Тройное шоколадное мороженое как способ сохранить мир (гет)

— И-и-итак, — произнес Колин, восстанавливая самообладание. Гермиона почувствовала, как бешено колотится её сердце, и попыталась успокоиться. — Первое задание нового сезона — не свидание. Вам предстоит испытание: одно в начале, другое в конце шоу, а мы посмотрим, как хорошо вы знаете друг друга. Рон, Гермиона, вы выпьете сыворотку правды, затем я задам вам несколько вопросов. Сначала ответит Рон, потом Гермиона. Если ответ на вопрос о вас правильный, то вы берёте палочку и выпускаете зелёные искры, если неправильный — красные.

Колин Лав смотрел в камеру, время от времени оглядываясь на участников и давая им понять, что он говорит с ними. Колин терпеть не мог повторять одно и то же. Затем он повернулся к Рону и Гермионе, которые смотрели друг на друга, и предложил им сесть.

К большому сожалению Рона, они с Гермионой заняли места на противоположных диванах. Ему хотелось обнять её, поцеловать, почувствовать, как она прижимается к нему всем телом, услышать её шепот возле своего уха.

Колин протянул каждому бокал с сывороткой правды, и они неохотно выпили.

— Помните, дорогие друзья, зелье не заставит Рона или Гермиону услышать друг о друге то, чего они не знали раньше. Они ответят так же, как ответили бы без всякого зелья. Оно необходимо лишь для того, чтобы убедиться в правильности их ответов, и для понимания, что они не придумывают на ходу или пытаются завалить друг друга нарочно. Итак, первый вопрос. Рон, какая у Гермионы любимая книга?

— "История Хогвартса", — ответил Рон, даже не задумываясь.

— Гермиона, что насчет Рона?

Гермиона, как обычно, ответила не сразу. Ей нужно было обдумать ответ, хоть она и знала его очень хорошо, да и зелье не позволило бы ей солгать. Тщательно подбирая слова, Гермиона медленно ответила, чтобы не сказать лишнего перед миллионами зрителей.

— Ну, Рон никогда особо не любил читать, поэтому мой ответ — «Летая с Пушками Педдл», ведь это единственная книга, которую я когда-либо видела у него в руках и которую он читал по собственному желанию.

— Подведем итоги? — спросил Колин. Гермиона и Рон смущенно уставились друг на друга. Затем Гермиона со злостью отвернулась, осознав свой ответ. Рон в свою очередь тоже отвернулся. Если она так себя ведёт, то чем он хуже?

— Красные или зелёные искры, — раздраженно напомнил Колин совершенно не сценическим голосом. Ребята поняли, что нужно сделать, и оба выстрелили в воздух зелёными искрами.

— Каждый получает по одному баллу, — объявил Колин, глядя в камеру и возвращаясь в свой непринужденный и весёлый образ. — Следующий вопрос. Какая ваша любимая еда для заедания стресса?

— Гермиона любит тройное шоколадное мороженое, — ответил Рон, не теряя ни секунды.

— Рон любит алкоголь всех видов, от пива до огневиски, — сказала Гермиона грустным, раздраженным и немного ироничным тоном. Она бросила взгляд на своего бывшего парня, свою первую любовь и мужчину, которого теперь ненавидела.

— Результаты! — снова напомнил Колин.

Гермиона неохотно выстрелила в воздух зелёными искрами. Рон подумал было выпустить красные, но зелье ему не позволило. Вздохнув, он понял, что Гермиона была права. Он пил всегда, когда нуждался в утешении. Однако обычно это делало его ещё более потерянным, чем раньше, но по крайней мере он был счастлив в течение какого-то времени, пока не просыпался на следующее утро с головной болью.

— Два балла каждому, — Колин повернулся к публике. — Третий вопрос: храпит ли кто-то из вас во сне?

— Как бурундук! — к своему смущению выпалила Гермиона. Что ж, сказала «а», говори и «б». — Он храпит всю ночь, каждую ночь, громко и противно, спать рядом с ним почти невозможно!

— Она не храпит, — коротко и с неохотой ответил Рон. Если бы не принятое зелье, он бы опозорил Гермиону так, что все мужчины волшебного мира узнали бы об её храпе, и Рон остался бы единственным на планете, кто хочет быть с ней. Такая идея пришла ему в голову, но воплотить её в жизнь было невозможно.

— Ты храпишь за нас двоих, — добавила Гермиона и посмотрела на Рона так, будто хотела прожечь взглядом дыры в его голове.

Джинни, стоящая за кулисами, кивнула на слова Гермионы, а затем обратила внимание, как вспыхнули лица её лучшей подруги и брата.

— Гарри, я думаю, нам лучше уйти. Гермиона убьет нас, когда вернётся.

— Нас?! — в голосе Гарри чувствовалась паника — он увидел, что на сцене начались оскорбления. — Джинни, это была твоя идея! Меня не должны убить!

— Я знаю, что это была моя идея, и она кажется мне чертовски хорошей, даже если Гермиона этого не понимает. К тому же, если я иду ко дну, ты идёшь со мной.

— Ладно, пойдём. Мы можем послушать шоу по радио, когда вернёмся домой, — неохотно ответил Гарри.

Раздался хлопок, возвестивший об их уходе, а в это время снова заговорил Колин.

— Следующий вопрос: есть ли у Гермионы кумир, Рон? Что насчет Рона, Гермиона?

— Гермиона обожает Стефана Вета, — злобно ответил Рон.— Её глаза затуманиваются при каждом взгляде на него, и она постоянно целует на ночь его плакат.

— Это правда, Гермиона? — смешливо спросил Колин. Гермиона кивнула, а потом ядовито сообщила:

— Рону снились поцелуи с хозяйкой бара «Три метлы»! Гарри Поттер рассказал мне, что Рон во сне называл её по имени, и всякий раз, когда мы ходили в Хогсмид, он настаивал на том, чтобы зайти в бар и пофлиртовать с этой женщиной. Жаль, что она годится ему в бабушки.

— Эй! — завопил Рон. — НЕ СМЕЙ РАССКАЗЫВАТЬ ТАКОЕ НА ТЕЛЕВИДЕНИИ!

— ДА ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ! ТЫ ЖЕ ГОВОРИЛ ПРО МЕНЯ!

— Следующий вопрос. СЛЕДУЮЩИЙ ВОПРОС! У Гермионы есть шрамы, Рон? Если да, то где и как она их получила?

Рон без стеснения рассказал всем о шраме Гермионы от неудачного выпекания печенья и о том, как ей нравилось, когда туда целуют. Он также назвал места, где у нее были шрамы после пыток Беллатрисы Лестрейндж, или, по крайней мере, большинство из них.

— У Рона осталось много шрамов после битвы за Хогвартс, но самый большой, хоть и не столь заметный, находится на подбородке, — сказала Гермиона, когда настала её очередь. Зелье сделало её более откровенной. — Он самый длинный, но довольно выцветший, потому что я наложила на этот шрам заклинание, когда он достал Рона.

Гермиона вспомнила тот день, когда они с Роном почти избавились от шрама. Это случилось вскоре после битвы, на одном из первых свиданий.

Гермиона открыла дверь в Нору. Она чувствовала себя счастливой, легкой, невесомой, а не усталой и нервной, какой казалась в минуты ярости. Это было ощущение полного счастья, и никто не смог бы его разрушить. Гермиона испытывала подобное чувство всего несколько раз в жизни, и почти все они были связаны с Роном (с другой стороны, большинство противоположных чувств так же было связано с ним). Настал очередной такой момент. Рон пригласил Гермиону на первое свидание, и она поняла, что счастлива как никогда. Она ждала этого события несколько лет, и теперь, спустя два месяца после битвы за Хогвартс, они оба были к этому готовы. Время горя и слёз осталось позади — настало время радости.

Лорд Волдеморт был мертв, теперь уже навсегда, поэтому все в волшебном мире чувствовали себя в безопасности. Гермиона не была так спокойна с первого года учёбы в Хогвартсе, когда она подружилась с Гарри Поттером и вся её жизнь перевернулась с ног на голову. Ведь вместе с Гарри пришли приключения, дружба и смех. Вместе с Гарри пришли страх, беспокойство и тревога. Вместе с Гарри у неё появился Рон — рыжеволосый мальчик, который, возможно, стал её единственной любовью. И Гермиона собиралась навестить его прямо сейчас.

В первую очередь она обняла миссис Уизли. Молли стала ей второй матерью после родной мамы, которой она восстановила память три недели назад. Гермиона старалась проводить много времени с родителями. Они поначалу сердились на неё, но потом, когда она рассказала им всё, простили дочь. Гермиона ещё не сообщила родителям о своем поцелуе с Роном и о том, что они вместе, хотя успела поделиться некоторой информацией о нём за год их отсутствия. Тем не менее Гермиона решила свести к минимуму разговоры типа «ой, кстати, я безумно влюблена в парня, который нравится мне с первого курса и, наконец, воспылал ко мне ответными чувствами». Как бы Гермиона ни любила говорить о Роне, она решила посвятить время своим родителям, и даже Рон Уизли не должен был этому помешать.

— Здравствуй, дорогая. Ты, наверное, пришла, чтобы увидеть Рона? Джинни с Гарри, а Джордж в магазине с Артуром.

— Как поживает Джордж? — поинтересовалась Гермиона и, желая помочь Молли, взялась резать помидор.

— Он приходит в себя, — устало ответила миссис Уизли. — Ты же понимаешь: возвращение к работе в магазине — непростой шаг для него.

— Понимаю. Мне потребовалось немало мужества, чтобы найти родителей и вернуть им память, — призналась Гермиона. — Я знала, что они рассердятся, ведь я украла у них год жизни, несмотря на то что сделала это ради их безопасности, а также безопасности Гарри, Рона и моей собственной.

— Но, в конце концов, у тебя это получилось, милая, и посмотри — теперь всё хорошо.

Миссис Уизли повернулась к Гермионе. — Ого, ты прекрасно выглядишь! Будь осторожнее с помидором — ещё испортишь блузку. Рон в своей комнате, иди к нему, — сказала она. Гермиона поцеловала её в щёку и отправилась наверх.

Рон, как и ожидалось, был в своей комнате. Он стоял напротив зеркала и хмуро рассматривал своё отражение. Гермиона усмехнулась, увидев знакомые черты и очаровательное выражение его лица, а затем прислонилась к дверному косяку.

— Выглядишь симпатично, — тихо сказала она. Рон вздрогнул, поспешно отвернувшись от зеркала, кончики его ушей покраснели. Он посмотрел на Гермиону и улыбнулся. Её любимая кривая усмешка, которая всегда вызывала в ней бурю эмоций. Она рассказывала об этом родителям, когда они обсуждали Рона (в конце концов, он был довольно большой частью истории), те закатывали глаза и смотрели друг на друга, как бы говоря: «Кажется, у неё серьезные чувства. Скоро свадьба?». Гермиона предпочитала игнорировать эти красноречивые взгляды.

Рон подошел к Гермионе, прикоснулся пальцами к её щеке и поцеловал в губы.

— Привет, — выдохнул он, чуть отстранившись.

— Привет, — прошептала Гермиона ему на ухо и прикрыла глаза, когда Рон снова поцеловал её. — Что ты там рассматривал в зеркале? — не справившись с любопытством, спросила она громче.

— О! — воскликнул Рон, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Просто этот шрам на лице.. Он мне и так не особо нравится, да еще и заметный такой... Кроме того, я всё время удивляюсь, почему...

— Что почему, Рональд Уизли? — спросила Гермиона командным голосом, как будто Рон был маленьким ребенком, которого поймали играющим в грязи. Она знала, что прозвучит дальше, и хотела покончить с этим раз и навсегда, чтобы Рон больше не задавал подобных вопросов.

— Почему ты выбрала меня, а не Гарри? — очень быстро произнес Рон. — Многим девушкам он нравится гораздо больше, он герой, а я своего рода вторая скрипка. И я не понимаю, почему ты хочешь дружить со мной, не говоря уже о том, чтобы встречаться. Да и вообще... я не очень-то привлекателен.

— Ты недооцениваешь себя, Рональд Уизли, — неодобрительно сказала Гермиона.— Перестань сомневаться в себе. Я выбрала тебя, а не Гарри. Я поцеловала тебя, а не Гарри. Я люблю тебя, а не Гарри. Ну, его я тоже люблю, но, во всяком случае, не так, как тебя. —

Гермиона вздрогнула, осознав, что призналась Рону в любви впервые за пределами безумной послевоенной эйфории, даже не задумываясь об этом. Он, казалось, тоже это понял, но не был шокирован, а всего лишь широко улыбнулся. Гермиона потянулась к нему и поцеловала.

— Кроме того, — отпрянув, продолжила она, изучая лицо Рона и оглядывая его с ног до головы, — мне гораздо больше нравятся вторые скрипки. И я считаю тебя симпатичным. А что касается этого шрама... — Гермиона провела по нему указательным пальцем и, потянувшись, оставила длинный след поцелуев вдоль линии шрама. — Я думаю, что он делает тебя чертовски привлекательным, но я могу убрать его, если хочешь.

— Не убирай его сейчас, — поспешно сказал Рон, когда Гермиона поднесла к его лицу палочку. — Я чувствую, что когда-нибудь он мне понадобится. К тому же я ещё слишком хорошо помню битву, но рано или поздно мне придется от него избавиться.

— Я могу сделать так, чтобы шрам был заметен лишь тогда, когда он тебе будет нужен. Что скажешь?

Рон одобрительно улыбнулся Гермионе. Её любимая кривая усмешка...

Гермиона вынырнула из задумчивости и поняла, что, погрузившись в воспоминания, успела ответить на пятнадцать вопросов, да еще и выпустила правильные искры, даже не осознавая этого. Она украдкой взглянула на Рона и увидела, что его шрам стал темнее, чем был в то время, когда они встречались. Гермиона вздрогнула. При воспоминании об этом ей захотелось броситься в объятия Рона и поцеловать его губы, а затем подбородок, как в день их первого свидания. Но теперь она не могла сделать этого. Его подбородок больше не принадлежал ей. Его губы больше не принадлежали ей. Сам Рон больше не принадлежал ей.

Рон как-то странно посмотрел на Гермиону, и она поняла, что он заметил её пристальный взгляд. Он с любопытством потрогал шрам и снова повернулся к ведущему.

— Дорогие участники, последний бонусный вопрос, который принесёт вам определенное количество очков в зависимости от того, насколько хорошо вы на него ответите. Итак: какой цвет вам больше всего нравится друг на друге?

— Мне нравится, когда Рон в синем, — Гермиона полностью вышла из забытья, услышав слова "бонус" и "вопрос". Она всегда любила дополнительные вопросы. Гермиона немного порозовела и улыбнулась, думая о том, как красиво смотрелись волосы Рона в сочетании с синим цветом. Он делал его рыжую шевелюру такой привлекательной. — Однажды, когда мы отправились в маггловский Лондон, он надел синие джинсы и чёрную футболку. Этот образ был ему очень к лицу.

Гермиона покраснела ещё сильнее, когда эти слова слетели с её губ.

Честно говоря, Рон нравился ей гораздо больше без футболки, но это же не наряд, так что зелье не позволило бы сказать подобное.

— Мне нравится, когда Гермиона в фиолетово-лавандовых тонах, — произнес Рон, и при слове «лаванда» лицо Гермионы вспыхнуло от гнева, — потому что оба раза, когда я видел её по-настоящему нарядной, на ней была одежда в этой цветовой гамме.

— Замечательно! — воскликнул Колин. — Теперь зрители оценят ваши ответы. Не забудьте, что мы встретимся здесь снова после нескольких свиданий... Ах, да! Вот и результаты.

Гермиона не слушала, кто выиграл первый раунд. Какая разница? Как только режиссер крикнул «снято!», она перестала фальшиво улыбаться в камеру и, выбежав из зала, бросилась по коридору в свою гримёрку.

— Мисс Грейнджер? — заглянул в комнату охранник Бен.

— Я в порядке, — сердито ответила Гермиона. — Вы не видели Джинни?

— Она недавно уехала вместе с женихом. Должен сказать, с её стороны это был отличный прием. И какой необычный способ объявить о помолвке!

— Спасибо, Бен, — раздражённо сказала Гермиона. Бен понял намек и закрыл дверь. Гермиона постояла с минуту, а потом рухнула на диван и, закрыв лицо руками, заплакала. По её щекам потекла тушь.

Неожиданно распахнулась дверь. Гермиона убрала руки от лица и увидела Рона. Он стоял в дверях с таким видом, словно не понимал, что делает. Рон заметил, что Гермиона плачет, и его лицо немного смягчилось, растерянное выражение на нём исчезло.

— Знаешь, ты не права, — сказал он сильным, громким и бесстрашным голосом. Гермиона недоверчиво посмотрела на него, боль и замешательство отразились на её лице. — Ты ошибаешься, — повторил Рон, и Гермиона отметила, как смело он это произнес. Ничего удивительного — ей было страшно и за себя, и за него. — Я твой. Всегда был и буду твоим.

Как он... Но прежде чем Гермиона успела подумать, Рон двумя широкими шагами пересек комнату и подошёл к ней. Она подняла лицо, и Рон большим пальцем смахнул с её щеки грязную от туши слезу. Затем он сделал два шага назад и вышел из гримёрки, плотно закрыв за собой дверь.