Сто ступеней в вечность (джен)

В нашем браке любви не было. Было взаимоуважение, дружба, но не любовь. Брак по расчету — не имеет под собой ничего.

Эмили Кован «Зимние цветы»

Несомненно, леди Эллериан⁽¹⁾ была красива. А ещё — умна, привлекательна и, вполне возможно, опасна. Ничего из этого Трандуил отрицать не мог. Но был у нее один незначительный, как казалось, недостаток: сына короля Орофера она совершенно не любила. Ровно как и он ее, что уж таить.

Впрочем, их чувства здесь играли последнюю роль, ведь королям в просьбах не отказывают. Пусть даже столь… щекотливых, как эта. Если быть точнее — в браке. По расчету, разумеется. Взаимовыгодный для обоих сторон союз, отказаться от которого кронпринцу никто бы не позволил.

Прекрасная эллет же, разозлившись на замысел отца, поспешно покинула поместье, чтобы лишь через несколько дней вернуться с беспристрастной маской на лице, дрожащими руками и глазами, полными льда.

* * *

— Леди, — Трандуил осторожно сжимает тонкие пальцы и, склонившись в поклоне, легко целует их.

Девушка краснеет — не то от смущения, не то от нового приступа гнева — и быстро выдергивает ладонь, едва не забывая сделать реверанс. На миг их руки соприкасаются, и принц вопросительно приподнимает брови, почувствовав шершавость мозолей, но ничего не говорит, обещая себе позже с этим разобраться.

— Вы как всегда прелестны.

— Милорд, — цедит Эллериан сквозь зубы, заметив его изменившееся выражение лица. — Нужно ли тратить время на комплименты, или мы можем сразу перейти к сути вашего ночного, — принц бросает насмешливый взгляд на саму девушку, одетую в темный костюм наподобие тех, что надевают во время занятий верховой ездой, ничуть не похожий на ночное платье, — и, вероятно, тайного визита?

Трандуил молчит пару минут, внимательно рассматривая богатое убранство покоев, в которые столь неосмотрительно проник весьма нетрадиционным образом — через окно, и лишь после отвечает:

— Хотелось бы поговорить сейчас, чтобы в дальнейшем не допустить недопонимания.

— Слушаю вас, — кивает она и, будто вспомнив нечто важное, морщится и быстро показывает рукой в сторону кровати под темным балдахином, предлагая сесть.

Принц рассеянно расправляет складки на атласном одеяле и, наверное, в первый раз за все время поднимает голову, пристально глядя эллет в глаза.

— Давайте сразу начистоту, — начинает он, и Эллериан невольно вздрагивает, поводя плечом, стоит ей услышать этот голос. — Ни я, ни вы сами этого брака не хотите, верно?

— Да, — сухо чеканит она, не отводя взора и внимательно глядя в будто светящиеся во тьме глаза визави. — Простите, но вы, милорд, не тот, кого я бы предпочла видеть своим… супругом.

О, как же нелегко даётся ей это слово…

Но Эру милостивый, разве может это быть реальностью? В чем она провинилась, что сейчас должна выходить замуж за этого эгоистичного, самовлюблённого и, как говорят все без исключения, бессердечного лорда?

О, Эллериан бы многое отдала ради того, чтобы избежать столь сомнительной чести. Но подвести отца нельзя. Слишком уж дорого может стоить ему отказ.

А король Орофер вторых шансов не даёт.

Трандуил смотрит на нее. Просто смотрит, не произнося ни слова, будто пытается запомнить каждую мельчайшую деталь.

— Этого союза желает мой отец и мой король, — говорит он, наконец отводя взгляд. — Он будет благом для нашего королевства. Мой долг — подчиниться. Да и вы сами, леди, не в той ситуации, чтобы отказываться, — в голосе принца на миг проскальзывают насмешливые нотки, но он тут же скрывает их и отчего-то раздражённо ерошит волосы, расплетая сложные косы, и заставляет Эллериан поморщиться. Она всегда на дух не переносила подобной небрежности.

— Я не люблю вас, вы же не любите меня. Что ж, думаю, подобная ситуация более чем всех устроит, не так ли? — эллет прикусывает губу и покрепче сжимает пальцы, что так и тянутся исправить тот растрёпанный кошмар на голове лорда.

Серебряные пряди блестят в холодном свете звёзд, что лишь недавно появились на темном небосводе, и она рвано выдыхает, стараясь не смотреть на них. Трандуил качает головой и, не дождавшись ответа, продолжает:

— Пусть я не могу предложить вам любовь, но свою дружбу и поддержку во всех начинаниях преподнести в силах. В этот час, леди, я не прошу ваши руку и сердце, но предлагаю собственную руку. Никогда не стать мне вам возлюбленным, но стать братом и соратником мне по силам.

В безмолвии Эллериан смотрит на протянутую ей руку. Драгоценные камни колец сверкают, переливаясь на свету; перстни плотно обвивают пальцы.

Много мыслей проносятся в тот миг в её разуме, но ни одна не задержалась надолго. Наконец после долгих и столь мучительных минут тишины она протягивает собственную ладонь в ответ, сжимая чужую.

Пальцы принца холодные, тонкие, все стёртые о тетиву лука, но сжимают они пальцы названной сестры своей на удивление крепко.

Ободок старинного кольца неприятно царапает кожу, но Эллериан нет до того дела: все внимание её занимают сияющие не хуже самых ярких звезд и прекраснее любых самоцветов глаза напротив. Лихорадочно она облизывает сухие губы и тихо шепчет, не отрывая взора:

— Я согласна. Так тому и быть.

* * *

Трандуил крепко сжимает в руках нож для рыбы из фамильного столового серебра — свадебного подарка отца матери — и через силу выдавливает из себя подобие радушной улыбки, адресованной лорду Морнэмиру — отцу Эллериан, что сейчас сидит напротив и выглядит белее мертвого. Кажется, семейный ужин не задался.

Отец, восседающий во главе стола и насмешливо наблюдающий за сим несомненно занятным действом, настаивал, чтобы все состоялось в согласии с традициями.

О, его ехидную улыбку на словах «поухаживай за ней, Трандуил, девушкам это нравится» тот запомнил надолго. Эру, поухаживай. От этого слова его и сейчас передергивает. Надо же было додуматься сказать нечто подобное…

И вот всего из-за одной несчастной фразы они уже какой час сидят за обеденным столом, прожигая друг друга взорами и не обращая ровным счётом никакого внимания на сами блюда.

Тихо хрустит стекло, и Трандуил, поднимая взгляд, встречается с испуганными глазами невесты, все ещё сжимающей в руке то немногое, что осталось от кубка из чистейшего хрусталя. Эльф обречённо выдыхает и, прежде чем кто-нибудь успевает заговорить, встаёт со своего места.

— Позвольте мне отвести леди в лазарет. Кажется, у нее кровь.

Он быстро кланяется королю и, аккуратно подхватив опешившую Эллериан под руку, уводит ее прочь из этой проклятой залы.

— Это всего лишь царапина, я могу… — начинает было Эллериан, но Трандуил резко разворачивается и смотрит прямо во все ещё чуть расширенные от недавнего испуга глаза.

— Не знаю, как у вас, но у меня нет ни малейшего желания оставаться там хоть ещё одну минуту. И раз у нас появился столь хороший предлог удалиться, упускать его я не намерен.

— О. Понимаю, — она щурится, улыбаясь уголком губ. — Вот уж не думала, что услышу что-то подобное от вас.

Принц изумлённо изгибает бровь и, сложив руки на груди, с напускной обидой в голосе спрашивает ее:

— Я что, по-вашему, не эльф? Смерть от скуки никогда не входила в мой план действий на жизнь. Увольте, слишком сомнительная цель.

Пару мгновений он молчит, оценивающе осматривая Эллериан, прежде чем вновь заговорить:

— Что ж, думаю, ситуация не настолько критична, чтобы идти в лазарет. В таком случае, предлагаю вам пройти в мою комнату; там у меня есть обеззараживающий раствор и чистые бинты.

— Да, конечно, — с минуту подумав, отвечает она, легко склонив голову. — Ведите, милорд.

По лицу Трандуила проскальзывает улыбка, и он, отвесив шутливый поклон, протягивает ей руку. Совсем как несколько дней назад, в ту странную ночь.

«Сегодня он надел перчатки», — отстраненно замечает Эллериан и едва заметно морщится, когда жёсткая ткань касается до сих пор кровоточащей ранки. Если Трандуил и замечает гримасу боли на ее лице, виду не подаёт; он едва заметно ослабляет хватку и опускает пальцы чуть ниже, не давая приступу рези повториться.

Они быстро идут по запутанным переходам дворца Лесного короля, и Эллериан лишь диву даётся, как можно запомнить столь запутанный маршрут.

Но кажется, будто ее спутника это совершенно не смущает, словно и находятся они не здесь, а, к примеру, на главной площади, где потеряться невозможно. Не то чтобы у нее это не получалось…

Незаметно они оказываются у той самой двери. Эллериан невольно задерживает дыхание, словно готовясь увидеть нечто прекрасное. И спустя мгновение разочарованно выдыхает. Темное дерево, золото и алый бархат. Нет, покои безусловно великолепны и действительно достойны принца трона, но ничего из ряда вон выходящего она не замечает.

— Неужто не нравится? — внезапно вопрошает Трандуил, и Эллериан, наконец, возвращается в реальность, замечая, что жених что-то ищет в одном из ящиков возле письменного стола.

— Я ожидала большего, — сухо отвечает она, увидев насмешливую улыбку на его лице.

Не то чтобы он особо старался ее скрыть.

— Все всегда так говорят, — фыркает Трандуил и победно восклицает, потрясая рукой с зажатыми в ней странного цвета листьями.

— И что же это? — скептически вопрошает Эллериан. — Ну же, удивите меня, милорд.

— Всего лишь растение с невероятными лекарственными способностями и зубодробительным названием, — пожимает он плечами. — Не бойтесь, от этого ещё никто не умирал.

— Значит ли это, что мне повезло стать первой?

— Значит ли это, что вы сомневаетесь в моих умениях? — в тон ей говорит он. — Леди, хотите вы того иль нет, вам придётся мне довериться. И сейчас, и в будущем. Я бы сказал, что мне жаль, но от моих сожалений ничего не изменится, так что…

— Так что вы лучше промолчите, верно? — невинно хлопая глазами, как любила делать ее старшая сестра в те дни, когда забыв выполнить задание, пыталась заговорить их наставника, договаривает Эллериан.

— Вы совершенно правы, о прекрасная дева, — с лёгкой улыбкой тянет Трандуил. — Приступим, пожалуй?

— Учтите, моя смерть будет на вашей совести, — шутливо грозит она пальцем, но все же протягивает ладонь.

— Всегда, — отвечает он, старательно размешивая темно-зелёный отвар в глиняной чаше.

Мазь немного жжется, заставляя Эллериан кусать губы, но уже вскоре боль проходит, оставляя лишь приятный холодок на разгоряченной коже. Принц, будто в насмешку, дует на ранку с излишней — на взгляд самой Эллериан — осторожностью, накладывая повязку.

— Ну вот и все, — выдыхает он, удовлетворенно улыбаясь, и поднимается с кровати, на которую он усадил свою гостью часом ранее, и вытирает испачканные пальцы платком. — Можем возвращаться. Или, если хотите, я могу сводить вас на небольшую экскурсию по нашему дворцу.

— Король ведь будет против, разве нет? — с легко читаемым сомнением в голосе спрашивает Эллериан, из-за всех сил стараясь подавить в нем нотки надежды. Возвращаться в ту, уже успевшую стать ненавистной, залу желания у нее нет.

— О, даю вам слово, что он ничего не узнает. В конце концов, скоро это место должно стать вам домом. Негоже будет, если леди заблудится в собственных владениях, не правда ли?

— В таком случае, не вижу причин отказать, — улыбается Эллериан, делая небольшой реверанс. — Ведите, милорд, — вновь повторяет она, вызывая на губах Трандуила лёгкую усмешку.

«Она приятный собеседник», — думает тот, осторожно подхватывая ее под локоть и уводя прочь, чтобы после закружить в лабиринтах дворца.

— Куда же вы желаете попасть в первую очередь?

— Я бы хотела поглядеть на картинную галерею, разумеется, если вы не против, — не задумываясь отвечает Эллериан, позволяяТрандуилу, у которого на этот раз, к ее необъятному счастью, идеально убраны волосы, увести её.

— С чего мне быть против? Чего бы вы ни пожелали или попросили — я исполню. Считайте это небольшим предсвадебным подарком.

— Вы необычайно щедры, милорд, — весело фыркает она. — Долго ли нам ещё идти?

— Имейте терпение, леди, — наигранно печально вздыхает принц, уводя ее в темную глубь переплетений бесконечных ходов дворца.

Путь до галереи — если верить на слово Трандуилу, а не делать этого у Эллериан причин нет — оказывается одним из самых длинных и путаных. Она не помнит, сколько часов они уже блуждают по темным переплетением коридоров, конца которым будто и не было вовсе.

Резные свечи в тяжелых подсвечниках дают не так много света, как хотелось бы, и из-за этого идут они в полутьме, периодически спотыкаясь.

Неизвестно — то ли королю Орофера нравилась подобная атмосфера, то ли столь ничтожные вопросы выше его внимания, а сам Трандуил подобным вовремя не озаботился. Лепнина на стенах, что золотом поблескивает в дрожащем пламени свечей, красивая, но слишком уж вычурная на вкус Эллериан.

Внезапно принц останавливается, и Эллериан, тихо ахнув, споткнувшись, налетает на него. Случайно наступает ногой на слишком уж длинный подол платья, и во внезапно повисшей тишине громом звучит хруст рвущейся ткани.

Оба смотрят друг на друга расширившимися от ужаса глазами. Эллериан мертвенно бледнеет, Трандуил же наоборот — краснеет, смущённо опуская взор в пол; видимо, находя узоры на мраморе уж очень интересными.

— Кхм, я… — начинает было Трандуил, но тут же запинается, не зная, что ему следует сделать. — Я… Могу я предложить вам свой плащ?

— О, я была бы вам признательна… — шепчет Эллериан, заливаясь предательским румянцем.

Плащ слишком длинный для неё — достаточно для того, чтобы полностью прикрыть им разорванное платье и обернуть наподобие тоги.

— Благодарю вас, — робко произносит она, втайне радуясь, что в темноте не видно её алого лица.

— Ну что вы, — теряется Трандуил, вероятно, впервые в жизни не понимая, что сказать. — В этом досадном происшествие есть и моя вина… — он нервно проводит рукой по волосам, и, откашлявшись, говорит:

— Ах, вот мы наконец и пришли. Позвольте…

Отточенным жестом он распахивает узорчатые дверцы и придерживает их, приглашая Эллериан пройти внутрь.

Та делает осторожный шажок и тут же прикрывает глаза ладонью, ослепленная ярким сиянием свеч. Когда эллет наконец осмеливается открыть глаза, она замирает, в немом восхищении осматривая все, что только могла увидеть.

Спохватившись, Трандуил вновь подаёт ей руку и ведёт вглубь галереи, тихо рассказывая о каждом портрете или картине, что заинтересовала будущую невесту.

Вдруг Эллериан застывает, не в силах оторвать взора от одного из полотен, заключённого в тяжёлую золотую раму.

— Кто это? — спрашивает она, будто разом позабыв о всех правилах этикета.

— Ах, это, — принц в то же мгновение отказывается рядом и, бросив быстрый взгляд на картину, едва заметно хмурится. На полотне изображены пятеро эльфов, совсем ещё мальчишек, столь разных, но в то же время до удивления похожих.

Первый, темноволосый, морщит веснушчатый нос, крепко прижимая к груди ужасно старый на вид фолиант, с явным неодобрением в глазах смотрит на кудрявого товарища, лихо позирующего с высоко поднятым мечом.

Третий, со странными, чарующими глазами цвета темной листвы, стоит, гордо подняв голову — во всем его облике, начиная от белокурых волос, что аккуратными волнами ложатся на плечи, до потертого колчана за плечом и длинного лука, что он крепко сжимает в руках, говорит о величии.

Четвертый юноша, чьи тяжёлые темные волосы коротко обрезаны, отчего-то хмурится. Лицо его пересекли три белые полосы шрамов, будто оставленные когтями дикого зверя.

Но взор Эллериан приковывает к себе пятый воин, совсем ещё мальчишка. Кажется ей, словно в серых глазах его пляшет само солнце, играя с весёлым азартом, что давно поселился в них. Незнакомец смеётся, золотые косы его взъерошены, сверкают на свету начищенные до блеска доспехи.

— Это мой отец, в далёкой юности своей, — спокойно отвечает принц Трандуил, со странной тоской во взгляде смотря на портрет. — А рядом с ним те, кого он называл друзьями.

— Неужто они его покинули?

— О, можно и так сказать. Они мертвы, леди. Убиты все до единого много лет назад.

Несколько мгновений они молчат: Эллериан лишь потому, что не знает, следует ей говорить в этот миг или лучше промолчать; Трандуил же с головой погружается в пучину раздумий, не обращая внимания на метания своей гостьи.

— Думаю, нам стоит возвращаться, — замечает он, смотря будто сквозь нее, не замечая. — Ваш отец наверняка беспокоится…

— Вы правы, — соглашается эллет, плотнее кутаясь в алый плащ.

«Эру, что же сказать adar? Как объяснить?» — размышляет она, позволяя принцу вновь вести ее по дворцу, вероятно, обратно в обеденную залу. Она задумывается настолько сильно, что и не замечает, как они наконец возвращаются.

— Эллериан, дорогая, как это понимать? — отец ошеломлённо смотрит на нее, а после переводит взор на Трандуила, что потупившись, разглядывает носки своих сапог.

— Да ладно тебе, Морнэмир, что взять с молодых? — натянуто улыбается король, но Трандуил безошибочно угадывает в его глазах огонь ничем не прикрытой ярости. Кажется, ему придется дорого заплатить за это происшествие.

— Орофер, это недопустимо… — начинает было лорд, но владыка прерывает его коротким взмахом руки.

— Уверен, что наши дети достаточно хорошо воспитаны для того, чтобы не совершать глупостей. Так что, думаю, мы вполне можем закрыть глаза на их проступок. Только на первый раз, разумеется.

— Подобного больше не повторится, — твердо говорит принц, не поднимая глаз. Король морщится, словно от зубной боли, прежде чем бросить сухое: «Я надеюсь».

— Слуги проводят вас в гостевые комнаты, — произносит он, вновь оборачиваясь к лорду с дочерью.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — склоняет тот голову, подзывая к себе Эллериан. — Пойдем, милая.

Когда гости наконец покидают их, Орофер холодно смотрит на сына несколько мгновений и, тихо сказав: «Нам нужно поговорить», быстрым шагом идёт к ближайшей лестнице, по-видимому, собираясь вернуться в свой кабинет. Трандуил молча кивает, спеша следом.

Когда они наконец приходят, король с тяжёлым вздохом опускается в кожаное кресло и пристально глядит на наследника, что ещё ниже опускает голову, будто стараясь стать как можно незаметнее. Получается у него, мягко говоря, плохо.

— Трандуил, — печатает Орофер и, кажется, впервые в жизни смотрит на сына с нескрываемым интересом.

«Словно на диковинную зверушку», — приносится в голове принца.

— Я должен был бы сказать, что разочарован, — продолжает Орофер, заставляя сердце сына биться в поистине бешеном темпе. — Но не хочу время тратить зря. Разговор сегодня о другом… Чем тебе не угодила очаровательная девчушка?

— Простите? — Трандуил ожидал чего угодно, но никак не этого.

— Она не нравится тебе, — поясняет отец, опуская взгляд на довольно большую стопку бумаг на столе и обмакивая перо в чернильницу. — Ты ведь понимаешь, что этим можешь погубить и себя, и ее?

— Да, я не люблю ее, но, владыка, уверяю, делу это не навредит.

— Верю, можешь не сомневаться. Я лишь хотел… предупредить тебя. Так сказать, предостеречь от лишних глупостей. Что ж, поговорим о другом.

— Слушаю вас.

— Мне, может, и хватает того факта, что вы согласились на этот союз, пусть и не испытываете к друг другу никаких чувств, но не думаю, что подданные одобрят подобное. Ты понимаешь, о чем я? — король хмурится, внимательно вчитываясь в строчку очередного договора и, кажется, совершенно не обращает внимания на сына, весьма смущённого вопросом.

— Вы хотите, чтобы мы с ней изобразили… влюбленность? — медленно спрашивает тот.

— Да. Как я говорил тебе уже, поухаживай за ней. Подарки, цветы, украшения, прогулки под луной, при свидетелях, конечно. Девушки любят подобное. Глядишь, может, и начнёте испытывать к друг другу нечто большее…

Трандуил хмурится, прикусывая губу, стараясь удержаться от того, чтобы ненароком не сказать того, о чем придется позже пожалеть.

— Я сделаю это, но лишь потому, что исполняю ваш приказ, не более. Уж простите, но к леди Эллериан я не испытываю ничего, кроме исключительно дружеской приязни, и вряд ли это когда-нибудь изменится.

— Как пожелаешь, — равнодушно кивает король, не поднимая взора от бумаг. — Прошу лишь, позаботься о том, чтобы вас увидели. Нехорошо получится, если в ваши «чувства» никто не поверит.

— Будто исполнено, — склоняет принц голову. — Могу я идти? Хотелось бы подготовиться к этому.

— Да, иди, — разрешает король, тихо чертыхаясь, когда перо оставляет на пергаменте кляксу. — Не подведи меня, Трандуил, — рассеянно бросает он напоследок.

— Что вы, как можно… — шепчет принц, прежде чем выскользнуть из кабинета отца, тихо прикрыв за собой дверь.

* * *

— Конная прогулка?

— Да, — спокойно отвечает Трандуил, покрепче удерживая вороного коня за узду. — Вы ведь не против проветриться? Я подумал, что пребывание во дворце могло вам наскучить. Или вы не ездите?

— О, что вы, отец научил меня этому ещё в раннем детстве, — признается Эллериан, чуть улыбаясь, увидев белоснежную кобылу, что привел паж. — И благодарю вас за заботу, я действительно подумывала о прогулке. Дайте мне пару минут — нужно переодеться; сомневаюсь, что платье — хороший выбор.

— Не стоит беспокоиться, леди, мы лишь съездим до реки, что на востоке; там устроим привал и отобедаем, если вы, конечно, не возражаете.

Принц с необычной ловкостью взлетает в седло, и эллет не удерживается и фыркает — он явно красуется.

— Что ж, в таком случае мы можем отправляться в путь, — отвечает она и благодарно улыбается слуге, предложившему помощь в том, чтобы оседлать довольно высокую лошадь. — Не нужно, я сама справлюсь, — говорит она, заслужив тем самым удивленный взгляд слуги и оценивающий — принца.

Не проходит и мгновения, как Эллериан оказывается в седле; хмуря тонкие брови, когда высокие каблуки бальных туфель неудобно задевают стремя, а пышные юбки платья слишком уж мешают.

Трандуил заинтересованно косится на нее, но ничего не говорит и, подстегнув лошадь, издает лихой возглас, бросая на Эллериан весёлый взгляд.

— Неужто желаете устроить гонку? — улыбнувшись, спрашивает та, поудобнее усаживаясь в седле и крепко сжимая в руках уздечку.

— А вы согласитесь? — хитро щурится принц.

— Да, ведь знаю, что победа будет на мой стороне. Не боитесь проиграть девушке, милорд?

— Уверен, подобное может произойти лишь во сне, о прелестная дева.

В его голосе слышится азарт, что ещё больше раззадоривает эллет.

— Не узнаем, пока не попробуем.

— Что ж, вы сами на этом настояли, дорогая леди.

Лошади радостно фыркают, будто предчувствуя забаву. Не сговариваясь, оба ударяют на бокам коней, пуская их быстрой рысью.

Ветер бьёт в лицо, трепет волосы, и Эллериан впервые за долгое время смеётся. Громко, заливисто, по-настоящему. Трандуил скачет рядом — их лошади идут ноздря в ноздрю, не давая сопернику вырваться ни на дюйм вперёд.

Мимо них с ужасающей скоростью проносятся древние стволы деревьев; белоснежные лепестки цветущей вишни путаются в растрёпанной косе Эллериан, алмазами сверкая в золотых локонах; большие дубовые листья бросаются прямо в лицо принца, и он фыркает, кидая на спутницу весёлый взгляд.

Наконец Трандуил натягивает поводья, останавливая коня. Эллет разочарованно вздыхает, но поступает так же, спрыгивая наземь.

— Мы на месте, — провозглашает Трандуил, снимая с лошади седло. — Не желаете прогуляться к ручью?

— Почему бы и нет? — кивает она, подавая руку.

В лесу тихо. Изредка хрустнет ветка под неосторожным шагом дикого зверя иль птица запоет. Весело журчит быстрый холодный ручеек.

Вода в нем ледяная, чистая-чистая, видно каждый маленький камешек на дне; а течение быстрое — ключ находится в далёких горах.

Принц омывает водой руки, обтирает высокий лоб, смывая соленые капельки пота. Неизменный меч — Эллериан еще ни разу не видела, чтобы Трандуил расставался с ним, — лежит рядом, на темно-зеленом мху, но кинжалы снимать принц не рискует. Эллет усмехается — воин до мозга костей. Сама она не решается касаться воды — слишком уж холодна.

Громом в лесной тиши звучит звон спущенной тетивы.

Трандуил реагирует моментально: мгновение, и один из кинжалов со свистом вонзается в тело врага; черная кровь обагряет лезвие другого.

— Бегите, — рвано выдыхает он. — Ну же, скорее!

Кажется, Трандуил кричит ещё что-то, но Эллериан не слышит его.

Они окружены. Плотным кольцом стоят вокруг орки, скаля острые клыки. Черные клинки блестят в редких лучах солнца, что сумели пробиться сквозь густую листву.

«Один он не справится», — мелькает в голове Эллериан, заставляя наконец принять единственно верное решение. Словно в тумане, она поднимает отяжелевшими руками меч, сиротливо лежащий рядом. Серебряный клинок, покрытый толстой вязью рун, вспыхивает на мгновение в тусклом свете, и Эллериан со всей силы вонзает его в орка, что несётся на нее.

Меч входит в податливую плоть с влажным хлюпом, и чудовище падает на землю. Мертв. Она убила его. Черная кровь заливает землю; в глазах Эллериан мутнеет, стоит ей увидеть алую полосу на кривом клинке одного из орков, что, облизнувшись, надвигается сейчас прямо на нее. В том, кому принадлежит эта кровь, сомнений не остаётся.

Кажется, она убивает ещё нескольких, прежде чем меч со звонком выпадает из ослабевших рук. Трандуил рядом что-то кричит, не то со страхом, не то с гневом смотря на нее. Резкий запах крови ударяет в нос; и где-то на периферии Эллериан слышит громкое пение горна.

«Помощь пришла», — молнией вспыхивает в голове, но тут на ее сознание опускается тьма, и она тихо опускается на землю, теряя сознание.

* * *

Эллериан открывает глаза. Сердце бьётся с бешеной скоростью, и ей кажется, что вот-вот и оно выпрыгнет из груди. Быстро заморгав, она прикрывает лицо ладонью, слишком уж ярок свет.

Посидев так несколько секунд, она вновь осмеливается приоткрыть глаза. Все вокруг сверкает ослепительной белизной, в воздухе витает аромат сушёных трав. Эллериан тихо стонет. Сомнений нет: она в лазарете. Только этого не хватало… До полного счастья, так сказать.

Но, что же это? Кажется, будто где-то рядом раздаются голоса. Весьма знакомые голоса.

— …Ты ведь понимаешь, что леди Эллериан могла пострадать из-за твоей поразительной халатности? — Эру милостивый, неужто здесь сам король? Она невольно ежится.

— Неужто так сложно было взять с собой стражу, раз уж ты сам не в состоянии позаботиться о вашей безопасности? — меж тем продолжает говорить эльфийский владыка. — Если подобное повторится ещё хоть раз, я буду вынужден… — следующие несколько фраз он произносит на полтона ниже, и Эллериан их не слышит. Наконец он вновь переходит на обычную громкость, беспристрастно вопрошая:

— Мы друг друга поняли, сын мой?

— Да, Ваше Величество, — Эллериан без труда узнает немного хриплый голос Трандуила.

— Леди! Вы очнулись, — восклицает кто-то совсем рядом с ней, и эллет вздрагивает, быстро разворачиваясь. Перед ней стоит незнакомый эльф — по белоснежным одеждам Эллериан определяет его как целителя — и внимательно смотрит то на нее, то на бумаги в своих руках, будто сверяя что-то.

— Что со мной случилось? — спрашивает она, поражаясь тому, как тихо звучит её голос.

— О, ничего страшного. Вы потеряли сознание от шока, вероятно. Но ваше состояние вполне стабильно, так что не думаю, что есть нужда в том, чтобы оставаться в лазарете, если сами того не хотите.

— Значит, я могу идти? — робко произносит она, не до конца веря в то, что все обошлось столь просто.

— Да, конечно. Не вижу причин задерживать вас более.

— О… Спасибо вам.

— Я лишь исполнял свою работу, — дежурно улыбается эльф. — А сейчас, если позволите, мне нужно проверить других пациентов.

Эллериан быстро кивает, и лекарь, поклонившись, уходит. Пару минут она так и сидит на кровати, но после наконец решается встать.

Холодный мрамор обжигает ее босые ноги, и эллет ахает, но все же поднимается. Ноги чуть дрожат, а голова отзывается звоном, но в целом чувствует она себя прекрасно.

Первые шаги даются ей с трудом, но уже вскоре она преодолевает расстояние до выхода, и, толкнув тяжёлую дверь, осторожно ступает в проход, чтобы тут же споткнуться, не удержавшись на ногах, и упасть прямо в руки принца Трандуила.

— Опять падаете? — насмешливо спрашивает он, все ещё не убирая рук, будто боясь, что стоит ему отпустить, как Эллериан снова упадет. — Это уже входит в привычку.

— Простите, ноги не держат, — хмуро отвечает она, предпринимая довольно слабую попытку вырваться из крепкой хватки. — Благодарю за то, что поймали, но, может, пустите уже?

— Не могу, — ухмыляется принц. — Аdar расстроится, если вы вот так нелепо умрёте.

И, не давая Эллериан вставить ни слова, осторожно подхватывая её за талию, поднимает на руки.

— Вы что творите? — пораженно шепчет она, с ужасом заглядывая в смеющиеся зелёные глаза. — А если кто-нибудь увидит? Слухи пойдут…

— Какие, к Морготу, слухи, дорогая леди? — оскорбленно переспрашивает Трандуил, сжимая ее за плечо. — Официально вы — моя невеста, и это ставит точку во всех слухах.

Что ответить на подобное, Эллериан решительно не понимает и предпочитает нахмуриться и молчать.

— Скажите хоть, куда мы идём? — наконец не выдержав, спрашивает она, с любопытством рассматривая коридоры, по которым принц на редкость быстро шагает, словно ее собственный вес для него ничего не значит.

— О, я лишь хочу загладить свою вину за испорченную поездку, — загадочно улыбаясь, отвечает Трандуил. — Кстати, леди, не могу не отметить, что вы на удивление хорошо сражались, пусть использовать меч было вам непривычно.

— Так заметно? — понурившись, спрашивает она и, получив короткий кивок, продолжает: — Да, вы правы, мне привычнее обращаться с луком. Отец научил меня этому, когда я была совсем ребенком.

— Занятно… — будто сам для себя говорит принц, с интересом взглянув на нее. — Уверен, вы достигли в этом успехов.

— Мой наставник утверждает, что это так, — пожимает Эллериан плечами, пусть это и весьма

затруднительно в ее положении, — но никогда прежде мне не доводилось принимать участия в реальном сражении.

— Вот оно как… — задумчиво протянул Трандуил и умолкает, вероятно, задумавшись о чем-то, лишь ему одному ведомом. Спустя долгих нескольких минут тягостного молчания он рассеянно бросает взгляд на дверь, мимо которой они только что должны были пройти, и восклицает: — Вот мы и пришли! Слезайте, леди. Могу гарантировать, что больше вашей жизни ничто не угрожает.

И вновь принц распахивает пред нею дверь, вызывая у Эллериан сильнейшее чувство дежавю. Снова яркий свет свеч, деревянный блестящий паркет и задорная улыбка Его Королевского Высочества напротив.

— Что это? — отчего-то задрожавшим голосом спрашивает Эллериан, не веря своим глазам.

— Малая бальная зала. Неужто вы не танцуете? — с деланным ужасом вопрошает Трандуил.

— Да, но… — начинает было она, но принц обрывает ее на полуслове:

— Что ж, тогда не вижу проблемы. Позвольте пригласить вас на танец, прекрасная леди, — склоняется Трандуил в традиционном поклоне, протягивая ей руку. В точности как десятки раз до этого. И, конечно, Эллериан соглашается.

Пальцы Транлуила крепко сжимают ее собственные. И раз, поворот.

«На этот раз у него нет колец», — отмечает Эллериан.

Его рука ложится на ее талию, она накрывает её своей сверху, другую положив на его плечо.

«У нее тонкие пальцы. Изящные», — вскользь думает он.

И шаг вперёд, влево, снова вперед. Взлетает подол лёгкого белого платья, на миг сверкает серебряная вышивка.

Вперёд, влево, снова вперед и влево. Его туфли отстукивают свой, особый ритм на деревянном полу, ее босые ноги летят, кажется, не останавливаясь ни на секунду. И снова шаг влево, вперёд, влево.

Наклон, ее рука на мгновение касается его светлых локонов, взгляды встречаются. Зелёный на голубой, голубой на зелёный.

Поворот, левые руки переплетаются. Его рука на талии, ее на плече. И шаг, поворот, снова шаг, поворот. Огонь свечей играет в ее золотых волосах, дыхание сбивается. Шаг, поворот, шаг, поворот.

Его зелёные глаза больше не смеются — смотрят с восхищением; она — очарована. Поворот, шаг, поворот. Он поднимает ее, не отрывая слишком уж пристального взгляда, и она теряется в этих глазах цвета изумрудов.

Кружит, лишь крепче сжимая пальцы, и она знает — не отпустит. Ее ноги вновь касаются дерева, руки снова переплетаются.

Шаг влево, вправо, влево и вновь вправо; поворот. Его алый плащ на миг переплетается с ее белым платьем. Словно кровь на снегу.

На шаг отдалиться, приблизиться, снова отдалиться. Голова кружится, сердце бьется так сильно, как не сможет уже никогда.

«Он слишком красив», — думает она, не в силах взора оторвать.

«Чересчур прекрасна», — вспыхивает у него осознание.

Приблизиться, отдалиться, вновь приблизиться. Он кружит ее. Зелёный на голубой, голубой на зелёный. Шаг, поворот, кружение. На секунду она оказывается слишком близко, а он дышит слишком тяжело.

Вновь отдалиться, приблизиться, поворот, и он снова поднимает на руки. Лёгкая ткань ее платья приятно холодит разгоряченную кожу.

Поворот, кружение. Её золотые волосы для него — целый мир. Отпустить, и снова шаг влево, вперёд, влево.

Отдалиться, приблизиться, отдалиться, и поворот.

«Больше я не перейду границы. Только сегодня, — клянётся она себе. — Только сегодня», — повторяет она про себя, лишь крепче сжимая чужую ладонь.

Поворот, кружение, вновь поднять на руки. Голубой на зелёный, зелёный на голубой. Отдалиться, приблизиться, отдалиться. И… поворот.

Ее босые ноги касаются его лакированных туфель; тихо поскрипывает деревянный пол. Приблизиться, отдалиться, приблизиться и… Остановиться. Её руки на его плечах, его пальцы сжимают ее талию.

«Только на один день», — шепчет она себе, вглядываясь в чужие-знакомые глаза.

«Не переходить границы», — напоминает он.

— Вы выйдете за меня, леди Эллериан? — спрашивает он, заранее зная ответ. — Понимаю, это — излишне, всего лишь хотел соблюсти традиции.

— А разве у меня есть выбор? — произносит она, облизывая сухие губы. В голубых глазах не то радость, не то боль — Трандуил не понимает. — Разве у нас есть выбор?

— Это считать за согласие? — слишком красива.

— Да… — хрипло вырывается из губ, пусть даже против ее воли. Чересчур прекрасен.

* * *

«Не разочаруй», «моя смерть будет на твой совести…», «погубишь и себя, и ее», — бьётся набатом в голове. Белый. Слишком много белого вокруг… Белые цветы, украшения, одежда, даже этот проклятый алтарь того самого, отвратительно неестественного белого цвета.

Эру милостивый, о чем он думает? Предсвадебный бред? Лихорадка? Моргот, отчего же все так сложно…

— Трандуил? Все в порядке? — отец, стоящий рядом, хмурится, внимательно вглядываясь в его лицо.

— Да, просто задумался о кое-чем, — тихо отвечает тот, с трудом выдавливая из себя подобие улыбки. По странному взгляду короля Трандуил понимает, что получилось у него это плохо. — Не важно.

— Уж я надеюсь, — в голосе владыки ясно читается недоверие. — Время пришло, сын мой, исполни то, что должен.

— Вы говорите так, что, кажется, мне предстоит пройти величайшее испытание в своей жизни, не меньше, — принц фыркает, рассеянно одергивая высокий воротник. — Это ведь всего лишь брак. Не думаю, что он может быть столь страшен…

Но он осекается на полуслове, замолкая. Эллериан. Она одета во что-то белое, воздушное, летящее, не важно… В золотых волосах сверкает тонкий обруч, на шее переливается ожерелье — подарок короля Орофера в честь помолвки.

Она красива. Слишком красива даже на эльфийский вкус. Хрупкая, будто неземная. Чересчур прекрасна для этого мира. Такие недолго живут. Их век короток: вот вспыхнули ярким огнем, распустились в полной красе, а вот уже отгорели. Пеплом рассыпались по ветру.

Пусть и темны мысли его, но как Трандуил не старается отогнать их, они не исчезают. Он не знает, что послужило им началом — слишком ли идеальная и оттого обречённая красота невесты; непонятная ли грусть в ее голубых глазах или внезапно снизошедшее понимание того, что не продлится все это долго. Очень скоро перегорит весёлый огонь в голубых глазах и погаснут они навеки.

— Трандуил! — шипит сквозь зубы Орофер. — Не дай Эру, ты сейчас же не опомнишься…

А Эллериан улыбается. Печально, обречённо, с лёгкой надеждой и детским удивлением. Её тонкие пальцы крепко сжимают его ладони, взглядом пытаясь… успокоить. Обнадежить, поддержать, быть может.

Срываются с губ слова древней, как сам мир, клятвы, и вот заветное слово сказано. На миг золотом вспыхивают голубые глаза, серебром сверкают зелёные. Рвано выдыхает Орофер, хмурится Морнэмир, и Трандуил внезапно понимает: свершилось. Разбивается о мраморный паркет хрустальная слеза. Эллериан плачет, сквозь слезы улыбаясь.

Свершилось. Они связаны теперь навеки. Всегда рядом, всегда вместе. Навечно. До самой Смерти.

* * *

Лёгкий весенний ветер разносит по саду медовый аромат цветущей вишни. Заливается песней своей соловей.

В тени высоких дубов, что растут в великом множестве в саду короля лесного, сидит, прислонившись к толстому стволу исполина, прекрасная дева.

О чем думает она в это час? Неведомо. Задумчиво накручивает она на палец пышный золотой локон. Змеёй обвивает он тонкие пальцы, вьется, сверкает в солнечном свете, что пробивается сквозь темную листву.

Порыв ветра срывает лепестки вишни, кружит их, играя, и опускает на лёгкое белое платье эллет, запутывая в густых волосах. Краше опалов смотрятся в золотых косах розовые цветы.

— Миледи Эллериан, — король возникает словно из ниоткуда и садится с ней рядом, прямо на сочную весеннюю траву.

— Ваше Величество, — просто отвечает она, не отрывая взора от дивного цветка, что растёт в нескольких дюймах от нее. — Чем обязана вашему визиту?

— Ах, я лишь хотел поговорить тет-а-тет, так сказать. До сих пор мы ведь и не беседовали толком.

— О чем же? — замолкает соловей, тихо вздыхает дева, провожая птицу печальным взглядом.

— О вас с Трандуилом, — следует короткий ответ. — Видите ли, в чем проблема…

— В том, что друг друга мы не любим? — рассеянно спрашивает она, будто её и не волнует этот разговор. — Или в том, что наследников в этом браке быть не может?

— Вы необыкновенно проницательны, миледи, — ничуть не смутившись, говорит король, и Эллериан в бессчетный раз поражается сходству отца и сына. — Неужто вы и вправду?...

— Уверяю, я не испытываю к вашему сыну никаких чувств, что можно было бы назвать чувствами меж влюблёнными.

Король, услышав ответ, вздыхает, прикрывая лицо руками.

— Не стоит лукавить, дорогая леди, — он трет пальцами виски и, не взглянув на нее, продолжает:

— Не держите меня за глупца, я вижу, что вы, вопреки своим словам и убеждениям, все же испытываете какие-то чувства к моему сыну, пусть даже влюбленностью их назвать нельзя. Возможно, был момент, когда вы на мгновение увидели в нем нечто больше… Я ведь прав?

— Быть может, так и есть, — пустым голосом соглашается она. — Но лишь на короткое мгновение, не более. И, уверяю вас, больше подобного не произойдет.

— Порой и маленький искры достаточно… — тихо шепчет сам себе король, задумчиво разглядывая девушку пред собой. — Я всего лишь хочу блага для своего рода и королевства.

Эллет впервые за всю беседу поднимает взор и пристально смотрит на него в ответ.

Они оба молчат, то ли потому, что тема себя исчерпала, то ли потому, что слишком плохо знают друг друга, чтобы говорить о ином.

— Что ж, миледи… — поднимается король со вздохом, бросая на нее последний взгляд. — Не смею больше вас задерживать. Приятного дня.

— Милорд, — склоняет она в ответ голову.

А лёгкий весенний ветер все так же играет с золотыми локонами, запутывая в них розовые лепестки вишни, что выглядят во сто крат лучше любых драгоценных камней.

1) Просто напоминаю, что история эта — именно о Леголасе; имя Эллериан в шапке работы не значится, а метка смерти второстепенных персонажей — присутствует. Я помню, что эльфы ездят на лошадях без седла и прочего, но прошу, простите мне эту мелочь, хорошо? Приятного прочтения)

P. S. Сцену танца, а может, и всю главу (на ваш вкус) читать под Jasmine Thompson — Willow.

Вернуться к тексту