Белый король (гет)

Когда двое закадычных друзей Джерард и Грег не вернулись к ужину, никто не стал беспокоиться — приятели и раньше задерживались. Жизнь небольшой деревушки Хэйфолл всегда была предсказуема и скупа на события — каждый новый день похож на предыдущий: старые мельницы мягко скрипят, покачиваясь на ветру, стога сена аккуратно сложены, земли обработаны, и кажется, что так будет всегда. Но спокойствие никогда не бывает вечным, и даже в застойный пруд кто-нибудь да бросит камень.

Спустя сутки фермеры так и не объявились. Односельчане понемногу заволновались, однако быстро успокоились догадками, будто друзья всего-навсего напились в лесу и уснули. А в лес пошли оттого, что побоялись гнева жены Джерарда, Жанны — в последний раз та обещала его выгнать, если бедолага вновь напьется. Но пропавшие не вернулись и на следующий день. Тогда хэйфольцы насторожились: здесь никто и никогда не исчезал. Жанна принялась вовсю собирать людей на поиски мужа и его приятеля, добровольцев нашлось немало — жители близлежащих домов и местный священник.

Не успели они покинуть двор, как соседские мальчишки огорошили взрослых криками:

— Мы нашли их! Они там! На полях!

— К-кажется, они не дышат... — сказал самый младший из компании.

Выглядела детвора неважно — чумазые и перепуганные, они то и дело поглядывали друг на друга.

Жанна с ужасом схватилась за сердце.

— Все-таки допился, — со слезами на глазах произнесла она. — Это Грег виноват, все время куда-то звал моего Джерарда!

* * *

Возле разваленного стога сена лежали тела Джерарда и Грега. Их позы смотрелись странно из-за скрещенных на груди рук. Но более всего пугали глаза: широко распахнутые, совершенно белые, потерявшие всякий цвет.

От увиденного Жанна потеряла сознание, и, пока ее приводили в чувство друзья Джерарда, остальные шумно обсуждали происшествие. Кто-то особенно наблюдательный отметил пропажу нескольких стогов сена и отсутствие замка на двери одного из амбаров с солодом. Все резко смолкли, когда появился глава деревенского совета Оливер. За ним понуро шагал лекарь — молодой человек, недавно приехавший в Хэйфолл из самого Глориона, столицы Сент-Глор. Даже при беглом взгляде было ясно — парень не местный. Кожа жителей Хэйфолла имела желтовато-серый оттенок, а молодой врач выделялся аристократичной бледностью. Это был его первый день в Хэйфолле, и тот факт, что начался он при подобных обстоятельствах, не добавлял ему решимости.

Староста прошел сквозь собравшуюся толпу, пробивая путь внушительным животом, которого он отнюдь не стыдился, а напротив, считал достоинством — как и свое умение не к месту одеваться. Оливеру казалось, будто стоит надеть нарядный пиджак или красивую шляпу, и невзгоды обойдут его стороной. Сегодня в качестве оберега он выбрал начищенные до блеска ботинки с круглым носом, и прогадал — они то и дело тонули в грязи.

Староста с нарочитой важностью призвал селян к спокойствию, несколько раз прошел мимо тел и пригласил лекаря к осмотру. Парень дрожащей рукой щупал пульс, рассматривал глаза, колебался и мялся, а затем выдал заключение:

— Они мертвы.

— Это мы и без тебя поняли! — зашумели фермеры. — Ты нам скажи, почему они умерли? И что у них с глазами?

— Я пока не знаю, нужно время, чтобы разобраться...

Молодой человек стушевался. Видя его замешательство, окружающие принялись пуще прежнего возмущаться:

— И чему вас только учат!

— Не могли они на место Старого Дока прислать кого-то опытного?!

— Спокойно! — крикнул Оливер, а затем добавил более дружелюбным тоном: — Тише. Всем известно, что эти двое были пьяницами.

— Да посмотри им в глаза, наш зеленый эль не мог такого сотворить!

— Откуда вам известно, что они делали в лесу, напившись? Может, ягод каких наелись, или грибов! — возразил Оливер.

* * *

Все прошло как полагается, погибших похоронили, и жителям Хэйфолла ничего не оставалось, как вернуться к своим вечным занятиям: возделывать землю и варить известный на все королевство зеленый эль.

Однако уже через три дня история повторилась. Пропала Эльза — подружка одного из фермеров. Ее тело также было обнаружено в поле. Как и двое приятелей, Эльза лежала со скрещенными на груди руками. Раньше ее зеленые игривые глаза очаровывали молодых хэйфольцев, теперь же взгляд девушки был застывшим и мертвым, а черты лица исказились. Снова пропало сено — несколько стогов, и вновь взломана амбарная дверь.

Смерть Эльзы вызвала волну негодования, которая вылилась в настоящий бунт у крыльца дома главы совета: толпы возмущенных фермеров требовали ответов и действий. Решено было вечером того же дня провести собрание в большой часовне, что находится в центре деревни.

* * *

В холодном каменном здании хэйфольцы ждали Оливера. Кажется, за сегодня они успели высказать все свои догадки и обдумать все версии. Сил на шум к концу дня попросту не осталось, и теперь собравшиеся молча сидели, погрузившись в мрачные мысли. Только треск факелов нарушал тишину.

Оливер задержался на несколько минут и явился, одетый в зеленый бархатный пиджак и шляпу-котелок. Он обратился к присутствующим, стоя за деревянной кафедрой:

— После сегодняшней трагедии понятно, что смерти уже троих жителей Хэйфолла носят неестественный характер. И пока наш новый лекарь разбирается с причинами, мы тоже должны действовать. Как вы знаете, кто-то повадился воровать сено и открывать амбары с солодом! Сейчас, когда мы выполняем королевский заказ на пятьдесят литров зеленого эля, особенно важно сделать его в срок! Ведь никто, кроме нас, не умеет варить зеленый эль! — Оливер поднял руку в ожидании реакции односельчан.

— Никто, кроме нас! — хором поддержали они по традиции.

— Предлагаю собрать с каждого по три медных монеты за охрану амбаров и сена! Дежурить по двое. Кто желает начать сегодня?

— А может, лучше из своего кармана заплатишь? Вон какой пиджак нацепил! — громко сказал один из фермеров, которого негласно считали главным. Выглядел он и правда устрашающе: густые брови, низкий лоб, мощный квадратный подбородок и непривычно высокий для хэйфольцев рост.

Оливер на мгновение покраснел и опустил глаза, делая вид, будто читает. На самом же деле он размышлял над "предательством" своих оберегов — как могли они сыграть против него в такой сложный момент?

— Есть и другой вариант: все дежурные получат по тридцать серебряных, но после того, как отправим заказ в столицу! — выпалил староста в надежде спасти положение.

Он мог бы заплатить им и по золотому без вреда для себя, но жадность была сильнее здравого смысла. Оливер мечтал, что на накопленные деньги сможет накупить еще больше красивых вещичек — и так будет лучше для всех! Ведь именно его назначили старостой, пускай не без интриг жены Магды, но все-таки назначили. Наверняка не последнюю роль в этом сыграло его умение солидно одеваться! И вообще, кто лучше Оливера знает, как управлять деревней? Если будет хорошо ему, то хорошо будет всем!

В тот же миг откликнулись двое парней: рыжий долговязый Олрик и Карл — темноволосый, небольшого роста, полная противоположность своего друга. Парни были известными лодырями, старались как можно меньше работать и больше веселиться. Веселье их было незатейливым: бросаться камнями в кошек и птиц, бегать за девицами да гулять по лесу. Хэйфольцы откровенно недолюбливали их, но когда два друга смело выдвинулись на пост дежурных, никто не стал возражать.

Так в одно мгновение Олрик и Карл из двух болванов превратились в бесстрашных молодых людей.

Женщины приняли их самонадеянность за смелость и принялись хвалить. На самом же деле души обоих, что называется, не знали забот и печали, и потому редко испытывали страх. Иначе говоря, их храбрость происходила из их глупости.

Этой же ночью, вооружившись вилами для защиты и элем для уверенности, юноши расположились между стогами сена — так, чтобы можно было видеть амбары с солодом. Луна и звезды ярко сияли на синем небе, издалека слышались песни сверчков и цикад — Хэйфолл спал в присущей ему безмятежности. Поначалу парни были внимательны, ощущая себя стражами деревни, но зеленый эль быстро расслабил и без того редко напрягавшиеся умы. Обстановка располагала к откровенным беседам.

— А та девчонка… Эльза... была ничего, — усмехнулся Олрик.

— Еще бы, ее приятель Том и знать не знал, что она по мне сохнет! Однажды я... — начал Карл.

— Тихо, — шепотом проговорил Олрик.

За стогом что-то пошевелилось и пробралось внутрь. Друзья немного встрепенулись и даже слегка протрезвели.

— Эй, если ты вор, то выходи!

— А если нет, то оставайся, — глупо хихикнул Карл и сразу же получил пинок от Олрика.

* * *

Рано утром местные жители увидели уже ставшую привычной страшную картину: оба дежурных прошлой ночи оказались мертвы. Белесые глаза, украденное сено, вскрытые двери в амбарах... Кошмар с точностью повторился.

Оливер пришел в ярость: его идея не только не сработала, но и с треском провалилась. Мало того, что на роль дежурных теперь никого не найти, так еще и местные жители устроили бунт, отказавшись работать, пока вор не будет пойман, а загадочные смерти раскрыты.

Во время домашнего ужина он обсуждал происходящее со своей женой.

— Ну, и что ты обо всем этом думаешь, Магда? — шляпка жаренного гриба сорвалась с вилки Оливера и приземлилась на его огромное пузо.

— Будь я на твоем месте, предоставила бы разбираться со всем этим лорду. А мы-то что? Мы люди простые, и загадки разгадывать нам некогда. А тут вон оно, что происходит! Не для твоих плеч эта работа, — сказала Магда, присев на стул возле печи.

Она вытерла влажный, раскрасневшийся от работы лоб тряпкой и, засучив рукава, поставила в печь новую порцию хлеба. Руки ее были крепкими и полными, а фигура крупной и плотной.

— Я же вроде как тут за главного, — бормотал Оливер, пытаясь убрать грибную шляпку с живота, но та предательски выскользнула и упала на ковер.

— Ну и что? Это не значит, что ты — сам Господь Бог! — Магда перекрестилась. — Наше дело простое: чтобы эль варился, да крестьяне работали. Так, что пиши герцогу Нортемиру! Пусть он и разбирается.

Жена Оливера была из тех женщин, которым ежесекундно нужно чем-то себя занимать: сейчас она по второму разу вытирала тарелки и чашки, стоя спиной к мужу.

— Милая моя, ты просто чудо! — с этими словами староста пнул злосчастную грибную шляпку ногой, отправив ее прямиком под деревянный шкаф с посудой. — Сегодня же напишу письмо!

Закрывшись в своей комнате, Оливер набросал послание и скрепил его сургучной печатью с символом Хэйфолла — стогом сена. Пребывая в отличном настроении, он отправился в мягкую постель, где его уже ждали старательно взбитые Магдой подушки. Этой ночью он будет прекрасно спать! Ведь выходка с грибом осталась незамеченной, а бремя расследования хэйфольских смертей ляжет на чужие плечи...

Эфинор соскочил с коня и прошел мимо привратников. Он недавно стал возить почту в форт, и всякий раз разглядывал картины, которыми изобиловали коридоры Серой Крепости. Одна из его любимых изображает корону, лежащую в тлеющих углях — то был памятный день в истории Сент-Глор. Всякий раз, проходя мимо, он ненадолго останавливался и отвешивал едва заметный поклон.

Но на этот раз взгляд гонца привлекло полотно, завешанное тяжелой черной тканью, стоящее на полу под другими картинами. Молодой человек не удержался, приподнял занавес и замер: карие глаза, обрамленные густыми ресницами, смотрели на него, будто бросая немой вызов. Красивая женщина, изображенная на холсте, сидела прямо на земле посреди темного леса, в белом, запачканным грязью платье. Алебастровая кожа сияла в лунном свете, черные, растрепанные ветром волосы струились по плечам, а пальцы рук вонзались в землю. Со стороны смотрящего казалось, что ее взгляд исполнен ненависти и злобы, возникало волнительное чувство, будто прямо сейчас она бросится на зрителя с полотна. В голове Эфинора тут же пронеслась мысль о том, с какой животной яростью женщина впилась бы в него ногтями, будь она настоящей. Но, несмотря на странные фантазии, уходить от незнакомки ему не хотелось. Противоречие, в котором слились женственность и жестокость, не отпугивало, а наоборот, очаровывало.

Гонец, наверное, и дальше стоял бы в оцепенении, разглядывая неизвестную, если бы Мелвин — канцелярий и представитель форта — не привел его в чувство:

— Смотрю, ты уже хозяйничаешь, пялишься на картину, вместо того, чтобы передать мне письма?

— Простите! Я и сам не заметил, как загляделся на нее. Кто она? — спросил Эфинор, не отрывая глаз от черноволосой леди.

Такая наглость возмутила канцелярия:

— Эй, болван, — он щелкнул пальцами прямо перед лицом юноши. — Неси быстрее все письма в канцелярию, или оставлю тебя без оплаты!

Войдя в небольшое помещение с кучей шкафов и ящиков, посыльный вывалил содержимое небольшой кожаной сумки на стол: это были письма с различными сургучными печатями.

Мелвин перебрал послания изящными тонкими пальцами. Хотя ему было больше тридцати, тело сохранило юношескую худобу. Мелвин выглядел моложе своих лет, что в военных кругах, как он считал, совсем не делало ему чести. Да и что могло сделать честь поэту по призванию? Всю жизнь он тайно сочинял стихи и мечтал написать пьесу для королевского театра. Но, поддавшись давлению отца, оказался в Серой Крепости герцога Нортемира, которая стала для него чем-то похожим на тюрьму.

— Можешь идти, — канцелярий бросил Эфинору несколько серебряных монет на стол, но одна из них упала и закатилась под ближайший стул.

Эфинор был вынужден нагнуться, чтобы подобрать ее. “Криворукий козел”, — подумал он про себя и вышел за дверь.

Оставшись наедине с письмами, Мелвин вздохнул, в очередной раз проклиная своего старика. Сколько усилий тот приложил, чтобы совсем не спортивного юношу взяли на службу к самому Нортемиру, пускай и на должность канцелярия. Стольких же усилий Мелвину требовалось, чтобы не сойти здесь с ума. Он выдвинул ящик стола, с грустью взглянув на начатую пьесу, и задвинул обратно. Как бы Мелвин ни ненавидел все, чем живет Крепость, свою работу он выполнял отлично.

Он перепроверил, прочитал и рассортировал все письма, а затем отправился к герцогу.

Постучав в тяжелую дубовую дверь, канцелярий на мгновение замешкался, после чего толкнул ее.

— Ваша Светлость, разрешите…. — не успел Мелвин закончить фразу, как Нортемир прервал его:

— Заходи, Мелвин.

Лорд сидел в большом деревянном кресле и заполнял какие-то бумаги. Просторный светлый кабинет был залит полуденным солнцем, окрасившим рыжую бороду Нортемира в золотистый цвет. В застекленных шкафах на полках поблескивали различные вещицы — трофеи, привезенные герцогом из разных уголков мира. Каждый раз, попадая сюда, Мелвин с досадой вспоминал свою каморку. Он искренне не понимал, как его лорд может так много времени проводить в военной крепости, вместо того, чтобы наслаждаться роскошью своего замка. Нортемир же, будучи в первую очередь рыцарем, больше всего любил испытания и бои. Словом, все то, где можно проявить бесстрашие, силу и доблесть. Потому большую часть времени он предпочитал проводил в стенах своего форта, где тренировался и предавался воспоминаниям о своих победах.

— Кажется, вам нужно на это взглянуть, — Мелвин протянул письмо, скрепленное печатью с эмблемой Хэйфолла.

Уделив несколько минут посланию, Нортемир нахмурил брови.

— Действительно, странно, — сказал он, поглаживая рыжую бороду. Васильково-голубые глаза лорда становились особенно яркими в солнечные дни, смягчая его привычно суровый вид.

Герцог встал и, подойдя ко второму окну, широко распахнул его. Теперь уже комната не казалась такой просторной. Нортемир обладал внушительными габаритами: широкая спина, огромные руки, мощные ноги. Ростом он был несколько выше среднего, и все же одного взгляда хватало, чтобы понять: такого лучше не злить!

— Передай Вальтеру, чтобы отправил туда небольшой отряд, пусть наведут порядок, — сказал лорд.

— Будет сделано, Ваша Светлость! — Мелвин замялся, но решился добавить: — Разрешите задать вопрос?

— Спрашивай.

— Что это за картина у нас в холле?

— Это подарок от Академии, черт ее подери. У них там какая-то важная дата. Мало того, что уже десятки лет они открыто преподают эту свою магию... Так теперь еще лезут во все щели, чтобы быть на слуху.

— Но ведь нельзя не признать, что Архимаги внесли определенный вклад в победу в Великой Войне, Ваша Светлость, — сказал Мелвин, не понимая, откуда только в нем появилась эта смелость на подобные возражения.

— Мои воины внесли не меньший вклад! И, в отличие от магов, не стали облачаться в бриллианты и меха, задирая свой нос, — отрезал Нортемир.

Мелвин кивнул в знак согласия и спросил:

— Что прикажете делать с картиной?

— Повесь в каком-нибудь дальнем углу.

* * *

Канцелярий шел обратно по коридору, испытывая странное предвкушение — он снова увидит полотно. Подойдя к картине, он бережно взял ее и, воспользовавшись помощью стражей крепости, повесил, как и велел Нортемир. Когда дивная работа оказалась на месте, Мелвин с подручными сделали несколько шагов назад, чтобы оценить, ровно ли она висит.

"Кто же ты? Что с тобой случилось? Миф, легенда, или ты и впрямь существуешь?.." — пронеслось у него в голове.

Прошло несколько минут, прежде чем он очнулся. С какой-то ревнивой неприязнью Мелвин обнаружил, что оба охранника все еще стоят рядом, точно так же вглядываясь в картину.

— Чего уставились? Расходимся! — скомандовал канцелярий.

* * *

Прошло несколько дней с момента, когда Нортемир получил хэйфольское письмо. Герцога изводили беспокойные мысли о странных смертях, от которых, правда, он тут же отмахивался. Глава совета Хэйфолла писал, что, вероятно, все дело в отравлении. Даже если и так, кто отравил этих людей и зачем? Одного отряда непременно хватит, чтобы решить все вопросы с воровством, а изучением "белоглазой смерти" уже занимается местный врач. Но, как лорд ни пытался себя успокоить, как ни старался переключиться на подготовку к рыцарскому турниру — ничего не получалось. В этой истории белые глаза мертвых больше всего занимали его мысли. Все непонятное раздражало Нортемира.

Ведь пронзить врага мечом гораздо легче, чем разгадать тайну или противостоять чему-то неизвестному. Взрастив в себе непоколебимую мужественность и веру в силу, он не хотел признавать, что порой она разбивается о чей-то слишком проворный ум — или, того хуже, магические способности.

Будучи ребенком, он слышал от деда страшные истории. Но стоически выдавал свое волнение за интерес, а ночью боролся со страхами. После одного такого рассказа Нортемир не спал две ночи подряд. Решение пришло само, на третий день. "Все это выдумки и преувеличение", — решил он тогда для себя. Ну, может, и жили в деревне пара уродов, а в итоге всю деревню прозвали городом чудовищ! Или, например, кто-то умер, а потом кого-то похожего на него встретили в другом месте. Вот тебе и некромантия!

Успокоив себя однажды в прошлом, он обрел бесстрашие в настоящем и будущем. И с каждым годом его убежденность лишь подтверждалась — оказалось люди и правда любят врать и преувеличивать, видимо, потому, что только так некоторые могут придать себе значимости. Это он наблюдал и в школе в юности, и среди воинов в период зрелости. Норт давно подметил, что тот, кто много говорит — ведет дела, прямо противоположные своим разговорам. Однако и молчунам герцог не доверял. Он любил простых людей, чьи пороки и достоинства лежали более или менее на поверхности.

"Не бывает дыма без огня", — думал Нортемир сейчас, спускаясь по лестнице Серой Крепости. Оказавшись на первом этаже, лорд остановился в недоумении: несколько стражей неподвижно стояли, глядя на новую картину.

— Эй! Что там происходит? — крикнул Нортемир.

Казалось, этот низкий грубый голос мог напугать даже слона.

— Ваша Светлость! Мы... простите! Новая картина... мы просто пришли посмотреть, — ответили испуганные служащие, мгновенно приняв стойку смирно.

— В таком случае сегодня, господа ценители искусства, вы патрулируете форт вместо ночной смены, — уже спокойно сказал Нортемир.

Когда стражники разошлись по местам, герцог остался с картиной один на один. Он равнодушно смотрел на нее, не понимая, чем вызван такой интерес. Единственное, что смутило его — это

слишком странный мотив полотна. Пусть даже оно от академии магов, но все равно странно. Какая-то

барышня сидит грязная в лесу — ну куда это годится?

Мэдэлайн вошла в шумную аудиторию в компании подружек. Негласная королева факультета пребывала в отличном настроении: уголки ее губ, то и дело приподнимались в игривой улыбке, а темные глаза сияли радостью.

— Он улыбнулся мне, — сказала Мэдди, прижав учебники к груди. 

— Сам Аксон? Серьезно? — интересовались приятельницы.

— Сам Аксон! — со всей важностью ответила счастливица, и направилась к парте вместе со свитой. Приветствия, которыми сыпали однокурсники были ей в тягость — отвлекали от интересной беседы, так что Мэдэлайн отделалась парой легких кивков, чтобы не погрязнуть в ненужных разговорах, и сосредоточиться на одном — самом важном.

— Я шла мимо той плакучей ивы, той что постоянно собирает в своей тени толпы студентов. И бац! — Мэдди бросила на стол справочник по Математическому Анализу Энерегетических Полей, — На встречу мне идет Он!

— Какой он? Расскажи! — умоляли подруги.

Мэдди мечтательно закатила карие глаза и сделала глубокий вдох.

— Бесподобен, безупречно красив, и главное, потрясающе силен. Вы слышали, что он может вызвать настоящий смерч?

— Ага, зато потом будет восстанавливаться, дня этак три, — послышался насмешливый голос Альберта.

— Закрой рот, не с тобой разговариваю, — небрежно бросила Мэдди.

— Мы встретились взглядом, я почтенно улыбнулась в приветствии, а он сделал легкий кивок, и улыбнулся в ответ! У меня будто земля из под ног ушла, его красивое утонченное лицо, уверенная походка, высокий рост... все до сих пор перед глазами! 

— Мэдэлайн! Да ты влюбилась! — вскрикнула Анабэль.

— А я уж думала, с тобой этого никогда не произойдет, — сказала Ирэль.

— Да тише вы, —  спохватилась Мэдэлайн, — не влюбилась... И вообще! На вас посмотрю, когда увидите его, — она улыбнулась, а затем добавила, - Говорю вам Он — сам Бог!

Мэдди поправила светлые локоны, убрала соринку с зеленого пиджака, на котором была нашита эмблема Академии и обратилась к подругам: 

— Ну как я выгляжу?

— Как всегда отлично, ты же всегда безупречно выглядишь милая, — залебезила Ирэль, сев с подругой за парту.

— Неплохо, но бывало и лучше, — съязвила Анабэль, заняв место позади подруг.

В ответ Мэдди повернулась и шепнула ей: " Не хотела портить тебе настроение, но оттенок этой красной помады делает тебя похожей на шлюху, лучше сотри". Мэдэлайн подмигнула смущенной подруге, и вернулась к разговорам об Аксоне с соседкой по парте.

"Но ведь ты сама мне ее подарила, стерва", — разозлилась про себя Анабэль. Она стала беспорядочно малевать каракули в тетради, с каждым разом усиливая нажим на перо, до тех пор пока бумага не порвалась точно в центре. Анабэль швырнула принадлежности на другой конец стола. Сказать подобное в слух ей не хватило бы духу.  Страдания от роли даже не второй, а третьей скрипки порядком надоели. Но что оставалось? Числиться в свите Мэдэлайн было слишком престижно. Пускай она богатая, самоуверенная выскочка, но быть с ней так здорово! Всего за пару месяцев учебы, "Клуб Мэдди" превратился в предмет зависти девчонок, и любопытства парней. Если ты в нем, то обречена на внимание со всех сторон... 

Еще до поступления в Академию Анабэль учились в одной школе с Мэдэлайн. Однажды весь класс устроил Мэдди бойкот: за излишнюю заносчивость и манерность . Думали ее проучить — не вышло. Мэдэлайн ходила на уроки в прекрасном настроении, и казалось, замечательно обходилась без друзей. Выглядело это странно: будто бойкот существовал для всех кроме нее. Она знала, если хоть кто-то пойдет дальше чем демонстративное молчание, и захочет проучить иными методами, то один щелчок пальцев и папочка Маркиз МакЭббот быстро решит все проблемы. Во время всеобщего презрения одноклассников Мэдди отлично училась, давала списывать даже злейшим врагам, а порой покупала сладости на весь класс. Даже самые стойкие сдались — пришлось мириться с несносным характером избалованной девчонки. Анабэль всегда завидовала и восхищалась капризной отличницей, но удачно вписаться в подружки удалось лишь в выпускном классе. Мэдди поперхнулась вишневой косточкой в столовой, и Анабэль не растерявшись, надавила ей на живот с таким усердием, что косточка тут же вылетела. Мэдди тогда скривилась, схватилась за живот, возмущалась за чрезмерно приложенную силу, но с тех пор взяла спасительницу под свое крыло. 

Жизнь Анабэль разом перевернулась: из неуверенной в себе недотепы, она превратилась в невероятной красоты девушку с копной густых каштановых волос, зелеными глазами, и роскошной фигурой. Посиделки с подругами, милые секреты, и прочие радости женской дружбы стали частью ее жизни. К тому же отец заклятой подруги был всегда очень мил, обходителен, прекрасно выглядел, и часто развлекал подруг интересными историями. За годы дружбы маркиз стал воображаемым отцом для Анабэль, ведь своего она даже ни разу не видела.

И все же девушку печалило, что в пьесе Мэдди ей всегда отводилась роль второго плана. Крайне несправедливо: грудь-то у нее больше, ресницы гуще, нос меньше, словом, она обходит Мэдди во всем! Во всем, кроме учебы и самоощущения. Мэдэлайн светловолосая, бледная, худая, плоскогрудая просто возмутительно уверена в себе! Каким-то образом ей удавалось вынуждать людей смотреть на нее ее же глазами. А уж в своих-то глазах Мэдди ощущала себя не меньше чем королевой!

Как ни старалась Анабэль копировать замашки подруги, как ни внушала себе, что она красивее — ничего не выходило, она всегда шла следом и никогда впереди.

Анабэль тоскливо посмотрела в окно, где виднелась огромная плакучая ива, и вздохнула: "даже Архимага Воздуха, о красоте которого ходят легенды, первой встретила Мэдди".

* * *

В класс вошла Миссис Элоиза Уилсон. Пожилая леди, с осанкой балерины загадочно улыбалась.  По обе стороны от преподавательницы шагали двое новых учеников.

— Дорогие мои, — начала преподавательница со всей присущей ей серьезностью, — знакомьтесь наши новые ученики. 

Рядом с двумя новенькими миссис Уилсон казалось совсем маленькой — ростом парни вышли на славу.

И не смотря на это, выглядели они двумя противоположностями друг друга.

Парень, стоявший слева был одет совсем просто, выглядел бледно и устало: потрепанные ботинки, потертый синий комзол, выцвевшая серая рубашка. Вид у него тусклый, серые глаза были щедро обрамлены темными кругами. Казалось он не спал целую неделю. Единственным, что освежало его вид были золотистые длинные локоны, которые словно переливались в лучах солнца. 

Тот, что справа, напротив, приковывал взгляд и вызывал неподдельный интерес. У него были черные как смоль волосы, синие глаза и белая кожа. Новенький держался нарочито гордо, облачен был в бархатный бордовый сюртук, и красивые замшевые туфли. Его губы имели капризный изгиб, говоривший о некой избалованности своего обладателя.

Преподавательница пригласила учеников представиться.

На удивление, первым решился тот, что был неважно одет, он сделал шаг вперед и сказал:

— Магнус Малорн, прибыл в Глорион из Эшвилля — небольшой городок на юге Сент-Глор.  

— Это там, где лет сто назад Вулкан Эш залил лавой и присыпал пеплом половину населения? — спросил Альберт.

—  То самое место, — ответил Магнус.

— Далековато. И каким же пеплом тебя сюда занесло? — поинтересовался всезнайка, получив поддержку класса в виде небольшой волны смешков и шушуканий.

 — Альберт! Прекрати! Магнус стал одним из немногих, кто прошел конкурсный отбор в Академию, и без экзаменов поступил на первый курс. 

— Поприветствуем нашего нового ученика, — сказала Миссис Уилсон, закрепляя слова одинокими аплодисментами.

Магнус решительно занял одну из последних парт.

— Алестан Элвин, представился темноволосый франт.  Мой отец, граф Элвин, переехал в Глорион с севера. Кстати его часто не бывает дома, так что студенческие вечеринки — это ко мне.

Первокурсники тут же загудели и захлопали в знак одобрения. Алестан безо всяких раздумий занял место рядом с Анабэль, так будто уже не первый год здесь учится.

-Дорогие мои сегодня очень важный урок. Результат занятий многое определит. Вам представляется возможность, познакомиться с Великими Стихиями и узнать какая из них наделит вас силой. Сегодня день определения вашей специализации!

— А что если никакая? — спросил кто-то из студентов.

— Обычно мы не ошибаемся в учениках.

Элоиза сделала резкий щелчок пальцами и на большом учительском столе появились подносы с разноцветными банками и склянками.

— Разве маги владеют невидимостью? — поинтересовалась рыжеволосая Катрина, соседка Альберта по парте.

— Я всего-лишь покрыла их зеркальным раствором, зная неуемное любопытство первокурсников.

Помогите расставить все это по партам, — попросила она, сидящих в первых рядах студентов.

— Итак, у каждого из вас на столе стоит 3 предмета: чаша с водой, небольшая емкость с землей, свеча.

— А как же воздух? — со скучающим видом поинтересовалась Ирэль.

— Воздух он везде, так что особые предметы для него не нужны. Чтобы ощутить свою  связь со стихией вы должны встать, закрыть глаза , глубоко вдохнуть и на выдохе, про себя просить Великую Стихию Воздуха дать вам знак. У каждого из Вас на столе есть персональное заклинание. Выполнять задание будем по очереди. Начнем!

В алфавитном порядке Элоиза называла фамилии, один за другим студенты бормотали магические слова, и казалось воздух совсем не собирался им отвечать.

Когда очередь дошла до Мэдэлайн она встала, прочла заветные строки, закрыв при этом глаза. Легкий ветерок обдал ее лицо, слегка приподняв светлые волосы.

— Поздравляю мисс МакЭббот — ваша специализация — воздух, — сказала Уиллсон и отметила что-то в журнале.

Мэдди плюхнулась на место легко выдохнув, и тут же принялась обниматься с Ирэль: "Я знала! Знала, что буду учиться у Аксона!". Казалось вся женская половина курса разом помрачнела. 

Помимо Мэдди, воздух дал знак еще двум ученикам. Но когда очередь дошла до Магнуса случилось нечто странное. После его заклинания, окно с грохотом распахнулось, и сильнейший поток ветра взъерошил его золотые волосы. Порыв был такой силы, что смел все принадлежности со стола. Теперь учебники и тетради Малорна оказались заляпаны фиолетовыми чернилами.

Миссис Уиллсон странно посмотрела на смущенного молодого человека и сделала запись.

— Теперь обратимся к силам огня. Попробуйте зажечь свечу с помощью силы мысли, прочитав второе заклинание.

Звездой огненного состязания вне всяких сомнений стал Алестан: магическая формула, легкий щелчок пальцами и свеча зажглась с первого раза! Кое как получилось и у Альберта, но по сравнению с новоиспеченным факиром, зрелище было жалкое: мистер всезнайка бубнил заговор, пыхтел над свечой, возвышался над ней, грозно поднимал руки и тут же бросал их в бессилии. Он корчился от злости и повторял все заново, после трех таких ритуалов наконец последовал результат — свеча зажглась и тут же погасла. Магнус выступал последним, и его попытка чуть было не лишила начинающего мага волос. Вместо свечи загорелся рукав, что он не сразу заметил — слишком уж был сосредоточен на фитиле. Под хохот класса пламя перекинулось на прядь волос, на что молниеносно среагировала Элоиза: она окатила юношу каким-то серебряным порошком. Стоя в облаке мерцающей пыли, он откашливался пока студенты заливались смехом.

— Будьте внимательнее мистер Малорн, — строго произнесла преподавательница, сделав очередную запись.

— А правда, что за все годы Академии огонь еще ни разу не отметил ни одну ученицу, а только учеников? — поинтересовалась Катрина.

— Правда, но не исключено, что когда-нибудь это изменится, — отметила Уиллсон, убрав прядь седых волос, которая то и дело падала ей на глаза.

— Не хотела бы я, учиться у Сульфия. Я как-то его видела — это кошмар. Руки все в уродливых ожогах, глаза и волосы черные словно угли. Он выглядит жутко злым! Кажется в гневе, он сможет и ученика поджечь, — шептала Ирэль в ухо Мэдди.

Услышав обрывки фраз, Алестан подался вперед и произнес: "Огонь не для трусих".

Мэдди вздрогнула и превозмогая возмущение с любопытством не удостоила наглеца ответом. Ирэль же, напротив, бросила в обидчика ядовитый взгляд, про себя отметив, что сколь бы нахален он ни был, менее привлекательным от этого не становился.

Анабэль получила скрытое удовольствие от укола в адрес подруг. Она, конечно, сразу обрадовалась, тому что симпатичный новенький выбрал соседкой именно ее, но теперь все больше убеждалась в его исключительности — он вот так сходу осмелился перечить самым главным умницам класса!

— Ты-то не боишься огня? — Алестан внезапно обратился к соседке, глядя ей прямо в глаза.

— Я? Нет... нет, что ты, — шептала она в ответ, про себя думая, что меньше всего ей хотелось бы учиться у Сульфия. Пугающий образ Архимага Огня быстро вытеснило симпатичное лицо соседа по парте, Анабэль с пол минуты задержалась на нем взглядом, но тут же себя одернула. "Вот еще, не хватало влюбиться". Два последних увлечения принесли столько боли, что каждое новое невольно пугало ее. 

В это время Элоиза проходилась между рядами, проверяя парты и руки учеников.

— Теперь берем чашу с водой. Попытайтесь сделать так, чтобы она поднялась подобно небольшому фонтанчику, — сказала она.

Студенты в предвкушении ждали очереди Магнуса, надеясь, что его попытка — будет очередным поводом для забавы. 

И Магнус не разочаровал: при контакте с водой он был обрызган с ног до головы, а во время работы с землей содержимое колбы высыпалось ему за шиворот. Все это время он на удивление спокойно держался, вероятнее всего — дорожная усталость притупила ощущение неловкости за провальные опыты. Казалось, все чего хотел молодой человек -  хорошо выспаться, а все остальное волновало его по столку по скольку.