Мой. Часть 1. (джен)

Аппарировать в место, которое так четко отпечаталось в его памяти, оказалось несложно. В это время года темнело рано, но в сумерках, щуря глаза от мокрого снега, можно было рассмотреть дом во всех подробностях. Снейп беспокойно тряхнул головой. Он знал, что магглов здесь много, но чтобы столько! Неужели действительно необходимо жить так близко друг к другу? Дома стояли ровными рядами, похожие на надгробья, неотличимые один от другого. Крохотные ухоженные газоны, подстриженные как по линейке, все живое и не вписывающееся в привычный порядок вещей было безжалостно выдрано с корнем.

— Магглы, — выдохнул он, сочувствуя любому ребенку-волшебнику, которому волей случая пришлось жить в подобных стерильных условиях. Магии для выживания нужны беспорядок и хаос, напомнил себе Снейп, игнорируя тот факт, что именно это он и ненавидел в волшебном мире. Потому его так и привлекали зелья — даже от волшебника в этой науке требовались точность и аккуратность.

Он вытащил из кармана мантию-невидимку, которую ему дал Дамблдор.

— Я хранил это для друга, — сказал директор, улыбнувшись, — но не думаю, что он станет возражать, если ты воспользуешься этим для хорошего дела.

Закутавшись в мантию-невидимку и достав палочку, Снейп открыл дверь и тихо прошел внутрь приземистого дома. В первый момент он всей кожей ощутил тепло, искусственное и неприятное, заставившее его прочувствовать всю тяжесть плотной зимней мантии. Не обращая внимания на легкий дискомфорт, он направился в тесный холл и подошел к лестнице. Стены были украшены фотографиями в рамках, и, взглянув на них, мужчина почувствовал, как внутри у него что-то сжалось.

Так вот он какой.

Продвигаясь вдоль холла, можно было проследить, как мальчик менялся с годами: круглолицый малыш в вязанной одежде, толстый ребенок с неприятным взглядом и мягкими светлыми волосами, первый день в школе — ранец за спиной, светлые волосы прилизаны, еще более круглое лицо угрюмо и нахмурено.

Постойте, светлые волосы?

Снейп, нахмурившись, оглядел фотографии, жалея, чтобы магглы не умели хоть чуть-чуть заставить их двигаться. Было трудно понять что-либо по застывшим хмурым лицам. Больше на этих фотографиях никого не было, ни здесь, в гостиной, ни где-либо еще. Круглое лицо, светлые волосы, тусклые голубые глаза.

«Я ожидал увидеть глаза Лили, — подумал Снейп. — Почему я решил, что увижу её глаза?»

И внезапно он понял. Шрам, известный всему волшебному миру. Знак в виде молнии, или что-то еще такое же абсурдное. А у толстого блондинчика, чьи портреты покрывали стены этого дома, ничего подобного не было.

Значит, это не Гарри.

Было почти облегчением услышать, как позади него открылась дверь, и, обернувшись, мужчина увидел именно то, что ожидал.

Глаза Лили. Бледно-розовый шрам. И… — в животе его что-то снова сжалось — взъерошенные волосы, такие же темные, как у него самого.

Мальчик оглядел комнату и вышел из чулана под лестницей. Глубоко вздохнув, малыш прошел через комнату и остановился прямо напротив Снейпа, глядя вверх через большие круглые очки. С бешено колотящимся сердцем волшебник пытался понять, как же смог ребенок разглядеть его сквозь мощную магию мантии-невидимки. И тут он заметил, что взгляд мальчика направлен не на него, а на что-то за его спиной. Шагнув в сторону и слегка повернувшись, мужчина понял, что восхищенное внимание мальчика привлекли яркие огни рождественской елки.

Под елкой лежала груда подарков, завернутых в яркую бумагу и украшенных бантиками и ленточками. Гарри протянул руку и робко дотронулся до блестящего красного предмета, по-видимому, какого-то маггловского транспорта, с черными резиновыми колесами и педалями.

Тонкая ручка погладила блестящий металл и быстро отдернулась, когда кто-то с грохотом спустился по лестнице и влетел в комнату.

— Не смей трогать мой велосипед, Гарри, — завопило белобрысое торнадо. Это и был мальчик, изображенный на всех этих фотографиях, его сердитый взгляд нельзя было не узнать.

— Я только смотрел, — дерзко ответил Гарри, спрятав руки за спиной.

— Держись от него подальше, — пригрозил толстяк. А потом он открыл рот и завопил так громко, что Снейп от неожиданности вздрогнул. Волшебник и не предполагал, что ребенок в таком возрасте может издавать подобные звуки.

— Мам! Могу я открыть один подарок прямо сейчас?

— О, Дадлик! — Появившаяся из другой комнаты женщина вытирала костлявые руки об передник. — Ты же знаешь, папочка любит открывать подарки рождественским утром.

— Только мой велосипед, мам, пожалуйста, — заныл мальчик. Снейп ощутил сильнейшее желание надрать ему уши. Толстый мальчишка с ненавистью посмотрел на Гарри. — Я боюсь, что Гарри ночью попробует покататься на нем, я не хочу, чтобы он мне его сломал.

— Я не хочу кататься на твоем дурацком велосипеде, — буркнул Гарри, и темноволосая женщина посмотрела на него, брезгливо поджав губы.

— Даже не думай, — резко произнесла она. — Ну хорошо, мой сладкий. Но только один подарок и только здесь. Папочка скоро придет, и нас ждет чудесный рождественский ужин.

— А почему Гарри не откроет один из своих подарков? — злобно спросил Дадли, потом он вытаращил свои маленькие поросячьи глазки. — А, точно! У него вообще нет подарков. У него нет мамы и папы, и подарки покупать некому.

— Ну конечно, у него есть подарок, — раздраженно бросила женщина.

Гарри удивленно посмотрел на нее. Слишком большие очки сползли вниз, и он привычным уже жестом поправил их.

— У меня есть подарок? — спросил он, затаив дыхание.

— В мешке, — сказала женщина, указав на бумажный пакет позади елки. — Ой, моя картошка! — она выскочила из комнаты. Снейп, недобро прищурившись, смотрел, как Гарри дрожащими руками достает пакет. Так вот о чем говорил Дамблдор. Эти нелепые магглы баловали своего противного отпрыска, не обращая внимания на сироту, доверенного их опеке. В самом деле, ничего удивительного.

Дадли засмеялся — нижняя губа Гарри задрожала, и он прикусил ее, чтобы не заплакать.

— Старые вещи, — злорадно захихикал толстяк. — Мои старые вещи! Они все равно бы тебе достались.

— Заткнись, — тихо сказал Гарри, его худенькие плечи поникли.

Дадли снял с велосипеда нарядный бантик и провел рукой по гладкому кожаному сидению.

— Если будешь грубить, не дам покататься на моем велосипеде, — сказал он с усмешкой.

— Кому нужен твой дурацкий велосипед! — крикнул Гарри. — Вот увидишь, я получу подарок получше! Завтра, на Рождество!

— Ну да, конечно, — Дадли снова ухмыльнулся, закидывая ногу через трехколесную конструкцию и устраиваясь на ней поудобнее. — Ты то же самое говорил в прошлом году. Только тогда большой малыш думал, что придет Санта и принесет подарок. Который Санта, а, Гарри? Из магазина на Хай-стрит или тот, что попрошайничает на углу? — с этими словами он нажал на педали своими толстыми ножками и, пронзительно звоня, покатил по комнате.

Гарри снова смотрел на нарядную елку, но радости на его лице уже не было. Снейп заставил себя отвести взгляд и вышел из комнаты вслед за маленьким паршивцем. Быстрый взгляд на каморку подтвердил его подозрения — тонкий старый матрас на полу и коробка с обносками показывали, где спал мальчик. Он вздохнул и покачал головой. И люди еще удивлялись, почему он относился к издевательствам над магглами как к развлечению? Эти отвратительные существа даже не могут по-хорошему обращаться с осиротевшим ребенком, отданным под их опеку.

«Тем не менее, — сказал он себе, покидая перегретый дом и с удовольствием вдыхая холодный влажный воздух, — мальчика не морят голодом и не бьют. У него есть крыша над головой и еда. Этим невежественным магглам просто надо напомнить, что они должны лучше заботиться о ребенке».

Кроме того, даже если ему самому мальчик не нужен, это не значит, что кто-то имеет право плохо с ним обращаться.

* * *

Магазин игрушек на Диагон-аллее перед самым Рождеством работал допоздна, и внутри было весьма оживленно. Снейп прошел мимо глупо улыбающихся волшебных кукол, поющих раздражающе высокими голосками, — аксессуары продавались дополнительно, — мимо маленьких противных фигурок, кричащих в агонии и превращающихся в оборотней со стекающей с клыков слюной.

«Потрясающе», — выдохнул какой-то мальчишка, прижимаясь носом к стеклянной перегородке. На стекле осталось жирное пятно. Рядом с ним измученный продавец разговаривал с покупательницей.

— Нет, мадам, мы больше не торгуем самоиграющими барабанами. Все из-за проклятий, присланных нам родителями, чьи детишки получили их в подарок, мадам. В прошлом году я провел большую часть января с барабанными палочками в ушах.

— Простите, — Снейп пытался перекричать песни и шум и при этом не быть слишком грубым. — Мне нужна игрушка.

Продавец одарил его таким взглядом, что и василиск бы позавидовал, и было заметно, что он еле сдержал резкий ответ.

— Мальчик или девочка?

— Мальчик. Но мне не нужна магическая игрушка.

Продавец открыл было рот, но тут же закрыл его снова.

— Что? — наконец спросил он.

Снейп окинул магазин раздраженным взглядом.

— Все игрушки здесь что-то делают. Мне нужна неподвижная игрушка.

— Неподвижная игрушка? — повторил пожилой продавец. — Это что-то новенькое. Могу я спросить, сэр, почему вам нужна именно такая игрушка?

— Спросить можете, — отозвался Снейп, затем сжал губы и вызывающе посмотрел на мужчину.

Тут в разговор вмешалась молоденькая продавщица; похоже, она с интересом прислушивалась к их беседе.

— Это для магглорожденного? — любезно спросила она, а затем толкнула локтем мужчину. — Знаешь, Бингли, иногда родственники хотят купить игрушки малышам, живущим с магглами.

— Тогда следует покупать их в маггловских магазинах, — проворчал мужчина. — Послушайте, сэр, мне очень жаль, но игрушки, которые ничего не умеют делать, сейчас не пользуются спросом. — Он указал на заполненный народом зал, где малыши скакали на деревянных лошадках — лошадки махали головами и довольно убедительно ржали; игрушечные кубики сами собой складывались в украшенные башенками замки и со смехом складывались обратно в коробки. — Если игрушка не летает, не поет и не превращается во что-нибудь, детям она не интересна.

Снейп еле сдержал проклятье, жалея, что ему вообще пришла в голову эта безумная идея, но тут лицо продавца прояснилось, он погладил пальцем свои губы.

— Возможно… — сказал он задумчиво и, проталкиваясь сквозь толпу, прошел вглубь магазина. Снейп последовал за ним, бормоча себе под нос, что следует поискать более легкий способ получить искомое.

— Это лежало здесь все то время, что я проработал в этом магазине, — сказал мужчина, доставая с верхней полки выгоревшую старую коробку. Поверхность ее когда-то была причудливо украшена, но со временем краски выгорели, затейливый орнамент и узоры покрылись пылью. Смахнув пыль, продавец открыл коробку, и Снейп вытащил из нее игрушку.

— Кукла? — с сомнением спросил он, но его пальцы уже поглаживали нежный бархат и золотое шитье.

— Статуэтка! — возмущенно поправил его мужчина. — Это же Мерлин!

И действительно, это был Мерлин, в развевающемся черном плаще, украшенном золотыми звездами. В руке он держал волшебную палочку с прозрачным кристаллом на конце, его остроконечную шляпу венчал серебряный полумесяц.

— Не знаю точно, что он должен был делать, — пояснил продавец, — чары давно прекратили свое действие. Но он превосходно сделан, посмотрите…

— Я возьму его, — прервал его Снейп. Он не знал, сможет ли пятилетний мальчик оценить подобный подарок, но был уверен, что ничего более подходящего найти уже не сможет. Кроме того, в этой кукле было нечто притягательное: белое фарфоровое лицо было спокойным и мудрым, а седые волосы и борода — мягкими, как пух.

«Да, подойдет», — решил Северус.

Продавец был так рад избавиться от беспокойного покупателя и от старой залежавшейся игрушки, что продал ему куклу за бесценок, прибавив еще карточку для имени и бантик.

* * *

Гарри проснулся, когда Дадли прогрохотал вниз по лестнице, но просидел в своем чулане еще полчаса, равнодушно слушая, как тот бурно радовался своим подаркам. Вопли восхищения иногда сменялись жалобами на неподходящий цвет или слишком маленький размер подарка, но Гарри все это не интересовало. Ему никогда ничего не дарили, но ожидали в ответ благодарности, в то время как Дадли заваливали подарками и никто не удивлялся, что тому всегда хотелось еще больше. Так было всегда, но в подобные моменты, Гарри размышлял, почему же это происходит.

С тех пор, как он пошел в школу несколько месяцев назад, малыш думал, что все так живут. Что есть хорошие дети, которые получают то, что хотят, и плохие, у которых совсем ничего нет. В школе Гарри заметил, что хороших детей намного больше, чем плохих. «Возможно, плохие дети ходят в другую школу, — подумал он, — где все носят поношенную одежду не по размеру и натыкаются на предметы, потому что у них нет очков».

Но потом мальчик начал понимать, что и тут, как и во всем остальном, он отличается от других. У всех остальных был кто-то, кто их любил. У всех, кроме него.

Запахло завтраком, и Гарри наконец поднялся и натянул одежду, прекрасно понимая, что, если не поторопиться, тетя Петуния ничего ему не оставит. Дадли и так уже, наверное, слопал весь бекон и тосты.

В дверь позвонили, и в холле раздался голос дяди.

— Открой дверь, парень! Кого это там принесло так рано в рождественское утро?

Молясь, чтобы это оказалась не тетя Мардж, решившая приехать на шесть часов раньше, Гари нацепил очки и вступил в борьбу с замком на входной двери. Наконец он распахнул дверь и обнаружил на верхней ступеньке коробку со странным пурпурным бантиком, криво прицепленным к крышке.

Гарри со вздохом поднял таинственную коробку. Ну вот, еще один подарок для Дадли.

— Подарок! — завопил Дадли, когда Гарри положил коробку на свободный стул, как будто не разворачивал совсем недавно двадцать других подарков. — От кого он? Ой!

Он отскочил назад, засунув палец в рот.

— Она кусается! — пожаловался он, со слезами на глазах указывая на коробку.

— Прищемил пальцы, Дадли? — захихикал дядя Вернон, наклонясь, чтобы поднять крышку. — Черт возьми!

— Что за выражение, Вернон! — автоматически отозвалась тетя Петуния. Она потянулась к белой карточке, прикрепленной возле кривого бантика. — Что случилось?

— У этой проклятой штуки очень острые края, — проворчал Вернон, не вынимая пальцев изо рта. — Скорее всего, какая-нибудь японская ерунда. И когда только люди перестанут покупать всякий иностранный хлам.

— Вернон, — голос тети Петунии задрожал, ее глаза с ужасом распахнулись. — Посмотри сюда.

Вернон покосился на нее и осторожно взял карточку. В один миг он побледнел и закричал:

— Выкинь! Выкинь эту мерзость!

— Что там написано? — с любопытством спросил Гарри и отступил на шаг, когда дядя яростно набросился на него.

— Это все из-за тебя, урод паршивый. Я…

— Вернон! — Петуния схватила его за руку. — Помни, что там написано, — прошипела она. — За нами наблюдают.

Они уставились друг на друга, потом испуганными глазами огляделись вокруг. Гарри взглянул на Дадли, который пожал плечами и проследил за взглядами родителей, пока те обшаривали глазами каждый угол сверкающей кухни.

— Что ж, тогда… — сказал Вернон, сжимая и разжимая кулаки, как будто боролся с желанием сомкнуть их у Гарри на шее. — Полагаю… э… Петуния, тебе лучше отдать ему это.

— Отдать что? — спросил Гарри, а затем моргнул. — Подарок? Это мне?

— Но, мам! — заныл Дадли. Мать шикнула на него.

— На карточке написано… — ее голос дрожал. — Э… Я не совсем понимаю. Но здесь написано, что это от твоего отца.

Гарри затаил дыхание и пораженно взглянул на коробку.

— Вы говорили, что мой отец умер, — прошептал он.

— Так и есть, — рявкнул Вернон.

— Думаю, он попросил кого-то передать это тебе, — сказала Петуния, натянуто улыбнувшись. — До того как умер. Ну давай… открывай.

— Надеюсь, она укусит тебя, — обиженно сказал Дадли, выпятив нижнюю губу. Никогда еще мама не шикала на него.

Но Гарри был уверен, что не укусит, ведь это был подарок от его отца, его папы. Он осторожно поднял крышку, обнаружив желтоватую оберточную бумагу. Осторожно раздвинув ее, удивленно раскрыл рот, с восхищением рассматривая гладкое белое лицо.

— Кукла, — презрительно бросил Дадли, но Гарри почти не слышал его. Никогда еще он не видел ни одной куклы, выглядящей более нарядно, чем все люди, она была одета в черный плащ, на голове — мягкая остроконечная шляпа.

— Это волшебник, — восхищенно выдохнул Гарри, и тетя Петуния возмущенно вскрикнула.

— Забирай это с собой наверх, — хрипло сказал Вернон. — Прямо сейчас. Я не хочу больше видеть эту проклятую штуковину.

— Наверх? — взволнованно повторил Гарри, прижимая к груди куклу. — Но это мне подарили! Я хочу, чтобы он был вместе со мной, в чулане!

— В чулане? — громко спросил Вернон. — Какой чулан? С этого дня ты будешь спать во второй спальне Дадли.

— Мам! — снова заныл Дадли, но Гарри уже улыбался, и даже злость его толстого кузена не могла омрачить его радости. Отец подарил ему волшебника, может быть даже настоящего! Не успел он получить свой подарок, как ему уже больше не надо спать в чулане с пауками. Пока дядя не передумал, мальчик поспешил в чулан, покидал одежду в коробку и отнес ее наверх.

На пыльной кровати во второй спальне Дадли Гарри крепко прижал к себе волшебника и вдохнул запах старой ткани. Это был запах волшебства.

— Спасибо, папа, — прошептал малыш.

* * *

— Так ты думаешь, что ему там хорошо? — уточнил Дамблдор.

— Физически — да, — сказал Снейп, устремив взгляд в окно. День клонился к вечеру, снег поблескивал в лучах солнца, но свинцовое небо обещало к ночи новый снегопад.

— А эти магглы? Они заботятся о нем?

Снейп выдавил смешок.

— Разве эти магглы способны заботиться? — сказал он резко. — Они любят своего собственного ребенка, но им наплевать на мо… на чужого.

— И все же ты говоришь, что с ним все хорошо.

— Он жив, — холодно ответил Снейп. — Он выживет. Невзгоды делают нас сильнее.

— Ты на самом деле так считаешь? — удивленно спросил Дамблдор. — Они делают нас более жесткими, возможно, но сильнее?

Снейп нахмурился и посмотрел на директора.

— Мой опыт показывает, что ребенок, который никому не был нужен, будет продолжать искать одобрения, даже став взрослым. Таких детей слишком легко сбить с пути, воспользовавшись тем, что они ищут любовь, в которой так отчаянно нуждаются.

— Но именно вы отправили его туда, — спокойно напомнил ему Снейп, он твердо решил не поддаваться гневу, который испытывал со времени визита в этот ужасный тесный дом.

Дамблдор кивнул.

— Я надеялся, — тихо сказал он, — что их сердца откроются для осиротевшего ребенка.

— И сколько времени вам понадобилось, чтобы понять, что этого не произошло? — безжалостно спросил Снейп. — Вы позволили ему расти в этом доме, профессор, в то время как были сотни семей волшебников, которые с радостью взяли бы его к себе.

— Я рассказывал тебе о магии крови, которая защищает его…

— Чушь! — резко возразил Снейп. — Есть другие способы защиты.

— Я тоже так думал. Когда Френк и Алиса Лонгботтомы пришли ко мне и попросили отдать им ребенка их погибших друзей.

Услышав эти имена, Снейп похолодел.

— Я решил тогда, что их просьба вполне обоснованна. Они оба могущественные авроры, которые сталкивались с Волдемортом и сумели выжить. У них был мальчик того же возраста, что и Гарри, они могли растить их как братьев. Алиса сама говорила об этом. Когда она говорила о своем сыне, ее глаза светились такой же нежностью, что и глаза Лили в тот день, когда я видел ее последний раз…

Снейп с трудом сглотнул и отвернулся к окну, смотря невидящим взглядом на знакомый пейзаж.

— Что было бы, если бы я поступил так, как подсказывало мне сердце, Северус? Что было бы, если бы я отдал им Гарри?

— Значит, он останется с магглами, — буркнул Снейп. — На большее я и не рассчитывал.

— Есть только два места на земле, где мальчик может быть в безопасности, — мягко сказал Дамблдор. — Со своей тетей или здесь, в Хогвартсе. Но он не может жить в замке без родителя, который заботился бы о нем.

Снейп достал из кармана мантию-невидимку и кинул ее на подоконник, она на миг замерла там шелковой грудой, а потом соскользнула на пол.

— Ненавижу это место, — прошептал Снейп, а затем, спотыкаясь, направился к двери и вышел из кабинета.