Махинации с недвижимостью (джен)

Когда в дверь Отдела Расследований влетел самолетик с предписанием некоему аврору Поттеру явиться к министру, Гарри получил только несколько снисходительных кивков: иди, мол, пока мы добрые. Весь отдел был в первый же день предупрежден, что новый сотрудник, помимо основных обязанностей в должности младшего аврора, будет иногда подрабатывать Героем Британии на полставки, и препятствовать этому не рекомендуется. А сам Гарри виновато покосился на напарника, которому теперь предстояло в одиночку перекапывать поднятые из архива папки двухлетней давности, получил в ответ красноречивый взмах рукой и пошел служить Британии.

Шеклболт приветствовал его подчеркнуто по-дружески, и это Гарри сразу не понравилось. Поймав его колючий взгляд, министр недовольно дернул щекой, а Гарри в ответ очень по-снейповски вскинул бровь:

— Англия снова в опасности? Или я опять не оправдал чьих-то ожиданий?

— Ты слишком мрачно настроен, что-то случилось?

— Извините, Кингсли, но если Министр Магии посреди рабочего дня вызывает к себе младшего аврора — это явно необычная ситуация. А если Героя Британии — то вообще пугающая.

— Я пригласил моего хорошего знакомого Гарри Поттера, — Шеклболт укоризненно посмотрел на собеседника, понимания не встретил и покорно кивнул. — Хорошо, к делу. Для начала мне хотелось бы узнать, в каких ты отношениях с младшим Малфоем?

— В интимных! — без запинки отрапортовал Гарри и улыбнулся в шестьдесят четыре зуба, на зависть любой акуле-людоеду. — Свадьба через неделю, а разве вам не пришло приглашение? Ах, мой Драку-у-уся бывает таким рассеянным...

— Гарри, прекращай! — снисходительность Шеклболта к закидонам героических подростков любого возраста имела весьма ограниченный запас прочности, так что окрик вышел довольно резким. Но министр тут же взял себя в руки и смягчил тон. — Извини, я неправильно выразился. Просто в дальнейшем разговоре есть смысл, только если вы с младшим Малфоем более-менее общаетесь, а не блюдете молчаливый нейтралитет.

— Более-менее — общаемся, — Гарри решил тоже сбавить обороты. — И вы извините, Кингсли. Просто этот вопрос мне разве что статуя в атриуме еще не задавала.

— Понимаю, — примирительно кивнул министр. — Итак, я позвал тебя, потому что надеюсь на твою информированность. Дело в том, что несколько дней назад Министерство сделало Люциусу Малфою деловое предложение. Очень привлекательное предложение для волшебника в его ситуации. Однако господин Малфой ответил решительным отказом. Меня это настораживает, и если тебе известны или станут известны причины такого поведения старшего Малфоя, я был бы рад тоже узнать о них подробнее.

— Ничего подобного Малфой, который младший, со мной не обсуждал, — Гарри оценивающе посмотрел на министра и понял, что надо делать шаг навстречу, чтобы получить подробности. — Он последние дни сидит у себя в кабинете, в гостиную не выходит. Так обычно бывает, если у него завал по работе. Но, возможно, проблемы не на работе, а в семье? Могу я узнать, что это было за предложение?

— Ничего секретного! — подчеркнуто легко согласился Кингсли. — Министерство предложило частично или полностью взять на себя расходы по восстановлению Малфой-мэнора в обмен на обязательство со стороны Малфоев несколько раз в год принимать у себя неформальные вечера под эгидой Министерства. Иногда, особенно при визите зарубежных партнеров, требуется снизить градус официоза, понимаешь? Фуршет в Министерстве — не то же самое, что танцевальный вечер в усадьбе лорда Малфоя. Раньше Малфои сами устраивали подобные приемы, это было важной частью политической жизни Люциуса. Теперь же Министерство предлагает вложиться в реконструкцию мэнора, взять на себя все расходы на эти вечера и — заметь — дает Малфоям реальную возможность вернуться в свет, полностью реабилитироваться в глазах английской политической элиты. Но Люциус ответил категорическим отказом. Мне хотелось бы знать причину.

— Вечера под эгидой Министерства, — кивнул Гарри. — Для иностранных гостей. Безопасность будет обеспечена по высшему разряду, полагаю? То есть Малфой-мэнор перед каждым таким приемом будут перетрясать от фундамента до крыши, и для этого даже не будет требоваться ордер, поскольку этот пункт наверняка изначально входит в договор, предлагаемый Малфоям?

— Восстановление мэнора и гарантированное возвращение сразу в самый центр светской жизни, — возразил Шеклболт. — В обмен на добровольные досмотры дома несколько раз в год, и это при том, что получить ордер на обыск у Малфоев — совершенно не проблема, тебе ли не знать? Думаешь, оно того не стоит?

— Вам нужны добровольно сотрудничающие Малфои, — утвердительно произнес Гарри. — И что-то еще?

— Нужны, — согласился Шеклболт. — Только пойми правильно: они мне нужны не столько с политической точки зрения, сколько... — он пощелкал пальцами, подбирая слово. — Для моего спокойствия они мне нужны. Вот ты, аврор, если вроде-бы-честному магу просто на всякий случай говоришь: «Держите руки на виду», — а он в ответ начинает качать права и упорно прячет руку с палочкой за спину — ты занервничаешь? Вот и я нервничаю. Я могу быть крайне невысокого мнения о том же Драко, но он на виду и делает то, что я и ожидаю от малфоевской натуры: выгрызает себе место в обществе, крутится как может, изо всех сил доказывает свою благонадежность. А вот старшие Малфои заперлись в своем мэноре, где подвалы не мерены и секреты не считаны, и отказываются сотрудничать. Такая разница в поведении старших и младшего меня тоже настораживает. Можно было бы допустить, что эта война подкосила Люциуса и он решил тихо доживать в родовом поместье, ни во что не влезая. Но поверь мне, его отказ отнюдь не выглядел письмом усталого старика. И те, кто видел его лично, говорят, что он сильно потрепан жизнью, но зубаст по-прежнему.

— Хорошо, я понял, — послушно кивнул Гарри. — И в связи с изложенным, от меня требуется?..

— Не то чтобы я собирался давать тебе конкретное задание, — мягко произнес Шеклболт. — Просто, если будет возможность, поговори с Драко Малфоем. Возможно, у поведения Люциуса есть простая причина, я узнаю о ней и сразу успокоюсь. Но возможно... — министр многозначительно нахмурился. — Возможно, старший Малфой действительно продолжает свои игры. И, возможно, младший этих игр не одобряет, но не способен противостоять отцу. Или просто не в курсе. В дела своего Лорда Люциус втащил сына практически втёмную, просто сыграл, как одной из фигур на своей стороне доски. Возможно, Гарри, сейчас младшему Малфою нужна помощь. Возможно, он боится, что если не будет играть на стороне отца, то останется совсем один во враждебном окружении. Надеюсь, ты сможешь убедить его, что это не так, и если что, у него найдутся союзники?

Министр смотрел серьезно и требовательно. Гарри понимающе кивнул в ответ и озарил кабинет Солнечной Улыбкой Героя.

— Знаете, Кингсли, я очень любил и уважал директора Дамблдора! — дождался, когда на лице Шеклболта проступит понимание, и кивнул снова, на этот раз подтверждая, что министр верно уловил намек: — Я еще с третьего курса по самую маковку накачан эмоциональной вовлеченностью, добавлять не обязательно. Не стесняйтесь, просто говорите: «Ради высшего блага», — и я все сделаю, честно!

— Гарри...

— Кингсли! Мне уже не шестнадцать. Меня не надо аккуратно подводить к правильным выводам, мне надо обрисовать проблему и поставить задачу. Я вас понял, я разберусь, что по этому поводу думает Драко, и постараюсь выяснить, что думает Люциус. Всё, я могу идти?

— Можешь, Гарри. Но мне не хотелось бы, чтобы ты ушел с чувством, будто я пытался тобой манипулировать. Я именно обрисовал тебе ситуацию.

— Разумеется, Кингсли! — охотно согласился Гарри и снова просиял Солнечной Улыбкой. — Хорошего дня!

Гарри вернулся в Отдел Расследований и честно приступил к своей части раскопок в архивных папках, а на нейтрально-заинтересованный взгляд главы отдела печально отрапортовал:

— Интервью, — и больше вопросов не было. О невзаимной «любви» аврора Поттера с журналистами знали уже все сослуживцы. Так что закончить рабочий день Гарри удалось в мире и покое.

А дома он собирался тихонько проскочить в ванную, полить душем попрохладнее на свою горячую голову и хорошо обдумать разговор с Малфоем. Но Драко к его прибытию уже валялся на диване в гостиной и, едва взглянув на вошедшего соседа, вихрем сорвался с места.

— Стоять! Не дышать! — и отработанным движением припечатал ладони ко лбу и солнечному сплетению Гарри. — Еще дом он мне разваливать будет!

Гарри с сожалением отметил, что не то что контролировать свои магические потоки, но хотя бы вовремя замечать, что идет вразнос, он так толком и не научился. Только теперь, когда от горячих ладоней Драко по телу разлился покой, он осознал, как распирало его взбаламученной силой и как теперь это бурление нехотя усмиряется. Он неловко растянул губы в кривоватую полуулыбку:

— Хорошо жить в одном доме с профессиональным спасателем. Счет за лечение вышли мне совой.

— Шутник хренов. На диван, аккуратно. И медитируй на причину, пока я держу. Вслух говорить не обязательно, если это служебные тайны.

Гарри послушно переместился на диван, не отлипая от малфоевских рук, и решил, что это перст судьбы.

— Не служебные. Мне Кингсли велел с тобой поговорить. Насчет твоего отца.

— Про ремонт в мэноре? — тон Драко не изменился, только пальцы чуть дрогнули. Совсем капельку.

— Угу.

— И что тебя настолько раздраконило?

— Манипулятор он. Под Дамблдора косит.

— А чего нервничать-то? У ваших так принято.

— А у ваших?

— Реже. Мы чаще торгуемся и честно покупаем.

— Да, честная покупка — это не в традициях светлых сил.

— Правильно понимаешь.

— Так что не так с ремонтом в мэноре?

— Поттер, имей совесть! Я сейчас практически руками держу тебе магический канал, а ты пытаешься меня выбесить.

— А что, ты тоже можешь устроить выброс на нервной почве?

— Вряд ли, — сказал Драко и убрал руки. Гарри прислушался к себе, но сила вроде бы утихомирилась, по крайней мере, больше не распирала изнутри. — Контролировать выбросы учатся в детстве, так что у тебя это во многом привет от магловского воспитания. То есть, чисто теоретически, сорвать может любого, но магловоспитанного — в разы вероятнее.

— Отлично, — деловито кивнул Гарри. — Со мной ты закончил?

— Если не испортишься обратно.

— Хорошо. Итак, я как будто только вошел и совершенно ненавязчиво так затеваю вечернюю беседу. А кстати, Драко, говорят, твоему отцу предложили помощь в восстановлении мэнора?

— Слухи не врут, Поттер, — Драко откинулся на диване и подхватил пародийно-светский тон. — Однако, как мы только что обсуждали, светлая сторона совершенно не обучена честно покупать. Предложенная цена оказалась неприемлемой, и mon papa был вынужден ответить отказом. А кстати, Поттер, что, по мнению уважаемого министра Шеклболта, ты должен вынести из беседы со мной?

— Твердую уверенность, что твой отец не воскрешает в подвалах мэнора Темного Лорда.

— Вот это — точно нет! Могу поклясться любой клятвой на выбор министра.

— Ну, и вообще не злоумышляет...

— А вот тут у нас возникает проблема, — всё так же светски улыбнулся Драко. — Ты же понимаешь, что интересы министра Шеклболта и рода Малфой совпадают процентов на тридцать максимум? Отец НЕ хочет воскресить Лорда, уронить Лондон в Северное море, устроить массовый подъем инферналов, спровоцировать третью магическую войну. Это я могу утверждать ответственно, но вряд ли это удовлетворит министра. Но если под «не злоумышляет» подразумевается тотальное уничтожение родовых артефактов, маглолюбие и защита прав грязнокровок, я позволю себе сдержанно промолчать.

— Тогда у нас действительно проблема... — Гарри очень не понравилась последняя сентенция Малфоя, а еще больше — тон, которым она была произнесена. Некстати вспомнилось, что сам Драко ведь никогда не говорил, что раскаивается в прошлых заблуждениях. Только о том, что Волдеморт был безумен... — Слушай, а давай ты мне донесешь свое политическое кредо, а то всё недосуг было. Особенно по части маглолюбия и прав грязнокровок.

— О, Мерлин, я когда-то давал повод заподозрить себя в маглолюбии? — в ужасе округлил глаза Малфой.

— Вообще-то, да. И сейчас я спрашиваю серьезно.

— Клевета!

— Малфой! — Гарри чувствовал, что не на шутку свирепеет. — Ты у меня на глазах лечил маглов вопреки полученной официальной инструкции.

— Да тьфу на тебя, Поттер! Ты опять путаешь теплое с мягким!

— Так объясни, в чем я ошибаюсь.

— В критериях. Одно дело — залечить рану щенку, который приполз к твоей двери, другое — перестрелять стаю диких псов, которые слишком расплодились возле твоего дома и терроризируют округу. Одно другому совершенно не противоречит.

— Ты не можешь так думать, — твердо произнес Гарри, чувствуя, как внутри у него все леденеет. — Не после того, что делал ваш Лорд с тобой самим. Ты просто не можешь сравнивать людей с собаками.

— Серьезно? — так же твердо отозвался Малфой. — И почему бы я не смог этого делать? Тем более что это как раз не противоречит официальной политике министерства.

— О'кей, расскажи мне, где это не противоречит политике министерства?

— Историю с дамблдоровой сестренкой помнишь? Спасибо Скиттер, вся Британия теперь знает, что на нее напали магловские мальчишки. Ассоциация с бродячими собаками не возникает?

— Это был единичный несчастный случай.

— Вот! Ты же веришь, что на нее напали сознательно, что это было именно нападение, а не вред по неосторожности и не случайность?

— Плохие люди тоже бывают...

— Я не о том! Поттер, подумай хорошенько, — Малфой говорил горячо и вкрадчиво одновременно. — Подумай, в каком случае предумышленное нападение называют несчастным случаем, а в каком — преступлением? Заведомо предумышленное, Поттер?

— Я не понимаю, о чем ты...

— Да что тут понимать-то! Если я запущу в тебя секо — это будет преступление, и меня будут судить. А если тебя покусает бродячая собака — это будет несчастный случай, а собаки — просто животные, что с них взять? Ты хоть раз слышал о суде над маглом, напавшим на мага?

— Это какая-то извращенная логика...

— Это политика министерства, герой. Идем дальше. Статут о секретности — это, по-твоему, что? Люди, если не хотят войны, имеют привычку договариваться. Ты хоть раз видел, чтобы в конфликте людей одна сторона пыталась сделать вид, что ее нет, чтобы избежать нападения второй стороны? А от маглов мы просто прячемся, как от буйной стихии. Почему нет попыток договориться, если министерство считает маглов разумными, не хуже нас?

— Опыт средних веков... — Гарри запнулся сам.

— Вот именно. Опыт показал, что маглы убивают магов и что переговоры — не способ спастись. Всё равно, что с волками разговаривать. Поэтому и принят Статут. И с тех пор не пересматривается. Само министерство, по сути, признает маглов недоговороспособным и опасным зверьем. То есть на самом деле именно Малфоев справедливо считать маглолюбцами: мой отец неоднократно вел дела с маглами, нелегально, естественно, поскольку легально маглов в правовом поле Магической Англии просто не существует. Мой отец точно знает, что маглы тоже люди, и, как любые люди, они могут быть полезными, а могут — опасными. Да, один на один магл для взрослого волшебника с палочкой безвреден. Только бывают волшебники без палочек и дети, а маглов в сотни раз больше, чем магов. И еще одно, — Драко зло ухмыльнулся. — Знаешь, почему неприятность, случившаяся с Арианой Дамблдор, никогда не случалась с детьми Малфоев? Потому что у нас имение — семьдесят акров в частной собственности, и на лужайку перед усадьбой маглы могут попасть только после долгого штурма! А Ариана — дочь скромной либеральной семьи, жившей дверь в дверь с маглами. Но сейчас идеологические тенденции таковы — поправь меня, если я ошибаюсь, — что аристократия жирует совершенно зря, а скромность и близость к маглам украшают волшебника. Я совсем не считаю акры земли, отделяющие меня от маглов, избыточными, но широкая общественность считает иначе. Так что, сам видишь, Поттер, интересы рода Малфой совершенно не совпадают с общеполитическим курсом министерства. Увы.

— Мордред. Знаешь, мне надо, пожалуй, это переварить, — Гарри тяжело поднялся с дивана и пошел к лестнице. Он был уже на полпути наверх, когда Малфой окликнул его:

— Поттер! — Гарри нехотя обернулся. Из гостиной на него смотрел наследник древнего рода, ледяной и высокомерный. — Я надеюсь, Поттер, что я никогда не лгал тебе на эту тему. Никогда не утверждал, будто разделяю идеи Дамблдора и прочих твоих друзей. Но на всякий случай, если невольно ввел тебя в заблуждение — прошу меня извинить.

— Не лгал, — согласился Гарри. — Но у меня в голове не укладывается... Впрочем, твои рассуждения об отношении министерства к маглам мне действительно надо обдумать. Хорошо! — он полностью развернулся к Драко, но спускаться не стал, так и остался на середине лестницы, глядя на собеседника сверху вниз. — Про маглов — ты сказал, я тебя услышал. А насчет «прав грязнокровок» что скажешь?

— Что несведущие не имеют права на власть, только и всего. Тебе нравилось, когда все вокруг говорили, что ты выдумал Темного Лорда? Вот и мне не нравится, когда все мои знания о силах и возможностях чистой крови считают выдумкой чванливых аристократов. Грейнджер устроила ГАВНЭ на четвертом курсе, но к моменту полноценного трудоустройства в министерство уже осознала, что ни черта не понимает в магических традициях, так то Грейнджер — она действительно умная девочка. Большинство маглорожденных затевают свои идиотские ГАВНЭ, как раз когда дорастают до серьезных постов. Что далеко ходить: я не считаю Шеклболта особо злым человеком, целенаправленно вытравливающим род Малфой. Но как ты думаешь, если ты, конечно, хоть немного знаешь историю и географию, что может знать чернокожий уроженец Англии о связи главы рода с поместьем, в котором род живет десять веков? И это Кингсли еще чистокровный и, в принципе, кое-что понимает. Но его предложение отцу... С тем же успехом он мог потребовать мать себе в спальню, короче.

— Но ведь ставку Волдеморта в своем поместье твой отец принимал?

Лицо Малфоя потемнело.

— Вот именно, — выплюнул он. — Сперва Лорд пришел как гость, а затем отцу просто не хватило сил... А теперь ваш министр предлагает это повторить и надеется на добровольное согласие! Вот ты хоть понимаешь, что одно дело — когда ты не смог защитить свою женщину от насильников, а другое — когда сам отдаешь ее желающим? Первое — это отчаяние и боль, а второе — мерзость, ниже которой нет! Малфой-мэнор и так растерзан, почти убит, потребуются десятилетия на его восстановление, а Кингсли предлагает снова... Предлагает просто потому, что не понимает, о чем говорит! Вот об этом и речь, Поттер, вот поэтому я и хочу видеть у власти только чистокровных волшебников из древних английских родов — они, по крайней мере, не угробят мою семью просто по незнанию.

— Я понял. Мне правда надо подумать, Малфой... Драко, — имя протолкнулось из горла с явной неохотой.

— Успехов, — равнодушно бросил Малфой, отворачиваясь.

Гарри обосновался в спальне. Сидел на кровати, обняв себя под коленями, и думал, что на самом деле все просто. Надо пойти к Кингсли и слить ему весь этот разговор в думосбор. Кингсли умный и вообще министр, он знает, что делать, наверное. И Драко это вряд ли навредит, он будет по-прежнему лечить своих Пожирателей и снимать проклятья, ведь в этом нет никакого вреда? Просто Кингсли проследит, чтобы Малфой не дорвался до значимых рычагов влияния. А со старшими Малфоями Кингсли пусть делает что хочет.

Но из дома Малфоя придется уехать. Драко промолчит, конечно, да и не узнает ничего достоверно, но Гарри и сам не сможет делить с ним кров после такого предательства. А это будет именно предательство, ведь Драко никому другому не сказал бы то, что сказал ему. Драко старательно работал над образом пресловутого «лояльного зайки» и учил этому самого Гарри. Что ж, теперь хорёк в заячьей шкуре будет обличен. Нельзя близко подпускать к власти вот таких, помешанных на чистоте крови и древности рода. Они просто не умеют заботиться о чем-то, кроме собственного благополучия. Да и вряд ли министр не догадывался, что лояльность Малфоя — только маска. Гарри вообще ничего особенного делать не собирается, правда же? Никаких тайн ему Малфой не открыл, все эти его идеи с самого начала были если не очевидны, то предсказуемы.

Гарри понял, что ему всё труднее дышать. Несколько секунд он считал это ощущение блажью тела на почве моральных терзаний, но потом будто пелена упала с глаз: он понял, что всё-таки сорвался. Только на сей раз вихрь магии не размётывал вещи по комнате, а закручивался в обратную сторону, ввинчивался в самого Гарри, до боли распирая легкие, переполняя, грозя растерзать изнутри. Гарри запаниковал, и от этого вихрь усилился. Тогда Гарри с невероятным усилием поднялся на ноги и бесконечно медленно начал двигаться в сторону двери. Спустя четыре шага и примерно вечность времени он сообразил еще и позвать:

— Бас... си! — вышло сипло и почти шепотом, но домовик появился и тут же снова исчез, в ужасе зажимая рот лапками.

Гарри одолел еще три шага и дотянулся до ручки двери. Распахнул ее, рывком выкинул себя в коридор... и подлетевший Малфой успел подхватить его и мягко опустить на пол перед собой.

— Мордред, вот же чучело ты, Поттер! — слова растекались по всему телу вместе со знакомым умиротворением от малфоевских рук и сладким воздухом, начавшим без помех попадать в легкие. Малфой уже привычно устроил его спиной к себе, зажимая ладонями лоб и живот. — Я стесняюсь спросить: а без меня под боком ты как жил вообще?

— Восстанавливал мебель в доме раз в два-три месяца. Ничего особо сложного, если натренироваться. Но с тобой удобнее, конечно, — приступ прошел как не было. Гарри чувствовал себя посвежевшим и почти довольным жизнью. Правда оставалась еще пара вопросов, которые надо бы решить поскорее. — Малфой, ты же умный? Что мне сказать Кингсли?

— Зависит от того, что ты хочешь получить в результате, — отстраненно отозвался тот, кажется, больше занятый магическими каналами в теле Гарри, чем его вопросом.

— Высшее благо, — твердо сказал Гарри. — Я хочу, чтобы в результате получилось высшее благо, счастье для всех и даром.

— Тут я тебе ничего не посоветую. Я не верю в высшее благо.

— Ну, я-то Герой, мне положено. Хорошо, тогда что сказать Кингсли, чтобы счастье стало конкретно тебе?

На этот раз Драко молчал довольно долго.

— Счастье конкретно мне? — наконец произнес он удивленно и неуверенно, словно Гарри спросил, не нужны ли ему ангельские крылья по сходной цене. — Ну, скажи, что все, что делает отец, — это вопрос выживания рода, а не амбиций. И что за мной ты хорошо присматриваешь. И в ближайшие годы ни я, ни отец не планируем рваться во власть, так что можно обойтись без профилактических мероприятий на наш счет. И что отец не планирует воскрешение Лорда и нашествие инферналов — тоже скажи, вредно не будет.

— Я не сильно совру при этом? — Гарри помахал левой рукой, демонстрируя вязь старых шрамов «я не должен лгать», и услышал за спиной тихое хмыканье.

— Не сильно. Кингсли в курсе, что «Малфои» и «амбиции» — это синонимы, так что необходимую поправку сам сделает.

— Хорошо.

Некоторое время они сидели на полу молча, потом Малфой заерзал, закрутился и, видимо, заглянул в так и оставшуюся открытой дверь комнаты Гарри.

— А где разрушения?

— В этот раз не сложилось.

— Всё в себя, да?

— Видимо.

Снова ненадолго умолкли, а потом Малфой неуверенно хохотнул Гарри в затылок.

— Похоже, чтобы ты не убился, тебе обязательно необходим в няньки кто-нибудь с мерзким характером и сомнительной репутацией, желательно — бывший Пожиратель Смерти. Я чувствую себя в одном ряду с великими!

— Это не очень смешно, Малфой.

— Это офигенно смешно, Поттер! Хотя твоя склонность к самоубийству настораживает. Но всё равно это смешно!

— Малфой? — Гарри развернулся, и Драко не стал ему мешать, но и рук не убрал, словно удерживая в объятьях. Он сидел, откинувшись на косяк поттеровской двери, скалил зубы в пародии на смех и смотрел совершенно больными глазами. Гарри придвинулся еще чуточку ближе, хотя и так был практически прижат к чужой груди, а потом опустил голову Драко на плечо.

— Ты прав. Мне совершенно необходим рядом сомнительный тип с мерзким характером. Без него я наверняка убьюсь.

И почувствовал, как держащие его руки сжимаются крепче.

Обычно перед отбытием в аврорат Гарри заглатывал свой завтрак в гордом одиночестве. Но этим утром на кухне обнаружился Малфой в обнимку с ведерной кружкой кофе.

— Поттер, — сходу начал он, едва Гарри появился в дверях. — Как только ты вчера перестал отвлекать меня своими детскими выбросами, я понял, что если ты и правда намерен прямым текстом рассказывать Шеклболту о безвредности Малфоев, то это будет большой ошибкой, потому что...

— ...министр решит, что просто кто-то из Малфоев виртуозно прополоскал мне мозги, — закончил за него Гарри. — Представь себе, как только я сам перестал отвлекаться на свои детские выбросы, то тоже смог немножко подумать.

— Фантастика! А может, это встряска пошла тебе на пользу? В общем, надеюсь, что ты сам сообразишь, какими словами успокоить министра. Не хотелось бы писать тебе речь.

— Не-а, не соображу, — флегматично возразил Гарри, ковыряя ложкой в вазочке с джемом. Малфой, явно ожидавший другого ответа и уже готовый к продолжению пикировки, смешно захлопнул рот и выжидательно нахмурился. А Гарри домазал джемом оладью и только потом снизошел до продолжения. — Мне нужны аргументы, Малфой. Или козыри, чтобы торговаться. Так что сегодня я от Кингсли отмахнусь общими словами, а ты в это время пообщаешься с отцом. Я думаю, Люциус куда лучше нас с тобой понимает, что происходит между ним и министром. И аргументы с двойным и тройным дном сумеет подобрать лучше меня, уж точно. Так что проведите там военный совет и придумайте что-нибудь остроумное, это раз.

Гарри замолчал и Малфой напряженно сощурился:

— Будет еще и «два», и оно мне не понравится?

— Не все в мире обязано тебе нравиться, — получилось резковато, хотя Гарри очень старался говорить спокойно. — Как, впрочем, и мне. Я тебя вчера выслушал и понял, насколько смог, попробуй ответить мне взаимностью.

Драко кивнул неожиданно миролюбиво, вроде бы даже понимающе. Гарри снова умолк на некоторое время, ковыряя оладью ложкой от джема, а потом так и заговорил, глядя в тарелку:

— Пожалуйста, донеси как-нибудь до Люциуса мысль, что я — Избранный Герой, и это со мной пожизненно. И Англия, которая есть сейчас, она не идеальная, но она мне скорее нравится, чем нет. Я не хочу, чтобы род Малфоев захирел или превратился в вечных изгоев, и поэтому я стараюсь помочь. Но если окажется, что я — глупый доверчивый герой, с помощью которого Люциус может влиять на министра, и в результате он провернет что-нибудь такое, от чего Англия станет нравиться мне меньше... Я пойду вразнос, Малфой. Серьезно. Я сейчас умею драться куда лучше, чем в девяносто шестом, и вообще умею куда больше, а стесняться в средствах склонен куда меньше. В общем, я очень рассчитываю, что моя помощь Люциусу не навредит другим людям. Объясни ему это, пожалуйста.

На светлой кухне воцарилась тишина, прерываемая только клацаньем ложки о тарелку — Гарри снова принялся мучить оладью.

— Долго речь сочинял, герой? — голос Драко прозвучал на удивление мягко. — И разве отважный гриффинду... дорец не должен в таких случаях твердо и мужественно смотреть в глаза собеседнику?

— Не знаю, не спрашивал, — брякнул Гарри в ответ и всё-таки отлип взглядом от тарелки. Он не был вполне уверен, как отреагирует Малфой, но реальность оказалась милосердной: Драко сдержанно веселился.

— Искренне постараюсь, чтобы отец понял всю серьезность предупреждения: не хочу наследовать руины мэнора, а то и просто воронку на их месте! — Драко оценил сумрачно-неуверенный взгляд Гарри и принял более серьезный тон. — На самом деле, Поттер, ты просто не представляешь, насколько моя семья объективно заинтересована в стабильности политического климата на ближайшие годы. А отец... — Драко запнулся, по его лицу пробежала тень. — Я хотел бы сказать, что уверен, что мой отец — умный человек и искусный стратег, что он всё понимает лучше меня и всё сделает правильно. Но я был уверен в этом всегда, а Война показала, что отец может совершать катастрофические ошибки. Так что твое предупреждение я ему передам, даже не сомневайся, и от себя еще добавлю насчет твоей э-э-э... бескомпромиссности на пути высшего блага.

— Спасибо.

— Да не за что, в общем-то. Я бы даже сказал: «Это тебе спасибо», — но природное высокомерие не позволяет, — царственно отозвался Малфой, и Гарри хрюкнул в чашку. — О, Мерлин, с этим дикарем я сижу за одним столом! Всё, Поттер, доброго тебе утра, а я — спать еще полтора часа!

Рабочий день Гарри начал с записки министру: «Д. считает, что Л. слишком остро помнит предыдущих навязанных гостей в своем доме и просто боится. Попробую поговорить еще, когда будут подробности — приду с докладом». На этом сегодняшние труды на ниве агентурной деятельности он счел завершенными и с головой окунулся в работу следственного отдела. Работа и правда была захватывающая: сперва они с напарником — старшим аврором Либсом — доковыряли архивные папки и внезапно нашли в них имя и адрес своего главного подозреваемого. А потом с тем же Либсом сели в засаду — просто чтобы своими глазами убедиться, что не ошиблись объектом, — и через час сидения чуть было не оказались арестованы аврорами из патрульной службы, которым на этого же подозреваемого нажаловались соседи. Пока два подразделения выясняли, кто здесь лишний, подозреваемый заметил неладное и попытался скрыться, причем у него обнаружилось трое подельников в соседнем доме. Аврорам пришлось отбиваться, случилась неразбериха и пальба в белый свет, а потом, уже сгрузив обездвиженных преступников в камеру, а случайно затесавшегося в перестрелку заклинаниями магла — обливиэйторам, обе группы засели в самом большом кабинете следственного отдела, дабы совместно сочинить отчет о происшествии, пригодный для глаз главы аврората. Примерно десять минут Гарри сидел и восхищенно слушал старших товарищей, но, видимо, на его лице слишком крупно проступила надпись: «Ой, дяденьки, как складно врете-то, заслушаться!» — потому что один из патрульных пихнул локтем Либса, а тот, лишь взглянув на Гарри, постановил:

— На сегодня свободен, Поттер! Отчет пришлю совой, ознакомишься и подпишешь.

Так и вышло, что Гарри появился дома почти на час раньше обычного и, едва войдя, понял, что у Драко гости. Пожилой господин сидел в пол-оборота к двери, и лишь когда он обернулся полностью и с узнаваемой интонацией протянул:

— Мистер Поттер. Я рад, что мне удалось с вами встретиться, — Гарри осознал, что перед ним Люциус Малфой.

— Мистер Малфой, доброго дня, — автоматически отозвался он, надеясь, что потрясение на его лице не выглядит совсем уж невежливым.

Гарри не видел Люциуса с лета девяносто восьмого. Тогда в зале суда сидел опустившийся и измученный мужчина средних лет, теперь же перед Гарри снова был лощеный аристократ: гордый, величественный... и лет на тридцать старше, чем в девяносто восьмом. Дряблая старческая кожа, глубокие морщины возле рта, заметно поредевшие волосы, сухие руки в бледных пигментных пятнах — впрочем, Люциус поспешил натянуть перчатки, прежде чем подняться из кресла, тяжело опираясь на знаменитую трость.

— Не буду обременять вас своим присутствием сверх необходимого. Мы всё обговорили с Драко, и полагаю, услышать результаты наших размышлений от него вам будет удобнее. Но есть один факт, который мне хотелось бы сообщить вам лично. Я, как отец и глава рода, еще не признал Драко самостоятельным по магии. Мой сын может игнорировать этот факт, поэтому я надеюсь, что о нем будете помнить хотя бы вы.

— Эм? — сказал Гарри. — Но Драко же совершеннолетний? — и бросил взгляд на младшего Малфоя, который наблюдал за диалогом, всем лицом показывая, как претит ему этот глупый фарс.

— Безусловно. Речь идет только о его возможностях в обращении к магии, в том числе — к силам родов. Я думаю, когда Драко перескажет вам наши идеи, вы поймете, что я имею в виду. Доброго дня, мистер Поттер, сын.

Старший Малфой развернулся к двери, и Драко с явной неохотой поднялся из кресла, чтобы проводить отца до камина в аппарационной комнате. Гарри лишний раз смог оценить, насколько тяжело ступает Люциус и с каким явным облегчением он оперся, помимо трости, на руку подошедшего сына. Но у самой двери мистер Малфой остановился и снова развернулся к Гарри.

— Я не думаю, что вам зачем-нибудь нужна моя благодарность, мистер Поттер. Но, поверьте, я глубоко ценю то участие, которое вы принимаете в судьбе моего сына и всей нашей семьи. Доброго дня, — и Малфои наконец-то покинули гостиную.

Драко вернулся через минуту с крайне неоднозначным выражением лица, будто хотел извиниться и похвастаться одновременно.

— Вот так-то, Поттер! — провозгласил он, рухнув в кресло. — Как видишь, есть вершины личного обаяния, до которых мне еще расти и расти!

— Да, твой отец великолепен, — согласился Гарри, отчетливо вздрагивая. — Слушай, а что с ним? Это Азкабан настолько?.. — он неопределенно пошевелил пальцами у лица.

— Это расплата за то, что глава рода чуть не привел род к полному краху просто из-за собственных амбиций. Тебе интересны подробности взаимодействия с родовой магией, или всё-таки обсудим наши хитрые планы?

— Интересны! — отрезал Гарри. — Вопрос второй: что за фигня с твоим совершеннолетием?

— Поттер, тебе уважаемый пожилой волшебник внятно сказал: узнаешь, что мы навыдумывали для министра, — поймешь! А то, что mon cher papa тут устроил тебе спектакль на ровном месте, — это просто изящный скандал в благородном семействе. Мы не сошлись в схемах реализации, и он сделал попытку с наскока перетянуть тебя на свою сторону. Басси, ужин Поттеру!

— …в зубы, чтобы заткнулся, — пробурчал себе под нос Гарри, и Малфой одобрительно кивнул:

— Всё правильно понимаешь.

Вообще, после визита старшего Малфоя, младший выглядел явно выбитым из колеи, словно испытывал слишком много противоречивых чувств одновременно. И пытался скрыть смятение за избыточным сарказмом и многословием. Он неуемно комментировал каждый шаг и Гарри, и накрывающего на стол Басси и, только дождавшись, когда Гарри займет себе рот куском запеченной курицы, соизволил продолжить разговор о деле.

— Отец считает, что Шеклболт просто не может отступиться. Министр действительно не понимает, что мэнор — это не просто богатый дом, а потому искренне уверен, что его предложение было щедрым. Ему нужна была демонстрация мирных ручных Малфоев на службе новому порядку, а теперь многие в министерстве спрашивают, не просчитался ли министр со своей излишней мягкостью к военным преступникам и не следует ли на следующий срок выбрать того, кто сможет держать бывших Пожирателей в узде. Отец думает, что скорее всего Шеклболт и не сам придумал такой заход, что ему идею подкинул кто-то, понимающий в делах родов и при этом недружелюбный — к министру, к Малфоям или к обоим сторонам разом. В министерстве полно подводных течений, та же Патриция Селвин очень заинтересована в смене курса... Но это лирика уже. Короче, у нас есть, с одной стороны, Шеклболт, который просто обязан теперь откусить от Малфоев кусок пожирнее и в зубах притащить добычу в министерство, чтобы доказать свою силу. Но увы, за войну отец подрастерял жирок, и лишнего куска, который можно было бы скормить министру без особых потерь, у него просто нет. А если мы сумеем как-то отбиться от притязаний министра, то у противников Шеклболта появится лишний козырь. А Шеклболт из ныне имеющихся претендентов на следующий министерский срок — самый симпатичный, и ослаблять его позиции не в интересах Малфоев.

— Приятно слышать, — ввернул Гарри, и Малфой строго указал ему глазами на тарелку: жуй, мол, не шуми.

— Таким образом, министру нужен трофей, а у Малфоев подходящего трофея для министра нет. Но есть я! — Драко сделал драматическую паузу и дождался от Гарри взгляда должной степени заинтригованности, прежде чем продолжить. — Я — наполовину Блэк. А Блэк-мэнор — не путать с твоей халупой на Гриммо! — стоит пустой. И более чистокровных Блэков, чем я, в природе не существует, поскольку мать моя Нарцисса перешла в род мужа, полностью отказавшись от любых притязаний на наследие рода отца, это было частью ее брачных обетов. Дальше следи за руками: Люциус Малфой зажат в угол грозным министром Шеклболтом и понимает, что Малфой-мэнору если и не совсем конец, то сильным родовым имением ему не быть еще долго. И тогда Люциус делает ставку на запасной вариант, планируя обеспечить перспективное будущее если не роду, то хотя бы сыну, и прибрать к рукам наследие угасшего семейства Блэк. В Блэк-мэноре никто не живет с сороковых годов где-то, а под конец семидесятых он был официально законсервирован, и там могло быть запечатано много всего интересного, добытого Блэками еще в первую войну. Ну и все изначальное наследие древнейшего и благороднейшего рода Блэк. Если Малфой-младший все это добро загребет себе и при этом вдруг окажется не лояльным зайкой, каким прикидывается сейчас, а чистокровным отморозком, каким был в Хогвартсе, то Англию ждут веселые времена. Например, нашествие инферналов перестанет быть гиперболой: Блэки были действительно темными магами, даже по малфоевским меркам. Но открытие чужого — я Малфой всё-таки, а Блэк только по матери — поместья, — дело не мгновенное. У тебя есть время предупредить Шеклболта, а у него — среагировать и надавить на отца. Думаю, что за открытый в присутствии невыразимцев и тут же добровольно переданный министерству Блэк-мэнор Малфоям позволят маленький каприз: нежелание пускать чужаков в собственную усадьбу.

Гарри второй раз за сегодняшний день восхищался чужим талантом к сочинительству. У авроров, конечно, сюжет был занимательнее, зато Драко был более красноречив и выглядел вдохновеннее. А оный Драко сделал паузу, оценил, что внимание аудитории принадлежит ему безоговорочно, и продолжил захватывающее повествование:

— Мысль о том, что министр может изъять Блэк-манор с помощью грубой силы, мы отметаем как слишком печальную, и вообще сейчас время хороших мин и подчеркнутой законности. И тогда остается два варианта развития событий. Вариант первый — простой, прямой, эффективный. Ты пересказываешь министру планы и мотивы Люциуса, министр вызывает меня для личной беседы, я торгуюсь, как бешеный гоблин на сельской ярмарке, и выбиваю для Малфоев максимум благ, потом в компании невыразимцев иду и вскрываю Блэк-мэнор. Дальше еще немного гуляю по нему уже в роли сотрудника отдела ликвидации проклятий и далее свободен. Как видишь, ничего сложного.

Есть второй вариант. О планах отца ты предупреждаешь министра не очень отчетливо, упирая на то, что это именно его планы, не мои. Министр начинает маневры вокруг Люциуса, а если общается со мной, то я прячусь за волю главы рода. И тут вдруг на сцене появляется Андромеда Тонкс, та самая, которая ни Блэков, ни Малфоев не жалует и в дела родов уже давно не лезет. Но она откуда-то возникает, и не просто так, а надумав принять наследство Блэков несмотря на то, что изгнана из рода. Тут может быть всякое, поскольку что за ритуал использовался при изгнании — никто из ныне живущих не в курсе. Равно возможно и то, что Андромеда теперь — Блэк только по старым немагическим документам, и то, что изгнание было фикцией и Блэк-мэнор сам распахнет перед ней ворота. Но мы почему-то полагаем, что Андромеда всё еще в значительной мере Блэк и что для открытия мэнора ей необходима моя помощь. И еще мы почему-то полагаем, что по причине родства Андромеды с героями Войны министерство отдаст ей Блэк-мэнор с той же радостью, что и захапало бы его себе. И вот за мою помощь Андромеде мы и торгуемся с министром и чего-то там выторговываем. А потом я иду к мэнору не с невыразимцами и ликвидаторами проклятий, а с одной-единственной своей теткой, и мы расковыриваем это гнездо. Как видишь, второй план насквозь проеден допущениями и усложнениями.

— Судя по тону, второй план принадлежит Люциусу. Но я так и не понял про твою «магическую несамостоятельность».

Драко коротко скривился, показывая, что данный вопрос не стоил упоминания.

— В контексте нашей авантюры, речь о том, что до прохождения магической конфирмации я несколько слабее, чем мог бы быть, и хуже управляю имеющимся запасом силы. Открытие особняка — дело затратное, а подпитать меня никто не сможет, поскольку претендент на наследство рода — я, а значит, именно я и должен оказаться достаточно сильным, чтобы его взять. А если претендентом будет Андромеда, то ей и держать основной поток, я просто буду кем-то вроде переводчика между ней и домом. Вот на это отец и давит.

— Я не понимаю. Люциус переживает за тебя, поэтому хочет привлечь Андромеду? А, э-э-э... — Гарри заподозрил, что вопрос может оказаться бестактным, — а что, собственно, мешает ему, ну, объявить тебя... э-э.. взрослым, или как оно называется?

— Это к делу не относится, — отрезал Малфой. — Просто поверь, что ради Блэк-мэнора отец мою конфирмацию проводить не будет. А тревогой за меня cher papa в данном случае скорее спекулирует, ну и на тебя давит. Видишь ли, отец так и не отвык мыслить в масштабах родов и поколений. Он хочет привлечь Андромеду, потому что если я отдам Блэк-мэнор Министерству — род Блэк перестанет существовать, окончательно и бесповоротно. А если Андромеда сможет — и захочет — принять поместье, то у волчонка Люпинов есть серьезный шанс вырасти полноценным главой рода Блэк.

— Тедди — мой крестник. Не надо называть его волчонком, — к выпадам Малфоя в сторону Уизли Гарри если не привык, то притерпелся, но маленький сын погибших друзей — это святое.

Малфой в ответ посмотрел взглядом, исполненным кристальной, дистиллированной наглости.

— Ой, знаешь, Поттер, я был уверен, что ликантропия наследуема! А что, у Тедди — нет? Как хорошо, что в происхождении этого ребенка нам важна мать, а не отец, иначе мог бы случиться конфуз!

Гарри на секундочку задумался, хочет ли он как-то смягчать формулировку во фразе «тебе обязательно быть таким засранцем?», но Драко вдруг скривился и потер переносицу.

— Извиняться не буду, но признаю, что общество отца возвращает меня в веселые и беспечные времена Хогвартса. Кстати, об этом: раз ты так волнуешься о малыше Люпинов, то учитывай, что Андромеда, если все-таки решит принимать имение Блэк, вряд ли сделает это из соображений поиска жилья попросторнее. Она, конечно, не Вальбурга, три четверти темного барахла не глядя сплавит невыразимцам и головы домовиков сушить не станет, но всё равно беззаботное голожопое детство у твоего крестника сразу отменяется. Наследник Блэк — это серьезно и вряд ли весело.

— Так, стоп, давай медленно, для магловоспитанных,— Гарри понял, что отвлекся на «волчонка» и упустил нить сюжета. — То есть Люциус просто хочет, чтобы род Блэков не пресекся формально, и считает, что Андромеда, получив особняк, будет обратно менять фамилию себе или Тедди?

— Специально для магловоспитанных, разжевываю, — вздохнул Малфой со вселенским смирением в голосе. — Во-первых, Блэк-мэнор, как и Малфой-мэнор, — это не просто дом, и принять его — это больше, чем просто войти и переставить мебель по вкусу. А во-вторых, обрати внимание: несмотря на наше шаткое финансовое положение, несмотря на знаменитые амбициозность и меркантильность Малфоев, несмотря на свое желание сохранить род Блэк, отец даже не заикнулся о том, чтобы на самом деле сделать меня главой двух родов. Если Андромеда не захочет принимать Блэк-мэнор — всё уйдёт министерству. Потому что наследие Блэков — это действительно очень темная и очень непростая вещь. Андромеда это понимает еще лучше меня, а значит, тоже не позарится на дом и богатство, и единственное, что может ее сподвигнуть влезть в эту тёмную историю, — те же мотивы, что и у отца, помноженные на недоубитую родовую привязанность. Андромеда, теоретически, может тоже хотеть сохранения своего рода. Но я еще раз намекаю: к добру ли это для твоего крестника — далеко не факт. А еще напомню, что изначальная задача была в том, чтобы обеспечить Шеклболту кусок добычи, доказывающий покорность Малфоев, и эту задачу план отца решает очень косвенно.

— Я не понимаю, если в роду Блэк всё так черно, зачем Андромеде может понадобиться сохранять этот род, — искренне сказал Гарри. Малфой открыл было рот, но Гарри протестующе замахал руками: — Да-да-да, это дела чистокровных, подкидышам не понять, и пытаться даже не буду! Я просто спрошу у Андромеды, что она об этом думает. Откажется — будем действовать по-твоему и проследим, чтобы Люциус не дотянулся как-нибудь надавить на Андромеду. Но если это темное безобразие действительно может быть полезно для Тедди — я бы не хотел отдавать его министерству. Переобщался я с тобой, наверное, уже сам начинаю верить, что приставка «глава рода» или «наследник» перед фамилией — это хорошо.

— Мозг передался воздушно-капельным путем? — изумился Малфой. — Ну, валяй, это действительно проще... и отец на то и рассчитывал, видимо. Я-то гадал, как он собирается подкатывать к Андромеде, думал, мать засылать будет, — он ощутимо помрачнел. — Запомни этот момент, Поттер: отец меня запросто обходит на два шага в подобных построениях. И если он всё-таки затеет какую-нибудь глупость, то просто сделает ее, а я и не замечу. Я хотел бы давать тебе гарантии за всех Малфоев, но не могу, как видишь.

— Неприятно, но переживем, — Гарри не стал говорить, что это еще один повод как можно скорее посвятить Андромеду Тонкс в происходящее. Лишний внимательный взгляд, тем более — взгляд зрелой чистокровной волшебницы, в этой истории явно не повредит.

На следующий день Гарри прямо со службы аппарировал к коттеджу Тонксов. Первым к нему навстречу вынесся Тедди, и Гарри оставалось только помахать выглянувшей в окно Андромеде и приступить к обязанностям крестного: крутить, подбрасывать, догонять, убегать, катать на шее, снова догонять, искать, вынимать из ручья, высушивать заклинанием, снова догонять, снова катать... Каждый раз после встречи с крестником Гарри с благодарностью вспоминал тренировочные залы и полигоны Академии: без аврорской подготовки он бы тедовы игры выдерживал минут пятнадцать, не больше. А так честно отработал больше двух часов, после чего сдал качественно убегавшегося мальчика бабушке и с чувством выполненного долга смёл в себя почти двойную порцию ужина, пока Андромеда укладывала внука спать. Вот теперь можно было разговаривать, иначе Тедди всё равно не дал бы.

Ходить вокруг да около Гарри не стал, начал прямо с вопроса, желает ли миссис Тонкс принять во владение Блэк-мэнор. Андромеда вопросу не удивилась, но посмотрела очень строго.

— Это инициатива Малфоев, — сказала она утвердительно. — Что им нужно и как они втянули в это тебя?

Недомолвки она пресекала на корню, и пришлось рассказывать всю историю с самого начала — то есть с «просьбы» Шеклболта. Гарри сам удивился, до чего легко вываливает на собеседницу не только приглаженные факты — как собирался поступить сначала, — но и все свои сомнения, обмолвки младшего Малфоя и впечатления от короткой встречи с Малфоем-старшим. Когда он выложил всё, вплоть до собственного решения срочно посоветоваться с самой Андромедой, она одобрительно кивнула.

— Звучит достаточно продумано, и то, что у Люциуса есть очевидный интерес, помимо прекраснодушного желания возродить род Блэк, меня успокаивает. Полагаю, у меня действительно есть шансы вернуться в род и, по крайней мере, принять место регента при Тедди. А раз есть поддержка Драко и, скорее всего, Нарциссы, то сам Тедди гарантированно может войти в род Блэк, — она поймала непонимающий взгляд Гарри. — Изгнание из рода может быть реализовано очень по-разному, в этом Драко прав. Но на Тедди нет личной вины перед родом, оба его родителя были магами, хоть он всё равно полукровка по бабушке со стороны Ремуса, и самое главное — род слишком нуждается в кровном наследнике, чтобы привередничать.

— То есть вы согласны? Просто, если Блэк-мэнор такой темный и неприятный, то надо ли?..

— Блэк-мэнор — это не просто дом, — Андромеда слово в слово повторила фразу Малфоя. — Это род. Ты сам сказал, что не хотел бы, чтобы зачах род Малфоев. Почему?

Вариант ответа «потому что иначе Драко расстроится» Гарри счел безответственным и недостойным Героя. А подумав немного, понял, что это и правда не единственная причина.

— Мне кажется, это неправильно, когда что-то такое древнее исчезает насовсем. У маглов есть музеи, но больше они гордятся памятниками, которые продолжают выполнять свою изначальную функцию. Виндзорский замок, например, ему же столько же лет, сколько английской ветви Малфоев...

— О, вижу, жизнь под одной крышей с Малфоем оставляет свой след! Но откуда ты знаешь, когда построен Виндзорский замок? — рассмеялась Андромеда.

— Вот сейчас вы говорите совсем как Драко, — деланно надулся Гарри. — Только он бы выразил еще большее удивление по поводу моих познаний.

— Кровь — не водица, племянник всё-таки, — усмехнулась Андромеда, но тут же посерьезнела и решительно кивнула своим мыслям. — Да. Люциус прав, не желая исчезновения рода Блэк. Возможно, я бы сомневалась, но раз это хорошо еще и для восстановления рода Малфой... Ты прав, Гарри, наследие десятков поколений не должно исчезать насовсем, у Драко тоже должен быть шанс. А что Блэки — темный род, так мы с Тедди, надеюсь, сумеем немного исправить семейную репутацию. Думаю, дальше надо встречаться уже с Малфоями и обговаривать детали.

Гарри зацепился за слова: «У Драко должен быть шанс» — и решил, что будет в достаточной мере порядочно обсуждать семейные вопросы Малфоев с их кровной родственницей.

— Андромеда, как вы думаете, что происходит у Драко с отцом в смысле вот этой «магической самостоятельности»? Это ведь ненормально?

Андромеда в ответ поджала губы, на секунду став очень похожей на декана Макгонагалл.

— Мне трудно судить о чужих внутрисемейных делах, но да, это ненормально. Магическая конфирмация может происходит в разном возрасте — это зависит от семейной традиции, но позже юридического совершеннолетия она бывает только в исключительных случаях. Она могла задержаться из-за того, что Люциус был в Азкабане, но он уже почти год как свободен.

— Что это вообще, какие-то ограничения на магию?

— Изначально — просто страховка, принятая во многих чистокровных семьях: магия младенца сразу после рождения привязывается к магии родителя или главы рода. Это возможность купировать выбросы, контролировать ситуацию, если слишком талантливый ребенок пытается использовать что-то очень разрушительное, предотвращать магическое истощение по неосторожности. По сути, у родителя есть полный контроль над всем, что делает ребенок при помощи магии. А в подростковом возрасте проводится ритуал конфирмации, когда ребенок получает полную самостоятельность. У Блэков, например, — в тринадцать лет, у Малфоев — не знаю, но уж точно не после двадцати, — Андромеда пожевала губами. — Гарри, мне не нравится то, что делает Люциус. По всему выходит, что он не хочет терять контроль над сыном. Они ведь довольно сильно не сходятся в некоторых взглядах, да?

— Не знаю, — мрачно отозвался Гарри. — Драко не уверен в «благоразумии» отца, как он сам говорит. А Люциус... может получиться, что он мне просто угрожал, намекая, что в случае чего способен нейтрализовать Драко?

— А вы с Драко — настолько явные союзники?

— Всяко больше, чем со старшим Малфоем! И я же говорил: Драко с отцом спорили о планах на Блэк-мэнор, возможно, Люциус имел в виду, что без его разрешения Драко всё равно ничего не сможет сделать?

— Возможно, — Андромеда поджала губы еще сильнее. — Люциус всегда избыточно увлекался личной властью. Но пока мы действуем по его плану, не так ли? Надеюсь, проблем не возникнет.

Общий сбор участников авантюры «Открытие Блэк-мэнора» устроили в коттедже Малфоя, сочтя его наиболее нейтральной территорией. Начало вышло не слишком обнадеживающим: Нарцисса просто отсутствовала, Люциус и Андромеда сидели за противоположными концами стола и были настолько подчеркнуто равнодушны друг к другу, что потолок норовил покрыться инеем, Драко мужественно играл роль любезного хозяина вечера, а Гарри чувствовал себя почти как в детстве, когда Вернон Дурсль принимал «нужных» гостей, то есть молча смотрел в стол и боялся лишний раз вздохнуть, чтобы не испортить разговор серьезным людям. Впрочем, эта пытка длилась недолго: после первых десяти минут незначащего светского общения старший Малфой взял слово. Он коротко обрисовал задачу: открыть Блэк-мэнор таким образом, чтобы Андромеда была принята родом как полноправная Блэк, а Тедди — как наследник, а потом, при успехе первого этапа, подчеркнуто и публично считать этот самый успех жестом доброй воли со стороны Малфоев и знаком их полной лояльности нынешней власти. Убедившись, что подобная формулировка всех устраивает, Люциус отставил чашку.

— Тогда, полагаю, Драко будет в дальнейшем обсуждении куда полезнее меня. Я полностью доверяю всем решениям, которые примет мой сын, — и откланялся, сославшись на недомогание.

Когда, проводив отца, Драко вернулся в гостиную и сходу принялся рекомендовать оставшейся гостье шоколадный пудинг, который «у Басси всегда выходит просто восхитительно», Андромеда решительно отмахнулась:

— Я оценила твое воспитание и предупредительность, племянник, а теперь давай перейдем к делу. У меня там ребенок один в доме.

— Спящий под присмотром двух домовиков, но это совершенно не гарантирует отсутствие жертв и разрушений, — подхватил Гарри.

— Хм, — сказал Малфой. — Ну, значит, у вас точно растет истинный Блэк! — и атмосфера в гостиной сразу потеплела.

А дальше Гарри сидел, слушал, как тётушка и племянник с энтузиазмом обсуждают предстоящее мероприятие, и очень скоро начисто перестал понимать, о чем у них идет речь. То есть сперва-то Гарри принимал в разговоре активное участие, но все больше — уточняя и расспрашивая, а не подавая дельные мысли. Довольно быстро Малфой начал просто отмахиваться от его вопросов, а потом и шикать, чтоб не встревал. А уж когда Андромеда сдержанно произнесла:

— Я уверена, Гарри, у Драко в библиотеке найдутся подходящие книги по родовым защитам. А у меня сейчас действительно мало времени, — Гарри окончательно понял, что в сегодняшней беседе его роль — исключительно пассивная.

Андромеда отбыла домой чуть позже одиннадцати вечера, и Драко вежливо проводил ее до камина. Вернувшись, он обвел гостиную взглядом полководца и деловито размял пальцы.

— Так, теперь ты, Поттер. Завтра пойдешь к министру с новостями, скажешь — запоминай хорошенько — что Люциус Малф...

— Эй! Притормози, Малфой! — теперь уже Гарри чувствовал себя хозяином положения. — Вот теперь ты медленно и внятно расскажешь, что вы напланировали и насколько это опасно. Я не позволю оставить Тедди без бабушки, и мне нравится жить в этом домике, а я не уверен, что ты составил завещание на меня. Так что я слова не скажу министру, пока не пойму, во что вы лезете. Местами звучало пугающе.

— Тяга к знаниям проснулась, Поттер? Жаль, что с таким отставанием, в Хогвартсе были учителя, а мне недосуг. Подберу тебе, действительно, пару книжек попроще. Усвоишь азы, тогда можно будет объяснять наши с теткой действия.

— Отлично. К министру я пойду, когда прочитаю твои книжки, так что подбирай не слишком толстые.

— Твою мать! — обреченно выплюнул Драко, падая в кресло. — Басси, вино для вечера и один бокал. Поттер не заслужил! — мстительно закончил он, обращаясь уже прямо к Гарри. — Итак, малыш, садись на табуреточку, дядя Драко расскажет тебе, как все устроено в мире чистокровных волшебников.

— Момент! — радостно отозвался Гарри, трансфигурировал себе из пуфика детское креслице в бантиках и велел появившемуся Басси принести горячего молока. — Вот теперь я готов слушать, дяденька!

— Клоун! А еще Герой! Британия обречена! — трагически закатил глаза Малфой, но пара глотков вина примирили его с действительностью. — Итак, начнем с начала. Ты вообще не в курсе, как устроен род как магическое явление? А что такое боггарт ты еще не забыл со школы? Так вот, по своим проявлениям род довольно сильно похож на боггарта, только привязан он не к страху, а к целому комплексу эмоциональных посылов: гордость, верность семье, память предков — и к этому общему набору у каждого рода есть своя ключевая характеристика, главная черта, так сказать. Впитывая этот коктейль, род набирает силу и сам же род умеет пробуждать и усиливать эти чувства и черты, точно так же, как боггарт — страх. Как и боггарт, род формируется там, где есть для него предпосылки: долго живущая на одном месте семья с передаваемыми из поколения в поколение традициями и устоями. И дальше род растет, питаясь эмоциями в нужном спектре, но в отличие от боггарта — умеет еще и делиться силой обратно. Чем дольше живет род и чем интенсивнее его питают, тем больше силы он может дать каждому конкретному члену семьи. А идеи и устремления, обратные родовым, ослабляют род, как смех — боггарта. Вот у Малфоев ключевое свойство рода — власть... — тут Гарри саркастически фыркнул, закатив глаза. Драко немедленно осекся и зло посмотрел на него. Гарри сделал виноватый вид и умоляюще поднял брови домиком, показывая, что признает неуместность своего сарказма, но Малфой только жестче сложил губы. — Да, власть, Поттер. Скажи-ка мне, что делали те несчастные, которым не повезло оказаться с тобой рядом в момент твоих выбросов? Ведь были же такие?

— Щиты ставили, — буркнул Гарри. Такой уход от темы ему не понравился категорически.

— И только? А помочь никто не пытался?

— Так не все же умеют! Когда в Мунго накрыло — кидались заклинаниями, вызывающими истощение магии, а потом правили поток, как ты примерно. Погоди, истощение магии?..

— А кто в здравом уме полезет затыкать бьющий гейзер или руками удерживать лавину? Потому что колдомедики были с тобой изначально на равных. Но мой род — это власть, данная по праву рождения. Мне не надо побеждать твою взбесившуюся силу, я просто знаю, что магия магловоспитанного полукровки обязана повиноваться мне, вне зависимости от ее мощи. Вот так это работает, Поттер. И Малфой-мэнор так сильно пострадал от Лорда именно потому, что унижение и беспомощность прямо противоположны власти... — Драко жестом показал, что лирическое отступление окончено и обсуждению не подлежит. — Обратная родовой идея ослабляет род. И если в семье есть носитель такой идеи, его "изгоняют", то есть делают невидимым для рода, этим защищая род от ослабляющего влияния. Дальше представь себе, что некто регулярно капал кровью конкретного человека на шкаф с боггартом и добился, что боггарт теперь вылезает не ко всякому живому, а только к конкретному человеку или членам конкретной семьи. Вот родовой особняк — это такой шкаф боггарта. Мы придем к нему, род Блэк узнает мою кровь и потянется ко мне. А Андромеда от него скрыта, и моя задача будет — послужить проводником и показать роду, что ее кровь — тоже кровь Блэк. Основная часть того, что тебе «звучало пугающе», подозреваю, как раз относилась к этому моменту: поливать и мазать собственной кровью всё, что под руку подвернется, мы с теткой будем именно на этом этапе. А дальше «боггарт» проявится и начнет показывать — фигурально выражаясь, конечно, — то, на что Андромеда должна будет щедро делиться ответной эмоцией: чувствовать гордость, вспоминать, ненавидеть... Ключевая характеристика Блэков — бойцы во всех смыслах этого слова, и, думаю, тетка в этом будет соответствовать полностью. Но вот насчет некоторых сопутствующих идей... Тут-то и есть основной риск: род, в отличие от боггарта, умеет еще и защищаться от чуждого. Если бы на имение Малфоев попыталась посягнуть, например, Грейнджер, которая считает недопустимым приказывать даже домовикам — она бы очнулась где-нибудь на побережье Гренландии, если очнулась бы вообще. В общем, есть два исхода: либо род Андромеду отвергнет и попытается атаковать — и на этот случай у нас будет охапка артефактов и сундук зелий. Либо род ее примет, и ей станет очень комфортно и уютно в Блэк-мэноре. Но самое неприятное происходит ДО того или иного исхода: пока род не определился со своим отношением к Андромеде, но уже признал ее своей по крови, он будет просто жрать ее, как самый настоящий боггарт, очень крупный и сильный боггарт, заметь. И тут уж ничего не поделать, решает только личная сила претендента. Я буду рядом и смогу отсечь кровную связь, если что, но это на крайний случай, второй попытки род просто не даст.

То есть в целом это будет непростое мероприятие, и определенные риски присутствуют, но ничего сверхопасного или безнадежного. Даже полная неудача вряд ли будет очень уж травматичной. Так что не устраивай драму на ровном месте, Поттер, и выслушай уже, наконец, вводную для министра.

— Погоди, а Тедди?

— Когда Андромеда докажет роду, что достойна принять мэнор, то уже на правах Блэк просто приведет в имение вашего во... метаморфенка и пообещает воспитать его по своему образу и подобию — это называется магической опекой внутри рода. Ну и сам род будет влиять на него, конечно. Вернее, и на него, и на Андромеду, потому что нельзя жить в шкафу с боггартом и не испытывать страх.

— Не нравится мне это! — Гарри автоматически хлебнул молока и с удивлением уставился на стакан в своей руке — успел забыть, что именно пьет. — И сравнение с боггартом какое-то не сильно обнадеживающее.

— Естественно, всё намного сложнее, но тебе же нужен был краткий курс для гриффиндурков.

— И может получиться, что Тедди тоже зациклится на чистоте крови просто потому, что живет в Блэк-мэноре...

— Может, — философски согласился Малфой. — Но боггарт принимает облик, взятый из сознания смотрящего, помнишь? Род воплощает то, о чем думают члены семьи. Вполне возможно, что через несколько лет — в отсутствие других влияний, кроме Андромеды — главным достоянием Блэков станет не чистота крови в смысле отсутствия в родне маглов, а какая-нибудь «Незапятнанная Честь Рода», в самом гриффиндорском ее понимании. Девиз рода не изменится, а акценты — запросто. Но это — очень оптимистичный сценарий. Другое дело, что ты поздно спохватился: я не думаю, что сейчас хоть кто-то сможет отговорить Андромеду. Поверь мне, она знает, на что идет.

Переговоры Малфоя с Андромедой произошли вечером в среду. Утром в четверг Гарри подробно доложил Шеклболту диспозицию, а в пятницу министр вызвал его к себе сразу по окончании рабочего дня, чтобы вместе аппарировать к коттеджу Тонкс, где их уже ждали Драко и Андромеда. Кингсли имел четкое представление о нравах и привычках Малфоев, а потому дал согласие на всю авантюру только при условии, что Драко принесет Непреложный обет Андромеде, засвидетельствовать который должен был Гарри, чтобы «в случае чего» не афишировать личное участие в деле самого министра. Еще минут пятнадцать ушло на утрясание формулировок, причем Андромеда казалась наименее заинтересованной стороной. В результате Драко поклялся, что приложит все возможные усилия, не сопряженные с риском для жизни и тяжким вредом здоровью, чтобы Андромеда Тонкс была принята родом Блэк в максимально высоком статусе, и при этом сам не имеет целей и планов войти в род Блэк или завладеть Блэк-мэнором, а также, при необходимости, обязуется в процессе и сразу после открытия Блэк-мэнора заботиться о сохранении жизни и здоровья Андромеды.

Во все время переговоров и принесения Обета Драко сохранял вид такой благородной, но безропотной и привычной к гонениям невинности, что проняло даже Шеклболта, а уж мало знакомая с племянником Андромеда просто не знала, куда девать глаза. Но когда министр счел свою миссию завершенной, пожелал всем удачи и аппарировал, Малфой в одно мгновение скинул маску и довольно потер руки.

— Так. Дорогая тетушка, могу ли я взглянуть, что у вас есть из семейных ценностей, желательно — защитного характера?

И Гарри отправился развлекать крестника, сопровождаемый благодарным взглядом Андромеды и напутствием Малфоя:

— Малыши должны играть в саду и не лезть во взрослые разговоры!

Позже, когда Андромеда ушла кормить и укладывать Тедди, Гарри решительно подсел к Малфою. Тот даже не стал от него отмахиваться, только попросил — почти вежливо — ничего не трогать и не перекладывать на столе. Гарри печально осмотрел разложенные книги и свитки, глянул через плечо Малфою, копирующему на пергамент длинную цепочку кельтских рун с темного бронзового браслета перед собой, и смирился. Вернувшаяся Андромеда честно сказала, что никакой помощи им Гарри оказать не сможет, но он упрямо остался сидеть рядом, услужливо передавая Драко далеко лежащие свитки, а иногда даже получая важное поручение раскрыть книгу на нужной главе. Он сам не знал, чего в его упорстве больше — опасения оставлять Андромеду с Малфоем без присмотра или желания быть причастным к происходящему. Вместе с Драко он аппарировал домой уже глубоко за полночь.

А в полдень следующего дня Гарри смотрел, как Малфой деловито уменьшает сумки со всем необходимым, и понимал, что фраза про «сундук зелий и охапку артефактов» была даже некоторым преуменьшением.

— Поттер, я, если ты забыл, профессиональный ликвидатор проклятий, а «профессиональный» в нашем деле — это, в первую очередь, «живой». И если уж я полезу в поместье Блэков, которое — заметь — хозяева закрыли по неизвестной нам причине, то я полезу туда во всеоружии. Там запросто могли и нежить какую запечатать, и ловушек понавешать. Родители maman были такими интересными людьми, знаешь ли!

В Корнуолл, на скалистом побережье которого Блэки и свили свое родовое гнездо, они аппарировали вдвоем. Андромеда должна была сперва сдать Тедди в компанию младших Уизли и провести в гостях у Уизли-старших приличествующее время, чтобы не привлекать лишнего внимания к своим делам. Делиться планами на вскрытие родового имения она пока ни с кем не собиралась. Впрочем, управилась она быстро и через некоторое время стояла рядом с Гарри, наблюдая, как Малфой энергично нарезает условные — с поправкой на рельеф местности — круги вокруг обширного каменистого всхолмия, совершенно пустого на вид. Но если хорошо присмотреться, то можно было разглядеть легкое марево скрывающих поместье чар.

От наблюдения за Драко их отвлек хлопок аппарации. В нескольких десятках шагов от них появился сначала домовик с тяжелым креслом, а спустя несколько секунд — еще один домовик и его хозяин, сиятельный Люциус Малфой. Драко, видимо, тоже услышал хлопок или засек аппарацию одним из артефактов, за которыми внимательно наблюдал всё время. Судя по всему, появление отца не оказалось для него неожиданностью, но и не обрадовало. Он просто кивнул, обозначив приветствие, и продолжил свои изыскания.

Андромеда отнеслась к появлению Люциуса куда более нервно. Убедившись, что Драко ушел на дальний край пустого пока еще периметра усадьбы, она решительно отправилась к новоприбывшему. Гарри держался неподалеку, не планируя участвовать в разговоре, но на дистанции слышимости и быстрого вмешательства. Не то чтобы опирающийся сейчас на спинку кресла, совершенно неуместного в диком приморском пейзаже, старик выглядел опасным, но Люциусу Гарри не доверял, а за Андромеду — волновался. И если разобраться, старший-то Малфой никаких Непреложных обетов не давал.

— Что ты здесь забыл? — Андромеда решительно наплевала на вежливость.

— Доброго дня, Андромеда. Мне казалось, несколько дней назад мы перешли к более нейтральным отношениям. Впрочем, полагаю, на твоих манерах сейчас сказывается вполне понятная тревога перед вашим предприятием... — Андромеда нетерпеливо пристукнула туфлей по камню, и Люциус примирительно поднял ладонь. — Вместе с тобой открытие Блэк-мэнора будет проводить мой единственный наследник. Я тоже чувствую тревогу и хочу присутствовать.

— Это дело Блэков, урожденных и близкокровных. Не вижу, как твое присутствие может помочь Драко.

— Я не говорил, что это — необходимость или хотя бы рациональное решение, — Люциус по-прежнему держал непроницаемо-вежливый тон, но Гарри показалось, что пальцы на кожаной обивке кресла сжимаются чуть сильнее. — Это просто мое желание. Так вышло, что в юности Драко случались непростые моменты, и каждый раз меня не было рядом, чтобы поддержать, как следовало бы отцу. Сегодняшняя задача вряд ли будет запредельным испытанием для него, и я знаю, что мой сын давно уже вырос. Но сейчас я могу быть рядом, и я пользуюсь этой возможностью... пусть и запоздало.

Именно подчеркнутое спокойствие и до ироничного сдержанные слова: «непростые моменты», какое изящное определение недель в Азкабане! — и показались Гарри лучшим доказательством искренности старшего Малфоя. Неизвестно, что подумала Андромеда, возможно, просто решила не тратить душевные силы на спор перед предстоящим испытанием, но она сдержанно кивнула Люциусу и отошла. А Малфой перевел взгляд на Гарри, словно ожидая, что и тот в свою очередь потребует каких-нибудь оправданий его присутствию.

— Доброго дня! — сказал Гарри и сделал вид, что полностью увлечен видом бродящего кругами Драко.

— Доброго дня, мистер Поттер, — согласился Малфой и с явным облегчением опустился в свое кресло.

Драко потратил на свои хождения около полутора часов и пять склянок из сумки.

— Меньше, чем я боялся, но больше, чем стоило бы, — сообщил он и одним глотком осушил стакан разбавленного до бледно-розового оттенка красного вина. Заскучавшие Гарри с Андромедой успели организовать под боком большого валуна уютный уголок со столиком и плетеными креслами, и теперь Драко с блаженным вздохом повалился в одно из них. — Ноги гудят от этих плясок! Андромеда, вы видите вход?

— Только контуры здания. Но я помню здесь каждый камень, так что смогу подойти, куда нужно.

— Надеюсь, этого будет достаточно. Хотя нет, лучше подстраховаться, — Драко призвал стакан Андромеды, в котором еще оставалось несколько глотков, полоснул секо себе вдоль пальца и щедро подкрасил напиток кровью. — Сейчас я пару минут отдохну, выпьете и пойдем.

— Ты уверен, что это нужно? — у Андромеды предложенный коктейль аппетита не вызвал.

Драко в ответ глянул сложным взглядом — снисходительная ирония пополам со злостью:

— У меня Непреложный, тётушка. Как только я пытаюсь схалтурить — я это чувствую. Так будет надежнее, это точно. Но отказаться — ваше право, главное — я сделал, что должен был.

Андромеда виновато вздохнула, но Драко только махнул свежезаживленной рукой. И решительно скомандовал:

— Минута до начала операции. Поттер, не вздумай рыпнуться ближе, я предупредил!

Андромеда взяла свой стакан, дождалась кивка Драко и выпила, глядя в сторону скрытого поместья.

— Вижу ворота и входную дверь отчетливо, остальное размыто.

Драко кивнул, поднялся, еще раз предостерегающе глянул на Гарри и отошел на несколько шагов. Немного постоял, прикрыв глаза, а потом развернулся к Андромеде и буднично спросил:

— Куда ты идешь, женщина?

Гарри успел хлопнуть глазами, прежде чем сообразил, что это уже началось.

— В дом моих предков, — куда более напряженно отозвалась Андромеда.

— Свидетельствую.

Драко сделал приглашающий жест и пошел к тому месту, где Гарри по-прежнему видел лишь марево. Андромеда двигалась за ним с отставанием на пару шагов. У некой, видимой лишь ему, границы Драко снова развернулся:

— Зачем ты пришла, сестра по крови?

— Взять своё.

— Свидетельствую.

Андромеда словно из воздуха достала небольшой кинжал и глубоко рассекла себе правую ладонь. Драко протянул руку и уколол об острие кончик пальца, добавив к крови на руке тетки малую капельку своей. Андромеда коснулась воздуха, и на секунду Гарри увидел черные кованые ворота, которые она распахивает с видимым усилием. Драко снова занял место на несколько шагов впереди, а Андромеда шла теперь, роняя капли крови из разрезанной ладони.

Через два десятка шагов Драко остановился снова.

— Чего ты желаешь, Андромеда Блэк?

— Принять бой и выиграть!

— Свидетельствую.

Андромеда прижала окровавленную ладонь к невидимой для Гарри двери, а Драко расширил порез на своем пальце о кинжал, который Андромеда так и держала в левой руке, и обвел ладонь тетки по контуру.

— Приветствуйте леди Блэк! — провозгласил он и осел на землю возле Андромеды, тяжело опираясь перед собой руками. Гарри так и не понял, был ли это жест покорности, предписанный ритуалом, или просто усталость.

Андромеда осталась стоять. Кровь из ее ладони стекала по невидимой двери, отчего прямо в воздухе повисли жуткие алые потеки. Время шло, кровь текла и вскоре уже достигла земли, но не собиралась лужицей, а просто исчезала где-то под невидимым порогом. Андромеда заметно пошатнулась и оперлась на незримую стену второй рукой.

Гарри вскочил, еще не зная, что делать, и тут негромкий, но властный окрик:

— Мистер Поттер! — заставил его чуть было не подпрыгнуть от неожиданности.

Как он, нет — они с Андромедой оба, ухитрились начисто забыть о старшем Малфое? Как такая гротескная фигура — человек в кожаном кресле посреди каменистых холмов — могла так выпасть из поля зрения? Чары отвлечения внимания Гарри благодаря авроратской выучке отслеживал почти рефлекторно, значит, не они? Тем временем Люциус поманил его рукой, и Гарри сделал несколько шагов к его креслу.

— Осмелюсь напомнить вам, мистер Поттер, что мой сын неплохо разбирается в колдомедицине и по условиям Обета должен обеспечивать безопасность моей свояченицы. Я уверен, что он держит ситуацию под контролем.

Не то чтобы его слова успокоили Гарри. То есть Люциус все правильно сказал, только если всё-таки что-то пошло не так, то пострадает не только Андромеда, но и Драко — за неисполнение Обета. Герой Британии внутри Гарри надсадно орал и рвался всех спасать, немедленно и собственноручно.

Гарри мучительно переводил взгляд с Люциуса на двоих людей у невидимой двери и обратно, не зная, на что решаться, но тут Андромеда пронзительно закричала, нет, скорее завизжала, до мурашек напомнив незабвенный портрет Вальбурги:

— Открываю! Принимаю! — и этот вопль словно вышвырнул из невидимости сумрачный особняк и пики забора вокруг.

— Свидетельствую! — припечатал Драко, вскакивая и подхватывая начавшую заваливаться в распахнувшуюся под ее рукой дверь Андромеду.

— Вот теперь им можно помочь, — размеренно сообщил Малфой-старший, и почти одновременно с ним младший рявкнул:

— Поттер, сюда!

Гарри в секунду оказался возле особняка, подхватил Андромеду на руки и, повинуясь команде:

— За ворота ее тащи! — так же бегом отправился обратно. Драко задержался, только чтобы захлопнуть полуоткрытую дверь, и тоже поспешил к выходу с территории Блэк-мэнора.

Люциус издалека любезно ретрансфигурировал одно из кресел в кушетку, и Гарри осторожно опустил на нее Андромеду. Драко деловито рылся в сумке, один за другим извлекая флаконы. Первый сунул в руки Гарри:

— Влей ей в рот прямо сейчас!

Второй залпом осушил сам. Третий снова отдал Гарри с указанием нанести несколько капель на виски Андромеде. На этом она открыла глаза и слабо отмахнулась:

— Просто истощение, даже не очень сильное...

— У меня Обет, — огрызнулся Малфой. — Пока есть угроза здоровью — не слезу!

Андромеда покорно кивнула и позволила споить себе еще два флакона и один — вылить на рассеченную ладонь. Только после этого Драко сам осыпался в кресло и задумчиво поддернул рукав мантии, чтобы осмотреть запястье.

— Вроде все, обязательство выполнено...

— Спасибо тебе, Драко.

— Пожалуйста! Так вот, обязательство выполнено, так что теперь пусть министр отдельно оплачивает мои услуги. Потому что вы, тётушка, как хотите, но идти внутрь особняка без специалиста по проклятьям я бы вам не советовал. Из двери фонило преизрядно, и, как я понимаю, принятие рода прошло не слишком гладко?

— Принятие в род, — переставила акцент Андромеда и устало поморщилась. — Я — Блэк, но возглавлять род не могу, поскольку однажды уже предала его. Надо Тедди вводить, чем быстрее — тем лучше. Без главы и без наследника род будет агонизировать...

Диалог прервался хлопком аппарации: сиятельный Люциус Малфой покинул место действия. Трое оставшихся участников ненадолго зависли, созерцая место, где недавно стояло малфоевское кресло.

— Драко, чего он хотел? — Гарри, как всегда, решил, что самый прямой вопрос — самый правильный.

Малфой вяло отмахнулся стаканом, но потом, видимо, вспомнил, что не получивший ответов сразу Герой имеет привычку приставать снова и снова, пока не доконает окончательно.

— Если дословно, то: «Я доверяю твоему уму и знаниям, но совершенно не доверяю твоему возрасту и опыту. Ты можешь упустить нечто очевидное и при этом важное. Мне бы этого не хотелось. Клянусь тебе не вмешиваться без нужды», — процитировал он, убедительно воспроизводя характерные интонации отца. — Сидел молча, ушел быстро — уже неплохо.

Врожденная тяга к справедливости заставила Гарри признать:

— Он меня окликнул, когда Андромеда зашаталась. Я ж подумал, может, вам помощь нужна...

— О-о-о! — сказал Малфой, закрывая лицо руками. — Ы-ы-ы! Забираю обратно все свои сомнения и обязательно извинюсь перед отцом за сыновнюю непочтительность! Он мудр, а я действительно совсем наивный юнец, раз подумал, что простые слова «Поттер, не приближайся» могут заставить тебя не лезть, куда не надо!

— Ну, я еще, может, и не полез бы...

Драко молча ткнул пальцем в левую руку Гарри: «я не должен лгать». Андромеда покачала головой сочувственно и осуждающе одновременно.

— Гарри, если тебе действительно показалось, что со мной что-то может случиться, первое, о чем ты должен был подумать, что ты — крестный Тедди. Что с ним будет, если мы с тобой оба... сильно пострадаем?

Окончательно пристыженный и проклинающий свою избыточную честность Гарри мрачно промолчал. Некоторое время тишину нарушал только шум далекого моря и позвякивание льда о стекло — Драко наколдовал себе несколько кубиков в вино и теперь болтал стаканом. Наконец Малфой смилостивился.

— Поттер, раз уж тебе не удалось растратить энергию на вредительство, сходи проверь, что маглоотталкивающие чары не слетели. А то мы с тётушкой оба немного не в форме. И сигналок навешай погуще, причем в обе стороны — чтоб никто не залез в особняк и чтобы никто не вылез. Проверять, не заперли ли там кого дед с бабкой, будем не сегодня и не завтра, мне восстановиться надо.

Новость о том, что Андромеда — снова — Блэк открыла родительское поместье и теперь активно вычищает оттуда темное семейное наследие, начала курсировать по аврорату со вторника. Чуть позже в тот же день стало известно, что внештатный сотрудник отдела ликвидации проклятий Драко Малфой прямым распоряжением главы аврората (и вроде бы — по личному указанию министра) командирован в Блэк-мэнор для помощи в этом благородном деле. Естественно, Гарри засыпали вопросами, на которые он только жал плечами, справедливо указывая, что пока Малфой с Андромедой — там, он-то, Гарри, — здесь, а значит, информация к нему доходит ровно та же, что и прочим сотрудникам аврората. И еще:

— Нет, когда я возвращаюсь со службы, Малфой не бросается ко мне с рассказом, как прошел его день.

К сожалению, это было правдой. Гарри знал в общих чертах, что Андромеда активно занимается расчисткой поместья, подкидывая Тедди всем друзьям по очереди, а Малфой старается не забрасывать свой доврачебный кабинет и при этом появляться в Блэк-мэноре по нескольку раз в день, чтобы не пропустить ничего потенциально опасного, помогать с опознанием милых безделушек, которые Андромеда извлекает из шкафов и сундуков, и собственноручно доставлять в Отдел Тайн наиболее убойные образцы. Вечерами он проводил в гостиной всего около получаса — выпивал бокал красного и отчитывался о событиях дня в духе:

— Четыре боггарта в одном комоде, в каждом ящике — свой. Первый раз такое вижу.

Или:

— Полтергейст, прикованный к реальной цепи в коридоре. Отличная охрана, между прочим, но Андромеда считает, что психике ее внука повредит общество несвежего цепного духа.

В первый день Гарри заикнулся было, что может тоже организовать себе командировку на помощь Андромеде, но Малфой ответил свирепым шипением:

— Не раньше, чем наймешь себе няньку, которая будет следить, куда ты лезешь и что хватаешь ручонками! — и на этом вопрос был закрыт.

В Блэк-мэноре Гарри не ждали, в отделе расследований текла рутинная работа без громких событий и срочных дел, а нерастраченная энергия Героя искала выход. Не имея возможности действовать, Гарри думал, и мысли его крутились вокруг Малфоев. Правду ли сказал Люциус о причинах своего присутствия в Корнуолле? Гарри был уверен, что его появление там и «магическая несамостоятельность» Драко как-то связаны, но равным образом допускал как то, что Люциус, подкошенный бедами, самым пошлым образом боится отпускать от себя повзрослевшего сына и бегает за ним, как наседка; так и то, что Люциус опасался каких-то неугодных ему действий со стороны Драко во время ритуала и готовился при необходимости пресечь их. Вторая версия больше укладывалась в представления Гарри о старшем Малфое. К тому же Гарри все больше не давали покоя слова Кингсли о том, что, возможно, Драко нуждается в помощи против собственного отца, уж больно логично они вязались с фактом контроля Люциусом магии Драко.

Да, энергия Спасителя Всея Британии отчетливо требовала выхода, и когда в четверг вечером Драко упомянул с явным недовольством, что Люциус Малфой намерен присутствовать в Корнуолле и в день введения в род Блэк наследника, Гарри понял, что просто обязан разобраться. В конце концов, речь идет о благополучии его крестника, верно?

— Малфой, ты точно не хочешь объяснить, что у тебя происходит с отцом?

Формулировка оказалась неудачной, Драко лаконично отрезал:

— Точно не хочу, — и решительно двинулся прочь из гостиной.

— Малфой, стой! — окрик не подействовал, но Гарри просто забежал вперед и перекрыл Драко вход на лестницу.

— Поттер, а зачем спрашивать, чего я хочу или не хочу, если ответ не имеет значения? Это этикет светлой стороны? — Малфой всем видом демонстрировал, что только нелюбовь к гостеприимству Азкабана удерживает его от тяжелого членовредительства.

— Слушай, мне Андромеда сказала, что до твоей конфирмации Люциус может управлять твоей магией. Извини, но я ему не доверяю ни на грош, а ты, как я понимаю, будешь как-то участвовать в ритуале над моим крестником. Что будет, если Люциус вмешается в какой-нибудь особо «подходящий» момент, с него-то Кингсли Обетов не брал? Это не праздный интерес, пойми!

— А ты, Поттер, пойми, что отец заинтересован в благополучном возрождении рода Блэк, которое невозможно без наследника! Он не станет мешать ни при каких обстоятельствах.

— Ты так говоришь, — кивнул Гарри и ударил из главного калибра: — А почему я должен тебе верить, Малфой?

Он терпеливо дождался, когда в глазах Драко непонимание сменится короткой болью и все вместе — скроется под непроницаемой коркой льда, и только после этого продолжил атаку:

— То есть верить тебе я как раз готов безоговорочно. Но тут вот случайно выяснилось, что Люциус имеет над тобой почти абсолютную — поправь меня — власть и даже не считает нужным это скрывать, по крайней мере, от меня. Откуда мне знать, чего хочешь ты, а чего хочет твой отец? Кингсли вот предполагал, еще когда настраивал меня с тобой поговорить про Малфой-мэнор, что, возможно, твой отец делает нечто, что лично тебе не нравится, но ты не можешь или боишься об этом сказать. Я тогда счел это грубой попыткой манипуляции, но тогда я еще не знал, что твоя магия тебе не принадлежит. Теперь его слова кажутся мне куда более обоснованными.

Гарри умолк. Малфой выдержал паузу в десяток секунд, после чего вежливо спросил:

— Я выслушал всё, что мне полагалось выслушать? У меня был тяжелый день, и я хотел бы попасть в свою спальню, если не возражаешь, — и царственным жестом отстранил с пути назойливую помеху.

Видимо, у него действительно были особые отношения с властью как идеей, потому что Гарри этому отстраняющему жесту повиновался, хотя изначально планировал стоять насмерть и вытрясать правду любой ценой. А Малфой прошествовал мимо устраненной преграды и уже с первой ступеньки лестницы обернулся, чтобы милостиво проинформировать — никак иначе Гарри этот тон охарактеризовать не смог бы:

— Надеюсь, тебя успокоит знание, что при введении в род твоего крестника я буду присутствовать только для подстраховки. Просто потому, что Андромеда еще не до конца уверена в прочности своей связи с Блэк-мэнором и волнуется за ребенка. В самом ритуале я участвовать не буду, даже в алтарный зал не пойду.

Сказал и удалился вверх по лестнице, больше не оборачиваясь.

Некоторое время Гарри простоял в гостиной, пялясь в окно и чувствуя себя редкостной сволочью. Но постепенно это самоощущение развеялось. Он пытался и не мог представить, что за секрет может так упорно скрывать Драко после всех тех откровений, которые они уже неоднократно вываливали друг на друга. На ум приходил только вариант, что тайна эта принадлежит не Драко, а Люциусу, но фраза «тайна, которую скрывает Люциус Малфой» совершенно не выглядела успокоительной, скорее наоборот. Гарри прикинул, сможет ли он, не привлекая внимания, поднять полное досье на Малфоя-старшего, чтобы поискать ответ там. По всему выходило, что нет — через час Кингсли уже будет у него самого выпытывать, в чем таком подозрительном замечен Люциус Малфой, и тоже не успокоится, пока не получит удовлетворяющий его ответ. А ведь информации о зависимости Драко от отца в министерстве, скорее всего, нет, иначе бы младшего Малфоя просто не допустили к работе в команде ликвидаторов. Значит, привлекать внимание Кингсли точно не стоит... если только речь не о шантаже, действительно. Еще одна вполне веская причина для молчания Драко — это всё-таки угроза ему или его семье.

За окном начало темнеть. Гарри понял, что думает слишком долго, а думать — не его сильная сторона. Он вызвал патронуса и надиктовал, не заботясь о том, как звучит его голос:

— Драко, я не понимаю, что происходит и поэтому боюсь за тебя. Не уверен, что это похоже на извинения, но зато это правда. Ты же знаешь, я мордредов герой, я обязательно должен спасать, если есть хоть малейшее подозрение... И да, я в курсе, что это по-прежнему не похоже на извинения.

Гарри проследил, как его олень одним грациозным прыжком проносится сквозь лестничные перила и потолок. Хорошо быть патронусом: знаешь цель, игнорируешь препятствия и вперед!

Прошло всего минут пять, и на втором этаже грохнула дверь, а потом наверху лестницы показался Малфой с литровой бутылкой своего любимого магловского виски в руке.

— Отлично, Поттер! — провозгласил он, воздевая бутыль. — Тебе завтра в аврорат, мне — в насквозь проклятый особняк, поэтому отчего бы не нажраться этой ночью до полной откровенности? Ибо какие могут быть секреты между такими славными старыми врагами, как мы с тобой?

Гарри молча призвал два тяжелых стакана из буфета в кухне и подержал оба, пока Малфой наполнял их чуть ли не до краев, цинично игнорируя всякие понятия о правильном употреблении благородного напитка. Забрав свою долю, Драко аккуратно, чтобы не расплескать, опустился в кресло, лихо отпил сразу примерно треть стакана и блаженно зажмурился, прежде чем всем корпусом повернуться к Гарри.

— Итак, мой магловоспитанный друг... да ты пей тоже, я не хочу чувствовать себя одиноким алкоголиком! Что же тебе рассказала моя любезная тетушка, что внушает тебе такой страх?

— Что у Люциуса есть полный контроль надо всем, что ты делаешь с помощью магии. И что это нормально, будь ты ребенком, но в подростковом возрасте такой контроль должен был быть снят, а раз не снят, то Люциус, значит, не хочет его терять.

— Маленькое уточнение: контроль — это не только право вето, а возможность любое магическое действие в любой момент забрать у меня и сделать своим собственным. И не мое действие с помощью магии, а любое взаимодействие с магией. Например, если я буду переходить в чужой род, он, наверное, сможет не только заблокировать переход, но и принять новое имя вместо меня...

— Люциус думает, что ты перейдешь в род Блэк? — поперхнулся Гарри.

— Сомневаюсь, я же на эту тему Непреложный давал. Хотя, возможно, отец заметил какой-то изъян в формулировке... Но я не верю, что он решил бы вот так обезглавить род Малфой. Ответа на вопрос, что ему нужно в Корнуолле, у меня по-прежнему нет, можешь продолжать нервничать.

— А на вопрос, зачем ему контролировать тебя?

— Мы ведь для этого и собрались! — Драко отсалютовал бокалом и отпил еще несколько больших глотков. — Мы собрались здесь, чтобы обсудить тайные делишки пожирательской семейки, вытряхнуть скелеты из шкафов, поставить секреты Малфоев на службу обществу! Слава Победе, слава Герою! Тихо ты! — шикнул он на уже напрягшегося для рывка Гарри. — Дурака валяю, имею право в собственном доме. Хер тебе, а не слава, гер-рой! И немного магического образования в пустую голову. Значит, дело было так... да что ж я никак не начну-то!

Малфой снова присосался к стакану, но потом всё-таки заговорил:

— Конфирмация у Малфоев — в шестнадцать лет. Но к моему шестнадцатилетию наш глава рода находился в Азкабане, и вместо конфирмации у меня было принятие Метки, тоже неплохой такой символ перехода во взрослую жизнь, согласись. И я принял ее достойно, как подобает наследнику Малфой: многие при нанесении Метки от боли аж по полу катались, а я так, слегка поморщился. Больно, конечно, но не так, чтобы прямо падать и скулить. А через несколько недель мать выбила-таки свидание с отцом и, вернувшись из Азкабана, провела со мной образовательную беседу, как раз о разнице между понятиями «использование магии» и «взаимодействие с магией», накрывшись для этой беседы всеми защитами от прослушивания, какие только позволяли ее знания и наш мэнор.

Есть такая штука, полумифическая для грязнокровок и вполне реальная для чистокровных родов, называется по-разному: откат, наказание от самой магии, суд рода. Большинство волшебников проживают всю жизнь, так и не напоровшись на нее, потому что этот «откат» возникает при довольно специфических обстоятельствах. А еще некоторая часть напарывается, но по причине отсутствия знаний просто не понимает, что это было, и придумывает всякие объяснения. Так вот, принятие Метки — это преступление против рода для любого, у кого этот род есть, потому что принятие чужеродной верховной власти. Поэтому чистокровные страдают от Метки куда сильнее полукровок, только полукровок с Меткой слишком мало, чтобы кто-то сообразил заметить статистику, а делиться впечатлениями, сам понимаешь, Пожиратели не рвались. Для Малфоев, у которых род — сама власть, это преступление вдвойне. Преступление против рода вызывает то самое наказание магии. Но это — вариант взаимодействия с магией. И отец взял его под контроль, то есть принял как собственное. Вот так.

Драко допил виски и налил по-новой. Гарри молчал, стараясь не мешать ему даже взглядом.

— А потом было задание от Лорда, ты знаешь — убить Дамблдора. Только мать после того свидания хорошо изучила вопрос и сразу сказала, что покушение ученика на наставника тоже вызывает откат. Не на любого репетитора, наверное, но мы же все знаем, что директор Хогвартса в Хогвартсе почти всемогущ и что Хогвартс сам защищает учеников. То есть статусы ученика и директора как верховного наставника зафиксированы магией замка. До сих пор не знаю, понимал ли Лорд, какой интересный приказ он мне дал? Про отца он не знал, это точно, но, возможно, хотел подставить меня под откат, если вдруг я бы справился... вот поэтому я и не люблю полукровок во власти, никогда не знаешь, тайный план у них или явный идиотизм! В общем, я долго искал способ не просто угробить Величайшего Светлого Волшебника, но и сделать это чужими руками или при смягчающих обстоятельствах, чтобы откат был минимальным. А в результате — стоит бородатый урод на башне: старый, больной, без палочки, и увещевающие речи со мной ведет, то есть до последнего исполняет долг наставника. И я стою, отвечаю ему что-то, а сам понимаю, что если я его приложу авадой при таких обстоятельствах, то отец просто не выживет, потому что в Азкабане естественная защита мага и так слабеет, а ко мне откат он не пропустит, это он матери сразу сказал... А если не приложу, так снизу уже наши бегут, засвидетельствуют мой отказ исполнять задание Лорда, а у меня мать одна в мэноре. Северус нас действительно спас тогда: и меня, и отца, и мать. А тебе, я надеюсь, я разбил сердце, потому что по официальной версии защиты Драко Малфой оказался в глубине души добрым мальчиком, неспособным на убийство. Так вот знай, что слухи о моей доброте сильно преувеличены. Нравится тебе такая версия событий, Избранный?

Теперь настала очередь Гарри в несколько глотков осушить свой стакан и налить по новой. Та ночь на башне и так снилась ему в лучших кошмарах, а теперь у нее был шанс стать лейтмотивом всех снов на многие ночи вперед.

— Вот, — сказал Драко. — А потом отец вышел из Азкабана. И сказал, что неизвестно, какие еще задания придумает для меня Лорд, поэтому конфирмация отменяется до лучших времен. Если эти лучшие времена наступят, роду нужен будет новый сильный глава, не запятнанный рубцами от магических наказаний, так что он, как глава нынешний, втянувший наследника во всё это, просто исполняет свой долг. И еще напомнил, что открытый бунт против решения главы рода или попытки обойти его хитростью тоже грозят откатом. Он был прав, собственно, как мы видим на примере Андромеды — принять-то ее род принял, но она уже отмечена как отступница, и теперь возглавить род не может. Так что отец кругом прав. А когда, уже после Победы, нас выпускали из Азкабана на общественные работы, то связывали Обетами по рукам и ногам, и многие из этих клятв были несовместимы с достоинством наследника Малфой. Это преступление перед родом — давать такие клятвы, только кому бы это было интересно. И откат мне снова не достался. И снова отец сказал, как тогда про Лорда, что неизвестно, какие интересные требования еще выкатит мне министерство, но отказаться я не смогу, а роду нужен сильный глава. А пока неприятности не закончились, род будет возглавлять отец.

И возвращаясь к началу беседы: возможностью перехватить и заблокировать мое заклинание отец последний раз воспользовался, когда мне было девять и я попытался трансфигурировать собственную руку в рапиру.

Вот так. У нас, у чистокровных снобов, — вот так.

Малфой медленно вздохнул и снова допил стакан, будто вознаграждая себя за хорошо рассказанную историю.

— А у меня мама погибла, защищая меня, — сказал Гарри и тут же почувствовал себя идиотом.

— Я в курсе, — серьезно кивнул Малфой. — Только знаешь, если бы все откаты за меня ловил кто-то, кого я последний раз видел в годовалом возрасте, — я был бы незамутненно доволен и ни в чем себе не отказывал. Потому что я сволочь и вообще Малфой.

Антипохмельное зелье было предусмотрительно выпито еще перед сном, так что на состоянии здоровья ночные откровения не отразились. На состояние разума — повлияли положительно. Гарри давно уже смирился с тем, что мир сложен до непознаваемости, и предпочитал не углубляться в рефлексию о чужих — то есть действительно чужих — делах. Люциус, в отличие от Драко, был чужим. Он не угрожает Драко и даже облегчает ему жизнь — вот и отлично. Но он всё еще что-то ищет у Блэк-мэнора — возвращаемся к насущным проблемам и решаем их по мере поступления. На повестке дня — благополучие крестника.

Вечером Малфой аппарировал домой позже Гарри и в компании Андромеды. Леди Блэк хотела лично поучаствовать в инструктаже крёстного отца Тедди по поводу завтрашнего действа.

— Я боюсь, — просто сказала она, и, пожалуй, впервые Гарри видел, что Андромеда действительно боится. — Мое изгнание провели так, что даже оставшись единственной в мире Блэк, я все равно кажусь роду недостойной. Родители могли оставить нечто, специально нацеленное именно против моих потомков. Скорее — против детей, чем последующих колен, но я ни в чем не уверена.

— Прямых проклятий там нет и ловушек тоже, мы сегодня все обшарили, практически до пылинки все проверили. Но у главы рода есть масса способов завещать особняку свою волю, отсроченную во времени, — подхватил Драко. — Так что без команды не суйся, но если я скажу — вспоминай, что ты аврор, а в проклятом здании пред тобой — женщины и дети, вас же наверняка учили на такой случай?

Андромеда продолжала нервничать, и главным образом для ее успокоения и ответа на многочисленные «а что, если...» Малфой перечислил Гарри два десятка признаков ситуации, при которой аврор Поттер должен врываться в дом без команды. Но потом еще два десятка раз предупредил, что возникновение такой ситуации ОЧЕНЬ маловероятно, и не дай Мерлин Гарри полезть, когда не надо.

— Как только ребенок будет принят родом — всё, можно расслабляться, дальше мэнор сам будет его охранять куда лучше нас, и даже если где-то по щелям завалялось хорошо спрятанное проклятье, серьезного вреда оно Тедди не причинит. Все приготовления и все опасения — только на то время, пока твой крестник идет по дому до алтарного зала.

Уже ближе к ночи Малфой настойчиво вытурил Андромеду с указанием выпить зелья и выспаться перед завтрашним днем. Вернувшись от камина, он пощелкал пальцами перед лицом Гарри.

— Ладно, Андромеда — бабушка, ей положено переживать. Но хоть ты-то держи себя в руках! Мы с теткой качественно перерыли всё поместье, и Андромеда одна там сколько раз оставалась. Если бы что-то было — оно бы уже сработало, точно тебе говорю!

Субботний полдень в Корнуолле был теплым, солнечным и ветреным. Гарри смотрел на сочную зелень газона вокруг темного особняка и в очередной раз понимал, что ни черта не смыслит в магии. Когда он слышал, что Андромеда Блэк («Андромеда, вдова Тонкс, леди Блэк, выучи уже, Поттер! Андромеда Блэк — это если бы она развелась. Ляпнешь в приличном обществе — опозоришься сам и тетку мою опозоришь!») чистит поместье от темного наследия, то представлял ее с палочкой в руках, левитирующей в одну большую кучу на заднем дворе всякие загадочного вида предметы. А теперь выяснилось, что особняк перестал источать сумрачную угрозу, каменистое основание под ним обернулось плоским зеленым холмом, чугунные пики ограды больше не напоминали вилы, ожидающие грешников, и само здание, по-прежнему темно-серое и грубой кладки, казалось теперь старинным недружелюбным домом, но не логовом упырей.

По газону перед особняком уже вовсю носился Тедди, но и Андромеда, и Малфой очень бдительно следили за его перемещениями. Они вместе с Гарри сидели за изящным садовым столиком возле ограды и ждали, видимо, подходящего настроения. Официально считалось, что Тедди и мэнору дают время присмотреться друг к другу, но судя по поведению Тедди — он уже породнился с поместьем до третьего колена, а что думал мэнор, лично Гарри определить не мог.

Сдвоенный хлопок аппарации возвестил о прибытии Люциуса Малфоя и его кресла. Он обосновался за оградой, не посягая на территорию свояченицы, но в непосредственной близости от нее. Драко вежливо кивнул отцу, Гарри повторил жест и чуть развернул стул, чтобы видеть вновь прибывшего. На этот раз он собирался не упускать Люциуса из поля внимания, поскольку причины настойчивого интереса Люциуса Малфоя к имению Блэков по-прежнему оставались неизвестными и подозрительными.

Еще некоторое время взрослые продолжали лениво греться на солнышке, но когда Тедди начал ненавязчивые попытки штурма поместья по внешней стене, Андромеда поднялась.

— Мы пойдем. Сигналки я активирую, — обратилась она непосредственно к Драко. — Если что...

— Мы здесь, леди Блэк, — успокаивающе, как тревожной родственнице пациента в больнице, проворковал Драко. — Если что — Поттер к вам прямо сквозь стену пройдет, я уверен.

Оный Поттер тоже ободряюще улыбнулся. Андромеда кивнула и поймала ладошку внука.

— Идем, Тедди, я покажу тебе дом.

Женщина и ребенок скрылись в темном — по контрасту с ярким солнечным газоном, конечно же, только поэтому темном! — дверном проеме. Драко откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, перебирая в пальцах толстую серебряную цепь с подвесками из невзрачных камешков — ответную часть от размещенных в доме артефактов, с помощью которых любое лишнее возмущение магии будет мгновенно отслежено и нейтрализовано. Гарри казалось страшно несправедливым, что такая успокаивающая вещь находится не в его руках, но вяканье на эту тему было еще полчаса назад пресечено Андромедой:

— Драко умеет пользоваться «своркой», а ты впервые видишь. Я предпочитаю довериться специалисту.

Гарри старался сначала сидеть смирно, а потом — не слишком вытаптывать газон вокруг столика. А Малфой так и сидел в расслабленной позе, но через пятнадцать минут размеренно произнес, не открывая глаз:

— Скажи, Поттер, ты что-нибудь слышишь?

Гарри замер в ужасе и прислушался, морально готовый услышать детский крик и голодное чавканье какой-нибудь темной твари.

— Не напрягайся, ничего страшного не происходит. Просто интересно, это по магии или по крови зов.

— Ветер шумит, — констатировал Гарри, немного погодя.

— Это жаль, — невпопад ответил Малфой.

А еще через несколько минут послышался быстрый стук каблуков и на пороге показалась Андромеда — усталая и явно огорченная. Тедди тащился за ней, как на буксире. Но стоило ему снова увидеть газон перед домом, он вскинулся, обогнал бабушку и прямой наводкой промчался к столу.

— Я тебя видел! — сообщил он Драко, и речь явно шла не о том, что час назад он был представлен мистеру Малфою и даже пожал ему руку, как взрослый.

Подошедшая Андромеда вздохнула, словно подтвердились ее худшие подозрения.

— Ребенок принят родом. А моя опека — нет. Всё то же самое — отступница не может воспитать наследника. И тем более, — она с неудовольствием посмотрела на младшего Малфоя, — что мэнор уже видел куда более достойного кровного родственника. Внеродовая опека кажется ему более предпочтительной, чем я.

— Э-не! — протестующе замахал руками Драко. — Я слишком молод для чужих детей!

— Я тоже не думаю, что это хорошая идея, — поспешно и с явным облегчением согласилась Андромеда. Но тут же снова нахмурилась. — Но тогда будет прямое влияние рода...

— Раз допустима внеродовая опека, думаю, подобрать достойную кандидатуру не составит труда! — бодро произнес Драко и развернулся к Гарри. Несколько секунд осматривал его оценивающе и с сожалением вздохнул: — Нет, Поттер не подойдет точно. А жаль.

— Жаль, ты прав, — кивнула Андромеда. — Может, кто-нибудь из Уизли, они чистокровные...

— Тетя! Если уж у вас вина перед родом, то любого Уизли просто испепелит на пороге алтарного зала! А вот леди Лонгботтом, если согласится...

— Я тебя видел! — перебил взрослый разговор Тедди. Гарри только сейчас понял, что вопреки обыкновению мальчик не умчался в первые же секунды, а терпеливо стоит возле Малфоя. — ОН показал мне тебя!

— Я тоже рад тебя видеть, малыш, — отстранено улыбнулся ребенку Малфой. — В принципе, если не Августа, то Невилл-то не откажет, если Гарри попросит...

— Драко! — раздался оклик из-за ограды, и Гарри ругнулся про себя: он опять упустил из виду Люциуса. — Сын, я обращаю твое внимание на то, что сейчас происходит. Ты прямо отказываешь в покровительстве малолетнему кровному родственнику — круглому сироте, на пороге его родового особняка, после того, как ребенок прямо обратился к тебе. Это очень неэтичный поступок, Драко, он вызовет гнев магии, гарантированный и сильный.

Если бы не позавчерашний ночной разговор, Гарри решил бы, что Малфой-старший угрожает сыну. Слишком строго и холодно звучал его голос, и слишком отчетливо напрягся Драко. Впрочем, в определенном смысле, так оно и было.

— Но я же его не на улицу побираться выгоняю! Лонгботтомы...

— Я проверял, сын, — очень мягко и очень горько сообщил Люциус. — Магии всё равно, что ты имел в виду и какие планы строил. Ей интересны дела здесь и сейчас.

— Так! — свирепо сказала Андромеда и попыталась грозно надвинуться на Люциуса. Увы, забор надежно разделял их, а до ворот было несколько десятков шагов. Тогда она не менее свирепо развернулась к Драко.

— Извините, Андромеда, но я соглашаюсь на опеку, — твердо сообщил тот, не дожидаясь, когда тетка заговорит. — Я не хотел этого, клянусь. Гарри, я не знал!

Кажется, впервые Малфой обратился к нему по имени и смотрел при этом так отчаянно и виновато, что Гарри немедленно очнулся и взял ситуацию под контроль.

— Так, стоп! Чем плохо, если опекуном будет Драко? — обратился он к разъяренной Андромеде.

— Тем, что голос опекуна приоритетен по любым вопросам будущего Тедди! И имущественным! Мне бы хотелось, чтобы это был кто-то более надежный, кто-то...

— ...Кто не Малфой, — закончил за нее Драко. — И я вполне понимаю такую позицию. Но отказаться не могу, увы.

— Кто-то, чьи поступки честны и понятны, а не диктуются бывшим Пожирателем Смерти! — выплюнула Андромеда, снова разворачиваясь к Люциусу.

— То есть Обет об отказе от вхождения в род тут не работает? — уточнил Гарри.

— В род меня никто не зовет. Вот косвенное завладение мэнором — может быть, я же буду распоряжаться имуществом подопечного... — Драко явно прислушался к себе. — Нет, не реагирует, я же просто распоряжаюсь имуществом в интересах другого лица.

— Андромеда, я не вижу проблемы, — бодро сообщил Гарри, и леди Блэк развернулась к нему, кипя еще больше. — Драко будет хорошо себя вести, я прослежу. А отказаться он правда не может.

— Я не знаю, что у тебя с этими двумя... — начала Андромеда, но тут ее подергали за подол.

— Баб! Я! Его! Видел! — капризно проскандировал Тедди. — Тот ОН показал. Тот ОН сердится!

Драко тревожно взглянул на отца, но Люциус вообще делал вид, что не имеет отношения к происходящему и просто любуется пейзажем.

— Не будем ЕГО сердить! — кивнул Гарри больше младшему Малфою, чем крестнику.

Драко решительно выдохнул, поднялся и подхватил ребенка на руки.

— Тетя, я вам потом Непреложный принесу, только над формулировкой надо будет аккуратно подумать. Но давайте правда не будем злить...

Андромеда обреченно закатила глаза и первой пошла к дому.

Дождавшись, когда за Драко закроется входная дверь, Гарри почти бегом обогнул забор и навис над старшим Малфоем. Драко сейчас всё-таки окажется в алтарном зале рядом с Тедди, но есть надежда, что одновременно поддерживать разговор и вредительствовать Люциус не сможет. А при любом намеке на рассеянное внимание у собеседника Гарри планировал просто оглушить мордредова Малфоя самым магловским методом, и пусть потом скандалит как хочет. Его сюда вообще никто не звал!

— И в чем же ваша выгода? — Гарри привычно взял быка за рога.

— Избавление от перспективы магического отката не кажется вам самодостаточной выгодой? — вежливо изумился Люциус. — Что ж, прибавьте к этому, что наследника Блэк Андромеда теперь будет воспитывать с оглядкой на мнение наследника Малфой. Появляется некоторая надежда на лояльность рода Блэк в будущем. Не все в мире измеряется галеонами и голосами в Визенгамоте, вам ли не знать?

— Мистер Малфой, я вас предупреждал! Если по вашему наущению с Тедди что-нибудь...

— Мистер Поттер, потрудитесь на досуге изучить вопрос магически закрепленной опеки, особенно внеродовой. Драко так сопротивлялся именно потому, что теперь будет вынужден и сам пылинки сдувать со своего подопечного, и зубами загрызть любого недоброжелателя, буде такой у мальчика появится. Если раньше по каким-либо причинам у вас были опасения, что вашему крестнику может быть причинен вред со стороны Малфоев, то теперь у вас есть абсолютная гарантия его безопасности. Честно говоря, я могу только посочувствовать сыну и понадеяться, что он отнесется к своим обязанностям серьезно. Откат за пренебрежение долгом опекуна бывает весьма болезненным.

— Тогда с избавлением от перспективы магического отката вы, выходит, облажались, мистер Малфой? — Гарри источал яд и совершенно не собирался любезничать. Как и довольствоваться благостными уклончивыми ответами. — И влиять на воспитание Тедди Драко до вашего вмешательства совершенно точно не собирался. А теперь вы что от него потребуете?

— По возможности, не вызывать гнева магии — ничего больше, клянусь. А вот вас, мистер Поттер, я планировал попросить об услуге, — вежливая уверенность Люциуса была непоколебима. — Я просил бы вас не делать тайны из сегодняшних событий. Уверяю вас, что у чистокровных волшебников и так не было иллюзий относительно родового статуса леди Блэк, а ваши единомышленники скорее сочтут недоверие рода Блэк к Андромеде добрым знаком, подтверждающим, что вдова Тонкс не отринула светлых идеалов, которые однажды уже вырвали ее из лона семьи. Я, в свою очередь, был бы весьма рад, если бы как можно больше представителей чистокровных семей узнали, что наследник Малфой силен и не запятнан перед магией, потому что далеко не всякого род Блэк примет опекуном. А носители либеральных взглядов, надеюсь, узнают, что вдова Тонкс выбрала Драко магическим опекуном для внука, причем выбрала в присутствии и с одобрения Национального Героя Британии. Это будет полезно для репутации моего сына.

— Эта затея с возрождением рода Блэк... Вы всё спланировали с самого начала! — против воли Гарри, это прозвучало скорее восхищенно, чем обвиняюще.

— Вы мне льстите, мистер Поттер. Не всё, отнюдь не всё, — скрипуче усмехнулся Малфой, а потом вдруг глянул весело и остро. — Но я был уверен, что при открытии Блэк-мэнора обязательно возникнет та или иная интересная возможность. И, разумеется, я не сомневался, что вы вытрясете из Драко нашу маленькую семейную тайну, а потом совесть не позволит вам давить на него в случае возникновения моральной дилеммы. Но, надеюсь, ваше собственное стенобитное любопытство и ваши собственные высокие нравственные принципы вы мне в упрек не поставите?

Эпилог

— Да, вот такой он — мой отец! — теперь-то в голосе Драко не было ни намека на извинения, только чистая гордость.

— А кто-то когда-то рассказывал, что у темной стороны принято честно покупать, а не манипулировать... — подколол Гарри.

— Поттер, однажды я уже вслух признал себя наивным неопытным юнцом! С твоей стороны жестоко и неблагородно заставлять меня вновь переживать это унижение!

Страдающим от унижения Драко не выглядел совершенно, и Гарри решил, что бросаться к нему в ноги с извинениями, пожалуй, не будет. Некоторое время они оба молча потягивали морс и любовались тем, как Тедди доводит до заикания еще не привычных к нему домовых эльфов Блэк-мэнора. Определенно, выгуливать крестника, самому при этом удобно сидя за столом в беседке, было совершенно гениальным решением. Видимо, мысли Драко текли в сходном направлении, потому что он произнес почти мечтательно:

— Вот это и есть семейная гармония: когда взгляды родной бабушки и опекуна на правильную роль опекуна в жизни ребенка полностью совпадают!

— В смысле, вы с Андромедой дружно уверены, что тебя не следует подпускать к Тедди?

— Тетка — умная женщина и не станет лишать внука благ общения с Малфоями. А я обязан следить, чтобы у подопечного все было хорошо. Но нескольких встреч в год для этого будет вполне достаточно.

— Бедный Малфой, тебя же просто отлучили от самого прекрасного! Тебе не познать, какое это счастье, когда заливисто хохочущий малыш со всей дури дергает тебя за уши, потому что ты — лошадка...

— Поттер... — прошептал вдруг Драко, и Гарри вздрогнул. Малфой смотрел на него глазами, полными всепоглощающего ужаса. И тем же отчаянным шепотом продолжил: — Поттер... Ох, Мордред... У меня с тобой — общий ребенок!

Гарри упал лицом в стол и заржал.

— Вот тебе смешно! — трагически пнул его в лодыжку Малфой. — А мне теперь жить с этим!

Поттер заржал еще сильнее. Некоторое время Драко снисходительно взирал на его отчаянные попытки что-то выдавить сквозь всхлипы и всхрюки, но потом разобрал в этом потоке фразы: «я был неосторожен», «я вас не брошу» и «женюсь, конечно!». Дальше Гарри был избиваем скрученным в рулон пледом до тех пор, пока Малфой не устал. А устал Малфой раньше, чем Гарри перестал хихикать.