Наблюдая любовь (гет)

Гарри медленно открыл глаза — все вокруг было размытым. Красные шторы возле него казались знакомыми. Неужели это правда закончилось? Неужели я правда в своей постели? Громкий стон из соседней кровати привлек его внимание.

— Ммм...так хорошо...

Ха-ха! Мда, в спальне парней все как обычно. Интересно, кто это дрочит с утра пораньше?

— Гер-ми-о-наа, — простонал голос.

Теперь понятно, кто это!

Гарри сел, немного раздвинув шторы, нащупал очки и уже собрался дразнить лучшего друга, как вдруг замер от уведенного. Полог кровати Уизли был приоткрыт дюймов на восемь — достаточно, чтобы Гарри мог рассмотреть часть веснушчатой спины, лежавшей на боку — мышцы Рона двигались в такт его движениям. Простыни были обмотаны вокруг талии, открывая углубление на спине прямо над тугой...

Эй! Какого черта ты делаешь, Поттер! Он твой лучший друг, ты не должен обращать внимание на его... Гарри был вынужден прервать свои мысли, когда заметил тонкие пальцы — перемазанные чернилами пальцы! — движущиеся по телу Рона.

— Прекрати, мне щекотно! — засмеялся Рон. Гарри не услышал ответ Гермионы — лишь стон. Он подумал, что Рон поцеловал ее, по крайней мере, так это звучало. Гарри уже собирался встать и выскользнуть из комнаты, когда заметил, как рука Гермионы скользит по заднице Рона, от чего простыни спустились ниже. Он сидел, словно загипнотизированный, глядя, как рука Гермионы скользила вверх-вниз от спины к ягодицам Рона, оставляя после себя красные следы.

— Ты щекочешь меня — я щекочу тебя, — Гарри услышал такой сексуальный голос, от чего на мгновение усомнился, что именно Гермиона в постели у Рона, пока тот снова не простонал ее имя. То, как она выдохнула его имя в ответ, дало понять Гарри, что Рон определенно что-то щекочет — и ей это нравится.

— Тебе все еще больно, детка?

Детка? Он назвал ее деткой? Ей больно после Битвы? Или они?... Конечно же, нет...они не могли. Или могли?

Тела на соседней кровати сдвинулись: Гермиона перевернулась на спину, а Рон перекатился на нее сверху. Простыни переместились, обнажив немного голого тела — двух голых тел!

Они сделали это! Офигеть!

— М-м-м, — пробормотала Гермиона, очевидно, получая удовольствие от действий Рона. — Да, немного.

— Ох, бедный малыш. — Малыш? Она сейчас точно проклянет его. Гарри чуть в обморок не упал, услышав хихиканье Гермионы в ответ. Гермиона не хихикает! Хотя она обычно и не валяется в постели нагишом рядом со своим лучшим другом. — Чем я могу помочь? — спросил Рон, его голос звучал уверенно и...сексуально.

И это Рон? Спотыкающийся, неловкий, «сейчас-или-никогда» Рон? Когда он стал таким сексуальным? Ну, в общем, он выглядел довольно неплохо в последнее время, но...

— Ну, раз уж ты спрашиваешь... — застенчиво ответила Гермиона, — ты мог бы... хм... поцеловать меня там снова...

Что за херня? Она же не имеет в виду....

Рон выдал глубокий грудной смех:

— Тебе понравилось, не так ли?

Какого черта! Он же не...

— Угу... очень понравилось. У тебя природный талант.

Чорт возьми, да!

— Да, я неплох.

После этого они не разговаривали какое-то время. Гарри мог лишь предположить по влажным звукам и стонам, что они целуются, причем довольно страстно. Он как раз собрался взять мантию и пробраться в мужской туалет, чтобы снять собственное возбуждение, когда заметил, как тело Рона опускается все ниже и ниже, пока его голова не поравнялась идеально с приоткрытыми шторами. Это также означало, что он идеально разместился между ног Гермионы.

Гарри сидел неподвижно, с ужасом думая о том, что будет, если Рон увидит его. Его страх быть замеченым поугас, когда Рон закинул ногу Гермионы себе за плечо: это скрыло действо от Гарри, но, к счастью, и Рон теперь не обратил бы внимания на друга. Гарри воспользовался этой возможностью, чтобы накинуть плащ-невидимку на себя. Однако вместо того, чтобы покинуть комнату, он уселся на кровати, продолжая смотреть.

Что за хрень со мной происходит? Я же не должен на это смотреть! Но... я просто не могу остановиться. Кроме того, это никому не навредит. Они сами не закрыли шторы!

Гарри пытался оправдаться перед самим собой, но правда в том, что это самое сексуальное, самое эротическое действо из всех, что он когда-либо видел в своей короткой трагической жизни, и он был просто очарован им. Оно заводило его, и после всего, через что он прошел, это было очень волнующе — чувствовать себя таким возбужденным и... живым.

Гермиона одной рукой играла волосами Рона, и Гарри был увлечен этим нежным жестом. Волосы Рона имеют столько разных оттенков, не так, как у Джинни… Джинни! Интересно, позволит ли она мне когда-нибудь... Его мысли прервал глубокий гортанный стон Гермионы.

— О боже, Рон! Еще!

Еще — чего?

Рон, похоже, знал, о чем идет речь, так как обнял рукой ногу Гермионы, что была у него на плече, раскрывая ее еще шире. Гарри, мельком увидев коричневые завитки и розовую плоть, отвел глаза, чувствуя себя немного обалдевшим. Рон, взглянув на Гермиону снизу, простонал:

— Бля, поиграй со своими сиськами, детка. Это офигенно возбуждает!

Бля? Сиськи? Они же только вчера поцеловались! Чем они занимались всю ночь?

Что бы это ни было, у них явно хорошо получалось. Стоны Гермионы становились все громче и громче, и Гарри отчетливо слышал влажный хлюпающий звук, когда пальцы Рона входили и выходили из нее. В этот момент Гарри был так возбужден, что, не удержавшись, полез в штаны, потирая ладонью пульсирующий член, чтобы ослабить давление.

Гарри раньше никогда не видел женский оргазм — они с Джинни еще не заходили так далеко. Он не мог рассмотреть лицо Гермионы, но, судя по тому, как дрожали ее бедра и как она прижимала к себе голову Рона, она явно была близка к этому. Внезапно Гермиона замерла, выкрикивая имя Рона снова и снова.

Черт возьми! Это было охрененно!

Как только она затихла, Рон выпустил ее ногу, целуя внутренную часть бедра, и прошептал умиротворяющие слова, которых Гарри не расслышал. Он задумался, что ему делать сейчас, когда они, казалось, закончили, как вдруг Гермиона вновь его удивила.

— Рон, ты мне нужен... прошу...

Она просит?

— Ты уверена, Гермиона? Все нормально, мы можем просто...

Он правда сомневается?

— Я люблю тебя, Рон, так что займись со мной любовью.

Любовь!

— Гермиона... Я так сильно тебя люблю, — ответил ей Рон так мягко и нежно, что Гарри показалось, будто тот сейчас заплачет. Рон поднялся, придвигаясь ближе к Гермионе. Вид возбужденного члена друга шокировал Гарри. Конечно, он видел Рона голым и раньше (невозможно делить комнату с парнем на протяжении семи лет и ни разу не увидеть его обнаженным), но он никогда не видел его... возбужденным.

О боже, он... Не смотри туда, Поттер! Нет!

Гермиона сильнее раздвинула ноги, принимая Рона во всю длину без сомнений. Твою мать! Он... они правда... они уже... Черт! Вначале Рон двигался медленно, Гарри мог видеть лишь его обнаженную задницу, пока тот методично толкался в Гермиону, которая чувственно провела пяткой по его ноге.

Вскоре Рон протянул руку и схватил ногу Гермионы, поднимая ее высоко над своим бедром. Вероятно, это кое-что изменило для них, потому что Гермиона моментально произнесла имя Рона с придыханием. О-о-х, я запомню это движение. Гарри удивился, увидев, как Гермиона потянулась и схватила веснушчатые ягодицы Рона, которые сжимались и разжимались при каждом толчке.

— Быстрее, Рон, сильнее...пожалуйста...

Командует в постели — ничего удивительного. Но, кажется, Рону нравится. По сути, единственным ответом Рона был стон, ускорение движений и увеличение интенсивности толчков. Гермиона обхватила талию Рона ногами, вонзая пятки в его задницу и цепляясь за него, когда он толкался с особой силой, что, очевидно, возбуждало Гермиону.

— Так хорошо, Рон… люблю тебя... кажется, я сейчас... — Гермиона чуть не зарыдала, вскрикнув: — ДА! О, боже, да, да! Рон!

Опять? Чертов Уизли! Впечатляет!

Рон не остановился во время оргазма Гермионы, продлевая их общее удовольствие. Наконец он выкрикнул — каждое слово с новым толчком:

— Черт, я так сильно тебя люблю! — и прорычал что-то очень похожее на «Гермиона», очевидно, тоже испытав оргазм, от чего девушка захныкала под ним.

Гарри прикусил кулак, чтобы сохранить молчание, проклиная себя за то, что не наложил заглушающие чары до этого. У него стоял сильнее, чем когда-либо в жизни — то, что он увидел, было слишком для него, чтобы терпеть. Он опустил штаны и через несколько коротких толчков кончил в руку.

К тому моменту, как Гарри пришел в себя и лег обратно в кровать, Рон скатился с Гермионы и лег рядом с ней сбоку, спиной к Гарри, совершенно обнаженный. Он потянулся за простынями, с любовью укрывая Гермиону.

— Блин! — внезано вскрикнул Рон, от чего Гарри замер у двери в туалет, до которого наконец добрался.

— Что не так? — испугалась Гермиона.

— Похоже, я забыл зашторить кровать после того, как сходил в туалет. Сила привычки — всегда оставлять их открытыми, чтобы слышать Гарри. Бля!

— Незачем так выражаться! — Теперь она делает ему замечания? Гарри чуть не рассмеялся вслух. — Гарри там?.. Думаешь, он слышал? О боже, Рон, вдруг он слышал... — в ее голосе послышались слезы.

— Ш-ш-ш-ш, все нормально, — Рон высунул голову из-за шторы — Гарри задержал дыхание, — его здесь нет. Наверно, давно вышел. Он спал намного дольше этой ночью, чем мы, — Гермиона лишь мягко рассмеялась в ответ. — Кроме того, если бы он что-то услышал, то сразу же вышел или наложил заглушающие чары, — Гарри почувствовал вину, слушая уверения Рона. — Давай немного отдохнем, ладно? Сегодня будет тяжелый день, — последнее предложение Рон произнес надтреснутым голосом.

Очень тяжелый день, — мысленно согласился Гарри, слушая, как они снова поцеловались.

— Я очень люблю тебя, Рон, — сонно сказала Гермиона.

— И я тебя, — Рон потянулся и зашторил кровать, укрывая их бордовым коконом и оставляя мир вдалеке на несколько часов.

Слушая их тихие признания, Гарри осознал, что стал свидетелем не просто секса между двумя людьми, как на порно-касетах Дадли. Это была глубокая влюбленность двух людей, которые наконец смогли выразить эмоции своими словами и телами. Он испытывал острую вину за вторжение в этот момент, но, в то же время, был так взволнован, наблюдая за ними, что не чувствовал себя чересчур виноватым. За это они боролись, лишь это теперь имеет значение. Кроме того, разумно подумал он, больше никаких подглядываний.