Цвет веры (гет)

Я, зажмурившись, делаю медленный шаг вперед.

Под закрытыми веками всполохи темноты.

«Ты не нужен, тебя здесь отныне никто не ждет».

Я не верю им всем, устремляясь туда, где ты.

Я вслепую, наощупь, на слух тебя нахожу.

Я тебя узнаю по дыханию тишины.

Тьма вокруг обступает и душит, но я держу

Твою руку, и пляски теней мне уже не страшны.

Ты спасаешь меня, и бессильно любое зло.

Зло свернется клубком и прижмется к твоим ногам,

Умоляя о ласке, забыв, как ломало и жгло.

Зло всецело сдается на милость… Как и я сам.

Отправляясь в дом Сириуса, Нарцисса не была уверена в успехе. Надеялась лишь на то, что в ней самой есть кровь Блэков, а значит, дом примет ее под свою защиту.

Когда гостевой домик Марисы остался позади, она прикрыла голову руками и согнулась, ожидая действия охранных чар. Но камин выплюнул ее в гостиную дома по улице Гриммо, и в этот раз некому было подать ей руку и подхватить. Споткнувшись о каминную решетку, Нарцисса полетела на пол. Впрочем, тут же вскочила и бросилась в коридор за оставленной там волшебной палочкой, моля про себя, чтобы ее никто не забрал.

Коридор выглядел так, как будто здесь произошла битва. Нарцисса замерла, разглядывая следы крови на светлом ковре, обрывки холста, обломки рамы. На месте, где еще несколько часов назад висел портрет Вальбурги, теперь был лишь большой прямоугольник более ярких обоев. Никогда в жизни Нарцисса не видела уничтоженного волшебного портрета.

На одном из лоскутов холста прямо у ее ноги виднелась кисть Вальбурги. Безвольная, будто неживая. Поежившись, Нарцисса переступила через нее и добралась наконец до комода, на который поставила поднос с кофе за секунды до того, как ее утянуло в портал.

Поднос стоял на месте, и даже кофе остался нетронутым. Но самое главное, рядом с чайной парой лежала ее волшебная палочка. Торопливо схватив ее, Нарцисса наконец выдохнула. Без волшебной палочки она чувствовала себя беспомощной. Теперь же готова была если уж не победить любого, кто сюда сунется, то, как минимум, дорого продать свою жизнь.

В доме было тихо. Сквозь грохот крови в ушах Нарцисса вслушивалась в эту тишину, пытаясь придумать, что делать дальше. На то, что здесь будет Северус, она не рассчитывала, — он ведь не мог знать наверняка, что она сюда вернется, — но отсутствие Сириуса вызывало недоумение.

Нарцисса вновь осмотрела разгромленный коридор и вдруг поняла, что здесь что-то произошло после ее исчезновения. Уничтожение портрета она еще могла списать на реакцию Сириуса. Слишком хорошо она его знала. Северус, например, не стал бы трогать портрет. Он бы попытался выяснить, куда вел портал. То, что они не смогли воспользоваться порталом и проследовать за ней, было хорошим знаком. Но следы крови на ковре и, самое главное, ее волшебная палочка... Северуса Снейпа Нарцисса тоже знала не первый год. В его действиях не было места случайностям и импульсивным решениям. Он не мог бросить ее волшебную палочку. Он бы обязательно забрал ее с собой. А еще он непременно оставил бы инструкции на случай ее возвращения в пустой дом. Он должен был хотя бы предположить такую возможность и подготовиться к ней.

С холодеющим сердцем Нарцисса покрепче сжала волшебную палочку и принялась внимательно осматривать сперва коридор, потом гостиную, а после кухню-столовую. Ничего, что можно было бы посчитать инструкциями, здесь не было. Ни одной зацепки.

Нарцисса обошла весь первый этаж, проверила каждую комнату, используя заклинания проявления на случай, если Северус что-то зачаровал. И с каждой минутой пребывания в этом доме она все яснее понимала, что случилось непоправимое. Перед ее взором стояло безжизненное лицо Фреда, которого она оставила на холодном полу проклятого обеденного зала. Если это случилось с Фредом, то могло случиться и с… Северусом. Она ведь уже допускала подобную мысль, когда пыталась связаться с его камином из дома Марисы. Допускала, но гнала прочь. Вот только бесконечно убегать от реальности невозможно.

Вернувшись в гостиную, Нарцисса опустилась в ближайшее кресло и сжала виски. Волшебная палочка, которая все еще была в ее руке, больно вдавилась в кожу, но Нарцисса не обратила на это ни малейшего внимания.

На миг допустив мысль о смерти Северуса, она словно наложила на себя леденящие чары. Холод внутри разрастался с такой скоростью, что, будь она в другом состоянии, наверное, испугалась бы того, что вскоре не сможет дышать. Но сейчас ей было все равно. Холод впитал в себя страх, суматошное желание что-то делать, куда-то бежать. На краю сознания билась мысль об опасности, грозящей Драко, но Нарцисса больше не понимала, как эту самую опасность отвести. Оказалось, что всю свою жизнь она была сильной, потому что знала: стоит ей оступиться — Северус подставит плечо. И вот теперь, когда его не стало…

Нарцисса согнулась и изо всех сил прижала кулаки к груди. Волшебная палочка коснулась ее подбородка. Теплая и обещающая защиту.

«Она довольно сильная. Тебе хватило бы и чего-то попроще», — когда-то сказал Северус, вертя ее палочку в руках.

Тогда Нарцисса не обратила на это внимания, а сейчас вдруг вспомнила, как сильно он верил в нее. Как поддерживал, подшучивал, ругал…

«Ты не имеешь права сдаваться!» — прозвучал в голове его голос, и Нарцисса всхлипнула. В реальности он никогда не говорил ей ничего подобного, потому что оставлял ей право быть слабой, оступаться, отступать.

Нарцисса встала с кресла и повернулась к стене, на которой висел гобелен с родовым древом Блэков, чья славная история уходила в далекие века.

— Ненавижу, — прошептала Нарцисса, глядя на имя Вальбурги. — ненавижу тебя. Ты за это ответишь.

И в этот раз она точно знала, что сила вейлы ее не подведет. Они ответят за все, что сделали. И плевать ей было на то, что она всего лишь слабая женщина, которую три с лишним десятка лет оберегали от тревог и забот. Она готова отдать долг Северусу и Марисе.

* * *

Переступив порог спальни декана Гриффиндора, Северус медленно выдохнул и понял, почему Драко бросил на него такой обескураженный взгляд после его сообщения о необходимости перекинуться парой слов с профессором Макгонагалл. По сути, Снейп после отбоя торчал в гостиной… женщины. Ну да, годящейся ему в матери, но, как ни крути, правила приличия никто не отменял.

— Мерлина ради, Минерва, простите. Очень хочется стереть детям память, — нервно пошутил он, и декан Гриффиндора поджала губы, пытаясь сдержать улыбку.

Все пространство небольшой спальни занимали три наколдованных кресла, в которых расположились хозяйка и ее гости, наконец избавившиеся от невидимости. Блэк сидел, закинув ногу на ногу, и нервно качал ступней в воздухе. Люпин выглядел донельзя сконфуженным и встревоженным.

— Не желаете чаю, Северус? — буднично спросила Минерва, указывая на крошечный столик, зажатый между их с Люпином креслами.

Там стояли чайник и тарелка с нетронутыми сэндвичами.

— Нет, я пришел сказать, что не планирую оставлять сегодня Драко без присмотра. Впрочем, не только сегодня. Буду следить за ним, пока Лорд не сделает свой ход. Поэтому мы сейчас отправимся ко мне…

— Какого хода ты ожидаешь? — перебил его Блэк и обхватил колено ладонями, однако мотать ногой не перестал.

— Я думаю, что они пришлют весточку.

— Но это невозможно, Северус. Никто и ничто не проникнет в Хогвартс извне, — заметила Минерва.

— При всем уважении, профессор, вы просто слишком законопослушны, чтобы увидеть все возможные способы, — усмехнулся Блэк. — Здесь я согласен со Снейпом. Сын… Нарциссы, — Блэк запнулся, но продолжил: — нужен им живым. Очень нужен. А это значит, они за ним непременно придут. Хогвартс ненаносим, но это не помешало мне проникнуть сюда в анимагической форме. Равно как и Питеру столько лет прожить здесь под видом крысы.

— Да, но сейчас мы усилили защиту, — с нажимом произнесла Минерва. — Профессор Флитвик наложил дополнительные чары и…

— Вы усилили защиту сейчас. А крючки и зацепки для проникновения извне могли быть оставлены гораздо раньше, — терпеливо пояснил Блэк.

— О чем ты, Сириус? — нахмурилась Минерва.

— Боюсь, что нас могут ждать сюрпризы, — хмуро закончил Блэк.

И учитывая то, что он, как ни крути, был опытным аврором, Северус почувствовал холодок вдоль позвоночника. А что если не только с Драко что-то сделали?

— Я отправляюсь в подземелья Слизерина. Думаю, завтра придется собрать студентов в главном зале и побеседовать. С каждым.

— С каждым? — эхом отозвалась Минерва.

— У нас нет выхода.

— Но как понять, что с ними что-то не так?

— Мы дадим им зелье, которое меняет цвет радужки, если человек под чарами.

— Это незако…— начал Люпин, но Северус перебил его резким: «Знаю!»

Минерва, к счастью, подобных замечаний делать не стала. Только плотнее закуталась в мантию.

— Альбус бы, вероятно, не одобрил, — пробормотала она, — но…

— Профессора Дамблдора здесь нет, — резче чем следовало оборвал ее Северус. — А мы есть. И мы будем действовать теми способами, которые нам доступны. Наша задача сохранить жизни и здоровье детей.

— И вернуть миссис Малфой, — закончила Минерва, ни на кого не глядя.

И Северус был благодарен ей за то, что ему не пришлось озвучивать вслух задачу, которую он считал едва ли не более важной, чем защиту детей.

* * *

Драко предпочел отправиться в подземелья своим ходом, хотя можно было воспользоваться камином, и, выйдя из покоев Минервы, Северус только вздохнул про себя. Дети…

На полу у стены, сидели Грейнджер и Уизли. Они жались друг к другу так, будто вокруг был Запретный лес и за каждым кустом скрывалось по оборотню.

Северус вновь мысленно вздохнул. С каких-то пор Хогвартс действительно стал напоминать Запретный лес. Оборотни, во всяком случае, тут точно теперь водились. Причем такие, которые могли слететь с катушек. Опасался ли Северус того, что Люпин может обратиться и причинить вред детям? Разумеется! Именно об этом он и сказал Блэку, перед тем как уйти. Бывший гриффиндорец, хвала Мерлину, спорить не стал. Кивнул и ответил:

— Я прослежу.

Полагаться на Блэка было очень некомфортно. Но приходилось признать, что хотя в их лодке подобралась весьма разношерстная компания, главным все же было то, что плыли они в одну сторону. Во всяком случае, пока.

— И… Снейп, мы с Ремом планируем отправиться на Гриммо и на трезвую голову проверить, не осталось ли следов портала. Ты ведь уже не умираешь? — криво улыбнулся Блэк.

Снейп отзеркалил его улыбку. Он мог бы сказать, что это плохая идея, что на дом могут повторно напасть, что Люпин может обратиться на ровном месте, вот только Сириус Блэк был аврором и прекрасно осознавал риск, на который шел.

— Удачи, Блэк, — сказал Снейп вместо миллиона предостережений.

— И тебе. Камин будет открыт на твой вызов. Как будут новости…

— Я буду связываться с тобой каждые два часа.

— Сон для слабаков, — без улыбки сказал Блэк.

На это Северус отвечать не стал.

И вот теперь, неловко остановившись посреди коридора, потому что Драко при виде Грейнджер будто врос в пол, Северус думал о том, что стоило все-таки попросить Блэка быть осторожнее. Потому что их и так осталось непозволительно мало. А еще потому, что, если с Блэком что-то случится, он не сможет посмотреть в глаза Нарциссе. Мысль о том, что у него, в принципе, может больше не быть шанса посмотреть в ее глаза, он отмел на лету. Потому что его борьбе очень нужен был смысл.

— Профессор, — голос Драко звучал глухо, а сам он смотрел так, будто прямо сейчас сдавал экзамен и не мог вспомнить состав простейшего зелья. — Можно, я… догоню вас? Мне нужно две минуты.

Северус скользнул взглядом по Грейнджер, остановился на Уизли. Гриффиндорцы успели встать и теперь неловко топтались у стены.

— Давайте я покажу вам нашу гостиную, профессор? — неожиданно произнес Уизли и, оттеснив Драко плечом, улыбнулся, как ему, видимо, казалось, дружелюбно.

Северус едва не рассмеялся от этой неожиданной и нелепой попытки проявить тактичность.

— Вы, смотрю, даже не допускаете мысли, что в Хогвартсе мне знаком каждый уголок, — ответил Северус раньше, чем понял, что собирается препираться с учеником.

— Ну, тогда давайте просто… выпьем чаю.

— Мистер Уизли, я начинаю беспокоиться о неучтенных побочных эффектах взаимодействия с фамильными артефактами, — покачал головой Северус, перехватывая отголоски раздражения Уизли. А еще под раздражением были страх, неприязнь, злость. Однако на веснушчатом лице сияла такая улыбка, что, постарайся староста Гриффиндора сильнее, это самое лицо, кажется, треснуло бы.

— Пойдемте, — вздохнул Снейп. — Только сперва будьте любезны проверить, нет ли в вашей гостиной любителей нарушать режим.

— У нас? Да как вы могли подумать? — Уизли пошел к лестнице первым, а Северус на миг замер.

Со спины Рональд выглядел так же, как и остальные его братья: высокий, рыжий, неловкий. Точно так же выглядел их отец… пропавший вчера в министерстве.

Северус на миг прикрыл глаза, а потом пошел следом, не глядя ни на Драко, ни на Грейнджер и отгораживаясь от их неловкости, испуга и чего-то, что было очень похоже на ту нежность, которую он сам испытывал к Нарциссе.

* * *

Камин на Гриммо не ответил на вызов. Впрочем, Сириус этого и не ожидал. Он сам ставил защитные заклятия и знал, что в его дом не сможет проникнуть никто. Законным способом. О том, что кроме законных существует еще приблизительно миллион незаконных, он старался не думать.

— Ты уверен, Сириус? — на его плечо легла теплая рука.

Сириус поднял взгляд на профессора Макгонагалл. Раньше ему казалось, что декан Гриффиндора всесильная, вечная. Такая же, как Дамблдор. А вот теперь он видел, как сильно она изменилась со времен его школьных лет, и ему было больно от мысли, что никакие они не всесильные. Никто из них. И время не щадит никого. И война не щадит.

— Я уверен, профессор. Не волнуйтесь. Все под контролем.

В ответ на эти слова она скупо улыбнулась.

— Ваша беспечность поистине вызывает уважение своим постоянством.

— Это не беспечность, профессор, — усмехнулся Сириус. — Просто войны не выигрывают в одиночку, что бы там себе ни думал Снейп.

— Он так не думает и очень благодарен вам обоим за поддержку и за спасение, — негромко сказала она.

Сириус ничего не ответил. За него это сделал Рем.

— Мы знаем, — сказал он.

В камин Сириус шагнул первым. Просто потому, что защитный периметр родового дома Блэков в лучшем случае вышвырнул бы Рема обратно. В худшем, изрезал бы или испепелил. Сириус не был уверен в том, как именно поведет себя родовая магия теперь в попытке предотвратить вторжение. Его камин, разумеется, пропустил без проблем.

В нос ударил спертый запах давно не проветривавшегося помещения, острый запах крови и еще чего-то, чему он не успел подобрать названия, потому что в него полетело заклинание.

Спасла выучка аврора. В молодости в такие моменты Сириус мысленно благодарил параноика Грюма за то, что он гонял желторотых юнцов до седьмого пота, несмотря на их уверенность в том, что им все по плечу. Рефлексы и сейчас сработали быстро и четко, будто и не было целой жизни в Азкабане.

Сириус резко пригнулся и бросился в сторону, уходя от зеленой вспышки. От мысли, что кто-то запустил в него Аваду, прошиб холодный пот. В мгновение ока оказавшись за креслом, он резко отбросил прочь упавший со стола стакан, надеясь отвлечь движением нападавшего, и выглянул из своего укрытия, прицеливаясь. Авадой он, разумеется, швыряться не стал бы — противник нужен был ему живым, но в его арсенале имелась пара заклинаний, от которых…

— Нарцисса! — воскликнул он, уворачиваясь от оглушающего заклятия.

— Сириус! — звонко вскрикнула она и вскочила на ноги. — Сириус!

И Сириус Блэк, бывалый аврор, бросился к ней, даже не попытавшись проверить, она ли это на самом деле. Ведь если она, то почему Авада?

Но стоило Нарциссе повиснуть на его шее, как Сириус выдохнул. Никакое оборотное зелье не смогло бы повторить то, как она пахла, и эти руки он узнал бы из тысячи.

— Фред! Он убил Фреда! А потом они разрушили гостевой домик Марисы. Они... Мерлин! Я только что едва тебя не убила! — Нарцисса давилась слезами, сжимая его плечи.

— Эй! Эй! Все хорошо. Ты никого не убила. Я цел. Слышишь?

— Я применила неп-п-простительное зак-к-клятие.

Нарциссу трясло так, что она не могла нормально говорить.

— Нарцисса, эй! — Сириус высвободился из ее объятий и осторожно сжал хрупкие плечи. — Не существует непростительных заклятий. К черту всех тех, кто считает, что может что-то нам запретить. Ты защищалась тем способом, которым могла. И это правильно. Слышишь?

— Я применила Аваду, — зажмурившись, прошептала Нарцисса. — Я никогда не думала, что этот день наступит.

По ее щекам ручьями текли слезы.

— Девочка моя… — Сириус вновь прижал ее к себе, обнимая изо всех сил. — Мы справимся.

— Я собиралась убить человека, — безжизненно прошептала она ему в ухо.

— И правильно собиралась. — Нарцисса дернулась в его объятиях, но Сириус лишь сильнее сжал руки и продолжил: — Это не делает тебя хуже. Никого не делает. Это война.

— Я не хочу воевать. Я хочу, чтобы все наконец закончилось. Чтобы больше не было смертей.

У Сириуса разрывалось сердце от ее шепота, от ее горячих слез, стекавших по его скуле. Ему нечем было ее утешить, потому что годы в Азкабане научили его одному: в жизни далеко не всегда получается так, как ты хочешь. Жизни вообще плевать на твои желания. Вот только он ни за что не сказал бы об этом Нарциссе.

— Все будет хорошо, — уверенно произнес он. — Мы справимся.

Она отстранилась и заглянула ему в глаза, и тогда он ее поцеловал. Это было единственное, что пришло ему в голову в этот момент. Единственно правильное и безрассудное, снесшее все барьеры, все «нельзя», не смей», «ты просто пользуешься ее слабостью». Нарцисса ответила на поцелуй так отчаянно, как будто хотела раствориться в моменте, забыться, не думать, не вспоминать…

— Я люблю тебя, — прошептал Сириус, отстранившись. — Я сделаю все, чтобы ты больше никогда не плакала.

Нарцисса рассмеялась сквозь слезы и коснулась его висков, провела пальцами вниз до подбородка, коснулась нижней губы.

— Ты всегда был мечтателем.

— Разве это плохо? — усмехнулся он.

— Лорд убил Фреда на моих глазах, — улыбка слетела с губ Нарциссы, и взгляд стал жестким. — Если бы у меня была волшебная палочка, я бы не задумываясь направила ее на Лорда.

— И погибла бы, — тихо ответил Сириус.

— Он убил Фреда, — Нарцисса прикрыла глаза.

Сириус понятия не имел, кто такой Фред и почему Нарцисса так переживает о нем.

— Я прошу прощения, — раздался рядом негромкий голос Рема, и Нарцисса вывернувшись из его объятий, судорожно оправила блейзер, провела рукой по волосам. — Мне дико неловко, но мне даже некуда отсюда деться, — сконфуженно закончил Люпин.

— Все в порядке, Рем. Вряд ли ты услышал или увидел что-то новое.

— Это моя вина, — в тоне Нарциссы появились незнакомые нотки, и Сириус запоздало сообразил, что перед ним миссис Малфой — вдова и уважаемый член магического общества. Эта метаморфоза заставила его покачать головой с горькой усмешкой.

— Брось, Нарцисса. Здесь нет твоей вины, — обезоруживающе улыбнулся Рем. — Война — это то место, где особенно хочется жить, где ценишь жизнь во всех ее проявлениях.

Нарцисса слабо улыбнулась, глядя в пол, а потом на ее лбу пролегла морщина.

— Я должна задать вопрос, но не знаю, что буду делать с ответом.

Ее голос прозвучал глухо.

— Спрашивай, — произнес Сириус, и она, к его удивлению, шагнула ближе и взяла его под руку. Даже не взяла, а вцепилась мертвой хваткой.

Сириус положил ладонь поверх ее руки и ободряюще сжал.

— Что с Северусом? — на одном дыхании выпалила Нарцисса и впилась взглядом в Рема.

Стоявший рядом с ней Сириус мог видеть, как на ее виске бешено пульсирует венка. Ее кожа в этот миг была настолько бледной, что казалась совсем прозрачной.

— Он в Хогвартсе. С ним все хорошо.

Нарцисса отклонилась и пристально посмотрела в лицо Сириусу. Тот кивнул в подтверждение слов Рема, чувствуя, как глухая ревность больно бьется в ребра с каждым ударом сердца.

— Вы меня обманываете, — уверенно сказала она. — Северус не мог бросить здесь мою волшебную палочку, не мог просто так уйти, не оставив никаких инструкций на случай моего возвращения. Он ведь знал, что мне некуда больше идти.

Сириуса больно укололо то, что все претензии сейчас летят в сторону Снейпа, что ей даже в голову не пришло, что все это должен был сделать он, Сириус. Получается, что бы ни происходило, именно Снейпа Нарцисса считала ответственным за свою жизнь.

— Он был в неважном состоянии, — откашлявшись, произнес Ремус. — И мы тоже торопились доставить его в Хогвартс. Поэтому вышло вот так.

— Мадам Помфри сможет ему помочь? — беспокойство в голосе Нарциссы было удушающе горьким.

— Дамблдор оставил ему слезы феникса, — произнес Сириус, и у Нарциссы вырвалось удивленное: «О-о-о!»

— Значит, теперь все будет хорошо?

— Да. Через пару часов Снейп с нами свяжется, и мы отправим тебя к нему. В Хогвартсе сейчас безопасно, — улыбнулся Сириус.

Что ж, если выбирать между возможностью держать Нарциссу в объятиях и точно знать, что она в безопасности, он, разумеется, выбирал последнее. Как и всегда.

— О каком Фреде ты говорила? — спросил он, чтобы отвлечься от невеселых мыслей.

Нарцисса выпустила его руку и потерла лицо. Ее голос дрогнул, когда она произнесла:

— О Фреде Забини.

— Мерлин! — вырвалось у Ремуса.

И жизнь будто отмоталась на пару десятков лет назад, когда Ремус Люпин встречался с Фридой Забини, а Сириус тихо ненавидел ее брата за то, что тот мог спокойно видеться с Нарциссой. За то, что смел указывать ему, Сириусу, что делать. Все эти годы Забини тоже был рядом с ней. Как и Снейп. Вероятно, они были близки, раз она так остро переживала его гибель. Сириус понимал, что думает совсем не о том. Сегодня еще один человек стал жертвой Темного Лорда, но гадкая ревность подсовывала глупое: «Забини больше нет, а ты пока здесь. И кто же выбрал правильную сторону тогда, двадцать лет назад?»

* * *

Увидев Грейнджер, сидевшую на полу под дверью Макгонагалл в компании Уизли, Драко испытал такую гамму чувств, на которую, казалось, уже просто не был способен. Он-то думал, что за этот вечер успел пережить все и больше ничему не удивится. Но то мгновение, пока Грейнджер не сообразила, что они с Уизли не одни, пока ее голова лежала на плече гриффиндорца, отозвалось в Драко жгучей ревностью. Да, ревностью. Обманывать себя было совершенно бессмысленно. Вот это горькое, колющее под ребрами, подбивающее достать палочку и сделать что-то плохое, чтобы они не выглядели так, как будто ничего уютней этого клочка коридора в мире не существует, было определенно ревностью.

Но стоило Грейнджер вскочить и посмотреть ему в глаза — не Снейпу, который сейчас имел полное право наложить на нее взыскание, а ему, Драко, — как ревность испарилась без следа. Непослушными губами он попросил у Снейпа две минуты на разговор с Грейнджер. Сказал бы ему кто-то о подобном еще неделю назад, он бы швырнул в ответ заклинанием.

Уизли неожиданно завел светскую беседу и, кажется, предложил Снейпу осмотреть гостиную Гриффиндора. В другое время Драко бы рассмеялся этому нелепому предложению, но сейчас он не то что смеяться — дышать нормально не мог, потому что Грейнджер смотрела на него во все глаза.

Две минуты. Он попросил у Снейпа две минуты. Отец всегда очень серьезно относился ко времени и не позволял себе опаздывать. К этому же приучил и Драко. И вот теперь он думал, что две минуты — это огрызок вечности. Зачем они ему? Что он успеет?

— Ты как? — едва слышно спросила Грейнджер, когда они остались одни, и Драко пожал плечами, вглядываясь в ее лицо.

Она была бледной и выглядела такой несчастной, что у него вырвалось:

— Не стоит за меня так переживать. Это…

— Неправильно? Глупо? — в ее голосе прозвучал усталый вызов.

— Не нужно, — неловко закончил он.

— Спасибо тебе за то, что спас нас с Роном.

— Вы первые начали, — нервно усмехнулся он.

— Знаю, но я все равно это ценю. Спасибо, — повторила она, и он пожал плечами.

Ему хотелось уйти, спрятаться, чтобы не было так мучительно стыдно за все, что он сегодня наговорил, за все, что сделал.

— Я хотел тебя убить, — хрипло выдохнул он. — Не просто хотел. Я попытался это сделать. То, что на Поттера не действует Империо, — случайность, понимаешь? Просто дурацкая случайность. Если бы не она, тебя бы уже не было.

Драко запоздало сообразил, что его трясет. Он на самом деле мог ее сегодня убить. И лишил бы себя возможности слышать ее голос, видеть ее робкую улыбку, ее злой взгляд… Ее бы больше не было. Накативший ужас заставил его внутренности сжаться. Смотреть на Грейнджер он не мог, поэтому смотрел куда угодно, лишь бы не на нее: на гобелен с цветами, на выщерблину в каменном полу, на факел на стене. Две минуты. Они ведь уже прошли? Уже можно идти спасать Уизли от Северуса Снейпа? Или, наоборот, Снейпа от Уизли. Кажется, в этот вечер все перевернулось с ног на голову.

Ледяные пальцы коснулись его руки, и он, вздрогнув, посмотрел вниз. Пальцы Грейнджер невесомо скользнули по его кисти, потом дернулись было прочь и, наконец, решительно сжали его ладонь.

— Посмотри на меня, — попросила она, и Драко медленно поднял взгляд.

— Если человек хочет кого-то убить, в самом деле хочет, он убивает. Ты не сделал этого. Ты попытался заставить Гарри, но сам не сделал.

Драко тряхнул головой. Наивная Гермиона Грейнджер не осознавала всей серьезности произошедшего. Она просто ничего о нем не знала. У нее вообще была дурацкая привычка видеть в людях только хорошее. В нем, в Поттере, в Уизли, в каждом, кто встречался на ее пути. Наверное, дай ей волю, она бы и в Лорде нашла что-нибудь доброе и светлое.

— Ты не понимаешь, — тряхнул он головой. — Ты ничего не понимаешь.

— Нет, Драко. Это ты ничего не понимаешь.

Ее пальцы разжались, и Драко, не отдавая себе отчета в том, что делает, сам схватил ее за руку.

— Пожалуйста, я прошу тебя, держись от всего этого подальше. Не отходи от Поттера, от Макгонагалл... Запрись где-нибудь. Это все очень серьезно. Услышь меня! Тебе нужно переждать в безопасном месте, пока все это не закончится.

Говоря это, он зажмурился, потому что по-прежнему был не в силах на нее смотреть.

Две минуты точно прошли. Пора было убираться из этого проклятого коридора. И плевать, что это будет выглядеть бегством.

— И это говорит человек, который очень-очень хотел меня убить? — в ее голосе послышалась улыбка, и он, распахнув глаза, бросил на нее сердитый взгляд.

Хотел сказать что-то резкое, потому что ее жизнь — это не повод для шуток, но обнаружил, что она стоит слишком близко. Так близко, что в неясном свете факела он может различить каждую ее ресницу. В карих глазах отражались отсветы огня, и это вдруг оказалось настолько завораживающе, что Драко совершенно забыл, на что он злился. И про то, что отведенные две минуты давно истекли, тоже забыл. Помнил только, что она запретила к себе подходить и прикасаться к себе запретила. Поэтому, сглотнув, он едва слышно спросил:

— Можно тебя поцеловать?

Отблески пламени в ее глазах качнулись, когда она медленно кивнула.

Осторожно, будто боясь спугнуть, Драко подался вперед и коснулся ее губ своими. Ожидал, что виски взорвутся болью, что над ними раздастся голос Снейпа или Макгонагалл, что прямо сюда явится Темный Лорд или случится еще какая-нибудь катастрофа, он ведь уже забыл, что может быть просто хорошо. Он уже не верил в то, что заслужил это.

Но Гермиона вдруг шагнула ближе и легонько коснулась его плеч, обжигая кожу ледяными пальцами через тонкую ткань водолазки. Ее руки дрожали.

— Прости себя, — прошептала невыносимая, непостижимая Грейнджер в его губы.

Драко нервно усмехнулся и, зажмурившись изо всех сил, поцеловал ее уже по-настоящему, и она ответила так, что он разом все вспомнил. Потому что его сердце колотилось сейчас так же, как в тот день, когда они целовались в кабинете прорицаний на первом этаже, и ее волосы были такими же шелковистыми, как тогда. И отпускать ее не хотелось никуда. Никогда.

Две минуты... Осколок вечности… Оказывается, за это время можно успеть так много. Заново обрести смысл жизни, например, как бы пафосно это ни звучало.

Ее пальцы осторожно перебирали волосы на его затылке, и это была самая невинная и в то же время самая сумасшедшая ласка, которую он только мог представить. Из груди рвались глупые слова. Но он не мог себе их позволить, потому что загадывать хотя бы на день вперед в их ситуации было просто глупо.

Драко отстранился, тяжело дыша и вглядываясь в ее глаза, будто там крылись ответы на все самые главные вопросы. Мерлин, кажется, он сошел с ума и, кажется, совершенно по этому поводу не переживал. Он открыл было рот, чтобы сказать «прости», потому что чувство вины все еще жгло в груди, но она вдруг улыбнулась и бесхитростно сказала:

— Знал бы ты, какой ты сейчас красивый.

Если бы он только мог позволить себе быть таким же храбрым и признаться в том, что она в этому минуту тоже казалась ему самой красивой на свете... Да, та самая Грейнджер, в которой не было ничего особенного.

— Ты украла мою фразу, — с улыбкой прошептал он.

Гермиона фыркнула.

— Врешь. Ты собирался сказать что-то совсем другое.

Он посерьезнел и медленно кивнул.

— Я хотел сказать «прости».

— За то, что уже было, или ты собираешься сделать какую-нибудь гадость сейчас? — приподняла бровь она, и Драко невольно рассмеялся.

— Ты невыносима, — посмотрев в потолок, пожаловался он и сильнее прижал ее к себе.

— Тоже мне новость, — вновь фыркнула Грейнджер.

Драко прижался щекой к ее макушке.

— Мне пора, — прошептал он.

— Я знаю. Две минуты прошли уже сто лет назад. Удивляюсь, что Снейп до сих пор не ворвался в коридор и не лишил Гриффиндор всех баллов, которые есть, — пробормотала она ему в шею.

— Сам удивляюсь такой тактичности, — ответил Драко, понимая, что они говорят это все просто для того, чтобы оставался предлог стоять так и стоять.

— Пообещай, что будешь осторожным.

Драко отступил наконец и перехватил ее руку, соскользнувшую с его плеча.

— Ты тоже пообещай, — попросил он.

— Давай вместе.

Это было по-детски, но, повинуясь команде Грейнджер, он произнес свое «обещаю». Выпустить ее руку оказалось неожиданно сложно, поэтому в сторону гостиной они пошли, держась за руки.

Драко старался не думать о том, что здесь вообще произошло. Сила собственных эмоций настолько его ошеломила, что он просто сжимал ее хрупкие пальцы и не позволял себе о чем-либо думать. Потому что прямо сейчас ему было слишком хорошо, неправдоподобно хорошо. Ему ведь даже не пришлось ничего доказывать, оправдываться, просить, уговаривать. Оказывается, бывает так, что тебя просто понимают и принимают. И место под солнцем не обязательно завоевывать. Оно вроде как уже тебе принадлежит. Это было дико странно и казалось немного ненастоящим. А еще вызывало страх, потому что так хорошо просто не бывает.

Словно почувствовав его состояние, Гермиона остановилась у лестницы, ведущей в гостиную, и повернулась к нему. Он вопросительно приподнял брови, но она, ничего не сказав, коротко чмокнула его в губы и потянула вниз по ступеням.

А Драко шел за ней и думал, что совсем не помнит, каким он был до тринадцати лет. Воспоминания казались смазанными. Хорошо он помнил лишь последние годы, когда каждый его поступок был четко выверенным и логичным. Там, где другие руководствовались эмоциями, Драко Малфой слушал разум. Грейнджер однажды разрушила эту отлаженную схему, пошатнула его уверенность, выбила из колеи. Но разум в нем все же смог возобладать. А вот сейчас Драко понимал, что дело было не в разуме. Кажется, фамильный перстень подавлял львиную долю его эмоций. Иначе как объяснить то, что сейчас он чувствовал себя так, будто вот-вот задохнется от нежности и страха, что все это может закончиться? Мерлин, как же сильно он был в нее влюблен, раз даже родовая магия сдалась? Гермиона Грейнджер победила древний артефакт.

На последних ступенях она выпустила его руку и, оглянувшись на миг, виновато улыбнулась. Драко перевел взгляд на стоявшего у камина Снейпа, ожидая справедливой нотации. Он пренебрег одним из нерушимых правил кодекса Малфоев: непростительно вышел за рамки отведенного себе времени и заставил себя ждать.

— Готовы? — буднично спросил Снейп, оторвавшись от созерцания камина, и Драко, приготовившийся оправдываться, растерянно кивнул, а потом, спохватившись, добавил:

— Да, сэр.

— Тогда идемте.

Снейп первым направился к выходу, Драко же повернулся к Гермионе и шепнул:

— Спокойной ночи.

— И тебе, — улыбнулась она в ответ.

Рядом как из-под земли вырос Уизли, которого до этого Драко не заметил. Хотелось пошутить про то, что шевелюра Уизли сливается с убранством гриффиндорской гостиной, но он не стал.

— Бурно порадуемся, что все закончилось и все живы? — без особого энтузиазма протянул Уизли.

У Драко был миллион ответов на эту фразу, но он выбрал, кажется, самый верный.

— Спасибо, — сказал он и поспешил за Снейпом, не дожидаясь, пока оторопевший староста Гриффиндора обретет дар речи.

* * *

Первое, что сделал Нотт, стоило Пэнси снять с него обездвиживающее заклинание, — резко сел и очень спокойно сказал:

— Мне нужен Уоррен.

— Что? Тео, что здесь случилось? — Пэнси потрясла Нотта за плечо, но тот не обратил на нее никакого внимания. Лишь хрипло выдохнул:

— Уоррен.

Пэнси и без того была напугана открывшейся картиной, где неподвижные однокурсники лежали на полу посреди развороченной гостиной, так еще и Тео вел себя странно. Наверное, если бы она была одна, умерла бы со страху. Но, к счастью, рядом с ней стоял Поттер, на которого Нотт, кстати, не обратил никакого внимания.

— Тео, — снова позвала Пэнси, склонившись к сидящему парню, но Поттер вдруг ухватил ее за локоть и потянул назад.

— Отойди, — негромко приказал он, и Пэнси даже не подумала ослушаться.

Поттер ловко задвинул ее себе за спину и, направив палочку на Блез, произнес заклинание. Пэнси, спохватившись, расколдовала Грега.

Стоило Гойлу очнуться, как он вскочил на ноги с обезумевшим видом и рванул вперед. Пэнси в панике крикнула:

— Это я его привела!

Одновременно она попыталась сдвинуть с дороги Поттера, который не спешил пользоваться палочкой: глупые гриффиндорцы любили включать свое тупое благородство совершенно не к месту. Но Грег не обратил на Поттера никакого внимания.

Оказывается, его целью был Тео. Сбив успевшего подняться однокурсника с ног, Грег прижал его к земле и прохрипел:

— Снейпа зовите! Срочно! Или кого-нибудь еще из учителей!

Нотт принялся вырываться.

— Что происходит? — Пэнси в панике ухватилась за запястье Поттера, глядя на него так, будто он должен был знать ответ.

Грег и Тео были приблизительно одинаковой комплекции, и в этой яростной схватке на полу слизеринской гостиной мог победить любой из них. Нотт хрипел и вырывался, стараясь дотянуться до горла Грега.

— Мерлин, что происходит?! — Пэнси понятия не имела, что они не поделили, но два чистокровных волшебника, дерущихся без помощи палочек… Это было за пределами ее понимания.

Не говоря уже о том, что ни один из них не обратил внимания на присутствие Поттера. Как будто тот был в своей дурацкой мантии-невидимке.

Поттер взмахнул палочкой, и Грег с Ноттом замерли. Сейчас стало заметно, что Тео почти удалось освободиться. Поттер невольно помог Грегу. Главным вопросом теперь было: стоило ли помогать именно Грегу. Может, Нотт все-таки меньшее из зол?

— Блез, что случилось? — спросил Поттер.

Его голос прозвучал напряженно. Блез несколько секунд смотрела на застывших однокурсников, а потом подняла взгляд на гриффиндорца. Пэнси почти ожидала, что она сейчас пошлет его подальше, потому что это вправду не касалось чужих, тем более Поттера, учитывая его специфические отношения с Драко, но Блез тихо сказала:

— На нем заклятие Истинного пути.

— На ком? — прошептала Пэнси, чувствуя, как голова закружилась.

Очень хотелось сделать вид, что она этого не слышала. Мерлин, лучше бы они до сих пор были в башне Гриффиндора! Там, оказывается, все было проще.

— На Нотте, — ответил вместо Блез Поттер и осторожно высвободил руку у Пэнси.

Оказывается, она так и держала его за запястье.

— Почему Уоррен? — спросил Поттер, подходя к застывшим мальчишкам.

— Он сын Властимилы Армонд, — прошептала Пэнси.

— Это кто? — Поттер вскинул на нее вопросительный взгляд.

— Говорили, что она была женщиной Лорда, — повела плечами Пэнси.

Поттер потер висок: то ли голова болела, то ли он так поправил очки, и повернулся к Блез.

— Что здесь случилось?

И снова та не стала огрызаться. Поднялась с пола и огляделась в поисках своей волшебной палочки. Три палочки валялись неподалеку. Это, признаться, было первым, что показалось Пэнси странным во всей картине. Какая бы борьба ни происходила, кто бы ни одержал верх над ее друзьями, он должен был забрать палочки. Потому что никто не оставляет их просто валяться на полу. Блез подобрала все три палочки. Одну из них отнесла к камину и положила на каминную полку, а две другие спрятала в карман мантии.

— Сними заклятие с Грега, — устало попросила она, и Поттер, отступив на пару шагов, выполнил ее просьбу.

Грег покачнулся и навалился на Нотта, но через миг сообразил, что тот неподвижен, и оглянулся. Скользнул взглядом по Поттеру, потом по гостиной. Блез подошла и молча протянула ему волшебную палочку. Грег, кивнув, сжал палочку и повернулся к Поттеру. Вот теперь гриффиндорец напрягся, однако остался стоять на месте.

— Грег, это я его сюда привела. Он провожал меня до дверей, я вошла, увидела вас и побежала за помощью. Ничего лучше в голову не пришло. Прости!

Гойл слез с Нотта и присел на пол. В гостиной повисло давящее молчание, которое нарушил голос Поттера:

— Кто вас обездвижил?

— На Нотте заклятие, настроенное на Уоррена, — едва слышно сказала Блез. Гойл поднял на нее взгляд, но не стал мешать ей рассказывать секреты гриффиндорцу. Этим вечером, кажется, весь мир встал с ног на голову. — Грег заметил, что с ним что-то не так, попытался его остановить, а потом пришел Уоррен, и Тео будто с цепи сорвался. Ну, сам понимаешь, — Блез нервно дернула плечом, и Поттер, к удивлению Пэнси, кивнул. — Нам удалось его обездвижить, но оказалось, что они подстраховались: заклятие было еще и на Винсе. Тот обездвижил нас и увел Тома.

Поттер шумно выдохнул и уточнил:

— Думаешь, опять туда же?

— Не знаю, — Блез обхватила себя за плечи, а Пэнси, растерянно переводившая взгляд с нее на Поттера и обратно, спросила:

— Вы уже с этим сталкивались?

Блез сделала вид, что не услышала, хотя Гойл, подобно Пэнси, сверлил ее взглядом.

— Поттер в курсе? — наконец спросил Грегори.

— В курсе, — ответил за Блез Поттер. — В прошлый раз забрать должны были меня.

Комната вдруг поплыла перед глазами, и Пэнси слепо зашарила в воздухе, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Она знала о заклинании Истинного пути только в теории и даже в кошмарном сне не могла подумать, что им придется столкнуться с этим вживую. Слова Поттера вдруг заставили ее поверить, что это все — настоящее. А к этому она оказалась совсем не готова.

Грег подался в ее сторону, вероятно, пытаясь поддержать, но Поттер успел раньше. Обвил ее талию рукой и крепко прижал к своему боку.

— И что нам теперь делать? — прошептала Пэнси, глядя прямо перед собой, потому что смотреть на бесчувственного Тео было страшно, а на Блез и Грега — стыдно.

— Блез, мы сможем что-то сделать в случае Крэбба? — подал голос Поттер.

Боковым зрением Пэнси видела, как рыжий локон скользнул по черной мантии, когда Блез покачала головой.

— А если мы сейчас очень быстро сообщим учителям и отправим Нотта и Крэбба по домам? Там же их матери и…

— Если Винсу удалось переместить Уоррена, то сам Винс уже мертв.

Пэнси вздрогнула от негромкого голоса Блез, и Поттер на миг прижал ее сильнее.

— Но у Нотта-то есть шанс? — спросил он.

— Его мать погибла не так давно.

Поттер прижал Пэнси еще сильнее и хрипло сказал:

— Ну у Брэндона ведь тоже… В смысле, в прошлый раз…

— В прошлый раз нам просто повезло, — огрызнулась Блез.

— Нет, — Поттер качнул головой. — В прошлый раз это сделала ты. И Малфой. Давайте быстро в нашу гостиную, а потом в тот коридор. Думаю, место перехода там же, потому что им редко пользуются.

Поттер наконец отпустил талию Пэнси, но перехватил ее за рукав и потянул за собой, впрочем, почти сразу выпустил и, оглянувшись, сконфуженно произнес:

— В принципе, тебе не нужно идти. И Гойлу, наверное, тоже. Блез сможет объяснить, потому что я в этом не очень, а я подтвержу и…

— Я пойду, — мотнула головой Пэнси.

Да, еще минуту назад она думала, что не готова разбираться со всем этим. Сейчас же понимала, что не может оставить друзей в беде. Друзей и Поттера, которого все это, строго говоря, вообще не касалось.

— Давайте перенесем его отсюда, — голос Грега тоже звучал хрипло, когда он поднялся на ноги и указал на Тео. — Только не левитацией, — поднял он руку, не давая Блез воспользоваться палочкой. — Он и так под кучей заклинаний. Давайте не будем добавлять.

Поттер убрал палочку, молча подошел к Нотту и, склонившись, взял того за ноги. Грег ухватил друга подмышки. Поскольку Тео замер в движении, одна нога его была согнута, а руки скрючены, и нести его явно было неудобно, но ни Поттер, ни Грег не жаловались.

Пэнси молча открыла свою комнату и указала на кровать. Ну не на пол же было его укладывать?

— Надеюсь, он порадуется тому, что оказался-таки в твоей постели, — хмуро пошутил Гойл, намекая на интерес Тео к Пэнси, проскользнувший в нем год назад.

Интерес ничем не закончился, и весь Слизерин был в курсе того, что обсуждать в этой ситуации совершенно нечего. А вот Поттер на миг приподнял брови, но, к счастью, комментировать не стал.

Путь в гриффиндорскую башню они проделали за рекордные двенадцать минут. К счастью, несколько раз удалось срезать дорогу благодаря лестницам. В такие мгновения Пэнси казалось, что Хогвартс им подыгрывает. Может, так и было? Может, древнему замку не нравилось, что его охранный периметр пытаются обойти и забрать одного из учеников, убив при этом другого?

* * *

Если бы еще двадцать минут назад кто-то сказал Гермионе, что сегодня вечером она поцелуется с Драко Малфоем, она, разумеется, ни за что бы не поверила. Ну а как в такое можно поверить? Это ведь Малфой, который после каникул смотрел с раздражением, злостью, скукой, иногда с ненавистью. И хоть она и была готова бороться за его память, потому что это было нужно не только ему, а им всем, в конце концов, но она совершенно точно не была готова простить ему все.

Так думала она ровно до той минуты, пока он не вышел из комнаты Макгонагалл и уютная тишина, нарушаемая только дыханием Рона, не рассыпалась на тысячи осколков. В коридоре повисло напряжение, как перед бурей, потому что Драко смотрел прямо на нее. Смотрел так, что впору было убежать. Или же шагнуть к нему.

Пожалуй, она не хотела прямо сейчас оставаться с ним наедине. Она ждала его, просто чтобы убедиться, что он в порядке. Правда. Хотя… Гермиона вдруг поняла, что вообще уже ни в чем не уверена, ничего не знает и, кажется, даже ничего не хочет. Ну разве что сказать спасибо за то, что он спас их с Роном, и за то, что поверил ей и снял наконец проклятый перстень.

Вот только их взгляды встретились, и она совершенно пропустила момент, когда Снейп и Рон ушли. Она просто смотрела на него, даже не представляя, что он сейчас чувствует. Каково это — осознавать, что тебя пытались сломать и что это почти удалость? И что, возможно, сейчас — вовсе не победа, а всего лишь передышка?

— Ты как? — спросила она, потому что молчать было просто невозможно.

И тогда он сказал, что за него не нужно переживать.

В Гриффиндор берут исключительно психов, да? Тогда в Слизерин набирают дураков. Потому что такую чушь умный человек никогда бы не сказал. Но Гермиона не хотела спорить. Она просто хотела слышать его голос. Ровно до того момента, пока он не попытался убедить ее в том, что готов был ее убить. И вот тут ее прорвало. Пока они сидели с Роном в этом коридоре, разговор сам собой зашел о случившемся. И Рон, даже Рон, который не переваривал Драко Малфоя, задумчиво сказал: «А он ведь не смог причинить тебе вред. Чужими руками — да. Но сам не смог. Никогда бы не подумал».

Гермиона лишь крепче прижалась щекой к плечу Рона, стараясь сдержать улыбку. Он не смог причинить ей вред. Именно об этом она сказала сейчас Драко. Он, конечно, спорил, сердился и отводил взгляд, а потом вдруг посмотрел ей в глаза и спросил едва слышно: «Можно тебя поцеловать?»

Гермиона знала правильный ответ на этот вопрос, но почему-то кивнула. Наверное, потому, что он смотрел на нее так, как в тот вечер перед Рождеством.

Как же отличался этот поцелуй от предыдущего! В нем не было уверенности, не было ленивой снисходительности, не было и тени этого «включить мышечную память». Его руки дрожали, а губы были до того нежными и осторожными, будто он ожидал, что, сделай он что-то не так, она исчезнет.

Гермионе хотелось плакать от охватившей ее нежности. А еще она вдруг поняла, что не хочет, чтобы все было вот так, не хочет, чтобы он так осторожничал, замирал, боялся спугнуть. В конце концов, не его вина в том, что он потомок древнего аристократического рода, и в том, что именно на него возлагал особые надежды человек, развязавший войну четверть века назад. Драко сам был жертвой обстоятельств. Жертвой, которая боролась до последнего. Он ведь не сломался и не отступил. И это сумасшедшее упрямство, граничащее с безумием, она, оказывается, тоже в нем любила.

— Прости себя, — попросила она, когда он отстранился, и по глазам поняла, что не простит.

Но он ведь больше не один. И там, где он не справится сам, она ему обязательно поможет.

— Знал бы ты, какой ты сейчас красивый, — сказала она.

Сказала намеренно, чтобы он наконец прекратил изводить себя чувством вины. Драко растерянно моргнул, неловко повел плечами, а потом с чисто Малфоевской интонацией произнес:

— Ты украла у меня фразу.

Вот только она знала, что думал он совершенно не о ее красоте. В серых глазах плескались боль и вина, с которыми он никак не мог справиться.

— Я хотел сказать «прости», — наконец произнес он вслух то, что она и так видела по глазам.

— За то, что уже было, или ты собираешься сделать какую-нибудь гадость сейчас? — приподняла бровь Гермиона, и он наконец рассмеялся.

Как же она соскучилась по его смеху. Даже вот такому усталому и немного нервному.

— Ты невыносима, — сообщил он потолку и прижал ее к себе.

Гермионе хотелось уткнуться носом в его плечо и никогда никуда его не отпускать, но, в конце концов, это желание было слишком наивным, поэтому она фыркнула:

— Тоже мне новость.

Стоять вот так, вдыхая его запах и чувствуя, как он прижимается щекой к ее макушке, было просто волшебно. Куда там эйфории от отлично сваренного зелья или превосходно выполненных чар? Волшебство, оказывается, было совсем в другом.

— Мне пора, — прошептал он.

У Гермиона на миг сжалось в груди, когда она представила, как сейчас посмотрит Снейп, что он скажет, но она тряхнула головой и лишь крепче сжала руку Драко у лестницы. Плевать ей на чьи-то взгляды, пока есть возможность держать его за руку. Она даже набралась храбрости и чмокнула его в губы, чтобы стереть с его лица настороженное выражение. Он как будто ожидал, что случится что-то плохое, а Гермионе так хотелось, чтобы этот сумасшедший день завершился так, как в любимых с детства сказках. В конце концов, они же волшебники. Должен же быть от этого хоть какой-то плюс.

Снейп, удивительное дело, вел себя так, как будто его совершенно не беспокоила необходимость торчать в гостиной Гриффиндора в компании Рона Уизли. Рон тоже вполне мирно заговорил с Драко, и Гермиона наконец выдохнула, чувствуя, как тугой комок беспокойства в районе солнечного сплетения потихоньку исчезает.

А потом дверь в гостиную открылась и успевший дойти до выхода Снейп торопливо отступил в сторону, впуская Гарри в компании слизеринцев.

При виде Забини Гермиона нервно заправила прядь волос за ухо и бросила взгляд на Драко. Она наивно успела забыть, что в этой истории гораздо больше участников, чем ей бы того хотелось.

Драко на нее не смотрел, будто она вдруг стала неважна, будто… Гермиона на миг зажмурилась, отгоняя прочь нелепую обиду вместе с ревностью, и попыталась сосредоточиться на том, что говорят Гарри и Забини. Но слова никак не складывались в общую картину. Только перед мысленным взором возникло воспоминание: Драко у светящейся стены, кровь с его запястий капает на пол, а она отчаянно хочет, чтобы в его жизни было что-то светлое и важное, что-то, что позволит закрыть этот чертов проход. Помнится, тогда она мысленно была готова уступить его Забини. Только бы у него хватило счастливых воспоминаний.

— Как давно это было? — голос Снейпа прозвучал странно.

— Наверное, минут тридцать-сорок назад. Мы не засекали, — виновато произнес тяжело дышавший Гойл.

Их компания никак не могла отдышаться после бега, и Гермионе было сложно представить, что Паркинсон и Забини неслись по коридорам наравне с мальчишками.

Снейп стремительно вышел из гостиной Гриффиндора, не отдав никаких распоряжений. Слизеринцы проводили его встревоженными взглядами.

— Я с ним, — сообщил Драко в пустоту и пошел к выходу.

Гарри молча отправился следом.

— Может, тебе лучше тут побыть? — неуверенно протянул Рон в сторону Гермионы.

— Я с вами, — выпалила она и бросилась за Гарри.

Слизеринцы молча вышли следом. Было в этом молчании что-то страшное и тревожное.