Исчезновения Драко Малфоя (гет)

Драко аппарировал не в сад перед домом Поттеров. Нет, он возник прямиком в комнате Гермионы.

И не успел даже оглядеться, как она сама налетела на него, едва не повалив.

— Ты жив! — выдохнула Гермиона, стиснув его так крепко, что Драко ощутил биение ее сердца. — Ты цел? — Отстранившись, она пригляделась к нему, побледнев.

— Цел, — выдавил Драко. — Я... да. Я здесь.

Паника на ее лице никуда не пропала. Из ее горла друг за другом вырвались захлебывающиеся звуки, а на глазах навернулись слезы.

— Я думала, ты умер, — призналась она тонким, дрожащим голосом. — Я п-правда думала...

— Я тоже.

У Драко зажгло глаза, но он отказывался моргать: ему было необходимо запечатлеть ее образ в сознании. Дрожащие губы. Блеск слезящихся глаз.

Они потянулись друг к другу разом, покачнулись. В груди Драко разрасталось странное, опустошающее чувство, словно там открылась бездонная яма. Он не понимал почему. Напоминал себе, что они оба целы и невредимы. Хотел ощутить тепло, запах или вкус, но все чувства будто приглушили.

— А остальные? — удалось ему спросить.

— Живы, — прошептала Гермиона. — А ваша группа?

У Драко язык прирос к нёбу. Уставившись в стену, он увидел косую полосу темной крови, пропитавшей одежду Андромеды. Она умерла в робе Азкабана.

— Драко? — позвала Гермиона, выпутываясь из объятий. У нее даже губы побелели.

— Мне надо поговорить с Тонкс, — прохрипел он.

Оставшиеся орденцы собрались внизу. Даже расширенная магией, комната едва вмещала всех присутствующих. Драко отстраненно оглядывался. Все были живы, однако у кого-то текла кровь, а кто-то попал под проклятие. Луна лежала на диване без сознания. Ее ожог, очевидно, оказался не простым заклинанием и стал выглядеть гораздо хуже. Ею занимался Кингсли.

Недалеко от Драко, на лестнице, профессор Макгонагалл разговаривала с Поттером и Уизли:

— Мы сообщили заключенным местоположение убежищ. Люди должны были аппарировать в них. А Кингсли свяжет наши камины сетью через несколько дней...

Именно в тот момент Перси Уизли вскрикнул, сбив собственные очки в роговой оправе. Он указал на дверь в коридор, в проеме которой возникли Люциус и Нарцисса Малфои.

Появление родителей лишь добавило Драко ощущения нереальности. Он еще ни разу не видел их такими испуганными. Щеки отца раскраснелись, словно от вина, а дрожащая рука матери сминала недавний «Вечерний пророк».

— Где он? — зазвенел голос Нарциссы. — Где мой сын?

— Я здесь, — хрипло отозвался Драко. — Под Оборотным, мама. Я цел.

Тонкс и Люпин, не замечавшие его на лестнице, тут же развернулись.

— Драко, — отрывисто произнес Люпин. — Что случилось? Остальных схватили?

Комната затихла. Драко вцепился в перила. Его затошнило. Показалось, что лучше было погибнуть в Азкабане, чем быть тем, кто вернулся оттуда с плохими новостями.

— Они... — Драко постарался смирить дрожь. — Они не...

— Где мои родители? — Тонкс пробиралась к нему через толпу. Люпин поймал ее, удержал на месте.

— Они умерли, — прошелестел Драко.

Крик Тонкс пробрал до костей. Она осела, но Люпин не дал ей упасть.

— Как? — вопрос бывшего профессора перекрыл ее рыдания.

Драко, как мог, пересказал события последних тридцати минут. В толпе то и дело кто-то всхлипывал. Когда Драко дошел до бесполезного героизма Вуда и Долгопупс, Анджелина Джонсон уткнулась в плечо бледного Джорджа Уизли. Узнав, как погибли Тед и Андромеда, Люпин мучительно застонал.

— Кто с-сделал это? — Тонкс смотрела на Драко дикими глазами. — Чьи были заклятия? Крэбба или Сивого? Роули?

Драко покачал головой.

— Не знаю... я не знаю.

Что-то вынудило его посмотреть на родителей. Чужой человек счел бы их безучастными, но Драко разглядел крепкую хватку, с которой мать сжимала дверную раму.

— Но Крэбб умер, — продолжил он рассказывать, ничего не чувствуя. — Или все равно что умер. Его поцеловал дементор... я только поэтому выжил.

Это не принесло Тонкс облегчения. Ее удерживали лишь руки Люпина. У Драко тоже подгибались колени. Стоящая чуть выше Гермиона едва заметно подалась к нему.

Драко навалился на перила.

— Они пытались вернуться к тебе, — его голос опустился до отрывистого бормотания. — Извини.

Он приготовился увидеть ненависть во взгляде Тонкс, услышать обвинения, что он не старался спасти ее родителей. Но Тонкс лишь кивнула ему, и Драко понял, что это — в благодарность. Он ответил ей таким же кивком, и едва у Тонкс совсем подкосились ноги, то же случилось и с Драко.

* * *

ИСТОРИЧЕСКОЕ СОБЫТИЕ: ПРОНИКНОВЕНИЕ В АЗКАБАН

«Группа мятежников, известная как Орден Феникса, — пишет специальный корреспондент Рита Скитер, — вновь ударила по магическому сообществу. На этот раз — по тюрьме Азкабан.

В пятницу около полуночи диверсанты организовали кровопролитный побег всех заключенных Азкабана, а это более шестисот человек. “Ежедневному пророку” достоверно известно, что бунт возглавлял осужденный Рон Уизли, семнадцати лет, близкий друг печально известного безумца Гарри Поттера. Другие преступники, в том числе ответственные за разгром в Малфой-мэноре, теперь находятся на свободе.

Магическое же сообщество вновь вынуждено столкнуться с потерями. Свидетели сообщают, что из-за бунта заключенных дементоры, которые многие годы верно охраняли Азкабан, потеряли голову. В настоящий момент насчитывается тридцать две жертвы, павшие в результате беспощадного нападения Ордена и помутнения сознания дементоров.

Азкабан долгое время слыл неприступной крепостью, в которой массовый побег случился лишь два года назад, когда удалось сбежать нескольким выдающимся членам магического сообщества, осужденным ошибочно. В то время в статьях “Ежедневного пророка” не сумели признать необоснованность обвинений, которые привели к несправедливому заключению наших граждан (полное опровержение читайте на стр. 7).

В субботнем обращении к населению министр магии Пий Толстоватый сообщил: “После разрушения Азкабана, столько времени бывшего бастионом законопослушной магической Британии, мы боимся, что следующей целью Ордена Феникса и его неуравновешенного предводителя, Гарри Поттера, станет полномасштабный государственный переворот”.

Министр также объявил о введении дополнительных мер безопасности по всей стране. В первую очередь в Косом переулке установят антиаппарационное ограничение, чтобы повысить уровень безопасности в исторической части магического Лондона. Помимо этого, так как Поттер и его сторонники не погнушаются Темной магии, Министерство магии выпустит полезные листовки с основами Темной магии, которые преподаются в школе “Хогвартс”, чтобы следующее поколение умело защитить себя.

Несмотря на принятые меры, многие граждане по всей стране обеспокоены национальной безопасностью. В невероятных сообщениях из Министерства присутствуют намеки на то, что министр Толстоватый, который замечен в странных приступах на виду у общественности, не выдерживает напряжения, вызванного этими резонансными нападениями.

“Толстоватый не справится, — откровенно заявляет наш источник в Министерстве, который согласился на интервью на условиях анонимности. — Месяца три еще продержится максимум. А кто его сменит... Магической Британии не нужен очередной бюрократ или глава какого-нибудь отдела в дорогой мантии. Нам нужен тот, кто разглядел в Поттере опасность и пытался его остановить. Нам нужен спаситель, черт побери!”».

* * *

В ту ночь Орден устроил поминки. Весь вечер они делились рассказами и воспоминаниями о пяти погибших.

Драко не рискнул пригласить мать, несмотря на то, что она не спала и не ела с тех пор, как он объявил о смерти ее сестры. Она весь день бродила по палатке призраком, сжимая в пальцах чашку с остывшим чаем.

Драко не знал, что об этом думать. По отношению к потерянной сестре мать не проявляла иных эмоций, нежели отвращение или стыд. Но когда Драко вернулся после поминок в палатку, его родители молча сидели у камина, уставившись в пламя, и он практически видел, как за голубыми глазами матери опускается заслон, отрезая воспоминания.

— Сядь, Драко, — отец едва шевелил губами.

Драко послушался.

— Утром мы боялись самого страшного, — пробормотал Люциус. — Ты мог погибнуть. Ни за что не позволяй Поттеру впредь втягивать тебя в подобные авантюры.

Драко попытался оправдаться.

— Я не предполагал, что это зайдет так далеко, — машинально ответил он. — Думал, меня поставят караулить... Я старался быть своим.

— Твоя жизнь, — отрезала Нарцисса, — намного важнее притворства.

Это были ее первые слова с самого утра.

Драко перевел взгляд на огонь, чувствуя в душе всполохи негодования. Они слегка разогнали его заторможенность.

— Нельзя получить и то и другое, — пробормотал он. — Вы хотите, чтобы я шпионил за Орденом. Каким-то образом передал сведения Темному Лорду, чтобы нас приняли обратно. Но чтобы добыть информацию, мне нужно завоевать их доверие, а это значит участвовать в таких операциях.

— То есть ты рассматриваешь этот вариант, — заключил Люциус.

Негодование Драко достигло предела и обратилось безмерной усталостью. В тот момент ему было не до сумасшедшей ностальгии родителей по былым дням. Даже не получалось злиться на мать, которая скрыла от него жизнь Андромеды. После возвращения ему удалось забыться зыбким сном на пару часов, но дементоры выпили из него слишком много сил. Драко не хотелось думать, не хотелось чувствовать. Хотелось просто свалиться без сознания.

— Я рассматриваю все варианты, — натянуто ответил Драко. Поднявшись, он скрылся в своей спальне.

После битвы Драко так и не переоделся. Он стащил с себя пыльную от взрыва мантию и пропитанную потом одежду. Ополоснулся в душе и, пошатываясь, натянул на непослушные конечности пижаму.

Едва коснувшись головой подушки, Драко заснул.

Он ехал в купе «Хогвартс-экспресса». По бокам от него сидели Крэбб и Гойл, напротив — Пэнси, Блейз и Тео Нотт.

— Ну правда, Драко, — фыркал Блейз, — в чем дело? Я вообще-то все шесть лет покупал нам сладости.

— Я просто не хочу туда идти, — отмахнулся Драко, взглянув на дверь в купе.

— Но я хочу нетающую карамель, — нахмурилась Пэнси.

— Да, — поддержал Тео, — а ты должен мне штук десять тыквенного печенья.

Драко начинал раздражаться. Купе расплывалось перед глазами. Снаружи темнело, а свет внутри поезда, наоборот, горел до странности ярко.

— А вы двое скажете, что хотите сдобные котелки? — спросил Драко, покосившись на Крэбба и Гойла.

Те раскатисто рассмеялись.

— Ага, — сказал Крэбб, — в точку.

— Ладно. — Драко поднялся.

Друзья встали вслед за ним. Их лица смазывались.

— Иди. — Гойл сложил руки на груди и вместе с остальными окружил Драко.

Драко повернулся к двери. Он не хотел выходить, но знал, что придется.

Открыв дверь, он ступил в темный каменный коридор.

Едва узнав стены Азкабана, Драко круто развернулся, но купе исчезло, а на его месте висел единственный факел в подставке с шипами. Драко зашагал, быстрее и быстрее, сорвался на бег, ища выход, дверь, хоть что-нибудь...

— Помогите!.. Драко, помоги! — закричали сзади.

Он обернулся. На полу в коридоре лежала Андромеда, стискивая руку Теда. В их глазах стояли боль и ужас. По плитам коридора растекалась кровь.

Драко дернулся в их сторону, но его не пустило: ноги утонули в каменном полу. Он моргнуть не успел, как провалился по лодыжки. И продолжил погружаться в пол дюйм за дюймом, а под Тедом и Андромедой расползалась в его сторону гранатовая лужа, поблескивая в свете факела. Он увяз уже до колен, камень был холоден, точно ледяная вода.

Сзади заклокотало. Драко извернулся всем телом — в конце коридора выплывал дементор. Тянул костлявые руки к капюшону.

Палочку схватить не вышло: руки оказались заточены в камень. Только тогда Драко увидел, что вокруг распростерты еще четыре тела. Долгопупс, Крессвелл, Вуд и безымянный магл. Их лица были повернуты в его сторону, незрячие глаза смотрели точно на него.

Тем временем Андромеду оставляли силы. Тед уже не шевелился. Тетя тянулась к Драко, глядя с упреком.

— Драко... — ее голос задребезжал.

А затем над ним склонился дементор. Под капюшоном крылась лишь серая кожа со струпьями, обтягивающая пустые глазницы.

Драко очнулся, крича в подушку.

Завертелся, запутавшись в одеяле, попытался освободиться, весь взмокнув. Он дрожал от холода, в голове было пусто от ужаса, он огляделся, не понимая, где находится и что вообще спал.

Драко скатился с кровати и, не замечая дороги, ввалился в ванную, больно ударившись локтем об раковину. Сердце пыталось проскочить меж ребер.

Только тогда, когда Драко уставился на самого себя в зеркало, к нему начало возвращаться ощущение реальности. Просто сон. Всего лишь сон...

Но жгущие глаза слезы наконец пролились. Из горла вырвался судорожный всхлип, Драко прикрыл глаза предплечьем, не желая видеть свое лицо. Новые рыдания сотрясли все его тело. В голове не осталось четких мыслей, лишь смесь темных образов. Тошнотворное ощущение в животе.

Не задумываясь, что делает, Драко сбежал из комнаты, пересек палатку близнецов и вышел в залитый лунным светом сад.

Не прошло и минуты, как он вновь зашёл на кухню в коттедж Поттеров. Закрыв за собой дверь, Драко задышал медленнее.

На стене висела зачарованная тарелка с нарисованным петухом, который клевал зерна. За этим самым столом они с Гермионой и Поттером строили планы много месяцев, находясь в безопасности.

Драко вытер лицо. Руки уже не так дрожали. Коттедж его успокаивал; стал фактически домом, ведь другого уже не было, но, попав внутрь, Драко в полной мере осознал, почему пришел сюда.

Его охватили сомнения. Драко остался на месте. Вообразил, как стучится в дверь Гермионы, прерывает ее мирный сон, который был ей жизненно необходим. Если она увидит его в таком состоянии, то забеспокоится. Или даже пожалеет. Так неужели стоит появляться перед ней в таком виде?

Драко поймал свое отражение в блеске окна: встрепанные волосы, припухшие от слез глаза, бледная кожа.

Во рту отдало горечью. Неужели он был таким слабым, словно ребенок, бежал за ее утешением после какого-то кошмара? Поттер с Уизли ни за что бы так не поступили.

Драко вернулся в сад. На небе сияла почти полная луна, над головой раскрывался необъятный звездный купол. Драко убеждал себя, что к нему никто не подкрадывается, но сердце все не успокаивалось, а отголоски сна парили над ним, словно рука, готовая вот-вот вцепиться.

Когда сзади заскрипело, у него чуть не выскочило сердце. Драко развернулся, отшатнулся, едва не упав.

А затем его скачущие мысли успокоились. На ступеньках стояла Гермиона с красными, припухшими глазами.

Он понял ее без слов. Драко представлял, как она спокойно спит, но ошибался. Она лежала без сна, в слезах. Слышала, как он зашел в дом, поняла, кто это.

И тоже искала его компании.

Они шагнули друг к другу одновременно. В этом поцелуе не чувствовалось ни облегчения, ни теплоты. Он был болезненным, неловким, губами к губам, как при искусственном дыхании. Гермиона обнимала Драко до боли в ребрах, а когда прикусила ему губу, его прошило до кончиков пальцев. Захотелось, чтобы она сделала так еще раз, сильнее. Драко увел Гермиону от двери, подальше от открытого двора в темный уголок сада у коттеджа, где их полностью поглотили тени.

Он привалился к стене и прижал Гермиону теснее, вдохнул аромат ее влажных кудрей, очистил разум. Их руки натыкались друг на друга, дыхание смешивалось, а где-то внутри чувствовалось зерно надежды, из которого вырос его Патронус. Драко ничего не забыл, у него даже не прибавилось сил на разговор, но эта надежда частично заполнила ноющую пустоту в груди. И пока он не мог просить о большем.

* * *

Они начали встречаться каждую ночь. Временами Драко казалось, что его удерживает на плаву только перспектива украденного часа с Гермионой: кошмары продолжались, мало чем различаясь между собой, а днем в штаб-квартире царил хаос.

После побега из Азкабана коттедж Поттеров превратился в палаточный лагерь — в саду перед домом и за ним пестрели разноцветные тенты. К счастью, к концу недели стало свободнее: часть орденцев расселилась по другим убежищам. Пристанищем для них в итоге стали заброшенный магловский курорт, изъеденный плесенью отель, развалины крепости и даже старинный монастырь. И теперь в каждом из этих зданий вовсю кипела жизнь.

Обеспечить пищей и водой почти шестьсот пятьдесят человек стало тяжелой задачей, но сеть Ордена справилась. Еще до того, как Аберфорта раскрыли, он поделился расположением убежищ с несколькими доверенными сторонниками из сети снабжения, и после бунта в Азкабане на Орден как из рога изобилия посыпались припасы. Каждый день пещера, служащая точкой сбора, утопала в корзинах и мешках с предметами первой необходимости, а позже это все распределяли по убежищам.

— Вопрос в том, — как-то сказал Кингсли во время вечернего собрания, — как нам организоваться. У нас наконец прибавилось людей. И теперь их нужно разослать по стране в противовес Пожирателям. — Он глянул на Рона. — Уизли, ты командовал ими в Азкабане. Что ты думаешь об этих людях?

От внимания к его персоне у Рона покраснели уши, но он ответил с готовностью:

— Согласятся не все. Они только выбрались из тюрьмы. Многим не хватит сил или смелости, чтобы сражаться. Кроме того, там есть те, кто не поддерживает Орден, а просто разозлили Пожирателей. Как... как Паркинсоны. Они не побегут сражаться за нас в первых рядах, пусть даже мы спасли их.

— Признаться, мне не кажется, что оставлять таких людей в убежищах безопасно, — Артур Уизли явно беспокоился.

— Да, — согласилась Флер. — Кто знает, вдгуг они выдадут гасположение?

Широкоплечий Стерджис Подмор поднял руку.

— Я сотру им воспоминания об убежищах. Вернем их в Лондон. У них есть шанс влиться в общество.

— Нет, — резко возразил Драко. — Так их поймают и отправят на допрос.

— Кстати, — вклинился Рон. — А давайте их рассортируем?

Чем заслужил себе сконфуженные взгляды.

Он схватил лист пергамента и нацарапал четыре символа.

— У нас ведь четыре убежища. В общем, вспомнилась вдруг Распределяющая шляпа. Можно ориентировать каждое убежище на определенную цель и перераспределить людей в зависимости от того, кто что будет делать для Ордена.

— Хороший ход, Рон. — Люпин протянул руку за пергаментом. Вместе с Кингсли и сонной Тонкс они поразглядывали символы, а потом разложили пергамент на кофейном столике, чтобы было видно всему Ордену.

Тонкс постучала пальцем по значку крепости.

— Очевидно, это для тех, кто хочет сражаться. Стены обеспечат дополнительную защиту, если будет ответный удар.

— Согласен. — И Люпин указал на отель. — Здесь лучше жить тем, кто пока не может помочь нам. Кто ранен, восстанавливается или просто не определился со стороной.

Профессор Макгонагалл критически осмотрела пергамент и выделила монастырь.

— Он расположен центральнее прочих. Отличное место, чтобы рассылать письма сторонникам Ордена и собирать припасы.

Кингсли наконец коснулся значка курорта.

— Тогда это убежище остается для сбора и расшифровки сведений о Пожирателях. Известим сеть, что любые крупицы информации о передвижении и слабостях врага нужно отправлять туда.

И так задача была решена. К каждому убежищу приставили по два-три хранителя из Ордена, которые немедленно аппарируют в штаб-квартиру в случае нападения. Драко был этому рад. В коттедже Поттеров было все еще людно, но он уже не грозил развалиться от количества жителей. Это позволило Драко, Гермионе, Поттеру и Уизли заняться собственными делами.

Едва освободившись после обеда на остаток дня, они заперлись в детской. Сидя в лучах зимнего солнца, да еще и вчетвером впервые с самого октября, Драко ощутил неожиданное напряжение.

Уизли кашлянул.

— Слушайте, пока никто ничего не сказал... извините, что сбежал. То, что я тогда наговорил... Я так не думаю.

— Не извиняйся, Рон. — У Гермионы порозовели щеки.

— Ага, — поддержал Поттер, — ты уже сто раз загладил вину.

Рон неуверенно покосился на Драко, на что тот пожал плечами.

— Можешь полебезить еще немного, Уизли.

Остальные рассмеялись, и узел напряжения в груди Драко ослаб. После этого все расслабились и сообщили Уизли обо всех новостях, связанных с крестражами. Драко с облегчением сосредоточился на их общей цели, да и пришлось признать, что из рыжего получился отличный слушатель. Уизли охал, ахал и сыпал проклятиями на протяжении всех рассказов о проникновении в дом Скитер, о похищении медальона Слизерина на балу и разрушении диадемы с медальоном.

Но больше всего его заинтересовал Патронус в виде серебристой лани.

— Вы так и не узнали, чей он? В штаб-квартире столько народа, и никто не подходит?

— Мы решили, что это кто-то из Министерства, наш тайный сторонник, — сказала Гермиона. — Видимо, поэтому ему удалось получить предметы из завещания. Если бы только можно было с ним связаться... Это очень помогло бы нам. Очевидно ведь, что Дамблдор доверял этому человеку.

— Кстати, о Дамблдоре и его тайнах... — добавил Поттер, кивнув Драко.

В водовороте последних дней Драко совсем забыл о Бузинной палочке. Теперь же достал из кармана и продемонстрировал Уизли.

Узнав подробности, рыжий сидел с открытым ртом.

— Нет, — выдохнул он. — Это же не?.. Быть не может.

— Может, — ответила Гермиона, с недоверием разглядывая палочку, — но пока она слушается Снейпа, она опасна.

— Опасна? Да это же круто! — воскликнул Уизли. — Гарри победит Снейпа, и вот у него тайное оружие, о котором не подозревают Пожиратели! — Его взгляд обратился вдаль. — Если придумать, как провести Гарри в Хогвартс... застать Снейпа врасплох...

Драко уже сотни раз обдумывал эту идею и счел ее непригодной.

— Снейпа нельзя застать врасплох. Половина Пожирателей вместе с Орденом столько лет считали его двойным агентом. Он готов к удару с любой стороны. — Драко очертил подушечками пальцев резьбу на палочке. — Но мне кажется, что должен быть способ завоевать палочку без дуэли со Снейпом.

— Думаешь? — удивилась Гермиона. — Почему?

— Потому что я воспользовался ею в Азкабане. Когда был на стене. Уронил свою палочку и выпустил Патронус Бузинной. Настоящий Патронус.

Драко чувствовал, как по шее расползается жар. Даже после их с Гермионой тайных встреч по ночам он не рассказал ей о Патронусе и эмоциях, что вызвали его.

Драко понятия не имел, как признаться, что любит ее. И стоит ли вообще это делать. Они встречались меньше трех месяцев. Не слишком ли рано? Не много ли это выявит? Драко откровенничал с Гермионой больше, чем с кем бы то ни было, но было невыносимо думать, что в ответ на признание она промолчит.

К тому же нужно было учитывать Уизли. Им еще предстояло определиться, как и когда рассказать тому о своих отношениях. Одно было ясно точно: нужно сделать это, пока Уизли не догадался сам.

Задумчивость Драко оборвал голос рыжего:

— Какой у тебя Патронус? — спросил тот, улыбаясь от уха до уха. — Пожалуйста, скажи, что хорек.

— Очень смешно. Это был гиппогриф.

— Ну конечно, — понимающе улыбнулась Гермиона, и у Драко закололо ладони.

— Неплохо, — тоже улыбнулся Поттер. — Ладно. Пойдем поговорим с Олливандером.

Мастер палочек, как обычно, находился в спальне на первом этаже. Он полностью оправился после заточения в Малфой-мэноре, разве что стал пугливее, а его комната превратилась в мастерскую по изготовлению палочек. На длинном столе у окна медленно вращались металлические инструменты, а вдоль стены выстроились корзины с древесиной.

До битвы Олливандеру помогали Джинни и Луна. Однако сейчас Джинни вновь занялась листовками: их план ощутимо разросся после массового побега из Азкабана. Распространение просвещающих листовок было запланировано на конец марта, и не только в Лондоне, но и в городках с ощутимым числом волшебников. Однако самыми опасными местами по-прежнему оставались Министерство, Хогсмид и Косой переулок.

Луна же еще поправлялась после ожога. Олливандер, похоже, за время плена проникся к ней симпатией и был только рад принимать ее помощь, когда Луна бодрствовала. Войдя в комнату последним, Драко увидел Луну прикорнувшей на кровати.

Их четверка переглянулась. Возможно, стоило зайти, когда Олливандер останется один. С другой стороны, Луна редко покидала его мастерскую. Она спала, и вряд ли найдется более подходящее время задать вопросы.

Остальные пришли к тому же выводу. Поттер заговорил тихим голосом, чтобы не потревожить Луну:

— Мистер Олливандер, мы хотим кое-что узнать.

Старик оглядел их, опуская сверкающий волос единорога. С тех пор, как они расспрашивали его о Бузинной палочке вскоре после спасения, Олливандер, казалось, их остерегался.

— Новые вопросы по теме нашего прошлого разговора? Мисс Грейнджер назначила меня помогать на кухне...

— Мы не отнимем много времени, — сказал Поттер и направил палочку на закрытую дверь. — Оглохни.

— Как скажете. Что вы желаете знать, мистер Поттер?

— Есть ли еще способ завоевать Бузинную палочку, кроме как убить ее владельца?

Это удивило Олливандера.

— Да, конечно. — Он опустился в кресло, его белоснежные волосы осветило закатное солнце. — Эту палочку завоевывали посредством смерти владельца, но это, скорее всего, результат алчности, которую она пробуждает в людях. Знатоки истории создания палочек сходятся во мнении, что для подчинения чужой палочки достаточно акта силы, акта мастерства.

— Ясно, — сказал Уизли, — но мы о том, обязательно ли нужно победить хозяина палочки? Нельзя ли просто... — Уизли беспомощно оглянулся на Драко. — Просто подержать ее подольше или колдовать ей, пока она не признает тебя?

Олливандер отвел со сморщенного лба порядку волос.

— Связь между волшебником и палочкой — это связь сложного порядка, мистер Уизли. Между ними навеки образуются бесплотные нити, будь они отражением власти, желания, владения или поражения. Это касается не только Жезла смерти. — Олливандер вздохнул. — Но если палочка признала нового хозяина, значит, он должен был превзойти предыдущего. Тем или иным образом.

— Но тогда... — Уизли обернулся к Драко в полном замешательстве.

Их перебил Поттер. Видимо, не хотел вызвать у Олливандера еще больше подозрений.

— Спасибо, мистер Олливандер. Вы очень помогли нам.

— Само собой. — Тот поднялся, кажется, довольный, что разговор закончен. — Прошу меня простить... вечерние обязанности...

Старик покинул комнату.

Что-то закрутилось на задворках сознания Драко... факты сплетались, открывая правду. Он мазнул пальцами по прохладному древку Бузинной палочки, спрятанной в кармане. Новый хозяин должен превзойти прошлого... и все же палочка послушалась...

Но не успел Драко озвучить мысли, как заговорил чужой голос. Они все подпрыгнули и повернулись к кровати. Драко напрочь забыл о Луне.

— Вы ведь говорили о Бузинной палочке?

Луна лежала на боку, полуприкрыв выпуклые глаза, ее волосы спутались после нескольких дней в постели.

Они вчетвером обменялись удивленными взглядами.

— А что, ты о ней слышала? — спросил Уизли.

— Конечно, — тверже ответила Луна, но с такой невозмутимостью, словно обсуждала погоду. — Хотя странно, что вы слышали о Дарах Смерти.

— О чем? — переспросил Уизли.

Драко уставился на Луну. Знакомое ведь было название... но откуда? Может, попалось в одной из книг, пока они искали информацию о крестражах? Драко пошарил в памяти.

Но первой вспомнила Гермиона.

— Дары Смерти, — прошептала она. — Рита рассказывала... Батильда подслушала, как они обсуждали Дары.

В мгновение ока они вчетвером столпились у кровати Луны. Поттер присел, заглянул ей в глаза.

— Луна, что это? Что такое Дары Смерти?

— О, поиск Даров Смерти начался еще в древности. Мой папа — давний Искатель. — Луна забрала свою палочку с тумбочки. — Мне тоже хотелось бы когда-нибудь присоединиться к нему. Кончиком палочки она вывела в воздухе горящий символ, хорошо знакомый им всем.

Похожий на глаз знак в виде линии, заключенной в круг, который заключен в треугольник.

— Искатели полагают, что Дары описаны в «Сказке о трех братьях», — продолжила Луна. — Рон, Драко, вы, конечно же, слышали ее в детстве... Бузинная палочка в центре, видите? — Она указала на линию. — Круг воплощает Воскрешающий камень, а треугольник — мантию-невидимку. Все вместе, — договорила Луна, ставя точку в сказке, — они превращают волшебника в повелителя Смерти.

* * *

Драко поднялся за остальными в детскую в полной тишине. Даже после того, как дверь заперли и наложили Оглохни, никто не проронил ни слова.

— Ну что, — через несколько минут произнес Поттер. — Дамблдор намекал нам не только на Бузинную палочку. Вот что он имел в виду. Вот чем интересовались они с Грин-де-Вальдом. Дарами Смерти.

— Да ладно тебе, — с ужасом отозвался Уизли. — Нам что, помимо крестражей, надо найти еще и три Дара? А не много ли он просит?

— Подождите, — в голосе Гермионы послышалось недоверие. — Три чего? Не говорите мне, что верите, будто этот... этот «воскрешающий» камень существует!

Поттер подхватил тему, не обратив на ее слова внимания.

— Нам не нужно искать все три, — негромко произнес он. — Он знал, что один у нас уже есть.

— Что? — вскинулся Драко. — Какой еще один?

— Незадолго до смерти родителей Дамблдор одолжил у них мантию-невидимку. Помнишь, что ты сам сказал про мою мантию? Что странно, как это она протянула так долго? Это семейная реликвия. Значит, Дамблдор понял, что это такое. Что это один из Даров.

Выражение лица Поттера странно менялось. В зеленых глазах загорелся свет, которому Драко еще не был свидетелем. Похожую сосредоточенность он видел у Поттера лишь в моменты, когда тот, к сожалению, первым ловил снитч.

— Гарри, подожди, — недовольно сказала Гермиона, но Поттер и не думал останавливаться.

— Значит, Дамблдор знал, что у нас есть один Дар. И по завещанию оставил нам второй.

— Он... чего? — стушевался Уизли.

— Оставил. — Поттер выкатил из мешочка из ишачьей кожи на шее снитч. — Вот этот снитч. Я постоянно думал, зачем Дамблдор оставил его. Тут говорится: «Я открываюсь под конец», но что такого полезного может быть внутри? У меня были варианты, что это Феликс Фелицис или что-то в этом духе... но теперь все сходится, — голос Поттера поднялся, а огонь в глазах разгорелся еще ярче. — В прошлом году Дамблдор показал мне воспоминание о крестраже, который он уничтожил. О кольце. На нем был выгравирован какой-то знак, дед Реддла этим хвастался. Это был символ Даров Смерти. Я уверен. Камень в кольце — Воскрешающий. И Дамблдор оставил его мне, после того как разрушил крестраж. А камень — здесь. — Поттер вскинул снитч. — Дамблдор обеспечил нас двумя Дарами.

Драко представил, как директор составлял завещание. Как его больная рука лежала у пергамента... как старческие пальцы выводили знак Даров в «Сказках барда Бидля». Мантия... Камень... Палочка.

Последний кусочек головоломки лег на место.

Время остановилось. Драко не заметил, как рука сама собой скользнула в карман и обхватила древко Бузинной палочки. Пальцы онемели.

— Ошибаешься, Поттер, — низким голосом произнес Драко. — Он отдал все три.

К нему тут же развернулись гриффиндорцы: Гермиона и Уизли — пораженные, Поттер — настороженный.

— Как? — немедленно спросил последний.

— Тогда на Астрономической башне. Когда вы с Дамблдором там появились... Я разоружил его. — Драко вытащил Бузинную палочку из кармана. — Я разоружил Дамблдора.

Из комнаты будто выкачали весь воздух. Гриффиндорцы не шевелились, даже не дышали.

Драко опустил глаза на поблескивающее древко палочки. Вот почему возникало то ощущение правильности, когда он держал ее в руках, будто собственную. Вот почему появился Патронус. Им не нужно было побеждать Снейпа. Извилистый путь уже вернул Бузинную палочку в руки хозяина.

— И Дамблдор это знал, — прошептал Поттер. — Нам оставалось только найти палочку. Было бы проще, если бы его похоронили вместе с ней... И вы с родителями должны были оставаться в штаб-квартире... он практически оставил нам карту.

Драко кивнул. Не было ни ощущения победы, ни волнения, ни радости. Драко разглядывал Бузинную палочку словно издалека. В его разуме сталкивались и исчезали варианты того, что могло бы быть. Если бы он только знал, что палочка подчиняется ему, то пустил бы ее в дело в Азкабане с самого начала. Обернулись бы события по-другому? Смог бы он наколдовать какое-нибудь препятствие, чтобы Вуду и Долгопупс не пришлось отвлекать внимание на себя? Или заколдовать их группу бежать быстрее — и уйти от преследователей?

Или в последний момент одолеть Крэбба, Сивого и мракоборца? Быть может, имея Бузинную палочку, он смог бы выставить щит, схватить Андромеду и выбежать на стену с уверенностью, что справится с дементорами.

Драко прикусил язык, ощущая тоску, горечь и раздражение.

Но затем в разуме пронесся голос Андромеды: «Не оглядывайся». Ее последние слова.

С неимоверным усилием, но Драко вынырнул из моря гипотетических возможностей. Он был жив. Как и Гермиона, Орден, его друзья и родители. Драко заставил себя сосредоточиться на потенциале палочки. Та была орудием первостепенной важности. Ключом к будущему, даже если прошлое останется под замком.

— Надо его открыть. — Поттер охрип от волнения.

Драко поднял взгляд. Поттер непрерывно крутил снитч в руках. Его взгляд стал лихорадочным, а сам он выглядел так, будто не спал несколько дней.

— Это ответ. Повелитель Смерти. Дамблдор хотел, чтобы я стал им, чтобы победить Волдеморта. Это единственный способ.

— Нет, Гарри, не единственный. — Гермиона, ища поддержки, посмотрела на Драко и Уизли. — Пожалуйста, подумай логически. Чтобы победить его, нужно уничтожить крестражи. Может быть, в снитче кольцо, а может, и нет. Может, Дамблдор даже верил, что это... этот Воскрешающий камень. Но ничто не поможет нам победить Волдеморта, если мы не уничтожим чашу Пенелопы Пуффендуй, а потом — Нагайну.

Поттер едва ли ее услышал. Он неясно крутил головой, не отрываясь от снитча.

— Она права, дружище. Ну же, — согласился Уизли. — Нельзя отвлекаться. Если Малфой прав, то палочка наша, а она же самая важная. Используем ее против Сам-Знаешь-Кого. Забудь о камне, надо разобраться с крестражами.

Но Драко увидел, как тело Поттера подалось в сторону кроватки в углу детской, и догадался о ходе его мыслей.

— Это их не вернет, — сказал он.

И только тогда Поттер вышел из транса и отвлекся от снитча. Его плечи выдвинулись вперед в защитном жесте.

— Твоих родителей, — уточнил Драко. — Дамблдора. Сириуса. ...Моих тетю с дядей. — У Драко перехватило горло. — Слушай, Поттер, я понимаю. Если был бы способ... Если бы я... — Он с силой сжал Бузинную палочку.

«Не оглядывайся», — прошептала Андромеда.

Решительность Драко окрепла. Он надавил сильнее.

— Но они умерли. И если мы не отыщем следующий крестраж, умрет больше.

Поттер раздраженно встряхнул головой и вернулся к снитчу.

— Вы не слушаете, — возмутился он. — Что тут непонятного? Если я открою снитч, мы сможем спросить самого Дамблдора, что он планировал! Я уже видел такое. Приори инкантатем. Оно спасло мне жизнь на четвертом курсе. Их не вернуло, но я смог с ними увидеться. Они были здесь... Частица их все еще здесь.

Поттер вскинул голову.

— Возможно, — его голос зазвучал громче и взволнованнее, — Дамблдор предполагал, где искать чашу, и оставил нам камень, чтобы мы с ним связались!

Ни Драко, ни Гермиона, ни Уизли не нашлись, что ответить на такое заявление. Драко пересекся с ней взглядом, увидел в нем грусть и постарался скрыть собственную жалость, чтобы не распалить гнев Поттера.

Но тот, видно, уловил их эмоции. Он поднялся со злостью на лице и резким движением поправил очки.

— Как хотите. Я сам разберусь, как его открыть.

И Поттер умчался из детской, оставив Драко, Гермиону и Уизли одних.