Игра Королей (джен)

— Итак: это пешки. Они ходят только вперёд. Это фигуры. Они ходят по-разному. Это — королева. Она ходит, как угодно.

— Кому угодно?

— Тому, кто играет.

— А что делает король?

— О, это самая слабая фигура, нуждается в постоянной защите.

— Ясно. Начали?

(Из разговора Д'Артаньяна с кардиналом Ришелье. «Три мушкетёра», Александр Дюма).

Меч, выбитый из руки воина, эффектно воспарил ввысь и прозаично приземлился всего в паре шагов от его владельца, в то время как острие меча соперника нацелилось на его горло.

— Мёртвый эльф.

Небольшая группка зрителей, столпившихся вокруг бойцов, встретила очередную победу гладиатора восторженными криками. Тот отвёл меч от беззащитного горла, рассмеялся и протянул сопернику руку, помогая подняться. Проигравший воин поспешил затеряться в толпе, напоследок потребовав от гладиатора сатисфакции. Последний встретил угрозу с обворожительной улыбкой.

Будь то обычный спарринг горячих юнцов, Орофер скорее всего прошёл бы мимо. Вот только гладиатор был единственным неизменным партнёром по спаррингу, а то была уже его третья по счёту дуэль. К тому же было в этом юноше нечто такое, что заинтриговало Орофера.

Возможно, то была великолепная техника боя опытного мечника, а, возможно, он просто напомнил ему Трандуила, его сына, который, насколько Ороферу было известно, был жив и правил где-то там, за морем, его лесными эльфами. Сын, который смог защитить его народ в тяжёлые времена и противостоять разрушительному влиянию Кольца и его хозяина. Сложно было представить Трандуила с эльфёнком на руках, ведь во время Битвы Последнего Союза тот сам был ещё горьким эльфёнком.

Да, Трандуил был жив. Он стал достойным королём. И у его сына уже был его собственный эльфёнок. Его внук, сумевший сделать то, что не удалось ему, — спасти Арду, за которую некогда сложил голову его дед. Его внук, которого он никогда не видел.

— Есть ещё желающие умереть в сей погожий день? — поинтересовался старый гном. Тот самый гном, из-за которого Орофер перебрался на противоположную сторону острова и на этой — «плохой» стороне — показывался лишь в случае острой необходимости. К тому же «плохое» побережье было густо населено многочисленными потомками и родственниками Феанора и им подобными.

Вот и сейчас он оказался здесь только потому, что его близкому другу понадобилась помощь кузнечных дел мастера Келебримбора, к которому они, собственно, и направлялись до того, как Орофер отвлёкся на захватывающую дуэль.

А вот толпе гном, похоже, пришёлся по душе, потому как, когда очередной юнец вышел в круг, зрители встретили его улюлюканьем. Эта дуэль продлилась не намного дольше, чем предыдущая.

— Мёртвый эльф, — невозмутимо констатировал спокойный голос.

Орофер хорошо знал этот тип воинов. Самый опасный из всех возможных соперников, провоцировать которого хватило бы ума лишь у глупца или самоубийцы. Такими, как он, воины становились не благодаря многочасовым изнуряющим тренировкам. Их дух был закалён реальными сражениями. Таких, как этот гладиатор, с самого рождения учили выживать и сражаться. Сражаться, чтобы побеждать, потому что проигрыш был равносилен смерти.

Поначалу Орофер даже было решил, что это один из сыновей Элронда. В конце концов, технически это была его земля, и ходили слухи, что в Имладрисе какое-то время было три сына. Эта теория имела бы право на жизнь, если бы не одно но. Этого юношу совершенно точно воспитывал не Элронд. Его никак не мог воспитать тот, кто вырастил это ходячее недоразумение, которое именовалось близнецами.

— Ещё один глупый и очень мёртвый эльф.

Что-то неуловимое, смутно знакомое почудилось Ороферу в этом самоуверенном гладиаторе. Что-то, к чему совершенно точно приложили руку лесные эльфы. Было в нём что-то схожее с этим вольным и диким народцем, скорым на расправу и охочим до вина и празднеств. Наверное, всё дело было в озорной по-детски открытой улыбке, что порхала на губах юноши, а ещё в шальных огоньках, отплясывающих ритуальные танцы в глубине синих глаз. Нолдор сражались ожесточённо и яростно, этот же мальчишка дрался так, как будто вальсировал со смертью, как будто он находил красоту и удовольствие в битве, где ставкой была сама жизнь.

— Безрассудный эльфёнок, — проворчал себе под нос древний эльф.

А между тем гладиатор поддел клинок противника остриём своего меча и запустил его в ветви соседнего дерева. То услужливо сцапало свою добычу и вовсе не торопилось возвращать её законному владельцу.

— Так нечестно! — заорал соперник гладиатора, коим в этот раз стал никто иной, как один из близнецов Элронда. Элрохир, кажется. — Шулер лихолесский! Меч-то верни!

Гладиатор с озорной улыбкой вытянул руку ладонью вверх. Орофер видел, как дерево с минуту прицеливалось и лишь потом аккуратно выпустило меч из своих объятий. Это было удивительно. Он никогда прежде не видел, чтобы у кого-то, кроме лесных эльфов, была такая сильная связь с лесом.

Гладиатор заливисто рассмеялся. И столько радости и веселья было в этом смехе, что даже дерево затрясло листиками, вторя подельнику.

— Я всё равно тебя уделал, Ро, — непринуждённо выписывая в воздухе фигуры обоими мечами, парировал он.

— Ты мухлевал, подлюка белобрысая! — прошипел сын Элронда, баюкая ушибленное запястье.

— И я этого даже не отрицаю, — блондин хотел было ещё что-то сказать, но обмен любезностями был прерван самым что ни на есть бесцеремонным образом. Непобедимого гладиатора с двух сторон атаковали клоны Элронда и, повалив на землю, принялись нещадно щекотать.

Толпа мальчишек с азартом делала ставки на гладиаторов, а Орофер с трудом оторвал взгляд от импровизированной арены и отправился вслед за другом, который уже прожигал дыру взглядом в его спине.

Примечание к части

*Миниатюра — небольшая партия, выигранная в небольшое количество ходов в результате ошибок противника.