You Are Not On Your Own (джен)

Мисс Флеминг, старая директриса в огромных очках с роговой оправой, держала ее в кабинете целый час, а до этого минут двадцать перед кабинетом, пока занималась своими делами. И вот, наступил, наконец, тот момент, когда их встреча подошла к концу. Честно говоря, терпеть директрису уже было невозможно — таким раздражающим человеком она была сама по себе, а тут еще эти постоянные сравнения с Вероникой и…

— Я, вообще-то, сделала отличную дань памяти для твоего отца. При том, что у меня было минимум информации о нем, получилось даже неплохо.

* * *

2 ноября, 1989

Дорогой дневник,

…Представляю, что сказал бы Джей Ди, если бы узнал о ребенке.

«Не в тех семнадцатилетних мы сыграли».

Хотела послать его к черту сейчас, но вспомнила, что он уже там.

* * *

— Добро пожаловать в нашу добрую и дружную семью! — женщина всплеснула руками, когда настала пора расставаться. — Уверена, тут тебе понравится. Твоей матери здесь очень нравилось, и ее любили так сильно!

* * *

10 марта, 1990

Дорогой дневник,

Моя новая школа, по сравнению с Ветербургом — Рай.

Хэзер Ч. все твердила мне о том, что здесь будет скучно, что когда-нибудь я вернусь назад в ту черную дыру под названием Шервуд, но я в жизни этого не сделаю. Хотя бы потому, что мне больше не нужно вести счет каждому разу, когда меня называли шлюхой мои же одноклассники. Если бы родителям пришлось там задержаться еще на неделю-другую, я бы сама снесла то место к чертям.

Нора прекращает пинаться, когда я задумываюсь об этом. У них с Джей Ди определенно есть что-то общее.

* * *

Только вернувшись домой, девушка заметила, как здесь мало места. Коробки иногда загораживали собой проходы в другие комнаты. Нора взялась за уборку, разбирая ящики, чтобы освободить место и понемногу обставить дом (а еще прочистить свои мысли). У нее получилось сбить свои чувства при помощи кое-какой физической работы, но, тем не менее, эмоции поглощали ее каждый раз, когда руки вновь оставались свободными.

* * *

30 июня, 1990

Дорогой дневник,

Кто бы мог подумать, что в моей истории есть хэппи-энд? Не буду испытывать судьбу и закончу все, прежде чем жизнь подкинет мне какой-нибудь новый фортель.

Нора родилась здоровой девочкой, она очень крепкая и очень, ОЧЕНЬ, шумная. Все дети такие шумные? О, точно, хэппи-энд. В хэппи-энде же не бывает недостатков? Как там было в «Принцессе-Невесте»?

Роды прошли без осложнений, назло всем нашим опасениям. Уверена, что папа назло подложил мне острый перец в салат, лишь бы закончить уже наши мучения поскорее. Мы, конечно, отомстим ему, но к этой истории это уже не относится.

Мама счастлива до безумия, она все продолжает твердить, как же девочка похожа на нас и все в этом роде. Дети вообще ни на кого не похожи, или это мое зрение меня подводит? Пока что я вижу маленькую крикливую розовую сливу, но уверена, что из нее вырастет потрясающая и самая удивительная девочка.

Позволю себе упомянуть Джей Ди в последний раз, раз уж мы заканчиваем наш путь. Я долго думала, ты знаешь, и я хотела бы поблагодарить его за всё — за все уроки жизни, и, в особенности, за Нору. Благодаря ему, я имею возможность вырастить ее, и воспитать ее человеком, который, может быть, сможет исправить людей, как мы не сумели этого сделать. О, я уверена, что у него было бы свое мнение на этот счет, но еще я уверена, что он бы ее полюбил, что он взорвал бы все Вестербурги мира ради того, чтобы защитить ее. Думая о том, на что он пошел бы ради Норы, я не знаю точно, жалею ли я о его смерти или нет.

Может быть, я и за всю жизнь не узнаю. Посмотрим.

Прощай, милый.

Искренне твоя,

Вероника Сойер.

* * *

После прочтения последней записи, Норе тоже оставалось думать: жалеет ли она? И этим вопросом девушка задавалась долго, каждый раз ощущая привкус грусти и тоски по маме. Все больше и больше не хватало ее рядом, не хватало разговоров и объятий, которые мама могла бы дать ей.

Девушка настолько погрязла в размышлениях, что и не заметила, как приехали Марта и Рэм, освободившийся после уроков, чтобы помочь ей с уборкой и сборкой самой простой мебели.

— Пока я займусь столом, — вещала мисс Даннсток, тщательно протирая будущую столешницу еще не собранного обеденного стола, — вы могли бы сходить в магазин за продуктами. Заодно, Нора, и узнаешь, где тут хорошие магазины. Рэм знает весь район, можешь на него положиться.

— Мама, — простонал юноша. — Не надо так нахваливать меня.

— Если ты этого заслуживаешь, почему бы и нет? — с улыбкой женщина пожала плечами.

Рэм весьма очаровательно пытался сделать серьезный вид. Нора едва улыбнулась, глядя на него. За всю дорогу они мало говорили друг о друге. Рэм только показывал руками в разные стороны, рассказывал о магазинах, о городских заведениях, а девушка кивала в ответ, да задавала редкие наводящие вопросы.

Когда они добрались до магазина, и начали ходить между полками в пустых проходах, Рэм одним словом обмолвился, что мать довольно сильно устает.

— …Так что ты прости нас, что мы сегодня припозднились, — сказал он, робко подняв на нее глаза.

Нора не любила робких людей, не любила также извинений ни за что, но это ее не отвратило от Рэма, а поразило. Удивленно на него уставившись, она забыла, зачем вообще потянулась к верхней полке.

— За это не стоит извиняться. Это я должна просить прощения. Я серьезно, вы сделали для меня очень много, даже слишком много. Вы тратите на меня время, а могли бы, к примеру, дома отдохнуть, — нервно усмехнувшись, девушка тут же почувствовала неловкость и вину перед Рэмом.

— Ну мы же это не ради выгоды делаем. Мама тебя и впрямь полюбила, да и мне ты тоже нравишься. Мне только в радость тебе помогать. А что до дома, так нам у тебя легче отдохнуть, чем там. Ну, проблемы всякие… — юноша почесал затылок. — Семейные вопросы. И мы с удовольствием воспользуемся любым шансом сбежать от проблем.

Нора поджала губы, чувствуя себя еще более виноватой. Она слышала, что муж Марты — очень сложный человек. Это можно было понять даже без всех этих слухов, просто представив, как это звучит: у Марты есть муж, у них уже практически вырос сын, но почему-то они не расписаны, и у сына все это время в документах фамилия матери, а в графе «отец» стоит прочерк. Это уже звучало достаточно странно, и сразу навевало не самые легкие мысли. И, что еще хуже, Нора понимала, вернее, она знала, что муж Марты настроен против нее. Она могла его понять. И, все же, он злился на нее, но причем тут семья? Неужели нельзя все выяснить спокойно?

Мама когда-то говорила ей, что люди порой сами создают себе трудности. Знали ли они, какими глупыми выглядели в чужих глазах? Конечно, она не стала бы высказывать это Рэму.

— Я должна попросить прощение еще и за это. Твой отец наверняка недоволен, что вы пропадаете у меня, какой-то чужой девчонки. Я не обижаюсь, я все понимаю, честно! — поспешила сказать она, видя, как Рэм собирается что-то ответить. — Мне и самой бы это не понравилось. И мне очень не хочется, чтобы вы из-за меня ссорились, так что, если что, можете со спокойной душой меня оставить, я не пропаду, и злиться не буду. Это же… семья.

Голос предательски дрогнул на последнем слове. Нора попыталась спокойно улыбнуться, добавляя уверенности своим словам, но чертовы губы задрожали и искривились, так что ей пришлось быстро отвернуться и потратить несколько секунд на то, чтобы привести себя в порядок. Не хватало еще наматывать сопли на кулак здесь, в магазине, в присутствии несчастного Рэма, который, она была уверена, испугался бы ее слез. Вдохнув и выдохнув, Нора взяла баночку кофе, бросила в свою корзинку, а затем снова повернулась к юноше.

— Этого мне хватит на целый месяц, — сказала она, приподняв корзину в руке. — Если что, я приду сюда еще. Пойдем на кассу…

— Нора, ты… — Рэм поджал губы, затем сомкнул брови на переносице, подбирая слова. — На самом деле, проблема ведь не только в тебе. Папа, он просто… такой человек. Он почти не ругается из-за тебя, поводов и так хватает. Но мы с мамой привыкли, и мы так живем уже много лет. Так что ты не волнуйся, ты ничего не испортишь… То есть, ты ничего и не портила. Потому что, ну… портить, собственно говоря, нечего.

Юноша вздохнул, мельком глядя на ее лицо, а потом робко заглядывая ей в глаза.

— Ясно, — Нора кивнула. — Но, если что, я правда пойму. Вы можете не приходить ко мне или, наоборот, приходить, когда захотите…

— Твой отец не будет против? — спросил Рэм. — Мама, говорит, что он весьма пылкий человек.

— Я… — девушка вздохнула. — Я не знаю.

— Прости, если я тебя достаю своими вопросами, просто я совсем ничего не знаю. Я хотел быть в курсе, но моя мама опекает меня подчас слишком сильно. А еще она очень ранимый человек. Никогда не знаешь, какой разговор может ее расстроить.

— Если что, ты можешь спросить у меня, — Нора поставила корзины с покупками на кассу.

Пока она расплачивалась с кассиршей, они ничего не говорили. Рэм ринулся вперед, молча вызываясь нести одну из сумок, как было и с корзинкой. Уже на улице он снова обратил на нее любопытный и осторожный взгляд.

— Ты с отцом не в ладах? — тихо поинтересовался он. — Ну, то есть, я знаю, глупый вопрос, ведь он только появился, просто я имел в виду, он не против тебя?

— Он не против, он пытается наладить контакт, — честно ответила Нора, оглядывая улицу. — Но я же не знаю его. И некому мне о нем рассказать. Вот совсем недавно я узнала о том, каким он был, когда познакомился с мамой, и что между ними случилось, и теперь я не знаю, хочу ли я идти ему навстречу. Мне как-то слабо верится в то, что он изменился.

— Некоторые люди и впрямь не меняются, — Рэм грустно покачал головой. — А некоторые меняются. Если бы у меня не было отца, а потом он появился бы и хотел наладить со мной отношения, я бы пошел ему навстречу. Это глупо, конечно. Просто я наивный, а еще чувствительный, то есть, размазня. Что поделать, я же понимаю, что измениться не смогу. Взрослый уже слишком.

— Мне не кажется, что ты размазня, — Нора усмехнулась. — Ты очень умный и уравновешенный. А быть чувствительным лучше, чем быть бесчувственным, я думаю. Люди мы, в конце концов, или кто?

— Папа говорит, что нынешний мир таков, что в нем размазне не протянуть, — юноша пожал плечами.

Нора замолчала, поняв, что все это время речь шла о его отце. Она думала об одноклассниках или соседях, которые могут задевать сына Марты, а теперь выяснилось, что это его папаша. Что ж, это ее почти не удивило.

И тут же она подумала о маме, которая тоже «не протянула». Не успела Нора и подумать о том, чтобы назвать мать «размазней», ее челюсти уже сомкнулись чуть ли не до спазма.

— Идиотизм, — вырвалось у девушки, а потом она поняла, что буркнула это вслух.

К ее облегчению, Рэм улыбнулся.

— Я тоже так думаю. Но мама говорит, что он в чем-то прав. Если взглянуть на наш мир, то это уже не кажется таким глупым, в самом деле.

Нора вспомнила то время, когда она впервые серьезно подумала о том, что мир жесток. Это был ее подготовительный класс, ей было шесть, и у них в школе был праздник, посвященный Дню Отца. Она пригласила дедушку, единственная из всего класса, и это вызвало любопытство у других детей.

— Такого не может быть, чтобы у тебя не было папы! — воскликнула одна девочка. — Иначе и тебя бы не было! Не бывает людей без пап!

— Может быть, ты какая-то неправильная? — спросил один любопытный одноклассник.

— Точно, ты просто неправильный человек, Нора!

— Нет! — закричала она. — Я правильная, правильная!

Конечно, такая реакция побудила ребят начать дразнить ее. Они все кричали «Неправильная, неправильная! Без папы!», а Норе оставалось только бегать и толкать их. Когда в ушах уже зазвенело, она выбежала из класса в слезах, и плакала все время, пока за ней не приехала мама, и весь путь до дома девочка провела, рыдая в мамин бок. Почему у всех есть папы, а у нее нет, думала она. Чем она заслужила быть неправильной? Почему мир так несправедлив именно к ней?

— Ну, это правда, — девушка пожала плечами. — Либо приспосабливайся к миру, либо отстраняйся от него. Скажу тебе так — быть одиночкой иногда даже круче, чем быть в центре событий. Тебя никто не видит, не трогает.

— О, я знаю, — кивнул Рэм. — Мне иногда одиноко, но, по большей части, нравится быть одному. Я люблю тишину, люблю почитать, а если хочется поговорить, так с умным человеком. Вот ты — умный и приятный человек. Ты меня отлично понимаешь, а я потихоньку понимаю тебя, и уже не так одиноко становится.

— Ты тоже классный, — Нора с улыбкой пихнула его локтем. — Если бы уже учился в старшей школе, мне было бы не так скучно туда ходить.

— А мне интересно учиться, — Рэм пожал плечами. — Хотя я бы и сильным быть не прочь. Я, на самом деле, неплохо бегаю, и по деревьям лазить умею. Гулять люблю. У меня есть одно особенное место. Когда мне плохо или когда хочется куда-то идти, а идти некуда, я иду туда. Хочешь, покажу? Когда ты тоже будешь чувствовать себя неважно, тоже можешь туда приходить.

— Спасибо, — кивнула Нора. — Но я пока освоюсь в городе. Может быть, я и сама найду себе такое место.

Она и вправду была благодарна Рэму, и идея тихого тайного места, куда она могла бы пойти в тяжелые моменты, была неплоха, вот только если и иметь убежище, то одиночное. Свои тяжелые моменты девушка хотела проводить в полном одиночестве.

Таким темпом, разговаривая о пустяках, они незаметно для себя добрались до дома Норы в считанные минуты. Марта практически собрала стол, и хотела приготовить что-то на ужин, но Нора сумела ее убедить пойти домой, чтобы, наконец, отдохнуть. В конце концов, она умела готовить самые простые блюда, да и в остальном вполне могла справиться сама.

Долгий разговор по душам с Рэмом поднял ей настроение. Все-таки, ей не хватало сверстника, которому можно было бы выговориться и получить в ответ понимание. Надо было почаще звонить Шерон.

С этими мыслями Нора взялась за обстановку своей комнаты, где теперь стояла собранная кровать. Собирать ее помогал Рэм, и, хоть они справились с горем пополам, одна ножка шаталась, но это, вроде как, было не смертельно. Один из ящиков с вещами девушки был на мансарде.

Поднявшись туда впервые за целый день, Нора заметила, какое это светлое и просторное помещение, если не считать всех этих лишних коробок. В первый раз, когда она поднялась сюда, она была не совсем в себе из-за побочного действия седативных, а теперь могла рассмотреть свой новый дом заново.

Окошко в конце мансарды выходила прямо на оживленную улицу, в конце которой был парк — уже с листвой теплых тонов, которую колыхал ветер. Мистер Доусон построил это помещение на славу: ветра выли снаружи, но внутри было тепло и уютно.

Нора села на один из ящиков прямо у окна, и вздохнула спокойно. Хорошее впечатление от уютного чердака и поднявшееся настроение навели ее на вполне позитивную мысль.

Она нашла свое заветное место.