Пятеро в молчании (гет)

— Так, — я подтянулся на стуле. Шум за барной стойкой поутих. — И кто же он такой?

Грейнджер набрала в лёгкие побольше воздуха.

— Помнишь буквы на конверте, который вы нашли в Уолсингеме?

— Конечно. «Г. О.». И что с ними?

— В общем-то… всё очень интересно выходит, — с ажиотажем в тоне продолжала Грейнджер. — Напомни, вы ведь искали Дэниэла Шоу в нашей базе данных?

— Ага, на следующий день после поездки в музей. Ничего не нашлось. А что? — и подумал, что Грейнджер специально набивала себе цену. Но быстро поборол желание высказать эту идею.

— А что думаешь по поводу полиции маглов? — Грейнджер слегка приподняла бровь.

— И какой смысл искать волшебника среди маглов? К тому же, вероятнее всего, по поддельному имени? Что за чушь?

— Вовсе не чушь! — едко ответила она, но быстро сбавила тон. — Смотря как искать. Тебе знакомо имя Гранта Остина?

— Грант Остин… — я даже задохнулся от охватившего волнения. — Мы искали этого «Г.О.» в списках подельников Майкла, но… Так Дэниэл это Грант Остин? Да как ты вышла на это имя, Грейнджер?

К лицу прилила кровь. Даже отказ музея сотрудничать теперь казался не таким уж и важным.

— Обо всём по порядку, — на её лице отразилось лёгкое самодовольство, и я решил, что нужно держать себя в руках. Видимо, она заметила и моё оживление, и даже ноты восхищения.

— Только не тяни, ладно? — предупредил я, чтобы слегка поубавить её спесь. — А то от твоего самодовольства у меня мигрень начнётся!

Грейнджер проигнорировала эти слова.

— Я начала с того, что общего у Дэниэла Шоу и Майкла Ханта. Из письма, которое вы нашли…

— Экспертиза ещё не подтвердила, что это его почерк, — тоном заправского зануды вставил я, но замечание было совершенно дурацким: почерк Дэниэла узнали и его помощник Купер, и жена Джина.

— Хорошо, — Грейнджер посмотрела на меня с недовольством. — Если предположить, что письмо написал Дэниэл, то становится понятно, что их связывает убийство некой женщины, которая являлась возлюбленной Дэниэла.

— Да-да, ближе к делу! — отмахнулся я, не желая слушать то, что уже и так знал.

— Это произошло шесть лет назад, — настойчивым тоном продолжила она. — Со слов того помощника шерифа из Уолсингема мы знаем, что Майкл и Софи переехали туда в январе двухтысячного года. Значит, убийство этой женщины произошло незадолго до их переезда, в Лондоне, так? С чего бы Майклу выжидать время, чтобы скрыться от преследования?

Я неопределённо покачал головой:

— Да, возможно, но утверждать нельзя. Он мог залечь на дно, пока всё не утихнет.

Тут я вспомнил недавний разговор со Стюартом, в ходе которого он задал довольно-таки интересный вопрос: зачем Дэниэлу вообще общаться с маглами? Ради общего преступного дела?

— Судя по всему, раз ни Дэниэла, ни Майкла не посадили, значит преступление осталось нераскрытым, — продолжала Грейнджер, будто я промолчал в ответ на её вопрос. — Дэниэлу тогда было двадцать пять. Предположим, что его избраннице было от двадцати до тридцати лет…

— Почему именно до тридцати? Может, ему нравились девчонки постарше?

— Помолчи, пожалуйста!

— Ну ладно, ладно, продолжай.

Официантка принесла два бокала и выставила их перед нами.

— Не многовато? — осведомилась Грейнджер, на что я весьма фальшиво усмехнулся, подумав, что в её глазах наверняка выглядел чуть ли не алкоголиком.

— Второй для тебя, — объяснил я.

Сделал глоток из своего бокала, аккуратно пододвинув второй к ней, при этом от всей души надеясь, что Грейнджер не подумает, что я собирался её напоить. Выглядела она так, будто хотела выплеснуть пиво прямо мне в лицо.

— Я не…

— Не занудствуй. Мы в баре или где?

Грейнджер слегка приподняла бровь и теперь смотрела так, будто пыталась поймать на каком-то подвохе. Но выдала вполне спокойным тоном:

— А какой повод?

— Тебе нужен повод?

— В отличие от тебя, нужен! — с внезапно серьёзным лицом сказала она. Я подавил внезапную усмешку.

— Пусть будет… м-м-м… Выпьем за то, чтобы директор музея засунул свою жалобу себе в задницу? — предложил я и приподнял свой бокал.

— Скажешь тоже…

Грейнджер отвела взгляд. Мне показалось, что уголки её губ слегка приподнялись. Потом она посмотрела на бокал и взяла его свободной рукой, сделав маленький глоток. Над верхней губой у неё образовались пенные усы, которые она тут же вытерла кончиками пальцев.

— Ладно, дальше, — она будто немного расслабилась. Я подумал, что она из тех людей, которым достаточно и бокала пива, чтобы захмелеть. — Про эту женщину…

— Да-да, от двадцати до тридцати лет, без девчонок постарше, — с излишним усердием подтвердил я, делая глоток из бокала.

Грейнджер, будто для уверенности, тоже отхлебнула пива и поморщилась. Я внутренне усмехнулся этой картине. Ещё утром, наблюдая за ней на планёрке и размышляя о шпионе и принадлежности этой дамочки к «крысам», ни за что бы не подумал, что вечер будет проходить таким странным образом.

— Верно, — кивнула она, откинув волосы за спину. — За этот период было несколько громких преступлений и арестов, да и после войны ещё не всё улеглось. В департаменте за тот год лежат дела о нескольких убийствах, но они почти все раскрыты. А те, что не раскрыты, нам не подходят, женщин такого возраста среди жертв не было. Да ещё и ограбление, не забывай. По контексту письма я поняла, что Дэниэл помог Майклу с ограблением, и в результате этого погибла женщина. Эти два преступления связаны, понимаешь?

Грейнджер сделала ещё глоток из бокала, болтая ручкой между пальцев. Слегка повернула голову. Видимо, посмотреть, не подслушивает ли нас кто-нибудь. Я знал эту привычку, и даже ощутил лёгкое покалывание в шее. Постоянно оборачиваться — святое дело, если ты параноик или коп. Или всё вместе.

Я не озвучил настойчивую мысль, что за эти преступления могли взять кого-то другого. Грейнджер вышла на человека, чьи инициалы подходили к буквам на конверте. Такое совпадение не могло быть случайным. Однако, эта её манера излагать информацию, которой владела только она, начинала бесить. Медленно и подробно, слегка рисуясь. Как тогда, когда она обнаружила поблизости с местом последней встречи Дэниэла и Софи музей магии.

— Так ты нашла что-нибудь в архиве?

К удивлению, которое моментально вылилось в раздражение, она отрицательно покачала головой. Я подавил желание в простых словах объяснить Грейнджер, что не стоило слишком уж и выделываться.

— Нет, не нашла, в том то и дело! — она чуть подалась вперёд, будто поведала какую-то тайну. Я повторил это движение, но мой голос, в отличие от её серьёзного тона, был насквозь пропитан сарказмом.

— Так каким же чёртовым образом ты вышла на имя Гранта Остина, Грейнджер?

— Я покопалась в архивах магловской полиции, — торжественно объявила она, так, будто все присутствующие в баре должны были моментально притихнуть, вскочить на ноги и зааплодировать ей. Не получив желаемого отклика, она приподняла бровь. Я же размышлял о всей сложности проделанной работы, что привела её к ниточке по имени Грант Остин.

Конечно, проверка имени Дэниэла не выявила никаких записей в базах данных, имя было ненастоящим. Мы со Стюартом решили пойти другим путём и выяснить, откуда взялась подвеска, которую подарил Софи «друг из Лондона», которым, по нашему мнению, и был Дэниэл. Сейчас я был уверен, что если бы нам повезло чуть больше, то мы бы тоже смогли выйти на найденное Грейнджер имя. Но ещё понял, каким хитроумным путём следовали её размышления. Грейнджер, в отличие от нас, искала не имя, а преступления, которые описывались в письме. Надо признать, это вызывало уважение такой сообразительности.

— За пару месяцев до января двухтысячного, — продолжала она, — который я изначально взяла для поисков, было два похищения, четыре ограбления с жертвами, да ещё и шестнадцать нераскрытых убийств по всему Лондону.

В тоне Грейнджер причудливым образом смешивались желание казаться равнодушной и некоторое потрясение от своих же слов.

— Неплохо, — только и сказал я, рассеянно глядя на её пальцы, между которых безостановочно крутилась ручка.

— И только одно из них подходит к нашим параметрам. И ограбление, и убийство, и подходящая по возрасту женщина. И произошло это… в Рождество.

Тут Грейнджер снова поднесла бокал к губам, сделала глоток, закашлялась.

— Рождество нам подходит, — тупо сказал я. — И имя Гранта Остина засветилось в этом деле?

— Да, — Грейнджер закончила кашлять, лёгким движением убрала со лба упавшую на него прядь из волос-пружинок. — Девушку звали Аллин Солсбери, убита в собственном доме. Она происходила из семьи джентри. Имя сэра Уильяма Солсбери говорит о чём-то? Это её отец. По-моему, у него благотворительный фонд…

— Нет, не говорит, — перебил я, не сделав даже попытки вытащить что-то из памяти. — Но я понял. Высший класс, обеспеченная семья. Подробности сам посмотрю.

— Так вот, — продолжила Грейнджер, вскинув бровь. — Аллин жила со своим женихом в том самом доме, где её и обнаружили…

— Кто указан владельцем дома?

— Аллин Солсбери, — незамедлительно ответила она и продолжила: — Двадцать пятого декабря тысяча девятьсот девяносто девятого года Аллин исполнялось двадцать пять лет. По этому поводу её семья закатила рождественскую вечеринку в загородном доме. Как сказал свидетель, охранник на этом празднике, Аллин приехала в тот дом, где проводился праздник, около девяти вечера. Пробыла там минут пятнадцать, а после уехала, сославшись на то, что забыла дома нужную вещь, и ей нужно за этой вещью вернуться. Она уехала, а дальше…

Тут Грейнджер замолчала, многозначительно пожав плечами и поджав губы.

— А Грант Остин… — начал я, и Грейнджер тут же вставила:

— Это и есть её жених. Охранник сказал, что Грант приехал на вечеринку раньше, но уехал вслед за Аллин. Разница совсем небольшая, минут пять. По словам охранника, он был жутко напуган. Полицию вызвали соседи Аллин и Гранта, услышали выстрел. Полиция явилась через четыре минуты после звонка. Когда они вошли в дом, то там всё было перевёрнуто, а сама Аллин лежала посреди гостиной с пулей в груди, но пистолет не нашли. А ещё их ограбили. В доме к тому моменту уже никого не было. Гранта Остина объявили в розыск, на него повесили убийство и ограбление. Всё указывало на него.

Грейнджер замолчала, явно всё ещё потрясённая такой жестокостью. Меня же волновали совершенно другие вопросы.

— Что именно на него указывало? Какие улики, кроме того, что он уехал вслед за своей невестой? Как он мог успеть ограбить дом, если явился почти сразу после неё? Это был сговор?

Грейнджер подняла затуманенный взгляд, несколько секунд — и она будто очнулась.

— Да. Я тоже так думаю, — задумчиво пробормотала она. — Ещё на одежде Аллин нашли его кровь. Полиция решила, что Остин поранился, когда стрелял. Всю округу обшарили, искали орудие убийства. Но, скорее всего, он забрал его с собой. Сбросил куда-нибудь в канализацию или ещё что. Оружие до этого момента нигде не засветилось. С его документами было всё в порядке, с банковским счётом тоже, но после исчезновения он его не касался. Остин будто испарился. С местом работы тоже всё как-то мутно, похоже, он вообще не работал.

Я держал перед собой почти опустевший бокал с пивом, которое успело стать тёплым и мерзким на вкус. В бар продолжал стекаться народ, становилось невыносимо душно. Наверняка причиной такого наплыва посетителей был разошедшийся не на шутку дождь. В маленькие стёкла, обрамлённые частым деревянным переплетом, капли барабанили как сумасшедшие.

— Но я не думаю, что он убил. Был соучастником ограбления, но не убийцей, — вдруг сказала Грейнджер. — Судя по письму, Майкл и Дэниэл заранее сговорились об этом ограблении, всё продумали. Да и в деле написано, что следов взлома не было, дверь открыли ключом, сигнализацию отключили кодом. Но им… помешала Аллин. Я думаю, что Остин бросился вслед за ней именно потому, что знал: дом сейчас грабят. Её убил или сам Майкл, что скорее всего вероятно, или кто-то из его помощников, которые тоже могли быть там в тот вечер.

— Если полицейские поняли, что на Аллин была именно его кровь, значит, его опознали по ДНК? Он уже успел отметиться в полиции? — спросил я. Грейнджер кивнула.

— Я запросила досье на Гранта Остина в полиции маглов. Им нужно на это время. Возможно, оно будет у меня к воскресенью. Ещё надо встретиться с родителями Аллин, поговорить. Выяснить, что он был за человек, как зарабатывал на жизнь, может, они знают, с кем он общался. Надеяться на серьёзные подробности, конечно, не стоит, но… Мало ли что они могут рассказать. Заодно можно спросить про эту вашу подвеску. Вдруг она принадлежала Аллин?

Грейнджер слегка опустила плечи и наконец-то отложила ручку, которую не прекращала крутить между указательным и средним пальцами. Дэниэл, вернее, Остин — и есть убийца Софи? Благодаря найденной Грейнджер информации, начал вырисовываться кое-какой мотив.

Дело могло быть так: Грант Остин и Софи Палмер были знакомы через Майкла задолго до происшествия с Аллин. Возможно, они хорошо общались, даже дружили — Остин подарил ей подвеску с птичкой, которую девушка сохранила на многие годы. Он познакомился с Аллин Солсбери, девушкой из состоятельной семьи, и я не исключал возможности, что он сделал это именно для того, чтобы ограбить её на пару с Майклом после того, как вотрётся в доверие.

Наверное, Остин должен был исчезнуть после ограбления со своей долей, но в день «икс» всё пошло не так, как было задумано. После убийства Майкл и Софи спешно покинули Лондон, перебравшись в Уолсингем, а Остину пришлось скрываться от полиции маглов, обозлённому и без денег. Спустя шесть лет, уже под именем Дэниэл Шоу, он узнал Софи в музее и задумал осуществить месть, пусть и через долгих шесть лет.

Софи могла его и не узнать, но зато знала историю подвески-птички, которую ей и поведал «старый друг». Возможно, что он узнал её именно по этой подвеске. Могло ли это воссоединение стать для Софи счастливым? В то время она писала подружкам, Алише и Табите, что жизнь налаживается.

Как и в прошлый раз, Остин втёрся в доверие: рассказал Софи о том, что совершил её отец в прошлом, оплачивал её расходы, не скрывал общение с ней от коллег, чтобы не выглядеть подозрительно. А после свершил месть и написал письмо, сформулировав его так, чтобы одновременно и оповестить Майкла о смерти дочери, и дать ему знать, что именно он, Грант Остин, был с ней в тот день незадолго до её смерти. Не хотел подставляться? Выставить себя жертвой на случай, если письмо обнаружит полиция?

— Всё неплохо складывается, — пробормотал я сквозь разговоры и музыку, скорее для себя, чем для Грейнджер. Но она услышала мои слова и нахмурилась.

— Что складывается?

— Многое, Грейнджер. Точнее, всё, — сказал уже громче, склонившись к ней через стол. — У нас есть мотив, это месть, и возможность. Наш убийца это Дэниэл Шоу. Или Грант Остин, если угодно.

Грейнджер приподняла бровь.

— Ты правда считаешь, что это он убил? В письме было сказано…

— Ты когда успела стать такой наивной?

Я высказал ей свои предположения по поводу произошедшего между Майклом, Дэниэлом, Софи и Аллин. Особенно она возмутилась словам по поводу письма, того предположения, что в нём написана ложь. Когда закончил объясняться, откинулся на спинку стула, всем видом показывая своё пренебрежение к её доверчивости. Она продолжала упрямо смотреть на меня.

— То есть, ты веришь, что он мог хладнокровно убить в переулке человека, а после этого написать письмо, в котором говорил бы, что был добр к своей жертве всё это время?

— Да, именно. Это не только косвенные доказательства причастности Дэниэла к смерти Софи, но и мотив. Для ареста этого будет достаточно.

Грейнджер смерила меня долгим пронзительным взглядом.

— Почему ты такой циничный? — вдруг выдала она, сведя брови.

— Потому что это входит в мои обязанности. Надо поторопить полицейских с этим досье. Нам нужна информация на него. Может, от маглов он и смог уйти, но теперь ему на пятки наступает департамент. И мы его найдём.

— Подожди, — она захлопнула свой блокнот, отодвинула его на край стола, — в твоей версии кое-что не сходится!

Я подавил желание закатить глаза. Как же она любила спорить, да ещё и с таким огнём в глазах.

— Что же? — с вежливостью, которая прямо-таки сочилась ядом, поинтересовался я.

— Письмо! Это просто глупость какая-то! По твоей версии, он написал в письме неправду на случай, если его найдёт полиция, так?

— Что, собственно, и вышло, — кивнул я. — Зачем ему писать чистосердечное?

Лицо Грейнджер исказилось в недоверчивой гримасе.

— Это просто случайность, что вы его нашли, Малфой. Не от большого ума. Он знал, что Майкл не пойдёт в полицию с этим письмом, оно обличало их обоих. И зачем ему писать правду о том, что он помогал в ограблении, но лгать по поводу своей причастности к убийству Софи, если письмо дальше рук Майкла не пойдёт? Если он так хотел отомстить, так написал бы об этом прямо. Какой смысл в мести, если тот, кому мстили, не будет об этом знать? Это всё как-то… сложно, что ли, не находишь? И если он хотел её убить, зачем тогда приглашал к себе на работу, где её могли увидеть десятки сотрудников? Глупость какая-то…

— А как же слова его жены? — возмутился я. — Почему он собрал вещи и смылся без объяснения причин? Камеры засекли его выходящим из того кафе вместе с Софи в день её смерти! И вспомни, что сказал Купер. Дэниэл был чёрт знает где в обед в четверг, как раз тогда, когда произошло убийство, после чего был весь день не в себе!

— Купер сказал, что он его не видел или что его не было? — сощурилась Грейнджер.

— Он сказал, что не видел, — нехотя ответил я.

— И это не значит, что его не было музее. Согласен? Если я не видела тебя сегодня утром в отделе, это ведь не значит, что тебя там не было. Прямых улик, доказывающих его вину, нет, — упрямо возразила Грейнджер. — Да скорее Купер её убил, чем Остин! И письмо, и тот факт, что он не скрывался… А ещё картина с птицей! Зачем бы ему хранить на самом видном месте такой очевидный факт их с Софи связи?

Мы молча и злобно глядели друг на друга не меньше минуты. Потом она сказала:

— Ладно. Посмотрим. Постараюсь получить досье поскорее, найдём его и всё выясним. Я уверена, что он не убийца.

— Вот и посмотрим. Может, ещё поспорить хочешь? — сказал я и тут же вспомнил дурацкий спор со Стюартом. Мгновенно представил его недоверчиво-насмешливую физиономию, когда мы заключали то странноватое пари.

В колонках заиграла композиция группы Pulp — плейлист этого бара я выучил практически наизусть. Несколько пьяных парочек затоптались между столиков в медленном танце.

— Спор на то, кто убийца? Нет, спасибо! — фыркнула она и откинулась на спинку стула.

Щёки слегка порозовели — то ли от духоты, то ли от алкоголя, то ли от разгорячённого спора. Тут она бросила мне злобный взгляд, каким можно было сжигать целые деревни.

— Ну что ещё? — огрызнулся я. — Это рабочая гипотеза, будем развивать её. Твой вариант меня не устраивает.

— Почему?

— Потому что в нём ни одного подозреваемого! Кроме Купера, конечно, да? — усмехнулся я последним своим словам.

— Письмо никак не идёт из головы, — упрямо выговорила она после коротко холодного молчания. — Я всё могу понять, но письмо… Это как-то… Не знаю. Глупо?

— Спасибо Мерлину за идиотов! — я слегка приподнял свой бокал и отпил из него добрую часть.

Посетители вдруг зашумели, кто-то даже свистнул пару раз — теперь в колонках заиграла ещё одна знакомая песня группы Kaiser Chiefs. Неряшливый высокий тип с ярко-жёлтыми волосами стоял у барной стойки и разглядывал Грейнджер с недвусмысленным интересом. Он обратил на неё внимание, когда она резко обернулась на свист; но сделала это скорее рефлекторно, чем из-за любопытства. Мне показалось, что её рука метнулась к сумке. Ясное дело — за палочкой.

— Ты ведь сама видишь, что у этого Дэниэла-Гранта есть повод отомстить Майклу. Наверное, он посчитал, что убить самого Майкла недостаточно. Нужно задеть его так же, как он задел самого Дэниэла, — убеждающим тоном сказал я.

Грейнджер поморщилась, то ли от недоверия, то ли от внезапно громкой музыки и хора нескольких десятков голосов, которые начали подпевать.

— Письмо и меня сбило с толку, да и Стюарт считал его невиновным. Этому Остину почти удалось нас обмануть. Постарайся поскорее достать досье, — продолжал я, повысив голос и наклонившись через стол, чтобы Грейнджер услышала.

Она тоже склонилась, выставив на стол локти. Я чувствовал, что за нами наблюдали, и это чертовски раздражало. Глянул на типа с жёлтыми волосами, который всё ещё пялился, предостерегающим и, наверное, довольно злобным взглядом. Он быстро отвернулся.

— Это от меня не зависит! — чуть ли не крича, ответила она. — Здесь становится жутко шумно! Да и пора уже…

Грейнджер обернулась, разглядывая толпу возле бара в тот момент, когда композиция сменилась новой, незнакомой мне. Поначалу медленная, она плавно переходила в ритмичную. Толпа оживилась не на шутку. Грейнджер резко обернулась на меня, да с такой обалдевшей физиономией, будто в толпе бушующих пьянчужек увидела Филча с его кошкой.

— Поверить не могу! — вдруг выпалила она. — Обожаю эту песню! Ни за что бы и не подумала, что здесь…

Залпом допил остатки тёплого пива. Грейнджер не договорила, но я додумал за неё. Наверняка она хотела сказать что-то вроде: «никогда бы не подумала, что в такой дыре может играть музыка, которая мне нравится».

— Не слышал её тут раньше, — пробормотал я, пока Грейнджер кивала в такт, сидя вполоборота.

— Это Билли Айдол, да как можно не знать? — рассмеялась она, запрокинув голову и начала беззвучно подпевать в унисон толпе.

«Last night a little dancer

Came dancin' to my door

Last night a little angel

Came pumpin' on my floor».

Я глядел на неё во все глаза. Такая резкая перемена заставила меня задержать на ней взгляд куда дольше положенного.

«Bring hell from above because…

In the midnight hour she cried more, more, more!

With a rebel yell she cried more, more, more!»

Казалось, ещё пару секунд — и она рванёт в толпу, живо отплясывающую возле бара. Но она только прикрыла глаза и подёргивала плечом в такт музыке. Я уже в открытую ухмылялся, глядя на её почти детский восторг. И губы, которые беззвучно растягивали буквы.

«More, more, more!»

Голова плавно склонялась то вправо, то влево, в такт зажигательному куплету. Её волосы-пружинки, так непохожие на гладкую и блестящую укладку, которой она щеголяла в отделе, подпрыгивали в такт движениям. Было в этом что-то гипнотизирующее.

То ли алкогольный туман дотянулся, то ли ещё что, но на пару секунд я даже позабыл, что мы здесь исключительно для того, чтобы обсудить расследование чужой смерти. Только для этого, а не потому, что хотелось весело провести время в компании друг друга. Это открытие слегка сбивало с толку. Но куплет, льющийся в уши, захватывал дух, тягучие ритмы припева кружили голову. Желтоватый цвет ламп, висящих над столиками, окутывали каждого, кто попадал в их ореол, золотистым цветом.

Похоже, никого из посетителей эта композиция не оставила равнодушным. Кто-то, как и Грейнджер, качал головой в такт. Несколько десятков голосов подпевали. Часть присоединилась к горстке посетителей у барной стойки, и теперь они извивались, окутанные сигаретным дымом и полумраком, в хаотичном танце, будто растревоженное змеиное гнездо: выглядело всё это чертовски впечатляюще. На моей памяти, в The Secret Garden никогда не было такого обезумевшего, но в то же время захватывающего и заразительного веселья. Моя нога тоже начала подёргиваться в такт бодрому гитарному ритму.

«In the midnight hour she cried more more more!

With a rebel yell she cried more, more, more!»

Когда песня почти закончилась, танцующие захлопали. Грейнджер, с другими сидящими за столиками, в их числе. Горячий спёртый воздух паба зашуршал как живой. Когда стихли последние аплодисменты и заиграла следующая песня, Грейнджер повернулась ко мне лицом и, заметив внимание, явно смутилась. Видимо поняла, вспомнила, с кем, где и при каких обстоятельствах она находилась. Явно собрав всё своё мужество, она сказала:

— Что уставился?

— Ничего. Приятно знать, что ты…

Я замешкался.

Что ты… не робот? Живой человек, а не моя персональная машина для пыток? Умеешь улыбаться?

— Приятно знать что? — повторила она. Моё молчание, похоже, нервировало её ещё больше.

— Что ты не такая ханжа и зануда, какой стараешься казаться, — ляпнул я, не до конца оформив мысль.

Но Грейнджер усмехнулась, отведя взгляд и тряхнув головой. Пружинки волос заколыхались в ритм этому движению.

— Про Тейлора так ничего и не слышно? — тоном светской беседы спросил я, мгновенно сообразив, что момент для этого очень удачный; пока Грейнджер находилась в более или менее благодушном настроении, можно было попытаться протиснуться в круг доверия. Или понять, насколько сложно будет сделать это.

— Нет, пока ничего.

Какая-то секунда потребовалась, чтобы понять: вопрос был слишком резким. Ничтожное мгновение беззаботности рассеялось, её улыбка вмиг спала. Грейнджер снова посуровела.

— Вы думаете, что он пропал из-за дела, которое вёл? Форд так сказал на планёрке, — решил я подобраться с другого края. Глянув на пустой бокал, поискал взглядом официантку.

— Да, так и есть, — ответила она.

Настороженность и напряжённость обрушились на неё, будто лавина. Это было настолько явно, что я сразу понял: мой внезапный порыв успехом не ознаменуется. И решил сменить тактику.

— Грейнджер.

— М? — она чуть подалась вперёд, не переставая вырисовывать невидимые узоры на стенке своего бокала.

— Можно задать тебе вопрос? — и сделал как можно более равнодушный вид, чтобы она вдруг не подумала, что я пытался её закадрить.

Теперь внимательно наблюдал за реакцией. Насколько сильно всё испортил? Она лишь вздёрнула бровь и осторожно произнесла:

— Наверное, можно.

— Ты ещё не передумала насчёт… того своего предложения?

Грейнджер глядела на меня полных пять секунд, не моргая, после чего спросила:

— Какого предложения?

Я чувствовал себя болваном. Мерлин, пристрелите меня! Специально ли она делала это? Или и правда не понимала? Наверное, всё-таки специально. Я вдохнул побольше воздуха.

— По поводу пары для бала.

Грейнджер закусила нижнюю губу, посмотрела очень внимательно, будто искала подвох. В поле зрения появилась официантка, и я жестом подозвал её.

— И с чего такие перемены? Решил всё-таки открыть эскорт-агентство? — усмехнулась Грейнджер, слегка расслабившись. Подошла официантка, я попросил счёт. В ответ на её вопрос, раздельный нам нужен счёт или один, мы с Грейнджер одновременно заговорили:

— Один, пожалуйста, — сказал я.

— Раздельный, — ответила она.

— Пожалуйста, общий, — сказал я, пока Грейнджер не успела снова открыть рот. Пусть мы с ней не друзья и даже не хорошие знакомые, но уж совсем козлом выглядеть не хотелось. Когда официантка ушла, я продолжил прерванный разговор:

— А почему ты не думаешь, что я просто решил помочь в твоей деликатной проблеме?

— Детектив Малфой, — серьёзно, даже слегка угрожающе, сказала она. — Не оскорбляйте мой интеллект, прошу. Вы правда думаете, что я на это куплюсь?

— Ну ладно, ладно. Ты предлагала что-нибудь взамен. Услугу.

— И что же ты хочешь? — помедлив, спросила она, проводив взглядом официантку.

— Я пока не решил.

Грейнджер фыркнула.

— Ну уж нет, так не пойдёт!

— Я не попрошу ничего, чего бы ты не смогла мне дать, — туманно ответил я, тщательно сформулировав. Но судя по реакции Грейнджер, она даже замерла, с недоумением вскинув бровь, прозвучало это довольно паршиво. — В рамках приличия, разумеется.

— Разумеется! — сердито ответила она. Но вмиг это выражение испарилось, и Грейнджер прищурилась. — Учти: нарушать закон ради тебя я не буду.

— Ничего противозаконного, рамки приличия. Понял. Так что? Соблаговолите стать моей парой на завтрашний вечер, мисс Грейнджер?

— Ты в курсе, что там будут репортёры? Статьи в газетах после? И на этих фотографиях мы… я и ты будем в непосредственной близости? И все узнают, что мы… общаемся?

Она так внимательно вглядывалась в моё лицо, закусив нижнюю губу, будто ответа на этот вопрос ждала всю жизнь. Я с недоумением оглядел её.

— И… что? Если ты так бережёшь свою репутацию, то зачем мы вообще об этом сейчас говорим?

Грейнджер замотала головой.

— Я не о себе беспокоюсь, Малфой.

— Так ты переживаешь за мою репутацию? — с неподдельным искренним смехом спросил я, глядя в серьёзное, сосредоточенное лицо моей собеседницы. — Ты сейчас не шутишь? Поверь, моё реноме… Кхм, не пострадает. Но спасибо, что беспокоишься.

Грейнджер натянуто улыбнулась.

— Я просто подумала, что не все в наше время довольны переменами.

Говорила она таким тоном, будто вела совершенно обыденную беседу. Однако, это меня не обмануло. Я прекрасно понял, к чему она вела, и даже слегка удивился. Конечно, Грейнджер говорила о той группке чистокровных волшебников, которые полностью отгородились от всех перемен, предпочитая выражать своё недовольство самым простым и изящным способом — презрительным игнорированием.

Похоже, Грейнджер очень интересовало, имею ли я к ним какое-нибудь отношение. Но зачем ей это?

— И я слыхал такое, — медленно проговорил я, дав себе ещё пару секунд на размышление. — И не думаю, что тебе стоит беспокоиться об этом. Я вот не беспокоюсь.

Грейнджер кивнула, поджав губы. Даже постаралась вежливо улыбнуться, но мне показалось, что такой ответ её слегка расстроил.

— Так что? — спросил я, поняв, что Грейнджер вот-вот уйдёт с головой в свои размышления.

— М?

— Грейнджер, не тупи, — с раздражением бросил я. — Наша сделка в силе?

— Да, Малфой. В силе.

Овеваемые прохладой подбирающейся ночи, мы молча вышли на улицу. Тусклый свет фонарей искрился желтоватыми пятнами в лужах. Дождь прекратился, а небо очистилось, стало бархатным, глубокого тёмно-синего цвета. Оно было сплошь усеяно крошечными точками-звёздами. Тишина стояла почти абсолютная, и только из-за приоткрытых дверей The Secret Garden раздавались музыка, крики и смех, стук передвигаемых тяжёлых стеклянных стаканов.

— Если вдруг получится достать досье на Остина быстрее, свяжешься со мной? — спросил я, пока Грейнджер что-то проверяла в телефоне. Яркий голубоватый свет от экрана очертил на её лице грубые угольные тени.

— Конечно, а как мы завтра… — начала она, но замолчала.

— Встретимся там, — ответил я, поняв, что она имела в виду бал. И с деланным весельем добавил: — Уверен, это будет потрясающий вечер.

Но Грейнджер по-прежнему стояла, уткнувшись в свой телефон, и никак не реагировала. Лишь спустя секунд десять она несколько раз моргнула.

— Малфой, ты торопишься?

— Зависит от того, что тебе надо, — я нахмурился, глядя на неё. — Что ещё случилось?

— Только что поймали Билли, его скоро доставят в министерство. Хочешь поехать на допрос?