Пробуждая бурю (джен)

Флагман Альянса повстанцев «Независимость»

4 года после Битвы за Явин

— У тебя начинает неплохо получаться.

При звуке голоса Леи Люк открыл глаза. Он потянулся разумом к парящим вокруг него предметам и осторожно опустил их на пол пустого ангара, затем, всё ещё стоя на одной руке, согнул колени и кувыркнулся, вставая на ноги.

— Показушник, — улыбнулась Лея.

— Видела бы ты Энакина, — сказал Люк. Он вытянул руку, пристально глядя на упавшее на пол рядом с бутылкой с водой и ботинками полотенце, и оно подлетело к нему. Он вытер с лица пот; он единственный использовал этот пустующий ангар, потому что система контроля окружающей среды там была по большей части сломана, так что в нём всегда было либо слишком жарко, либо слишком холодно. По словам Энакина, это обеспечивало оптимальные условия для тренировок: значит, ты нигде не расслабишься, потому что тебе комфортно.

Её улыбка стала шире и чуть игривой.

— О, я его видела.

— Ты же помнишь, что он тебе в отцы годится? — спросил Люк. «И он мой отец», — эту мысль он с болью отогнал от себя. Он до сих пор не знал, почему не догнал Энакина, но тогда его настолько ошеломили его слова, что он смог осмыслить их, только когда было уже слишком поздно.

До того момента он не осознавал, что ни разу не назвал Энакину свою фамилию.

— И что? — спросила Лея, садясь на один из пустых контейнеров с которыми он тренировался. Под мышкой она немного неуклюже держала шлем: с тех пор, как они достали эту мандалорскую броню, всё свободное время она носила её на «Независимости», чтобы привыкнуть. В Альянсе повстанцев было не так много мандалорких охотников за головами, но те немногие, которых Люк встретил за последние четыре года, все носили броню как вторую кожу. По слухам, лучшие из них ели, спали, дрались и даже занимались сексом, не снимая доспеха, — последнее по мнению Люка звучало довольно нелепо, но о вкусах не спорят. Лея должна была научиться выглядеть как они, чтобы обмануть охрану Джаббы. — Это не значит, что я не могу насладиться видом.

Люк сел перед ней на пол и откинул с лица волосы.

— Не уверен, что хотел об этом знать, — сказал он. — Как думаешь, он добрался до Корусанта?

Они договорились с Энакином, что будет лучше не связываться друг с другом после того, как он высадится на Нал Хатте. По просьбе Леи он запомнил список координат точек сбора агентов Альянса на случай, если его первоначальный план не удастся. Альянс повстанцев всегда будет рад принять рыцаря-джедая в свои ряды — да что там говорить, они взяли бы любого умелого пилота, а Энакин уже не раз доказал, что он умеет летать. Он ушёл больше шести недель назад и уже пропустил две встречи. Либо он справился, либо погиб.

— Думаю, — медленно сказала Лея, — что если бы Империя сумела взять в плен живого рыцаря-джедая, они бы транслировали его казнь в прямом эфире по всему Голонету. В последнее время публичное мнение склоняется обратно на сторону джедаев. Кто-то слил записи камер безопасности со Звезды смерти: не знаю, почему это заняло у них почти четыре года или кто это был, но с тех пор эти записи крутят по Голонету, несмотря на то, что имперские ледорубы продолжают их удалять. Люди начинают вспоминать, что прежде чем Империя вырезала их, джедаи не были злодеями.

— Отсутствие новостей — хороший знак.

— В данном случае, да, но сомневаюсь, что это надолго, раз уж вернулся Дарт Вейдер, — Лея подвинула шлем, поставив его на колено. — Я зашла сказать, что Лэндо проверил тайник.

Люк выпрямился.

— У него получилось?

— У него получилось.

— И Хан там?

Лицо Леи исказило отвращение.

— Он сказал, что Джабба называет его «своим любимым настенным украшением».

Люк поморщился.

— Это хорошо, — уверила его Лея. — Это значит, что он всё ещё там и что Джабба, не знаю, не скормил его сарлакку от скуки или ещё что.

— Я знаю, — сказал Люк. — Мне просто не нравится думать о Хане в таком ключе. Его бы это взбесило.

— Скоро мы его оттуда вытащим, — она опёрлась локтями на шлем, подперев подбородок ладонями. — Ты всё ещё хочешь использовать дроидов? Я знаю, что Эрдва справится, но ты же помнишь, каким бывает Трипио...

— Он нам нужен, — сказал Люк. — Как дела у Чуи?

Он уже несколько дней не видел вуки. С тех пор, как Лэндо уехал на Татуин, большую часть времени он — за неимением лучшего слова — хандрил и возился с системами «Тысячелетнего сокола». В последний раз, когда Люк говорил с ним, Чуи сказал, что хочет показать Хану, насколько лучше он может следить за кораблём, когда тот не путается под ногами.

— Он говорит, это сработает.

— Сработает, — сказал Люк. — Слишком безумно, чтобы не сработать.

— Да уж, внушает оптимизм.

— Ну, учитывая, о ком мы говорим...

Они оба засмеялись. Впрочем, через мгновение Люк смял полотенце и сказал:

— Лея, можно я задам тебе странный вопрос?

Она с удивлением на него посмотрела.

— Конечно.

— Ты любишь своего отца?

Глаза Леи расширились от удивления. В Силе Люк почувствовал отпечаток застарелой боли и сожаления, но он исчез, когда Лея сказала:

— Да, конечно.

— Что, если бы ты узнала — извини, только скажи, и я замолчу, — что, если бы ты узнала, что он совершил что-нибудь по-настоящему ужасное?

— Вроде чего?

— Вроде массового убийства, — сказал Люк.

Она озадаченно посмотрела на него, но всё же отложила шлем и выпрямилась на сидении, задумавшись над ответом.

— Когда мне было семь, — сказала она наконец, — перед моим отцом встал выбор: сохранить в тайне текущее местоположение флота Альянса либо доставить медикаменты в лагерь беженцев — потерпевших из одного из разорённых Империей колониальных миров. Он выбрал Альянс. Медикаменты так и не прибыли в место назначения. Семьдесят процентов обитателей лагеря погибли. Тогда я до конца этого не понимала, но всё равно знала, что это была его вина, и не разговаривала с ним месяцами. Я часто спускалась в лагерь беженцев с матерью. Именно там она подхватила болезнь, от которой потом умерла.

— Ох, — мягко сказал Люк.

— Я долго была зла на него, — сказала Лея. — Но он был вынужден это сделать, ради общего блага. Он творил много разного: и хорошего, и плохого, и неоднозначного. Мои родители погибли, но в отличие от матери, отец всегда был в самой гуще событий. Я знаю, что он убивал лично. Возможно, не раз. Не знаю, сколько. Однажды я спросила его, и он сказал, что потерял счёт, — она подняла голову, хотя её глаза всё ещё были затуманены. — Я всё ещё люблю его. Он мой отец. Он играл со мной, когда я была маленькой. Он учил меня танцевать, держа меня на своих ногах. Он отказался от своего места в Сенате в мою пользу. Конечно, я всё ещё люблю его.

Люк положил руки на колени, его взгляд обратился к световому мечу, который он положил рядом с поясом для бластера и обувью.

— Тогда, возможно, ещё осталась надежда, — сказал он. — Возможно, в нём ещё осталось добро.

* * *

Дагоба

Лёгкий перехватчик типа Эта-2 «Актис» времён Клонических войн — два десятилетия назад повсеместно известный как джедайский звёздный истребитель, но с тех пор практически забытый — выпрыгнул из гиперпространства над Дагоба и едва успел сбросить гиперприводное кольцо, прежде чем войти в атмосферу. Его сильно шатало из стороны в сторону, пока он спускался, скользя над заросшим лесом болотом, покрывающим поверхность планеты. Наблюдатель бы заметил, что предназначенный для дроида-астромеха слот был пуст; пилот по наитию управлял старым истребителем.

То, как он приземлился, больше напомнило крушение, чем собственно посадку: истребитель несколько раз подпрыгнул, прежде чем проскользил на десятки метров вперёд и со скрипом остановился, едва не угодив в болото, в котором легко мог бы утонуть.

Йода, который наблюдал за падением истребителя, опасливо направился в его сторону. Спустя мгновение со щелчком открылся купол истребителя, обнаруживая внутри окровавленного, измождённого и очень даже живого Оби-Вана Кеноби, где-то на двадцать лет моложе, чем в момент своей смерти на Звезде смерти. Он неуклюже зашарил руками по ремням безопасности, умудрившись отстегнуть их, с трудом поднялся, тут же медленно завалился на бок, переваливаясь через борт истребителя, и упал на землю.

Йода опустился рядом с ним на колени и положил трёхпалую зелёную руку ему на лоб. Он чувствовал, как мерцает в Силе жизнь Оби-Вана, пойманная на полпути между плотью и духом. Его одежда была в подпалинах от молний и ударов светового меча, а тело его было покрыто ранами.

— Он ушёл, — сказал Оби-Ван, хватая его за руку. В другой руке он держал световой меч — световой меч Энакина Скайуокера. — Он ушёл. Он выдержал испытание.

Он прерывисто выдохнул. Его костяшки побелели от того, насколько сильно он сжимал меч Энакина.

— Мы были неправы, — выдохнул он. — Я был не прав. Он джедай.

«Я рыцарь Республики. Я буду жить и умру джедаем».

После того, как Оби-Ван замолчал, эти слова ещё долго висели в воздухе.

* * *

Повсюду

1 день после Битвы за Мустафар

Команда Возмездие буквально за минуты начала распространяться по всей галактике. Корусант, Серенно, Мандалор, Набу, Альдераан, Татуин, Нал Хатта — не прошло и часа, как она проникла не только в каждый уголок Республики, но и разнеслась по Конфедерации независимых систем, Совету нейтральных систем и Пространству хаттов.

Всех их охватило пламя.

Страховой механизм Палпатина запустил серию команд, запрограммированных в клонов, дроидов и спящих агентах, которых поколения ситхов десятилетиями внедряли по всей галактике. Республиканские клоны обернулись против своих генералов-джедаев и капитанов флота, сепаратистские боевые дроиды набросились на своих органических командиров — даже на графа Дуку, — а спящие агенты атаковали сенаторов, планетарных лидеров и глав преступных кланов. Тщательно размещённые бомбы и мины уничтожили не только Здание Галактического Сената, погребшее под собой большую часть сенаторов, но и Храм джедаев, здание Сената сепаратистов, главные республиканские и сепаратистские верфи и королевские дворцы на трёх десятках планет.

Цивилизация, просуществовавшая двадцать пять тысяч лет, рухнула в один день.

Хаос.

* * *

Где-то ещё

Неизвестно

— Думаю, я всё достал, — Оби-Ван отнял руки от висков Рекса и размял пальцы. Его лицо было напряжено: в Силе Энакин чувствовал опалённые грани его сознания. Возможно, ему и хватило бы сил, чтобы быть джедаем-советником, но у него не было соответствующего обучения, а подобная операция стала бы сложной задачей даже для опытного целителя разума.

— Разбудить его? — спросил Энакин. Он сидел рядом, держа световой меч на коленях.

— Если только ты не хочешь дождаться возвращения Падме? — Оби-Ван запустил руку в волосы и посмотрел на люк.

Энакин тоже посмотрел на него. Помимо «в гиперпространстве не грозит немедленная гибель» никто из них не знал, где — и если уж на то пошло, когда — они находились. Он пришёл в себя через несколько минут после того, как использовал Уроборос, чтобы перенести их из рушащегося Здания Сената, и обнаружил себя в грузовом отсеке звездолёта, практически пустом — за исключением прикреплённого к противоположной стене ремнями штабеля ящиков. Осмотр показал, что в них находился аккуратно упакованный костяной фарфор с Чандрилы. В Силе Энакин чувствовал форму корабля — старую лязгающую махину, наполненную тысячами живых существ, но это никак не сузило круг их поисков. Когда Оби-Ван с Энакином рассказали то, что им было известно — не так уж и много, — Падме взяла один из бластеров Рекса и отправилась на разведку, пока Оби-Ван занялся запрограммированными пусковыми крючками в сознании клона. Невзирая на протесты Энакина она настояла, что пойдёт одна.

— Не, давай сейчас, — сказал он. — Если нам придётся убить его, я не хочу, чтобы она это видела.

Оби-Ван испытующе на него взглянул, но все равно кивнул. Двумя пальцами он коснулся лба Рекса и сказал:

— Просыпайтесь, капитан.

Когда Рекс открыл глаза, Энакин неосознанно подался вперёд, сжимая меч. Рекс прерывисто выдохнул и потянулся к пустым бластерным кобурам, затем очень осторожно сел, переводя взгляд с Энакина на Оби-Вана. Он медленно коснулся пальцами висков, а потом в изумлении поднял глаза:

— Оно пропало!

Оби-Ван расслабился, обмякнув плечами, и сел обратно.

— Какие-нибудь кровожадные порывы? — спросил Энакин Рекса, держа руку наготове у светового меча.

— Ничего такого, генерал, — сказал он, принимая более удобную позу. — Это были просто... приказы, сэр. Выполняй свой долг. Мишень — это мишень, неважно, стреляешь ты в существо из плоти или в дроида, — он тряхнул головой и пробормотал: — Хороший солдат следует приказам.

— А сейчас? — спросил Оби-Ван.

— Пропали, сэр, — сказал Рекс. Он снова коснулся лба. — Как вы это сделали?

— С огромным трудом, — сказал Оби-Ван. Он поднял лежащий рядом с ним на металлическом полу бластер и рукоятью вперёд подал его Рексу. — Добро пожаловать обратно, капитан.

Рекс на мгновение замешкался, прежде чем взять бластер, а потом, немедленно не пустив заряд в голову Оби-Вана, расслабился.

— Спасибо, сэр.

Он, рассеянно оглядываясь, сунул бластер обратно в пустую кобуру. Энакин молча протянул ему карманный бластер, который тот обычно носил, вместе с коллекцией виброножей и парой термальных детонаторов, которые он нашёл, освобождая Рекса от оружия.

— Боюсь, мы потеряли твой шлем, — извиняющимся тоном сказал Оби-Ван. — Ты готов рассказать про приказ, который ты получил? Возмездие?

— Да, сэр, — он слегка ссутулился, будто бы устыдившись.

— Давайте дождёмся Падме, — неожиданно сказал Энакин. — Она тоже захочет послушать.

— Хорошая идея, — согласился Оби-Ван. Он провёл рукой по волосам, а потом потёр глаза.

«Он тоже толком не успел отдохнуть», — подумал Энакин, проворачивая Уроборос на запястье.

Он повесил меч обратно на пояс и обернул вокруг себя полы плаща, не отводя взгляда от двери и желая, чтобы через неё прошла Падме. Её не было уже добрую половину часа: не так уж и долго, если надо обыскать корабль таких размеров, но каждая минута её отсутствия казалась Энакину бесконечной. Он не чувствовал никакой угрозы, только обычное едва сдерживаемое беспокойство, свойственное толпе живых существ, крифф знает сколько запертых в тесном пространстве корабля. С другой стороны, он настолько устал, что не мог сказать наверняка, действительно ли там не было ничего серьезного, либо же он просто не мог это различить из-за фонового шума в Силе.

— Где мы, сэр? — спустя мгновение сказал Рекс.

Оби-Ван начал рассказывать. Энакин закрыл глаза и позволил знакомому, убаюкивающему голосу укачать себя в уютную полудрёму. За время войны Рекс видел достаточно безумного poodoo, так что он принял это объяснение, задав всего пару вопросов, включая тот, ответ на который волновал их всех.

— Так мы в нашей временной линии, сэр, или где-то ещё?

— Я не знаю, — сказал Оби-Ван.

Энакин услышал шелест ткани, когда тот двинулся. Спустя мгновение он сел рядом и легко коснулся спины Энакина, давая знать о своём присутствии. Даже не открывая глаза, Энакин приник к его плечу, вдыхая лёгкий горелый запах термального детонатора, взрыв которого он сдержал несколько часов назад. Обычно Энакину было слишком неловко, что его могут застать спящим, будто двенадцатилетнего падавана, на плече учителя, но сейчас он слишком устал, чтобы ему было до этого дело: слишком устал и испытывал слишком большое облегчение от того, что они оба остались живы. Слова «Приказ 66» так и не сорвались с губ Палпатина, но «команда Возмездие» звучало куда как хуже.

Наконец внешние двери со скрипом двинулись, открываясь. Энакин с Оби-Ваном вскочили, выхватывая световые мечи, а Рекс вытащил бластер, но это была только Падме. Она закрыла за собой дверь, откинула капюшон плаща, который одолжил ей Оби-Ван, и по очереди посмотрела на них троих.

— Ты привёл его в порядок, — сказала она.

— Я убрал пусковой крючок, да, — сказал Оби-Ван. — Мы решили, что будет лучше дождаться тебя, прежде чем он расскажет про эту команду.

Падме кивнула, подошла к ним и села между Энакином и Оби-Ваном, с опаской глядя на Рекса.

— Мы на корабле, перевозящем беженцев, — сказала она. — Представители разных видов, эвакуированные с космической станции у Бастиона, хотя, кажется, некоторые из них с других планет Внешнего и Среднего Колец. Похоже, никто не знает их точное число, так что мы не будем выделяться.

— Почему их эвакуируют? — спросил Энакин. — И куда мы направляется?

— По-видимому, — осторожно сказала Падме, — война. Но я не знаю, что это за война, или кто воюет, или к какой стороне номинально принадлежали эти беженцы. Что касается куда... — она развела руками. — Никто не знает.

— Что ж, внушает оптимизм, — сухо сказал Рекс.

— Полагаю, мы не планируем здесь оставаться? — она бросила испытующий взгляд на Энакина.

— Я попробую, — медленно сказал Энакин, глядя на Оби-Вана. Он снова коснулся Уробороса, но не почувствовал даже лёгкого гудения Силы под пальцами, будто там не было ничего, кроме бессловесного металла. — Думаю, ему надо, хм, перезарядиться. Или ещё что. Так что мы можем здесь ненадолго задержаться.

— Понятно, — она чуть двинулась, отсаживаясь от него ещё на несколько миллиметров.

Энакин опустил взгляд на свои ладони, чтобы не видеть выражение её лица.

«Ты не понимаешь, — хотел сказать он. — Мне пришлось убить его. Я знал, что он бы сделал, будь у него возможность...Но Палпатин сделал это в любом случае. Я вернулся всё исправить, а не ещё больше испортить».

— Капитан, возможно, лучше вы расскажете нам о Возмездии, — сказал Оби-Ван.

Энакин поднял взгляд. Рекс сосредоточенно хмурился. Судя по всему, он не подозревал о существовании команды, пока её не запустил заранее записанный приказ Палпатина.

— Команда Возмездие, — наконец произнёс он. — Выполнить Приказ 66. Выполнить Приказ 72. Выполнить Приказ 95. Уничтожить врагов Республики.

На словах «Приказ 66» Оби-Ван с Энакином переглянулись.

— Приказ 66 — это уничтожение джедаев, — сказал Энакин. — А остальные?

— Чрезвычайные приказы, генерал, — сказал Рекс. — На случай непредвиденных обстоятельств. Приказ 72 — устранение членов Галактического Сената с летальным исходом. Приказ 95 — устранение планетарных лидеров с летальным исходом. Это все, что мне известно, генерал, — он закрыл глаза. — Генерал, если есть ещё, вы не можете вытащить их у меня из головы?

— Я мог бы попробовать, — медленно сказал Оби-Ван. — Но думаю, я скорее всего причиню тебе вред в процессе.

Падме побледнела.

— Империя или хаос, — пробормотала она. — Почему?

— Потому что ситхи — зло, — сказал Оби-Ван. — Им ничего не нужно, кроме уничтожения жизни, или порядка, или самой цивилизации. Не удивлюсь, если он передал этот приказ и сепаратистам, — тихо добавил он.

Энакин опустил лицо в ладони.

— Я должен был отрубить его криффову голову, попробовал бы он тогда пораздавать приказы...

— Энакин, возможно, этот приказ был бы автоматически отослан в случае его смерти, — сказал Оби-Ван. — Ты не мог знать.

— Я должен был. Я должен был догадаться, что у него припрятан туз в рукаве, у этого сына...

— Энакин, — устало прервал его Оби-Ван. — Всё кончено. Не цепляйся за прошлое.

— Разве нельзя изменить его? — неожиданно спросила Падме. — Этим... Уроборосом. Нельзя сделать так, чтобы это никогда не случалось?

— Сила так не работает, — сказал Оби-Ван. — Невозможно по-настоящему изменить прошлое: это создаст, э, парадокс. Уничтожающую саму себя петлю, — на мгновение он задумался, подбирая слова. — Сила всегда выправляется.

— Так что всё это было зря? — сказала Падме. — Все эти люди погибли — зря?

— Я не знал! — сказал Энакин. Он вскочил, запуская руки в волосы. — Мёртвым Палпатин не смог бы навредить джедаям, навредить тебе, ему не удалось бы ничего из того, что...

— Отличная работа, магистр Скайуокер, — ледяным тоном сказала Падме.

— Ты не видела, что он сделал в другой временной линии! — сказал, разворачиваясь к ней, Энакин. — Никто из вас не видел... если бы ты знала, ты бы поняла, почему я должен был убить его, ты бы поняла...

Оби-Ван встал и, подойдя, протянул к нему руку. У него единственного был шанс понять за счёт отголосков воспоминаний Энакина и Вейдера, которые он разделил с ними в Силе, но он не знал, не так, как Энакин.

— Энакин, сядь... — начал он.

Его прервал яростный писк встроенного в наруч комлинка. Все трое развернулись и посмотрели на Оби-Вана, который, моргнув, уставился на собственное запястье.

— Входящее голосообщение, — спустя мгновение сказал он и снял с пояса голопроектор. — Думаю, его транслируют на все комлинки в радиусе покрытия.

Секунду он возился с настройками, а потом активировал голопроектор и поставил его на пол.

Вокруг них развернулась чёткая голограмма в половину натуральной величины.

— Это Дворцовая площадь в Триде, — удивлённо сказала Падме и подошла к ним. Рекс последовал за ней.

Энакин скрестил руки на груди: в нём зарождалось беспокойство. Голоизображение показывало фасад Королевского дворца Трида и часть Королевской площади, слегка зацепив толпу зрителей за линией набуанских гвардейцев. Ещё больше солдат выстроились в два ряда по бокам лестницы до первой площадки, где по обе стороны от переносного королевского трона располагались служанки в оранжевых одеждах и члены Королевского консультативного совета Набу, включая — у Энакина перехватило дыхание — Палпатина. На троне восседала Падме собственной персоной, облачённая в богато украшенное чёрно-золотое платье-мантую с отделанным бриллиантами лифом. Её волосы были убраны в два полумесяца по бокам, открывая золотое украшение, служившее одной из корон Королевскому дому Набу. На её покрытом белым лице были видны золотые отметки красоты на каждой щеке и шрам памяти на нижней губе. Рядом с ней стоял Оби-Ван, чисто выбритый и одетый в серо-алый набуанский придворный костюм, хотя световой меч всё ещё висел у него на поясе. Он стоял у самого трона, ближе чем служанки, и даже через голограмму отчётливо излучал ауру опасности.

— Я не понимаю, — пробормотала Падме.

Голос Амидалы ясно раздавался из голопроектора:

— Как вам известно, на данный момент Конфедерация Независимых систем и Галактическая Республика вовлечены в военные действия, потому что мы боремся за нашу независимость. До недавних пор это противостояние ограничивалось боями в удалённых системах и в глубоком космосе. Мои подданные, сегодняшний день ознаменовал собой поворотный пункт в войне. Этим самым утром Галактическая Республика послала двух убийц-джедаев, чтобы захватить нас в плен или, в случае неудачи, убить.

Из толпы зрителей раздались протестующие крики.

Амидала подняла руку, успокаивая толпу.

— Мы невредимы благодаря нашей Королевской Гвардии. Несмотря на то, что мы находимся в состоянии войны, джедаи всегда сохраняли благородство. Но всё изменилось! Этим актом они подтвердили, что являются не более чем послушными псами Сената, того самого Сената, который тринадцать лет назад оставил нас страдать под гнётом Торговой Федерации. Верховный канцлер уже просил пощадить этих незадачливых убийц.

— Нет! — крикнул кто-то из толпы, стоящий достаточно близко к голорекодеру, чтобы попасть на запись. — Убейте их! Республиканские выродки!

— Я ответила, что на этот раз Республика зашла слишком далеко. Пощады не будет! — сказала Амидала, её голос громко разнёсся над гомоном толпы. — Приведите пленников.

Четыре набуанских гвардейца вывели на площадку перед ней пару джедаев, заставив их встать на колени. Энакин прерывисто вдохнул, узнав их: мастера Луминара Ундули и Ит Кот.

Оба джедая бесстрашно смотрели на королеву, не обращая внимания на насмешки и крики зрителей.

— Вы совершаете трагическую ошибку, ваше величество, — сказал Ит Кот.

— Республика, — сказала Амидала, — совершила трагическую ошибку, когда послала вас убить нас. Капитан Кеноби, приведите приговор в исполнение.

Другой Оби-Ван шагнул вперёд, снимая с пояса световой меч. Клинок вспыхнул лучом белого цвета.

— Предатель, — сказала Луминара. — Ты был джедаем, Оби-Ван.

— Это было давно, — сказал другой Оби-Ван и замахнулся мечом.

Рядом с Энакином ахнула Падме и прижала ладони ко рту. Сам Оби-Ван подавился болезненным стоном.

Другой Оби-Ван развернулся к площади, поднимая голову в каждой руке.

— Узрите головы врагов Конфедерации Независимых систем! Да здравствует королева!

— Да здравствует королева! — эхом раздалось из толпы вместе с аплодисментами и одобрительными возгласами.

Оби-Ван положил головы рядом с обмякшими телами и вернулся обратно к королеве. Амидала встала с трона и легко коснулась его руки. Мгновение она стояла неподвижно, глядя на площадь, и когда она наконец заговорила, её голос прозвучал почти сердечно.

— Верховный канцлер Дуку. В следующий раз найдите убийц получше — или не утруждайтесь вовсе.

Раздались смешки. Королева развернулась и в сопровождении другого Оби-Вана и своих служанок исчезла за линией набуанских гвардейцев. Секундой позже голограмма мигнула и погасла.

Все четверо онемели от шока. Наконец Энакин развернулся к Оби-Вану и Падме. Та всё ещё прижимала ладони ко рту, стоя чуть в стороне от них. Энакин не чувствовал от неё ничего, кроме глубочайшего потрясения.

Оби-Ван стоял с мрачным лицом, сложив руки на груди.

— Что ж, это что-то новенькое, — сказал он.

Конец

Примечание к части

У автора есть продолжение цикла на 350 тыс слов, но я его не переводила.