Маховик времени, или Новая история Гарри Поттера (джен)

— Авада Кедавра! — зелёный луч сорвался с палочки Волдеморта и полетел в сторону маленького мальчика, лежащего в этот момент в детской кроватке.

Увернуться тот не мог. Тело полуторагодовалого малыша совсем не слушалось его, да и кроватка, в которой он находился, была совсем крошечной. Так что Гарри ничего более не оставалось, как только принять неизбежную истину — зеленый луч обязательно его достанет. В момент этого осознания вся жизнь снова пролетела у него перед глазами. Дурсли, Хогвартс, Рон, Гермиона, Джинни, война, приглашение в Аврорат, домашняя библиотека, наследие, обучение, многие и многие работы, годы одиночества, новые друзья, нечастые, но оттого не менее опасные приключения, смерть родного человека, бесконечная печаль и маховик. Да, маховик, он здесь из-за него. Зелёный луч практически достал Гарри, когда вокруг малыша завертелся густой черный туман, и луч срикошетил обратно в того, чьи помыслы по отношению к ребенку были темнее этого самого тумана.

— Не-е-ет! — истошный крик тёмного волшебника был слышен, наверное, и на другой стороне улицы. В конце концов от Лорда Волдеморта остались только пепел и палочка.

Гарри же от удивления раскрыл свои ярко-зеленые глазки вовсю. Что произошло? Он поднял руку ко лбу и ахнул. Шрама не было! Он как мог ощупал своими маленькими и непривычными ручками лоб, щёки, подбородок, тело, но нигде не нашёл ни одного шрамика. В конце концов он опустил взгляд на руку и громко заливисто рассмеялся. Причем смех этот чем-то напоминал истерический припадок. Если бы его увидели в тот момент, то сочли бы, что у малыша нездоровая реакция на окружающие события: рядом с ним лежал труп его матери, на первом этаже — труп отца, у самой кроватки — прах самого страшного волшебника последнего десятилетия — а он смеялся вместо того, чтобы плакать. Обычные люди — или магглы, как называли их волшебники, — обнаружив у ребенка такую реакцию, непременно отправили бы его к детскому психологу, потом к психиатру, а после либо закрыли бы на неопределенное время в лечебнице, либо заставили бы пить таблетки. Волшебники же просто отвернулись бы от такого мага, посчитав его недостойным их внимания. Однако, к счастью, тут никого не было, да и у Поттера была серьезная причина для такого неадекватного поведения. 

В далёком-далёком будущем, уже разменяв девятый десяток, мастер артефакторики Гарри Джеймс Поттер-Певерелл смог разработать совершенно новый защитный комплекс — в общем-то, это было что-то среднее между артефакторикой, ритуалистикой и рунами — который способен был отразить несколько десятков различных проклятий, ослабить действие разрушающих чар и даже спасти от воздействия смертельного заклятия. Конечно, панацеей это не было, ведь проклятий великое множество, но с фантазией у большинства волшебников всегда было плохо, а значит, в большинстве своем они пользовались именно тем набором заклинаний, что сложил в свое творение Поттер-Певерелл. Это была одна из самых значимых его работ, правда, проводить этот комплекс было очень-очень больно. Комплекс создавался на основе огромного количества рун, которые во время множества ритуалов методично врезались в магическую ауру волшебника специальным артефактом. Можно сказать, что наносились они непосредственно на магическое ядро мага, а выход — то есть то место, что проецировало сырую магию волшебника, способную отразить все, что в него заложено — создавался еще одним модифицированным артефактом, который выбивал его на руке, а именно — на предплечье, плече или запястье волшебника. Этим местом была магическая татуировка, которая навсегда связывалась с аурой мага. Рисунок мог быть абсолютно любым, собственно, как и положение тату, но Гарри тогда решил поиздеваться над своим лучшим другом и, когда тестировал изобретение на себе, нанёс на свое предплечье татуировку в виде метки Лорда, такую же, как и у друга. Вот только тот не оценил шутки и невероятно разозлился. Как взбешенная мантикора, он летал по дому — для полного сходства не хватало только с силой бьющего по полу хвоста. А потом, когда его убили, это было единственным, что напоминало Гарри о человеке, который три четверти своей жизни провёл рядом с ним.

Закончил смеяться Поттер только тогда, когда услышал рёв мотора. Сириус! Он уже успел забыть, что первым на место происшествия прибыл его крёстный. Крёстный… Гарри давно засунул всю горечь по поводу его смерти глубоко внутрь, но до сегодняшнего дня он и не догадывался, что она никуда не ушла — Сириуса он по-настоящему любил, пусть тот и был бесшабашным шалопаем. Поттер быстро проверил работу магии — Люмос зажёгся мгновенно и без палочки, — потушил его, нанёс чары гламура на татуировку и иллюзию на лоб — пусть пока все думают, что у него есть шрам. Если у него будет отличительная черта — потом будет легче затеряться, если он захочет скрыться от вездесущего Дамблдора.

В комнату влетел Сириус и побежал к Лили, но та уже не дышала. В глазах у него стояли слёзы: он не смог защитить лучшего друга и его жену, не смог. Хвост! В глазах Сириуса отчетливо читалось желание мести, и Гарри понимал, что этой самой местью он подпишет себе заключение в Азкабан на долгих двенадцать лет. Блэк уже было бросился в погоню, как услышал за своей спиной знакомый детский голос.

— Сили!

Он обернулся и заметил ЕГО! Гарри был жив! Это невероятно! Сириус бросился к ребёнку и обнял его. Объятия крёстного — это то, чего так не хватало Гарри в той жизни, и если ещё минуту назад он думал о том, что можно будет прожить и у Дурслей, то теперь он твердо был уверен, что прошлая жизнь останется позади. Сириус же не строил никаких планов, он просто был счастлив, что его маленький оленёнок — жив! Хоть у него на лбу и был какой-то идиотский шрам, он был цел, а это было для него главным. Но вдруг что-то схватило Сириуса за шиворот и затянуло в воронку.

«Да, Гарри, что-то топорно сработано», — подумал Поттер, когда немного пришел в себя и удостоверился, что снова оказался на Гриммо.

Маленький Поттер решил не отпускать ситуацию на волю случая и действовать оперативно. Аппарация в таком возрасте не составила труда, что странно, ведь он думал, что сил у него сейчас не хватит, но была слегка плоховата. Сириус упал на колени, но не уронил ребёнка — за это ему спасибо.

— Сириус! Что ты тут забыл, мерзкий мальчишка?! — закричала леди Вальбурга, перед которой он и приземлился. — Ты ещё и ребёнка приволок на мою шею?

— Я… Я сюда не аппарировал! — стал оправдываться Сириус.

— Ты…

«Леди, примите сына, а после мы с вами поговорим; я клянусь, что разговор вам понравится».

Вальбурга замерла на полуслове. У неё в голове раздался совершенно незнакомый голос, причём он был до того властный, что даже ей захотелось сделать так, как он говорит. Раньше Гарри ничего не стоило передать направленную мысль в чью-то голову. В той своей жизни он был мастером не только артефакторики, но и ещё нескольких наук, в ряд которых входили менталистика и зельеварение. Последнее было получено исключительно назло профессору Снейпу, который твердил, что Поттер — бездарность и идиот. Хотя стоило отметить, что говорил так не только он. Частный учитель Поттера, что подвел его к получению мастерства, был солидарен со своим предшественником, и если бы не обстоятельства, по которым он не мог хлопнуть дверью и уйти от посредственности, бездарности и непроходимого тупицы, то ни о каком ученичестве речь даже и не шла бы. 

— Кричер! Подготовь комнату для Сириуса, а для ребёнка поставь кроватку в комнату напротив моей, живо!

— Да, хозяйка! — эльф, которого даже не было в комнате, принялся за исполнение приказа.

— Что…

— Заткнись и иди в комнату, мальчишку отдай сюда, — она выхватила Гарри из рук крёстного, — приведи себя в порядок и спускайся в столовую, а я пока покормлю ребёнка, — с этими словами она развернулась, эффектно взмахнув полами мантии, и ушла.

Сириус же, постояв немного в прострации, понял, что спорить с матерью, тем более когда ее настроение так быстро меняется — бесполезно, и пошёл наверх, раздумывая над тем, почему Вальбурга так быстро сменила гнев на милость. Для него, конечно, были привычны ее такие переходы, но обычно это была смена милости на гнев, но вот чтобы наоборот...

Вальбурга же, когда уходила, и не догадывалась, что этим своим поступком заставит мозги сына немного поработать, ведь ей важнее сейчас было выяснить, что вообще происходит. Навесить чары конфиденциальности на одну кухню хозяйке дома ничего не стоило, так что, справившись всего за пару взмахов палочки, она повернулась к ребёнку.

— Кто вы такой, господин? — серьёзно спросила она, прищурившись. — И куда вы дели крестника моего сына?

«Позвольте представиться, леди Блэк, Гарри Джеймс Поттер-Певерелл, лорд Поттер, лорд Певерелл и… лорд Блэк», — последнее было сказано с горечью.

— Лорд кто? Блэк? Это невозможно! — закричала Вальбурга.

«Невозможно — это то, что вы разговариваете с ребёнком, миледи, а это возможно: я уже проверил. Смотрите».

Он поднял крохотную ручку, и на ней появилось кольцо — смотрящееся на малыше весьма необычно — на котором располагались три камня рода. Аурипигмент, известный как камень рода Поттер, воскрешающий камень от Певереллов и шпинель, камень рода Блэк.

«Видимо, при моём перемещении что-то да сохранилось», — хмыкнул мысленно «лорд».

— Перемещении?

«Да, миледи, я из будущего и хочу вас кое о чём попросить».

— Чего вы хотите? — леди Вальбурга хоть и была в шоке, но ни единым жестом не показывала этого.

Истории о путешественниках во времени были в их семье не такими, как у других. Если все рода упорно твердили, что вернуться более чем на год — нельзя,  то ее предки трижды оспаривали это высказывание. Первым был правнук основателя рода, который переместился обратно во времени, чтобы спасти молодой род, что находился на грани вымирания. Второй была Вега Блэк, которая вернулась назад на семьдесят лет, чтобы на корню уничтожить род, что в ее время уничтожил всю ее семью. Ну а третьим был ее прапрапрапрадед, что вернулся на сорок лет назад, чтобы заново воспитать своего сына. И каждый раз они меняли судьбу мира кардинально, но ни разу они не возвращались в свои детские тела. Как и на разу не оставили ни одной строчки о способе перемещения. 

«Видите ли, я к вам очень привык в будущем; вы там хоть и умерли, но оставили замечательный портрет! И мы с вами подружились. Кстати, именно вы заставили меня принять род Блэк. Вы сказали мне ваш девиз: «Чистота крови навек», когда я собирался принять род сам, и не дали этого сделать, но потом были счастливы, когда узнали, что моя мама была чистокровной волшебницей, и переменили свое решение. Оказалось, что её родители — сквибы Блэков, причём, как выяснилось, оба, и я вполне могу быть наследником».

— Изумительно, но что же вы хотите сейчас? И как вам удалось вернуться? — ее кристальные глаза прожигали насквозь, а холодный взгляд заставлял поежиться, а ведь ему было гораздо больше, чем ей сейчас!

«Сейчас я хочу прожить нормальную жизнь. Вам я признался, потому как не хочу, чтобы вы умирали, да и Сириус тоже. Я надеюсь, что вы сумеете выбить из него всю дурь. Он не должен верить Дамблдору и этому его Ордену ощипанной курицы. И у меня есть план, как провести его и всех его орденцев. Я знаю, что вы великолепный зельевар. У вас же есть резервный запас оборотного?»

* * *

Ночную тишину нарушили приглушённые раскаты грома. Их звук становился всё громче. Дамблдор и МакГонагалл стали вглядываться в тёмную улицу в поисках приближающегося света фар. А когда они наконец догадались поднять головы, сверху послышался рёв и с неба свалился огромный мотоцикл.

Он приземлился на Тисовой улице прямо перед двумя волшебниками. Мотоцикл был исполинских размеров, но сидевший на нём человек — или все-таки нет? — был ещё больше. Его ладони были размером с крышки от мусорных баков, а обутые в кожаные сапоги ступни — величиной с маленьких дельфинов. Его гигантские мускулистые руки прижимали к груди свёрток из одеял.

— Ну наконец-то, Хагрид, — в голосе Дамблдора явственно слышалось облегчение. — А где ты взял этот мотоцикл?

— Да я его одолжил, профессор Дамблдор, — ответил гигант, осторожно слезая с мотоцикла. — У молодого Сириуса Блэка. А насчёт ребёнка — я привёз его, сэр.

— Всё прошло спокойно?

— Да не очень, сэр, от дома, считайте, камня на камне не осталось. Магглы это заметили, конечно, но я успел забрать ребёнка, прежде чем они туда нагрянули. Он заснул, когда мы летели над Бристолем.

Дамблдор и профессор МакГонагалл склонились над свёрнутыми одеялами. Внутри, еле заметный в этой куче тряпья, лежал крепко спящий маленький мальчик. На лбу, чуть пониже хохолка иссиня-чёрных волос, был виден странный порез, похожий на молнию.

— Значит, именно сюда… — прошептала профессор МакГонагалл.

— Да, — подтвердил Дамблдор. — Этот шрам останется у него на всю жизнь.

— Вы ведь можете что-то сделать с ним, Дамблдор? — испуганно спросила заместитель директора.

— Даже если бы мог, не стал бы. Ну, Хагрид, давай ребёнка сюда, пора покончить со всем этим, — Дамблдор взял Гарри на руки и повернулся к дому Дурслей.

— Могу я… Могу я попрощаться с ним, сэр? — спросил Хагрид. Он нагнулся над мальчиком, заслоняя его от остальных своей кудлатой головой, и поцеловал ребёнка очень колючим из-за обилия волос поцелуем. А затем вдруг завыл, как раненая собака.

— Тс-с-с! — прошипела профессор МакГонагалл. — Ты разбудишь магглов!

— П-п-простите, — прорыдал Хагрид, вытаскивая из кармана гигантский носовой платок, покрытый грязными пятнами, и пряча в нём лицо. — Но я п-п-п-просто не могу этого вынести. Лили и Джеймс умерли, а малыш Гарри, бедняжка, теперь будет жить у магглов…

— Да, да, всё это очень печально, но возьми себя в руки, Хагрид, иначе нас обнаружат, — прошептала профессор МакГонагалл, робко поглаживая Хагрида по плечу.

А Дамблдор перешагнул через невысокий забор и пошёл к крыльцу. Он опустил Гарри на порог, достал из кармана мантии письмо, сунул его в одеяло и вернулся к поджидавшей его паре. Целую минуту все трое стояли и неотрывно смотрели на маленький свёрток — плечи Хагрида сотрясались, профессор МакГонагалл яростно моргала глазами, а Дамблдор, хоть и старался изобразить вселенскую печаль, был чрезвычайно доволен: все части его плана были исполнены идеально.

— Что ж, — произнёс на прощание директор. — Вот и всё. Больше нам здесь нечего делать. Нам лучше уйти и присоединиться к празднующим.

— Ага, — сдавленным голосом согласился Хагрид. — Я это… Я, пожалуй, верну Сириусу Блэку его мотоцикл. Доброй ночи вам, профессор МакГонагалл, и вам, профессор Дамблдор.

Смахнув катящиеся из глаз слёзы рукавом куртки, Хагрид вскочил в седло мотоцикла, резким движением завёл мотор, с рёвом поднялся в небо и исчез в ночи.

— Надеюсь увидеть вас в самое ближайшее время, профессор МакГонагалл, — произнёс Дамблдор и склонил голову. Профессор МакГонагалл вместо ответа лишь высморкалась.

Дамблдор повернулся и пошёл вниз по улице. На углу он остановился и вытащил из кармана свою серебряную зажигалку. Он щёлкнул ею всего один раз, и двенадцать фонарей снова загорелись, как ни в чём не бывало, так, что вся Тисовая улица осветилась оранжевым светом. В этом свете Дамблдор заметил полосатую кошку, заворачивающую за угол на другом конце улицы. А потом посмотрел на свёрток, лежащий на пороге дома номер четыре.

— Удачи тебе, Гарри, — прошептал он, повернулся на каблуках и исчез, шурша мантией.

«Ага, удачи, идиот старый!» — мысленно выругался Поттер.

— Фу, как некультурно, молодой человек! — к свёртку, лежащему на пороге дома Дурслей, подошёл Сириус Блэк, который уже через минуту превратился в Вальбургу. Хоть Поттер и думал, а не говорил, но леди Блэк тоже не была глупой и легилименцию освоила на достаточном уровне.

«Простите, миледи, это я не вам, просто вспомнил свою прошлую жизнь. Вы готовы?»

— Обижаешь, — только и сказала Вальбурга.

План был хоть и сложный, но вполне осуществимый после некоторой подготовки. Сначала миссис Блэк должна была напоить снотворным своего сына, взять его волос и превратиться в Сириуса. Потом взять незарегистрированный маховик времени — Гарри знал, куда один такой спрятал прапрадедушка Сириуса: он его нашёл, когда делал капитальный ремонт дома — и возвратиться в момент, когда настоящий Сириус забрал ребёнка. Там отдать его вместе с мотоциклом Хагриду, под чарами невидимости схватить Петтигрю и направиться туда, где в прошлом Гарри произошла стычка Сириуса с крысой. Далее по плану нужно было изменить память паре человек, подбросить двенадцать трупов магглов — которых она предварительно должна была успеть стащить из одного морга — и дальше сделать вид, что Сириус Блэк убил Петтигрю и ещё двенадцать человек, а сам вырубился, так как Петтигрю оказал сопротивление.

Гарри в своё время вместе с другом создал одну рунную магическую цепочку, с помощью которой можно превратить внешне одного человека в другого, но рассказывать никому не стал. Мало ли кто может воспользоваться этим? Так что использовав ее на крысе и приложив Петтигрю-Блэка хорошим Конфундусом и тотальным Обливейтом, перед этим изъяв все его воспоминания, Вальбурга оставила того на горе трупов и аппарировала к Дурслям, где и нашла Гарри, который уже убрал со своего лба иллюзию шрама.

— А твоё заклинание точно продержится так долго? — усомнилась миссис Блэк.

«Если вы хотите, можете наложить сами, но за результат я не отвечаю».

— Ладно, допустим, — согласилась леди и взяла ребенка на руки.

* * *

Тук, тук, тук.

Немного скукоженная, растрепанная и неопрятно одетая старушка ворча себе под нос ругательства вышла в коридор. Стук в двери не самое приятное и ожидаемое событие глубокой ночью, и если бы не Альбус, который именно сегодня оставлял маленького Гарри на пороге дома ее соседей, то она бы и не встала, чтобы проверить кто там. Однако именно сегодня она не спала, так что пришлось натянуть на лицо милую улыбку и отправиться встречать ночных визитеров.

— Здравствуйте, извините, что так поздно. Я, наверное, вас разбудила, но я тут со своим сыном слегка заблудилась; могу я попросить у вас телефон, чтобы позвонить мужу и подождать его у вас? — мило протараторила молодая девушка лет двадцати, с испуганными глазами и ребёнком на руках, как только старушка открыла двери.

— Да, конечно, милочка, проходите, — быстро и даже дружелюбно пролепетала она и пропустила бедную, дрожащую от холода мамочку в дом. — Меня зовут Арабелла Фигг. Давайте малыша, вот телефон, звоните и ждите, сколько нужно.

— Спасибо вам большое, вы спасаете нас с сыном! — чуть не со слезами сказала девушка.

«А я и не знал, что вы можете так притворяться», — усмехнулся Поттер, который и был тем самым «сыном».

«Заткнись, дьяволёнок! Я ещё не простила тебе, что ты меня в какую-то смазливую магглу превратил!» — оскалилась Блэк.

Позвонив на несуществующий номер, леди Блэк и миссис Фигг стали пить чай и ждать такого же несуществующего мужа.

— Милочка, а как вы тут оказались посреди ночи? — заинтересовалась старушка. Не то чтобы ей было очень интересно, но любая деталь может пригодиться в будущем. Мало ли что.

— О, мы с малышом гостили у моей сестры, а когда её муж вернулся, то выгнал нас из дома, — тут на глазах девушки снова появились слёзы. — Малыш всего-то уронил чашку со стола, и она разбилась, а потом внезапно оказалась целой. Он долго кричал, что в моего ребёнка вселился демон, и нам пришлось быстро уйти, вернее, убежать, — она испуганно поглядела на старушку, как бы боясь, что и она может начать изгонять дьявола из ее ребенка.

«Что вы несёте? — не выдержав, спросил у Блэк Гарри. — Что-то вы разошлись».

«А чего твои травки такие медленные?»

«Ну так если бы я взял сильнее, то пришлось бы ждать, пока их действие закончится, или тогда бы воспоминания сбоили».

«Ну тогда сиди и слушай про детские выбросы!»

— Так ваш… — договорить старушка не успела: она сладко зевнула и отрубилась.

— Ну наконец-то!

Как только миссис Фигг заснула, леди Блэк поднесла юного «великого волшебника» — а такое звание он в будущем уже получил — к старушке, и тот что-то долго и уверенно говорил, периодически подкрепляя слова голубоватыми нитями из своего разума.

«Готово!» — прозвучало через час.

После того, как Блэк и Поттер покинут дом достопочтенной миссис Фигг, ничего, кроме сильного запаха вербены и асфоделя, не будет напоминать о полуночных гостях.

Почему именно вербены и асфоделя? Многие недооценивали такую тонкую науку, как гербология. Хоть Поттеру и не удалось получить по ней мастера, но выучить все травы он смог. Трава вербены имела поистине волшебные свойства! Не зря её добавляли в большинство приворотных зелий. От запаха этой травы, смешанной с веществом, которое Поттер держал ото всех в секрете, люди моментально чувствовали невероятное расположение к собеседнику. А при смешивании этого же секретного ингредиента с измельчённым корнем асфоделя получалось сонное зелье, которое действовало не на всю нервную систему, а только на ядра ретикулярной формации моста, которые отвечают за бодрствование, и блокировало его деятельность. Слава Мерлину, что и этот «секретик» Гарри решил не отдавать широкой публике.

— Я уже устала тебя держать, ей-Мерлин!

«Ничего, зато теперь у меня начинается новая жизнь!»