te quiero (гет)

— У вашей дочки восхитительный музыкальный слух!

— Даже если это и так, то пользы от этого никакой, согласитесь.

Лидия вздрогнула, резко распахнув глаза, и огляделась по сторонам, надеясь, что ее никто не замечает. Она сидела в одиночестве в кафе и отсчитывала внутри себя минуты, поглядывая иногда на телефон. Эллисон написала ей. Вот так вот просто настрочила пару строчек в фейсбуке и пригласила на встречу в их любимое место. Да, Мартин больше не была обиженным девятилетним ребенком и трезво могла оценить ситуацию, но проблема заключалась в другом: она, черт побери, ничего не забыла. Не забыла, как Арджент из-за зависти распускала сплетни, как они были влюблены в своего лучшего друга, и как он, мелочный человек, выбрал ее только из-за того, что Эллисон была на вершине школьной иерархии.

Часы показывали полпервого дня, а настроение было каким-то приподнятым. В голове все время крутилось лицо Стайлза, который странным и немного пугающим образом запал ей в память. Она думала о нем, совершенно не хотя этого делать; его искаженное лицо, его боль и отчаянье плавили сосуды головного мозга, но никак не уходили оттуда. Что-то было знакомое в Стилински, что-то было схоже с ней. И именно это странная и почти незаметная похожесть манила ее, как магнитом. Смерть Клаудии отпечатком легла на душу, а желание навестить ее могилу вырастало с каждым часом. Мать, как и ожидалось, ничего не знала ни о ее похоронах, ни о смерти, Натали вообще не любила эту женщину, считая, что Стилински портит ее дочь.

Тяжело вздохнув, Мартин откинулась на спинку стула и с замиранием сердца стала оглядываться по сторонам. Почему она согласилась на эту встречу? Лидия не знала. Просто, увидев сообщение Арджент, что-то внутри вулканом взорвалось и заставило ее написать проклятое 'да'. Ей отчего-то казалось, что если она пройдет весь ее жизненный путь заново, окончательно пропадет под прошлым, то к ней вернется понимание того, что делать дальше. Мартин казалось, что только встретившись с прошлым лицом к лицу, можно найти ответы, касаемо настоящего и будущего. Поэтому встреча с Эллисон была неминуема и поэтому Лидия, черт-ее-побрал-вообще-идти-на-эту-встречу, сидела в знакомом кафе, отсчитывая минуты до начала самоличного ада.

Но только Арджент не пришла и через десять минут, отчего Мартин начинало казаться, что все это — ее сообщение и просьбы — всего лишь глупая шутка. Она бросила взгляд в окно, с каким-то тривиальным замиранием сердца наблюдая за тем, как медленно опадают листья с деревьев, падая на землю. Осень всегда казалось ей особенной, было кое-что в ней несовместимое: красота наступающей смерти. Ведь как иначе можно описать, что листья, так радовавшие наш взор, достигая пика своей красоты, отрывались от жизни и падали в пропасть. Легкая улыбка прошлась по устам, когда Лидия вспомнила, как ребенком собирала кленовые листья и ставила их в вазы, не выкидывая листья до следующей осени.

— Ох, Лидия, извини, пожалуйста, я так опоздала! — чей-то голос вмиг разрушил фантазийную сказку; голос, который, несомненно, принадлежал Эллисон. Мартин медленно повернулась к ней, понимая, что не испытывает ничего: ни ее опоздание, ни ее лицо не приносили ей никаких эмоций. — Просто Скотт…- Арджент на мгновение прервалась, явно заметив отрешенность на лице собеседницы, и замолчала. Она всматривалась в лицо Лидии, пытаясь, видимо, что-то по нему прочесть. — Лидия, я так рада тебя видеть…

Только Мартин не верила, не верила ни единому слову, кривясь где-то в душе. Встреча с Эллисон с каждой секундой становилась все тяжелее, будя в ней давно забытые, исчерпанные эмоции. И на нее нахлынуло все: зависть, из-за того, что у нее была нормальная, целая семья; ненависть, из-за того, что Джексон, в конце концов, все равно любил ее, любил этой глупой, детской любовью; и раздражение, потому что ей-то, наверняка, никогда не приходилось бороться в этой жизни буквально за все, а потом в одночасье терять весь свой выстроенный мир, ей никогда не приходилось испытывать внутри такое чувство ненависть к жизни, что хотелось в действительности самовыпилиться в ту же секунду. Лидия криво усмехнулась, в ту же секунду испытав ненависть уже к себе.

— Я, — Эллисон становилась все менее уверенной с каждой секундой, и это было видно по тому, как вздрагивала она и как сжимала руки. — Я-я пришла сюда не одна.

Арджент кивком указала головой в окно, и Лидия нехотя повернулась, испытывая смесь раздражения и злости. А за окном стоял чертов Стилински с каким-то парнем, и они, судя по-всему, тоже были далеко не рады предстоящей прогулке. Сердце отчего-то участило темп, а руки начали мелко подрагивать. Меньшее, что ей хотелось сейчас — это социализироваться с человеком, который по каким-то причинам испытывал к ней неописуемую неприязнь. Но она ничего не сказала, кивнув головой мимоходом, и резко отвернулась, когда Стайлз наконец заметил ее. Дверь в кафе открылась, но Лидия старательно смотрела куда угодно, только не на нее, потому что встречаться взглядом с глазами, которые тянут за собой в бездну — было равносильно тому, если бы она просто решила умереть в ту же секунду.

— Привет, — проговорил смуглый парень, на котором и решилась сконцентрироваться Мартин. Он улыбался, и улыбка его была настолько ослепляющей, сколько и навязанной, будто улыбаться ему приходилось через силу. — Я — Скотт, хотя Эллисон уже тебе все рассказала… А это Стайлз. Приятно познакомиться.

— Привет, — тихо проговорила Лидия, прикусив губу. Почему-то ей казалось, что «приятно познакомиться» было далеко от реальности. Арджент улыбнулась, и тотчас потянула к себе МакКолла, чмокнув его в щечку. Она смотрела на него таким взглядом, будто он являлся если не целым ее миром, то неотъемлемой его частицей точно. И они выглядели действительно счастливыми, отчего Мартин чувствовала себя явно лишней в этой радостной атмосфере.

— Ты же рассказала Лидии? — воодушевленно проговорил МакКолл, посматривая на часы. — Про вечеринку, организацию…

— Что? — резко встряла Мартин, удивленно вскинув брови. Она многозначительно поглядела на Эллисон, которая старательно отводила взгляд.

— Понимаешь, — деликатно начала Арджент, — в этом году наша группа решила устроить что-то вроде марафона. Мы же выпускной класс и скоро все поуезжают, поэтому хотелось бы сделать этот год запоминающимся…короче говоря, каждую вторую субботу месяца мы отмечаем грандиозной вечеринкой. И в эту субботу организатором являюсь я.

— Это все понятно, — холодно проговорила Лидия, пытаясь вложить в своей взгляд столько презрения и злости, чтобы от нее, наконец, все отстали. — Но я-то тут причем?

— Я… я, — Арджент явно пыталась подобрать слова, но выходило у нее это крайне скверно.

— Ничего личного, нам просто нужна рабочая сила, — спокойно проговорил Стайлз Стилински, взирая на нее, как на последнее убожество. Его явно забавляла вся ситуация, по крайне мере улыбка, блуждающая по губам, говорила о том, что Стайлз силился не начать насмехаться в голос.

— Черт, Стайлз! — накинулась на него Эллисон, тяжело вздохнув. Она попыталась его пнуть, но Стилински вовремя увернулся, одарив девушку насмешливым взглядом. — Он шутит, Лидия. Просто…когда-то мы были очень дружны, и я бы хотела, чтобы этот год был запоминающимся не только для нас, но и для тебя.

Лидия вздохнула, прикрыв веки, чтобы внаглую не начать рассматривать Стайлза, и поняла, что все рациональное мышление идет куда-то в бездну, если дело касается этой компании. Поэтому, наверное, она встала из-за стула вслед за ним; поэтому, наверное, она позволила слететь себе с катушек хотя бы на один день.

* * *

Дом Эллисон ничуть не изменился, ее комната была по-прежнему в голубых оттенках, а на стенах все еще можно было увидеть плакаты кумиров, от которых они фанатели еще, казалось бы, совсем недавно. Лидия всем своим видом показывала, что никак не настроена на общение, а любые попытки Арджент втянуть ее в их веселье были провальны. Они, Эллисон, Стайлз и Скотт, постоянно смеялись, в особенности в те моменты, когда Стилински извергал саркастический поток слов. И даже если бы Мартин и хотела бы к ним присоединиться, что-то внутри мешало ей; что-то внушало ей, будто они и она — два мира, никак не соприкасавшиеся между собой. Поэтому Лидия спокойно разливала пунш в стаканы и отсчитывала внутри себя минуты, когда можно было уже свалить. Перспектива быть зажатой между людьми и…танцевать была не радужной. В особенности тогда, когда ты больше не можешь заставить себя сделать хоть один выпад; в особенности тогда, когда при любом резком движении ты отключаешься от мира.

Дверь скрипнула, и Лидия уже была готова зашипеть, понимая, что Эллисон, видимо, не оставит ее вообще, но только резко вскинув голову, она увидела не бывшую подругу, а чертового Стайлза Стилински, который с абсолютным безразличием прошел мимо нее к холодильнику. Почему-то Мартин испытывала перед ним чуть ли не всеобъемлющий страх, а его уверенности, которая выражалась во всех его жестах и мимики, заставляла не то восхищаться, не то испытывать еще больший страх. Было еще кое-что, что отчетливо она понимала, это то, что он по каким-то причинам ненавидел не просто танцы, но и все связанное с танцевальным ремеслом. Потому что даже сегодня, когда вечеринку устраивал его лучший друг и подруга, он наотрез отказался оставаться с ними, из-за чего минут десять назад произошел крупный скандал.

— Почему ты так ненавидишь танцы? — тихо поинтересовалась Лидия, случайно ударив стаканом о металлическую кастрюлю.

Стайлз не спеша, даже медленно развернулся, и вперил в нее свой высокомерный взгляд, который в то же время ни черта не выражал.

— Разве ты сама не понимаешь? — холодно проговорил он, облокотившись о столешницу. — Разве, дорогая, ты не испытывала разгрызающее тебя отчаянье, когда больше не смогла начать танцевать?

Мартин перестала переливать пунш и возмущенно покачала головой. Он не понимал. Он вообще, видимо, не разбирался в людях и в причинно-следственных связях.

— Это из-за твоей матери? — Лидия на секунду улыбнулась и елейно проговорила. — Детская травма, да?

Стайлз резко оттолкнулся от столешницы и подошел к ней с противоположной стороны стола и с ненавистью, с нескрываемым презрением вперился в ее лицо. Он что-то искал в нем, внимательно рассматривая каждый чертов сантиметр. Сердце тревожно забилось в груди, когда страх медленно подступил к горлу. Похоже, она все-таки перегнула палку. Похоже, ей все-таки стоит заткнуться на всю оставшуюся жизнь.

— Я не понимаю, — вдруг проговорил Стилински, еще ближе приблизившись к ее лицу, явно забывая про такое понятие как личное пространство. — Что же в них такого интересного? Моя мать, вместо того, чтобы лечить болезнь, вместо того, чтобы обратить внимание на нас с отцом, все время отдавала этим проклятым танцам! Все время я только и слышал про то, как она нахваливает тебе подобных, как старательно делает им карьеру и жизнь, забывая про себя, — Стайлз, чей гнев был таким необузданным и сильным, с силой стукнул по столу, от чего жидкость в стаканах заходила ходуном.

— Но…это же глупо…- проговорила Лидия, резко сжав его кулак в своей ладони, боясь, что он попросту начнет крушит все вокруг. — Глупо ненавидеть танцы только из-за того, что тебе надо найти виноватых в смерти своей матери…это…

— Мартин, просто помолчи, — тихим, но угрожающим голосом ответил он, и глаза его метали молнии. — Просто замолчи, иначе…

— Стайлз, Лидия? — Мартин резко убрала руку и бросила быстрый взгляд на вошедшего. Это был Скотт, с очень озадаченным лицом наблюдавший за ними. Он посмотрел в ответ на Лидию и попытался было улыбнуться, но наткнувшись на каменное безразличие в ее лице, остановился. — Малия пришла за тобой.

Лидия бросила озадаченный взгляд на Стилински, который, даже не посмотрев в ее сторону, подошел к своему другу, сказав:

— Спасибо, чувак.

А потом также быстро вышел из кухни.

«Малия?» — Мартин испытывала смешанное чувство, понимая, что выглядит сейчас как затравленный зверек. Малия, Малия, Малия. Отчаянье и странная обида пронзили ее, а потом она вспомнила все: то, как Эллисон назначила встречу, а потом попросила ее организовать вечеринку, явно надеясь, что Лидия останется на ней, но забывая, что Лидия, черт возьми, не м-о-ж-е-т танцевать; как Стилински просто возненавидел ее из-за того, что она когда-то танцевала, что он ведет себя как обиженный и агрессивный подросток, который все е-щ-е не смирился со смертью своей матери; что ей по-прежнему незачем жить, а ее смысл так и не найден. И это все свалилось на нее обухом, хорошенько приложив к кафелю, и заставило испытывать такую ненависть и ярость, от которой хотелось все крушить.

— Ты извини. Стайлз, он… крайне неспокоен, и его мать…больная тема, понимаешь ли, — Скотт что-то еще проговорил, но она его не слушала. Ей было чертовски наплевать на то, что он может сказать.

Сорвавшись с места, Лидия схватила сумку и быстрым шагом направилась к двери, слыша за своей спиной окрики Эллисон. Ненависть так сильно плескалась в венах, что грозилась ее прожечь, а когда она увидела Стайлза, стоящего рядом с какой-то миловидной русоволосой девушкой у машины, то всем своим нутром захотела подойти к нему и если не ударить, то хорошенько наорать. Но Мартин не сделала ничего из придуманного. С безразличием пройдя мимо них, она даже не обернулась.

«Пошел ты к черту, Стилински».