За границами пустоты (гет)

Глиняный горшок упал на землю с негромким стуком, гулом расползшимся чуть не на всю округу. Выплеснувшаяся из него вода впиталась в землю так быстро, будто вчерашний ливень был не более, чем отводящей чувства иллюзией. Тоф буквально чувствовала, как застыл в горле Катары вопрос, но Аанг перебил его, вдруг оказавшись у самого ее носа.

— Ух ты, ты подстриглась, — теплый ветерок взметнул короткие теперь волосы, — тебе идет, Тоф.

Челка защекотала щеки и прилипла ко рту, так что Тоф пришлось высунуть язык, чтобы вытащить мешающиеся пряди. Колокольчик, лично ее руками привязанный к воротнику Аанга, трепетал на ветру, издавая приятное мелодичное позвякивание, а его владелец буквально излучал энтузиазм. Ну конечно, ведь сегодня Тоф обещала провести с ним тренировку, а он еще не подозревал, на какие муки сам себя обрек.

— Спасибо, — Тоф фыркнула, отбрасывая волосы.

Улыбка сама собой растягивалась на ее лице. Аанг почти вопил о готовности начать обучение магии земли, только что звуков не издавал и продолжал топтаться на одном месте. Катара, подобравшая горшок, больше никак не реагировала, лишь магией собрала разлитую воду и отвернулась, хмыкнув себе под нос. Сокки, к счастью, не было, иначе Тоф наверняка бы не отмахалась от назойливых глупых комментариев, половина из которых уже крутилась у нее на языке.

Хотелось драться. Не магией, ворочая тяжелую ворчливую землю, а размахивая кулаками и получая удары, так, чтобы мутило от вкуса крови во рту, а мышцы звенели от натуги. Подобное чувство преследовало Тоф не впервые, настойчиво наступало на пятки и забиралось под кожу, но сейчас от свербящего на языке нетерпения подкашивались колени и кружилась голова. Тоф никогда не умела драться по-настоящему, как делали это уличные бандиты и попрошайки, вечно была закутана в красивую одежду, которую жалко запачкать, но предназначенную не для нее, и ходила тихонько, как подобает настоящей леди. Тоф терпеть не могла эту другую себя, потакающую чужим словам, но все еще послушно выполняла, как собака по команде вставала на задние лапы. Теперь, когда Тоф покинула душащий ее родной дом, она не собиралась сдерживаться просто потому, что так было раньше.

— В той стороне есть подходящая скала, — Тоф махнула рукой, выкручивая пяткой спираль на сухой почве, — буду ждать тебя там!

Она не собиралась слушать согласие или чьи-нибудь споры, просто топнула посильнее и провалилась в стремительно закрывшуюся над ее головой дыру. Кажется, она успела услышать смешок Зуко и удивленно-любопытный вскрик Аанга, прежде чем звуки стихли и стали гулкими и далекими.

Под землей повсюду были туннели. Вырытые старательными когтями-лапами своих обитателей, они располагались достаточно глубоко, чтобы поверхность не проседала, и петляли так далеко и извилисто, что невозможно было уследить. Подобные места неуловимо напоминали Тоф о доме, или, может быть, о том времени, когда она впервые в них очутилась. Земля здесь была влажной и тяжелой, давящей со всех сторон и мерно дышащей в самое ухо. Тоф слушала ее разговоры как песню, исполняемую множеством голосов, но все такую же отчетливую и стремительную. Хор подземных жителей не затихал ни на мгновение, сливался с шелестом травы на поверхности и топотом множества отбивающих свой собственный ритм ног. Отсюда, казалось, можно было услышать все на свете, но, однако, лишь то, что принадлежало земле, а не парило в небесах.

Прохлада окутывала плечи и одновременно грела, путаясь в волосах. Тоф нравилось это чувство, когда все вокруг было слишком близко, буквально давило ей на голову и забиралось под кожу, но все еще чернело слепыми пятнами перед глазами. Здесь, внизу, зрение не имело совершенно никакого смысла, потому что не было света, лишь тьма окутывала, захватывала целиком и не отпускала из цепких лап разбушевавшегося воображения. Люди издревле боялись темноты, потому что не знали, что может скрываться в ней, но для Тоф все на свете было одинаково черным. Все на свете было одинаково несуществующим, клубящимся и гулким, как хохочущая перед глазами пустота и холод земляных стен, принимающих в свои последние объятия.

Гладкая каменная поверхность казалась разогретой сковородкой, так и ждущей, когда кто-нибудь разобьет на нее яйцо. Солнце пекло изо всей силы, и не оставалось и напоминания об ушедшем безвозвратно сезоне дождей. Местность поблизости сменялась густыми лесами и каменистыми уступами, а между ними бежали, скользя и извиваясь, многочисленные большие и маленькие речушки. Скала, на которой Тоф собиралась потренироваться, располагалась совсем близко к тому месту, где они вчера приземлились, а речка огибала ее, будто обходила стороной. Камней здесь было предостаточно, но Тоф все равно отчего-то казалось, что у них ни за что не получится.

Вообще-то она понятия не имела, как обучать других, и, справедливости ради, делать этого не собиралась. Тоф собиралась просто-напросто бросаться камнями, выплескивая собственную скопившуюся за двенадцать лет злость, и варварски махать кулаками, потому что сидеть на месте у нее не оставалось никаких сил. Будто кто-то повернул в спине ключик, и теперь неумолимый заводной механизм приказывал ей двигаться, пока что-нибудь не случится. Что именно должно случиться, чтобы Тоф смогла остановиться, она не имела ни малейшего понятия, но была твердо уверена, что непременно поймет, стоит этому произойти. Ждать оказавшегося ужасно нерасторопным Аанга она не хотела тоже, поэтому начала мысленный отсчет от двенадцати до одного, пообещав себе, что пойдет драться с Зуко, если навязавшийся ученик не явится за отведенное время.

То, что Аватар явился буквально на последней секунде, оказалось событием несколько разочаровывающим и вместе с тем до ужаса предсказуемым. Аанг буквально свалился на Тоф с неба, поднял густые клубы пыли и громко рассмеялся, размахивая то и дело ударяющимся о землю длинным шестом. Тоф фыркнула, отплевываясь от попавшего в рот песка, ухмыльнулась мелькнувшей в голове мысли и топнула, призывая череду выскочивших из земли кочек. Последняя, самая высокая из них, ударила Аанга в спину, и тот забавно вскрикнул, роняя свою палку, тут же наполовину исчезнувшую в податливой почве. Кочки втянулись обратно до того, как Аанг распрямился и развернулся, и Тоф, хлопнув в ладоши, создала еще по две под каждой его ступней. На этот раз он высоко подпрыгнул, создавая вокруг себя настоящее торнадо, Тоф по лицу хлестнул взметнувшийся песок, и она рыкнула, концентрируясь на слухе. Она не сможет поймать Аанга привычным способом, поэтому стоило испробовать нечто захватывающе новое, особенно пока не схлынул яростный азарт, призывающий вколотить Аватара в землю по самые брови.

— Подожди, Тоф, — его голос раздался у самого уха.

Всего на мгновение, достаточное, чтобы ударить. Тоф выбросила вперед руку, но задела лишь пустоту и смазанный, сбившийся в клубок воздух. Звякнул на грани слышимости колокольчик, взметнулась, взрываясь, земля, и сверху посыпалась пыль, которая могла бы помешать, будь у Тоф нормальные глаза. Ветер ударил в спину, со свистом пролетел мимо, закружился хороводом вокруг, и Тоф рыкнула, закусывая губу. Ветер глушил звуки, танцевал и пел поразительно громко, так, что не было слышно ничего больше; лишь изредка звенел, будто дразнился, колокольчик, и расползалось по вздыбленной земле гулкое эхо шагов. Против воздуха Тоф оказалась совершенно бессильна, и от осознания этого скрипели зубы и сжимались в кулаки пальцы. Все, что ей сейчас нужно, это свалить чертова балеруна с небес на землю, а она неспособна по нему даже элементарно попасть!

— Знаешь, это мне кое-что напоминает, — смех мазнул по ушам и тут же исчез, смешиваясь с бушующим ветром.

И правда, подумала Тоф. Вот только они сейчас вовсе не сражаются на Арене за титул самого сильного мага земли под взглядами сотни зрителей.

— Вот только сейчас нет никаких правил и ограничений! — рявкнула Тоф, создавая вокруг себя земляную стену.

И плевать на титул, вырывающийся из горла сбитым дыханием и бусинками пота по линии роста волос, пока она может быть больше, чем девчонкой-калекой, скованной пустотой по рукам и ногам.

Воздух вырвался из легких шелестящим шумом, будто завис возле ее уха всего на мгновение, и этого хватило, чтобы выросшая из-под земли острая стела пронзила то место, где он только что был. Аанг отпрянул, шумно стряхивая с себя грязь, и камень рассыпался мелкой крошкой под его ногами. Тоф ровно выдохнула, когда он провалился вглубь норы, но не успела закрыть ее полностью. Из-под земли вырвался порыв холодного, разметавшего утрамбованную землю ветра, зазвенел колокольчик, и Тоф подпрыгнула, усаживаясь на каменную площадку. Аанг все еще был слишком магом воздуха, а она понятия не имела, что с этим делать, кроме как привычно швырять камни. Он, кажется, давно позабыл, что собирался изучать магию земли, только танцевал у нее над головой и переливчато смеялся, будто все происходящее доставляло ему удовольствие.

Впрочем, Тоф определенно солгала бы, если бы сказала, что не веселилась сама. Жар азарта разливался по телу, земля под ногами дыбилась и пучилась от одного короткого вздоха, и кружащийся ветер лизал щеки и путался в волосах. Тоф нравились сведенные пальцы и витающая вокруг пыль, нравилось ощущение рушащейся под ногами земли и эхо шагов по телу. Она была собой и всем миром одновременно; той его половиной, что бездумно глядела в небеса, неспособная подняться под весом собственной тяжести. Другая половина — кружащийся ветер, звенела колокольчиком и смеялась, оставаясь недостижимо высоко, настолько, что хочется сбить одним метким ударом и намертво приковать к себе.

— У нас тренировка, если ты до сих пор не догадался! — крикнула Тоф, едва не запинаясь от явственной радости в звуках собственного голоса. — Прекрати дрыгаться и дерись как маг земли!

Колокольчик зазвенел у самого уха, и Тоф клацнула зубами, захлопывая рот. Ветер рванулся, взметая пыль, одежду и волосы, и земля вслед за ним поднялась острыми, раздирающими в клочья копьями. Тоф понятия не имела, как должны проходить нормальные тренировки, потому что и учил-то ее лишь мастер Ю со своими дурацкими основами и дыхательными упражнениями. Но Тоф точно знала, что в ее случае это вообще ни разу не сработает.

— Но я еще не маг земли, — ударилось и разбилось о спину вместе с взметнувшейся под ногами землей, — и я не могу сосредоточиться, когда ты пытаешься меня убить!

Тоф фыркнула, сдувая щекочущие нос короткие пряди. В груди будто натянулась тонкая звенящая струна, вот-вот собирающаяся лопнуть и осыпаться каменной крошкой под ноги. Она любила это чувство, пробирающее от кончиков пальцев и до самых костей, будто тело становится камнем и плавится как пластилин. Безграничное спокойствие захватывало, азарт бурлил в крови расплавленной сталью, а сама она становилась крохотной песчинкой и каменным исполином, шагающим по пустыне.

Каменная струна зацепилась за слишком долго неподвижную ногу и тут же лопнула, осыпаясь пылью и поднимаясь в воздух. Ветер кружил и бурлил вокруг настоящим смерчем, трепал одежду и резал вытянутые ладони, но был слишком высоко, чтобы тяжелая почва могла его остановить. Аанг подпрыгнул и снова исчез, лишь звякнул прицепленный к воротнику крошечный колокольчик.

— Я не пытаюсь тебя убить, — тьма захватывала, поглощала полностью, холодом расползаясь в крови, — просто прекрати летать и встань уже на ноги.

Азарт бурлил в крови, а перед глазами у Тоф было темно и тихо, будто кто-то набросил на голову плотную жаркую вуаль. Волосы электризовались и стреляли, покалывая кожу, а земля дышала тихо, едва вздымаясь, почти не слышно пела и шептала свои глупые подсказки. Ей не нужно было помогать, потому что Тоф никогда никого не слушала, делала все по-своему и лишь потом оглядывалась на то, что не успела сказать. Тихое спокойствие накрывало веки и прилипало к горячим губам, забиралось под кожу и в самую суть, так что важно сейчас было лишь одно.

Легкий шаг гулом разнесся за спиной, впитался в тело и выстрелил, накрывая сам себя. Колокольчик не зазвенел, предательски промолчав в самый необходимый момент, воздух вырвался изо рта, разбивая стоящую вокруг пыль. Всего мгновение потребовалось на то, чтобы земляная ловушка покрыла ступни и разрослась выше. То же мгновение — чтобы осевшие на плечи частички каменной пыли рванулись вперед. Еще одно — и земля содрогнулась, выплевывая между ними идеально ровную стену.

Аанг, вскрикнув, шлепнулся назад и протяжно выдохнул, наверняка разглядывая невысокую стену в половину его роста. Тоф ухмыльнулась и сложила на груди руки, пнула мыском выскочивший из-под земли аккуратный маленький шарик, и каменная преграда, едва достающая ей до груди, дрогнула и рассыпалась на осколки. Сам того не осознавая, Аанг все-таки использовал магию земли, когда иного выхода не осталось, и теперь Тоф нужно было лишь проследить, что он запомнил охватившее его ощущение. Она не знала, на что похожа магия воздуха, но земля была жесткой и мягкой одновременно, тяжелой и неповоротливой, но податливой и добродушной. Бесполезно напрягаться и рвать жилы, чтобы тягать камни, гораздо проще лепить из глины, придавая ей любую необходимую форму.

— Урок окончен, ученик Аанг, — качнула головой Тоф, протягивая руку, — запомни, что ты только что сделал.

— А, — она готова была поклясться, что глаза Аанг сейчас стали огромными как блюдца, — что я только что сделал?

Пришлось в срочном порядке давить желание звучно хлопнуть себя по лбу. Тоф фыркнула, перекатываясь с мыска на пятку, и разрушенная стена выросла снова, отгораживая ее от непонятливого ученика. Какой бы еще дурак, кроме этого, смог не заметить, что только что применил магию другого элемента посреди затруднительной заварушки. Впрочем, хотя Тоф не была уверена наверняка, если бы Аанг дрался во всю силу одной магией воздуха, она бы вообще не смогла против него ничего сделать. Но думать и, тем более, говорить об этом вслух она, конечно же, не собиралась никогда и ни за что на свете.

— Вот это ты сделал, — буркнула Тоф, снова разрушая хрупкую преграду, — поднимайся давай, я голодная как стая волков.

— Ты ведь хотела сказать волкодикобразов? — Аанг исчез и вдруг оказался совсем рядом. — Или волкосов?

— Волкосов, — хмыкнула Тоф, отъезжая от него как на эскалаторе, — какая глупость.

Вопрос, что такое эскалатор, крутился в голове всего мгновение и пропал, когда на плечи легла чужая рука, а теплое как ветерок дыхание разбилось о висок. Аанг не сказал больше ни слова, но зачем-то теперь шагал рядом, насвистывая себе под нос незамысловатую прилипчивую мелодию. Так, молча и вместе с тем оглушительно громко, они почти дошли до лагеря, когда Аанг вдруг остановился, привычно исчез в воздухе и появился впереди, хлопая ладонью о ладонь. Тоф замерла тоже, прислушиваясь к звукам окружающего леса, к мерному стуку собственного сердца и сливающемуся с ветром дыханию.

— Спасибо, учитель Тоф, — голос Аанг звучал приглушенно и будто откуда-то снизу, — я сделаю все, чтобы не разочаровать вас.

Он стоял перед ней, склонившись и сложив ладони в уважительном жесте, а у Тоф вдруг комок застрял в горле. Так, что даже собственное вдруг сбившееся дыхание вырвалось хрипом и разбивалось о шумную тишину окружающего ее темного мира. Пустота эхом отражалась от тишины, обхватывала за плечи и душила промозглым холодом, оставляя ее песчинкой посреди бушующего океана.

— Ты уж постарайся, — Тоф вздернула подбородок, проходя мимо.

Темнота схлопнулась и завыла тысячей голосов, ударяя шумом крови в ушах и дрожью на кончиках пальцев.

* * *

Неподалеку от места их остановки располагалась небольшая деревня. Совсем крохотная, сказала бы Тоф, не больше пары десятков домов в два ряда, на каждый из которых приходилось по полтора жителя. По полтора, потому что были это в основном женщины и дети, и если первые еще кое-как могли вести хозяйство, вторые только бегали по двору или вовсе лежали в кроватях в перерывах между сном и скудной едой. Не было здесь даже стариков и старух, а от расползающейся шелестящими тяжелыми шагами тишины звенело в ушах. Тоф сунулась туда почти сразу после обеда просто потому, что ей было интересно, но почти сразу же пожалела о собственном любопытстве. Люди здесь были изможденными настолько, что мало чем отличались от обитателей предыдущей встретившейся ей на пути деревни, разве что все еще дышали и сновали туда-сюда запертыми в собственных телах призраками. У них не было ничего, потому что прямо по их головам прошла война, и теперь они лишь доживали последние дни в ожидании того, что та вернется и в конце концов заберет их с собой.

Тоф слушала едва долетающие до нее голоса, смешивающиеся с порывами влажного ветра, и больше всего на свете хотела заткнуть себе уши. И все же продолжала слушать, сидела, не шевелясь, у самой границы леса, почти примыкающего к стенам домов. Для этих людей не было своих и чужих, воюющих между собой сторон, потому что они видели лишь насилие и смерть, пришедшие по их души по чьей-то глупой указке. И люди страны Огня, и люди царства Земли были для них одинаковыми врагами, чужаками, вторгшимися на их мирную территорию и разрушившими их жизни. И даже если одна из сторон собиралась подчистую уничтожить другую, им было бы проще умереть, чем ждать, когда солдаты вновь придут за ними и их детьми.

— Они тоже умрут? — выдохнула Тоф, когда на макушку опустилась теплая ладонь.

Зуко постоял минутку, трепля ее волосы, выдохнул и уселся рядом. Ответ на вопрос Тоф был совершенно очевидным, и она, честно говоря, не хотела его знать. Между домов пробегали дети, едва ощутимые из-за легкого веса, но ступающие тяжело и неловко, а изнутри какого-то дома доносился приглушенный шум. Солнце то и дело скрывалось за тучами, но все равно было жарко и холодно одновременно, так что мурашки нестройными рядами шагали по коже, забирались под волосы и вырывались крупной дрожью в кончиках пальцев.

— В округе много бандитов, — сказал Зуко.

И не было никого, кто мог бы защитить этих людей. Свои и чужие убивали друг друга, пытаясь чего-то достичь, в то время, как и тем и другим было совершенно плевать на такие вот крохотные деревеньки, постепенно исчезающие с лица земли.

— Ненавижу войну, — всхлипнула Тоф, утыкаясь носом в колени.

Исчезнувшая на мгновение рука появилась снова, запуталась в волосах и теплом упала на спину. Зуко протяжно вздохнул, то ли соглашаясь, то ли беззвучно говоря что-то еще. Шум из дома нарастал, и вскоре пронзительный крик вспорхнул встревоженными птицами с веток. Дети, собравшись в кучу, ринулись смотреть, что же там такое, и выскочившая из дома женщина принялась бранить и прогонять их. Ребенок затих и умер, успев лишь единожды прокричать.

Выдохнув сквозь плотно сжатые зубы, Тоф поднялась, сбрасывая с себя руку и навалившуюся на плечи тяжесть. Тьма перед глазами клубилась и смеялась, шептала в уши и обнимала за плечи холодными руками, и Тоф никак не могла прогнать ее, оторвать прожигающую нутро часть самое себя. Она едва ли помнила собственное детство, но ощущение накатывающего ужаса въелось в естество прочно, срослось с хохочущей на ухо пустотой и проросло глубоко внутри, пуская корни сквозь плотно сомкнутые веки. Тоф помнила смутно знакомые смазанные слова и оглушительный, пронзающий насквозь шум окружающего мира, вознамерившегося убить ее так же, как и это несчастное дитя. Слишком быстро после первого вздоха.

— Идем отсюда, — Тоф сделала глубокий вдох, поморщилась от ударившего в нос кислого запаха.

Катара настаивала, что стоит найти деревню, в которой можно на время остановиться, так что они собирались вылететь незадолго до наступления темноты. Тоф не хотела встречаться с людьми, но, в общем-то, не настолько, чтобы спорить. Она была согласна с тем, чтобы добраться до Ба Синг Се как можно скорее, потому что там собиралась встретиться с Фаном и может даже остаться на какое-то время. Или вернуться домой, самой прицепить к суставам нити и продолжать покорно следовать чужим указаниям.

— Ты в порядке? — тепло коснулось щеки, затрепетало и исчезло, рассеиваясь ветерком.

Полдень уже прошел, и теперь солнце неумолимо клонилось к закату. Шелестели на слабом ветру листья, копошились в подземных норах зверьки и бегали по поверхности тысячи крошечных и не очень ножек. Вдалеке плескалась речушка, перекатывались, довольно урча, острые камни, и бил хвостом по земле Аппа. Тоф казалось, что ноги ее намертво приросли к почве, а на плечи давит всей своей тяжестью несуществующее небо. Она хотела сделать шаг, сорваться на бег и исчезнуть отсюда, уйти как можно дальше, потонув в оглушающей тишине, но мир хватал ее, держал и пережевывал, выплевывая взмыленной каменной крошкой. Безликим песком на берегу океана.

— Не знаю, — фыркнула Тоф, делая первый короткий шаг, — я пока не решила.

Стоило шагнуть, сдвинуться с места, с вросшей в ступни мертвой точки, и дальше становилось легче. Цепи на запястьях постепенно обрывались, ржавели и осыпались под ноги черным пеплом, а темнота срывалась на визг в своем первом и последнем приветственном стоне. Зуко хохотнул, но руку не убрал, пошел следом, громко шагая и взбивая ботинками пыль.

— Так, — выдохнула Тоф, не сбавляя шаг, спустя бесконечно долгие пару минут, — откуда ты знаешь Ли?

Почва в лесу была чуть влажной, покрытой всевозможными листочками и иголочками, рыхлой и в то же время плотно притоптанной. Тоф, прислушавшись, чувствовала каждое растущее дерево, каждого перебегающего из укрытия в укрытие зверька. Ей нравилось видеть так, потому что иначе она не умела. Зуко в ответ на ее вопрос шумно выпустил воздух, рука его на ее макушке несмело дрогнула. Хотя шаги его совершенно не изменились, в теле как будто натянулась струна, сделав его твердым и хрупким. Тоф ощущала дрогнувшее биение его сердца также отчетливо, как шныряющих под землей букашек, а Зуко как будто специально не убирал руку с ее головы, позволяя читать его как открытую книгу.

— Именно он научил меня владеть парными мечами, — рука с ее макушки наконец исчезла.

Зуко замолчал, будто это все, что он мог сказать. Все, что он хотел рассказать Тоф о ее странном немом охраннике, которого чокнутая принцесса назвала шпионом. Конечно, в голове Тоф крутилось множество догадок. Она строила предположения и теории, сопоставляла неизвестные ей факты, но неизменно приходила к тому, что Ли ей просто нравится. Наверное, он и правда был шпионом в столице народа Огня, и именно за это Азула собственноручно изуродовала его лицо. И Тоф, на самом деле, наверное, не хотела знать ничего, что выходило бы за рамки ее глупых теорий, но противное любопытство упрямо свербело на кончике носа, не позволяя насовсем позабыть вспыхнувший единожды интерес.

Они прошли уже половину леса, постепенно приближались к лагерю и так же постепенно сбавляли шаг. Тоф шла, перекатываясь с пятки на носок и сцепив за спиной ладони, а Зуко рядом шагал грузно, просто-таки выдыхая печальную задумчивость. Тоф не хотела теперь торопить его или как-то подталкивать и сама как-то неосознанно проваливалась все глубже в тягучую меланхолию. Теплый ветер трепал волосы и накрывал плечи, разносил звуки далеко-далеко, смешивая людей и природу. Деревенька осталась позади, но совсем еще недалеко, недостаточно далеко, чтобы Тоф перестала слышать надрывный плач и многоголосые причитания.

— Наверное, тогда он был моим единственным другом, — вдруг заговорил Зуко, останавливаясь и придерживая Тоф за плечо, — Узер был одним из стражников во дворце, одним из самых молодых, и именно он относился ко мне не как к принцу. Однажды он просто исчез, а я все это время думал, что он предал меня и сбежал.

Если грубо обобщать, подумала Тоф, так и было. Ли был шпионом, скрывающимся в чужой стране под чужой личиной, а с принцем наверняка водился лишь для достижения своих определенных целей. Зуко замолчал, сжав ее плечо едва заметно крепче, и Тоф протяжно вздохнула, не зная, что на это сказать. Наверное, Ли все еще нравился ей, несмотря на все обстоятельства, потому что где-то глубоко внутри она заблудилась в собственных догадках и выдавала желаемое за действительное. Впрочем, она действительно ни за что на свете не смогла бы перепутать.

Вдалеке звенел, сливаясь с плеском воды, колокольчик. Аанг тренировался на речке с Катарой, и течение воды заглушало их движения, рассеивало и глушило так, что Тоф могла только слышать, но вовсе не понимать. Звуки накатывали волнами, бились о берега разума и разбивались на сотни впивающихся в кожу черных осколков. Пустота смеялась и пела, клубилась перед глазами и обнимала за плечи. Тоф слушала ее, принимала любовно и с распростертыми объятиями, потому что лишь пустота была той сущностью, что непременно останется с ней навсегда.

В лагере было шумно. Причем Аанг и Катара плескались в речке неподалеку, и шум этот издавал один лишь Сокка. Ну еще и Аппа с другим летающим зверьком, стрекочущим что-то на своем зверином языке. Сокка громко ругался с палаткой, дергал эту же палатку и, очевидно, никак не мог ее нормально сложить. То ли заело у него что-то, то ли сам дурак, но Тоф в силу врожденного злорадства все-таки больше склонялась ко второму варианту. О, вовсе не потому, что дружок Аватара ей категорически не нравился, просто ведь так оно и было, или, по крайней мере, казалось со стороны. Каменная палатка Тоф все еще стояла в стороне высоким треугольником, и она, растянув губы в широкой улыбке, перекатилась с пятки на носок, осторожно трогая Сокку за плечо.

— Хочешь, научу тебя правильно складывать палатки?

Сокка, до того полностью поглощенный своим занятием, вздрогнул и по-девчачьи взвизгнул, оборачиваясь и взмахивая руками. Палатка, которую он как раз удерживал в вертикальном положении, со странным скрипом покосилась набок и застыла несуразным запутавшимся мешком. Тоф щелкнула пальцами, демонстрируя свое искусство, и каменная палатка со свистом втянулась в землю. Еще одна такая же, та, что принадлежала Зуко, скрылась за своей родившейся обратно сестрой. Сокка в ответ лишь протяжно выдохнул и помотал головой, звонко хлопая себя по лбу.

— Ну так помочь тебе? — спросила Тоф, деланно непонимающе склоняя голову набок.

Несчастная палатка, и так почти развалившаяся, заскрипела еще более жалобно и рухнула оземь. Маленький летучий зверек, будто смеясь, застрекотал, и Сокка шикнул на него, взмахивая рукой.

— Он от нас отмахнулся, — склонившись к самому ее уху, шепнул Зуко.

— О, — ответила Тоф, оборачиваясь, — тогда подеремся?

Громко зарычал, хлопая хвостом, Аппа. Тоф не слышала, что происходило на речке, но голоса оттуда доносились вполне себе бодрые. Такие же, как и всплески, и крики, и смех. Было даже немного обидно, потому что у Тоф, несмотря на натянутую улыбку, внутри копошилась свернувшаяся клубком змея, медленно пускающая яд во внутренние органы.

В ответ на ее бойкое предложение Зуко цокнул и тряхнул запястьями, а Сокка снова взвыл. Особенно когда Тоф, прикусив губу, шаркнула ногой, врастая в землю до самых лодыжек. Тоф не слышала, сказал ли он что-то еще, в ушах ее зашумело пламя, отрезая остальные звуки, и стало тепло до колючих искорок на коже. Она едва успела отскочить, крутануться на пятке и выставить перед собой стену, отрезающую огненный взрыв.

Огонь пел, завывал и плясал, перетекая из стороны в сторону. Тоф слышала его, если отбрасывала все остальные звуки напрочь, делалась глухой, заточенной в горящей коробке без единого выхода. Оставалось лишь прорвать стену, слиться с ней и сделаться мягкой и податливой, чтобы пройти в малейшую щель. Зуко нападал яростно, будто на самом деле, и Тоф никак не могла сказать, что это было не так. Огонь вокруг него будто дышал, растекался теплом по коже и обжигал, сжигал без остатка до черного перед глазами пепла. Тоф не нужно было просить его быть серьезнее, потому что Зуко будто и сам сейчас был огнем, полыхал что есть силы, точно выпускал из себя все, что не мог выразить. Тоф делала то же самое, и можно было с уверенностью сказать, что сражение их походило скорее на обмен взаимными жалобами двух потонувших в собственных проблемах нытиков.

Ровно до тех пор, пока не плеснула вода. Огонь разом погас, Тоф фыркнула, отплевываясь, и повисла свистящая, капающая тугими каплями на землю, тишина.

— Что вы делаете?! — рявкнула Катара.

Вода падала и разбивалась, впитывалась в и без того влажную землю и делала ее вязкой и холодной. Тугие капли скатывались по лицу, капали с одежды и волос; Тоф чувствовала себя промокшей собакой, а под ней все ширилась не успевающая впитываться в почву лужа. С Зуко капало тоже, даже сильнее, буквально лило как с водопада, но вода с шипением испарялась, не успев долететь до земли. Позабытый и брошенный всеми Сокка причитал в сторонке, сжимая в крепких объятиях пронзительно верещащего летающего зверька.

— Тренируемся? — переспросила Тоф, отлепляя прилипшую к лицу челку. — Типа того. Нельзя?

Аанг стоял где-то за ее спиной, Тоф чувствовала его отчетливее, чем обычно. Кажется, впервые он стоял на ногах настолько прочно, что по земле разливался отбиваемый его сердцем ритм.

— Он мог тебя поранить, — тихо, на грани слышимости, выдохнул Аанг.

Тоф показалось, что ее с ног до головы обдало порывом промозглого влажного ветра. Больше, кажется, никто слов Аанг не услышал, а у Тоф в животе перевернулась с одного на другой бок ядовитая змея.

— Я тоже могла, если ты не в курсе, — фыркнула Тоф, вскидывая подбородок.

Зазвенел, отбивая кивок, колокольчик. Аанг шагнул вперед, остановился будто несмело и так и остался за спиной Катары. Зуко многозначительно хмыкнул, звякнули убранные в ножны мечи. Обстановка накалялась, шипела испаряющейся водой и стояла перед глазами густым туманом. Тоф не нравилось это сковывающее грудь чувство, поднимающееся из живота, от которого по земле расходилась крупная дрожь. Хотелось закричать и ударить кого-нибудь, сделать хоть что-то, чтобы в ушах перестало звенеть.

Но Тоф стояла, будто ноги ее приросли к земле, как корни векового дерева, и слушала доносящийся из деревни сдавленный вой. Зуко как ни в чем не бывало фыркнул и отмахнулся, но Тоф все еще ощущала лежащую на плече руку. Они оба, должно быть, чувствовали себя лишними, потерявшимися детьми в пустыне чьей-то чужой взрослой жизни.

— Отлично! — выкрикнула Тоф, хватая Аанга за руку, — Если вам так не нравится, я просто променяю одного парня на другого!

Рука Аанга была оглушающе теплой и мягкой. Он последовал за ее движением как тряпичная кукла, дернулся взметнувшимся порывом ветра и мелодичными переливами колокольчика. И всего одно движение спустя оказался лежащим на лопатках.

— Или это тебя тоже не устраивает?

Теперь Тоф была сверху, упиралась рукой ему в грудь и широко абсолютно фальшиво улыбалась. Тоф не любила, когда ее излишне опекали, терпеть не могла, когда жалели и недооценивали. Ненавидела всех, кто не мог понять, что она достаточно сильная, чтобы со всем справляться самостоятельно.

В лицо ударила порывом теплого ветра усмешка. Земля поднялась и взбурлила, будто противясь и вырываясь из своих же земляных оков, и Тоф хохотнула, принимая ее в первозданном виде. Аанг перехватил ее руку, сжал достаточно, чтобы отцепить от себя. В следующее мгновение порыв ветра отбросил ее прочь, а следом земля под ногами просела, принимая в уютное нутро. Даже если бушевал ветер или стрекотало пламя, это не делало Тоф вообще ни на что не способной.