эти перегороженные дороги. Дороти, я не знаю, что здесь происходит. У нас в Оз ничего подобного нет и, надеюсь, никогда не будет. Я прилетела в Эв с друзьями, потому что должна была решить с принцессой Лангвидэр один важный вопрос (расскажу при встрече). Когда мы подъехали к границе округа, у моих солдат потребовали сдать оружие, а потом долго не хотели впускать. Не знаю, возможно, ты застала Эвну в мирное время, что смогла разглядеть здесь приветливых добрых людей, потому что когда я ехала через город во дворец принцессы, столица мне совсем не понравилась. У неё своя тревожная жизнь, внезапно начиналась стрельба, какие-то взрывы, и мы ничего не понимали. Потом до меня дошли слухи, что полгорода попросту сгорело. Не знаю, правда ли это, но проверять не хочу.

Дороти, ты меня пугаешь. Я вернулась в Эв, потому что не закончила свои дела за предыдущий визит, и сейчас для пользы страны Оз я должна находиться здесь. Пугало и Дровосек со мной, они тоже передают тебе привет. Видишь ли, я в Ромьераланде, в четырех часах пути от Эвны на юг. Если бы ты точно указала, где находишься, нам проще было бы встретиться. Разумеется, я постараюсь тебе помочь, в какую бы беду ты ни попала, но, согласись, проще решать проблемы, когда знаешь, что решать. А я пока из твоих слов ничего не поняла. Ты в Эвне? Если да, я попрошу короля Эвардо, и он даст мне экипаж, чтобы я могла съездить. В столицу попасть проще — насколько я могу понять, там сейчас полнейшая неразбериха. Её величество Эвьен говорит, что там опасно и в случае чего никаких шансов кого-то призвать к ответу, но там, на мой взгляд, проще остаться незамеченными. Границы Эвны не охраняются, я приеду, ни перед кем не отчитываясь, и заберу тебя. Дороти, дорогая, я бы хотела, чтобы ты была в Эвне. Но если тебя увезли куда-то в провинцию, только напиши — и я отправлюсь тебе на выручку.

Видишь ли, Дороти, Эв — чужая для меня земля. Я почти не могу использовать своё волшебство, за исключением самого простого. У меня нет войска, мы прилетели сюда только втроем: я, Дровосек и Пугало, — но даже так мы непременно придем тебе на помощь. Глинда считает, что я не имею права вызывать в Эв свою армию, а я хотела временно передать солдат под командование короля Эвардо, чтобы он смог прекратить войну и вернуться на трон. Глинда говорит, что я не должна вмешиваться во внутренние дела чужой страны. И всё же, Дороти, если ты в опасности, я нарушу этот запрет, я не могу иначе.

За время твоего отсутствия произошло много нового, но об этом при встрече. Не знаю, как долго ты была в Эвне, но уверена, ты застала принцессу Лангвидэр и, возможно, видела её. Я тоже её однажды видела, и она мне ужасно не понравилась. Говорят, что война в стране начата ею. Не знаю, правда ли это, потому что в целом почти ничего о стране Эв не знаю. Ещё говорят, что теперь принцесса исчезла. Я помогла королеве Эвьен и её детям сбросить чары гномов и вернуться на родину, но здесь больше не хотят видеть на троне никого из прежней династии. Я считаю, это ужасно несправедливо. Королева Эвьен спасла мне жизнь, Дороти. Когда-нибудь я вас познакомлю.

Что-то я чересчур много болтаю, исписала почти весь лист. На самом деле, я просто безгранично рада, что ты смогла вернуться. Пусть не по своей воле, да ещё попала в переделку, но я тебя скоро увижу. И, разумеется, мы вместе вернемся в Изумрудный город. Ты погостишь у меня, а потом я отправлю тебя домой к дяде и тёте. Жду твоего ответа, Дороти, потому что я отложу все свои дела и не стану начинать ничего нового, пока не выясню, что с тобой случилось. Ответь поскорее, как только сможешь.

Любящая тебя,

Озма.

Юная волшебница подула на листок, чтобы чернила быстрее высохли, помахала им в воздухе, затем свернула в трубку и прикрепила бечевкой к лапке птицы. Голубь терпеливо подождал, пока она управится, после чего расправил крылья и оторвался от подоконника. В следующую минуту он уже удалялся в сторону леса.

* * *

На четвертый день пути корабль пришвартовался в порту Пингарэ. Нанда с интересом выглянула из каюты: команда направлялась на берег закупать провиант, до Саламандровых островов им предстояло плыть как минимум неделю — в том случае, если не произойдет никаких неприятностей. Осенью океан Нонестика часто становится неспокойным. Нанда тоже спустилась на берег. Остров являлся перевалочным пунктом для многих кораблей, что шли в самые разные части света, и потому в порту Пингарэ можно было увидеть людей из самых отдаленных уголков мира, услышать совершенно разную речь. Шумный, многоголосый порт Пингарэ. Это место иногда называли жемчужным островом: пингарийский жемчуг ценился повсюду едва ли не дороже золота, им можно было расплачиваться, его охотно принимали повсюду наравне с драгоценными камнями. Нанда и сама знала, что богатые эвийки украшают волосы здешним жемчугом. Она вплетала нити крупных, идеально круглых жемчужин в прическу своей госпожи, и тёплое их сияние подходило всем без исключения тридцати головам.

Тридцать ящиков принцессы Лангвидэр остались на материке. Нанда не знала, что с ними сделает Эвьен, но, в любом случае, маленькую служанку это не волновало. Нанда сделала то, о чём просила Лангвидэр, — принесла ей её голову. Ни одна из тридцати так и не стала единственной. Возможно, на подобную честь могла бы претендовать голова малышки Дороти… Ни Нанда, ни Лангвидэр никогда не узнают, чем закончится история феи, одолевшей ведьму Востока. В последний момент Нанда просто про неё забыла. Да и так ли это важно, если принцессе вернули утраченное?

Шумный, солнечный остров Пингарэ, пропитанный пряностями воздух и сияющие жемчужины в лавках. Нанда брела по улицам, вертя головой по сторонам, словно боясь упустить малейшую деталь незнакомого великолепия. Торговцы в лавках улыбались, их зубы казались ослепительно белыми в обрамлении чёрных бород. Эти люди держали в руках пингарийский жемчуг. Говорят, остров охраняют морские духи. И сами лавочники казались Нанде едва ли не мистическими существами, и жемчуг сиял в их пальцах. Морские духи охраняют Пингарэ, как демоны ущелья Рох охраняют Сентабу. У Нанды дрожат пальцы, когда один из белозубых торговцев протягивает ей жемчужину.

— Бери, девочка, и отдай тому, кто тебе дорог.

У Нанды нет денег. На глазах её выступают слёзы, она отрицательно мотает головой.

— Мы можем поменяться.

Их уже трое, улыбающихся мужчин в широких пестрых халатах, у них смуглые лица и чёрные бороды. Они горстями зачерпывают жемчуг из маленьких сундучков и непрерывно что-то лопочут на смеси нескольких языков. Нанда отступает на шаг, она растеряна. Она должна принести принцессе жемчужину, возможно, целую нить, и вплетет, как раньше, ей в волосы. Нанда не успела подобающим образом причесать принцессу во дворце, лишь в спешке схватила коробочку восковых цветов. Вечером она уложит Лангвидэр волосы и украсит их жемчугом. Нанда выворачивает карманы. Единственная ценность, которую она может предложить взамен, — маленький кинжал с золотой рукоятью, тонкий и острый, способный вонзаться в плоть, как в масло. Больше у Нанды нет ничего. Она сама и этот кинжал, они оба служат принцессе Лангвидэр. Нанда думает, что больше он ей не понадобится.

— У меня есть это.

Они рассматривают кинжал на её ладони, озадаченно прицокивают языками.

— Что в нём особенного, дитя?

Нанда отвечает не сразу. Обводит всех троих строгим взглядом, словно проверяя, можно ли им доверять, и в который раз лавочники кажутся ей морскими духами, стражниками Пингарэ. Они улыбаются, но не смеются над ней, и Нанда думает, что они видят её насквозь.

— На нём тридцать душ.

Она уверена, что для них это уже не секрет. Тридцать душ нанизаны на тонкое лезвие, тридцать голов в ящиках принцессы Лангвидэр. Нанда знает, что кинжал ей больше не понадобится. Собственный язык пингарийцев напоминает шелест волн. Они перебрасываются несколькими фразами, после чего один из них вытягивает из ящика нить жемчужин, вкладывает её начало Нанде в ладонь и начинает наматывать вокруг её запястья. Девушка не смеет шевельнуться, лишь смотрит, завороженная, как пингарийские жемчужины укладываются в ряды на её руке. Торговцы одобрительно кивают, и тот, что наматывал нить, обрезает её.

— Вот твои тридцать душ, девочка.

Нанда бежит в порт так, будто за ней гонятся гномы. На руке её сияют на нити тридцать пингарийских жемчужин.

Принцесса Лангвидэр почти не выходит из каюты. Нанда знает, что многим в команде не по душе присутствие на борту этой женщины, люди связывают её с несчастьями, постигшими страну Эв. Но ради памяти своего адмирала они обязаны вернуть долг, отвезти её туда, откуда всё началось. Возможно, они верят, что иначе душа Меремаха не найдёт на небесах покоя. Принцесса Лангвидэр должна вернуться на свои острова, круг должен замкнуться. Она мертва уже больше года, но об этом мало кто знает, в это почти никто не верит. Мёртвые не правят королевствами. И всё же люди инстинктивно чувствуют, что женщину с островов нужно вернуть туда, откуда прошлой весной привез её адмирал. С неё всё началось.

Нанда целует ей руки. У принцессы тёмные, странно тёмные для блондинки глаза, и в них навеки застыла ненависть к внешнему миру. Нанда разматывает нить на запястье, распускает принцессе волосы. Шею женщины по-прежнему закрывают несколько плотно уложенных рядов жемчуга. Так Нанда может думать, что принцесса просто носит украшение. Кожа выше и ниже жемчужного ошейника наконец не отличается по оттенку.

Нанда причесывает её, как делала это раньше, в первые дни их знакомства, в будуаре с окнами в сад. Разве что теперь за окнами не цветут деревья, а вместо шелеста листвы — плеск фиолетовой воды за бортом. Пингарэ остаётся позади ещё до заката, и, когда солнце там, далеко, начинает приближаться к Короне Мира, от острова остается лишь крошечная точка на горизонте. Все эвийцы знают, что солнце садится за Короной Мира, горный хребет для них — что-то вроде рубежа, обрывающего день до наступления нового.

Жемчуг в волосах принцессы выглядит живым. Украшать голову восковыми цветами — дурная примета, воск — материал мертвых. Лишь принцесса Лангвидэр, не обращая внимания на перешептывания придворных, осмеливалась носить в прическе восковые цветы. Белые с жёлтыми сердцевинами. Там, на материке, следующей весной снова зацветут магнолии, и белое покрывало расстелется над руинами Эвны. Принцессе Лангвидэр нет до этого дела. Нанда причесывает её, как в первый раз, заправляет в косу восковые цветы. Иногда ей кажется, что они тоже пахнут, но не воском и смертью, а так, как и положено пахнуть магнолиям. Принцесса улыбается и треплет Нанду по щеке. Нанда думает, что принцесса тоже её любит.

От Пингарэ до Саламандровых островов неделя, но маленькая служанка уже перестала считать дни. Для них двоих мир ограничился одной каютой, и большего им не нужно. Клетка наконец открылась. Жители островов верят, что после смерти смогут переродиться и птицами летать над океаном. Лангвидэр не знает, имеет ли она теперь право на своё избавление, однако материку она больше не принадлежит. И тогда они обе думают, что время бежит назад. Нет ни Эвны, что первой на материке встречает рассвет, ни Короны Мира, за которую вечером уходит солнце, — материка больше нет в этой реальности. Ночью, когда стихает суета на корабле, принцесса выходит на палубу, и Нанда бесшумно следует за ней. Небо над океаном не похоже на клетку. Когда принцесса поднимает голову и тихо произносит что-то на своем языке, Нанда понимает без перевода.

Материк отпустил их.

Лангвидэр смотрит наверх — небо прислушивается к её просьбам. Звёзды над океаном гораздо ниже, они подмигивают и кажутся Нанде серебряными.

Маленькая служанка не считает дни. О приближении конца путешествия она понимает по какой-то особенной суете на корабле. Солнце едва показалось над океаном, ещё не успело рассеять предрассветный сумрак, и фиолетовая вода кажется серой. Нанда бежит на палубу, хочет увидеть острова, неясные точки в предрассветном тумане. Она вернется и обязательно расскажет принцессе. Лангвидэр уже никогда не будет счастлива, мёртвые не бывают счастливыми, но… она заслуживает покой.

Её заставляли притворяться живой. Восковая кукла на эвийском троне, женщина со сменными головами, жертва противоестественных чар. Саламандровы острова слишком далеко, в этой части мира никому нет дела до волшебства материка. Саламандровы острова защитят её. Принцесса Лангвидэр улыбается. И Нанда с первого взгляда понимает, что волшебству королевского алхимика пришёл конец.

Будто в тумане, Нанда мчится разыскивать капитана. Острова в рассветных лучах вырисовываются ярче, обретают контуры. Принцесса Лангвидэр не принадлежит материку, её место здесь. Здесь она может обрести покой.

На берегу ближайшего острова белый песок. Фиолетовая вода захлестывает его и вновь отступает. Люди понимают без слов. Острова забрали её к себе, они смогут её защитить. Нанда плачет и вновь целует принцессе руки.

Её забирали отсюда живой и привезли мертвую. Никому из команды не хочется сходить на берег. Местные настороженно смотрят на чужие корабли. Нанда жалеет, что оставила кинжал на Пингарэ. Она должна быть рядом с принцессой в новой жизни, её душа имеет право стать тридцать первой. Нанда поднимает с неподвижного тела женщины украшенную цветами голову и выходит на палубу. Принцесса должна видеть острова. Длинная, перевитая жемчугом коса свешивается Нанде почти до колен. Принцесса улыбается.

Потому что теперь, под защитой своих островов, Лангвидэр по-настоящему, окончательно мертвая.

Глава опубликована: 03.04.2019

КОНЕЦ

Отключить рекламу

Предыдущая глава

Фанфик еще никто не комментировал

Чтобы написать комментарий, войдите

Если вы не зарегистрированы, зарегистрируйтесь

Среди руин цветут деревья (джен)

Глава 21